Текст книги " Именем человечества "

Автор книги: Владимир Корчагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Стоит ли удивляться, что годы, проведенные в училище, были самыми тяжелыми в ее жизни. Тяжелыми не только потому, что за все это время она не могла приобрести себе ни одного мало-мальски приличного платья или позволить себе хотя бы съесть пирожное. Но еще и потому, что ей не встретился в эти годы ни один человек, которому она смогла бы открыть свою душу.

А душа у Тани была особенная. Светлая и болезненно впечатлительная, щедрая и отзывчивая, овеянная стихами Байрона и рассказами Грина, подсвеченная собственными мечтами о жизни необычной, людях неординарных. Она металась, как птица, наталкиваясь на тупое равнодушие и грубость, рвалась, сама не зная куда, в надежде найти какой-то другой, придуманный ею мир.

Но в городе, где она училась, места такому миру не было. Вот почему по окончании училища она, не раздумывая, уехала в тайгу, в далекое Отрадное, где жила ее третья тетка и где она надеялась найти свои «алые паруса».

И судьба, казалось, улыбнулась ей. Чуть не в первый день, еще не устроившись на работу, она встретила на глухой лесной дороге человека, который будто шагнул к ней со страниц Грина. Да еще вместе с таинственной незнакомкой, один вид которой будто открывал перед Таней дверь в тот сказочно прекрасный мир, какой она нарисовала в своих мечтах.

Таня полюбила Максима сразу и, как ей казалось, на всю жизнь. Она жила этой любовью все последующие годы, отгородилась ею от всего мира, не давая прикоснуться к ней абсолютно никому. Она гневалась даже на себя за то, что иногда позволяла себе слишком тепло подумать о Зорине. Она была уверена, что ее любовь свершит чудо: Максим вернется к ней и так же полюбит ее. Ждала этого чуда семь долгих лет. И только здесь, на этом озере, перебирая в памяти день за днем, час за часом свою жизнь, начала понимать, что любила лишь свою мечту...

– В отставку? – Хант смерил своего заместите ля ядовито-насмешливым взглядом. – Вы слишком легко хотите отделаться, дружище! В прежние времена в таких случаях вручали шелковый шнурок или пистолет с одной пулей.

Рейли заметно вздрогнул.

– Я готов понести любое наказание, – сказал он, не поднимая головы.

– Вот как! А что это даст мне, нашему управлению, всей нации? Чем, скажите, пожалуйста, поможет ваше наказание сохранить мощь страны? Не-ет, дорогой мой, в отставку я вас не выпровожу и наказывать не стану. Но! – Хант сделал многозначительную паузу. – Дам такое задание, которое действительно пощекочет вам нервы. Поедете в Россию! Нет-нет, не в качестве секретного агента. Поедете сотрудником нашего торгпредства. Но, естественно, не под своим именем. Рейли слишком намозолил глаза известным органам в Москве. Поэтому с сегодняшнего дня он исчезнет. Исчезнет, как исчезаем все мы, смертные: завтра в газетах появится некролог. Можете сами его подредактировать, – Хант снова едко усмехнулся, подвинул к себе одну из папок, щелкнул по ней пальцами. – А вместо Рейли появится мистер Элсберг. Уильям Элсберг, доктор технических наук, сорока шести лет... Вот тут все его биографические данные, личное дело. Правда, пока без фотографии. Ее вклеят после того, как вы побываете в лаборатории доктора Готтлиба, и он немного поработает над вашей внешностью.

Хант не спеша закурил:

– Так вот, Элсберг поедет в Россию и возьмет на себя все руководство по дальнейшему осуществлению операции «Феномен икс». Готов ли мистер Элсберг выслушать соответствующие инструкции?

