Текст книги "Страна Незаходящего Солнца. Том I (СИ)"

Автор книги: Владимир Панцерный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

–Спасибо, майор. Господин Нимиц, что вы можете сказать об этом?

Шестидесятилетний адмирал встал. Даже в таком возрасте он выглядел куда более бодрым и «живым», чем Мэйнард, но это было очевидно, потому что адмиралу в последнее время не доводилось быть сбитым в самолете. Он окинул всех присутствующих взглядом.

—Да, генерал Лемэй, есть, но немного. Я хотел бы попросить всех присутствующих здесь не впадать в панику – даже если мы берем худший вариант развития событий, в котором у японцев действительно появляется многочисленное ПВО, использующее новейшие принципы военной доктрины, это не означает, что мы проиграли или движемся к этому. Вспомните 1939 год. Нацисты захватили почти всю Европу за несколько месяцев, используя танки, на которые не было сделано ставки ни нами, ни тем более британскими коллегами. И посмотрите на нацистов сегодня. Сколько еще их «фольксштурм» сможет удерживать остатки территорий? Ну, может месяц. Мир адаптировался к блицкригу, и кроме него Гитлер не смог создать ничего, что могло произвести бы подобный эффект. Даже не это ждет Японию, их ждет куда более быстрый и тихий конец, чем Рейх – их промышленность и вооруженные силы уже стерты в пыль, а не будут стерты вскоре. Самое большое, что японцам удастся сделать в худшем сценарии, так это превратить свои острова в крепость и никогда оттуда не высовываться. Заметьте, я говорю «в худшем сценарии». Какова его вероятность? Не очень то и велика. К тому же, говоря о Рейхе – так как скоро война в Европе подойдет к закономерному концу, высвободиться немало сил и средств на борьбу в Тихом Океане, к тому же можно будет попробовать подключить Советскую Россию. Справедливости ради, я бы не хотел участия большевиков, которое может привести к заполучению ими каких-то новых территорий, но кто сказал, что мы должны что-то им отдавать? От них требуется не так уж и много. Если они не сделают и этого, это сделаем мы ближе к концу года.Должен признать, я удивлен, что господин Лемэй решил созвать такое собрание по случаю провала одной операции, которой сам и командовал. Мне тоже не всегда сопутствует успех, вынужден признать. Думаю, многие еще помнят наши поражения на Гуадалканале, в частности у Велья-Лавелья, довольно неоднозначный результат битв при Коломбангаре и Хораниу. Я не помню, чтобы из-за этого собирали большие совещания.

Лемэй не стал мириться с замечанием адмирала.

—Товарищ адмирал, я считаю, что пример с Гуадалканалом и прилегающими островами был некорректен. Это был 1943 год, прямое морское столкновение, причем зачастую японские потери в итоге оказались выше. Они не повлияли на ход кампании, да и каким-то неожиданным событием тоже не являлись – всегда рано или поздно случаются поражения, пусть даже такие маленькие. Это вообще не то. Я говорю о том, что японцы впервые за все время отразили бомбардировку «Суперфортрессами» с большими для нас потерями, и к тому же сорвали стратегически важную операцию, которую, кстати, планировал не я один – Вы, товарищ адмирал, запрашивали у меня более 150 боевых вылетов моих подразделений в январе, на что я согласился. Конечно, минирование пролива, в основном, было моей инициативой, не стану скрывать. Но Вы же понимаете, что в случаи успеха, мы бы уничтожили японское морское сообщение и перегрузили их железнодорожную инфраструктуру, что привело бы к скорому коллапсу логистики врага даже без нашего прямого вторжения на их острова? Срыв операции не просто сделал меня виноватым или ударил по самолюбию наших летчиков-бомбардировщиков, ранее считавших свои самолеты неуязвимыми для ПВО узкоглазых. Это действительно важно, товарищ адмирал, тактические неудачи при Гуадалканале не имеют ничего общего с этим. В нашем случаи, их аналогом служили разве что какие-либо поломки, из-за которых часть бомбардировщиков не смогла участвовать в рейдах. Ну и эти единичные случаи, когда их камикадзе таранили и сбивали бомбардировщики. Повторюсь, враг сорвал операцию стратегической важности. Я согласен со сказанным Вами ранее, японцы не смогут отбить инициативу и лишь затягивают свою капитуляцию, или сознательно делают все чтобы превратить острова в крепость и «законсервироваться» там навсегда, заключив какой-нибудь белый мир и отдав все остальные территории, а после подхода войск с Европейского театра военных действий у них вряд ли будет получаться и это, да и никаких успехов в данном направлении я не наблюдаю и сейчас. Просто… Нам всем надо держать в уме этот факт – японцы создали новое ПВО. Несмотря на ковровые бомбардировки промышленности и кустарных мастерских в жилых районах, они где-то смогли создать его, и не просто создать, а обеспечить ими, как минимум, весь район стратегически важного для них пролива. Майор Мэйнард, что Вы можете сказать насчет гипотезы, что это могло быть кустарное оружие?

