Текст книги "Страна Незаходящего Солнца. Том I (СИ)"

Автор книги: Владимир Панцерный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Люди за стульями, одетые в офицерские мундиры Императорской Армии, и вовсе не похожие на пришельцев из будущего, задумались. Каждый сам оценивал свою готовность действовать дальше и объем знаний, которые он мог предоставить для победы. Единственное, в чем их мнения полностью сходились – никто не собирался сдаваться и проигрывать. Прервав повисшее молчание, Канеширо указал пальцем на офицера, лет двадцати пяти и довольно субтильного телосложения, задав тому вопрос.

– Вот ты, Куросаки, перед тем, как переместился в это время, какую книгу ты прочитал последней?

– …«О моем перерождении в слизь»

– Что? Не слышал о такой. Ладно, после моего исчезновения вы жили в своем времени еще больше двадцати лет, много что я попросту не увидел. Про что эта книга?

– Не совсем книга, это ранобэ. Там про то, как одинокого мужчину убили на улице, но он попал в другой мир и может поглощать других существ, чтобы перенять их качества и магические навыки. Потом он встречает в тюрьме дракона…

– Так, ладно, хватит. Не надо больше.

Генерал Канеширо, которому уже перевалило за семьдесят лет, смотрел куда-то в сторону Куросаки несфокусированным и очень недопонимающим взглядом. Все сказанное сейчас им было очень чуждо ему не только как имперскому генералу, но даже как японскому инженеру из 90-ых годов.

– …Я конечно предполагал, что у вас там в двадцать первом веке люди, уж извини, страдают херней, но… Я не думал, что настолько. Я задавал этот вопрос, потому что думал, что там будет что-то типа того, что и у меня – я перед перемещением дочитал один интересный труд по ранним реактивным двигателям. Мне пригодились эти знания, а вот что мы будем делать, если окажется, что вы все лучше всего помните историю мужика, поглощающего магических существ… Это будет немногим проще, чем если бы я пытался спасти страну в одиночку. Хорошо, давайте так, какую книгу вы помните лучше всего?

Фумио Каваками, коротко постриженный и низкорослый, но коренастый офицер сказал сразу и четко:

– Устав. Любой устав. Я не видел нашего устава почти полгода, но, похоже, его текст навсегда в моей памяти. Это намного более, так сказать, важная книга.

Канеширо взглянул на него, и, после недолгой паузы, ответил.

– Ну, это я хотя бы могу понять. Знать устав наизусть это очень хорошо. Но я не думаю, что устав из будущего как-то поможет нам. В конце концов, здесь действуют свои армейские уставы, и я не думаю, что ваши отличаются от них чем-то, кроме американизированности. Хорошо, опять переформулирую вопрос. Не важно, книгу или нет, какую информацию, которая может помочь нам в нашем деле, вы помните лучше всего?

Никаких ответов не звучало, и повисла полная тишина. Так продолжалось, наверное, больше минуты, после чего пожилой генерал вздохнул и вновь заговорил сам.

– Понял, приму к сведению. Ну, если никто ничего не принес с собой из будущего, значит, будем создавать и изучать какие-то вещи здесь. В идеале, конечно, чтобы вы были лучшими в мире инженерами, тактиками и стратегами в одном лице, но, так уж и быть, я буду держать в уме, что вы пришли сюда из эпохи, когда все читают комикс про магического умершего мужика, и не буду требовать от вас непосильных задач. По сути, было бы неплохо сделать из вас довольно разношерстную команду спецов, чего не так уж и сложно достичь – обучить каждого по тому направлению, где у того наибольшие способности. Но есть, как вы понимаете, небольшая проблемка. Здесь ваш основной навык – обращение с винтовкой, со следующего месяца он, скорее всего, станет вашим главным на долгое время. У нас нет сейчас и не будет потом достаточно времени, чтобы на околонулевой академической базе, представленной моей личной библиотекой, сделать из вас всесильных профессоров. К тому же…

Канеширо медленно взял со стола еще флажок, на этом раз самой Японии, и воткнул его на карте на южно-восточную оконечность острова Кюсю, самого южного из японского архипелага.

