Текст книги "StarCraft: сборник рассказов"

Автор книги: Владимир Лебедев

Соавторы: Микки Нильсон (Нельсон),Мэтт Форбек,Валлери Ватроу,Дэнни МакАлисс,Гэвин Юргенс-Фирье,Алекс Ирвин,Майкл О'Райли,Мэтт Бёрнс,Самуэль Мур,Кал-Эл Богданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

Лейтенант рассмеялся мне в лицо. Я попробовала растолковать все еще раз, но он прервал меня. На этот раз без шуток. Он сказал, что не знает, как долго мы еще проторчим в этой дыре и какие боги смилостивились над нашим непутевым отрядом, который, не смотря ни на что, остается в строю. В любом случае, лейтенант не собирался противиться такой удаче и хотел оставить все как есть до прибытия подкрепления. «Пускай наукой занимаются ученые, рядовая Айерс», – сказал он.

Это меня задело. Хотите верьте, хотите нет – но задело. Много лет я пыталась как можно дальше убежать от своего отца и его интеллектуальных причуд, и вдруг такое. Передо мной в буквальном смысле слова разворачивался новый этап эволюции целого вида, но мне не хватало инструментов, знаний и поддержки, чтобы хоть что-то с этим поделать.

Капитан Джентри:

И как же вы поступили?

Рядовая Айерс:

Сделала все, что могла. Я дождалась окончания следующей атаки и полезла на баррикаду.

Капитан Джентри:

Маленькое полевое исследование, значит?

Рядовая Айерс:

Именно.

Я слышала, как мне что-то кричали остальные морпехи, как Делма отрапортовала лейтенанту о «трагическом самоубийстве медсестры». Про себя я улыбнулась: ведь если зерги не изменили своим привычкам, значит следующую атаку можно было ждать не раньше, чем на следующее утро.

Я услышала крик лейтенанта, когда уже спрыгнула вниз. Не обращая на него внимания, я приступила к работе: нужно было взять образцы тканей трупов. Инопланетная плоть легко поддавалась высокоточным хирургическим лазерам, входившим в стандартную комплектацию моего скафандра. При этом я не снимала палец с курка на тот случай, если зерглинги окажутся не вполне мертвыми.

Я успела взять достаточно образцов, когда ворота наконец открылись. Меня встречал лейтенант Орран, его лицо было красным от злости.

Конечно же, он не мог пристрелить единственного медика на планете. Битый час я выслушивала гневные отповеди, после чего была взята под домашний арест. Как только дверь за моей спиной захлопнулась, я начала переоборудовать отведенное мне пространство под импровизированную лабораторию. Инструментарий моего скафандра с некоторой натяжкой можно было считать достаточным, так что через час я уже проводила сравнительный анализ тканей.

Капитан Джентри:

Вы соорудили лабораторию из собственного скафандра? Вы снова удивляете меня.

Рядовая Айерс:

Вы там, наверху, наверно, считаете нас сборищем безмозглых обезьян. Думаете, мы не можем даже догадываться, что происходит на самом деле?

Капитан Джентри:

«На самом деле»? Не понимаю, о чем вы, рядовая Айерс. Продолжайте доклад.

Рядовая Айерс:

Угу. В моей лаборатории не было ничего сверхъестественного – ее хватало только на проведение простейших тестов. Впрочем, даже моих базовых знаний и примитивного оборудования оказалось достаточно, чтобы обнаружить следы мутации. Их было видно невооруженным взглядом. Вам должно быть известно, что в основе нашей трансплантологии лежит конфликт между телом хозяина и чужеродными тканями. А теперь представьте себе реакцию организма, если новые клетки принадлежать совершенно иному виду.

Соединительная ткань зерглингов – жесткая, упругая субстанция, связывающая прочный наружный скелет с мышцами – буквально горела. Плоть была воспаленной, покрытой россыпями похожих на луковицы наростов.

Но следующее открытие потрясло меня по-настоящему. Запах. Резкий перечный запах, исходящий от образцов. Точно так же пах каждый завтрак, обед и ужин на Cороне.

