Текст книги "Страна Незаходящего Солнца. Том I (СИ)"

Автор книги: Владимир Панцерный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

***

Утром 9 мая 1945 года весь Высший Совет по управлению войной, монарх, генеральный штаб армии и флота, геологи Империи и 120 стройбатовцев Квантунской Армии знали о том, что в Маньчжурии обнаружены новые залежи нефти. Им не стоило знать слишком много, наибольшей информированностью обладали задействованные теперь непосредственно на том участке нефтяники. С их легкой руки этот пласт уже был бесхитростно обозначен как «месторождение Дацин», по названию ближайшего населенного пункта. Эксперты были поражены его размерами – только подтвержденно находящихся здесь запасов могло хватить на сотни лет непрерывного выкачивания и использования. Сейчас это должно было оставаться если не в тайне, то хотя бы не афишироваться – открытие месторождения заставило руководство марионеточного Маньчжоу-го с прямым управлением из Токио начать по другому смотреть на вещи, связанные с обороной страны.

Ни для кого здесь не было секретом, что Союз Советских Социалистических Республик едва ли не лучший друг Японской Империи, чтущий пакт о ненападении и не желающий после победы над нацизмом нападать еще и на Японию. По крайней мере, так постоянно говорилось в маньчжурских газетах. Из-за этого обороны северных рубежей, можно сказать, не существовало – зачем тратить и так очень ограниченные ресурсы на возведение укреплений против своего союзника? И нахождение там бесчисленной Квантунской Армии оправданным не было, так считали еще с 1942 года. За три года использования этого подразделения в качестве бездонного источника живой силы и техники для затыкания брешей в обороне на океане и пополнения «выбитых» частей армия незаметно, шаг за шагом, взвод за взводом оказалась истощена. Полностью. Это уже нельзя было назвать не то что элитной армией, это до сих пор могло считаться армией лишь по признаку наличия там вроде бы централизованного управления, в котором генералы осуществляли руководство толпами людей, вооруженных винтовками без патронов. В 1942 году численность Армии составляла более миллиона человек, а недавно, в марте 1945, она едва ли доходила до отметки в 300 тысяч. В Армии было десять танковых полков, но лишь два из них «дожили» до этих дней. Командованием было сформировано две танковые дивизии – одна навсегда исчезла на Филиппинах, вторая в марте 1945 была отправлена в метрополию. Вместе с последними подразделениями-«стариками», входившими в состав Квантунской Армии в 1941. Армия полностью обновилась, потеряв более 70% личного состава и почти всю бронетехнику.

Авиация. Две воздушные армии. Более 400 аэродромов. Более тысячи самолетов. Из которых меньше ста являлись современными истребителями, около полусотни бомбардировщиками, и более половины из оставшихся – учебными самолетами. Артиллерия? Почти полностью изъята для организации обороны метрополии. Автотранспорт? Давно уже находился на островах, средством передвижения трехсоттысячного войска должны были быть жиденькие железные дороги, позволяющие эффективно доехать из окраин центральной Маньчжурии до других ее окраин, а так же использовать две одноколейные ветки для доставки личного состава к границам Монголии и СССР.

Понятно, что все это не прошло незамеченным – генерал Отодзо Ямада, командир Квантунской Армии, и его начальник штаба, генерал-лейтенант Хата Хикосабуро, отчаянно стремились к улучшению положения своих подчиненных. Через многочисленные рапорты и доклады они добивались усиления Армии охранными частями с территории Китая, выбивали себе новобранцев из метрополии, мобилизовали всех подряд в самой Маньчжурии. По иронии судьбы, в этой стратегической игре на численность приоритет центрального штаба был выше, поэтому переобученные и вооруженные в Маньчжурии части со всего света точно так же отбирались метрополией на нужды сражений в Океане. В какой то мере, окончательный провал этого ТВД и потеря Окинавы стала для Ямады большим плюсом – отбирать части стало просто некуда, а расквартированные на крупных архипелагах и материке части уже либо не несли таких больших потерь, либо были отрезаны от снабжения и не пополнялись в принципе. Ямада наконец-то получил возможность пополнять армию так, чтобы все результаты его стараний не исчезали в очередном поражении на море. Квантунская Армия вновь начала прибывать в числе, уже приближаясь к полумиллионной отметке.