Рейли молча кивнул. Хант встал из-за стола, прошелся по кабинету. Теперь в глазах его была лишь непреклонная решимость, голос отливал металлом:

– Отныне все усилия должны быть направлены на то, чтобы русские ни в коем случае не смогли до биться реального воплощения идеи стабилизации ра иоактивных изотопов по крайней мере в течение двух лет. Слышите – минимум двух лет! Теперь конкретно о вашей задаче. Скорее всего, работы по созданию соответствующей аппаратуры будут сосредоточены в институте ядерной физики. На нем и следует остановить главное внимание. Зацепка там уже есть – наша Учительница. С ней установите прямую связь. Ваше личное проникновение в институт планируется следующим образом. Советы давно стремятся заполучить у нас кое-что из электронной техники. До сих пор на это было наложено строжайшее эмбарго. Теперь я постараюсь снять ограничения именно с тех приборов, в которых нуждается институт ядерной физики. Учительница уже представила соответствующий список. Так вот, поставкой, установкой, настройкой этих приборов предстоит заняться вам и вашим людям. Приборы будут поставляться в течение длительного времени. Возни с ними будет много. Мы позаботимся об этом. Так что в институте вы обоснуетесь надолго. И главное – сможете контактировать со многими людьми, практически из всех лабораторий. Ну и, естественно, будете иметь возможность оперативно руководить работой Учительницы.

Хант снова закурил, потер ладонью лоб:

– Ваша задача – прежде всего: всячески тормозить работу по созданию каких-либо установок, регулирующих радиоактивный распад. Для этого следует использовать все: дискредитацию самой идеи стабилизации ядер, разжигание недоверия к Колесникову и всему, что связано с инопланетянами, подтасовку экспериментальных данных. Впрочем, там, на месте, будет виднее. Ну, а затем – получение соответствующей информации для нас. Мы должны вырвать этот секрет у русских. Вырвать во что бы то ни стало!

– Само собой разумеется.

– Значит, все ясно?

– Только один вопрос. Ведь там, в лаборатории Готтлиба... Нельзя ли без этого?.. Может, достаточно простого грима...

Хант не дал ему закончить:

– Я полагал, мы обо всем договорились. Или не так?

Рейли обреченно вздохнул:

– Да, да... Все ясно... Можно приступить к подготовке операции?

– Подготовки не будет. У нас нет времени. Самолет в Москву вылетает завтра утром. Готтлиб ждет вас сейчас.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

1

Как всегда, ровно в девять Зорин поднялся к себе в кабинет и раскрыл папку с неотложными делами. Но мысли его были далеко. Сын пропал. От Тани – ни строчки. В газетах – одно известие страшнее другого: призрак ядерной войны вздымался все зримей, все отчетливей. А вокруг – все та же рутина человеческих страстишек. Впереди – как прежде, лишь горечь одиночества.

И никакой возможности вырваться из этого омута собственного бессилия. Никакой надежды на что-то лучшее, светлое, что смогло бы вдохнуть в него прежнюю бодрость, вернуть душевный подъем, какой он пережил минувшей весной. Все будто надломилось в нем, все потеряло всякий смысл.

В горы он больше не ходил. Гимнастику не делал. Вернулась одышка, снова появились боли в груди. И снова, как прежде, стали невыносимыми мелочные капризы больных, бесконечные склоки обслуживающего персонала.

Нет, больше он не выдержит. Надо что-то делать, куда-то ехать, где-то искать сына. Надо наконец дать отдых издерганным нервам.

Но как избавиться от этого проклятого кабинета, от этих бумаг, от этого ненавистного телефона, который снова, в который уж раз, верещит у него на столе.

Он нехотя снял трубку с рычага:

– Да...

– Зорина мне! – потребовал чей-то нетерпеливый голос.

– Зорин слушает, – ответил он, не меняя интонации.

– Папка! Папка, это ты? Это я – Димка!

– Что?.. Что?.. – еле выговорил Зорин, ловя выпавшую из рук трубку.

– Да это я, я! Ты что, не слышишь?

– Слышу, слышу, сынок, – смог наконец вымолвить Зорин. – Где ты? Откуда звонишь?

– Из Минеральных Вод. Прямо из аэропорта. Мы тут оба с Максимом. И голодные, как черти! Так ты там того... Организуй, что можно. Сейчас, сейчас! Это я Максиму. Он спрашивает: нельзя ли Татьяну Аркадьевну к телефону.

– А она... Она в Вормалее.

– Как в Вормалее?

– Ну, это в двух словах не скажешь. Я и сам успел побывать там...

– Алло! Андрей Николаевич, это Колесников. Вы говорите, Таня в Вормалее? Давно? Это связано с... с оставшимися там моими вещами?

