Текст книги "Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг."

Автор книги: Владимир Комаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

   Сегодня дождевые облака весь день идут с моря. Серо. Прибой усилился, и временами шум его напоминает пушечные выстрелы.

   Устье пади, где мы стоим, сажени на три поднято над морем, хотя по обрыву его и есть песчаная площадка, одетая морской травой (Elymus mollis). С берега видно, что перед нами еще две горы, причем вторая далеко вдается в море каменным мысом. Вблизи также сильно скалистый мыс с рифами впереди.

   Путь от устья Семячика очень труден; масса рябинника в лесу затрудняет дорогу. У моря пройти нельзя, так как обрыв скал всюду упирается в полосу прибоя, а наверху, по краю мысов, масса кедровника и шпалерный березник совершенно непроходимы и заставляют углубляться в лес. В долинках трудно было переходить ключики с неудобными канавными руслами и ямами, скрытыми в густой траве. Очень красива была вторая падь (Келькодемеч?) с озером; речка ее сбегает с берегового вала каскадом. Южные уклоны увалов или отдельных кряжей, которые приходилось пересекать, сильно развиты (длиннее) и гуще обросли лесом, чем склоны, обращенные на север. Кстати, Дитмар (стр. 258), осматривавший разрезы этих увалов по морскому берегу, считает их за сложенные вулканическим конгломератом – продуктами вулканических извержений, принесенными потоками воды и затем отвердевшими в мощные, слоистые массы.

   16 сентября мы прошли еще несколько спусков и подъемов и вышли наконец из леса к тому месту, откуда морской берег становится уже удобным для движения. Здесь мы скоро вышли из-за береговых валов на кошку и, пройдя еще версты две, достигли устья речки Березовой. Здесь опять большое лиманное озеро, хотя и узкое сравнительно с Семячинским, вытянутое преимущественно в южном направлении. Канал устья короче, уже и мельче, чем у Семячика, но все же для переправы вброд он не доступен. Периодически в него врывается с моря прибойный вал и, размывая песчаные берега, останавливает сильное в другое время течение из озера в море и входит в озеро, где разбивается о скалистый мыс противоположного берега; благодаря этим валам переправа еще труднее. Затем идет обратно отраженная о берег волна и сталкивается с новой, идущей с моря, как раз у внутреннего края канала. Волна эта очень сильна и, смывая песок, образует в нем крутую терраску. К каналу устья прилегает с обеих сторон обширная площадь голого песка, очевидно периодически наводняемая; далее идут заросли злака Elymus mollis и осоки (Carex macrocephala), связывающих песок своими нитевидными побегами; местами кошка как бы искусственно простегана длинными белыми подземными побегами этих трав.

   Широкая кошка, идущая к устью с севера, у основания своего отделяет от моря два небольших озерка, соединенных между собою протокой и частью заросших осоками; от него идет небольшая речка, впадающая в лиман. На озере мы застали массу уток, и В. П. Савич с К. Кайдаловым пошли их добывать; они принесли около сорока уток и одного лебедя и, таким образом, спасли и наши желудки, и добрые отношения между нами и нашими людьми, которые, просидев два дня без обеда и ужина, стали несколько недовольны и вели между собой разговоры на ту тему, что хорошо бы бросить караван и налегке уехать к жилью. Больной наш окреп и после Семячика пожелал ехать верхом.

   По-видимому, ветер свирепствует здесь очень сильно, так как вала почти нет, кошка плоская, тогда как по ту сторону реки (южнее) вал начинается обрывом около 3 саж. вышины и густо одет растительностью. Против стоянки за речкой Калю, текущей с севера из озерков, крутые склоны береговых возвышенностей заканчиваются против канала устья светлыми обнажениями мыса, о котором я уже говорил. Далее возвышенность далеко отходит в сторону, и к лиману со стороны суши примыкает лишь обширная мокрая тундра, вдалеке за которой видны еще березники, а за ними – кратеры и долы Малого Семячика (Березового хребта). В лимане, на середине его, выступает из воды белый камень, похожий на голову какого-то морского зверя.

