Текст книги "Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг."

Автор книги: Владимир Комаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

   Еще две речки, стекая с Ганальских востряков, пересекают тропу. Речки обрамлены тополями и ветловником, а в стороне опять сухие тундры и белоберезники. Затем шестая (от Малки) речка, Собачья, с крупным топольником; перейдя ее вброд и миновав находящиеся за ней густые тальники, мы остановились, пробыв в пути около 6 час. и удалившись от Малки более чем на 40 верст.

   Экскурсия вверх по речке к хребту выяснила, что речная терраса, на которой мы стоим, с ее белоберезниками и тундрами кончается в полуверсте от стоянки и упирается в крутой склон моренного увала, одетого типичным парковым березняком с обычным подлеском и пышным травяным покровом. Самая возвышенность идет параллельно речке, обширна, но по краю лишь с небольшими, и притом, сухими котловинами. Далее от края заросли ольховника все сгущаются; за ними видна глубокая, мрачная цирковая долина, сильно заросшая в нижней своей части теми же ольховниками, а в верхней скалистая.

   До сих пор с последнего майского шторма погода была великолепная, но теперь собираются черные тучи.

   17 июня, с утра, низкие тучи и мелкий дождь; высокая трава кругом обливает водой при каждом шаге. Около 2 час. дождь утих, и я пошел вниз по Собачьей речке. Густой и тенистый береговой лес из тополя, ветловника, обоих талов и высокой ольхи; местами между деревьями голый галечник, среди которого есть и вполне успокоившиеся задернованные площади. Среди трав много альпийцев, указывающих на близость альпийского пояса в верхнем течении речки. Благодаря этим альпийским цветам галечник местами превращается в камчатский ботанический сад или в станцию для исследования того, как влияет тень леса на растения альпийских лугов, так как здесь селятся представители почти всех лесных и луговых формаций, и притом каждая дерновина, или группа, или даже одиночное растение отделено галькой от остальных и резко выделяется. Ниже господствует густой молодой тальник. Русло речки среди высокого леса, чисто галечное, плоское, местами прерванное зелеными островками, часто меняется; вода растекается по травяному покрову небольшими струйками, что указывает на сильное еще таяние снега в горах. Край галечника и леса справа везде упирается в небольшую терраску, на которой уже от самого края растет старый, редкий белоберезник.

   Речка Собачья, как выяснилось далее, впадает не в р. Быструю, а в озеро, очень большое и почти заросшее, с пышными коврами злаковой и осоковой поросли, лужами и каналами чистой воды и широкой протокой у правого берега, где над водой возвышается высокая терраса, похожая на террасу усыхания; в вышину она около 2 саж. и тянется от устья речки по всему берегу вправо. На террасе редкий и низкий белоберезник и лишайниковая тундра с багульником, голубикой, карликовой березкой и пр.

   В водах озера могучие заросли сабельника (Comarum palustre) с толстыми крепкими корневищами, почти кустарниковые. Сообщается ли это озеро с р. Быстрой, отсюда не видно, но оно занимает почти всю видимую площадь долины, и река, очевидно, прижата к подошве правого склона долины, причем здесь увалы очень узкие и быстро переходят в склон хребта.

   Вода озера у дна всего 9°, несмотря на малую глубину его.

   18 июня мы выступили далее, сначала продолжением белоберезника, где в одном месте очень близко от тропы возвышается мыс мореновидного увала, тянущийся у подошвы Ганальского хребта. Этот Ганальский кряж поражает своей отвесностью; это ряд темных пирамид, за которыми высится еще ряд вершин, уже более отвесных и остроребрых; долины речек очень глубоко врезаны между вершинами первого ряда и заканчиваются глубокими, низкими цирками.