Теперь для Канеширо существовал легальный повод буквально требовать серьезного усиления тыловой Квантунской Армии – они больше охраняли не бесполезные территории на границе с искренне братским занятым в Европе СССР, а стратегической важности нефтяные месторождения в регионе, располагавшемся под носом у дальневосточных и забайкальских соединений РККА, какими бы те не казались дружественными и малочисленными. Сталин уже завершил Великую Отечественную и мог готовиться к новому удару на востоке, советская разведка же была какой угодно, только не плохой, и была способна предоставить своему начальству всю постыдную правду о состоянии «элитной армии», заполняемой сотнями тысяч неподготовленных призывников, не имеющей техники и толковой авиации. К тому же, нельзя было исключать и вероятные союзнические обязательства Советской России перед «западными партнерами» – недавняя смерть Рузвельта еще ничего не решала. Черчилль и Трумэн могли попытаться использовать немало рычагов давления, от напоминания о ленд-лизе в 1941 до угроз устроить большевикам новую интервенцию. Было бы довольно глупо считать, что беспринципная англосаксонская цивилизация упустит возможность толкнуть СССР как таран для разгрома Маньчжоу-го, владеющей не только полезными для перехвата в США учеными и врачами из нескольких «отрядов», но теперь еще и стратегическим ресурсом, отнять который у Японии было просто необходимо. Без этого все прочие усилия «Союзников» не стоили и выеденного яйца – Япония вновь поднимает в небо всю авиацию, Императорский Флот совершает сколь угодно дальние переходы, ограниченный лишь тотальным морским превосходством врага, а не банальным отсутствием горючего, возвращается моторизация подразделений на материке и в метрополии, вновь широко используются японские танки, неспособные побороть американские ни качеством, ни тем более количеством, но все еще пригодные для разгона китайской пехоты. Армия в Китае все еще активно брыкалась, буквально сейчас завершая Хэнань-Хубэйскую операцию, в которой все таки одержала стратегический успех, вынудив врага к бесплодным атакам по Хуанхэ. Разворачивалось наступление китайцев в западном Хунане, где им активно помогали ВВС США.Фронт не стоял на месте.

***

В деревушке возле Токио проживал генерал Хаято Канеширо. Но сейчас он был не дома, он находился в столице, где опять, уже в четвертый раз за войну пребывал у премьер-министра, но впервые при нахождении на этой должности Кантаро Судзуки. В этот раз все складывалось намного лучше, чем на аудиенциях в 1941 и 1943 годах, и даже на недавней мартовской. У офицеров была куда больше «пересечений» – они оба большую часть своей жизни посвятили флоту, оба участвовали в Цусимском сражении, оба уже по большей части отошли от дел в силу возраста, но были вынуждены вернутся на некоторые важные должности по зову Родины. Судзуки был главой Тайного Совета с августа 1944, а Канеширо был начальником генштаба для пока что вообще отсутствующих подразделений Добровольческого Корпуса. Канеширо был ультрапатриотом из будущего, но он не был ярым фанатиком, вел себя совсем не так, как милитаристы и армейские радикалы, а потому и рассматривать все его предложения для 77-летнего министра было куда проще и приятнее. Тем более, что в отличии от предложений мобилизовать 50 миллионов человек или бесконечных напоминаний о тэйсинтай от Ониси, все идеи Канеширо были оправданы и имели тактические и стратегические обоснования, да и авторитет генерала сильно поднялся после успеха ряда его инициатив в марте и апреле, а теперь и вовсе рисковал взлететь до небес из-за слухов, подтверждаемых Квантунской Армией, что это он сам посоветовал искать нефть в Дацине. «Слухи» здесь не является оговоркой – приказ об этом держался в секретности, а проходящие среди солдатского сарафанного радио легенды постепенно скатывались в предположения на уровне, что ему помогают высшие силы, или что он увидел во сне карту нефтяных месторождений. Для более высшего командования все объяснялось как случайный успех и результат некоторых расчетов, основанных на особенностях тамошней почвы. В этом, по его словам, сильно помогли его новые «советники» из неофициальной организации. Те самые, которые продвинули его идеи перед Куниаки Коисо в конце марта.

