Текст книги "Игрушка богов. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Владимир Лосев

ГЛАВА 22

Тина была в отчаянии. Кир что‑то бормотал в бреду, жар не спадал. Его раны то закрывались, то открывались и начинали снова кровоточить.

Он ничего не ел. Несколько раз Тина пыталась его кормить насильно, но единственное, что могло принять его тело, это был настой из лечебных трав и вода.

Несколько раз Тина пробовала услышать его мысли, по вынуждена была отказаться от этих попыток. В его голове творилось что‑то невероятное. Многочисленные образы мелькали так стремительно, что она почти не воспринимала их. Кроме того, эти картины были настолько чужды ей, что после этого она еще долго видела во сне жуткие кошмары.

Тина не понимала, что с ним происходит, она использовала уже все свои знания и умение.

Она устала плакать и теперь просто ждала, когда все это кончится. Она обмывала его тело от пота, сукровицы и крови и видела, как оно изменяется на глазах. Кожа стала тонкой и прозрачной, а мышцы таяли. Прошло две недели и Тина потеряла всякую надежду, когда Кир открыл глаза. Он долго смотрел на нее, не понимая, где находится, потом спросил слабым голосом:

– Сколько я здесь нахожусь?

– Четырнадцать дней, – ответила Тина.

 
Кир задумался.
 

– Мне нужно помыться и поесть, – сказал он. Тина радостно закивала головой. – А потом мы должны будем кое‑что успеть сделать, пока я снова не ушел туда.

– Куда? – Тина с тревогой посмотрела на него.

– Расскажу попозже, – сказал Кир и решительно встал, но его качнуло от слабости, и он снова сел.

– Не могу, – удивленно сказал он, – ослаб… Помоги мне.

 
Тина подала ему руку, Кир взял ее и, поднеся к губам, поцеловал.
 

– Я видел, как ты за мной ухаживала, – сказал он. – И видел твои слезы.

 
Она улыбнулась сквозь слезы:
 

– Да, от тебя одни неприятности! И мне это, кажется, начинает нравиться… Но как ты мог меня видеть?

– Потом, все расскажу потом, – сказал Кир и встал, опираясь на ее руку. Тина накинула на него рваную куртку с пятнами засохшей крови.

– Мне не надо, – сказал он, странно улыбнувшись, – я не замерзну, а ты возьми.

Кир немного постоял на крыльце, вдыхая свежий лесной воздух и рассматривая окружающий лес. Листва на деревьях пожелтела и опадала, покрывая ковром серебристую от росы траву. Неяркое бледное солнце висело над деревьями. Кир обнял Тину и задумчиво сказал:

– Вот и осень, этот год наконец‑то кончается. – Он отпустил ее плечо. – Не ходи за мной, – сказал он. – Не беспокойся, со мной все будет в порядке, а пока приготовь какой‑нибудь еды. Я проголодался.

 
Тина покачала головой.
 

– Мне нечем тебя накормить, у меня только корешки, которые я накопала утром. Я не ходила в деревню за едой, боялась оставить тебя одного.

 
Кир задумался.
 

– Мне надо восполнить то, что потеряло мое тело. Ничего, я поймаю рыбу. – Он поцеловал ее и пошел, пошатываясь, в сторону реки. – Я приду, – крикнул он. – Не беспокойся за меня.

Дойдя до реки, он долго смотрел на серую воду и белые буруны, гонимые холодным северным ветром. Потом сбросил набедренную повязку, единственное, что на нем было надето, и вошел в воду.

Он погружался все глубже, пока не достиг дна. Здесь он огляделся. Слабые лучи солнца почти не пробивали воду, и видно было плохо. Кир на мгновение закрыл глаза, мобилизуя новые чувства, которые у него появились, пока он находился между жизнью и смертью, и сразу почувствовал присутствие рыбы. Он сделал несколько гребков в ту сторону и увидел небольшого сома, лежащего на дне.

Кир прикоснулся к его скользкой чешуе и одним мысленным движением отправил его на берег, представив место, куда он должен был упасть. После этого он медленно всплыл, перевернулся на спину и позволил течению нести его.