   Ближе к Ганалу лес суше; открываются обширные сухие поляны; березник мельчает; наблюдается как бы переход к сухой тундре. С нее видны как на ладони верхи Ганальских востряков, часто красные или черные. Перед каждой идущей с них долинкой полоса намывов. Одни из этих возвышенных полос, правильно покатые к долине, скорее аллювиального происхождения, другие с более или менее горизонтальной неровной поверхностью, может быть, и ледникового. Далее открывается обширная низкая тундра с кустарниками, но без деревьев и больших кустов. Она наклонена влево, в сторону реки, и как будто примыкает далее к древним берегам вчерашнего озера. Возможно, что некогда здесь был залив этого озера, а может быть, и самостоятельное озерное днище. Еще далее идут покосы ганальцев с остожьями, вероятно, на месте вырубленного белоберезника, и за ними небольшая, бегущая с гор справа речка с линией тополей. Немного спустя открылся и лесистый безлюдный берег р. Быстрой, хотя собачий лай и указывает на близость самого Ганала. Торная тропа идет вдоль берега влево к переправе на батах, так как брода здесь вовсе нет. Менее заметная тропа ведет вверх по реке левым ее берегом к Новому Ганалу, возникшему благодаря тому, что жители постепенно переносят свои дома с правого берега (Старый Ганал), где их сильно теснят разливы р. Немтик, на левый. Три усадьбы уже закончены, причем свежевырубленный кругом березник выдает новизну места.

   По Крашенинникову (стр. 43), правый приток Быстрой, впадающий здесь, назывался в его время Мышшель; вершина его в 70 верстах от устья в горах и сошлась близко с вершиной р. Немтик, текущей в Пенжинское (т. е. Охотское) море. Немного повыше устья ее было жилье камчадала Ганалы. Таким образом, на запад от Ганала два Немтика, сойдясь вершинами, открывают естественный путь к морю, тогда как на восток два Вактала, Ганальский и Коряцкий, также сойдясь вершинами, делают возможным прямой путь к Петропавловску, хотя, по трудности перевала (Бобровая падь, по Дитмару), им и не пользуются.

   Ганал очень беден, так как рыба приходит сюда поздно и уже близкая к икрометанию; зато охота считается одной из лучших на Камчатке, и притом пушной промысел не требует дальних поездок.

   Дитмар застал в Ганале в 1852 г. 8 домов; число это не увеличилось и по настоящее время; в последнюю зиму инфлуэнца приняла здесь эпидемический характер, и часть населения опять погибла. Подобные эпидемии уничтожают всякую возможность прироста народонаселения в этих селениях, удаленных от врачебной помощи. За Ганалом тропа идет вдоль берега по склону увала, прорезанного оврагами, среди паркового леса.

   Первая за Ганалом речка настолько значительна, что имеет тополевую пойму, собирает воды с пика, расположенного на север от селения. В пределах следующего за ней участка пути, вначале среди леса нередко открывается вид на Быструю, и близ тропы много крупной черемухи; затем, отойдя от реки, тропа пересекает довольно высокий увал и проходит мимо края морен или похожих на них наносов, потом оставляет парковый лес и вступает в полосу белоберезника и обширную кочковатую тундру с массами багульника, которая в восточном направлении как бы прижата к широкому и далеко уходящему ущелью. Затем узкая полоса белоберезника и долина второй за Ганалом речки, обрамленной полосой тополя и ветлы. Далее потянулась обширная, похожая на степь тундра, со следами недавнего пала (Горелая тундра жителей), местами кочковатая, местами обрамленная террасками, параллельными течению р. Быстрой. Востряки в хребте справа уже кончились упомянутым выше ущельем и заменились большими плоскими Сараями, одетыми по склону каменным березником, а сверху кустарниковыми и верещатниковыми субальпийскими зарослями. Эти Сараи, несомненно вулканического происхождения, принадлежат уже к системе горы Бакениной (она же Бакенинг), теперь известной на месте под именем Камчатской вершины. Гору эту в ясную погоду хорошо видно и из Петропавловска как раз в конце долины Авачи. Ганальские востряки принадлежат, по Богдановичу, к системе глинистых сланцев и отчасти к гранитам; сланцы появятся вновь значительно севернее; здесь же их прерывает широкая полоса вулканических образований.