Одноглазый забинтованный летчик поёрзал на стуле.

—Ничего утвердительного. Я не видел их вблизи и не смог различить очертания во тьме. Но если это создали кустари, то они, пожалуй, когда-то были лучшими инженерами в мире. Иначе я вообще никак не могу оправдать то, почему кустарные снаряды имели такую точность и не потерпели никаких аварий и крушений еще на стадии их запуска, что-ли. Повторюсь, я ничего не утверждаю, но я не верю, что это были кустарные поделки.

Раненный летчик закрыл единственный глаз и откинул голову назад. Лемэй продолжил.

—Что-ж… Спасибо за информацию, майор. Пока что вся эта чертовщина остается настолько же непонятной, как в сам момент инцидента. У кого нибудь есть еще вопросы?

Роджер Рейми опять поднял руку. Лемэй движением головы разрешил тому высказаться второй раз.

—Товарищ генерал-майор, а когда доставят ежемесячный боекомплект…

–Отставить. Я предупреждал о задержке, если Вы забыли. Конвой уже в пути. Без бомб и патронов не останетесь.

В зале раздались приглушенные смешки. Рейми то ли действительно больше интересовался вопросами снабжения своего авиакрыла, поставку которого задержали всего лишь на пару дней впервые за год, то ли намеренно попытался не то разрядить обстановку, не то спустить своего командующего из высоких мыслей на землю так, чтобы не попасть под трибунал. В любом случаи, это у него невольно получилось, хотя больше эмоций у присутствующих вызвал резкий ответ генерал-майора, сказанный до того, как вопрос был озвучен полностью.

Кажется, на этом моменте делать на заседании стало совсем уж нечего – генералам нечего было сказать, а офицерам среднего звена нечего спросить. Лемэй тоже начал понимать это.

—Итак, вопросов нет, значит все имеющиеся были нами успешно решены. Благодарю всех, прибывших сюда. Надеюсь, я смог донести до каждого, что по крайней мере в данный момент времени, пока ситуация не прояснилась, следует отучиться воспринимать врага как боксерскую грушу – он может бить в ответ. Я тоже не верил в это еще два дня назад, и тем самым, как видите, нечаянно подставил всех, от наших парней, убитых над проливом, и господина Мэйнарда, до правительства – Сената, Конгресса, самого президента. Сейчас я буду честно трудится над исправлением собственных ошибок, и хочу предостеречь вас от совершения похожих – пока мы даже не знаем, что это было, не надо бравировать. Ресурсы, брошенные на уничтожение нацизма, скорее всего, действительно попадут на наше направление через месяц-два, но это будет тогда, а «наломать дров» мы можем уже сейчас. Джапы – психи, от них можно ожидать любой сумасшедшей идеи. Я не буду удивлен, если окажется, что этими снарядами лично управляли наспех обученные люди.Все помнят «бака-бомбы»? Это может оказаться очередным проектом подобного разряда. Ну, а теперь, все свободны. Надеюсь, вы меня услышали.