Интересно, где в этот момент были остальные «солдаты из будущего»? Ну, во первых, это были уже определенного класса военные чиновники из Главного Управления НИИ вооружений, или по другому Штаба вооружений армии. Еще неделю назад эта организация управляла, собственно, вооружениями, но теперь почти все ее объекты отняли в пользу военных округов Первого и Второго командования, и она осталась формально пустующей. Служащая там группа военных функционеров под командованием только что ради почета повышенного по гражданской должности в военную майораФумио Каваками, сменившего снаряжение Сил Самообороны на китель Императорской Армии всего два месяца назад, сейчас так же находилась недалеко от Токио. В отличии от приписанного ими как руководителя и покровителя Канеширо, не в центре и даже не среди других высокопоставленных личностей, а на окраине прилегающего к столице города, в полуразрушенном районе, заселенном добровольцами Гражданской Обороны, щирыми 16-летними «военнослужащими» внутренней обороны и непризывными личностями – женщинами и детьми.

Майор Фумио Каваками шел по узкой улице среди деревянных и каменных построек. Шел не так уж и хорошо, скорее, передвигался с места на место, сильно качаясь и каждые несколько секунд теряя ориентацию в пространстве. Он не был поражен отравляющим газом или другого рода химическим оружием, он поразил себя сам неумеренным потреблением сорокаградусного сётю в забегаловке. Так же, как и двое его сослуживцев, которые плелись за ним, поддерживая друг друга за плечи.

—Хыыы… Хорошая эта Империя до поражения, ик.. Здесь можно так же кайфовать, да и места интересно смотрятся, эхе. Всех победим! Вот чтоб так же всегдааа.. – произношение слов давалось Каваками столь же плохо, сколь передвижение, но, кажется, он еще был способен выражать мысли.

–Ага-а.. Перебьем гайдзинов за этот мир, эхее.. Нфф.. – ответил ему один из плетущихся сзади, буквально тащась по стене со своим товарищем.

Каваками запнулся за собственную ногу и едва не упал, оперевшись на дверь в какое-то обшарпанное помещение, расположенное в таком же здании. От напора всем весом она приоткрылась, из-за чего майор едва не упал, но чисто инстинктивно успел среагировать вовремя и ухватился за косяк. Постояв так пару секунд, он все таки поднял голову и заглянул в помещение. Он увидел каких-то бледнолицых женщин, даже слишком бледнолицых. Еще несколько секунд у него ушло на то, чтобы вспомнить о существовании понятии «гейша», с которым для него в прошлой жизни, наравне с камикадзе и харакири, ассоциировалась его же родная страна в первой половине 20 века. Он вспомнил статью про гейш из какого-то дешевого журнала, который он прочитал в увольнении во время службы в Силах Самообороны. Вроде бы, там упоминалось что-то про оказание ими сексуальных услуг… В кармане у попаданца оставалось немного денег, которые он еще не успел пропить. Он еще не так хорошо ориентировался в местных ценах (которые к тому же больше зависели от самих торговцев, поскольку централизованная экономика, кажется, рухнула под вражескими налетами), но твердо решил, что денег ему должно хватить.