Капитан Джентри:

Вы хотите сказать, что…

Рядовая Айерс:

Понять, зачем зергам понадобилось впитывать генетическую структуру местной растительности, делая его частью своей физиологии, было не в моих силах.

Может быть, это была просто случайность. Может быть, тамошняя плесень была настолько агрессивной, что вызывала заражение у зергов. Сомневаюсь, конечно, что естественные защитные механизмы этих монстров могли пропустить хоть что-либо, но каких только чудес не бывает. Далее я попыталась вскрыть один из наростов, болезненный зеленоватый волдырь размером с монету. Воспользовавшись медицинским лазером, я сделала небольшой надрез.

Капитан Джентри:

И?

Рядовая Айерс:

И спустя два часа очнулась с ожогами кожи в лазарете. Лейтенант Орран стоял над моей койкой с выражением крайней тревоги на лице. Он сказал, что услышал взрыв гранаты и бросился проверять, все ли со мной в порядке. Лейтенант нашел меня в комнате по соседству с моей «лабораторией», под обломками разрушенной стены. Услышав это, я впервые опустила глаза и увидела то, что осталось от моего скафандра. Вся его правая сторона напоминала свечу, которую поднесли к огню: пластины брони представляли собой цельный оплавленный кусок. Орран посоветовал мне снимать скафандр, когда я захочу подорвать себя в следующий раз. Да, чувство юмора у него было специфическое.

Я попросила отвести меня обратно. Не знаю, было ли это проявлением жалости, или же лейтенанту надоело воевать со мной, но он без лишних вопросов подхватил меня и кое-как дотащил до моей комнаты. Она оказалась полностью разрушенной, взрыв был настолько мощным, что разворотил стены. Мне очень повезло, что я осталась в живых.

«Это была не граната, – сказала я, – это был нарыв».

Лейтенант рассмеялся и сказал, что я сошла с ума. На вопрос, как в моей комнате могла оказаться кислотная граната, он ответил, что я собрала ее из частей собственного скафандра. Лейтенант сделал такой вывод, найдя обломки моей импровизированной лаборатории. Его можно понять: никто в здравом уме не поверил бы моим россказням о взрывоопасных инопланетных гнойниках.

Все закончилось тем, что я вновь оказалась под домашним арестом, на этот раз под постоянным присмотром рядовой Делмы. Моя кожа покрылась волдырями, затем потрескалась и начала отслаиваться: видите, на руках все еще остались следы. Я поделилась с Делмой своими опасениями, сказала, что мы обязательно должны послать радиоотчет о том, что творится тут. Что, может быть, новость о новых способностях зергов заставит хоть кого-нибудь обратить на нас внимание.

Делма в ответ кивала, улыбалась, а затем продолжала чистить свой долбаный пистолет. Мне казалось, она вычищала его раз двадцать за те пару дней, что мы провели в одной комнате.

Капитан Джентри:

Между тем остальные ваши сослуживцы все так же отбивали атаки зергов, верно?

Рядовая Айерс:

Зерги… Нет. Они перестали нападать.

Капитан Джентри:

Перестали?

Рядовая Айерс:

Да, сэр. Последняя атака отгремела на следующее утро после произошедшего со мной инцидента, и с тех пор все стихло. Делма сказала, что ко всем потихоньку возвращается оптимизм… да что там, даже я стала верить, что все еще может быть хорошо. Может быть, все дело действительно было в таинственной инфекции, которая в какой-то момент выкосила всех зергов, и теперь нам надо возносить хвалу соронской плесени, кто знает?

Еще через несколько дней лейтенант Орран сменил гнев на милость и разрешил мне свободно передвигаться по территории колонии. Не знаю, для кого это стало большей радостью: для меня или для Делмы. По прошествии еще одной недели лейтенант решился выйти на разведку. От добровольцев не было отбоя. После многих месяцев, проведенных в этом чертовом Очке, все рвались на волю, однако лейтенант отобрал лишь троих.

