Текст книги " Именем человечества "
Автор книги: Владимир Корчагин
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Тогда слушай. Этот Виктор примазался ко мне еще в поезде, поменялся местами с каким-то стариком. Я не при-дал этому никакого значения. А потом...
– ...Димка, Димка! – покачал головой Зорин, выслушав сбивчивый рассказ сына. – Нет чтобы рассказать все чуть раньше. А теперь... Теперь действительно ехать тебе в Пятигорск небезопасно. Но и оставлять все это так – тоже нельзя. Что же нам делать, буйная головушка? Придется ехать мне, другого выхода я не вижу. Против этого, надеюсь, ты не будешь возражать?
– Нет, папка, – вздохнул Дмитрий, словно сбрасывая с плеч огромную тяжесть. – И что бы я стал делать без тебя! Когда думаешь поехать?
– Сегодня, сын. Иначе будет поздно. Кстати, у меня есть там кое-какие дела. Только вот что, Дима. Мы должны не только покаяться, но и помочь товарищам из госбезопасности. Постарайся описать мне этого Виктора: его внешность, привычки, какие-то особые приметы...
– Да ничего особенного, папа: высокий, стройный, светловолосый, курит... Да, вот! Он, когда ходит, то... как бы это сказать? Будто подергивает левым плечом. Да, лменно подергивает, точно ему мешает что-то там, под пиджаком.
– Отлично, Дима! Это уже кое-что. Ну, а теперь, уж коль мы завели этот откровенный разговор, пора нам потолковать и об Алене. Скажу прямо, не нравится мне твое отношение к ней. Я хочу, чтобы ты серьезно взвесил...
– Да все я взвесил, папка. Все обдумал. Что мы будем за муж и жена? Я кандидат наук, а у нее – дай бог семь классов сельской школы. Помнишь, ты и сам говорил...
– Ну, меня ты не приплетай. Сейчас о тебе речь. Ты что, сегодня только узнал, что у нее семь классов сельской школы?
– Важно не то, когда человек что-то узнает, а то, когда он проанализирует эти знания, сделает из них соответствующие выводы.
– Ловко! И ничего не возразишь. Только что же ты не сделал этих выводов раньше, до того, как предложил девушке стать твоей женой? Что она теперь скажет матери? Каково ей самой будет пережить все это?
– Что ты меня пытаешь, папа! Ну, ошибся я, поторопился Кто не ошибается? Хуже было бы, если б я осознал эту ошибку, скажем, год-полтора спустя, когда, чего доброго, появился бы на свет третий... – Да-а, в логике тебе не откажешь. И все-таки, Дмитрий, нельзя относиться к людям как к шахматным фигурам. Пойми это!
– Да понимаю я, папка, понимаю! Не думай, что я такой уж бессердечный. И жалко мне ее, Алену. Но что поделаешь... Алло! – схватил он трубку зазвонившего телефона. – Да, это я, Татьяна Аркадьевна. Спасибо, превосходно, сейчас только целую сковороду котлет уничтожил.
– Отец? Он тоже молодцом. Так, может, вы навестите своих пациентов? Нет? Жаль... А где вы сейчас? Позвольте мне хоть выразить вам свою признательность. Ну, не по телефону же... Нет, я не задержу вас. Хорошо, только десять минут. Бегу. Бегу сейчас же!
Дмитрий рывком натянул рубаху, повязал галстук:
– Так где найти цветы, папка? Зорин махнул рукой:
– Да хоть на спуске с вокзала к галерее, знаешь?
– Знаю. Бегу!
3
– Можешь меня поздравить, папка! – еще с порога закричал Дмитрий, освобождая руки от свертков и паке тов. – Где ты запропастился, помоги мне!
– Здесь я, здесь, – отозвался Зорин с балкона. – Что ты еще натворил?
– Ничего не натворил. Понимаешь, папа, мне в голову пришла замечательная идея. Я понял, кажется, как управлять этими неуловимыми нейтрино.
– Понял или тебе подсказала Тропинина?
– Ну да! То есть нет. В общем, без нее, я, конечно, ни чего бы не придумал. А тут... Говорю я с ней опять об этой стабилизации ядер, и вдруг будто молнией меня пронзило: ведь если бы нейтрино имели заряд... Словом, дайка мне скорее карандаш и бумагу!
