Текст книги "Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг."

Автор книги: Владимир Комаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

   Затем пересекли Калахтырскую тундру, местами все еще мокрую, и два истока Калахтырки, причем второй исток перешли у места, где калахтырские жители оставляют свои баты, проезжая в Петропавловск, после чего и вышли на место весеннего лагеря, где нашли ограду нашей метеорологической станции нетронутой. Мы возвратились как раз вовремя, – еще несколько дней, и наши лошади, ослабленные бескормицей, отказались бы работать; двух дорогой бросили и пригнали в лагерь только на следующий день.

   В долине близ речки теперь много неогороженных небольших стогов, поставленных жителями Петропавловска.

   5 и 6 октября я еще производил поверочные метеорологические наблюдения, а 7-го переселился в Петропавловск, и моя работа на Камчатке закончилась.

   Новости, которыми нас подарил Петропавловск, были следующие. Приезжал вновь назначенный для Камчатской обл. губернатор, но вскоре уехал; идет постройка домов для областных учреждений и чинов нового управления; часть их будет расположена у подножия Никольской горы, близ старого уездного управления, часть – по склону горы за домом, где живет В. Тюшов, по дороге на Поганку. Геологический отдел нашей экспедиции уже весь возвратился и отдыхает. Нас встретили геологи чрезвычайно радушно. С. А. Конради прошел от Петропавловска на Жупановскую сопку, устье Жупановой и затем вдоль моря по увалам (а не берегом, как мы) до устья Семячика, затем одним путем с нами на устье Кроноцкой реки. Левым берегом этой реки он поднялся к Кроноцкому озеру, обогнул подножие Кроноцкой сопки и затем долиной, где было много рослой лиственницы, перевалил на Чажму, а оттуда в верховья Хапичи, где убедился в существовании угасших ледников наряду с ныне существующими. П. Ю. Шмидт уже уехал на пароходе "Тамбов", и из его спутников остается пока на Камчатке только А. Державин, все еще работающий на Курильском озере. В. Тюшов ездил с С. А. Конради на Жупановскую сопку и оттуда вернулся через Вахиль, так как пробовал перевалить в култук Моржовой бухты, глубоко врезанной с севера в Шипунский мыс.

   Снег в Петропавловске выпал впервые в эту осень 13 октября и быстро стаял; 15 октября выпал снова, уже более обильный, но 16-го – день ясный, солнечный, и снег к 3 час. снова стаял.

   Ликвидация нашего походного имущества оказалась не очень сложной. 12 октября устроили аукцион, и все лошади сразу были проданы, причем почти оправдалась их первоначальная, покупная цена; благодаря этому я без затруднения мог рассчитаться с рабочими экспедиции. Из рабочих только четверо возвращались назад, четверо же остались на Камчатке.

   Э. К. Безайс успешно выполнил взятые им на себя работы. Он объехал на крейсере "Командор Беринг" юг Камчатки, высадился в Тигиле, собрал там весьма ценные коллекции, перешел через Седанкинский перевал в Еловку, осмотрел северную границу ельников, посетил Харчинское озеро, ликвидировал в Ключевском свои сельскохозяйственные опыты и на "Тамбове" вернулся в Петропавловск. Он видел нас издалека на устье Жупановой. Больной наш, С. Козлов, перенес еще вторую болезнь – воспаление в печени, но при содействии В. Тюшова оправился, хотя вплоть до нашего отъезда находился во вновь устроенной больничке на попечении доктора.

   20 октября мы поместились на военном транспорте "Шилка", крейсировавшем все лето в Беринговом море для охраны промыслов и ходившем недавно даже за Берингов пролив, к мысу Сердце-Камень.

   На "Шилке" мы прожили с 21 октября по 11 ноября, т. е. 22 дня, и за оказанные нам гостеприимство и внимание приносим глубочайшую благодарность.

   21 октября мы вышли из Петропавловска около 12 час. дня. 22-го подошли к Берингову острову, но его за туманом не видали.

