Текст книги "Страна Незаходящего Солнца. Том I (СИ)"

Автор книги: Владимир Панцерный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

«Действуй»– эхом раздалось в голове у Нишигаки. Ясунори рядом уже не было, как и каких-либо следов его присутствия. Для летчика это значило лишь то, что тот временно занялся другим делом и не может присутствовать здесь и сейчас. Такое происходило каждый раз, когда Ясунори приходил к нему, и в этот раз он был благодарен ему хотя бы за предупреждение, ведь чаще он уходил спонтанно, исчезая посреди разговора никак это не оправдав и при следующей встрече. Появлялся он, кстати, тоже спонтанно. Нишигаки прикоснулся к разрезанной артерии у мертвого противника и измазал пальцы в крови, после чего подошел к своему вертолету и размашистыми движениями вертикально написал на хвосте три иероглифа – «военный», «благородный» и «путь». Вместе – «бусидо», «путь воина». Следом ему в голову сразу пришла фраза из книги на эту тему – «Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть». Он давно доказал всем, что его готовность умереть всегда сильна, но не собирался прекращать подтверждать это раз за разом. Кроме окружающих людей, в жизни Нишигаки было много сущностей и духов, которые приходили только к нему, потому что он был избранным. И многим из них тоже следовало увидеть реальные возможности этого человека.

Постояв у вертолета, он спрятал катану в ножны и пошел наверх, покидая углубление в земле и выходя на «основную» территорию острова. Где-то там ходили два оставшихся американца, но летчик не знал и даже не думал о них. Он спокойно пошел по проложенным тропам, загибая мешающие движению листья и ветки окровавленными руками. Вскоре он заметил, что на одной из троп появились следы, принадлежащие явно не ему, и отправился туда, снова доставая катану.

***

Высадка затягивалась, и с каждым часом закупоривать собой японские воды становилось все более затратно для армады Союзников – японцы постоянно проводили бомбардировочные рейды и сбрасывали планирующие бомбы издалека, запускали камикадзе на самых неожиданных направлениях, участились случаи диверсий камикадзе-кайтен на подлодках и даже фукурю, которые ходили по дну неглубоких бухт и взрывали небольшие суда. Нужно было что-то делать, и единственным нормальным выходом из ситуации было значительно отодвинуть линию фронта вглубь острова Кюсю, чтобы значительно сократить возможности японцев по ударам – отбомбиться с аэродрома в десяти километрах от берега было нетрудно, а вот сколько бы из них долетели до целей, если бы путь был в десять раз длиннее и насыщен ПВО и американской авиацией?

Но продвигаться было нелегко. Намного более нелегко, чем предполагалось изначально. Уже стало очевидно, что американские оценки насчет численности вражеских войск на острове оказались сильно ниже реальных чисел. Решение было, и оно сейчас шло через океан к передовым аэродромам бомбардировщиков. Это были бомбы-«тыквы», по форме и проекту идентичные тем самым ядерным бомбам, носитель которых был уничтожен на Тиниане, а сам проект ядерного удара пришлось отложить в связи с невероятной «удачливостью» японцев – куда бы эти бомбы не прятали и не перевозили, именно туда вскоре совершался какой-нибудь одиночный налет или рейд камикадзе, вынуждая снова экстренно эвакуировать секретное оружие массового поражения, и на новом месте история повторялась.

Но это не так важно. Интереснее была открывшаяся возможность проверить «тыквы» на укреплениях и скоплениях вражеского личного состава. До этого бомбардировки, конечно, проводились, причем было сброшено аж 49 бомб этого типа, но почти все из них были направлены на промышленные объекты. Вполне могло оказаться так, что бомбить ими людей и бункера будет не так уж и эффективно, как сказал на эту тему один американский офицер, подобно стрельбе по одиночным солдатам из «Базуки». Средств, времени и всего остального у США для подобных экспериментов было предостаточно, торопиться никуда не требовалось, а уж почти что бесконечная и недосягаемая военная промышленность могла произвести хоть тысячу бомб-тыкв, хоть сто тысяч «Шерманов», хоть миллион стальных листов, чтобы забросать ими всю Японию в несколько слоев. В генштабе было много экспериментаторов, которые без проблем разменивали лишнее время на возможность проверить некоторые безумные идеи.