– Да, мы нашли их. Вернее, мы разыскали Силкина.

– Вы разыскали дядю Степана?! Значит, он жив-здоров? И все вещи по-прежнему у него?

– Да, теперь Таня присматривает за ними.

– Отлично! Но почему Таня осталась в Вормалее? А как же Вова?

– Вова с ней... Да вы садитесь скорее в такси и приезжайте сюда, что скажешь по телефону... Все хорошо у нас. Все хорошо! – Зорин повесил трубку и, сняв халат, вышел в приемную:

– Лена, я отлучусь на несколько часов.

2

– В общем, досталось мне крепко, – закончил Дмитрий свой рассказ. – Эти костоломы у Рейли не зря едят хлеб. Я думал, уж конец пришел. И вдруг – светлая палата, белые простыни, медсестры, как звезды Голливуда. И сам Рейли: простите, говорит, пожалуйста, ошибка вышла, недоразумение. Завтра вас передадут Советскому посольству. Я, конечно, решил, что это какая-то новая каверза, приготовился ко всему. А наутро смотрю – маши на с советским флажком на радиаторе, а в ней – Максим! А когда он рассказал дорогой, как Рейли от нептуния спасался, я думал, умру со смеху, честное слово! Да и вся эта их поездка в Вашингтон.. Потеха!

– Ну, а каковы ваши дальнейшие планы, молодые люди? – спросил Зорин.

– План один – Вормалей! Мы ведь сюда только на денек заскочили, выяснить обстановку. И завтра же в институт. Да, а что было в институте, папка! Сначала нас и слушать не хотели. Это что еще, говорят, за бред сивой кобылы? Мало нам летающих тарелок! А как мы выложили перед ними нептуний, что тут началось!.. В обыщем, все теперь поставлено на деловые рельсы. Создана I специальная группа под руководством моего шефа, профессора Саакяна. Максим зачислен в штат института. Нам : выделены люди, средства. Вот как все обернулось, папка! ?Считай, победа на всех фронтах.

– Ну, до победы еще далеко, но то, что вы снова на Родине... Как жаль, что мы не можем телеграфировать об этом Тане! Сколько бессонных ночей у нее впереди! Как долго вы собираетесь пробыть в институте?

– Самое большее – день-два, – ответил Максим. – Правда, этот Саакян, кажется, не из тех, кого легко сдвинуть с места. Но в крайнем случае мы вылетим без него.

– Да уж поспешите, Максим. Ведь каждый лишний день, каждый час там, в тайге, для Тани...

– Я понимаю, Андрей Николаевич. Кстати, повторите еще раз, что сказал вам Силкин на прощание. Где они собирались укрыться с Таней?

– Он сказал: «Искать нас надо в моей заимке, за Марьиным болотом».

– Странно...

– Или я что-то переврал?

– Нет, но эта избушка – почти у самого кордона, ее любой мальчишка знает. А ведь вы говорите, они вышли ночью. Какой смысл в такой конспирации, если потом жить, можно сказать, у людей на глазах?

Зорин пожал плечами:

– Я отговаривал их от этой затеи. Но Татьяна Аркадьевна осталась непреклонной.

– Таня поступила правильно. В той обстановке, какая сложилась в Вормалее, это было единственно возможное решение. Но вот заимка, у самого кордона... Припомните, не сказал ли Силкин еще что-нибудь?

– Подождите, Максим. Теперь я припоминаю, что потом он добавил вскользь несколько слов. Он сказал что-то вроде того, что в те места вы еще в детстве не побоялись сходить...

– Вот оно что! Ну, кажется, я начинаю понимать. Спасибо, Андрей Николаевич.

3

– Здравствуйте, Денис Павлович. Вас можно поздравить? Колесников в Москве.

– Колесников уже в Кисловодске, завтра выедет в Вормалей. А поздравлять меня, Сергей Сергеевич, не с чем. Колесников сам – сам! – выбрался из такого логова, из какого нам его и за полгода было бы не вытащить. Но теперь, кажется, все в порядке. Идеей Колесникова заинтересовался Институт ядерной физики. Там сформирована специальная группа во главе с профессором Саакяном. Эта группа и выезжает в Вормалей, чтобы на месте познакомиться с информационным диском и записями Колесникова. Кстати, как там, в институте, поживает наша подопечная?