   23-го обошли Беринговы острова и пошли на NO по ветру.

   21–26-го отстаивались на море; барометр падал до 725 м.

   27-го утром были у Кроноцкого мыса, вечером подошли к островам.

   28-го стояли на рейде Берингова острова.

   29-го отстаивались в открытом море. Барометр 707.

   30-го подходили к Начикинскому мысу и южной оконечности Корагинского острова.

   31-го прошли мимо мыса Африки, уже возвращаясь на юг.

   1 ноября прошли мимо Шипунского мыса.

   2–3-го стояли в Петропавловске.

   4-го вышли из Петропавловска и через шестой Курильский пролив (7 ноября) и пролив Лаперуза (9 ноября) пришли 11 ноября во Владивосток.

Часть III

ОБЩИЙ ОЧЕРК ПОСЕЩЕННОГО РАЙОНА

   При маршрутном описании страны, когда различные географические элементы сгруппированы в том порядке, как они предстали перед глазами наблюдателя, многое остается неясным, недостаточно рельефным и ускользает от внимания читателя. Если он сам попробует сделать сводку всего имеющегося по данному вопросу, то и это удастся ему не в полной мере, так как значение отдельных, отрывочных заметок часто не может быть выяснено при описании маршрута. Наоборот, у самого путешественника всегда есть еще в запасе целый ряд мыслей, явившихся у него как результат обдумывания на месте отдельных явлений, – мыслей, постепенно накоплявшихся в течение всего путешествия и не попавших в описание отдельных его моментов. Поэтому я думаю, что к описанию маршрута вполне уместно присоединить сводку всего виденного по отдельным вопросам, как оно прошло перед глазами путешественника. Вместе с тем, даже в таком путешествии, как наше, где отдельные отрасли географии и естествознания были предметами исследования различных специалистов, действовавших параллельно, я не вижу опасности в повторениях. И маршруты наши были в значительной мере различны, различны и точки зрения. Следовательно, одно будет дополнять другое, а не повторять его. Поэтому в этом очерке я, ради полноты картины, беру на себя смелость касаться и таких вопросов, которые прямо меня не касаются. Впрочем, растительность каждой данной страны сильно зависит от геологии и орографии страны, ее водной сети и климата, а также почвы. А возложение на ботанический отдел задачи выяснить условия земледелия на Камчатке заставило обратить внимание и на те промыслы, которыми теперь поддерживает свое существование небольшое население Камчатки.

   В дальнейшем изложении я буду почти исключительно придерживаться личных моих впечатлений и наблюдений; вместе с тем сюда не войдут результаты обработки хотя бы, например, моих метеорологических наблюдений, так как их предполагается включить в один из следующих выпусков; войдет только обобщение путевых впечатлений.

Глава XXVI

ФИЗИЧЕСКИЙ МИР КАМЧАТКИ (В ПРЕДЕЛАХ МАРШРУТА)

   Маршрут ботанического отдела касается в большей или меньшей степени следующих районов:

   1. Равнина западного берега.

   2. Пересечение Западного, или Станового, хребта.

   3. Продольная дислокационная долина.

   4. Восточный хребет (Валагинские горы).

   5. Вулканическая область.

   6. Побережье Берингова моря.

   Районы эти резко различны между собою благодаря тому, что п-ов Камчатка в средней его части сложен двумя параллельными хребтами. Оба хребта имеют общее направление NNO 30° и во многих местах прерваны отдельными вулканическими областями. Между Охотским морем и Западным хребтом тянется болотистая равнина с очень слабым рельефом, однообразие которой сильно подчеркивается прежними исследователями. Это обстоятельство оттолкнуло меня от включения ее в мой маршрут, и я видел ее только в одном месте – у устья Большой реки. Срединная долина Камчатки занята верхним и средним течением р. Камчатки, верхним течением р. Быстрой, средним и нижним течением р. Еловки. Между Восточным хребтом и берегами Берингова моря лежит почти непрерывный ряд вулканов, отчасти еще действующих, что делает этот район особенно интересным. Большинство вулканов расположено по сбросовой линии под углом NNO 25° вдоль морского берега и, кроме того, отдельные группы их – по второстепенным коротким линиям вкрест первой под углом NNW 320° и до NW 300°.