Офицеры начали постепенно покидать помещение и высыпать на улицу. Даже «полуживой» Мэйнард на костыле, дождавшись, пока толпа рассосется, медленно ушел.

Лемэй остался. Он в гордом одиночестве думал, удалось ли ему спасти свою репутацию при помощи этого заседания – вроде бы, он проявил себя честным человеком, признающим свои ошибки и готовым их исправить, когда спустя менее чем сутки после серьезного поражения созвал огромное количество военных, чтобы рассказать им об этом. Хотя, судя по единственному заданному вопросу, от Рейми, офицеров это не очень то заинтересовало. Может, это даже к лучшему? Теперь в войсках не поползет никакой злой молвы о нем, потому что для всех, не замешанных в операции лиц, она стала скорее очередным скучным заседанием, куда как всегда приказали срочно прибывать то с Иводзимы, то с Филиппин и Индонезии, то с Гуадалканала и Австралии, а теперь, после часового слушания, нужно опять отбывать назад.

Гордое одиночество генерал-майора ВВС оказалось нарушено внезапным осознанием факта, что адмирал Нимиц никуда не ушел – напротив, дождавшись, пока толпа окончательно рассосется и покинет здание, и направился прямиком к своему «воздушному» коллеге. Подойдя, он опустился на стул рядом с ним и опять окинул взглядом помещение.

—Слушай, Кертис, все таки что-то есть в твоих словах… Джапы действительно выдали то, чего от них никто и близко не ожидал. Но мы это обсудили уже. И я, кстати, остался при своем мнении. Просто, хотелось бы напомнить тебе об одной причине, почему у нас все будет хорошо. Догадываешься?

–Мм.. Не сказал бы. Ты о чем именно? Вообще, все будет хорошо в чем? На фронте?

–Верно, на фронте. Слышал что-нибудь про новые разработки видов оружия?

–Черт, спрашиваешь так, как будто я какой-то реднек из Алабамы. Конечно слышал, и не только слышал, но и немного участвую. В конце концов, я не ученый и не инженер, но там есть моменты, напрямую связанные с моей специализацией.

–Хорошо. Слышал про «Манхэттенский проект»?

–Знаю. И знаю не так уж мало. Ко мне обращались по этому поводу, продумывали возможность транспортировки результатов этого проекта на моих бомбардировщиках. Между прочим, все у них получилось с этим, бомбоотсек подходит.

–Вот, хорошо, тогда ты и сам знаешь. Вот это и есть причина, почему мы победим. Только подумай, они обещают к 1946 уже создать несколько десятков таких зарядов. Просто умножим джапов на нуль, если они окажутся совсем несговорчивыми, и дело в шляпе.

–Ну, да, атомное оружие, штука с интересными перспективами. Ковровые бомбардировки такими вещами станут еще более эффективны и разрушительны. Но это если все получится.

–Да ну, что у них может не получится? Я слышал, создать это все у них уже почти удалось, а дальше все просто, загрузи взрывчатое вещество в корпус и взрывай.

–Не все так просто. Знаешь, как происходит этот взрыв?

–С чего? Нет, я понимаю, что там происходит какая-то реакция с ураном, мне так сказали, но подробно нет. Откуда я это узнаю, если такие взрывы еще ниразу не проводились? Ученые там у себя, конечно, перебирают кучи вариантов, но я не сильно с этим связывался. К тому же, как адмирал, я имею еще более посредственное отношение к этим проектам.

–Вот видишь, а говоришь, что все просто. При взрыве действительно случится реакция с ураном. Это не будет обычная детонация, как с гранатой или обыкновенной бомбой, это что-то новое. И непонятно, к чему это все приведет. Некоторые говорят, что оно взорвется как-то так, что, в общем, схлопнется в себе и взрыва не будет вообще.