В Японии тоже было много безумных идей и желающих их реализовать экспериментаторов. Сейчас они были сконцентрированы в Маньчжурии и занимались биологической войной, но в любой момент взор этих ангелов смерти мог направиться за океан. Вернее, уже давно был направлен, а план действий составлен и приведен в готовность. Американцы не знали, какие ужасные вещи уготовили им эти ученые, а если бы узнали, то поняли бы, что заканчивать войну с Японией нужно было еще вчера, а не после проверки всех экспериментальных задумок каждого из высокопоставленных чудаков.

Сейчас на одном из самых «удачных» участков высадки, где американцы полностью разогнали обороняющихся и закрепились на побережье, наступала бронетанковая колонна, двигавшаяся к местному рыбацкому поселку. Этот населенный пункт должен был стать первым из поселений японской метрополии, над которым поднимут звездно-полосатый флаг. Колонна поначалу шла по открытой местности, но чуть позже ландшафт резко изменился, и теперь «Шерманы» ехали в узкой низине между двумя возвышенностями, которые к тому же были покрыты густой растительностью, которую еще не выжгли авиаударами. Пешие солдаты, шедшие рядом и пулеметчики всегда были готовы отражать удар, если японцы внезапно нападут из кустов, но в глубине души все хотели, чтобы этого не произошло, т.к каким бы не был результат атаки, американцев ждут большие потери из-за невыгодного расположения. Колонна завернула в резкий поворот, где дорогу преградил результат обвала – и без того узкий проезд был завален камнями и вырванными с корнями деревьями, причем камней было настолько много, что заехать на них возможным не представлялось. Первый экипаж в колонне скомандовал остановку всем остальным, и большинство уже поняли, к чему это приведет. Пулеметчики «спустились» в башни, чтобы не подставляться.

Повисла тишина. Никто не хотел вылезать и проверять очевидную ловушку, да и уходить задним ходом смысла не было, все равно японцы очень скоро подобьют замыкающие машины и они застрянут тут надолго. Через пару секунд раздался какой-то свист, за ним последовал взрыв одного из замыкающих «Шерманов», разворотивший тому боковую броню корпуса. Начался расстрел колонны, некоторые танки палили фугасными в кусты, и иногда это приносило результат, и убитые японцы взлетали вверх вместе с комьями земли, а иногда ни к чему не приводило. Высадившиеся экипажи почти сразу расстреливали из пулеметов, а многих застрелили еще когда те высунулись из люков, оставляя их выживших соратников сидеть в одном танке с истекающим кровью трупом.

***

С борта десантного катера на японский песок спрыгнул американский генерал в каске. Только ступив на японскую территорию, он символически плюнул в песок, и прошел дальше, к уже захваченным береговым укреплениям на возвышенности. Никакой охраны с ним не было, только один адъютант, так же прибывший на десантном катере, однако, внутри транспорта, а не сидя на его борту.Генерал бодро поднялся в пригорок, забравшись на крышу одного из бетонных ДОТов, и осмотрел с позиции берег, после чего сказал адъютанту:

—На второй битве при Хакате были такие же пейзажи. Это было так давно, но я до сих пор помню, как мы, самураи, сбросили потрепанную тайфуном армию Хубилая обратно в море. Я не удивлен, что они назвали своих летчиков «божественный ветер», я бы сделал так же. И вот я снова в Японии, но теперь в роли Хубилая. И божественный ветер им не поможет.

Адъютант молча выслушал его, смотря на пляж вместе с ним. Вскоре генерал медленно отошел и спрыгнул с крыши ДОТа в бетонированный окоп, который вел к другим укреплениям этой линии.Хотя все трупы уже были убраны, на полу и стенах до сих пор оставались большие пятна засохшей крови, по которым можно было примерно представить принцип их появления. Например, развод, напоминавший взрыв, скорее всего был вызван выстрелом из карабина в упор в голову, допустим, снизу вверх – мозги японца разнесло по стене в характерном виде. Большая лужа в углу шестиугольной позиции уже рисовала картину трупа, который продолжал кровоточить после смерти и находясь на одном месте залил все вокруг.