   Если придерживаться геологической карты К. И. Богдановича, то мы вовсе не были в области древнейших образований Камчатки, именно в области гранитов и гнейсов, хотя и прошли между двумя ее выходами: в Западном хребте (Малкинские горы) и в хребте Ганальских востряков по долине р. Большой Быстрой. В области глинистых сланцев мы были около Петропавловска, в Коряцкой долине, в прорыве р. Начики через Западный хребет, в верховьях р. Щапиной и близ Шипунского мыса; в области основных изверженных пород (52–54 и до 57 % SiO₂) – в Паратунской и Авачинской долинах, в Сельдевой пади и в области Камчатской вершины. Затем в области кислых изверженных пород (62–65 и до 72 % SiO₂) мы были под Коряцкой сопкой и, я думаю, во всей области вулканов восточного ряда.

   Можно, пожалуй, рассматривать Камчатку как остаток древнего гранитного и сиенитового хребта, вдоль которого лежат мощные отложения кремнистых и глинистых сланцев, местами сильно метаморфозованных излившимися на них позднее диабазами. Затем, в связи с многочисленными сбросами и сдвигами, которым подвергалась эта страна, явились вулканические излияния, скрывшие значительную часть более древних образований под мощными толщами различного рода андезитов. Наконец, по западному побережью и в речных долинах образовались не менее мощные толщи аллювиальных отложений, получивших весьма обширное распространение.

   Гранитные горы Камчатки образуют невысокие хребты с правильными, довольно сглаженными вершинами. Сланцы часто выходят у подножия гор, образованных вулканическими породами; там же, где они образуют целые хребты, как, например, в Валагинских горах или в Ганальских востряках, не редки узкие, острые гребни и пильчатые или зубчатые вершины.

   Большая часть гор, с которыми мы имели дело, – вулканического происхождения. Знакомясь с литературой по Камчатке или рассматривая карты этой страны, легко представить себе, что вулканы эти разбросаны как отдельные массивы среди тундры. На самом же деле почти все они или гребнями, или высокими плато связаны вместе и образуют горные цепи, по внешнему виду нередко мало отличающиеся от хребтов, возникших другими способами. Даже и сами насыпанные конусы нередко сильно замаскированы последующими изменениями, связанными с их постепенным разрушением. При обилии на Камчатке вулканов весьма различной древности можно легко установить постепенный ряд различных форм горного рельефа, вызванных к жизни вулканической деятельностью и последующими процессами размыва и выветривания.

   Первое место в этом ряду занимают те вулканы, которые, раз образовавшись и развив на вершине правильного насыпного конуса небольшой кратер, затем прекратили свою деятельность и как бы застыли в одном положении. Если даже осыпался или завален обломками их верхушечный кратер, то это мало влияет на общий вид горы. Таковы Кроноцкая сопка, Вилючик, Опала, Коряцкая. У наиболее ярко выраженной Кроноцкой сопки склоны сходятся к вершине под углом около 100° и представляют ясно выраженную вогнутую линию; более пологие склоны Коряцкой сопки, вершина которой сильнее усечена, чем у Кроноцкой, сходятся под углом около 120°, а еще более пологий Кизимен (рис. 74) имеет склоны, сходящиеся под углом 140°. Все они изборождены резко выделяющимися продольными ребрами и рытвинами или даже оврагами (барранкосами). Кое-где, нарушая правильность конуса, выступают еще застывшие массы лавы, особенно массы тех лавовых потоков, которые останавливаются в своем течении в верхней части вулкана. Из виденных мною вулканов этого типа некоторую деятельность проявляет Коряцкая сопка (рис. 21), вершина которой выделяет временами струи белого пара, а, по уверению жителей, однажды дала и небольшой выход лавы ("горела"). Кроме того, близ вершины Кизимена с северной стороны его выходит могучая фумарола.