—Ик.. Дорогие друзья, идите без меня, яяя.. Мне надо вот туда! – на этих словах майор из будущего указал внутрь здания и ввалился в приоткрытую дверь, продолжая неосознанно проводить диверсию против образа офицера Императорской Армии,изображая того как пьяницу, ведущего аморальный образ жизни и занимающегося промискуитетом. Выложив почти все оставшиеся деньги куда надо, еле стоящий на ногах Каваками выбрал одну из свободных девушек удалился в одну из комнат в сопровождении молодой японки с не менее чем четвертым размером груди. Привыкший к рисованным особам и «гяру» в своей старой жизни, он еще даже не понимал, насколько сильно ему повезло найти такую в Японии 1945 года. Ну, а разрушение морального облика офицера его вовсе не волновало – сейчас головка управляла головой, а не наоборот.

Удачей так быстро найти такую женщину и сделать с ней все интересующие вещи всего лишь выложив немного денег были обделены его компаньоны, капитаны Шигеру Ядзима и Масахико Тамура. Даже до конца не поняв, куда именно делся их непосредственный командир и боевой товарищ, они сошлись на мнении, что раз он попросил их идти без него, то приказы нужно выполнять. Двое продолжили двигаться по переулку дальше, спокойно пройдя мимо здания, в котором сейчас кайфовал их начальник, и вскоре пропали из виду, идя куда-то в сторону местного отделения Штаба Вооружений. Ведь даже в таком состоянии они то ли помнили, то ли убедили себя, что им необходимо отправляться на службу.

Если бы сейчас генштабу потребовалась информация о их местонахождении, самым правильным ответом от дежурного было бы сказать, что из трех офицеров двое еле плетутся до места службы, а еще один принимает непосредственное участие в улучшении демографии. Хорошо, что сейчас было 11 вечера, все они были свободны от работы, поскольку не исполняли каких-либо стратегически важных функций, да и говоря прямо, не имели функций вообще, появляясь на «работе» для галочки и упрощения поиска их местонахождения для Канеширо. Поэтому Ядзима и Тамура зря шли в штаб – ночью они там находиться точно должны не были.

Именно так проходил досуг подчиненных Хаято Канеширо. Если бы это увидели какие-нибудь высокопоставленные ханжи, они бы мгновенно вне зависимости от взглядов и рода войск присоединились бы к любой радикальной или ультрамилитаристской группировке в правительстве, которая была бы недовольна действиями генерала и его доктриной, осудив их лишь по поведению нескольких военнослужащих.К счастью, это было невозможным вариантом – Канеширо не был их непосредственным начальником. У генерала было достаточно связей и полезных знакомств среди еще живых функционеров военной структуры Империи, чтобы найти, куда можно временно «приткнуть» несколько своих подопечных, чтобы не оставлять тех не на правах рядовых-смертников в регулярно выгорающем Токио, но и не допустить попадания таких «гениев», всего два месяца проживающих в новом (старом?) для них мире, на мало-мальски важные военные должности. Этот сержант, конечно, смог бы командовать отделением точно так же, как он делал это в Силах Самообороны, но каких результатов он бы добился, когда технологический и доктринальный уровень развития находится на более чем 70 лет в прошлом? С такой же эффективностью он мог бы управлять отрядом средневековых самураев, по привычке приказав тем вызвать вертолетную поддержку с воздуха и использовать пулеметный огонь с бронемашин на подавление. И хотя Вторая Мировая была куда более близким конфликтом, чем феодальные войны Сэнгоку, она была другой во всех отношениях относительно «современной» – постгероической, сетецентричной, информационной войны. Здесь все решали открытые пехотные столкновения, а о прокси-войне еще не задумывались даже сами американцы, не существовало ни распространенного в Азии электричества, ни спутников для отслеживания местности в реальном времени, ни ракет для быстрого уничтожения объектов в тылу врага. Здесь в пехотном отделении действовало не 6-7 подготовленных профессионалов, а 10 случайных людей, призывников и резервистов разныхвозрастов. Профессионалами становились обычно в огне сражений, если переживали свои самые сложные, первые бои.