   На речке Калю прилив сказывается лишь отдельными волнами, так что вода в ней все время остается пресной.

   17 сентября мы выждали нового отлива и стали переправляться около 9 час. утра; вода в устье занимала в это время уже только ширину речной струи, и валы со стороны моря врывались лишь до наиболее узкого места канала, которое все же совершенно невозможно переходить вброд. В воде много листьев березы и ивы, принесенных речкой, а со стороны моря – лишь зеленая водоросль (Enteromorpha) и отдельные оторванные пузыри бурых водорослей.

   Несколько левее Жупановской сопки поднимается к небу большой, совершенно прямой столб белого пара, как бы из Авачинской сопки. На мысу за лиманом, в нижней его части, резко выделяется белое пятно осыпи, как раз на месте удара волны, проходящей через горло.

   В наиболее узком месте горла течение слишком сильно, и входящие в него с моря валы представляют даже некоторую опасность; поэтому переправа шла на более широком месте, у начала озера, и прошла счастливо, хотя лошади благодаря течению плыли с трудом и их сносило к морю.

   Ветер – с моря; на N, над горами, были дождь и снег. Теперь мы пошли далее вдоль берегового вала. Вал здесь мощный, высокий и сложен из трех параллельных гряд, разделенных ровными логами, в которых кое-где укрылись от ветра группы ив. Из параллельных валов самый высокий – более старый, непосредственно прилегающий к озеру, причем у основания своего он несколько размыт водой. Река Березовая впадает в озеро-лиман с запада под прямым углом к его длинной оси и морскому берегу. Озеро тянется на юг на 3 версты, а затем видна еще обширная мокрая тундра. Пройдя около 3 верст по наружной стороне вала у моря, мы перешли на внутреннюю его сторону, где скоро вышли на хорошую, торную тропу, без сомнения посещаемую и людьми. Здесь мы прошли немного более 4 верст среди шикшовника и зарослей ив; последние вправо образуют густую полосу, обрамляя берега речки, названной у Крашенинникова Катанычь, у Дитмара – не упоминаемой, а теперь называемой Кореневская. Между береговыми валами и речкой идет ровная терраса; вал очень высок. Река, подойдя к морю, делает очень крутую петлю и впадает в него между двумя кошками – наружной и внутренней. Заселение песчаной террасы перед валом здесь идет при сильном участии морского гороха (Lathyrus maritimus). На материковой стороне вала, очень высокого и мощного, большая площадь шикшовника.

   У основания узкой внутренней косы устья мы нашли следы стоянки с жестянками из-под консервов и шест с надписью, вырезанной ножом: "1 IH. и 29 авг. 1909, М. П. К.", т. е. обозначены две стоянки англичан-охотников и проводника М. П. Карякина в передний к устью Семячика и в обратный путь.

   Течение реки таково, что с силой несет песок по дну, плывут листья ивы и березы, но ничего морского в воде нет. Вода совсем пресная. На ночь мы поставили в реку сетку и на следующее утро поймали одну горбушу, одного гольца и одну красную; значит, хода рыбы уже нет, а есть лишь отдельные, запоздалые экземпляры.

   18 сентября мы переехали на нашей лодке устье и этой реки и пошли к югу. За концом лимана есть еще в этом направлении значительное озеро и узкая, извилистая протока, вероятные остатки более старого устья. Теперешняя наружная кошка, насколько можно судить по слабому развитию растительности, образовалась совсем недавно.