– Вы имеете в виду Нестеренко? Прежде всего я установил ее личность. Внучка крупного украинского националиста, бывшего офицера власовской армии, бежавшего в одну из стран Южной Америки, а затем обосновавшегося в Штатах, она была завербована американской разведкой и заброшена в нашу страну. В институте проявляет усиленный интерес ко всему, что связано с изучением нейтрино...

– Вот как! Теперь, я смотрю, для них страшнее нейтрино зверя нет.

– Да, похоже, так. Ради этих нейтрино Нестеренко и была внедрена в институт. Единственный канал связи у нее – Кисловодск.

– То есть «Виктор»?

– Да. Связь осуществляется путем передачи с проводниками поезда «Кисловодск – Москва» различных посылок.

– А дальше? Куда тянется цепочка?

– Этого, к сожалению, установить пока не удалось. Предполагаю, что «Виктор» каким-то образом поддерживает связь с самим резидентом...

– С самим «четвертым»? Вы уже говорили об этом. Но когда, наконец, мы выйдем на Джона Снайдерса? Может, послать в Кисловодск еще кого-нибудь?

– Не стоит, Денис Павлович. Рябинин все делает так, как нужно, я в курсе дела. Он уже установил, что «четвертый» окопался в Пятигорске. И сколько веревочке ни виться...

– Ну, смотрите. Этот «четвертый» вот где у меня сидит! – похлопал генерал себя по затылку.

От Учительницы – четвертому (для первого)

Тридцатого июня в институт вернулся Кандидат, Вместе с ним прибыл некто Колесников Максим Владимирович. На заседании ученого совета института им было сделано сообщение о том, что он якобы побывал на внеземном космическом корабле и получил от инопланетян необходимую информацию для создания нейтринного генератора по стабилизации радиоактивных изотопов. Доклад вызвал бурную реакцию всех присутствующих (недоумение и недоверие, граничащее с негодованием). Тогда Колесников продемонстрировал ампулу с нептунием и привел несколько оригинальных фактов, детализирующих строение атомного ядра. Настроение ученых сразу изменилось. Ответы Колесникова на многочисленные вопросы окончательно убедили членов совета в правдивости его удивительного сообщения. В результате было принято решение –немедленно начать подготовку к созданию нейтринного генератора, возбудив ходатайство перед ГКНТ о включении этой темы как важнейшей в план работы института на следующие два года. Возглавить эти исследования поручено Доктору. В ближайшие дни он вместе с Колесниковым, Кандидатом и группой ведущих физиков института выедет в Вормалей, чтобы ознакомиться с оставленными там материалами о конструкции и принципах работы генератора, содержащимися в личных записях Колесникова, сделанных на борту корабля, и каком-то особом диске, изготовленном инопланетянами и представляющем, как я поняла, нечто подобное научной энциклопедии по самым различным отраслям знаний.

По имеющимся у меня сведениям, не исключена возможность, что в скором времени Доктор займет пост директора института. Я делаю все возможное, чтобы заручиться его благосклонностью. Мне уже обещано участие в Вормалейской экспедиции и повышение по службе в лаборатории Доктора.

От первого – четвертому (для Учительницы)

Благодарим за усердие в работе и ценные сведения. С июня увеличиваем причитающееся вам денежное вознаграждение на пятьдесят процентов.

Считаем очень важным ваше участие в Вормалейской экспедиции. Предлагаем решить одновременно две задачи. Первая – добейтесь сближения с Колесниковым ( он значится у нас как Странник), постарайтесь выяснить у него принцип работы генератора и приемы обращения с инопланетным диском, по возможности выкрадите диск и перешлите его нам. Вторая – всячески дискредитируйте идею создания генератора, постоянно настраивая Доктора и сопровождающих его физиков на нереальность и никчемность работ по его созданию. Постарайтесь развить неприязнь (еще лучше вражду) Доктора лично к Колесникову, подчеркивая его авантюризм, возможность подорвать авторитет и испортить карьеру Доктору и пр. и пр.