   Другой тип вулканов, или сопок, – это вулканы с вершиной, пережившей несколько небольших катастроф и несущей вторичный уже кратер; такова, например, Жупановская сопка. Третий – это вулканы, первоначальный конус которых разрушен, но затем последующими извержениями восстановлен, хотя и не в прежних размерах, т. е. вулканы типа Везувия. Такова Авачинская сопка с остатками края первоначального конуса, Козельской сопкой, и кольцевым валом вторичного кратера – Сараем. Современный ее конус и кратер поддерживаются, несмотря на постоянные небольшие извержения, приблизительно в одном и том же положении с 1828 г. (см. Дитмар, стр. 604). Таков же, хотя хуже выражен, вулкан Тауншиц у Кроноцкого озера, а также две из вершин Березового хребта.

   Далее идут вулканы, кратеры которых, разрушаясь, более не восстановляются. Они или заменяются новыми кратерами, рядом со старыми (гора Крашенинникова), или же сравнительно небольшими паразитными конусами сбоку (Кихпинич, давший гору Caвича), или же совсем замолкают, как, например, Большой Семячик, хотя разрушенный кратер их все еще является типичным кратером.

   Еще далее идут остатки вулканов, настолько сильно разрушенных, что они уже не производят впечатления вулканов, и только внимательный осмотр позволяет восстановить мысленно их прошлое; таковы гора Шапочка близ Начики, горы Ипэлька близ Большерецка, Кунчекла у Щапиной и многие другие.

   Кроме вулканов и остатков вулканов, – причем к последним приходится относить и зубцы, окружающие старые, разрушенные кальдеры, как, например, горы у Тарьинской бухты, горы Камчатской вершины и др., – следует еще отличать так называемые в Камчатке "сараи" и "долы". Первые – это возвышенности, увенчанные плоскими лавовыми покровами (рис. 45); вторые – возвышенные плато, построенные из переслаивающихся между собой лавовых потоков и мощных слоев пемзы, лапиллей, вулканического песку и бомб, пепла и пр. Лавовые покровы, придающие отдельным возвышенностям столовый тип, распространены по р. Аваче выше Коряцкой сопки, в бассейне р. Банной, у Камчатской вершины и в горах, подходящих к верхнему течению р. Камчатки со стороны Станового хребта. Из долов наиболее знаменит на Камчатке Ключевской, занимающий весьма солидную площадь между Ключевской и Толбачинской сопками и имеющий вид каменистой равнины, со всех сторон окруженной кольцом вулканов. Однако и долы между горой Крашенинникова и Кихпиничем и между Узоном и Большим Семячиком, посещенные мною, дают хорошее представление об этом типе возвышенностей.

   Наконец, кроме самых вулканов и ясно связанных с ними сараев и долов, к вулканическим образованиям следует отнести и такие хребты или отдельные возвышенности, которые хотя по внешнему своему виду и не дают возможности установить их связь с вулканами, но сложены определенными изверженными породами, где кислыми, где основными, чаще всего андезитами, нередко уже сильно каолинизированными и тогда почти белыми, но чаще серого или красноватого цвета. Таковы, например, горы Паратунской долины, Коряцкой долины, кряж между реками Камчаткой и Ковычей и гребни около вулкана Кизимен. Часть их могла явиться результатом излияний по трещинам, часть стоит в связи с остатками каких-либо совершенно разрушенных кратеров и т. д.