   За озером впереди, правее берегового вала, полоса луга уже серая, и на ней желто-зеленая заросль ивняка; вдали Кореневская река, идущая с севера; за ней темная полоса ольховника и ярко-желтая полоса березового леса с отдельными лишь зелеными еще крапинами; затем гребень и кратеры Березового хребта с темными пятнами зарослей и светлыми осыпями. Береговой вал здесь высокий, крепкий; пологий внутренний склон его упирается в долину старых устьев р. Кореневской, где длинное чистое озеро и протока сменяются осоковым и вейниковым болотом. По илистому берегу преобладает красивый высокий злак Роа proeminens с густыми метелками; по склону вала – шикшовник и брусника с массой спелых ягод. Далее тропа пересекает отрог увала, упирающийся в береговой вал совершенно плоским седлом. На нем вправо кудрявый березовый лес, ближе – полоса кедровника, а ближе к морю – сухая шикшевая тундра. За седловиной, опять вдоль берегового вала, болото, очевидно развившееся на месте иссохшего озера; далее – заросли ивы и луг, а за ним озеро, сильно заболоченное и заросшее по краям, с полосой зыбкой трясины; далее – опять шикшевая тундра и луга.

   Еще далее за береговым валом открылось обширное, совершенно высохшее, плоское и круглое озерное днище. За этой совершенно замкнутой котловиной береговой вал прорезан невдалеке глубокой промоиной от ручья, идущего из тундры, занесенной массой наносного леса, частью забитого песком. После этого открылось устье р. Карау, с длинным извилистым заливом, открывающимся к морю нешироким каналом. Так как теперь прилив, мы попробовали подняться повыше и, пройдя около полуверсты левым берегом Карау (современное название Каримчина) вверх по ней, дошли до того места, где залив кончается и река получает ясно выраженный характер; дно ее очень илистое, так что и здесь брода мы не нашли. Тогда мы вернулись опять к устью и стали между сухим круглым озером и краем размытого здесь вала. Вблизи по берегу залива в густой высокой траве скрыты многочисленные ямы – остаток старого камчадальского пепелища; правее всюду идет теперь сухое, но по веснам полное воды осоковое болото. В этот день мы прошли всего около 6 верст (по Крашенинникову – 5); провизии – одна рыба и две утки. Опять ждем утреннего отлива. И я записал в своем дневнике: "И так, между ревом и гулом прибоя, мягким солнцем и зрелищем вулканов и разрушенных кратеров, отделенных от нас полосой березников, идет наш голодный путь". Впрочем, утешительно, что больной наш поправляется; уже от устья Семячика он едет верхом и хотя устает, но продолжает заметно крепнуть и только очень жалуется на солонцеватую воду, которую мы часто вынуждены пить.

   19 сентября мы быстро переправились через тихое устье Карау, почти лишенное течения, и пошли по внутреннему подножию берегового вала к р. Жупановой. Уже невдалеке от устья на песке замечены были следы человека, и мы с радостью решили, что рыбалка на устье Жупановой еще не снята, что окрылило людей каравана, и все стали очень торопиться вперед. В версте от устья я посетил Странный холм Дитмара (см. его стр. 658). Это, по-моему, старая заросшая дюна с кедровником по северному склону; у моря здесь полоса гальки, давно уже не виданной на этом песчаном берегу. Вершина Малого Семячика (большой кратер) – под 280°. С холма видно, что шедшая до сих пор параллельно морю гряда березников окончилась и за нею до самого подножия Малого Семячика идет мокрая долина с озером; параллельно морю тянутся еще два береговых озера, окруженных шикшевой тундрой. Впереди за мокрой долиной тянется перпендикулярно морю увал с березником, а за ним видна долина р. Жупановой, от которой уже идут подъемы к хребту между Шипунским мысом и Жупановской сопкой, также заросшие березником.

   В этот день мы проехали около 18 верст (по Крашенинникову – 20). От упомянутого уже высокого холма на морском берегу пошли параллельные низкие валы, не менее 5 и до 8, поросшие березой, кедровником, ольховником и рябинником, сплоченным в крайне густые заросли, и разделенные параллельными один другому логами, тальвеги которых заняты болотистым лугом и нередко несут ямы с водой. За валами правее на W равнина, тянущаяся на большое расстояние до берегового увала у подошвы южной оконечности Малого Семячика; среди равнины разбросаны озера.