– Вот здесь через два месяца, 1 ноября, начнется американская морская высадка. Не пугайтесь, в командовании про нее давно знают, и, вынужден признать, здесь «коренные» армейцы рассчитали и сделали все абсолютно правильно. Этот удар мы, скорее всего, отразим.

Канеширо повторил движение с другим флажком, поставив его прямо возле Токио, у моря.

– А здесь еще одно, весной 1946 года. Это тоже не составит нам больших проблем, они не пройдут там весной, могут даже не пытаться. В общем, война с американцами продолжится, и у нас будут успехи. Но существует враг намного более опасный…

Канеширо указал пальцем на северную часть острова Сахалин, где стоял красный советский флаг.

– Большевики уже вторглись в Маньчжурию и на Курильские острова, нетрудно догадаться, что следующим пунктом их десантов-прыжков станет остров Хоккайдо. Это будет… Так скажем, крайне плохо. Большевики – не американцы, война с ними сама по себе очень тяжелая и новый фронт очень опасен, к тому же, они никогда не пойдут на уступки и не сохранят императорскую власть. Если русские победят – императора убьют. Потенциала у красных очень много, они не остановятся ни перед чем, их армия прошла всю Европу, и их не волнуют потери. Вторжение на Хоккайдо нужно предотвратить, но отправим силы на север – и тут же ослабим юг, куда ударят американцы. Мы не можем ничего поделать с тем, что у нас просто не хватит сил удержать и то, и другое. Поэтому Советская Россия должна выйти из игры. Нам нужно посеять разлад среди коммунистов и демократов из бывшей антигитлеровской коалиции, а затем помириться с красными. Но вы же понимаете, что это нереально? Есть лишь один вариант, ждать. До весны 1946 мы не должны пустить врага слишком далеко в Маньчжурии, а чтобы они не попали на Хоккайдо, нельзя дать им захватить Курилы. Здесь возникает другая проблема – если кто-то не знает, весной 1946 накалились противоречия между коммунистами и западными союзниками, что положило начало Холодной войне. Кто знает, случится ли это теперь, если они и дальше будут объединены общим врагом в лице нашей Империи? У нас есть два варианта. Либо мы должны как-то искусственно посеять разлад между американцами и русскими, либо просто помириться с русскими. Как вы понимаете, второй вариант сам по себе невозможен, для его реализации должны либо уже быть противоречия в их альянсе, либо мы должны предоставить коммунистам какие-то преимущества, которые они не смогли бы получить от западных стран. Говоря прямо, такими вещами мы сейчас, вроде бы, не обладаем.

– А ядерное оружие? У них же его нет, верно? – неожиданно спросил Каваками у генерала, подняв голову.

– Ну, да, ты прав, у нас есть, у них нет… Но как ты вообще это представляешь? Если я здесь начну строить планы, как передать уникальное сверхоружие вражеской стране, меня просто расстреляют. Большевики потерпят и без нашего ядерного оружия, я бы им доверил только американское, и то чтобы посеять рознь между коалицией врага. А американского у нас, как видишь, нет. Благодаря нам, 9 августа на Хиросиму и Нагасаки ничего не сбросили. С другой стороны, если бы мы могли деактивировать их бомбу над нашим небом и продать коммунистам… Ну, нам нечем и нечего деактивировать. Короче, забудьте про ядерное оружие. С этим нам в ближайшей перспективе ничего не сделать, кроме как использовать его против врага. Только вот когда будет создана вторая наша бомба, да и будет ли вообще, непонятно. Поставок урана из Германии теперь уже вообще никогда не будет. Идем дальше. Можно попробовать нанести большевикам непоправимый ущерб, с которым они не справятся. Отряды с химическим и биологическим оружием в Маньчжурии сейчас занимаются примерно этим.