Он не чувствовал холода, его тело вырабатывало большое количество тепла, и это были далеко не все способности, которыми он сейчас обладал. Пока он даже не представлял все свои возможности. Но он узнает о них, когда снова погрузится в это странное состояние, в котором он находился две недели.

Он вышел из него только потому, что его организм был истощен ранами и полуголодным существованием в последнее время. А также тем, что ему пришлось потратить много энергии, чтобы залечить раны.

Кир сосредоточился, и его тело без единого движения, преодолевая течение, поплыло обратно. Он вышел на берег, закрыл глаза и стал впитывать энергию, которая была вокруг него. Ее было немного, но этого должно было хватить для того, чтобы дойти до дома.

Он с трудом поднял сома и тяжело пошел по тропинке. Через полчаса он уже сидел на лавке и с улыбкой смотрел на Тину, разделывающую рыбу.

– Ты изменился и стал каким‑то странным, – сказала она. – Я не могу услышать твои мысли, твой мозг непроницаем для меня.

– Я открою его тебе, когда ты меня накормишь.

 
Тина засмеялась.
 

– А почему ты думаешь, что мне это удастся? Я говорила тебе, что я не ем ничего, кроме растений, и я не знаю, как приготовить эту рыбу.

– Хорошо, я сам приготовлю ее. А что ты ешь зимой, когда все заносит снегом?

 
Тина пожала плечами.
 

– Жители деревни за то, что я лечу их, приносят мне зерно, им я и питаюсь, мне немного надо.

– Тебе одиноко здесь? – спросил Кир.

– Иногда. – Тина грустно посмотрела на него. – Но я надеюсь, что эту зиму ты проведешь со мной?

– Да, эту зиму мы будем вместе.

– Я хочу тебе рассказать про тот день, когда мы встретились. Меня избили и изнасиловали, грубо, больно, на меня плевали и снова били.

 
Кир прижал ее к своей груди:
 

– Я чувствую твою боль, и мне тоже больно.

 
Тина решительно высвободилась из его объятий:
 

– Я должна это сказать, чтобы освободиться от воспоминаний.

 
Кир вздохнул:
 

– Хорошо, говори.

– Потом меня били кнутом, крича всякие гадости насчет моих родителей. Их тела разрубили на куски на моих глазах. И тело маленького брата тоже…– Тина на минуту замолчала, справляясь с комком, подступившим к горлу. – Это было ужасно. Я несколько раз теряла сознание, но они обливали меня водой и продолжали надо мной издеваться, а потом они принесли сено и бревна, чтобы сжечь меня. Они подожгли костер, но мне было уже все равно, я ждала смерти, я хотела умереть. И вдруг они отвернулись от меня и замерли. – Тина вытерла слезы и грустно улыбнулась. – Я с трудом повернула голову и увидела сквозь огонь и слезы, как какой‑то человек идет мимо горящих домов, подходя все ближе. Костер под ногами плохо разгорался. Накануне прошел дождь, и сено было мокрым, поэтому я видела все. Меня поразило твое лицо. Оно было спокойным и сосредоточенным, отблески пламени от горящего дома играли на нем, и оттого оно казалось далеким и неземным, наверно, и бандиты это почувствовали, я видела, как что‑то изменилось в их лицах. Они растерянно смотрели на тебя.

Ты подошел и спокойно сказал, чтобы они меня отпустили, и один из бандитов испуганно бросился разгребать костер, – Тина провела мокрой от слез рукой по щеке S Кира. – Это было удивительно и странно, я подумала, что ты – бог, спустившийся с небес. А потом они набросились на тебя, и ты стал драться с ними. Многих ты убил, остальные разбежались, это я еще видела, а потом у меня загорелись волосы. – Тина вздохнула, – Ты покачнулся и упал, убив последнего оставшегося бандита, ты полз ко мне, а за тобой оставалась кровавая дорожка, – Тина потерла свою багровую от ожога щеку. – Ты перерезал веревку и затушил пламя своим телом. Ты обжег руки, когда тушил мои волосы, но лицо твое не изменилось, словно ты не чувствовал боли. Ты вытащил меня, лег на спину и стал смотреть в небо.

 
Кир вздохнул:
 

– Я был в состоянии воина, так я это называю, а дело воина – выполнить, что предназначено, и если потребуется, то умереть.