   Лога между старыми береговыми валами, если идти по одному из них вдаль, напоминают длинные коридоры между двумя шпалерами густых зарослей, и пройти из одного лога в другой крайне трудно. Так идет путь почти до самого устья р. Жупановой, и лишь незадолго до него из-за валов неожиданно вырастают среди моря две скалы, похожие издали на затылки голов сфинксов. Скалы эти находятся по ту сторону бухты, уже за устьем р. Жупановой.

   Осматривая местность, я ехал медленно, тогда как караван мой, чуя конец голодовки, ушел далеко вперед берегом моря. Среди логов по пересохшему осоковому болоту поражают ямы, встречающиеся на некотором расстоянии одна от другой у внутреннего подножия соответствующего вала. Ямы полны водой и отоптаны кругом медведями, следы которых очень многочисленны. Торные медвежьи тропы идут по всем логам и связаны поперечными тропинками через заросли.

   Ближе к морю протянулась однообразная, песчаная, невысокая, но довольно широкая терраса, одетая зарослями Elymus mollis. На ней все чаще попадаются теперь следы человека, вешки и пр.

   Самое устье р. Жупановой очень широко, сильно пересыхает в отлив и вплотную прижато с правой его стороны к невысокому горному кряжу с березником.

   В течение сегодняшнего дня Жупановская сопка сильно оделась снегом. Ее вершина очень характерна: слева – высокий зубец кратера, справа – низкий, благодаря чему самая вершина как бы косо обрублена. На рыбалке мы были встречены чрезвычайно радушно владельцем ее Штабелем и его спутниками. Мы разбили лагерь на самом берегу реки за рыбалкой, состоящей из складов соли и рыбы, нескольких землянок и домиков самой примитивной постройки.

Глава XXV

ОТ УСТЬЯ р. ЖУПАНОВОЙ ДО ПЕТРОПАВЛОВСКА

   20 сентября мы запасались провизией, отдыхали и переправлялись через Жупанову. Штабель предоставил в наше распоряжение, отказавшись от платы за это, запас муки, рису, соли, соленых гольцов, чая и немного масла – немного потому, что и его собственный запас приходил уже к концу. Кроме того, он взял на свое попечение нашего больного, которого его товарищи, в увлечении близостью встречи с людьми и концом голодовки, заставили ехать чересчур быстро (в этот день ехали верхом все), – его растрясло, и снова ему стало хуже. Штабель ожидал парохода со дня на день с 20 августа и думал, что ему удастся уже на днях быть в Петропавловске, где он мог сдать больного на попечение В. Н. Тюшова, в заведовании которого есть только что открытая небольшая больничка.

   Население рыбалки довольно многочисленно: кроме Штабеля, его супруги, сына и двух помощников, еще бондарь, засольщик, мастер по сетям и около 40 человек рабочих, русских и японцев, образующих две артели.

   Утром мы сделали небольшую экскурсию до конца северной кошки Жупановского устья. Кошка эта, узкая и плоская, по-видимому, нарастает в южном направлении под углом к песчаной косе, соединяющей скалистую группу Жупановского мыса с горным кряжем правого берега реки. На кошке еще совершенно свежая зелень и цветут обычные травы морского берега (например, сочная Mertensia maritima с голубыми цветочками) и много выброшенных морем водорослей, между прочим крупная, узорчатая, оливкового цветаThalassiophillum clathrus, которой до сих пор мы еще не видали.