Раздобыв кое-какие инструменты, я попробовала починить свой скафандр. В конце концов мне удалось высвободить ножные сочленения, и сделать так, чтобы они снова сгибались. Зерги – не зерги, но я почувствовала себя куда в большей безопасности, когда снова смогла надеть свой изуродованный скафандр. Я отложила в сторону свои амбиции ученого и снова была полевым медиком Доминиона, черт подери! Заразная плесень отправила теорию моего отца о хитрой природе в затяжной нокаут.

Капитан Джентри:

Понятно, понятно. И что же обнаружил отправленный отряд?

Рядовая Айерс:

Когда разведчики вернулись, вся колония собралась вокруг них в надежде услышать добрые вести. Лейтенант Орран даже решил нарушить протокол и выслушать рапорт при всех.

Он спросил, удалось ли солдатам обнаружить противника. Разведчики переглянулись, и на их лицах заиграли улыбки; рядовой Горард, не сдержавшись, расхохотался. Они рассказали, что нашли целую долину, заваленную больными, умирающими зергами. Монстры с трудом передвигались, тела их неестественно распухли. По словам рядового Эванса, всю вторую половину дня морпехи провели, выпуская обойму за обоймой в «несчастных засранцев».

Новость вызвала всеобщее ликование, даже лицо лейтенанта Оррана озарила широкая улыбка. Впервые в стенах этого каньона поселилось что-то, отдаленно напоминающее надежду. Однако кое-что из сказанного рядовым показалось мне странным. Возможно, я неправильно его поняла, поэтому переспросила, перекрикивая поднявшийся радостный шум.

Я спросила, израсходовали ли они все патроны. Также меня интересовало точное количество зерглингов. Эванс хмыкнул и, пожав плечами, ответил, что он не может сказать наверняка. Что вся долина была усыпана ими.

Внутри у меня похолодело. Это было плохо, очень плохо. Инфекция должна вызывать уменьшение численности потомства, а не наоборот. Зерги не умирали, они просто поняли, как именно им нужно мутировать. Это могло означать лишь, что собирается новая армия, и на этот раз она точно вышибет Бочке дно.

Я развернулась и побежала. Нужно было добраться до передатчика и во что бы то ни стало отправить сообщение. Лейтенант Орран растерянно окликнул меня: видимо, он не ожидал подобной реакции. Не помню, как долго продолжался мой марафон, но когда я добралась до станции, со стороны ворот раздались первые взрывы.

(длинная пауза)

Капитан Джентри:

Рядовая Айерс?

Рядовая Айерс:

Остальное вам известно, по большей части. Вы приняли мое сообщение. Вы прилетели. Когда запахло сенсацией, вы притащили целый флот крейсеров через четыре дня. Четыре гребаных дня! Почти год вы, ублюдки, слушали радиопередачи о том, как колония медленно погибает. Это было для вас вроде сказки на ночь, что ли? А как почуяли, что пахнет уникальными разведданными, так и приперлись, да?

Капитан Джентри:

Рядовая Айерс, я предупреждаю вас в последний раз, следите за своим языком. Давайте закончим с этим отчетом.

Рядовая Айерс:

Что вы еще хотите знать? Что происходило в оставшиеся четыре дня? Баррикада, которая шесть месяцев была нашим опорным пунктом, медленно рушилась, разъедаемая кислотой. Солдаты гибли один за другим, пытаясь остановить бесчисленную орду раздутых зеленых тварей, которые с каждым взрывом подбирались все ближе. Ситуация стала совсем невыносимой, когда в наступление пошли невиданные ранее взрывающиеся зерглинги – видимо, из нового выводка. Эти создания могли сворачиваться в шар и катиться по земле быстрее, чем полностью экипированный морпех на марше.

А потом… потом начали гибнуть гражданские. Вся колония, словно в замедленной съемке, разлеталась в клочья, когда эти новые зерги наконец ворвались внутрь. Взрывы еще долго гремели, отражаясь эхом от стен каньона.

Капитан Джентри:

Вы закончили доклад?