– Сколько человек надо убить, чтобы большевики отступили? – снова спросил Каваками.

– Бесполезно считать в людях. Поверь, большевикам не интересно, сколько там погибнет. Нужно создать ситуацию, когда ведение боевых действий в регионе станет в принципе невозможно, и получить каких-то результатов из их продолжения не получиться. Например, если степь будет отравлена настолько, что ее даже не получиться нормально пересечь. Именно отсутствие шанса на победу остановит большевиков, а не сами потери. Конечно, чем больше будет сопутствующих потерь, тем лучше, хотя бы потому, что ветераны войны с Германией выбьются и будут заменяться на призывников 1927, потом 1928 годов рождения. С ними просто будет проще воевать, не более того. Повредить режим Сталина изнутри совершенно точно не получится, даже не пытайтесь. Ни одна попытка западных террористов свергнуть его в 30-ых годах не удалась, а теперь, когда он стал героическим победителем фашизма в глазах народа, он не будет свергнут вообще никогда до своей смерти. Кстати, ему осталось жить восемь лет, мы не сможем просто дождаться его кончины. Все, на что мы можем надеяться, это на то, что у коммунистов просто нет возможностей отправлять достаточно много сил в Маньчжурию, потому что у них ужасно плохая инфраструктура, связующая восток и запад страны. Серьезно, вы даже не представляете, насколько их восточные территории дикие и пустые в сравнении с тем, что находится западнее Урала. Поверьте, маньчжурские деревни покажутся вам просто столицами мира, если вы когда-нибудь увидите, как живут русские на востоке. И то, что они все еще там есть, в очередной раз доказывает, что лучше не пытаться победить их. Это очень загадочный народ, даже мы с трудом понимаем их, а европейцам понять русских не суждено вообще никогда. Но у них есть одна слабость, которую они поймут по мере затягивания войны.

Генерал ткнул на карту, в Японское море, проведя пальцем от середины моря до Владивостока, а затем и до южного Сахалина.

– Здесь действует Тихоокеанский флот СССР. Россия это континентальная держава, теллурократия, как принято говорить. Из-за особенностей хода ее развития и географического положения, их флот неразвит. Тем более этот, сюда даже невозможно добраться по воде из других регионов Советской России. Наш флот запросто уничтожит их флотилию в прямом бою, и восстановиться от этих потерь они не смогут еще долгие годы. Им придется либо собирать новые корабли прямо здесь, на малочисленных тихоокеанских верфях, под угрозой наших ударов в любой момент, привозя ресурсы как минимум с Урала. Либо наоборот, они все сделают в Черном или Балтийском море, где намного лучше инфраструктура, но потом им придется буквально везти корабли сюда по суше, напоминаю, десять тысяч километров. Если, так скажем, округлить результат, можно смело заявить – уничтоженный тихоокеанский флот коммунистов перестает существовать навсегда. В нашей перспективе это именно так. Наши парни сейчас держат оборону в Корее, русские десанты не смогли развить успех и выйти из портов, и это идеальный момент, чтобы истребить их флотилии. И нет, это не означает, что они не вторгнутся на Хоккайдо. Успех русских на Сахалине и на северных Курилах связан с авиацией, для противодействия которой придется как-то распределить нашу. Есть варианты?

Куросаки приподнял руку. Генерал дал ему слово, встретившись взглядом и кивнув в его сторону.

– Получается, у нас ограниченные ресурсы в авиации? Тогда надо оперативно управлять этими силами, перекидывая их на наиболее опасные участки тогда, когда это становится необходимо. Ведь держать достаточное количество везде возможности нет, а если просто распределить равномерно, успеха не будет нигде, верно?

Генерал покачал головой, указывая на правильность мысли.