– Вот тут все, на столе. А что это за свертки, пакеты? И вино?!
– О, черт! Забыл самое главное. Она же сегодня придет к нам. Придет и расскажет все-все, И о нептунии и вообще. Сама обещала. Только ты уж займись этим без меня, – кивнул он на свертки. –Мне надо обязательно закончить расчеты, чтобы уже сегодня показать ей. Ведь если моя идея верна... – он бросился к столу, схватил карандаш.
– Постой, постой! Когда ждать-то ее?
– Часов так в пять, в шесть. Да ты только не говори ей об этой глупости...
– Какой глупости?
– Ну, что я собирался жениться, и все эти письма, телеграммы... А у тебя что, и штепселя здесь нет? Куда же я подключу свою счетную машинку? Придется перенести стол в спальню, ты не возражаешь? Или нет, я видел, у тебя был удлинитель... Вот-вот, этого вполне достаточно, спасибо, папа. И пока не забыл – я заказал торт в ресторане, напомни мне. А вино поставь в холодильник. Итак, если масса нейтрино... – он включил счетную машинку, забегал пальцами по клавишам, потом начал быстро набрасывать какие-то формулы.
Зорин с минуту смотрел на его сосредоточенное лицо, съехавший на сторону галстук, непонятные символы, покрывшие уже почти весь лист бумаги, потом поднял с полу брошенные им свертки и, пройдя на кухню, прикрыл за собой дверь.
Да, это были люди совсем другого времени, другого мира. Но ему ли, Зорину, судить, лучше или хуже они их, уходящего поколения...
Он снова взглянул через стеклянную дверь на работающего сына. Тот уже сбросил галстук, расстегнул ворот рубахи. Волосы его упали на потный лоб, пальцы, сжимавшие карандаш, побелели от напряжения. А глаза светились счастьем.
Что двигало им сейчас? Сознание долга перед своим народом, своей страной? Тщеславие молодого ученого, только что вступающего в жизнь? Мысли о той, чей портрет стоял перед его глазами? Или все это вместе взятое, помноженное на молодой задор и молодую удаль, о которой он, Зорин, не мог уже и мечтать?
Он вышел на балкон и, отыскав глазами далекий серпантин, по которому поднимались когда-то они вдвоем с Тропининой, попытался вызвать в памяти ощущения тех счастливых дней. И не смог. Он понял: больше такие дни не повторятся...
Семнадцатому от первого
Еще раз удостоверьтесь, что диск и бумаги Странника остались в Вормалее. Соображения на этот счет, изложенные в вашем последнем донесении, не убедительны. Если ваша версия окажется все-таки верной, продолжайте поиски тайника и ждите возвращения Странника или его посыльного (скорее всего, посыльного) в Вормалее. По возвращении Странника (или его посыльного) сделайте все возможное для захвата диска и бумаг в соответствии с нашей прежней инструкцией. Предупреждаем – это последняя возможность искупить ваши промахи. Если в дело вступят официальные власти и захват диска и бумаг окажется абсолютно невозможным, уничтожьте то и другое любыми средствами.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
– Иван! Что это Степанова собака всю ночь выла? Вон и теперь, слышишь? – покосилась на окно соседка Силкина, Мария.
– Я сам глаз не сомкнул. Воет, как по покойнику.
Разве пойти взглянуть?
– Иди, иди! Не случилось ли что со Степаном?.. Иван слез с печи и, всунув босые ноги в сапоги, покряхтывая, вышел из избы.
– Не дай-то бог! – перекрестилась Мария и принялась
растапливать печь.
Вой собаки смолк. Но уже через минуту дверь громко хлопнула, и в избу, грохоча сапогами, влетел муж:
– Беда, Мария! У Степана в избе – все вверх дном. А самого – нигде. И собака его так в лес и тащит. Не иначе, как порешили старика.
У Марии вывалился ухват из рук:
– Типун тебе на язык! Так уж и порешили!
– Ну, порешили не порешили, а что-то случилось со
Степаном.
– Что же делать-то, отец?
– Что делать? Идти, куда собака зовет, Собирайся
скорее!
– Так у меня печь. Блины вон подходят.