В ближайшее время в институте появится представитель торгпредства США, ведающий поставкой электронной техники. Это ваш непосредственный начальник. Все его указания выполняйте неукоснительно. Его пароль: «Вы что же, физик-ядерщик, такая молодая и красивая?» Ваш отзыв: «Нет, я всего лишь школьный учитель».

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

1

– Вот она, эта заимка, о которой говорил Силкин, – сказал Максим, открывая дверь в покосившуюся, заросшую мхом и лишайником избушку. Оттуда пахнуло плесенью и сыростью. Все отступили назад.

– Вот это фокус! – присвистнул Дмитрий. – Что это, очередная мистификация на тему «где эта улица, где этот дом»? Или отец все перепутал?

– Я ожидал этого, – спокойно ответил Максим. – Трудно допустить, чтобы такой опытный человек, как Силкин, мог остановить внимание на этой развалюхе, в двух шагах от кордона. Недаром я просил твоего отца поточнее вспомнить, что он сказал ему на прощание.

– И, кажется, сделал какой-то вывод?

– Да, я понял, что Силкин переосторожничал, передал с Андреем Николаевичем лишь своеобразную криптограмму. Так что сюда я вас привел больше для того, чобы убедиться в своих предположениях.

– И где теперь искать этого Силкина, как расшифровать его криптограмму?

– Я надеюсь сказать это совершенно точно минут через тридцать-сорок. А сейчас придется вернуться в Вормалей, заглянуть во двор к старику. Пойдемте, товарищи!

Максим тщательно прикрыл дверь заимки и, не вдаваясь в подробности, повел всех обратно на кордон.

Их многочисленный, наспех сколоченный отряд, в который, кроме Максима и Дмитрия, вошли профессор Саакян, три физика – один теоретик и два экспериментатора, техник-приборист, он же – лаборант-хозяйственник, два бойца вневедомственной охраны института и молодая смазливая девица Алла Нестеренко, о роли и обязанностях которой Максим до сих пор не имел ни малейшего представления, прибыл в Вормалей сегодня утром и, едва устроившись в гостинице леспромхоза, не теряя времени, вышел на поиски старика-охотника. День выдался теплым, солнечным. Мошкара еще не успела заполонить тайгу, поэтому настроение у всех было превосходным. Первая неудача не обескуражила молодых г людей. Смех и шутки не умолкали до самого кордона. Двор Силкина, наверное, никогда не видел такой веселой шумной компании. Все с ходу устремились на крыльцо. Но Максим лишь глянул на топор, всаженный в чурбак посередине двора, и нетерпеливо махнул рукой:

– Все ясно, товарищи. Больше нам здесь делать нечего.

– Что ясно? Как вы успели узнать? – раздалось сразу несколько голосов.

– А вот по этой шифровке, – кивнул Максим на топор. – У Силкина да и многих других здешних охотников принято, уходя в тайгу, указывать место, куда они ушли, положением топорища.

– Куда же направлена сия указующая десница?

– Топорище, как я и предполагал, смотрит прямо на Лысую Гриву. Там тоже есть маленькая заимка. В ней Силкин наверняка и схоронился.

– Отлично! На гриву, так на гриву! – воскликнула Нестеренко. – Пошли, Максим Владимирович. Мне здесь ужасно нравится. А до обеда еще...

Максим невольно улыбнулся:

– Какой обед вы имеете в виду, Алла Федоровна? До Лысой Гривы три дня пути. Сплошной тайгой. Почти без всякой дороги.

Смех и шутки сразу смолкли.

– Что же нам делать? – спросил один из физиков, глянув на свои модные туфли на высоком каблуке.

– Сейчас же начать готовиться к походу.

– Как это понимать?

– Прежде всего позаботиться об одежде и обуви.

Ботинки сменить на сапоги, пиджаки – на штормовки. То и другое в здешнем магазине есть. Затем продукты. Этим придется заняться вам, Алексей Павлович, – обратился он к лаборанту-хозяйственнику. – Надо закупить минимум на две недели хлеба, сахару, крупы, макарон, ну и консервов, какие найдутся.

– На десять человек?

– Нет, вам, Рубену Сааковичу и, может быть, вам, Алла Федоровна, я посоветовал бы остаться, подождать нас здесь.