   Впереди мыс, упирающийся в реку, к берегу которой подходит на минуту и тропа, пересекающая затем ручей, густо обросший шеламайником, который уже скоро зацветет. Далее, так как впереди река подмыла основание высокого увала, отделяющего ее, как и прежде, от подошвы хребта, тропа круто поворачивает вправо и поднимается на увал по очень крутому овражку. Почва на подъеме очень рыхлая, из тяжелого, сырого песка, очевидно составляющего верхний слой увала. Наверху лужайки и рощи каменной березы, поверхность холмистая. Тропа держится края возвышенности и, пройдя с версту, опять спускается в долину среди ивняков и роскошного луга с массами цветущей купальницы (Trollius patulus) и валерианы. Пройдя еще немного, мы увидали впереди, вправо под увалом, высокую темную массу Ганальской тундры, остаток древнего водораздела между бассейном Большой реки и р. Камчатки. Постепенно втянулись в тундру, поднимаясь на ее колоссальный куполообразный массив. Тропа глубоко пробита между кочками тундры и, пройдя с версту, упирается в довольно глубокий овраг Кедровой речки, текущей справа из глубокого, одетого лесом ущелья между Сараями. Здесь нелегко подыскать стоянку, так как тундра не дает корма для лошадей. Небольшая терраска у речки, заросшая вейником, уже занята телеграфной партией, которая обогнала нас вчера, в то время как я осматривал заросшее Ганальское озеро. Поэтому я свернул направо вверх по речке и уже близ того места, где долина ее начинает втягиваться в падь, прорезывающую увалы, нашел-таки хорошую луговину с несколькими березами, у которых мы и разбили лагерь.

   Соседняя тундра очень сухая, сильно и густо кочковатая; растительность ее изобилует мхами и особенно лишайниками; много мелких кустов карликовой березки, ивы, много субальпийских вересковых и брусники; трав мало, частью лесных, частью субальпийских.

   Кедровая речка с левой стороны окаймлена неровной галечной террасой с ивняками, а с правой подмывает высокий берег и дает много разрезов, обнажающих под почвенным покровом тундры толщи наноса, на мой глаз ледникового (флювио-глациальные отложения?); по самому руслу преобладают галечные поля в различных стадиях зарастания.

   19 июня мы посвятили обследованию Ганальской тундры и прилегающего к ней увала. Почва тундры глинистая, очень плотная, окрашенная сверху перегноем; местами чистая глина, очень похожая на ледниковые глины северной и средней России. Идя вверх по Кедровой речке, я увидал, что в версте от стоянки, обогнув мыс увала, она круто поворачивает вправо на SO, причем вершина ее очень удалена. Горы впереди бесснежны, возвышенности мягкие, сплошь одетые лесом, однообразные по обеим сторонам речки, частью подходящие к ней вплотную обрывами оползней, но чаще оставляющие у подошвы крутых склонов ровные небольшие площадки-террасы с лугом или ивняками. Самая возвышенность хотя и поднимается очень постепенно, но высока и переходит далее непосредственно в гребень водораздела с бассейном Авачи. Остряков совершенно не видно, и даже гребень близок к форме Сараев, т. е. господствующей формой являются лавовые покровы (по Богдановичу, здесь должны господствовать основные авгито-андезитовые лавы). Крутые оползни в речке богаты валунами, и отложения, ими открываемые, состоят из несортированного материала. Камни мало окатаны; принесены они сюда ледником или попали прямо из коренной россыпи, – надо еще решить, но во всяком случае это не речные отложения.

   Лес на возвышенности к краю ее суше; там много кедровника, плаунов, лилией, башмачков (Cypripedium Yatabeanum) и группы Cornus suecica в полном цвету. Глубже он сырее, в нем преобладают кусты рябинника и густой и рослый травяной покров. Как я уже сказал, к речке возвышенность эта обрывается круто; полога она к стороне тундры. Ложки, сводящие воду с этой возвышенности, начинаются котловинками, напоминающими моренные котловинки, и вода в них вначале нетекущая, зарастающая осоками, но далее они переходят в обычные овражки. По спуске с увала каменный березник сейчас же сменяется редкими деревьями белой березы, среди которых всюду разбросаны лужайки сочной зеленой травы; затем резкий переход к кочкам тундры, по-видимому связанный с определенной холодной, тяжелой глинистой почвой. Растительность тундры крайне однообразна от самого увала и вплоть до гребня высокой террасы у правого берега р. Быстрой. Даже спуск к реке сажен на пять от гребня занят еще тундровой растительностью; у подошвы его лежат сугробы снега, близ которых раскинут участок субальпийской тундры с золотистым рододендроном и луг. Затем еще уступ около сажени и нижняя терраса с ее лугами и зарослями ивняков, среди которых разбросана масса стекающих в реку ключиков.