–Да ну, если бы это было так, они бы уже давно это поняли и ничего не разрабатывали.

–Они и сами точно не знаю, что произойдет, потому что тоже никогда не видели атомный взрыв, ведь, как ты и сказал их еще не было. Есть обратный вариант. Эта реакция может запустить бесконтрольное выгорание кислорода. Не совсем понимаю, как это должно работать и как вообще это связано, но это будет конец. Тут без кислорода не только джапы вымрут, а вообще все. Пустошь будет полная. И это реально может произойти от одной, не столь уж и большой, атомной бомбы.

–Да… Страшные перспективы ты рассказываешь. Но все таки, это же не точно все. Если разработка продолжается, значит, они могут сделать так, что взрыв будет, да и кислород не сгорит – не могли же они почти десять лет протирать штаны с такими-то бюджетами и даже не понять, что их план невозможен? Оппенгеймер не дурак.

–Но еврей.

–Хах, а тут в точку! Говоришь как Паттон. Решил стать его заместителем по воздушной части?

–Извиняй, есть причина, почему я не смогу.

–Какая?

–В отличии от него, я не падал вниз головой с лошади чуть ли не каждый день, играя в поло.

–Ахахах! Ну да, действительно, это обязательный пункт плана, чтобы стать таким же. Нет, вообще, учти, что он скоро будет у нас. Европейский фронт скоро закрывается. Следующим местом для него станет Тихий океан. Наверное, будет, как до июня 1944 – командовать какой-нибудь подставной группой армий для дезинформации джапов. Ну, или, если это не требуется, вполне реальной группой армий. Это ему придется штурмовать их острова, когда «Даунфол» будет приведен в действие.

–Ну, не сказал бы, что это плохо. Он, конечно, тот еще псих, да и последнее время стал более нацистом, чем сами фрицы. Но раз в армии его любят, да и победы он одерживает, в этом есть смысл. Только, боюсь, после него джапов на островах не останется, придет какая-нибудь подсознательная мысль, мол, надо вырезать узкоглазых, он и начнет.

–Ну признай, твои «пожарные работы» по Токио и остальным городам тоже сильно сокращают численность этих самых джапов, так что он просто продолжит начатое.

–Ну а я и не сказал, что это плохо. В конце концов, мы воюем, причем с теми, кто не изменяет своему желанию вырезать даже тогда, когда вместо бомбардировщиков и автоматов остался с бамбуковыми палками да катанами, имея из техники музей авиации прошлого века и прочие вещи, пригодные лишь чтобы сесть в них и попытаться затаранить кого-то в море. Сам знаешь, что они делали на оккупированных территориях и в Китае. Пусть встретятся с таким же. После Паттона передумают на кого-то еще нападать.

–Да если передумают еще. Они ж рождаются психами. Для них всех резать, воевать и самому себя намеренно погубить в бою вообще дело привычное. Традиция такая. Что поделать, некоторые все еще живут в средних веках, хотя и пытаются доказать обратное тем, что умеют использовать огнестрел и строить танки.

–Все верно. И сейчас в наши задачи входит возвращать таких людей из средних веков в каменный век, чтобы они могли только кидаться камнями в своих джунглях, и никак не угрожали нашей стране.

С улицы раздался довольно громкий звук захода самолета. Это был американский транспортник. В другом месте это бы не вызвало вообще никакой особой реакции – американский самолет на американском аэродроме. Но здесь, кажется, некоторые старожилы испытали облегчение, когда распознали самолет как союзный. В декабре 1941 года здесь же пролетело огромное количество не вполне союзных самолетов, тогда еще лучших в своем роде, и отправили на тот свет не только экипаж большинства пришвартованных здесь кораблей, но и половину обслуживающего персонала аэродрома, охраны и прочих лиц, к флоту прямого отношения не имевших. У тех, кто видел это своими глазами, все еще срабатывали нехорошие ассоциации при звуках самолетных двигателей, но у этих двух командиров таких ассоциаций не было.