 
Тина кивнула:
 

– Но меня поразило не это. Я неожиданно увидела человека в тебе. Я видела, как к тебе приходит боль и как ты ее терпишь. Мне было плохо, я сама была близка к смерти, но я не могла позволить, чтобы умер ты…

Я долго лечила тебя и вылечила. Ты улыбнулся на прощание и сказал, что тебе нужно идти. А я… я очень долго ждала нашей встречи, я представляла ее… но, как всегда, с тобой все происходит не так. – Тина положила ему голову на плечо и улыбнулась. – Об этом я тоже мечтала.

 
Кир погладил ее по обезображенной щеке и поцеловал.
 

– За этот год я умирал три раза, это слишком много. – Кир говорил спокойным, ничего не выражающим голосом. – Каждый раз я видел странные вещи и проживал свою жизнь заново. Наверное, это слишком много для человека ‑три раза умирать… А теперь неожиданно оказалось, что в процессе своих смертей я приобрел новые знания и способности. Я знаю, мне нужно время, чтобы лучше себя понять. И через неделю я снова погружусь в транс.

 
Тина заморгала, сдерживая слезы:
 

– Как через неделю? Ты же только очнулся. А я… Что делать мне?

 
Кир улыбнулся.
 

– Это будет только через неделю, может быть, через две… Мы будем вместе все это время и будем любить друг друга. А теперь я приготовлю рыбу, мне нужно восстанавливать свою форму.

Кир развел огонь в небольшой печке и замер, глядя на огонь. Тина подошла к нему и села рядом.

– О чем ты думаешь? – спросила она, положив ему руку на плечо.

– Я не думаю, я смотрю в будущее и вижу, что будет с нами, теперь я это могу, – ответил Кир спокойно.

– Что ты увидел?

– У нас с тобой родится дочь. Это будет странная девочка. Она будет обладать многими нашими способностями и встретится со своей сестрой, которую воспитают люди‑волки. И эта парочка вместе натворит много дел.

– А что будет с нами?

 
Кир печально посмотрел на нее:
 

– Ты будешь воспитывать нашу дочь. Она принесет тебе много радостей и огорчений, будешь вспоминать меня и грустить. Вот и все. – Кир пожал плечами. – Я не вижу себя, я, как правильно сказал нам тот человек, – темное пятно. Мне предстоит трудный путь. Я буду бродить по Другим мирам, иногда возвращаясь обратно.

 
Тина покачала головой.
 

– Все равно все будет не так, – сказала она со вздохом. – С тобой всегда все не так.

Кир поднял ее подбородок и посмотрел ей прямо в глаза, и Тина увидела в его глазах боль и тоску. Барьер закрывающий его мозг, исчез, и ей открылись его мысли, воспоминания, странные образы. Его глаза затягивали ее в этот водоворот, и она не могла отстраниться.

Горечь, тоска, одиночество, боль… Эти чувства захлестнули ее и, чтобы не умереть от этой безысходности, она спешно стала искать в этих мыслях себя.

 
И она увидела…
Она кружила, ее стройное обнаженное тело легко скользило по поляне, ее полные груди колыхались, и вот желание родилось в нем. Он боролся с собой, потом перестал. Желание изменилось, в нем появилась нежность и странное печальное знание, понимание ее… тут Тина на мгновение остановилась, потому что она услышала свои мысли в тот момент.
Тина дотронулась до его щеки, потом взяла его руку, положила себе на грудь и тихо простонала от наслаждения. Это было ни на что не похоже, ее желание соединилось с его желанием в странную взрывоопасную смесь. Она ощущала его руку, нежно поглаживающую ее соски.
Все потонуло в ярком взрыве чувств, никогда она не испытывала ничего подобного, их тела и мозг сплелись в единое целое. Кир воспринимал все гораздо глубже и полнее, он мысленно видел и чувствовал каждую клетку своего и ее тела, и она тоже, поскольку была соединена с ним. Тина узнала много о себе и о сегодняшнем Кире…
Она поняла, что он говорил, увидев много разных странных, не связанных между собой фрагментов. Его мозг продолжал работать, соединяя их между собой, преобразуя их в новое, сложное, непонятное знание.
Сколько времени это продолжалось, Тина не знала, но это было долго, бесконечно долго. Они любили друг друга, потом они путешествовали по тем местам, где когда‑то был один из них. Два мозга, соединенные вместе, растянули время… сколько раз они были близки, она даже не могла сосчитать. Каждый раз это было новое место и другое время года, и каждый раз все было по‑новому.
Его бесконечная нежность, доброта и понимание… Его и ее желания, сплетавшие их тела. Безмятежный покой и густая, наполненная лишь их дыханием тишина. И столько еще всего, что она просто не могла вспомнить. Когда она устала, все кончилось. Кир закрыл свой мозг.
Еще несколько минут Тина отдыхала, а потом открыла глаза, не совсем представляя, где она находится, и с облегчением вздохнула. Она лежала на широкой лавке в своей избушке, а Кир готовил рыбу.
 