Рядовая Айерс:

Да, я закончила. Понимаю, что в ходе доклада я не выражала вам должного уважения как старшему по званию. Также я понимаю, что не сойду с этого корабля, что вы были первым и самым «добрым» официальным представителем Доминиона, перед которыми мне предстоит отчитываться. Я знала это с тех самых пор, как вместе с лейтенантом Орраном взошла на борт. Его судьба тоже предрешена, не правда ли?

Капитан Джентри:

Если это все, рядовая Айерс, то я попрошу сопроводить вас…

Рядовая Айерс:

Нет, капитан, это еще не все. Если вы слушали меня достаточно внимательно, то должны знать, что это такое.

(звук тяжелого дыхания и отодвигаемого стула)

Да, я принесла образец для вашей лаборатории, док. И он слегка побольше монетки, правда?

Да вы присядьте. Присядьте, сэр. Еще раз вскочите – и я разнесу эту комнату к чертовой матери. Как вы помните, я чудом выжила после взрыва в лаборатории – а ведь тогда я была в скафандре, да и этот гнойничок куда больше прежнего. Вот так, сидите смирно.

Командованию, видать, так не терпелось выслушать мой отчет, что вы даже не удосужились вытащить меня из этого бронированного костюма или хотя бы обыскать на предмет инородного груза. Черт, да вы даже не деактивировали мои маленькие лазеры. Конечно, что может сделать тупой армейский медик?.. Да он даже ни о чем не догадается.

Капитан Джентри:

(шепотом в микрофон):Это Джентри. Пришлите охрану в комнату для допросов 7E. Немедленно.

Рядовая Айерс:

О да, конечно, зовите охрану. Их-то нам и не хватает.

Я знаю, что вы слышали наши крики о помощи, подонки. Вы слышали нас с самого начала. Я знаю, что вы хотели выяснить, как долго гражданские могут выстоять против нашествия инопланетян. Также вам было очень интересно, как сработает знаменитый зерговский механизм адаптации, столкнувшись с неразрешимой задачей. Доктор, я вижу, как ваши глаза светятся нездоровой радостью маньяка: конечно, ведь результат превзошел все ожидания, не правда ли? Что ж, у меня есть и плохие новости для вас.

Там, на Сороне, я увидела еще кое-что. Прорвавшись внутрь и уничтожив колонию, зерги отступили. Из нашего укрытия на гребне скалы, где вы нас и подобрали, мы с лейтенантом наблюдали, как монстры разворачивались и уползали, оставляя за собой дымящиеся руины. Они ушли, потому что их эксперимент был закончен. И он оказался успешным.

Вы действительно считаете, что это вы проводите опыты над ними? Нет уж, они сами проводят опыты над собой. И с каждым разом становятся все сильнее.

Последние двадцать четыре часа перед вашим прибытиям мы слушали залпы огромных споровых пушек, которые располагались в горах неподалеку. Прошу заметить, их можно было направить на Бочку в любой момент, но это было против правил эксперимента. Лишь в последний день пушки подали голос, выстреливая споры далеко в космос – и что-то подсказывает мне, что они извещали другие планеты Роя о проделанной работе. Мне известно, что уже несколько лет о зергах ничего не было слышно, но сейчас я бы советовала вам приготовиться к новому вторжению. Зерги идут. И они есть неудержимая ярость природы.

Вы все еще записываете? Хорошо.

Доктор, мой отец был прав. Природа не просто адаптируется. Она жульничает, меняет правила и выскакивает через черный ход с твоим кошельком, пока ты пытаешься сообразить, что к чему. А теперь выключите свой аппарат и встаньте.

(Длинная пауза, тяжелое дыхание, затем органический взрыв; запись прерывается.)

Микки Нельсон
Гибрид

Аманда Хейли сидела в углу тускло освещенной камеры, подтянув колени к подбородку и уставившись на закрытую дверь на противоположной стене.

Внутренний голос, (вечно недовольный, и который она предпочитала игнорировать) напомнил ей, что она пыталась открыть замок в течение нескольких последних дней. Ей не удалось… так почему в этот раз должно быть иначе?