– Это почему мне остаться? – с вызовом обернулась Нестеренко.

– Да ведь тайга не городской парк.

– Однако ваша жена, насколько я знаю, там, на Лысой Гриве.

– Моя жена провела полжизни в тайге.

– Нет, я не останусь! Я пойду с вами, Максим Владимирович, пожалуйста...

Максим пожал плечами:

– Мое дело предупредить.

2

– Да-а, не очень-то складно все получается... – сказал Дмитрий, когда они остались с Максимом вдвоем. – И что заставило старика забраться в такую даль?

– Забота о нашем диске, Дима. Только там и можно сохранить его от всякой нечисти. Мудро поступил дядя Степан.

– Может быть, и мудро. Но отправляться сейчас в десятидневную экспедицию...

– Ты что, боишься не дойдешь?

– Я боюсь представить, как это воспримет шеф.

– Слушай, Дмитрий, он действительно такой крупный специалист, твой шеф, что именно его назначили руководителем группы?

– Как тебе сказать?.. Профессор! К тому же –положение, имя...

– Но чем он конкретно сможет помочь нам в научном смысле?

– А зачем нам какая-то научная помощь? Ты со своим диском сам десятка академиков стоишь. Главное – перед ним все двери открыты.

– А это зачем?

– Нет, ты положительно стал не от мира сего там, на этом звездолете! Да будь у тебя готовые чертежи, даже готовый действующий макет генератора, с тобой ни в одном КБ говорить не будут, пока не заручишься поддержкой такого вот Саакяна.

– Но ведь речь идет о судьбах всего человечества!

– О судьбах человечества сейчас многие не прочь поговорить. А надо еще доказать, что ты сможешь что-то сделать для этих судеб. И в доказательства эти поверят только тогда, когда их представят вместе с тобой опять-таки саакяны, хотя, честно говоря, для них, саакянов, судьба всей планеты не дороже, чем пуговица от собственных штанов. Ты вот из-за этих судеб чуть богу душу не отдал, а мой Рубен Саакович сегодня полчаса ворчал, что в местной гостинице для него номера с персональным унитазом не нашлось.

– Не может быть!

– Вот тебе и не может быть! И все-таки без него, Рубена Сааковича, мы не смогли бы даже теперешнюю командировку выбить.

– Хорошо, допустим. Но зачем еще эта... Алла Федоровна?

– Гм... Зачем Алла Федоровна? Ты вот захватил с собой полотенце, мыло, зубную щетку? Так профессор может позволить себе захватить и кое-что еще.

– Ну, знаешь!

– Да плюнь ты на все! Нашел о чем заботиться. Главное сейчас – убедить шефа в необходимости похода на Лысую Гриву.

– Так неужели он еще будет возражать?!

– А вот сейчас увидим.

3

– Вы в своем уме, молодые люди? – гремел Рубен Саакович, вытирая пот с розовеющей лысины и чисто выбритого холеного лица. – Три дня туда, три дня обратно! Значит, неделю выбросить из жизни? Дмитрий Андреевич, ты же, дорогой, говорил, что вся экспедиция займет дня три-четыре!

– Да, но... Кто мог подумать...

– Максим Владимирович, неужели туда, на эту вашу гриву, никакой транспорт не ходит?

– Какой же транспорт в тайге, Рубен Саакович? – возразил Максим. – Туда и дороги нет.

– Ну, хорошо, пусть нет. А вы что, не могли выяснить все это заранее, до того, как тащить сюда профессора?

– Я сам только сегодня узнал, что диск на Лысой Гриве. Здесь ничего нельзя было предусмотреть заранее. И мы же не приглашаем вас в этот утомительный поход. Вы подождете нас тут, в Вормалее.

– Хорошенькое дельце – подождать их тут! Прожить неделю в этом клоповнике! Нет и нет! И потом, это же смешно в конце концов! В наше время неделю тащиться пешком, когда всюду летают самолеты, вертолеты... Да, в самом деле, почему бы нам не затребовать вертолет? – он обвел глазами комнату. – Тьфу, никак не могу привыкнуть, что в номере нет телефона. Подождите, я спущусь к дежурному.