   Из трех групп, на которые распадаются лавы по содержанию в них кремневой кислоты, на всем нашем пути решительно господствовали кислые андезитовые породы; основные с содержанием SiO₂ не выше 54 % встречались реже, а с содержанием SiO₂ не выше 50 % (полевошпатовые базальты) только в одном месте по берегу Тарьинской бухты близ мыса Козак (см. карту К. И. Богдановича в «Petermann's Mittheil.», 1904).

   Благодаря обилию изверженных пород сравнительно недавнего происхождения и той выдающейся роли, которую играют в хребтах Камчатки глинистые сланцы, страна эта почти совершенно лишена полезных ископаемых; даже обыкновеннейшее из них – глина – и та является редкостью, и жители за много верст ездят за ней, когда им нужно класть печи, и знают наперечет все ее месторождения. Я лично находил глину или в кратерах вулканов и около горячих ключей, деятельно оглинивающих окружающие их породы, или, как на Ганальской тундре и между Киргаником и Машурой, в отложениях, которые я охотно отнес бы к ледниковым. Известняков совершенно нет, хотя отдельные кристаллики кальцита не редки, например, в одной из кислых пород – даците. Горячие ключи выносят местами из глубины углекислую известь и отлагают ее в виде туфа или налетов, но масса этих туфов не велика.

   О железных рудах я ничего не слыхал на Камчатке, но самое железо имеется в большом количестве, хотя и не в удобной для разработки форме. Значительный процент его содержится в вулканическом песке, или дресве. Встречались и железные источники; последние я видел среди горячих ключей Пущиной и Щапиной, у подножия Кунчеклы и Кихпинича.

   После известной экспедиции К. И. Богдановича, снаряженной министерством финансов специально ради поисков на золото, на Камчатке появились и практики-золотоискатели. Были и инженеры-специалисты, как Соймонов, были и исконные сибирские таежники, как Локотков, были и аферисты, как, например, французский гражданин Бруар. Рассказами об их подвигах еще полна Камчатка. Все они, как говорят, находили следы золота, – Соймонов даже у самого Петропавловска, в устье речки Поганки, – однако такого места, где бы была хотя слабая надежда окупить расходы по эксплуатации, не оказалось. Золотоискатели исчезли. Бруар пробовал даже на прощание утешать жителей Петропавловска рассказами об открытой им якобы где-то ртутной речке.

   Как материал для образования почв, продукты вулканической деятельности обычно дают превосходный субстрат, но на Камчатке, где они большую часть года лежат под снегом, процесс измельчения и претворения их в удобоусвояемые корнями растений соединения идет крайне медленно. Сверх того, значительная часть их чересчур богата кремнекислотой (до 72 %), что также крайне невыгодно. Наконец, мощные толщи вулканических песков и пемз, легко пропуская сквозь себя воду, сильно осушают отдельные местности и тогда создают новое препятствие для роста растений, корням которых трудно добраться до грунтовой воды. Суходолы, называемые в районе Ключевского селения алашами, все обязаны своими характерными особенностями рыхлой вулканической почве и отличаются крайне скудной растительностью как на пастбищах, так и там, где их никто не эксплуатирует.

   Заканчивая этот отдел, я должен сказать, что, за исключением прибрежной равнины западного берега, вся Камчатка является типичной горной страной. Даже в наиболее широких местах ее долин горизонт везде сжат горами.

   Климат Камчатки благодаря ее островному положению довольно мягкий, но с очень поздней весной и коротким летним периодом. Впрочем, здесь надо сразу же выделить центральный район, т. е. долину р. Камчатки от Верхнекамчатска до Ключевского селения и долину р. Еловки, где климат много континентальнее. В первое лето нашего пребывания на Камчатке, после многоснежной зимы, снег и на уровне моря стаял окончательно к 15 июня; тогда же распустилась береза и пошли в рост травы на низменных лугах и болотах, всегда запаздывающие сравнительно с растительностью хорошо дренированных склонов. Было это в окрестностях Петропавловска, т. е. на широте Самары и Орла, Берлина и Дублина. Последний весенний заморозок был 10 июня (старого стиля), а 30 июля был уже новый сильный заморозок, от которого местами пострадали даже дикие травы, а во многих селениях выбило начисто огороды; следующий заморозок был 20 августа, и картофель померз уже везде. Повыше в горах (около 1000 фут.) березовый лес был еще в снегу и 1 июля, и, несомненно, многие березовые рощи близ моря распустились лишь около 15 июля, тогда как внутри страны, например около Милькова, на такой же высоте береза распускается в начале или, в крайнем случае, в середине мая. Осень в 1908 г. наступила с 1 сентября, когда всю альпийскую зону сразу и уже прочно завалило снегом, а внизу повяла хваченная морозом трава; листопад в приморской полосе наступил, впрочем, позднее – около 20 сентября.