Аманда отмахнулась от брюзжания голоса. Когда она это сделала, то почувствовала, что механизм замка немного поддался… но чувство ушло. Аманда тяжело вздохнула.

В течение недели после поимки, день за днем Аманда слышала, как двери камер в коридоре периодически открываются. Она слышала крики и просьбы членов ее экипажа, так как они знали, какая судьба их ждет. Хлопанье дверей и умоляющие тирады извели ее так, что каждую ночь она могла сомкнуть веки лишь на несколько минут. Но больше всего ее тревожил тот факт, что изо дня в день, эти звуки приближались.

Она знала, что это лишь вопрос времени, когда замок на ее двери разомкнется. И в открытую дверь (они не будут открывать его пальцем, как сделал бы человек, подумала она с содроганием), и твари заберут ее. Они заберут ее, и они будут…

Просто сфокусируйся на замке.

Хотя она физически не могла видеть замок, Аманда отлично представляла его в уме. Она прожила два цикла в качестве медика на борту орбитальной платформы, оказывая помощь пациентам в камерах, не слишком отличающихся от этих. Сконцентрировавшись еще раз, она закрыла глаза и представила замок. Представила, как размыкающая кнопка утапливается под ее невидимым пальцем…

Бесполезно. Она почувствовала себя выжатой досуха, истощенной до предела, что делало ее усилия сконцентрироваться на замке невыносимыми. Это была не просто усталость – это они запрещали. Казалось, что мозг укутал густой, тяжелый туман, который просачивается внутрь его. Она попыталась расслабиться, подумать о лучших временах… временах, когда монстры в ее жизни были только в человеческом обличье.

Она пыталась уверить себя, что еще есть резон цепляться за жизнь. Что она сможет пережить то, что твари приготовили ей, или, по крайней мере, все равно есть шанс на спасение.

В этот момент лампы потускнели еще больше, мигнули несколько раз, затем медленно вернулись в прежний тоскливый режим освещения. "Последнее предупреждение", – прозвучал в уме голос. Она заставила голос убраться, и еще раз сконцентрировалась на своей руке.

В чем она была уверена, так это в том, что факт ее присутствия здесь напрямую связана с ее способностью. Конечно, это не первый раз, когда ее "дар" привлек внимание окружающих. Она в последний раз с усилием воли сосредоточилась на замке. Безрезультатно. Тогда, тяжело дыша и упершись лбом в колени, Аманда задумалась о прошлом… спрашивая себя, – если она будет жить, что увидит в будущем.

Темнота сгустилась вокруг Королевы Зергов, когда она вошла в пустой длинный коридор.

Однако тьма не была абсолютной. Круг света, как полная луна, блестел в конце коридора. Символ, который мог всколыхнуть странные образы внутри Королевы – банальные, диковинные понятия, такие как трансцендентность, переход к загробной жизни, или даже перерождение… И это только малая толика из них. Ее губы раздвинулись в полу-улыбке. Подобные размышления не должны занимать ее разум. Жалкие, сентиментальные, но что гораздо противней, это то, что они неразрывно связаны с… человеком.

Круг света становился все больше пока, наконец, не проступили очертания узкого мостика ведущим в большую мрачную полость. Сам мостик резко контрастировал с окружающим пространством. Большая часть инфраструктуры орбитальных платформ и процессов, (в том числе электроэнергия и искусственная гравитация, хотя последнее у ее семьи использовалось незначительно), все еще функционировали, несмотря на ассимиляцию станции Зергом. Ее Выводок просто взял то, что построили люди и адаптировали его, в соответствии со своими возможностями. Но как достичь наибольшей эффективности? Королева, безусловно, задумывалась об этом. Адаптация, это то, чем она занималась всю свою жизнь.

Существо, когда-то известное, как Сара Керриган, наблюдало. По обе стороны от нее извивающиеся жгуты тянулись в центр помещения. Аналогичные жгуты свисали от потолка до пола, вились по стенам, как огромная паутина чудовищного паука. Жгуты пульсировали и двигались в перистальтических сокращениях, в результате чего камера казалась живой.