– Туши печь! Какие блины? Пошли-пошли
– Сейчас, старый, сейчас, – Мария заметалась по избе. – И куда у меня все запропастилось?
– Да чего тебе надо-то?
– Одеться надо. И ты оденься. Не в сапогах же на босу ногу пойдешь. На вот! – бросила она ему портянки.
– И вечно ты... – заворчал Иван, но тщательно обулся и, надев пиджак и кепку, вышел вслед за женой.
Дружок ждал у самого крыльца, и не успели они выйти за ворота, как он громко взвизгнул и, непрерывно оглядываясь, припустил к лесу. Старики двинулись за ним. Пересекли небольшой овраг, прошли с полкилометра сплошной чащей, обошли подсохшее болотце и увидели, как собака с лаем бросилась под старую ель. Иван полез за ней. Мария, истово крестясь, прислонилась к поваленной лесине.
– Здесь, Мария, – послышалось из-под ели. – Здесь лежит!
– Убитый?!
– Нет, кажись, дышит. Да, дышит. Кто ж его так?.4 Иван выполз из-под ели, отер пот с лица:
– Ну вот что, Мария, беги в больницу, сзывай людей. А я тут побуду.
– Да как я одна-то? Чай боязно...
– Ну! – прикрикнул на нее Иван. – Сказано, беги! Тут до дороги – рукой подать, это мы прямиком перли..
– Бегу, бегу, старый.
2
А на другой день, утром, к ним заявился незнакомый молодой парень в промасленной спецовке:
– Здравствуйте, хозяева. Где ваш сосед Степан Силкин?
– А почто он тебе, наш сосед? – свесился с печи Иван.
– Трешницу я занял у него на прошлой неделе в магазине, отдать надо.
– Так нешто ты не слышал? Несчастье с ним!
– Что такое?
– Прибили его сильно и хату разграбили.
– Что вы говорите?! Так где он теперь?
– В больнице, где же еще? 1 – В тяжелом состоянии?
– Куда уж тяжелее. В себя не приходит.
– А он заявил в милицию или еще куда-нибудь, что с ним случилось?
– Только ему и заявлять! Говорят тебе, в себя не приходит человек.
– Так могли другие заявить.
– Кто другие? Я вот хотела баба говорит, не лезь не в свое дело.
– Вообще-то верно, – согласился парень. – Милиция, она затаскает. Ну, а родственникам, близким его сообщи ли об этом несчастье?
– Некому и сообщить. Один сын у него где-то в городе, так никто адреса не знает.
– Вот беда-то! Ну, ладно, простите, что побеспокоил.
– Ничо! Бывай здоров, Чалый вышел на улицу:
«Пока особенно беспокоиться не о чем, – решил он, взвесив все, что узнал. – Но надо торопиться. Да, надо!»
3
– Здравствуй, Кузьма Тимофеевич!
Вырин вздрогнул: Чалый будто вырос из-под земли.
– Здравствуй, мил человек.
– Что-то Николай давно не приносил от тебя никаких вестей, – продолжал Чалый.
– Какие теперь вести? Силкин-то в больнице. Говорят, при смерти.
– Да, большое несчастье случилось с Силкиным.
– Несчастье? – усмехнулся Вырин.
– А ты как думаешь?
– Думаю, кто-то специально подстроил это несчастье, хотел на тот свет спровадить старика.
– Вот как! Ты всем так говоришь? – зло прищурился Чалый.
– Зачем всем, только тебе.
Глаза их встретились. И оба выдержали взгляд друг друга. Но у Чалого нервно задергались веки:
– Ты предусмотрительный человек, Кузьма Тимофеевич. Однако приступим к делу.
– С нашим удовольствием. Еще у кого-нибудь что-то
узнать надо?
– Да. Колесников уехал из Вормалея...
– Как же, слышал.
– А бумаги его и кое-что из вещей остались в избе у Силкина»
– Етрина, что ли?
– Ты даже об этом знаешь?
– Так ведь не первый год знаком я с Клавдией-то.
– Тем лучше. Так вот, эти бумаги и «етрина» мне нужны! – властно закончил Чалый.
– Фью-ю! А где их взять-то? Там, в избе у Силкина, говорят, все разграбили какие-то лиходеи...
– «Лиходеи» ничего не нашли, – перебил Чалый. – Силкин все надежно припрятал.