   В 1909 г. после малоснежной зимы снег стаял ранее и растительность развилась быстрее; так, береза близ Петропавловска распустилась около 1 июня, и заморозки были уже ничтожные, и только до 3 июня. Среди лета на нашем пути их вовсе не было, и первые осенние заморозки наблюдались лишь с 1 сентября. Листопад березы близ моря прошел между 18 и 25 сентября очень дружно.

   Температура воды в реках при максимальном нагревании в солнечные дни изредка давала 14°, обычно же она падала до 10° и ниже, нередко до 5°; семиградусная температура даже и в июле была обычным явлением. Низкая температура виденных мною рек тесно связана, однако, с тем, что все они горные; в низовьях Камчатки, где эта река утрачивает горный характер, и температура ее должна быть выше.

   В озерах, где поверхностный слой воды давал до 12°, с глубиной температура быстро падала, но в маленьких озерках среди торфяных тундрочек и в озерках стариц бывала и температура в 21°. Почвенной мерзлоты даже и в начале июня замечено не было.

   Короткое лето Камчатки одно не было бы абсолютным врагом культурной растительности, если бы к нему не присоединялось недостаточное прогревание воздуха, даже и в эти месяцы. Произведенная агрономами переселенческой экспедиции в Большерецке попытка вырастить огурцы хорошо иллюстрирует это; даже и в хорошее лето 1909 г. получились крошечные заморыши, совершенно нежизнеспособные. Хлеба обычно идут здесь очень сильно в рост, колосятся очень поздно, или замерзают на корню в стадии молочной зрелости, или доспевают в сентябре, но с плохим урожаем.

   В распределении осадков замечается такая правильность. Снега выпадают преимущественно в январе и феврале и в приморском районе чрезвычайно обильны, отчего сильно страдают деревья. В центральном районе, наоборот, зимы малоснежны, и, например, в Толбачике лошади всю зиму проводят на подножном корму, и осенью охотники почти до Рождества пользуются их услугами, хотя, кроме того же подножного корма, лошади ничего не получают. Весной осадков мало, с начала апреля и до июня преобладает ясная погода, и воздух, бедный в это время водяными парами, очень прозрачен. Летом, в июне старого стиля, осадков мало, в июле же – до 10-го, а то и до 20-го – также осадков мало, но затем наступает период, очень близкий к муссонному периоду, например в Маньчжурии, когда ливни следуют одни за другими. Этот период может захватить и часть августа, после чего наступает опять время с устойчивой, ясной погодой и высоким стоянием барометра вплоть до октября.

   Сильные ветры сконцентрированы на зиму, особенно на февраль; летом они редки, и ветреные дни насчитываются единицами.