Генерал Джордж Паттон принял командование танковой армией на Кюсю. Он точно не собирался останавливаться из-за незначительных потерь или малых результатов, Африка и западная Германия много раз подтверждали правильность его взглядов на военную тактику. Честно говоря, после окончания войны в Европе терпеть его становилось все более сложно для американского правительства, потому что теперь он начал говорить вдвое больше неприемлемых для текущей политики США вещей, добавив к этому оправдания нацистского режима и предложения срочно напасть на СССР, но, скрипя сердцем, Трумэн продолжал ставить военную эффективность выше этого – найти такого генерала, как Паттон, еще раз, было бы уже невозможно. Он был популярен в войсках и общался с солдатами на их нецензурном языке, при этом его подразделения всегда сохраняли высшую дисциплину и даже в самых тяжелых прорывах несли минимальные потери и достигали наибольших успехов.

В Японию он изначально попадать был не должен, но ситуация складывалась так, что без его вмешательства уже было не обойтись. Вернее, все шло пока достаточно хорошо, но чем раньше будет введен Паттон, тем меньше будет эффект дальнейших разочарований, что и требовалось правительству, ведь война с Японией приобретала какие-то странные обороты, которые не предполагались в американском планировании. Планы постоянно срывали какие-то мистические случайности, не имевшие никакого рационального обоснования, кроме теории вероятности – есть же некая вероятность, что японцы будут раз за разом принимать странные и на первый взгляд невыгодные решения, которые в итоге нарушат задуманный план? Только в это и вписывался одиночный рейд автожира на остров Тиниан, и резкий прорыв в области планирующих бомб, от концепциикоторых в Японии давно отказались.

Паттон вошел в одно из укреплений, где располагался временный штаб. При виде него, офицеры встали и отдали честь. Генерал осмотрел помещение. Несколько столов были собраны в один большой посреди укрепления, на них была разложена большая карта местности. Флажки и канцелярские кнопки, воткнутые на карте, показывали текущую тактическую ситуацию – побережье было твердо занято американцами, хотя еще и не везде, контрнаступательных операций японцы не предпринимали. Направление главного удара вело пятый корпус от побережья к городу Кагосима, что позволило бы отрезать японскую группировку со штабом в этом самом городе и отогнать противника в окружение, к городам Минамисацума и Минамикюсю. После этого предполагалось «душить» котел, а наступательные части отправить по берегу на север, на Кирисиму, где им предстояло соединиться с одиннадцатым и первым корпусами, которые высаживались в Осаки и Миядзаки соответственно. Это позволило бы объединить места высадок в единый фронт, а затем и оккупировать Кюсю целиком.

В этом плане Паттону не нравилось лишь долгое топтание в одном регионе, хотя по его мнению было бы намного лучше скорейшим образом прорваться далее, разгромить боевые порядки японцев и заставить их бежать, возможно даже вторгнувшись на другие острова, в общем, классический блицкриг в американской обертке. Но пока что спорить с высшим командованием он не собирался, хотя уже хотелось. Но все таки, полностью сдержаться Паттон не мог. Указав на корпус на карте, он пальцем провел стрелку от места высадки до самого Нагасаки по побережью.

—А можно было бы пойти вот так, и японцам скоро стало бы нехер делать на этом долбанном южном острове. Ну да ладно. Эх, если бы меня президентом, я бы Токио расхерачил еще в 1942! Сразу после Берлина. Хотя нет, Гитлера бы я отправил расхреначить Москву. Херней они там занимаются! Лейтенант!

Стоявший рядом лейтенант, совершенно случайно попавший под горячую руку генерала, отозвался.

– Я!

– Почему в правительстве занимаются херней?!

–Не могу знать, товарищ генерал!

– А потому что президентом выбирают хрен пойми кого! Почему везде во время войны правят военные, а у нас непонятно кто?! Назначили, черт возьми, какого-то юриста-недоучку!

–Товарищ генерал, но Трумэн – полковник запаса.

–Да знаю я, знаю… Вот! Запаса! А нужно настоящих боевых генералов во власть! Нам после Японии еще Россию громить придется! Вольно! Всем вольно!

Находившиеся в помещении офицеры, последние пятнадцать минут стоявшие смирно из-за неожиданного «вторжения» командующего в ДОТ, расслабились и вернулись к исполнению своих обязанностей. Кто-то изучал вражеские переговоры, хотя чаще только помехи и нечленораздельные звуки; кто-то заполнял журнал личного состава, помечая потери возвратные и безвозвратные; кто-то готовил наверх рапорты по специфическим ситуациям. Были относительно тихо. Пока с улицы не раздались крики и звуки стрельбы.