– Понятно... И что же ты хочешь от меня?
– А то не догадываешься? Место, где спрятаны вещи, может указать только Силкин.
– Кому же он теперь укажет?
– Хотя бы Клавдии Никитичне.
– А я тут при чем? Давно ли ты сказал, что будешь сам иметь дело с Клавдией.
– Да, но теперь... – замялся Чалый. Вырин не пытался скрыть нахальной усмешки;
– Теперь тебе не с руки идти в больницу?
– Ладно, мне надоели твои намеки. Надеюсь, ты понял, что от тебя хотят?
– Понял. Но это будет стоить...
– Это будет стоить десять тысяч. Вот! – вынул Чалый пачку сторублевок.
Глаза Вырина сверкнули:
– Ну, за такую сумму я тебе, что хочешь... – протянул он руку к деньгам. Но Чалый снова спрятал их в карман:
– Нет, Кузьма Тимофеевич, сначала место, где вещи лежат, а потом уж денежки.
– Все-таки задаточек пожалуйте, как водится.
– Никаких задатков! – отрезал Чалый. – Узнаешь, где лежат вещи, – десять тысяч твои. Не узнаешь – не взыщи. Все, старик. Действуй!
4
– Вот такие дела, Клава, – закончил Вырин. – Постараться надо. Сумеешь провернуть это дельце, получишь тысячу. Это тебе год работы, сама понимаешь.
– Еще бы не понять! Да ведь как к нему подступиться, к Степану-то? Плохой он больно. В себя не приходит.
– А это и лучше, что плохой. Примаслись к нему, он и того... Откроет душу-то. Да что тебя, учить, что ли?
– Учить меня не надо, Кузя. Только боязно. Боюсь я этого чубатого.
– Боишься? Это ему нас бояться надо. Ведь это он или кто-то из их компании хотели прихлопнуть Силкина. Потому и не с руки самому идти теперь сюда, в больницу, потому и прислал меня. А я прямо намекнул, что знаю, мол, все это. Так он, как цуцик, сжался.
– Ой, Кузя, с огнем ты играешь!
– Волков бояться – в лес не ходить! – усмехнулся Вырин. – А тут дело верное. Давай, Клавдия, постарайся! Сначала ублажи Степана-то. У него ведь тут никого не осталось. А потом: так, мол, и так. Не ровен час... Все под богом ходим... Тогда и вещи пропадут. А я, мол, их приберу и отошлю Колесникову или хоть сыну твоему...
– Да знаю, не учи!
– Здравствуйте, мистер Браун, садитесь, – Хант кивнул на стоявшее у стола кресло. – Стаканчик виски?
– Нет, благодарю вас, я не пью.
– Тогда, может быть, сигару? – он пододвинул ящик с сигарами. – Что-то вы совсем перестали информировать нас о «феномене икс»?
– Не о чем стало информировать. Загадочный объект исчез.
– И ничем не дает о себе знать? – в глазах Хаита блеснула коварная усмешка.
– Н-нет, как будто...
– Нет или как будто? Я люблю точность.
– Видите ли... Мы обнаружили одно не совсем обычное явление. Но связано ли оно с исчезнувшим космическим телом...
– Почему же я должен узнавать об этом «не совсем обычном явлении» через третьих лиц? – в голосе Ханта послышались металлические нотки.
– Я просто не успел... Да и само явление... Почти на уровне помех...
– И все же?
– Как вам объяснить... Один из наших спутников зафиксировал очень слабое гравитационное поле, И это поле вело себя как-то... странно.
– В чем же заключалась его странность?
– Да понимаете, такое поле могло создать только абсолютно неподвижное тело. Или тело, удаляющееся от нас по абсолютно прямой линии. Космические объекты так двигаться не могут, поскольку возмущающее действие солнца и других планет...
– Понятно. Значит, уходящий от нас «феномен икс»?
– Едва ли, господин Хант. Поле существовало всего двадцать минут. И исчезло так же неожиданно, как появилось. Но самое удивительное то, что параметры его непрерывно менялись, менялись так, как если бы это была модулированная волна.
– То есть вы хотите сказать...
– Да, мистер Хант, все это наводит на мысль, что мы столкнулись с чем-то похожим на особый вид связи, связи на гравитационных волнах. Но, повторяю, сигналы были настолько слабыми, почти на уровне помех, что дальше таких предположений...