А Хаято Канеширо продолжал разговор с премьер-министром, и его заявления постепенно становились все более неожиданными и странными.

—Между тем, Судзуки-доно, вы же осведомлены о том, что сейчас к берегам Кореи движется немецкая подводная лодка, U-234, с особой важности грузом?

–Конечно. Мы знаем ее маршрут и даже имеем связь с находящимися на борту нашими офицерами. А причем здесь это? Я знаю, что там за груз, но ему ничего не угрожает.

– Угрожает. Большая часть экипажа подлодки и ее капитан – немцы. Они из немецкого флота, Кригсмарине. Для них есть приказ о капитуляции. Формально они уже больше суток как должны искать, кому сдаться. Я думаю, нет вопросов, что будет, если они сдадутся американцам, а те найдут на борту наших офицеров и ресурсы для ядерной программы, будем говорить прямо? Это будет срыв всех начинаний в этом направлении. Больше никто и никогда не отправит нам почти бесплатный уран, Рейха больше нет. Все крупные державы уже ведут ядерные разработки, и сейчас критически важно не отстать от них. Эта подлодка станет нашим шансом на будущее.

–И что Вы предлагаете сделать? Как сделать так, чтобы этот приказ они не выполнили, ну или вообще не получили?

–А все очень просто…

Генерал встал, подошел к висевшей в кабинете министра карте региона и начал объяснять своё видение спасения стратегически важной подлодки…

Глава VI

Немецкая подлодка U-234находилась в дальнем плавании. Сейчас она шла на перископной глубине, около пятнадцати метров. Она отплыла из порта в Норвегии еще 16 апреля 1945, но вот уже почти месяц находилась в пути, пересекла половину мира через южную оконечность Америки, где необходимости скрываться уже практически не осталось – на континенте находились в основном нейтральные, или вступившие в войну исключительно формально государства, а в «неистовых пятидесятых», холодных широтах с сильнейшим ветром, было практически невозможно встретить другое судно. На борту подлодки было очень много реально стратегически важных вещей. Здесь располагалась многочисленная техническая документация, уникальные электрические торпеды, два разобранных реактивных истребителя Me.262, первая и единственная управляемая авиабомба в мире Henschel Hs.293, всевозможная «мелочевка» по здешним меркам в лице латуни, оптического стекла, ртути и свинца, многочисленных вооружений и инструментов и, наверное, самое важное. Свинцовые ящики с маркировкой U-235.Оксид урана. 560 килограмм. Скоро он должен был попасть в Японскую Империю.

Подлодкой командовал капитан-лейтенант Кригсмарине, Иоган-Генрих Фелер, но кроме него на борту было очень много важных людей. Генерал люфтваффе Ульрих Кесслер, немецкий атташе для Японии, которому предстояло возглавить немецкие военно-воздушные силы расположенные в Токио; Хайнц Шлике, спец по радарам и зарождающейся радиоэлектронной борьбе; Август Брингевальд, очень значимый человек, специализировавшийся на реактивной авиации и много что смысливший в перевозимых сейчас «Мессершмиттах»; некоторые другие эксперты и два японских офицера, возвращавшихся таким путем на Родину с обучения в Германии – Хидэо Томонага и Гэндзо Сэйи. Они уже более двух лет перенимали опыт действий своих европейских союзников и могли многое передать своему непосредственному начальству в Токио. Подлодка буквально представляли из себя ковчег Гитлера, в котором шло самое главное наследие уже погибшего фюрера, переданное им более крепким и несгибаемым союзникам, нежели оказался сам Великогерманский Рейх. Здесь были одни из важнейших людей и уникальные материалы, многие из которых найти больше уже нигде и никогда не предоставлялось возможным. Все эти люди находились буквально в информационном вакууме. Подводники иногда шутили, что в дальних рейдах можно и конец войны «проспать», не зная о нем еще очень долго, но они и предположить не могли, что именно это сейчас и сделали. Вот уже два дня как вооруженные силы Третьего Рейха не существовали. Их подлодка сейчас была буквально пережитком прошлого, а они сами являлись не более чем гражданами бывшей Германии, незаконно напялившими военную форму и знаки различия несуществующей армии. Если бы они хоть кого-то убили или потопили в этом походе, это бы уже было не актом боевых действий, а военным преступлением и по совместительству террористическим актом против вооруженных сил другого государства – уже неважно какого, ни одно из ныне существующих с Германией не воевало.