– Ну да, ты прав. Можно вопрос, как ты пришел к этому выводу? Где-то видел подобное, или придумал прямо сейчас? Я, честно говоря, не рассматривал этот вопрос с такой стороны. Старый уже, походу.

– Нет, Канеширо-доно, я не придумал это сейчас, это результат анализа доктрины Империи из Youjo Senki.

– Откуда? У вас там, в будущем, все же делают что-то про наш имперский период? Уже хорошо.

– Вы не так поняли, не наша Империя, просто, как бы, условное название. Это аниме про человека, которого столкнули под поезд, а он переродился девочкой в двадцатом веке и пошел служить в армию в десять лет…

– Так, ладно, я понял. Вернее, я не понял, чем вы там вообще занимались, в своем 2022 году, но что-то полезное из этого у вас взять получилось. Справедливости ради, мы сейчас почти как эти ваши умершие и переродившиеся мужики. Конечно, мы не умирали, но успешно переместились в прошлое, в возможность чего я, однозначно, не верил, когда находился в своем «родном» мире. Да и вы, думаю, возможность таких вещей отрицали не менее жестко, чем я. Вот как после такого я могу утверждать, что невозможно умереть и переродиться в каком-то другом мире? Здесь, видимо, возможно абсолютно все. Все ведь встречали эти истории, типа, человек утверждал, что он из будущего, но все считали его на голову больным или просто лжецом? Я тоже встречал, и думал точно так же. А теперь сам такой, просто почти никому не рассказываю, сами понимаете. Я так понимаю, увлечение людей вашей эпохи фильмами с таким сюжетом определенно связано с недовольством текущей жизнью? Вот, мол, умрем здесь и переместимся в мир получше, да? Надеюсь, мечты этих людей частично исполнятся, и к нам попадет еще больше таких личностей, которых мы задействуем в своем плане изменения истории. Если не будет поражения Империи, не будет всех тех проблем, которые заложила в нашем обществе американская оккупация. Пускай это они, американцы, фантазируют о том, как попадают в параллельную реальность и добивают нашу страну к августу 1945. Теперь это наша временная линия, это мы будем закладывать проблемы в американское общество, пусть они довольствуются тем, что мы позволили им добить империю Гитлера! Конечно, только до тех пор, пока русские не напомнят им, кто сделал девяносто пять процентов работы, и кто потерял убитыми, если я не ошибаюсь, почти тридцать миллионов человек.

Канеширо снова указал на карту, на этот раз отмечая города Маньчжурии, сейчас находящиеся под советской оккупацией, то есть, обозначенные красными флажками.

– Сталин сейчас захватывает те районы, без которых мы не выживем. Он хочет взять Дацин и вообще прогнать нас с континента. Но он так же не хочет, чтобы американцы высадились в одиночку, и вся слава битвы за нашу метрополию, которая для наших врагов уже видится выигранной, отошла Америке. Повторюсь, нас ждет три десантных операции сильнейших армий мира с промежутком в полгода. Ну, или если мы поднапряжемся, и уничтожим тихоокеанский красный флот, сорвав большевистскую высадку, то две. Из них мы обе, как я уже сказал, без проблем отразим. Знаете, зачем я это повторяю? Чтобы ни у кого не возникало желания схалтурить, думая, что тактические провалы не повлияют кардинальным образом на стратегическую ситуацию. Вы прямо сейчас видите, как череда тактических провалов американцев перерастает в стратегический коллапс, по результатам которого враг выйдет в пустоту, не зная, что сказать своему народу, и что приказать делать армии дальше. Если все сложится идеально, мы, возможно, увидим народное восстание и новую гражданскую войну в Америке. Даже если нет, что ж, Трумэн точно навсегда попрощается с политической карьерой. Может, и не Трумэн, вдруг они уже выберут кого-то другого? Эти люди не дружат с постоянством и стабильностью, они заменяют правителей быстрее, чем те успеют продемонстрировать на весь мир размах своей узколобости и невероятного идиотизма. То же самое касается гениев, которые, ничего не успев реализовать за четыре года, ничего не смогут и впредь, ведь им предпочтут какого-нибудь нового кандидата, чье лицо еще не успело надоесть изменчивым американцам. Хотя мы теперь быстро меняем премьер-министров, радуйтесь, что у нас есть вечный император. Если кто-то не помнит, ему суждено прожить еще сорок пять лет, он умер в 1989 году, так что я его смерть совершенно точно не застану. А вот он мою – да. Забавно, потому что в мире, откуда я пришел, это я родился при нем и застал его смерть, а теперь все наоборот. Может, хотя бы вы доживете до этого времени. Заодно, у вас столько возможностей будет чтобы сверить реальную историю с последствиями нашего колоссального изменения. Как видите, даже став адмиралом, я до сих пор влиял настолько ничтожно, что за более чем полвека моего здесь пребывания в истории не изменилось вот совсем ничего, кроме лишнего отставного офицера в Японии.