– Нет, почему же, можно и пойти дальше. Не кажется ли вам, что это могло быть попыткой астронавтов инопланетного корабля (если «феномен икс» был действительно таковым) связаться с кем-то оставшимся на Земле?
– В принципе это не исключено, но, как я уже сказал...
– Да ясно-ясно! А в какой день и в какие часы наблюдалось необычное явление?
– Это я вам скажу. Это было... – Браун полистал свой блокнот. – Вот! Это было в четверг, двадцать четвертого мая, с одиннадцати ноль-ноль до одиннадцати двадцати по Гринвичу.
– Та-ак... – Хант взглянул в последнюю шифровку семнадцатого. – Как раз в те часы, когда Колесников ускользнул из их поля зрения. Остолопы! Упустить такую возможность!
– Что вы сказали?
– Это я так, сам с собой. Ну, что же, мистер Браун, благодарю за информацию. Только давайте договоримся раз и навсегда: о любых явлениях подобного рода докладывать мне немедленно. Мне лично!
– Постараюсь, мистер Хант.
– И еще. Вы не могли бы попытаться расшифровать смысл передачи?
– Что вы, мистер Хант! Нам неизвестны даже принципиальные основы такой связи. Я лишь предположил, что наблюдаемое явление.,.
– Ну, хорошо, хорошо. Так, значит, мы договорились: обо всем подобном докладывать мне немедленно! Всего доброго, мистер Хант.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
1
– Да, я обещала рассказать кое-что, – сказала Тропинина, откидываясь в кресле. – Вернее, получила на это право, – добавила она, словно в оправдание, – поскольку мой элемент связи недавно отключился. А это значит, что они покинули наконец пределы Солнечной системы.
– Кто они? Какой элемент связи? – воскликнул Дмитрий.
– Вот видите, сколько сразу вопросов. Я знала, что в двух словах этого не объяснишь. Придется начать издалека.
Тропинина с минуту подумала:
– Лет десять назад, когда я только что закончила медицинское училище и приехала к месту своей будущей работы, в таежный поселок Вормалей, в жизнь мою ворвалось чрезвычайно загадочное событие, последствия которого я испытываю по сей день.
Впрочем, началось все с тривиальнейшего происшествия. Шла я как-то вечером по глухой лесной дороге и столкнулась с группой пьяных хулиганов. Случай, к сожалению, не из редких. Однако на мое счастье из-за поворота показался незнакомый молодой человек. Он попытался защитить меня. Да где там! Хулиганы смяли его, в руках их заблестели ножи. Я поняла: мне и ему конец. Но в это время произошло что-то непонятное, поднялся странный вихрь, нечто вроде смерча. Он повалил хулиганов наземь, потом они вскочили и бросились бежать, оставив на дороге избитого, потерявшего сознание юношу. И вот тогда...
И Тропинина рассказала обо всем, что произошло в тот вечер и последующие годы ее жизни в Вормалее, начиная с появления таинственной незнакомки и кончая той тревожной ночью, когда Максим в последний раз зашел к ней перед тем, как подняться на Зуб Шайтана.
– Он сам сказал вам о возникшем у него намерении? – поинтересовался Дмитрий.
– Нет, он дал понять лишь, что решился на опасный эксперимент, а в случае неудачи попросил отослать небольшое письмо. Но я поняла, что он идет на гибель. И в эту последнюю ночь не отпустила его от себя...
– Это было ваше прощальное свидание? – тихо спросил Зорин.
– Почти. Наутро он ушел. И, конечно, в тот день не возвратился. Что пережила я в последующие несколько суток! Но вот срок возвращения истек. Осталось выполнить его последнее поручение – отправить по адресу письмо. Но я не смогла этого сделать. Мне пришла счастливая мысль – взять у знакомого охотника собаку (я знала, что Максим заходил к этому человеку) и пойти по его следам...
– И вы нашли его? – не удержался от вопроса Зорин.
– Нашла скалу, на вершине которой он умирал от жажды. Скалу страшную! Он еле услышал оттуда мой голос. Сам Максим говорить почти не мог. Но мне удалось созвать людей. Они сняли его еще живого. А я... Сердце мое не выдержало. Оно остановилось...