Контрнаступление японцев? Или где-то вылез затесавшийся в очередной норе партизан с катаной? Или у кого-то из необстрелянных десантников сдали нервы после кровавого первого боя? Непонятно, да и не важно. Пока все офицеры оглядывались в сторону выхода, Паттон среагировал незамедлительно, бросившись на улицу, на ходу вынимая из кобуры свой «Кольт». За секунду до того, как он выскочил в окоп, прямо возле него, в землю, ударила мощная пулеметная очередь, взрывшая землю и прошедшая хаотичными попаданиями по косой траектории через весь окоп до дальнейшего клочка земли. Едва дождавшись, пока смертельная линия пройдет дальше, генерал выбрался в траншейный проход и увидел приближавшийся летательный аппарат, нечто вроде автожира, но удивительно большой, и… Какой-то не такой.

Не желая тратить время на обдумывание происхождения коричнево-зеленой летающей штуки, к тому же с японской символикой, генерал просто встал в полный рост и начал стрелять по автожиру из пистолета. Наклоненный вперед, автожир-вертолет быстро приближался. Пули попадали прямо в лобовое стекло, но не оставляли даже заметных трещин – что уж говорить о самом пилоте? В одну секунду Паттон и летчик даже встретились взглядами. Последний неотрывно следил за действиями генерала, помахав ему рукой и улыбнувшись. Пролетев над Паттоном и оглушая уже весь американский состав, не давая солдатам даже понять крики друг друга, летчик-ас Нишигаки, поднявшийся с укрытия в кальдере на острове, сделал резкий разворот на высоте буквально нескольких метров. Этот поворот, немыслимый для самолета, спас ему жизнь, поскольку уже через секунду реактивный снаряд «Базуки», выпущенный из окопа, пролетел там, где секунду назад находилась кабина вертолета. Закрутившийся реактивный снаряд филигранно пролетел между окончанием кабины и хвостовым килем, не повредив чудо-аппарат.

Доворачивая, вертолет отстрелил две оставшиеся ракеты в сторону моря, куда-то во вражеские корабли, которых было настолько много, что промахнуться едва ли представлялось возможным. Оставшись почти «пустым», вертолет довернул еще раз. Перезаряжавшийся Паттон получил возможность посмотреть на своего противника еще раз. Из кабины на него глядел слегка улыбнувшийся японец в шлемофоне, с обезображенным шрамом лицом. Сам японец Мичиру Нишигаки наблюдал, как его товарищ в черном костюме ниндзя подкрадывается сзади и пронизывает сверкнувшей катаной американского генерала. Как только это произошло, он с радостью «запустил» туда еще одну очередь, закрепляя результат, и резко взял вверх и вперед, уходя от противника не на кальдеру острова, а уже вглубь самого Кюсю, где до него не доберутся враги. Ас Нишигаки записал на свой счет очередную успешную операцию, нескольких убитых им на острове противников, поврежденные корабли и убитого офицера.

Сам генерал Паттон не имел связи с удивительными образами из головы японца. Пригнувшись при перезарядке, он чудом избежал попадания неточных пулеметных очередей и сейчас продолжал стрелять вслед улетающему вертолету, пытаясь привлечь внимание пилота. Очевидно, сделать это было уже невозможно – японец не знал ни одного смачного матюка из сленга южных штатов, да и вообще не слышал ничего кроме лопастей и двигателя собственного летательного аппарата.

Ни Паттон, Ни Нишигаки друг друга не узнали и узнать не могли. Но если бы могли, то с удивлением бы обнаружили, насколько же они на самом деле похожи. Обоих держали в армии лишь за счет практически неповторимых талантов и способностей, у обоих были очень странные, подчас даже откровенно нездоровые убеждения и мысли. И, конечно, только они могли провести дуэль, подобную этой. Сразиться в составе одного человека с пистолетом против одного человека на вертолете. Паттон уже проделывал подобное, «сразившись» с пистолетом против немецкого штурмовика, в составе группы совершавшего авианалет на городок, где расположился генерал, в северной Африке, в далеком 1942 году. Но тогда летчик даже не заметил стреляющего по нему одинокого человека с пистолетом, а этот загадочный японец не только хорошо заметил, но и даже попытался застрелить американца в ответ. Конечно, неудачно, ровно как и американец не смог застрелить его.