Хидэо Томонага спокойно пил чай находясь в радиорубке. Сегодня была его очередь наряда по радиорубке, в который японцы имели право не ходить, так как знали немецкий язык хуже остальных, но, стремясь не посрамить честь своих самурайских родов, демонстрировали, что два года жизни и обучения в Германии все таки способны заставить даже азиата, привыкшего к иероглифам, понимать европейский язык. Старший лейтенант Томонага слушал радио. Там не было ничего. Ну да, еще бы что-то было на коротких волнах. Лишь иногда проскакивали какие-то размытые разговоры на непонятном языке – по словам одного из офицеров, испанские, потому что в близлежащей Южной Америке на нем говорили почти во всех странах, кроме Бразилии и ряда колониальных территорий. Слушать непонятную аргентинскую, а может, чилийскую или перуанскую пропаганду у японца желания не было. Больше старший лейтенант Томонага не слушал радио. Он остался в тишине. Был слышен лишь белый шум, доносящийся из многочисленной аппаратуры и приёмников. От скуки он засмотрелся на деревянную приблуду с большим колесиком. Аппарат Морзе. Вот именно по этой штуковине он должен был получать сообщения, которых не было уже довольно давно. Оно должно было регулярно «стучать» хоть какие-то сигналы, но в этот момент активизировался лишь тот самый радиоприемник на коротких волнах. «Мысли материальны»?

Лейтенант почти инстинктивно схватил лежавший на краю стола карандаш и начал строчить услышанные знаки в свободную строчку лежавшей перед ним дежурной бумажки, как раз для подобных случаев. Сообщение было каким-то слишком длинным, он даже вспотел, стенографируя его, но оно и не думало кончаться. Передача заняла, кажется, около пяти минут, прежде чем все наконец утихло. Вместо строчки, им было исписана почти половина листа. Томонага приступил к расшифровке, но это не заняло много времени. Потому что ничего не получалось. Знаки едва сходились с разносортными немецкими буквами, текст получался похож на набор согласных и повторяющихся элементов, бессмысленных аббревиатур или, как будто, он был набран на телеграфном ключе абсолютно случайно, во время шторма. Может, сообщение было от врага, и послано на английской кодировке? Тогда бы оно было по большей части похоже на немецкое, просто лишено смысла. Но на каком языке могло быть послано вот это вот, состоявшее из «jsmmaprppkq» и подобного? Такое чувство, что далеко не на человеческом. Томонага почти сдался, вспоминая, кто еще мог бы послать им это, но, к счастью, в коридоре проходил Сэйи.

–Эй, Гэндзо, сильно занят?

–Да так-то не занят. А что, надо что-то сделать?

–Да типа того… По кодировке вот непонятное что-то

–Хах, так ты сегодня в наряде здесь, а не я. Дай посмотреть хоть, что у тебя там непонятное-то такое? – Сэйи прошел в рубку через низкий дверной проем и приблизился к столу, Томонага ткнул ему пальцем в бумажку с записанным им кодом.

–Вот это вообще что? Не дешифруется же вообще, какая-то белиберда выходит. По немецкой таблице выдает какие-то буквы случайные, повторяются все время или просто бессмыслица. Причем я даже понять не могу, кто прислал! По радио передали.

–Хм-хм… Ну так, раз по радио, наверное какая-нибудь фигня местная. Может это испанцы что-то друг другу пересылают. Думаешь, нам это важно?