– Что-о?! – в один голос воскликнули оба.
– Да, сердце мое остановилось совсем. Как я узнала после, через два дня меня похоронили. Мне даже показали в видеозаписи, как плакал над могилой Максим и какой переполох поднялся потом, когда могила исчезла. Но все это было позже. Много месяцев спустя. А тогда, вскоре после происшествия у скалы, я просто очнулась в каком-то сказочно-прекрасном мире. Как было не поверить в сказку о рае! Но Максим подготовил меня к этому: он не раз высказывал предположение, что его таинственная Нефертити принадлежит какой-то внеземной цивилизации. И это оказалось действительно так: я очнулась на космическом корабле системы Агно.
– И встретились там со своей таинственной незнакомкой? – спросил Зорин.
– Нет, эту милую девушку я так и не увидела. На корабле я встречалась только с ее матерью. Впрочем, она была не менее прекрасна, чем дочь. А надо вам сказать, эти две женщины были единственными, кто остался в живых на звездолете, прибывшем из глубин Галактики.
– Но скажите, Татьяна Аркадьевна, – подал голос Дмитрий, – почему, как вы думаете, инопланетяне остановили свой выбор на вас? Почему именно вас они взяли на корабль? Или это было делом случая?
– Нет, это не было случайностью, Оказывается, Этана, как звали старшую инопланетянку, считала, что она повинна в моей смерти. О, она была очень справедлива по-своему, эта Этана! Только меня до сих пор бросает в дрожь от ее справедливости. Ведь это она не давала Максиму в последние годы встретиться со своей дочерью, хотя та была влюблена в него. Как можно! Раз он поступил совсем не так, как предписывалось Великими законами Разума! Это она чуть не погубила Максима на скале, хотя дочь ее, я знаю, не пережила бы этой смерти. Пусть так! Зато оба они еще раз убедились, как важно не выходить за пределы разумного. Но в общем-то она была несчастна в своей ненависти ко всему, что противоречило принципу абсолютного разума...
– А как она относилась к вам? Как вы жили на корабле? – поинтересовался Зорин.
– Ко мне она относилась хорошо. На борту звездолета – а это была целая планетка с лесами, озерами, домами –мне была предоставлена полная свобода действий. Я многому научилась от нее, особенно в том, что касается медицины. Но дочери своей она мне так и не показала. Та даже не догадывалась, по-видимому, о моем присутствии на корабле.
А потом у меня родился сын, и заботы о нем поглотили все мое время и внимание. Теперь Этана стала еще ласковее ко мне, не раз предлагала вообще не покидать корабль, лететь с ними в систему Агно. Но я ждала лишь, когда немного окрепнет мой малыш. И тут произошло то, чего я боялась больше всего. Однажды Этана сообщила, что ее дочь добилась своего: Максим, потерявший на Земле абсолютно все, разбитый физически и морально, ступил на борт Ао Тэо Ларра. В тот же день я покинула корабль и вернулась на Землю. Я боялась, что Этана будет удерживать меня. Но она без слов согласилась на мое возвращение, даже подарила ампулу с нептунием. Впрочем, тому были особые причины, – голос Тропининой дрогнул. – На прощание она предупредила меня, что мой сын не сможет жить на Земле, как все другие люди. Пеоиодически, хотя бы раз в год, ему нужны будут мои биотоки. Понимаете?! Хотя бы раз в год! Значит, срок его жизни точно отмерен: лишь на год больше моего, – она тяжело вздохнула. – Вот какую цену я заплатила за их гостеприимство! Правда, о моей жизни Этана тоже позаботилась, она вживила мне элемент связи с Главным кибером корабля.
– Элемент связи, что это значит?
– Это значит, что до тех пор, пока звездолет находился в системе Солнца, Кибер непрерывно следил за мной, предохраняя от любого несчастного случая. И не сколько раз он действительно помог мне, спас от почти не минуемой гибели. Но вот несколько недель назад элемент связи отключился. Значит, Ао Тэо Ларра покинул систему Солнца, и я освободилась от их опеки, а следователь но, и от слова, данного Этане: держать в тайне все, что связано с ее кораблем.