Героический, а скорее просто сумасшедший поступок генерала практически никто не заметил и не оценил. Большинство голов были заняты мыслями о том, кто вообще такой прилетел. Встреченный сегодня ими аппарат не был похож ни на что, известное среди справочников и памяток по японской авиации, и тем более не походил ни на что, что эти солдаты могли видеть раньше своими глазами. Некая секретная разработка, или может быть, новейший вариант автожира, в силу логистических проблем или малой дальности применяющийся только на «родных» островах Империи? Если так, то сколько их здесь и насколько они опасны? Это все были вопросы, на которые пропаганда и военные СМИ едва ли могли дать ответ. А значит, отсчет до времени начала распространения всевозможных легенд и слухов, от вполне реалистических до откровенно дурацких, пошел на сутки, если не на часы. Чуждая культурно и идейно японская земля уже начинала свой скрытый процесс переформатирования мозгов ступивших на нее чужаков, чье сознание вскоре могло пополнится неописуемо странными категориями, которые вряд ли смогут понять «материковые» граждане, которым не довелось бывать ни в японской метрополии как таковой, ни на Тихоокеанском театре боевых действий в целом. Начался отсчет таймера невидимой бомбы, заложенной японской хтонью в умы «Союзников».

А, может быть, и нет. Смогут ли японцы долго защищать правду о своих вертолетах, и не сыграет ли злую шутку очередная военная случайность, вызванная каким-нибудь нелепым совпадением или случайной ошибкой, из-за чего всевозможные легенды и выдумки будут растворены простой истиной, прозвучавшей из уст разведки? Даже сами японцы не брались прогнозировать и загадывать на эту тему. Все решит воля богов и фактор случайности. Как и всегда до этого.

И те, и другие, верили в свою правоту и победу. Война продолжалась в японской метрополии, а значит, изменить было ничего уже нельзя.

Глава XV

В марте 1946 года Вторая мировая война до сих пор продолжалась, да и не думала заканчиваться. Из-за некоторых проблем с темпом продвижения, которые американцы получили на Кюсю и на юге Хонсю, вторая часть десантной операции, «Коронет» – высадка в Токио, была отложена. Не имея возможности быть полностью уверенными в успехе десанта, объединенный штаб сконцентрировался на постепенном перемалывании лучших японских частей на юге, с принуждением противника отводить части в том числе и от столицы, во избежание последующих неизбежных огромных потерь. И на реализации другого важного, но очень секретного проекта, который вполне мог заменить собою саму операцию «Коронет».

Красная Армия постоянно была на готове, вот уже несколько месяцев собираясь провести десантную операцию на Хоккайдо, но она так и не начиналась. Немногочисленные, но сильные остатки Императорского флота защищали проливы на севере, полностью блокируя возможность десанта по морю, в небе же препятствовали многочисленные «Фунрю-4», производство которых, вопреки всему, значительно выросло за прошедшее полугодие. Кроме того, в проливах заметили ранее неизвестные зенитные корабли, в основном малые эсминцы, оснащенные данными зенитными ракетами – из-за них воздушный десант мог сорваться еще над морем. В общем, Красная Армия бездействовала, но уже одним своим присутствием отвлекала на себя значительные силы японцев, что явно не помогало им в тяжелых схватках на юге. Удивительно, но такая ситуация не была на руку вообще никому.

Пораженные упорностью сопротивления и жестокостью битв в Кумамото и Фукуоке, в которых в общей сложности погибло до 200 тысяч солдат Союзников, англо-американцы негодовали, глядя на «прохлаждающуюся» РККА, вот уже полгода стоящую на одних и тех же рубежах и не ведущую, по сути, никаких активных операций. Даже Маньчжурская кампания из-за ужасных эпидемий застряла чуть ли не на тех же рубежах, что и в октябре 1945, а это вообще было немыслимо для динамики идущей войны. Конечно, такая ситуация не устраивала и Сталина в том числе. Желая продемонстрировать «красный блицкриг» в Маньчжурии, он теперь был вынужден наблюдать за тем, как японская метрополия постепенно переходит в руки Союзников. С таким раскладом на мирных переговорах его ожидала в лучшем случаи та часть бывшего Китая, которую советские войска уже смогли занять. Очевидно, это не стоило и трети вложенных в Дальневосточный фронт усилий, основной целью на котором было создание дружественных режимов в Азии, включая в том числе и Японскую Народную Республику. Европейская часть страны все еще лежала в руинах, и каждый день, впустую проведенный в позиционной войне с Японией не нес для СССР ничего положительного.