   Напротив конца этой кошки, на низменной косе правого берега, близ начала скал Жупановского мыса, стоит деревянный крест в память утонувшего здесь в прошлом году переселенца. На березовом кряже правого берега реки, против рыбалки, виден длинный низкий дом предприимчивых переселенцев, которые провели на устье Жупановой все лето 1908 г., но осенью, не сумев запасти достаточно рыбы на зиму, не решились долее оставаться на месте и были вывезены военным пароходом "Шилка" в половине сентября в Петропавловск, а оттуда во Владивосток. Это были по преимуществу железнодорожные мастеровые Китайско-Восточной железной дороги, среди которых немало было людей искусных в плотничьем деле и других полезных ремеслах, но камчадалить, т. е. рыбачить и охотничать, как это необходимо в Камчатке, они должны были учиться с азов, что, за отсутствием инструкторов, шло крайне медленно.

   Вправо за концом берегового увала виден вход в большое Жупановское озеро, или залив, идущий отсюда на юг верст на восемь, а против него довольно большая, заросшая травами низменность, занимающая к северу от реки значительное пространство, частью занятое озерами, частью осоковыми болотами. Среди них выделяется узкий залив-озеро, изливающийся в реку каналом, который на рыбалке называется Вардонкой (?). В самом русле реки три намывных плоских острова, поросших осокой.

   Часа в четыре мы простились с гостеприимными хозяевами и переправились через Жупанову на морском кунгасе Штабеля с помощью его же рабочих; место переправы для лошадей было указано ими же. Если бы не это, мы пробились бы здесь не менее двух дней, отыскивая наименее опасное место для переправы и перевозя вещи.

   На правом берегу мы быстро обовьючились и тронулись к морскому берегу, обходя увал с его березниками и скалами. В одном месте пришлось идти водой, так как скалы падают прямо в реку. Далее увал резко поворачивает вправо, и между ним и рекой, а правее и морем открывается обширная площадь осоковых болот, прорезанных топкими руслами, местами уже заросшими. Площадь древнего русла проходила когда-то между увалом и Жупановским мысом; когда же выросла понемногу кошка, соединяющая мыс с высокими и крутыми скалами, которыми увал обрывается к морю, то река отошла посевернее, а эту площадь забило песком. По схематическому чертежу Дитмара (см. стр. 661 его книги), еще в 1854 г. здесь была тихая, мелкая бухточка, но не суша; и если чертеж верен, то превращение данного участка в твердую землю произошло за последние 50 лет. Благодаря сухой осени мы удобно, хотя и не быстро, миновали болота, лавируя между топкими местами, и вышли к внутреннему подножию берегового вала, здесь невысокого, и прошли по нему до подъема на гору; вправо у подножия увала два небольших озерка обещали дать воду, но последняя, как и во всех водоемах этой низменности, оказалась солонцеватой, так что и чай наш был солон.

   Пока ставили лагерь, я еще успел до темноты взойти на гору и осмотреться, куда вести утром караван. За горой вправо оказались форменные ворота от моря к Жупановскому озеру. Крашенинников (I, 56) говорит: "От устья Шопхада реки залегла в южную сторону нутренная губа, окруженная каменными горами, которая как длиной, так и шириной версты на четыре. Оная губа имеет три устья: одно – в р. Шопхад, да два – в море. Между первым и вторым устьем (к морю) расстояния версты с две, между вторым и третьим только с версту, а ширина каменного берега, которым губа от моря отделяется, – сажен на полтораста". Очевидно, это устье или пролив из озера в море, о котором говорит Крашенинников, теперь забито песком и превратилось в сушу, несмотря на то, что ширина его около 150–200 саж. Теперь со стороны озера здесь широкая полоса луга, а к морю обращен песчаный береговой вал; по обе стороны ворот каменные массивы.

   Отвесный обрыв (рис. 114) увала к морю очень красив, порода его напоминает издали песчаник, но вблизи оказывается вулканическим туфом, цвет ее желтовато-серый; у подножия сразу значительная глубина.