Оборвав свой монолог на этой фразе, Канеширо недолго постоял, смотря куда-то вперед, а затем показал пальцем на шкаф.

– В общем, подумайте тут о чем-нибудь относительно важном. В шкафу найдете все что угодно, от устаревшего списка китайских военачальников до описаний армейских доктрин разных держав. Изучите, может, что-то придумается по нынешней ситуации, потом мне расскажете. Если не придумается, через час вместе поедем в Токио, будем продвигать нашу тему с морским разгромом большевиков кому надо. Я пока на крыльце отдохну, не теряйте.

Генерал вышел из помещения и скрылся где-то за стенкой, видимо, заняв место на скамейке. Остальные попаданцы-патриоты занялись разными вещами. Кто-то полез смотреть заголовки книг в шкафу, кто-то подошел подробнее исследовать карту, кто-то так и остался сидеть, еще не придумав, чем конкретно заняться.

***

Вечером того же дня все предложения и идеи «толкнули» в Токио, надо сказать, довольно успешно. Генерал Канеширо набирал все больше авторитета в военной среде, и тот факт, что он «переметнулся» из флота в армию по императорскому приказу постепенно превратился в его положительное качество – мол, этот человек знает изнутри обе противоборствующие группировки, из-за чего никогда не переоценивает и не недооценивает силы Японии, создавая в итоге именно такие планы, которые и ведут страну к победе.

Глава XIII

Маньчжурская операция продолжалась и сегодня, 28 сентября 1945 года. По приложенным усилиям и достигнутым результатам она все ближе становилась похожа на операции скорее раннего 1944 года, чем на тот «пронос», который РККА устроила немцам весной 1945. Цели операции по прежнему не были достигнуты, фронт постепенно замирал, крупных прорывов не удавалось сделать нигде, несмотря на огромную протяженность линии фронта. Все ярче проявлялись последствия провала бескровного взятия укрепрайонов Большого Хингана – все текущие попытки атаковать их были полностью бесполезны, японцы продолжали постоянно усиливать оборону своих позиций, постепенно превращая их в залитые бетоном крепости. Битва за Калган так же завершилась провалом, сказалась отдаленность центров снабжения и в целом плохая логистика, обеспечить которую в голой степи, с минимумом нормальных дорог и перевалочных пунктов, оказалось нелегкой задачей. Монгольские подразделения, конечно, справлялись с задачей подвоза боеприпасов и других жизненно важных вещей пехоте, но перевозить тонны топлива и снарядов гужевым транспортом они возможностей не имели. Калган так и остался под контролем Мэнцзяна, хотя неопытные призывники и понесли большие потери, сражаясь за город.