   Обнажения по террасам р. Быстрой, как и по Кедровой речке, кажутся несортированными; они быстро обваливаются и замываются сверху, однако их галька ясно окатана водой.

   За рекой широкая полоса увалов, прямо от речной террасы, всюду резко выраженной; на них типичный парковый ландшафт, а за ними сравнительно плосковерхий главный хребет.

   27 июня двинулись далее. Еще на протяжении около 5 верст тропа пересекает тундру. Последняя всюду представлена как бы вздутием, вершину которого, однако, указать трудно; она прорезана глубокими оврагами, идущими с О на W и скатывающими весенние воды с ее середины в реку, прижатую вплотную к увалам правого берега. Река отовсюду хорошо видна благодаря своим террасам и полосе берегового леса, хотя и течет в глубокой и неширокой долине. Здесь тундра шире, чем была у Кедровой речки, так как теперь линия леса с восточной стороны отодвинута к самому хребту, т. е. увалы не переходят на север за Кедровую речку и тундра тянется до самых гор. Слева за рекой лес, наоборот, тянется без перерывов, так как там всюду есть почва, соответствующая его требованиям.

   В оврагах все еще лежат мощные пласты снега, тающего очень медленно, судя по растительности около них.

   Недалеко от брода тропа оставляет тундру, по краю которой здесь появляются площадки, заросшие Elymus, и прижимается к реке, следуя узкой полосой сухого луга, тогда как по самому берегу идет еще более узкая полоса ивняков. Брод галечный, очень мелкий (ниже колена); ширина реки всего около 10 саж. За рекой нижняя терраса с ивняками и лугом отделена небольшой болотной старицей от правильной, высокой, очень сухой террасы, идущей параллельно берегу на большое расстояние.

   Этот брод – самый верхний через р. Быструю; за ним наша тропа сливается с зимней тропой, идущей по правому берегу р. Быстрой на Старый Ганал, у которого надо переправляться и через Немтик, и через Быструю. Тропа поднимается на террасу, склон которой богат осыпями. На верху террасы тропа входит в полосу низкотравных пышных лугов с массой цветущих многолетников (Orchis, Valeriana, Pedicularis etc.), держась все время у края березников слева и близко от края террасы справа. Тундра внизу уже кончилась и сменилась низкой, сильно болотистой равниной, среди которой извивается р. Быстрая, огибая край высокой тундры, и затем, отклоняясь влево, теряется в узком горном ущелье, в конце которого видна снежная вершина вулкана Бакениной, или Камчатской вершины. Вдали, левее Быстрой, видна зеленая лента густого топольника, обрамляющего верхнее течение р. Камчатки. Обе реки текут по краям ровной большой площади, и чем образован здесь их водораздел, совершенно незаметно; кажется странным, как это по одной и той же долине, хотя и широкой, текут параллельно две реки от восточного ее края и вплоть до западного, упершись в который они расходятся: одна – на юг, другая – на север. Площадь травяных болот здесь очень велика и ровна; растительность ее еще в ранней стадии развития; вероятно, болото промерзает и поздно оттаивает.

   Таким образом, р. Большая Быстрая, вытекая из ущелья, у самого подножия Бакениной выходит на болотистую равнину, слабо наклоненную от востока к западу, и, дойдя до края ее, круто поворачивает на север, проходя между глинами и наносами Ганальской тундры и высокой террасой правого берега, промытой в склоне увала, параллельного хребту. Надо думать, что ранее она начиналась лишь на северном склоне бугра Ганальской тундры и лишь позднее промыла свою долину в толщах последнего. Болотистая равнина была в то время озером, из которого, быть может, и вытекала р. Камчатка. Озеро обсохло благодаря прорыву верховьем р. Быстрой северной его ограды. Самое же озеро, весьма вероятно, занимало днище очень старой кальдеры, так как все обнажения в прилегающих к нему горах имеют характер лавовых покровов. В таком случае Бакенина возникла как раз на краю более старой кальдеры, как это нередко можно видеть и на других камчатских вулканах.