—А вот и все. Это за мной. Как раз все вовремя. Давай, летун, сейчас твой подчиненный отправит меня назад в штаб. Думаю, в ближайшие месяцы еще свидимся. Удачи на своем направлении, хех.

–Ну давай, Честер, конечно свидимся. Надеюсь, это будет по случаю полной победы над джапами.

Адмирал спешно покинул помещение и направился к приземлившемуся на взлетно-посадочную транспортнику. Это был JRC-1,морской вариант самолета, в армии с января 1943 называемого UC-78, до того – C-78. Двухмоторный самолет, вмещавший до пяти человек, сейчас не часто применялся как учебный, хотя таким его изначально и планировали конструкторы – старые одномоторные учебные самолеты уже были слишком далеки от современных боевых истребителей и тем более бомбардировщиков, будучи ближе к авиации Первой Мировой, и обучать на них будущих пилотов техники конца Второй Мировой было не очень-то правильным решением, что полностью понимали в руководстве США. Но полностью списывать их было еще рано, да и невыгодно – теперь они стали средством перевозки различных высокопоставленных офицеров и чиновников, особенно здесь, в глубоком тылу, где никакой вражеской угрозы нет и в помине.

Лемэй остался один. Он задумался над результатами прошедшего совещания. Такое чувство, буд то он просто еще два раза повторил заезженные штампы о неизбежности поражения Японии – сначала официально всем, потом неофициально с Нимицем. Был ли у этого заседания какой-то особый смысл, появление новых идей, тактическая или стратегическая значимость? Кажется, нет. Ну, хотя бы, на какое-то время он и сам мог отложить это – он успокоится и примет предсказания о скором падении врага почти сразу, как они окажутся подкреплены чередой локальных побед и небольших продвижений, кирпичиков в разрушении Империи, и далеко не фундамента – скорее, последнего этажа. Например, уничтожение голодающих гарнизонов в Индонезии, в Бирме или продвижение гоминьданских генералов. Да хотя бы вступление в войну русских, один из самых нежеланных сценариев, который, тем не менее, сильно ускорит смерть Японии. Здесь он остановил себя. Прокручивать одно и то же, но уже третий раз подряд было слишком даже для него. Провал операции не стал концом света или его пребывания в должности, но полная самоотдача пустым мыслям без дела может довольно быстро к этому привести. Нужно продолжать работу – если провалилась одна операция, значит, необходимо учесть опыт и провести другую.

Действительно… Прорыв в Бирме… Это должно вывести из войны одну из марионеток Императора, коллаборационистское Государство Бирма, и без того почти уничтоженное. Это позволит использовать освобожденные территории для формирования дивизий из местных жителей, привыкших к здешнему климату и ландшафту, что должно заметно упростить задачу выбивания японцев из Индокитая и Малайи, заодно подав пример тамошним людям, что антияпонские восстания имеют большой шанс на успех.

Глава III

В Бирме было неспокойно. Здесь разгоралась «Бирманская операция» сил Союзников, которые уже отбили немалую часть территории страны, с каждым днем продолжая процесс превращения формально независимого прояпонского Государства Бирма обратно в британскую колонию. Близилось к завершению окружение и блокировка Мандалая, Мьичина была взята еще в начале 1944 года. Учащались случаи перехода бирманцев на сторону Союзников. Японская Империя не была способна ни обеспечить на этом участке достаточное количество снаряженных и обученных частей, ни положиться на лояльность местного населения – слишком уж разошлись заявленные популистские лозунги начала оккупации и результат, который можно было увидеть сейчас, на закате солнца Империи. Бирманцы хотели независимости, а не смены одних колонизаторов на других, администраторы и начальники от которых порой бывали куда более жестоки и не стеснялись использовать самые радикальные решения имеющихся проблем.