Теперь вы знаете все. И обо мне, и о моем сыне. Да, я забыла еще сказать: Этана не раз говорила, что стабилизация радиоактивных ядер возможна. И называла это именно нейтринной стабилизацией. Но вот как это делается? Не знаю...
Тропинина устало прикрыла глаза. Оба Зорина с минуту не могли произнести ни слова, ошеломленные ее рассказом.
– А как же Максим? – спросил наконец Дмитрий.
– Кто знает... Я не видела его восемь лет. Но верю, хочу верить, что он не мог оставить Землю, когда нависла угроза над самым совершенным, что дала ей природа, – разумной жизнью, жизнью вообще.
– И так же, как вы, покинул звездолет? – закончил за нее Зорин.
Она лишь молча пожала плечами.
– А зачем ему было покидать инопланетян? – воз: разил Дмитрий. – Еще там, на корабле, он мог уговорить этих амазонок припугнуть кое-кого из атомных маньяков по ту сторону океана. А здесь, на Земле? Чем он здесь поможет избавиться от угрозы уничтожения всего и вся?
– Как вам сказать... Я говорила, что инопланетяне раскрыли секрет стабилизации радиоактивных изотопов. Не может быть, чтобы Максим не узнал от них об этом. А обладая такими сведениями...
– Не мог не вернуться с ними на Землю, чтобы уничтожить все атомное оружие? – усмехнулся Дмитрий.
– Да, я так думаю...
– Я понимаю ваше желание, Татьяна Аркадьевна. Но, во-первых, должен сказать как физик, что от идеи – если таковая действительно разработана инопланетянами – до ее практического применения – дистанция огро-о-ом-ного размера! А во-вторых... Я не хотел бы вас расстраивать, но... Отказаться от перспективы увидеть иные миры, лишить себя возможности прожить, может быть, не одну сотню лет, покинуть столь очаровательных женщин...
Я не думаю, что найдется хоть один человек, способный на это.
– Иные миры! Очаровательные женщины! – воскликнул Зорин-старший. – А Родина? А Таня?.. Простите, Татьяна Аркадьевна. А сын?!
– Он не знает, что у меня родился сын, – тихо сказала Тропинина.
– Все равно он вернется к вам, Татьяна Аркадьевна. Не может не вернуться!
– Я хотела бы надеяться на это, но... Он ведь даже не знает, что я осталась жива. Едва ли Этана открыла ему тайну моего воскрешения.
– Ну, это уж было бы такой подлостью...
– У них совсем иные понятия морали. А Максим нужен им...
– И все-таки не отчаивайтесь, Татьяна Аркадьевна.
Мы со своей стороны... Вы же знаете...
– Спасибо, Андрей Николаевич! Только ваше дружеское расположение и помогало мне в последнее время. Но, простите, пора ехать. Уже поздно, меня ждет сын.
– Да, конечно. Мы проводим вас.
– Ну, зачем это? – слабо возразила Тропинина.
– Это нужно, Татьяна Аркадьевна, – твердо сказал Зорин. – Вы слишком взволнованы сегодня, А элемент связи, как вы только что сказали...
– Да, элемент связи избаловал меня. И сразу, как он отключился... Тогда и произошел тот кошмарный случай с грузовой машиной.
– Не вспоминайте об этом, Татьяна Аркадьевна.
– Но в этом воспоминании есть и своя светлая сторона, – неожиданно улыбнулась Тропинина. И Зорин почувствовал, как сердце у него встрепенулось от счастья:
– Да, мы обязательно проводим вас. До самого дома.
2
Через полчаса переполненный автобус, который провез их почти через весь город, остановился у большого серого здания.
– Вот здесь я и живу, – сказала Тропинина. – Простите, что не могу пригласить вас к себе, и...
И вдруг она вскрикнула, побледнела как полотно и начала оседать на землю.
Зорин поспешно подхватил ее под руки:
– Димка, быстрее, вон автомат, скорую помощь!
Но в следующую секунду Тропинина открыла глаза, рванулась из рук Зорина:
– Не надо... скорую помощь...
На этот раз Хант не пытался даже скрыть озабоченности:
– Должен вас уведомить, господа, что операция «Феномен икс», как оказалось, выходит за рамки локального поиска и приобретает исключительно важное стратегическое значение с чрезвычайно далеко идущими последствиями. Речь идет о вполне вероятной возможности лишить нас всего ядерного арсенала.