   Пройдя верст пять лугами террасы мимо березника и миновав несколько топковатых мест с группами ив, тропа пересекает речку, идущую слева (с W) по крупной гальке, с приподнятыми намывными берегами. Это – последняя речка, текущая в сторону Быстрой (так, по крайней мере, мне показалось). За ней мы подошли к началу совсем пологого спуска мимо крутого ската с обнажениями в виде отдельных каменных глыб и группами кедровника. Перевал совершился незаметно. Ганальская тундра и отсюда кажется горой, подтверждая предположение, что она-то и есть древний водораздел. Только по воде ключиков, бегущей теперь по пути с нами на север, а не навстречу, видно, что это уже бассейн Камчатки. Все эти ключики собираются в ручей, текущий у подножия склона.

   Отсюда середина вершины вулкана Бакениной видна на SO 133°; середина цирка, где находится озеро и исток р. Камчатки, – на OSO 108°. Большая ближайшая снеговая вершина Ганальских востряков видна из-за Сарайных гор на 193°, середина Ганальской тундры на 208° S, долина Камчатки на 40° N. Тропа идет далее топкими ивняками (Salix pulchra), затем вдоль ручья и выходит впервые к берегу Камчатки, после чего сейчас же пересекает ее в вершине угла, образуемого рекой, текущей выше этого места на W, а ниже – на N.

Глава XVI

ВЕРХНЕЕ ТЕЧЕНИЕ р. КАМЧАТКИ ОТ КАМЧАТСКОЙ ВЕРШИНЫ ДО ВЕРХНЕКАМЧАТСКА

   Брод через р. Камчатку там, где тропа впервые пересекает эту реку, идет зигзагом, так как ложе реки очень неровное, ямистое, и приходится лавировать между глубокими местами. По-видимому, она часто меняет свое русло. За бродом тропа идет немного вверх по реке, по заросшему галечнику, среди больших тополей и ветловника, с ковром цветущих субальпийских трав, затем пересекает еще широкую, но мелкую протоку, текущую среди широкой полосы голого галечника. Это более старое русло, понемногу оставляемое рекой, отходящей влево. Далее низовая терраса с тополями и пышным зеленым лугом сменяется крутым скатом верхней террасы правого берега, имеющей широкую, ровную площадь наверху, у края несущую многочисленные можжевельниковые кочки. Здесь мы и остановились.

   Экскурсия выяснила, что р. Камчатка выше переправы только что переменила русло и теперь идет очень неправильной сетью проток с плохо выраженным руслом, среди вейниковых лугов и уничтожаемых ее стремительным напором тальников (Salix sachalinensis).Галечники лежат ближе к террасе; они очень высоки и представляют собой весьма различные стадии процесса зарастания и задернованности вплоть до богатых травой таловых лесков.

   У подножия террасы еще лежат мощные пласты снега как в лесу, так и у склона, обращенного на юг и более открытого.

   21 июня наша седьмая дневка в этом году. Утром проехала мимо нас партия мильковцев в Петропавловск за грузом. Они угостили нас рыбой, а мы их – остатками убитого на Кедровой речке медведя, от которого, к сожалению, взяли с собой только две ноги.

   Почва террасы, на которой мы стоим, – речной песок, слегка глинистый, с мелкими камнями и галькой; верхний слой богат перегноем. На нижней террасе под тонким слоем дерна сразу сплошная галька.