Постоянно ухудшалось положение войск, расположенный в Маньчжурии. В этих подразделениях произошел резкий всплеск инфекционных заболеваний, включая абсолютно нехарактерные для большей части СССР и давно забытые, бороться с которыми советская медицина могла с переменным успехом, и то не в полной мере, поскольку доставить на дальневосточную передовую необходимые средства было затруднительно. Небоевые потери РККА значительно превысили боевые. В Квантунской Армии боевые потери, напротив, были выше, но в целом они теряли меньше, поскольку японские силы не были затронуты всплеском заболеваемости и не пострадали от применения своими же подразделениями химического оружия. Отряд 731 смог воплотить в жизнь доктрину тотальной биологической войны, которая имела крайне долгосрочное влияние, еще не проявившееся в полной мере. Генерал Сиро Исии уже вошел в историю, хоть еще и не знал об этом.

Застопорилась и Курильская операции, изначально так же рассчитанные на быстрый слом организованного сопротивления. В ходе жестоких боев 19 августа японцы сбросили в море десант на Шумшу, который в ходе сражения лишился всех радиостанций и, как следствие связи с командованием, а затем и большого количества десантных судов, потопленных береговыми батареями. Временами в небо поднимались редкие летчики-камикадзе, таранившие отдельно взятые корабли и десантные суда в море. Десант на Парамушир и остальные острова, более южные, был отложен в связи с продолжением активного сопротивления очень сильного островного гарнизона. Генерал Фусаки Цуцуми не шел на переговоры и какие-либо уступки, полностью игнорируя предложения о капитуляции, даже после заявления о том, что советский флот смог перерезать пути снабжения гарнизонам и их гибель является вопросом времени. Попытки использовать этот козырь в рукаве прекратились после очередных поставок, когда стало ясно, что тихоокеанский флот не добился указанных целей.

Успехом стал, пожалуй, только Сахалин. Японский гарнизон не выдержал начального натиска и дрогнул, советские войска пробились через Котонский укрепрайон, прикрывавший единственный путь на юг, после чего операция была завершена в считанные дни, и весь Южный Сахалин перешел под контроль СССР. В данный момент это была единственная административная единица Японской Империи, полностью контролируемая советской армией. Контроль над ним открывал широкий стратегический простор для планирования будущего вторжения на Хоккайдо, но он не мог раскрыться в полной мере до тех пор, пока не удастся выбить курильский гарнизон. В целом, потеря острова не была для Японии критичной, и поражение несло скорее моральный негативный эффект, который произвело бы на японцев зрелище разбегающихся японских солдат из гарнизона острова. Правда, такие кадры засняты и распространены в Японии не были, а пропаганда уже неоднократно заявила, что солдаты удерживали остров героически, а затем не менее отважно эвакуировались по приказу самого императора, когда удержание острова потеряло смысл. На самом деле, «императором», отдавшим приказ на эвакуацию, был начальник генерального штаба армии Ёсидзиро Умэдзу, а его исполнителем – командующий 88-ой дивизии, составлявшей основу обороны острова, генерал Тоиторо Минэки. За время обороны погибло около полутора тысяч бойцов, и выжившие более чем 17 тысяч солдат были распределены по северным островам Курильской гряды и на Хоккайдо. Часть из них, в основном кто-то из 10 тысяч резервистов, отправились на дополнительную подготовку на Хонсю, чтобы пополнить состав Императорской Армии в будущем уже как полностью боеспособные и хорошо подготовленные рядовые и сержанты.

В общем, кровавой баней Сахалин для Японии не стал. Можно сказать, коммунисты наоборот усложнили себе задачу, позволив японцам наполнить Курилы сахалинскими бойцами. Стратегический простор для высадки РККА был успешно открыт, и так же успешно закрыт действиями самой РККА, которой предстояло заняться поэтапным выбиванием японцев с островов. Размах операции, конечно, был намного меньше, чем все то, что сделали американцы за последние три года, но и особо огромного опыта морских высадок у советской армии не было. К тому же, существовала угроза проведения японцами небольшой операции с крайне тяжелыми для СССР последствиями. Возможностей оперативно противопоставить ей что-то не было, да и сама операция, вроде бы, еще не началась. Может, японцам что-то помешало и ее не будет вовсе? Вряд ли кто-то из советского командования надеялся на это, и правильно, ведь это было не так. Но и думать, что «операция еще не началась» было большой ошибкой.