Максим махнул рукой и отошел к окну, Дмитрий сел на жесткий лоснящийся диван. Но уже через несколько минут Саакян вернулся в номер:

– Все в порядке! Завтра в одиннадцать будет вертолет. Правда, маленький. Поэтому летим лишь мы трое – он самодовольно потер руки. – Посмотрим наконец, что это за инопланетная вещица! И хотя, откровенно говоря, я не питаю особых надежд, но... Любопытно, конечно. До завтра, молодые люди.

– Ну, теперь ты понял, что значит Саакян и для чего он нужен? – толкнул Дмитрий Максима в бок, как только они вышли из номера.

– Понял. И все-таки не нравится мне твой Рубен Саакович.

– Нравится не нравится, а это сила. Бо-ольшая сила! Плохо разве, что диск уже завтра будет в наших руках? Лишняя неделя и для нас кое-что значит.

– Значит, конечно. Тогда так, Дима: скажи ребятам, что поход не состоится. Пусть продуктов закупят поменьше.

– Но все-таки закупят?

– В тайгу без припасов не ходят и не летают. И купи себе штормовочку, не помешает. А я добегу до Отрадного, попытаюсь разыскать тетку Тани. Вовка ведь у нее…

– Все сделаю, топай!

– Ну, бывай! – Максим вышел на улицу, но не успел пройти и нескольких метров, как его окликнули. Он обернулся – за ним от гостиницы бежала Алла Нестеренко.

– Максим Владимирович, вы в тайгу? Позвольте составить вам компанию. Здесь так мило..,

– Нет, я в Отрадное, по делу, – поспешил возразить Максим.

– В Отрадное? Чудесно! Возьмите меня с собой. Там, говорят, шикарный магазин...

– Но я очень быстро хожу, Алла Федоровна, а дороги здесь, сами знаете...

– Я обижусь на вас, Максим Владимирович, – кокетливо улыбнулась Алла. – Уже второй раз вы даете понять, что видите во мне лишь какую-то кисейную барышню. Между тем у меня первый разряд по легкой атлетике.

– Ладно, пойдемте, – невольно рассмеялся Максим. – Вижу, вы далеко не кисейная барышня. Но идти придется действительно быстро, я спешу.

– Хорошо, хорошо. Боже, даже не верится, что иду с человеком, только что побывавшим совсем в ином мире! – заворковала Алла, подстраиваясь под его походку. – Скажите, Максим Владимирович, как же выглядят они, инопланетяне? Такие, как люди, или...

– Точно такие, как мы с вами, только значительно умнее, непосредственнее, честнее, свободнее от всяких предрассудков и условностей.

– А их наука, техника? Вы, наверное, такого насмотрелись!

– Посмотреть было что. Но наша наука тоже не стоит на месте. Дмитрий Андреевич, например...

– Фразер и негодяй! – не дала ему закончить Алла. – Не понимаю, что у вас может быть общего с этим непривлекательным во всех отношениях человеком?

– У нас общее дело, общая работа. И я не разделяю вашей оценки Зорина.

– Не разделяете? Боже, я могла бы рассказать о нем такое! Но не в моих правилах портить людям настроение. Хватит о нем! Продолжим лучше наш разговор, – Алла взяла Максима под руку. – Ну, наука, техника – понятно.

– А искусство? Как вы оцениваете их музыку, поэзию, книги вообще?

– Музыка у них замечательная. Вернее, это аромато-цветомузыка. Ее эмоциональное воздействие не поддается никакому описанию. Но слушают ее лишь в интимной обстановке, в кругу близких друзей. Публичных концертов там не бывает. А вот поэзии у них нет совсем. Нет и книг. Нет даже письменности. Они избрали иной путь хранения и передачи информации, значительно более совершенный.

– В таких дисках, какой мы сейчас ищем?

– Нет, диск создан специально для нас, землян. Сами они постоянно подключены к гигантским хранилищам знаний. В этом отношении их возможности поистине безграничны.

– А как устроен этот диск? Как им пользоваться?

– Простите, Алла Федоровна, этого я сказать не могу. Диск все равно что документ с грифом «секретно».

– Но ведь нам предстоит работать вместе.

– Да, однако с диском буду иметь дело только я. Никто другой даже не прикоснется к нему.