Особенно заметно это становилось последние недели. После произнесенной переизбранным в 1945 году Черчиллем речи, в которой он высказал нападки в сторону советской политики в Восточной Европе, где едва освободившиеся от тоталитарного нацизма страны попали под управление тоталитарного коммунизма, советский блок охладел к своим западным «союзникам», несмотря на то, что до сих пор делил с ними необходимость участвовать в войне на одной стороне. В Советской России вспомнили пакт о нейтралитете, прекратившуюся лишь в 1944 японскую нефтедобычу на Сахалине, и, пока что негромко и непублично, начали задумываться, действительно ли Японская империя является сегодня основным врагом коммунизма. А если и является, то насколько лучше будет англо-американский оккупационный режим, который возникнет там после краха милитаристов? Ничуть не лучше. Просто к базе капиталистов на Западе добавится база капиталистов на Востоке.

Может быть, было бы лучше не помогать капиталистам делать их грязное дело?

***

—Зафиксирована цель! Движется с северо-востока курсом на Токио, пытаемся связаться.

Тишину приемника в токийском штабе воздушной обороны прервало неожиданное сообщение о приближении некой цели. Может, кто-то из разведчиков или патрулей сбился с курса и возвращается на базу, а может и очередная волна американских бомбардировок. Полковник Тацумори, дежурный командного пункта столичного ПВО, подключился к радиопереговорам.

—Ну что? Установили связь?

–Никак нет! Цель не отвечает.

– Сколько их там?

– Только один объект на радаре.

–И все? Полевые наблюдатели, что там?

В разговор вмешался дежурный наблюдатель, уже успевший «зафиксировать» глазами через бинокль приближающийся самолет:

—Американский бомбардировщик!

–Что, один? Где остальные?

–Товарищ полковник, он действительно один! Ни на какой высоте нету больше ничего летающего, ни других бомбардировщиков, ни сопровождения.

–Бред какой-то.

–Прикажете поднимать перехватчики?

– Не надо, топлива и так совсем нету, это скорее всего разведка. Даже если нет, один бомбардировщик не нанесет столько ущерба. Отставить поднимать перехватчики.

– Есть. А воздушную тревогу?

–Отставить. Продолжайте наблюдение, если появятся еще бомбардировщики, то объявляйте тревогу, вводите радиомолчание и поднимайте перехватчики. Если нет, значит нет. И да, выставьте усиленную охрану на аэродромы.

–Принято!

Полковник Тацумори откинулся на спинку стула и почесал лысеющую седую голову. Это было не первое, и уже даже не сотое дежурство, но такого ему видеть ранее не доводилось. Иногда полевые наблюдатели путали свои и вражеские самолеты, иногда ковровые бомбардировки шли огромными волнами, бывало и такое, что в Токио прилетали потерявшие связь поврежденные японские самолеты. Но одиноко идущий без сопровождения американский бомбардировщик? Война продолжала удивлять. Единственным рациональным объяснением, пришедшим в голову Тацумори, было то, что этот летчик совсем сбился с курса или у него сильные повреждения, возможно кончается топливо. Тогда вскоре он должен будет приземлится на один из местных аэродромов, где заблаговременно выставленная усиленная охрана возьмет в плен весь экипаж. Ну, или хотя бы просто убьет их при попытке сопротивления, а самолет, в зависимости от степени повреждений, станет новым трофейным бомбардировщиком армейских ВВС, или же металлоломом для постройки… Чего-нибудь, потому что построить новые самолеты уже было практически невозможной задачей.

А одинокий бомбардировщик пролетал уже почти над центром японской столицы. Хотя воздушной тревоги объявлено не было, отдельные люди при виде него на всякий случай разбегались и прятались по убежищам, наученные многолетним опытом выживания в неспокойном городе, в котором бомбежки давно стали частью ежедневного быта. Солдаты оставались более спокойны, они подчинялись только приказам и не могли просто так сбежать в подземелье, да и многие из них вовсе не пугались одинокий самолет. Впрочем, большая часть жителей либо не заметили его вовсе, либо не поняли, что он вражеский. Нет тревоги, значит, нет проблемы. В самом бомбардировщике думали примерно так же.

Американец-наблюдатель, просматривавший Токио через бронированное стекло в днище своего B-29,наконец зафиксировал необходимые объекты в поле зрения.

–Открыть бомболюки!