***

Императорский Флот Японии прямо сейчас действовал в Японском море. Собранное здесь соединение, по меркам того, какими силами оперировал флот последний год, было довольно крупным. Его возглавлял авианосец «Кацураги», единственный на данный момент находящийся в строю авианосец Империи. Его полетная палуба была несколько «разносортной» на вид – сказывался проведенный недавно ремонт, в ходе которого часть палубы пришлось заменить, так как после летнего налета американской авиации незначительно пострадало покрытие. В остальном, корабль оставался на ходу все это время, ни разу не получив серьезных повреждений. Самолеты тоже были на месте – правда, при максимальной вместимости в 63 штуки, выставлено было только 48, среди которых были 4 разведчика Ki-76, положенных по штату, а остальные были A6M5,которых, в идеале, и должно было быть 48, но еще четыре образца попросту не нашлось. Остальная авиация была нужна для других направлений и целей. Главное, что на борту было 100% от необходимого личного состава, включая капитана корабля.

Капитаном был 44-летний Тосио Миядзаки. У него была довольно интересная биография, в которой нашлось место даже шпионажу в Америке, за который он был повышен, а затем и эпизоды командования действительно крупными кораблями. Таким был авианосец «Амаги», не так давно бывший предпоследним «живым» в японском флоте, но в ходе того же злополучного налета 28 июля затопленный в доке. Можно сказать, для самого Миядзаки после этого ничего и не изменилось, поскольку он пересел с авианосца типа Унрю на идентичный. Сейчас его больше волновало то, что он впервые вынужден вести боевые действия на море не против англо-американских сил, поведение и возможности которых он успел хорошо изучить, а против некого Тихоокеанского флота СССР, который вообще как-то не вспоминался до начала войны в Маньчжурии. Миядзаки успокаивало знание, что Россия не развивала флот так сильно, как Япония или США, а еще он знал историю и помнил, чем закончились попытки царского флота разгромить японский в Цусимском проливе. Если от Миядзаки требовалось устроить еще одну Цусиму, он ничуть не возражал.

Миядзаки мог стать адмиралом еще в 1943, столь активно продвигаемый адмиралом Ямамото, но в связи со смертью последнего так и оставался капитаном. Только неделю назад, 21 сентября 1945, министр флота Мицумаса Енай наконец-то присвоил ему звание старшего адмирала, а вместе с этим и должность командира новообразованного «Северного ударного соединения» (взамен расформированному Северному соединению, которым некогда командовал Босиро Хосагая), в которое вошло немало простаивавших без дела кораблей, для которых простаивать месяцами в периодически подвергаемых бомбардировкам портах было довольно рискованно, да и сами командиры флота не хотели мириться с ситуацией, когда армия забирает всю славу лишь из-за того, что активно сражается прямо сейчас. Императорскому флоту требовалась новая победа, и Северное ударное соединение должно было подарить ее в ближайшее время.

Тосио Миядзаки стоял на главном командном посту и смотрел в бинокль. Видимость была далеко не самой лучшей, Северное соединение шло через туман, ориентируясь только при помощи карты и компаса. Оно вышло из порта Хакодате и направлялось в сторону Владивостока, пройти предстояло больше 700 километров. «Кацураги» мог двигаться с максимальной скоростью до 32,7 узлов, примерно 60 километров в час, но он не развивал полную скорость в связи с тем, что далеко не каждый корабль в соединении мог двигаться соответствующе быстро. Тем не менее, исходя из прошедшего времени, соединение было уже довольно близко к Владивостоку. В соответствии с этим, Миядзаки собирался приказать поднять в небо разведчик и уточнить обстановку, для чего уже спустился на палубу и подошел к одному из корабельных офицеров, который явно стоял без дела, смотря в небо. Прежде, чем адмирал успел приказать ему, тот заговорил первым.