–Да ну, испанцы. Это коротковолновые частоты, они через полмира бьют. Испанцам бы и покороче хватило.

–Ну да… Странные у тебя тут закорючки, конечно. Действительно какие-то случайные буквы. Подожди, а штаб-то тут причем?

–Что? Какой штаб?

Сэйи резко ткнул пальцем в начало текста. Проведя им под тремя такими отдельно взятыми символами из точек и тире он резюмировал:

– «Штаб» по японской кодировке. Ты должен помнить это, так начинались многие не особо срочные послания, когда мы служили в Желтом море. Это же наша, японская кодировка, а никакая не немецкая и испанская.

У тебя хоть осталась легенда к ней?

–Конечно осталась, наша страна превыше всего, в конце концов! – Томонага порылся в тумбе и достал оттуда пожелтевшую пыльную бумажку, на которую неаккуратно подул. Это была японская диаграмма для кодировки и декодировки азбуки Морзе и японского языка. Рядом с незамысловатыми кодами находились простые и геометрически выверенные иероглифы хираганы. По ним все сразу стало успешно складываться в слова.

«Штаб Императорского Флота Японии для старших лейтенантов Хидэо Томонаги и Гэндзо Сейи, находящихся на борту U-234 – Война в Европе завершена, но Империя продолжает сопротивление. Приказываю вам ни в коем случаи не допустить капитуляции подводной лодки и перехвата врагом перевозимого груза. Все должно быть в целости и сохранности доставлено в порт Инчхон в генерал-губернаторстве Корея. Приказ передается от военного министра Кантаро Судзуки и министра флота Мацумасы Ёная.10 мая 2605 года от основания Японии.»

Офицеры молча смотрели на письмо. Это было очень сюрреалистично. Может, им просто снилось? Вроде нет. «Война в Европе завершена» – неужели ставший столь близким для них за последние годы Третий Рейх окончательно сгорел в пожаре мировой войны? А как же армия Венка? Почему Гитлер допустил капитуляцию? Где вообще сегодня, 14 мая, находится фюрер? Готов ли капитан подлодки к продолжению борьбы? Что ждет их дальше?

Бесконечные мысли крутились в их головах, взаимозаменяясь в доли секунды и не получая никаких рациональных ответов. Может, это вообще подставное сообщение от англоамериканцев? Тогда почему по японски на немецкую подлодку? Нет, это точно было из настоящего штаба Императорского Флота.

–Слушай… Почему Кантаро Судзуки? Министр же Куниаки Коисо.

–Нет. Ты не слышал из последних новостей, когда мы отплывали? В газете упомянули, что в Японии поменялся премьер-министр. Немцы бы точно не стали просто так обманывать нас. Скажи, мы должны передать это капитану?

–С чего ему? Скорее не надо. Немцы не те люди, они могут реально решить сдаться. Это информация для нас. У нас есть приказ. Будь готов даже убить наших нынешних сослуживцев, если это потребуется, чтобы избежать капитуляции лодки.

–Хидэо, зачем такие радикальные варианты и слова?

–Чтобы мы не забыли, где находимся. Боги благоволят нам, если среди здешних офицеров есть хоть кто-то, для кого бумажка с подписью о капитуляции не является поводом прекращать сопротивление. Не говори никому об этом. Тебя сменят через час, верно?

–Да, вместо меня заступает боцман Рихтенгден.

–Тогда ничего ему не говори об этом. Телеграмму забери себе. Я скоро попытаюсь узнать, осведомлено ли командование судна.Слушай, скажи мне…

–Да? Что сказать?

– ...Ты точно уверен в своей решимости до конца идти тем путем, которым нам приказали? Если что-то пойдет не так, нас или убьют здесь, или вообще попытаются сдать в плен гайдзинам. Готов ли ты к такому риску?

–Приказы не обсуждаются. Я готов, потому что я такой же офицер Японии.

–Я тебя понял. Это хорошо.