Небезызвестный вам Колесников выехал в Кисловодск. Почему именно в Кисловодск? Наши агенты не смогли выяснить ни его связей, ни его планов. Но я больше чем уверен, что в Кисловодске он встретится с Зориным. Не исключено, что эта встреча была организована инопланетянами. Да, господа, я располагаю довольно убедительными сведениями, позволяющими предположить, что перед отъездом Колесникова из Вормалея имел место сеанс его связи с внеземным звездолетом.
Что произойдет в результате встречи Колесникова с Зориным, угадать нетрудно. В институте ядер-• ной физики только и ждут информации, которой располагает Колесников. Значит, на карту надо ставить все. Кстати, в складывающейся обстановке есть и обнадеживающий элемент: видимо, инопланетяне не намерены прямо вмешиваться в наши земные дела, а ограничатся такими вот косвенными актами поддержки русских.
Исходя из всего вышесказанного, я предлагаю следующую схему дальнейшего развертывания операции: первое – максимально усилить наблюдение за Зориным, второе – в случае их встречи организовать немедленное похищение обоих, чего бы это нам ни стоило, третье – обязать четвертого выяснить, не поступили ли в институт какие-либо материалы Колесникова, и вообще – знают ли там о Колесникове и его возможностях, четвертое – разыскать сына Силкина и организовать его поездку в Вормалей –? в данной ситуации это единственно реальная возможность заполучить диск и бумаги Колесникова, если они еще там, в Сибири.
Учитывая всю сложность и значимость планируемой операции, считаю необходимым возложить всю полноту ответственности за дальнейшее ее проведение на моего заместителя мистера Рейли, передав в полное его подчинение всю резидентуру Юго-запада России. Непосредственным руководителем операции на месте назначается наш резидент в Пятигорске. Есть ли вопросы, господа?
С места поднялся заведующий отделом юго-западных районов России:
– Да, мистер Хант. Вы говорите об инопланетянах, внеземном звездолете и тому подобном как об абсолютно установленных фактах, тогда как все это, насколько я представляю, не больше, чем полуфантастическое предположение, и строить на этом такую рискованную операцию, грозящую провалом всей резидентуры моего отдела...
Можете не продолжать. Все ясно. Да, у меня нет стопроцентной уверенности в том, что все это не окажется чистейшим блефом. И в таком случае я повторю то, что уже сказал однажды: и слава богу! А если это все-таки не блеф? Если какие-то пришельцы действительно решили помочь русским лишить нас военного могущества? Тогда история и нация не простят, что мы не сделали всего, что в наших силах, чтобы сорвать этот коварный замысел, рискуя любыми потерями, к сожалению, неизбежными в делах такого рода. Все, господа. Все свободны.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1
– Наш поезд прибывает на станцию Минеральные Воды. Стоянка – пятнадцать минут. – Динамик щелкнул, из него полилась бравурная музыка.
«Минеральные Воды? Значит, скоро Кисловодск!» – Максим в волнении прошелся по коридору вагона, заглянул в расписание. До Кисловодска оставалось около двух Часов. А время уже к вечеру. Зря он, наверное, не стал дожидаться летной погоды в аэропорту, взял билет на поезд. Где устроиться на ночь в незнакомом городе? И главное – с чего начать поиски Тани?
Он вдруг с ужасом вспомнил, что не знает даже ее фамилии. Она всегда была для него просто Таней. Правда, в тот страшный день он слышал, как сестра назвала ее Татьяной Аркадьевной. И это все. Что же, ходить из санатория в санаторий и спрашивать врача Татьяну Аркадьевну? Или прийти в горздрав и там попросить справку о враче Татьяне Аркадьевне, фамилию которой он назввать не может? Да его просто поднимут на смех. И, уж конечно, потребуют документы.
Кстати, а как у него с документами? Максим прошел в купе, извлек из кармана паспорт, трудовую книжку, диплом кандидата, военный билет. Паспорт был абсолютно новый. Но, по-видимому, точная копия подлинника. Автоматы Этаны работать умеют. Да, вот и фотография, и его собственноручная подпись... А где она прописала его? Он раскрыл соответствующую страницу. Вот так сюрприз!