– Товарищ адмирал, посмотрите, там враг. – капитан, не отрываясь, показал рукой в небо.

Через туман виднелся какой-то темный объект, медленно приближавшийся к авианосцу. Было трудно понять, откуда именно он двигался, но явно со стороны континента. Учитывая, что даже пограничная часть Кореи уже была занята советскими войсками, это в любом случаи был вражеский самолет, и вопрос стоял лишь в том, является ли он обычным патрульным, или же русские уже обнаружили соединение и приготовились к бою. В этот момент на палубу вышел еще один офицер, лейтенант, который обратился к Миядзаки.

– Товарищ адмирал, зафиксировали один самолет на радаре. Летит со стороны Владивостока, ожидаем приказов.

У Миядзаки был только один приказ.

– Поднимайте истребители и сбейте его. Держите наготове резервы, если окажется, что он там не один. ПВО в боевую готовность.

– Есть.

Экипаж сразу «ожил», передавая и выполняя указания. Зашевелились расчеты зенитных установок, приводившие свои вооружения в боевую готовность; на палубу постепенно вышли летчики и весь персонал, помогавший во взлете. С палубы в небо поднялось три «Зеро», которые направились на сближение с неизвестным вражеским разведчиком. По мере сближения стало возможно разглядеть самолет ближе – это была громоздкая летающая лодка, со скудным вооружением в виде двух турелей (одна перед кабиной, вторая за крыльями) и каким-то очень странным конструкторским решением по расположению двигателя. Он открыто возвышался над силуэтом самолета, с пропеллером сзади., и защищен двигатель не был вообще ничем. Кроме того, он был покрашен поблекшей белой краской и имел несколько красных звезд, которые невозможно было не заметить. Ни один из пилотов «Зеро» не смог определить, как называется данный самолет, но этого и не требовалось. Чем ближе А6М5 приближались к этому гидросамолету, тем больше казалось, что он, похоже, их даже не замечает. Скорее всего, на нем просто не было никаких средств контроля, кроме глаз членов экипажа. Второй А6М5 выровнял курс и, находясь намного ниже противника, резко стал набирать высоту, приближаясь к гидросамолету снизу. Раздался залп двадцатимиллиметровых пушек. Снаряды пробили гидросамолет, похоже, насквозь, пройдя через кабину пилотов. Гидросамолет тряхнуло и он продолжил лететь строго вперед, уже неуправляемый.

Другой «Рейсен» поднялся вверх с фланга и в один момент сравнялся по высоте с противником. Летчик успел увидеть судорожно поворачивавших пулеметы стрелков и кабину с разбитыми стеклами, залитыми изнутри брызгами яркой крови. Он стремительно дал залп по столь выделявшемуся двигателю и ушел вниз прежде, чем бортовые стрелки успели открыть огонь. Движок гидросамолета загорелся, огонь начал перекидываться на фюзеляж, громоздкий самолет постепенно охватывался огнем. Сразу после того, как стрелок за передней турелью выбросился в море с парашютом, самолет развалился надвое прямо в тех местах, куда пришелся первый залп, убивший пилотов. Через секунду из дыма выпрыгнул и второй стрелок, кокпит уже как камень летел в море, а сам гидроплан продолжал по инерции лететь в море, постоянно снижаясь, даже несмотря на то, что от него постепенно отваливались горящие детали. Вскоре оторвался закрепленный на нескольких стойках двигатель, который ударился о хвост самолета и переломал его, из-за чего вся конструкция окончательно развалилась и кубарем полетела в воду. Летчики-истребители наблюдали из своих кабин, как тонет горящий металл, и как в воду медленно опускаются два человека на парашютах.