– Что это было? – спросила Тина. Кир улыбнулся:

– Ничего, я просто показал тебе часть своих новых способностей.

Тина приподнялась и села. Она была обнажена, ее платье лежало на полу. Она вздохнула и спросила:

– Мы с тобой были вместе, или мне все это привиделось?

 
Кир засмеялся и, подойдя к ней, обнял ее и поцеловал.
 

– И то и другое, – сказал он.

– Я чувствую себя выжатой досуха, во мне почти не осталось сил, – она мечтательно улыбнулась. – Это было чудесно.

 
Кир опустился на пол и заглянул ей в глаза.
 

– Сейчас ты заснешь и будешь видеть приятные сны, где мы опять будем вместе. Спи!

Тина попыталась запротестовать, но не успела, сознание ее затуманилось от его прикосновения, и она заснула, и ей действительно снились сны, в которых она была счастлива.

Утром Тина проснулась от холода. Кир сидел у открытой двери и смотрел на осенний лес.

– Ты о чем‑то думаешь? – спросила она. Кир кивнул и грустно улыбнулся:

– Мне жаль того, кем я был. Он был хороший парень, хоть и немножко глуповат, но временами он мне нравился.

– Мне тоже, – сказала Тина, накинув платье и садясь рядом. Кир обнял ее.

– Я уже не тот, кем был. Этот процесс не остановить. Если я не пойду дальше по этому пути, то сойду с ума.

– Я люблю тебя, – сказала Тина. Кир вздохнул:

– Я знаю. Мне жаль тебя и всех тех, кого я покидаю, но у меня нет другого выхода. Я не хочу превратиться в растение, которое ест, пьет и не понимает ничего, что с ним происходит. Не удерживай меня, ты видела, что творится в моем мозге.

 
Тина поцеловала, его и печально сказала:
 

– Я все понимаю и не виню тебя, но мое сердце рвется от боли.

– Я могу избавить тебя от этого.

– Нет,‑решительно сказала она.‑Я не хочу терять свою любовь!

 
Кир поцеловал ее:
 

– Прощай. Я вернусь уже другим. – Он подошел к лавке и лег. – С моим телом будут твориться странные вещи, не пугайся, это нормально.

Кир закрыл глаза, на лице появилось умиротворение и спокойствие, дыхание стало замедленным и тихим, таким, что Тина перестала его слышать. Тело начало остывать, сердце билось настолько редко, что это казалось невозможным.

КНИГА ВТОРАЯ

 

Не слушай никого о том,

что находится за следующим поворотом,

потому что тебя ждут

только твои препятствия

и только твои испытания,

Неизвестный путник.

Надпись на дорожном столбе

 

ГЛАВА 1

– Говори. – Хранительница хмуро и требовательно взглянула на кормилицу, склонившуюся в полупоклоне. Та неуверенно улыбнулась:

– Она очень спокойная девочка, смотрит на тебя, и ты знаешь, что ей нужно. У нее взгляд, как будто она все понимает… что ты думаешь, что хочешь, о чем мечтаешь…– Кормилица нервно затеребила край коричневого балахона. Хранительница задумчиво посмотрела на нее, странное понимание мелькнуло в ее взгляде.

– Что‑то еще?