– Но Рубену-то Сааковичу вы, надеюсь, откроете свой секрет?

– Рубен Саакович для меня такой же коллега, как вы и все другие члены нашей группы.

– О-о! – она значительно покачала головой. – Я не рискнула бы так говорить о своем начальстве, особенно о Саакяне, который по натуре может быть только первой скрипкой. К тому же, как я знаю, он только затем и приехал сюда, чтобы поскорее начать работу с диском.

– Придется ему разочароваться.

– А если он прикажет вам?

– Я не подчинюсь приказу.

– Но ведь вы можете заболеть, отлучиться куда-то...

– Тогда я приму соответствующие меры.

– И все-таки я не советовала бы вам так подчеркивать свою независимость от Рубена Сааковича. Мне точно известно, что в ближайшее время он займет место директора института и все ваше будущее, вся карьера окажутся в руках этого человека.

– Вас так заботит моя карьера?

– Во всяком случае, я ничего не имела бы против, если бы вы заняли теперешнее место Саакяна и стали моим шефом...

– Благодарю, Алла Федоровна. Но никакой пост Саакяна не изменит моего отношения к этому человеку. Он не пользуется ни моим расположением, ни моим доверием.

– Вы вообще доверяете, видимо, лишь самым близким друзьям?

– Разве это не естественно? Доверия не может быть без близости, как и близости без доверия.

– Вы удивительный человек, Максим Владимирович! Представляю, каким успехом вы пользуетесь у женщин!

– Они просто не замечают меня. Впрочем, я тоже стараюсь не обращать на них внимания.

– Потому и не взглянете на меня всю дорогу?

Максим обернулся к своей спутнице. Глаза ее, огромные, голубовато-серые, чуть притененные густой сеткой ресниц, казалось, горели призывной нежностью. Влажные губы полураскрылись.

– Я очень спешу, Алла Федоровна.

– Да, я и забыла. Что ж, пойдемте быстрее, – она резко прибавила шаг и вдруг со стоном опустилась на землю.

– Что с вами? Что случилось?

– Не знаю... Что-то вот тут, нога... – она чуть обнажила красивую полную ногу. – Помогите мне подняться, пожалуйста.

– Сейчас, сейчас! – он приподнял девушку с земли. –

Держитесь за меня.

Руки Аллы обвились вокруг его 'леи, голова склонилась на плечо, лицо обжег прерывистый шепот:

– Боже, как некстати! Пойдемте вон туда, под те ели... Я слышу, идет машина, а мне трудно стоять.

– Тогда сядьте здесь, на этот пенек.

– Зачем?.. – она теснее прижалась к нему, дыхание ее участилось. – Пойдемте, пойдемте скорее. Она уже рядом, слышите, а я...

– Вот я и хочу перехватить ее. Садитесь, я сейчас...

– Зачем? Не надо! Не надо, Максим Владимирович! Мне уже лучше. Еще несколько минут и...

– Да сядьте, говорю! – он силой усадил ее на пень, выскочил на дорогу, поднял руку навстречу приближающейся машине.

– Чего тебе? – высунулась из кабины голова шофера.

– Девушка повредила ногу, подбрось ее в больницу.

– Это можно. Давай ее сюда.

Максим вернулся к Алле, поднял ее с пенька: – Пойдемте, я помогу вам сесть в кабину, пять минут – и вы получите квалифицированную помощь. – Спасибо, вы так добры... – Алла поспешно отвернулась, в глазах ее блеснули слезы обиды.

4

– Вот и Лысая Грива! – сказал Максим, показывая на узкую белую полоску, прорезавшую сплошной ковер тайги.

Дмитрий припал к иллюминатору!

– А рядом?..

– Рядом та самая котловина и озеро, о котором я рассказывал. Видишь, будто капелька ртути блестит там, внизу. А выше... Смотри, смотри, дым костра. Здесь дядя Степан. Здесь!

Вертолет начал снижаться. Скоро белая полоска превратилась в дикое нагромождение каменных глыб. Из кабины показалось лицо пилота.

– Здесь я машину не посажу: сплошные камни.

– Как же быть?

– Придется зависнуть, спуститесь по стремянке.