В центре этой мешанины висел эластичный амниотический мешок. Жидкость внутри перепончатой оболочки то выпирала, то с хлюпаньем опадала обратно, из-за чего мешок постоянно пульсировал. Подрагивающие органические шнуры, словно корни дерева, мертвой хваткой опутывали в находящееся в коконе человеческое тело, заканчивая извилистый путь во рту и ноздрях объекта.

Голос Мыслящего вторгся в разум Королевы: "Приготовления закончены".

Королева немигающим взглядом смотрела на человеческое существо внутри кокона.

"Начинайте", – телепатировала она.

Объект рванулся, затем обмяк, когда гиперэволюционный вирус начал проникать в него.

Королева посмотрела на группу висящих экранов, располагающихся слева от нее. Мониторы показывали обстановку в различных камерах хранения и человеческую живность, содержащуюся в них.

Ее взгляд остановился на одном из мониторов (крайнем левом), где молодая, светловолосая женщина сидела в углу ячейки. Ее поведение отличалось от поведения других. Казалось, у нее есть цель, – как будто есть что-то, что дает ей надежду.

"Пустая трата сил", – подумала Королева. Однако что-то такое было в ней. Королева помнила то время, когда ее саму держали в ячейке. Кажется, вечность прошла с тех пор, когда она была столь уязвима, наивна, столь… человечна.

– Утри свои сопли! – кричал лейтенант Рам, наклоняясь все ближе. – Жалость и слабость, это синонимы! Раскаяние запрещено! Угрызения совести запрещены! Ты поняла?

Юная Сара Керриган потерла щеку и бросила на Рама взгляд спокойного пренебрежения. Она сидела за стерильным металлическим столом. Ее руки, лежащие на столе, были расслаблены. Татуировка черного цвета на предплечье, идентифицируя девочку как "объект номер 24", резко выделялась на бледной коже.

– Это моя работа, сломать тебя, дитя мое. И именно это я и намерен сделать. – Лейтенант начал прохаживаться.

Сара показала высокие результаты на всех этапах пси-тестов, несмотря на то, что ей всего восемь лет. Тогда она была просто куколкой, с признаками красавицы, какой она впоследствии станет. Скромная, немного застенчивая, она являлась воплощением гармонии, что со временем, и при соответствующих условиях, сможет претендовать на идеальный образец человека.

В этом и состояла работа лейтенанта Рама, снять шелуху с внутренней сущности девочки, слой за слоем, пока он не доберется до того, что лежит ниже… И он знает, что там: невероятная врожденная сила, доступная лишь немногим избранным, и практически никогда не проявляющаяся в таком юном возрасте. Девчушка проявила эту силу всего лишь раз, но одного случая оказалось достаточно, чтобы отправить ее отца по нисходящей спирали безумия и обеспечить несчастной матери место в морге Тарсониса.

Эту грубую и жуткую способность образно можно сравнить с ребенком: совершенно неосвоенный источник потенциала, дара, который необходимо постоянно развивать и укреплять. Этот дар достался Конфедерации, и Рам должен развить способности девочки, чтобы удовлетворить потребности государства. И лейтенант прекрасно знал, что для достижения цели, первый камень преткновения, который требуется преодолеть – это восприятие девочки, способность различать то, что по ее уверениям правильно, а что неправильно.

Иначе говоря, – котенок. Милый зверек, с которым девочке разрешили играть и оставить у себя в течение трех недель. Этот "милый" комочек меха страдал от злокачественной опухоли, имплантированной департаментом по работе с животными. Лейтенант Рам указал на котенка. Зверек лежал пластом, хрипя и корчась от удушья.

– Ты же видишь, зверек умирает. Медленной, и я уверен, мучительной смертью. Ты одна можешь прекратить его страдания. Ты знаешь это, так же как и я. Эти игры тебе не помогут. Попытки скрывать свои способности, бессмысленны и бесполезны. Теперь сделай то, о чем я тебя прошу.

Лишь только длинный и жалобный крик прокатился эхом по коридорам за пределами комнаты. Звук замер на высокой ноте, а затем резко оборвался. Наступила тишина.