   21 сентября, рано утром, мы услыхали свистки и увидали пароход Добровольного флота "Тамбов", идущий с SO на Шипунский мыс. Обогнув последний, пароход остановился у самого устья (см. рис. 113). Очевидно, он пришел снимать рыбалку, и нам оставалось только радоваться, что он не сделал этого ранее, так как тогда Штабель и его рабочие, отвлеченные посадкой и нагрузкой на пароход, не могли бы оказать нам той существенной поддержки, какую мы от них получили. Мелькала мысль, что недурно было бы и нам с нашими ценными коллекциями поместиться на пароход, послав трех или четырех рабочих с лошадьми в Петропавловск, до которого они, конечно, добрались бы в неделю, но и путешествие вперерез Шипунского мыса также привлекало, и последствия показали, что этот путь дает немало интересного.

   Итак, полюбовавшись на пароход, мы собрали лошадей, которые за ночь разбрелись по кошке в поисках свежей травы, обовьючили их и поднялись на прилегающую к стоянке гору. С большим трудом удалось спуститься с ее круч к первым воротам Жупановского озера. Пройдя их, мы увидали, что морским берегом далее идти нельзя, так как впереди к морю снова подходит стена утесов. Поэтому мы поднялись на вторую упоминаемую Дитмаром гору, пролезли через густые заросли ольховника и низкого березника и пошли берегом озера, то каменистым, то болотистым, поминутно обходя различные препятствия. По берегу озера мы ехали долго, попробовали сделать разведку, нельзя ли снова перейти на морской берег, но выяснилось, что к морю всюду подходят отвесные скалы. Вышли наконец ко вторым воротам, также запертым довольно высоким береговым валом. Здесь вся площадь между озером и морем возвышенна, и на песках ее большие заросли голубики, густо покрытой крупными сочными ягодами. Самое озеро хотя и шире версты, но все же длина его в несколько раз превышает ширину, противореча в этом отношении Крашенинникову. Вторые ворота, расширяющиеся к озеру, со стороны моря не широки и как бы сдавлены с обеих сторон отвесными стенами скал. Огибая озерный залив, мы вышли далее к скалистому мысу третьей горы, где на скалах много камчатского рододендрона с покрасневшими уже листьями. Затем мы втянулись в боковую долину, оставив берега озера, и пошли вверх по ней. Тальвег этой долины вначале представляет собою свежезаболоченный залив озера, сливаясь с сильно болотистым берегом последнего; затем он становится выше и прорезан речкой, собирающейся из многочисленных ключей, которые через почти правильные промежутки выходят из-под подошвы склона. Ключи глубокие и чистые, полны мелкой рыбешкой (мальки красной рыбы), недавно лишь выклюнувшейся из икры; особенно много их в узких ковшах под самой горой. Число этих серебристых рыбок нельзя определить иначе, как миллионами. Когда обходили последний такой ключик, то по недосмотру лошадь с коллекционными ящиками В. П. Савича упала в ключ на спину, и ящики наполнились водой. Пришлось остановиться и разбить лагерь на опушке березника, одевающего верхнюю часть долины уже недалеко от того места, где болотистый тальвег кончился и началось удобное для перехода ручьевое русло. Долина уже вся сухая, и склоны ее сближены. Пока В. П. Савич пересушивал свои сборы, я ходил на гору левого склона долины намечать дорогу для следующего перехода. Склон пологий, с типичнейшим парковым березником, только слева более крутая и находящаяся ближе к морю гора быстро теряет березник при подъеме на нее и одевается сплошной чащей ольховника, представляя собой уже субальпийский пейзаж. Взобравшись на вершину хребта, я увидел как раз на запад Жупановскую сопку, а левее ее через низкий распадок Авачинскую сопку с густыми, поднимающимися прямо к небу столбами пара. На востоке блестело море и хорошо были видны третьи ворота, правее которых внизу лежит мокрая тундра, заставляющая предполагать, что часть этой долины образовалась также на месте забитого песками и заросшего растительностью залива. Правее ее видны увалы с березником; озеро вправо уже кончилось. Виден и распадок, ведущий к Халыгерскому озеру, низкий и тундристый, прорезанный небольшой речкой, а также распадок, ведущий к култуку Жупановского озера.