Оба японца встали и молча пожали друг другу руки, фиксируя тем самым свою клятву выполнить приказ или умереть. В этот момент из коридора раздался звон колокольчика и чьи-то шаги. Немецкий матрос ходил по подлодке и звенел, привлекая внимание, после чего сообщал, что капитан Фелер приказал всем собраться в отсеке штаба, в «зале» – единственном крупном помещении на корабле, где можно было одновременно уместить всех относительно важных офицеров и ученых. Японцы сразу поняли, что это означало. Но их решимость была непоколебимой – они выполняли секретный правительственный приказ. Выйдя вдвоем в коридор, они еле-еле смогли разойтись с этим подводником с колокольчиком в узких проходах. Томонага на ходу четырежды сложил листок с шифровкой из штаба (и его японской расшифровкой), спрятав его в кармане на груди. Всего через несколько минут они уже были в пресловутом штабе.

Штаб представлял из себя помещение с большим квадратным деревянным столом, в самом начале которого сидел капитан Фелер. Места рядом уже были заняты генералом-летчиком Кесслером и учеными, Шлике и Брингевальдом. Как только японцы заняли места, туда прибыло еще пять человек с разных сторон коридора, спешно рассевшись по обоим рядам. Места были заняты. Все ожидали, что скажет командир судна. Посмотрев несколько раз на лист перед собой, он вздохнул и встал.

–Итак, господа. Сегодня 14 мая 1945 года. Я получил радиосообщение от главнокомандующего Кригсмарине, гроссадмирала Карла Дёница. Оно в том числе особенно важно для нашего судна. Гроссадмирал сообщает, что уже шесть дней назад была подписана капитуляция всех вооруженных сил Третьего Рейха. Всем суднам, находящимся на боевых задачах, им приказано срочно прекратить выполнение выданных ранее приказов и сдаться ближайшим морским силам вражеских, теперь уже нет, государств. Все мы, находящиеся здесь, преследуем по большей части разные цели и имеем разные взгляды на происходящее. Я хотел бы узнать мнение каждого о том, что нам следует сделать. Прошу поднять руки тех, кто считает, что нам необходимо последовать указанию гроссадмирала и сдаться как можно быстрее.

Все переглянулись. Хайнц Шлике и четверо офицеров поодаль подняли руки. Фелер окинул их взглядом.

—Хорошо. Поднимите руки те, кто выступает за отказ от выполнения этого приказа.

Выглядящий довольно нервированным генерал Кесслер вздернул руку вверх. За ним это сделал Август Брингевальд. Японские офицеры подняли руки синхронно. Сидевший ближе всех к выходу подводник поступил так же.

–Это пять на пять, но я больше склонен считать, что нужно выполнить приказ. Хотя я и не утверждаю… – капитан был резко прерван.

Ульрих Кесслер резко вскочил с места и разразился тирадой на повышенных тонах.

–Слушай, капитан, мы давно знакомы, так что давай без официоза. То, что ты сейчас предложил, буквально гребаное самоубийство. Что они сделают с нами, боевыми офицерами проигравшей страны? И догадайся, кому достанется весь этот груз. Если Дёниц говорит, что Кригсмарине распущены, то официально мы больше не их часть и не обязаны исполнять его указания. Здесь другой расклад. Если мы сейчас сдадимся, мы предадим не только фюрера, но и Японию, которая самоотверженно разделяла с нами тягости войны и делает это до сих пор. Хотя бы в качестве дани уважения нашим японским сослуживцам надо продолжать поход. Поверь, когда нибудь они освободят и нашу страну, если получат те уникальные сведения, которые есть у нас. Капитан, мы везем такие вещи, о предназначении которых нам даже догадаться не получится! Это МАКСИМАЛЬНО ВАЖНО – многие присутствующие вздрогнули от неожиданности – для будущего! Война Германии не закончена, пока есть хоть один человек, готовый встать за нее даже вопреки всему миру!