– Я не буду, – ответила девочка.

– Это не просьба. Это приказ. И нежелание выполнить приказ, влечет за собой тяжелые последствия. Сделай это, дитя. Я уже устал, так что сделай это немедленно. – Еле сдерживаемый гнев лейтенанта стал просачиваться наружу. Он остановился.

– Нет.

Левая бровь лейтенанта дернулась. Он глубоко вздохнул.

– Один, последний раз…

– Нет! Не буду, не буду, не буду!!!

Обойдя кругом стол, лейтенант вытащил табельный пистолет, передернул затвор… и приставил дуло к голове котенка.

С ледяным спокойствием он произнес:

– Окончи жизнь животного, или я сделаю это за тебя.

Новая слезинка покатилась по правой щеке девочки. Лейтенант почувствовал, как пистолет в руке шевельнулся. Или это сыграло его воображение?

– Я сказала, нет. Если вы не знаете, каково это, можете смело стрелять.

Лейтенант улыбнулся. Все это становилось очень забавным.

– Боюсь, что так не пойдет, малышка. Я этого не буду делать вообще. Не буду упрощать тебе задачу, дитя.

Лейтенант опустил оружие.

– На сегодня, пожалуй, хватит.

За спиной ребенка бесшумно открылась дверь. Удаляясь, девочка бросила быстрый взгляд на котенка и вытерла слезы прежде, чем выйти из комнаты.

Лейтенант Рам стоял неподвижно, заложив руки за спину. В комнату вошел суетливый человек в белом халате. Глаза лейтенанта скользнули по технику.

– Будем рекомендовать применение нейро-регулятора? – поинтересовался вошедший.

– Пока нет. – Лейтенант до последнего не хотел прибегать к крайним мерам. Он понимал, что внедрение регулятора в мозг девочки, может убить подопытную. По крайней мере, ученые не гарантировали нужный результат… и их методы вызывают сомнения, если не сказать больше.

– Может быть они не правы насчет ее, – сказал техник.

– Я сомневаюсь, что это так, – ответил лейтенант. Тем не менее, он не был уверен. Но доказательство было, о чем он узнал только вечером. Вечером, когда Рам, следуя привычному распорядку для, почистил сапоги, выгладил униформу, и приступил к чистке оружия… он обнаружил, что пусковой механизм табельного пистолета расплавлен!

Скрючившись в позе эмбриона, Аманда лежала на полу в углу камеры. Она прекратила попытки сконцентрироваться на замке три дня назад. Но не потому, что сдалась. Она просто пришла к выводу, что если ей удастся сохранить силы, накопить побольше энергии, то возможно, – возможно, – она будет готова к одной маленькой, последней попытке освободиться. Нужно только правильно рассчитать время.

Ночью она услышала звук. Ее испугало то, что он прозвучал практически рядом. Треск, жужжание электромоторов медленно открывающейся двери соседней камеры. Она услышала приглушенные крики, мольбы и краткую борьбу. "О Боже мой! Хендерсон! Они забирают Хендерсона!" – подумала она. Уже прошло несколько часов, как в камере померк свет. И вот теперь снова, в который раз, он зловеще мигнул.

"Ты следующая", – сказал внутренний голос. Она велела ему заткнуться. Это был голос слабости, и она не хотела его слушать. Не в этот раз. Пока она еще дышит. Она напомнила себе о трудных временах хаоса и скорби, вспоминая все самое плохое, чтобы не думать о жестокой реальности. Она найдет выход из положения, или умрет при попытке сделать это.

Аманда обняла руками плечи и лежала в темноте камеры, ожидая чего-то.

Королева была разочарована.

Слюнявое, безумное чудовище перед нею оказалось бесполезным куском мяса. Сколько на это уйдет времени? Объекты для экспериментов заканчиваются и, хотя раздобыть новые – вопрос не сложный, отсутствие прогресса, отсутствие активности, раздражало королеву. Уж лучше бы она проводила время в страшных сражениях на чужой земле, чем трудиться в качестве няньки для лабораторных крыс на этой заброшенной платформе.