   Сегодня первый день сильного листопада березы, длящегося на некоторых склонах уже несколько дней. Зеленая трава попадается теперь только близ воды, в лесу же и на склонах все померзло. В ольховниках местами лист совершенно свалился, хотя есть и зеленые еще заросли.

   22 сентября мы прошли до Халыгерского озера. Минимальная температура за истекшую ночь была –5°; вода в ключах замерзла, и листопад заметно усилился. Мы легко поднялись на перевал от Жупановского озера к третьим воротам, но на спуске были задержаны переходом очень крутых оврагов, бороздящих склон; в них каменистое ручьевое русло густо одето мхами и теперь, осенью, совершенно сухо. После спуска мы попробовали прямо перейти долину, так как вход в падь, ведущую на Халыгер, был прямо против нас, но переход оказался невозможен, так как середина долины, остаток старого пролива или даже устья р. Жупановой, безнадежно топка. Взяли мы влево к морю и прошли на береговой вал, держась вплотную подножия склона. Самые ворота опять обрамлены крупными скалами. Оставив их, пошли опять у подножия склона, где выходят наружу большие ключи с бассейнами, сливающиеся в речку; в них много рыбы, причем часто встречаются недавно выброшенные на берег, совершенно свежие еще, крупные экземпляры красной рыбы, остаток медвежьего стола. Многочисленные медвежьи следы испещряют берег.

   Общее направление нашего пути от устья Жупановой – S; теперь же, перейдя боковую долину, где течет речка, впадающая в третьи ворота и имеющая четыре вершинки, все в густых тальниках, мы повернули на W, чтобы перейти и водораздел к Халыгерам. Водораздел этот – низкий, плоский увал с редким березником, за которым мы увидали широкую, открытую, ровную долину. Эту местность нельзя счесть за речную долину, хотя по ней и протекает небольшая речка северный Халыгер. Несколько горных ручьев сливаются здесь в плоский тальвег с многочисленными вымоинами и озерками. Падь сначала идет на W, но далее широким полукругом заворачивает на SW 225°, принимая в себя узкий распадок с речкой, текущей с гор от Жупановской сопки.

   На повороте мы перешли густую полосу тальников и речку, потом поворотили в березник и, миновав еще два оврага, подошли к северо-западному краю оз. Халыгер. По Крашенинникову, озеро это называлось по-камчадальски Калиг, а по-казачьи – Калыгары, и на нем был острожек (селение) Каннат. Размеры его он оценивает так: длина 20 верст, а ширина 6 верст. С юга к нему подходит еще внутренняя губа, имеющая 4 версты длины, с речкой Мупуа. Это и есть начало Шипунского мыса; неподалеку отсюда линия морского берега меняет свое общее направление с южного на востоко-юго-восточное.

   Озеро отделено от моря сначала высокой горой-гольцом, по которому лишь внизу немного березника. За горой слева видно понижение, соответствующее четвертым морским воротам, где между озером и морем протянулась узкая песчаная кошка. На юг видны за озером мрачные, черные горы с острыми вершинами, между которыми блестит южный залив озера. Вправо заметна широкая падь р. южный Халыгер, ведущая к перевалу на р. Вахиль, впадающую в море уже по ту сторону Шипунского мыса. Берега озера у северного конца его сильно заболочены осоками, так же как и тальвег долины выше озера. Можно думать, что ранее озеро простиралось на север гораздо дальше, почти до водораздела к речке третьих ворот.

   На западной стороне оз. Халыгер, по-видимому, возможен сквозной путь вокруг озера по березнику, хотя у самого берега идет чуть ли не сплошная полоска ивняков по галечному грунту. В озере редкая масса рыбы и большие стада мальков. Кроме лососевых, много и плоской камбалы. Вода солонцеватая.