 
Кормилица неопределенно пожала плечами:
 

– Да, в общем, пустяки…

– Говори! – Хранительница недовольно покачала головой. – Я должна знать все! То, что ты пытаешься скрыть, может оказаться очень опасным для стаи…

– Дети, – кормилица слабо улыбнулась, – они все успокаиваются, когда она рядом. Мой Тим перестал кричать, а он был очень беспокойный волчонок. Все волчицы приносят своих волчат к ней, когда те раскричатся, и они тут же успокаиваются… И я не могу их прогнать, волчицы сидят вокруг нее, разговаривают, а она слушает. Возникает ощущение, что они все рассказывают только для нее…

Не может же ребенок, которому всего полгода, понимать, о чем они говорят? Она же сама еще разговаривать не умеет…– Кормилица с тревогой взглянула на хранительницу. – Или может?

Та задумчиво посмотрела на маленькую статую Матери‑волчицы, стоявшую на столе.

– Наблюдай за ней дальше, – сказала она с усталым вздохом. – Может быть, мы все ошибаемся, и она – обыкновенный волчонок…

 
Кормилица поспешно закивала головой:
 

– Конечно, так оно и есть! Она – хорошая девочка, нежная и добрая…

– Иди. – Хранительница досадливо махнула рукой. – И вот еще что… Не привязывайся к ней, это может плохо кончиться для тебя и твоего ребенка.

– Почему? – недоуменно спросила кормилица. – Что может быть плохого в маленькой девочке?

 
Странная улыбка мелькнула на губах у хранительницы.
 

– Вот это я и пытаюсь понять…

– Когда придет папа? – Голубоглазая светловолосая девочка оторвалась от игры с небольшим ежом и посмотрела на Тину. Еж обиженно запыхтел и легко уколол руку своими иголками, пытаясь привлечь к себе ее внимание. Девочка взяла ежа на руки, и тот успокоенно засопел, зарываясь в складки ее одежды. Тина взглянула на поднимающееся солнце и грустно улыбнулась.

– Солнце поднимется и опустится десять раз, и тогда он придет, Криса.

– Это долго…– разочарованно протянула девочка. – И ты уже так несколько раз говорила, а он все не приходит.

Тина кивнула и привычно потерла правую сторону лица, которая когда‑то была обезображена страшным ожогом, а теперь ничем не отличалась от другой. Кир убрал его, а Тина даже не поняла, когда и как он это сделал. Щека просто начала чесаться, кожа слезла, и появилась здоровая ткань.

– Да, дочка, долго,‑ответила она.‑Я тоже скучаю, но он придет, он всегда приходит…

Кир разжег костер и устало лег около него. Он хотел есть, но еды здесь не было, как не было и животных, которых он мог поймать. Все живое ушло отсюда давным‑давно, а то, что осталось, умерло.. Он вздохнул и проверил свое тело, в нем понемногу накапливались опасные изменения. Скоро, очень скоро, если он не выберется отсюда, он тоже умрет…

Хранительница отложила свиток, в который старательно записывала последние события, произошедшие у народа волков, и внимательно посмотрела на Бору.

– Как растет твой сын?

 
Бора улыбнулась:
 

– Все хорошо. Он здоров и весел.

 
Хранительница покачала головой:
 

– Ты же знаешь, что я хочу от тебя услышать.

 
Бора пожала плечами:
 

– Возможно, вы правы, дети тянутся к нему, и он устраивает все проказы и игры. С ним легко договориться, он понимает все, что ему говорят, и дважды одни и те же шалости не устраивает.

– А Дара?

 
Бора опустила взгляд.
 

– Ей четыре года, она хорошо физически развита для своих лет. Обычно она держится от других детей в стороне, сядет где‑нибудь в уголке и тихо сидит и смотрит, как они играют.

– Ничего необычного?

 
Бора вздохнула:
 

– Если не считать того, что дети всегда играют рядом с ней.

– Все? – Хранительница недоверчиво посмотрела на нее.

 
Бора замялась:
 

– Это было только один раз, и я этого не понимаю. Может быть, это просто детские фантазии…

– Говори, волчица, – хранительница сурово взглянула на нее. – Важно это или не важно, – решать мне!