Отсутствие особо сильного контроля со стороны метрополии играло на руку местным сепаратистам – в стране действовала антияпонская организация, «Антифашистская лига народной свободы». Она не просто была популярна в народе и имела поддержку некоторых чиновников, все было куда глубже – ее поддерживал даже министр обороны, генерал Аун Сан, давно участвовавший в антияпонском заговоре. 8 марта 1945 года с его поддержкой была проведена операция, призванная обмануть Императорскую Армию – в джунглях восстали отряды генерала Ба Хту, перешедшие на сторону Союзников. Аун Сан смог убедить доктора-«адипати» (т.е генералиссимуса) Ба Мо, главу государства, и генерала Хэйтаро Кимуру, который руководил японскими частями в регионе, что восставших мало, и переход на сторону британцев скорее единичный случай предательства, чем начинающаяся тенденция. Всего через девять дней сам Аун Сан развернул свои части против Кимуры, Армия Независимости Бирмы была переименована в Национальную Армию Бирмы, и ее отряды заняли территории в тылах у японской армии. Генерал Кимура фактически оказался в окружении вместе со всеми своими подчиненными. Положение было близко к критическому. Конечно, бирманские части не были способны победить в прямом бою японцев, но они и сами понимали это, стараясь докучать через мелкие диверсии и постоянное напряжение японцев вечно висящей угрозой еще одного рейда.

Хэйтаро Кимура не остался один. Верность Императору так же сохранили индийские коллаборационисты из Азад Хинд, служившие в Индийской Национальной Армии. Откровенно говоря, это подразделение сложно было назвать боеспособным, да и по численности оно разве что немного превосходило обычную пехотную дивизию, но оно, вроде как, выигрывало по лояльности – хотя Кимура вообще перестал доверять всем здешним коллаборационистам и помощникам, поняв на примере бирманцев, что для тех ничего не стоит предать в самый ответственный момент и поменять сторону уже второй раз за войну. Если для них это было приемлимо, поскольку те считали, что скорое падение Японии уже очевидно, то для настоящего японского генерала такие мысли были недопустимы. Он должен был быть готов сражаться в каком угодно окружении, без провианта и снабжения, и при необходимости совершить сэппуку, ну или просто погибнуть в банзай-атаке, как генерал Тадамити Курибаяши на Иводзиме несколько дней назад. О решимости Кимуры мог говорить тот факт, что он вообще еще не знал про судьбу Курибаяши, да и не очень-то интересовался положением дел в нескольких тысячах километрах от места, которое грозится вскоре превратиться в братскую могилу для его армии и его лично, но уже был готов пойти тем же путем. Это было его личное решение, достойное потомка самураев. Он не боялся смерти – «мертвые сраму не имут» – куда более худшим вариантом он считал сдаться в плен и вернутся домой с позором поражения.

Это мнение было тем, что каждый день заставляло его продолжать действовать. В окружении он задумался о самообеспечении армии в условиях отсутствия тылового снабжения от бирманцев, но даже не рассматривал для себя капитуляцию. Его солдаты в ободранной одежде и с пустым желудком, судя по виду, думали наоборот, но только по мнению британцев и остальных противников – европеец не может понять азиата. Эти люди с почти закончившимся боекомплектом и едой имели в себе ничуть не меньше решимости сложить головы здесь, если того прикажет генерал. На самом деле, у японской армии были не такие уж и плохие шансы держаться здесь, но это было вызвано не положительными моментами их расположения, а обоюдно отрицательными – джунгли и горы, сезон дождей длинной в полгода, жара, болезни и насекомые были теми факторами, которые заставляли Союзников раз за разом откладывать широкомасштабное наступление против войск Кимуры. Большая часть потерь обоих сторон на этом фронте, включая безвозвратные, была вызвана не боевыми действиями, а банальными эпидемиями и голодом. Почти все колониальные владения Империи были отвратительным местом для ведения войны – бесконечные тропические острова, вышеуказанные проблемы которых везде были одинаково сильны, и континентальная часть, такая же тропическая. Исключением были только территории Китая и Кореи, но там боевые действия велись, по сути, одним «Гоминьданом» и коммунистами Цзэдуна, а в Корее их и вовсе не было. От размышлений об этом Кимуру отвлек гонец, рядовой в рваном кителе, явно запыхавшийся. Он довольно бесцеремонно ворвался в блиндаж своего начальника, но в таких условиях даже японский этикет отходил на второй план относительно практичности действий.