   Вся северная часть озера с ничтожной глубиной, ровное дно все просвечивает через воду, по дну – слой ила; по берегу прибойная полоска между водой и ивняками, с галькой и гравием, ничтожна (около 1–2 арш.), что указывает на слабое волнение. Температура воды у берега 10,7°.

   Оз. Халыгер очень широко в главном своем плесе и, как кажется, имеет общую форму трапеции. У его юго-восточного края обширная полоса заболачивания с озерками.

   23 сентября мы долго искали лошадей, разбредшихся ночью по березнику в поисках за остатками травы. До сих пор им еще не приходилось голодать, и теперь они заметно реагировали на исчезновение корма. Тем не менее после часа мы тронулись в обход озера и по крутому косогору среди березника, переходя овраги и сильно скользя по опавшему листу, довольно быстро дошли до его юго-западной оконечности у устья р. южный Халыгер. Отсюда кошка озера видна под 117° на О, а скалистый мыс – к северу от нее под 126° 30'; у подошвы этого мыса в кошке заметно понижение; по-видимому, там-то и находится сток, выводящий избыток озерных вод в море.

   На озере мы заметили шлюпку с гребцами, – значит, и здесь есть люди. Затем в течение 2 час. ехали вдоль косогора по западному берегу Халыгера, часто высоко поднимаясь над берегом, где склон более отлог. При этом мы все время придерживались медвежьей тропы, которая в зависимости от грунта то резко выражена, то почти исчезает. Речки оврагов удобнее пересекать у самого озера. У юго-западного конца его путь идет по песчаному плоскому берегу, затем прорезывает полосу ивняков и подбивается к крутому подножию увала справа. Здесь перед нами открылась яркая картина заболачивания, так как тальвег широкой долины р. южный Халыгер соответствует в нижней своей части озерному заливу. Среди болот здесь много небольших озер.

   Под отвесным уступом крутого в общем косогора, на обмытом с трех сторон водами речки плоском уступчике, построена хижина из бревен, досок и дерна; кругом на жердях сохнет рыба, красная и камбала. Обитатели уехали на лодке в озеро. Наверху по косогору пни берез явно спилены, а не срублены, что указывает на пришельцев из России, так как камчадалы пилами не пользуются. По-видимому, это какие-либо вольные поселенцы, так как петропавловское начальство оказалось не осведомлено на их счет.

   Взобравшись снова на косогор, так как низом стало идти топко, мы пересекли мыс увала и вышли к боковой долине, притоку с двумя ручьями, и, перейдя их, прошли еще долину, приток предыдущей, после чего перевалили через увал левого склона главной долины и увидали под ногами р. южный Халыгер и за ней уже более приподнятый тальвег с тундрой, все еще испещренный озерками-окнищами в ней. Мы стояли теперь на гребне крутого кряжа среди березника и, двинувшись вперед по медвежьей тропе, скоро были остановлены промоинами, уничтожившими также и тропу; пришлось очень круто спуститься к реке, перебрести ее и, пройдя полосу густых ивняков, разбить лагерь на краю тундры. Ширина реки здесь 5–10 саж., брод очень мелкий. На сегодняшний путь мы употребили всего 4 часа, а на весь путь от устья Жупановой – 16 час. (Крашенинников от устья Жупановой до устья Халыгера насчитывает 30 верст).

   Около 8 час. вечера был слышен подземный гул с раскатами; такой же гул мы слышали 19 сентября, подходя к Жупановой, и в том же направлении т. е. со стороны Авачинской сопки.

   24 сентября, в 2 часа ночи, мы все были разбужены небольшим землетрясением; один из толчков был сильнее, чем все остальные, бывшие при нас на Камчатке и по большей части в лагерной обстановке проходившие незамеченными.

   Резюме моих наблюдений относительно Халыгерского озера таково. Озеро состоит из широкого главного плеса и трех заливов: северного, южного и западного. Южный, по-видимому, очень длинен и отделен от западного низким увалом с березой, может быть полуостровом.