 
Бора пожала плечами:
 

– Что ж, если вы собираете все выдумки… Волчата постарше решили над ней посмеяться и потащили к яме, чтобы искупать в холодной воде…

– Корвин? – хранительница напряглась. Бора, заметив это, усмехнулась.

– Другие волчата держали его за руки, чтобы он не смог помешать. Дара, увидев, что они его держат, рассердилась. Что было дальше, в деталях никто не помнит, но они бросили Дару и Корвина и разбежались в разные стороны.

 
Хранительница встревоженно приподнялась со своего места:
 

– Почему ты молчала об этом?

 
Бора весело рассмеялась:
 

– Одни потом говорили, что увидели, будто вместо Дары несут клубок ядовитых змей. Некоторые рассказывали, что змеи их кусали, но не смогли показать место укуса. Другие говорили, что это были скорпионы. Третьи, те, что держали Корвина, сказали, что он превратился в огромного ядовитого паука… Никто не пострадал, но с той поры старшие волчата обходят их стороной.

– Не понимаю, чем ты так довольна? – нахмурилась хранительница.

 
Бора усмехнулась:
 

– Никто не смеет обижать волчат одинокого волка! Теперь и они и другие волчата обходят их стороной потому, что знают – это опасно. Но если по большому счету, они – хорошие дети, добрые и ласковые. – Бора вздохнула. – Мне кажется, что вы, сосредоточив внимание на Даре и Корвине, можете не понять вовремя, что другие волчата, возможно, еще более одарены.

– И кто же это, по‑твоему?

 
Бора пожала плечами:
 

– Я не знаю, но Мира видит вещие сны, а Крон иногда в игре становится настолько быстр, что его никто не может поймать.

 
Хранительница задумалась, потом отрицательно покачала головой:
 

– Я давно поняла, что самая способная и самая опасная из них всех – это Дара! Когда‑нибудь, – хранительница заговорила глухим голосом, глядя в стену, – она уничтожит всю стаю, а твой сын ей поможет… И это время приближается с неимоверной быстротой – время перемен, время смерти.

 
Бора рассмеялась:
 

– Она этого делать не будет. Дара любит нас всех и, мне кажется, немного жалеет за нашу ограниченность.

– Продолжай присматривать за своими детьми. Пока я отвечаю за храм и за стаю и я должна знать, что происходит в ней. А ты мне говоришь не все, ты очень многое скрываешь от меня.

 
Бора пожала плечами:
 

– Конечно, так и должно быть. Я люблю их, они – мои дети. А если тебе хочется узнать что‑то больше, будь с ними рядом почаще. Они же еще дети и расскажут тебе все, что с ними происходит.

 
Хранительница возмущенно фыркнула:
 

– С каких пор ты стала учить меня, что мне делать?

 
Бора улыбнулась:
 

– С тех пор, как ты пытаешься что‑то от меня узнать. Что‑то такое, что пугает тебя больше смерти…

В пещере, на севере, вдали от мест обитания людей, горел странный свет, освещающий просторный и высокий зал почти идеальной круглой формы.

Группа людей сидела в центре зала на богатых резных стульях, выглядевших нелепо среди беспорядочных нагромождений серых камней.

Люди были причудливо, ярко и необычно одеты для этих мест, их одежды говорили о техническом развитии миров, из которых они прибыли.

Здесь были комбинезоны с термоподогревом, всевозможная униформа с различными видами защиты их владельцев, от силовых полей до спецметаллов и пластиков.

 
Люди были молчаливы и с недоверием смотрели друг на друга.
 

– Все, кто здесь присутствует, – начал свою речь человек, одетый в простой черный балахон, чем эффектно отличался от всех остальных присутствующих, – являются избранниками бога Багра. Я – его верховный жрец и носитель черного камня, что для многих из вас ничего не значит, но сейчас мы находимся в моем мире, и я говорю от имени бога и по его поручению…

Каждый из вас прибыл из своего мира, граничащего с этим. И каждый занимает определенное место в сложившейся иерархии своей страны или королевства, или какого‑либо другого общественного образования, и каждый недоволен своим положением, что и послужило основанием для выбора вас богом Багра.