   Реки Камчатки имеют резко выраженный горный характер. Начало их – бурные потоки, изобилующие порогами и каскадами и сильно разрабатывающие свое русло. Нередко и здесь по берегам их есть уже правильные террасы. Выйдя из горных ущелий в долину, они становятся тише, но все еще обладают огромной динамической силой, почему постоянно изменяют свое русло, выпрямляют его, забивают песком и галькой старые протоки и прокладывают себе путь через лес, с неимоверной быстротой вырывая новое русло. Очень часто река, даже и небольшая, превращается местами в сеть проток (рис. 24), разделенных лесистыми островами, которые то растут на счет прилегающих к ним отмелей, то размываются, причем подмытые в корне деревья плывут некоторое время по течению, пока, со спадом вод, не застрянут у берега или на отмели, что сильно засоряет русло. Часть их затягивается песком и илом и увеличивает собою массу отмелей, а часть свободно гниет на дне. Выйдя из гор или дойдя до более широкой части долины, где и падение русла меньше, река вступает в область аллювиальных отложений, часто необыкновенно мощных для данной небольшой реки. Прекрасно выраженные береговые террасы указывают, по-видимому, на значительно большую деятельность этих рек в прошлом.

   Из больших озер Камчатки, которых вообще не много, я посетил только одно – Кроноцкое, ясно соответствующее площади опускания в связи с деятельностью соседних вулканов, расположенных по обе стороны его двумя почти параллельными линиями (на SW – Кихпинич, Узон, Тауншиц, Унана и на NO – Кроноцкая, Хамчен и, пожалуй, Кизимен). Площадям опусканий соответствуют и оба озера Тарьинской бухты – Ближнее и Дальнее. Обильна Камчатка лиманными озерами и по западному, и по восточному берегу; озера эти различной величины и находятся в различных стадиях образования, почему и представляют благодарный материал для монографического их изучения. Большую область речных озер, расположенных в долине р. Камчатки, ниже Ключевского селения, мне не удалось посетить; зато на нашем пути было много мелких озер, связанных с процессами заболачивания среди тундр. Наконец, Начикинское озеро (рис. 35) представляется мне в значительной степени результатом ледникового выпахивания, а группы небольших озер в долинах Паратунки, Поперечной, Начики, Банной и пр. среди наносных гряд я считаю моренными.

   Перехожу к моренным отложениям. Я считаю за таковые мощные гряды наноса, лежащие обычно параллельно речным долинам у подножия обрамляющих их хребтов или же соответствующие выходам горных ущелий в речные долины. Увалы эти имеют неровную, бугристую поверхность, изобилуют различной величины и формы котловинами и состоят из характерного желтого песка и камней, мало окатанных. В разрезах их (рис. 29) по оврагам или берегам речек толща наноса представляется неслоистой, и материал, ее составляющий, не сортирован, за исключением лишь того, что у поверхности разреза камней почти нет. Нередко в этих моренных толщах вымыты речные или озерные террасы, но все же они резко отличаются от аллювиальных, речных и озерных отложений. Самыми ясными моренными областями пройденного мною района я считаю, во-первых, область Начикинских морен, от речки Тополовой в Коряцкой долине до Начикинского озера, Холзанского перевала и вниз по реке. Другой такой же областью я считаю область истоков рек Большой Быстрой и Камчатки, где вместе с тем морены свежее и ледник исчез, вероятно, в сравнительно недавнее время. Наконец, очень большой моренной областью является пространство между реками Киргаником и Кимитиной, связанное, вероятно, с оледенением Станового хребта к северу от вулкана Хангар.

   Кроме морен, характерны еще так называемые каре в Коряцкой и Начикинской долинах и по верхнему течению Камчатки. Это террасы, глубоко врезанные в горные склоны в верхней трети их высоты в глубине цирковых впадин гребня. Террасы эти являются ложем стоявших фирновых полей, частью затем разрушены и поэтому не велики.