–Товарищ генерал! Враг атакует 7-ой полк на реке! Видимо, хотят форсировать.

–Сколько их?

–Фукумото сказал, что не меньше полка при поддержке танков.

–Отправься к Мураяме и передай ему приказ отправить им на помощь 10-ый и 12-ый полк с флангов.

–Так точно!

Рядовой отдал честь и выпрыгнул из блиндажа, побежав в следующий пункт назначения. Времени отдыхать не было. Враг не должен был пересечь реку, иначе потеряется последняя надежда здешних японских подразделений – как раз почти непроходимая широкая река Иравади была тем барьером, который не давал врагу возможности эффективно соединиться с бирманскими повстанцами в тылу и завершить Бирманскую кампанию успехом. Через реку, длинною более 2000 км, проходил всего один мост, и тот был сильно поврежден, потому все, на что могли рассчитывать британцы, это взятие под огневой контроль противоположного берега и наведение паромной переправы для своих солдат и немногочисленной техники, которую они использовали в духе Первой Мировой, чему вполне способствовало застывшее в ней развитие английского танкостроения – «Матильды» и «Черчилли» были хороши здесь для поддержки пехоты огнем, хотя их основной проблемой оставался огромный вес, из-за чего с этими машинами воевали больше дороги и болота, чем японцы, из противотанковых средств имевшие только шестовые кумулятивные мины для смертников, или, в более хорошем случае, ружейные гранатометы и в конце концов обыкновенные противотанковые гранаты. Численность всех этих средств, правда, сильно сократилась за последний год, а поставлять новые метрополия не спешила – как из-за неприоритетности направления, так и из-за банального отсутствия производства, способного покрыть потребности всей армии в таком снаряжении.

7-ой полк держал оборону. Он попал под артиллерийский обстрел и провел без движения в бункерах и окопах не меньше 20 минут. Сейчас они ввязались в перестрелку с врагом на той стороне реки, и пока никто не имел однозначного превосходства – хотя, сам факт наличия у врага артиллерии давал поводы считать, что как минимум огневая мощь у них выше, но это и не было сколь-то неожиданным для окруженной армии, сражающейся с полноценными силами. Но достичь полного превосходства в перестрелке не могла ни одна из сторон. Британская армия в этом регионе была, зачастую, укомплектована всевозможными здешними «аборигенами», характерными для региона – самими бирманцами, мусульманами-пакистанцами и индусами. Это были резервисты Британии и, по какому-то стечению обстоятельств, они всегда сражались хуже европейцев. У японцев же сказывалась ограниченность во всем – не было достаточно патронов, постепенно становилось меньше оружия и личного состава, провианта. Они не атаковали первыми и даже старались не вести огонь на подавление, тратящий так много боеприпасов. Они обычно вели точечный огонь, а к беспорядочному обстрелу прибегали когда подавить ту или иную позицию было просто необходимо. Сейчас они подавляли так пулеметчиков на той стороне реки, один из них уже куда-то делся, то ли спрятался, то ли действительно погиб от шальной пули. Остальные продолжали заливать огнем восточный берег, и, наверное, только специфическая ментальность японцев помогала им продолжать попытки подавить их из винтовок находясь под плотным обстрелом. Это было довольно безнадежно. Пулеметчики срезали даже деревья своим огнем, постоянно летели щепки и земля.