Жрец пристально оглядел присутствующих, от него не ускользнула скука и презрение к его словам и к нему самому, которую испытывали многие. Жрец коротко усмехнулся:

– Мир, в котором вы сейчас пребываете, находится в начале своего развития. Он дик и малонаселен, но его земля плодородна, а в ее недрах есть металлы, уголь и прочие вещества, которые вам так нужны в ваших мирах. Каждый из вас может рассчитывать на обширные земли для создания своего королевства, такого, какое захотите. Будет ли это королевство рабов или машин, не важно, никто не будет вмешиваться в ваш выбор. Этот мир созрел для того, чтобы вы пришли и взяли его.

 
Присутствующие переглянулись между собой. Жрец продолжил:
 

– Но существует несколько препятствий, которые нужно преодолеть. Первое препятствие – это люди, которые его населяют…

Один из присутствующих встал и, высокомерно оглядев остальных, сказал с пренебрежением:

– Моя страна имеет оружие, способное очистить этот мир от людей меньше чем за один его оборот. При этом животный и растительный мир не пострадает. Я готов предоставить от имени моей страны оружие и солдат, которые это оружие будут использовать! А за это я попрошу только право выбора места для поселения.

 
Верховный жрец чуть усмехнулся синими бескровными губами:
 

– Я отвечу вам попозже, а сейчас позвольте мне продолжить.

 
Мужчина еще раз презрительно Оглядел остальных и сел.
 

– Эти люди и этот мир находятся под защитой и покровительством богини, которую в разных королевствах знают под разными именами. Я не буду их все называть, это не имеет сейчас никакого значения, но эта богиня – препятствие номер два и, вероятно, самое главное.

 
Вот я и подошел к тому, ради чего мы все здесь собрались.
Пока существуют люди, которых опекает эта богиня, Багра не может взять под свое покровительство этот мир. Нам, смертным, непонятно это условие, но с ним, к сожалению, приходится считаться, и сам Багра не может убить этих людей, пока их опекает богиня. Людей должны уничтожить сами люди, поэтому Багра обратился к вам и поэтому вы здесь. – Жрец снова сделал паузу, а после нее заговорил немного громче, стараясь впечатать смысл слов в сознание присутствующих. – Пока этим миром управляет эта богиня, мы не можем использовать то оружие и технологии, которые существуют в ваших мирах, для того чтобы уничтожить людей, – Жрец сделал значительную паузу для того чтобы они осознали, что же он сказал. – Вы спросите почему?… Все очень просто…
Проходы в ваши миры созданы так, что никто не может пронести сюда оружие, которое не соответствует развитию этого мира. В случае, если кто‑то попытается это сделать, в проходы встроено что‑то вроде сигнала, который ясно слышен богине.
Поэтому вам всем было запрещено брать с собой то, что могло бы ее насторожить. Некоторые из вас так и поступили, другие проигнорировали эту просьбу. Багра знал это и предусмотрительно заглушил сигнал…
Но даже Багра при всем своем могуществе и силе не может отключить устройство в портале, обезвреживающее ваше оружие и энергетические поля, которые вы используете в своих мирах для защиты и нападения.
Это как‑то связано с ментальным полем самой богини, поэтому ваше оружие и ваши энергетические барьеры, которые вы принесли, нарушая наказ Багра, теперь безнадежно испорчены.
 

– Что! – взревел мужчина с обилием разных металлических бляшек на груди и плечах и, выхватив из складок униформы какое‑то странное рогатое приспособление, направил его на дальнюю стену пещеры. Раздался сухой щелчок, потом еще один и еще…

Мужчина свирепо оглядел присутствующих, но на него никто не смотрел, все доставали из потайных мест своих одежд всевозможные устройства и тщетно пытались привести их в действие.

Жрец смотрел на них со спокойной снисходительной улыбкой, потом, подождав, когда все успокоились и с растерянными встревоженными лицами снова сели на стулья, продолжил:

– Теперь вы убедились в правоте моих слов, и мне кажется, что я ответил на ваше предложение, генерал… Итак, мы не можем уничтожить людей другим оружием, кроме мечей, кинжалов и магии.

Если мы не уничтожим людей, Багре трудно будет вытеснить отсюда богиню, и, следовательно, этот мир будет закрыт для вас. Она просто не допустит сюда ваши технологии и ваше оружие. А без этого вы не сможете создать свои королевства такими, какими вы хотели бы их видеть.