   Последним явлением, о котором сейчас следует упомянуть, будут горячие ключи. Ключей этих в Камчатке очень много, и они неоднократно описывались. Я видел сам Паратунские, Начикинские, Апачинские, Малкинские, Пущинские, Щапинские и ключи Узона, всего семь групп. Все их можно подразделить следующим образом. Во-первых, ключи, непосредственно связанные с фумаролами в старых кратерах (Узон), дающие обильные выцветы извести и серы, с t до 100°, нередко непостоянной, и отличающиеся обильным притоком воды, которая сливается местами в целые горячие пруды. Во-вторых, железо-известковистые с t до 45°, строящие около себя конические или плоские сооружения из накипей и глины (Щапинские и Пущинские). Обе первые группы сильно минерализованы, и вода их отличается резким, неприятным вкусом, хотя и не во всех отдельных ключах. К третьей категории принадлежат ключи, выбивающиеся из речных отложений по берегам рек с t 50–70° и с почти чистой водой, содержащей лишь ничтожную примесь сернистого газа, кремневой кислоты и натровых и известковых солей. Это самая большая категория, куда относятся наиболее популярные на полуострове Паратунские, Малкинские, Начикинские и Апачинские ключи. Наконец, к последней, четвертой группе я причисляю Верхнепаратунский ключ, выбегающий из склона горы высоко над рекой; его t 70° (рис. 13).

   Кроме горячих, немало ключей с постоянной температурой, которые зимой не замерзают и весной дают около себя первые проталины и первую зелень. Интересны также крупные ключевые бассейны ("курчажины"), очень распространенные на Камчатке. Они достигают значительных размеров, круглы или овальны, с обрывистыми, ровными стенками и песчаным дном и служат одним из любимых мест нереста красной рыбы.

   Все виденные мною фумаролы принадлежат к типу кислых и, кроме обильного водяного пара, содержат примесь сероводорода или сернистого газа и (большая фумарола Кихпинича) хлористого водорода. Нечто вроде сухих фумарол представляют собою некоторые из глиняных конусов Узона, так как они выделяют сухие, сильно нагретые газы, не оставляющие, однако, никаких осадков у места выхода.

   Резюмируя сказанное, ясно, что Камчатка с ее вулканизмом, ледниковыми образованиями, ключами, с разнообразными озерами, с удобным для вьючного передвижения рельефом, если только есть средства завезти в нее лошадей и рабочих, представляет прекрасное поле для детальных физико-географических исследований. Летний климат ее также благоприятствует исследованиям. Петрографически это страна бедная, так как андезиты и глинистые сланцы решительно преобладают над всеми остальными горными породами. Что же до практической стороны, то для развития какой-либо промышленности никаких данных пока не имеется.

Глава XXVII

РАСТИТЕЛЬНЫЙ МИР КАМЧАТКИ

   Растительность Камчатки мало разнообразна; за два лета усиленной работы нам удалось собрать всего 700 цветковых и папоротникообразных растений и лишь немногим более мхов, лишайников, грибов и пресноводных водорослей. Еще резче будет это подчеркнуто, если вспомнить, что часть этой растительности строго приурочена к альпийской области и что на Камчатке много растений, встречающихся лишь в определенных немногих пунктах, например на берегах горячих ключей или в известной части морского побережья, что объясняется иногда зависимостью от морских течений, приносящих семена растений вместе со стволами деревьев, вынесенных в море реками Сахалина и Охотского побережья, а может быть, и других мест; есть и небольшая группа растений, завезенных переселенцами из России и Сибири.

   Наиболее древним и устойчивым показался мне на Камчатке хвойный лес центральной области. Это частью лиственничные рощи из Larix dahurica, частью еловые, мшистые леса из Picea ajanensis с плоскими, белыми снизу иглами. Лиственница растет преимущественно на речных отложениях, на наиболее сухих местах, и здесь достигает большой вышины и толщины при солидном возрасте 150–200 лет; на болотах она мельчает, а на горах легко дает ветровые, угнетенные формы и из прямого, стройного дерева превращается в жалкого урода. Аянская ель охотнее восходит на горные склоны, но не высоко и чаще смешана с осиной и белой березой. В периферической полосе Камчатки ель совершенно неизвестна, лиственница же переходит за пределы центральной долины лишь на Кроноцкое озеро да в малом числе по долине нижнего течения р. Камчатки и в одном месте западного берега, близ подножия Станового хребта.