Она напомнила себе о возможностях, о потенциале, которые заложены в экспериментах.

В последнем эксперименте метаморфоз занял всего два дня. Это значительно меньший срок, чем занял период созревания самой Королевы. Но до сих пор, они не способны повторить результат ее трансмутации. Случай с Королевой был уникальным. Переродившееся существо сохранило свои умственные и псионические способности, свойственные определенным людям, и в тоже время приобрело свойства Зергов к регенерации и практическую неуязвимость. Одним словом, – совершенное создание.

Королева знала, что невозможно сотворить еще один такой великолепный образец, как она. Но если бы они могли получить нечто подобное… Зерги уже давно были очарованы человеческим пси-потенциалом, и жаждали его. Вожделели так, как рожденный ползать организм может любоваться крылатым существом и стремится полететь.

Пока все попытки закончились неудачей. Человеческие существа после трансмутации пробуждались инвалидами с мертвым мозгом – ужасные уродливые мутанты, какой сейчас стоит перед ней. И каждый раз она поправляла формулу, и каждый раз чувствовала, что цель становится все ближе.

Голос Мыслящего ментально сообщал ей: "Уточнения завершены. Несовместимость с объектами, обладающими зависимым генотипом. Расхождение генотипа шаблон/формула, созавсимость в настоящее время оценивается".

"Интересно", – подумала Королева. – "Возможно, прогресс все-таки есть…"

Она посмотрела на группу мониторов, и ее глаза остановились на экране с видом на камеру следующего кандидата. Это была молодая женщина. За прошедшие три дня девушка практически не пошевелилась. "Может быть она все-таки сдалась… может оказалась не так уж и сильной, как я считала?" Королева покачала головой.

Используя телепатию, она вызвала снизу рабочего. Мутант, который когда-то, возможно, был человеком, вышел из тени. Аномальная внешность существа чем-то напоминала рептилию. Рабочий не рискнул встретиться с проникновенным взглядом Королевы.

"Приведи на эксперимент молодую женщину", – телепатировала она. – "Пришло ее время".

Опухоль на шее котенка увеличилась в три раза. Движение грудной клетки зверька при дыхании уже практически не различалось.

С помутневшим взглядом Сара сидела и смотрела на котенка. Лейтенант Рам улыбался. Снаружи комнаты какой-то больной закричал что-то непонятное.

Лейтенант Рам сунул руку в карман и достал оплавленный комок металла. С глухим стуком предмет упал на стол.

– Ты знаешь, что это?

Нет ответа.

– Раньше это было более аккуратной конструкцией. Более аккуратной конструкцией, именуемой моим пистолетом, если быть точным. Возможность такого случая, без внешнего вмешательства, – такого как скажем… утечка плутония, – примерно тысяча к одному. Я принес этот образец своему начальству, но искореженного спускового механизма оказалось недостаточно, чтобы убедить их. Они требуют неопровержимых доказательств. И поэтому, наша игра продолжается.

Лейтенант принялся вышагивать перед Сарой. Девочка подумала, что удивительно, как он до сих пор не протоптал траншею в полу.

– Я уверен, что твоя способность послужила причиной случившегося. Без всяких сомнений. Ты использовала ее, чтобы обезвредить мое оружие. Но все же ты отказываешься использовать ее на опухоли. Почему?

Тишина.

– Конечно, у меня есть теория. Я думаю, что ты отказываешься направлять свою способность на любую органическую вещь. И все из-за того, что ты сделала с собственной матерью.

Когда он это сказал, глаза Сары широко распахнулись.

– Что же она сделала, дитя? Отправила тебя спать без ужина? Наказала? Или накричала на тебя?

Номер 24 уставился в пол.

– А, она закричала на тебя. И ты использовала свою способность, чтобы она перестала это делать. И что случилось потом, хм?

По щекам девочки потекли слезы.

– Обширное кровоизлияние в мозг, насколько я помню. Я говорил с твоим отцом, который видел, как это все случилось. Он повторял только одну вещь. Снова и снова. Ты знаешь, что он повторял?