Со своего места встал высокий мужчина в золотистой униформе и откашлялся.

– Вы нарисовали нам безрадостную и неприглядную картину. Пока нам непонятно, что мы можем и что мы должны сделать, чтобы это все изменить. И мне лично непонятно, что вы подразумеваете под магией…

 
Жрец кивнул:
 

– Я понял ваш вопрос. Магия – это использование силы и энергии, заложенной в самом человеке. Формы воздействия я не буду перечислять, их множество… Вас это все пока не должно интересовать. Багра позаботился о том, что сила и магия есть у меня и у моих учеников. Каждый из вас при необходимости может рассчитывать, что жрецы Багра придут к вам на помощь. – Верховный жрец улыбнулся. – Теперь о том, что именно вы можете и должны сделать. Первое, подготовить людей для вторжения и уничтожения всего существующего здесь населения, кроме приверженцев Багра. Ваши воины должны уметь владеть мечами, луком и стрелами, ну и подобного рода оружием, которое, возможно, известно в ваших мирах и неизвестно в этом.

– Порох, взрывчатые вещества? – спросил мрачный мужчина с суровым лицом. – Их легко можно изготовить здесь, если вы, конечно, понимаете, о чем я говорю…

На лице говорившего появилась саркастическая усмешка. Жрец внимательно посмотрел на мужчину и недовольно покачал головой:

– Богиня тщательно следит за тем, чтобы развитие шло по ее плану. И тот, кто случайно натыкается на подобного вида открытия, либо отказывается от них по каким‑нибудь соображениям, либо тут же забывает об этом. – Верховный жрец сделал паузу. – Я думаю, что и ваши люди при проходе через портал забудут технологии и другие знания вашего мира.

Теперь о вашем вопросе… я знаю, что такое порох и как его изготовить. Но даже в своем храме нам не удалось изготовить ни одной щепотки… Мои люди и я сам, несмотря на магическую защиту, испытывали при этом непереносимое болезненное отвращение.

 
Мужчина презрительно скривил губы:
 

– Можно пронести книги и организовать обучение. Можно изготовить газы, бактерии и много других таких же смертоносных вещей.

 
Жрец неодобрительно покачал головой:
 

– Вы не услышали то, что я сказал… Вы знаете, что такое гнев богов?

 
Мужчина рассмеялся:
 

– Боги, магия… Какие сказки вы нам еще расскажете?

 
Жрец тяжело вздохнул:
 

– Я вижу, что и здесь без наглядного примера не обойтись. Я не бог, я один из магов, и далеко не самый лучший, но… что ж, смотрите! – Жрец достал небольшой черный камень в золотой оправе из‑под своей хламиды.

Дикий крик раздался в пещере, отражаясь многократным эхом. Мужчина вскочил, извиваясь всем телом от невыносимой боли, потом упал. Тело его некоторое время еще билось в конвульсиях, потом затихло.

Люди вскочили со своих мест, настороженно глядя друг на друга и на жреца. Некоторые снисходительно улыбались. Им приходилось использовать многие виды оружия, и они не верили, что эта смерть вызвана магией.

 
Жрец добродушно улыбнулся.
 

– Садитесь, Багра заменит его другим. Он не был готов к пониманию этого мира…

Армии вторжения примерно в двадцать тысяч человек должны быть готовы выполнить свою миссию через десять лет с этого момента. Как вы видите, времени для подготовки вполне достаточно.

 
Генерал снова вскочил со своего места:
 

– Моя армия будет готова через три года.

 
Жрец недовольно покачал головой:
 

– Это время – десять лет – нужно мне, чтобы устранить знахарок, ведьм, предсказателей и убедиться в том, что нам не грозит опасность со стороны богини. И это время нужно Багра, чтобы подготовиться к перемещению такого большого количества воинов. – Жрец снова сделал паузу для лучшего понимания. – Кроме того, вы будете предоставлять по триста воинов каждый год, начиная с этого. Эти воины будут заниматься устранением тех людей, которые являются опорой богини, тем самым подготавливая этот мир для вашего прихода.