В небе был слышен постепенно приближающийся гул. Вскоре из-за деревьев показались британские самолеты. Это были «Bristol Beaufighter» королевских ВВС. Официально тяжелые истребители, сейчас их нередко использовали в качестве легких бомбардировщиков и торпедоносцев. Три «Бофайтера» приблизились к японским позициям и пикировали на них, сбросив бомбы. Взрывы перекрыли выстрелы, раздались чьи-то вопли, с хрустом падали пальмы. Пыль и земля упала в японские окопы, один из блиндажей, на крышу которого точно упала бомба, развалился и перестал существовать в принципе – кроме разлетевшихся во все стороны щепок, о нем стала напоминать лишь большая яма на месте его бывшего расположения. Несмотря на это, через пару секунд огонь возобновился, трех бомб точно было не достаточно.

Офицер в легкой тропической униформе, стоявший рядом со своим заместителем, поднял бинокль на шее и посмотрел вперед.

–Да, похоже, этого мало. Их все еще слишком много. – сказал тот, не опуская бинокль

–Ну так погоди, сейчас будет второй и третий заход. Как минимум, их точно станет меньше, а для них сейчас любые потери в перспективе фатальны. Тем более, нам надо всего лишь взять огневой контроль над этим участком.

–Ты прав насчет потерь. Просто подождем. Время на нашей стороне, хех.

Отдалившийся гул приблизился вновь. «Бофайтеры» вышли на второй заход – еще три бомбы на японские позиции. Самолеты просвистели над рекой и скрылись в глубине уже британских позиций. В японских окопах опять случились взрывы. Офицер опять посмотрел в бинокль.

–Еще два блиндажа развалилось. Да, несладко им там сейчас. У них скоро укрепления в смесь грязи с трупами превратятся. И ведь все равно кто-то еще отстреливается.

–Иного ожидать и не следовало. Мы все понимаем, что эти налеты на окопы эффективны только морально, чтобы сломить врага, а перебить так группировку обороняющихся, сбросив туда пару бомб, невозможно.

–Ну, как я вижу, моральный эффект тоже не очень.

–Не недооценивай воздействие артиллерии и бомбардировок на психику. От этого действительно хочется сбежать прямо сейчас. Просто… Это японцы, они всегда такие. Они фанатики, в их мировоззрении они сейчас сидят там за своего императора-полубога, и смерть за него это подвиг. Вообще, я думаю, хватит уже стрелять. Без толку, такие укрепления мы сейчас не разрушим. Начинайте еще один артобстрел, завтра там просто не останется живых.

Офицер снова отпустил бинокль и вместе с адъютантом ушел с наблюдательной площадки. В это время «Бофайтеры» сделали третий заход – тот же результат. Три взрыва, все горит и падает, но огонь продолжается. Спустя несколько минут он прекратился, потому что остановился и британский. Англосаксы отошли с самых близких к берегу позиций куда-то вглубь, в джунгли. Кажется, в этот раз японцы победили. На переднем крае обороны были разрушены блиндажи и завалены землей окопы, но убитых было не так уж и много. Тамошний командир, полковник, облегченно вздохнул. Пока не услышал приближение еще каких-то подразделений. На этот раз с тыла его полка.

Полковник Фукумото перебежал в наблюдательный блиндаж и осторожно посмотрел на дорогу в джунглях. Пока что никто не появился, но за пригорком явно были десятки людей. Они передвигались довольно быстро. Кто это вообще был? Враги не имели возможности попасть на этот берег в таком количестве, а свои, вроде бы, не собирались прибывать сюда. Впрочем, через десять секунд все стало понятно. Один за другим из-за холма высыпали японские солдаты. Ну, хотя бы не враги. Оставалось узнать, откуда они и с какой целью прибыли сюда. Фукумото вышел с блиндажа и вылез из окопов. Он окликнул группу солдат. Полковник перепрыгнул через упавшую пальму и подошел к ним.