С характерными звуками гермозатворов люки открылись, единственный находившийся на борту боеприпас был готов к отправке вниз.

– Пятьсот… Четыреста… Триста… Двести… Сто… Пятьдесят… Давай!

Огромная бомба открепилась от стоек и со свистом улетела вниз. Практически мгновенно бомболюк был закрыт обратно, весь экипаж кроме стрелков и пилотов начал стягиваться к иллюминаторам в задней части самолета, желая пронаблюдать за взрывом. Пилот в это время максимально увеличил скорость, желая уйти как можно дальше и выше от города прежде, чем бомба долетит до земли. Наверное, это был его последний боевой вылет. Сейчас он вернется на базу, сделав крюк над половиной Японии, получит кучу медалей и будет всю жизнь ездить по Америке, раз за разом пересказывая это событие.

Гигантская бомба летела вниз. Взрыватель был установлен на 50 метров над уровнем моря – так будет больше разрушений. Еще в полукилометре над землей у бомбы раскрылся самый настоящий парашют, с которым она медленно продолжила свой спуск вниз. Эти секунды, выигранные таким решением, дали бомбардировщику уйти еще дальше, позволив экипажу безмятежно наблюдать за опускающимся адским снарядом.

– Что-то она немного не туда идет.

– Да какой там? Джо, это атомная, мать его, бомба, куда бы она не упала, исчезнет вся Япония вместе взятая!

Авиаторы дружно загоготали, завороженно смотря за спуском бомбы. Пролетев еще пару десятков метров, она вместе с парашютом пробила крышу министерства армии.

Собравшиеся для обсуждения очередной волны трудовой мобилизации генералы отвлеклись на странные звуки с крыши. Некий падающий объект пробил своим весом несколько этажей и рухнул на длинный деревянный стол, за которым заседали высшие офицеры Японии. Когда пыль относительно осела, а генералы прокашлялись, они увидели лежащую на столе массивную бомбу, накрытую парашютом. Министр армии, 59-летний Корэтика Анами, аккуратно встал, поправив мундир.

– Кхм, господа… Заседание объявляется закрытым. Все свободны.

Почти в ту же секунду Анами и толпа офицеров рванули прочь из кабинета, побросав свои портфели и едва не сбивая друг друга. Сохранить субординацию в такой ситуации было едва ли возможно. Уже через полминуты здание полностью опустело, разбежался и обслуживающий персонал, и писари, и охрана. Там же выяснилось, что провалившаяся бомба лишь чудом никого не убила, пролетев между всеми «заселенными» позициями.В следующие минуты эвакуировали почти весь район, а затем туда прибыли отряды саперов, которым и предстояло хотя бы понять, что это было и как это деактивировать.

Американцы, улетавшие в сторону океана, не прекращали споры в самолете.

—Я ж говорил, не туда она летит!

– Да какая разница? У нее альтиметр настроен был на взрыв слишком низко! Кто настраивал, тот пусть и разбирается.

–Мы не видели, куда именно она свалилась. Может, скоро сама упадет и взорвется. Или у нее таймер есть.

–Нету там таймера, мне бы сказали.

– И что теперь докладывать?

Вмешался командир экипажа, полковник ВВС.

—Отставить панику. Доложим как есть. Что поделать? Отбомбились мы по нужному пункту, что они там с настройками наворотили, это все в ответственности ученых и технической группы. Я видел документы, нам предъявить нечего.Возвращаемся на базу, докладываем и все тут.

Спорить между собой авиаторы могли, а вот с целым полковником уже нет. Достаточно огорченные несбывшимся историческим событием, весь экипаж занял свои места и более не «возникал» до самой посадки. Ядерный удар сорвался, на этот раз даже без загадочных совпадений, японского пост-знания и других вещей, к которым уже привыкли англо-американские командующие. Теперь подлянку забросил его величество случай, да такую, что хоть стой, хоть падай. США и так не смогли «застолбить» место первого пользователя ядерного оружия в истории, так теперь еще и умудрились профукать первую попытку, вдолбив себя в бетон истории в роли первой страны, чья ядерная бомба даже не взорвалась, рухнув на территорию противника подобно какому-то мешку. С другой стороны, это было единственное событие, в котором ситуацию облегчало наличие у японцев своего ядерного оружия – захваченная бомба для них не будет новым чудо-оружием, а в худшим случаи лишь пополнит арсенал, или же так и останется лежать на столе в министерстве.