   После часовых метеорологических наблюдений мы с Б. Беловым поехали верхами к верховью р. Камчатки. Пересекли террасу, где стоянка, с ее шикшовником, кочками и кустами можжевельника, золотистого рододендрона, багульника и пр., и поднялись на боковой кряж с густым лесом каменной березы, упирающийся правее в реку крутым мысом. Перевалив через кряж, везде довольно пологий и мягкий, мы вступили в долину текущей за ним речки (правый приток Камчатки) и стали подниматься по ней. Здесь сначала нас окружал луг по пологому склону, затем тундра с чистыми зарослями торфяного мха, с морошкой, голубикой и пр. и без всякого следа дресвы на поверхности. Ручей, а с ним и мы вскоре завернули направо (к NS – в нижнем его течении, на OW – в верхнем). Здесь широкая, ровная долина с болотистыми лугами и торфяниками. Справа (S) она обрамлена невысоким увалом с большими группами кедровника, а слева (N) небольшой бесснежной, но и безлесной столовой вершиной. Впереди более низкая, заросшая густым лесом седловина. Повыше в этой все еще широкой долине стали попадаться очень правильные котловинки среди гряд наноса. Одна из них довольно сухая, с ковром ползучего лютика по дну, что указывает на временное ее затопление, на еще влажном дне своем хранила отчетливые следы крупного медведя. Кругом возвышенные гряды рыхлого материала и холмики, увенчанные ивовыми кустами, частью с березником. Затем мы пересекли седловину, замыкающую верхнюю часть долины, и через типичный березник, с ковром орхидей(Cypripedium Yatabeanum) и шведского дерна (Cornus suecica), спустились довольно круто к самой Камчатке, прорезав таким образом по хорде большую образованную ею дугу. Пробираясь вверх по реке сквозь рощи березы и ивовые заросли, мы вышли на пышные долинные луга по речному наносу, перебрели один значительный правый приток, идущий навстречу нам из ущелья, обставленного столовыми горами, и прошли мимо низкого увала с кучами снега у подножия. Теперь перед нами за большим лугом с низкой, еще молодой травой возвышался мыс, разделяющий долину притока от главной; река втягивается в узкое ущелье и становится уже средней величины горным протоком. Озеро может быть только в конце этого ущелья. Затем пошел уже малоудобный путь, частью по густым ивнякам, частью по лужайкам среди них или даже, благодаря скалистым, обрывающимся к реке берегам, косогором среди ольховников, справедливо считающихся на Камчатке главным препятствием для горных путешествий. В конце концов медленность движения и боязнь не вернуться засветло к лагерю заставили меня повернуть назад, не дойдя до озера.

   С высшей точки подъема впереди видны шлаковые красные гребни и лавовые покровы много выше верхней границы леса, последние рощи которого образуют причудливую сеть по склонам. Кругом масса ключей с луговинами из мхов и низкой травы; растительность вообще еще в раннем весеннем периоде, и цветущих растений в субальпийской зоне вовсе не видно, – они кончились вместе с верхней границей березового леса.

   Мы были здесь очень близко от Бакениной, снеговой конус которой часто показывался из-за ближних столовых гор и гребней. Водораздел между истоками Быстрой и Камчатки сначала, т. е. у выхода их из горных ущелий, образован узким и острым, частью еще несущим снег гребнем, а затем низким, ровным увалом с очень крутыми склонами, заросшими редким березником и группами кедровника. Поднявшись на этот увал, я увидал систему котловин и затем типичную поверхность старой, очень большой морены, выдвинувшейся далеко в бывшую озерную котловину Камчатской вершины. Спустившись с морен, мы опять попали на большой луг у устья правого притока Камчатки и здесь спугнули веселую компанию из пятерых медведей (вероятно, молодежи), с играми выкапывавших из земли коренья. Затем выехали на прежний путь и, миновав два уже описанных перевалика, вернулись около 8 час. вечера домой. На обратном пути я вынужден был признать моренный характер и за вершиной ручьевой долины, где я на переднем пути осматривал котловины и гряды наноса.

   22 июня мы легко прошли 25 верст, отделявших нас от Пущиной по официальному маршруту. Тропа, пройдя от стоянки немного сухой шикшевой тундрой, вступает лужками в прекрасный парковый лес, похожий на лес Коряцкой долины за Большой Тополовой. Два раза в этом лесу тропа подходит к реке, открывая вид на береговые террасы, которые падают к реке крутыми склонами с большими обнажениями оползней. За рекой идет увал с березником широкой, ровной полосой, за которой видна долина западного истока р. Камчатки, а за ней столовые горы; местами увал с березником приобретает ясно моренный характер; можно думать, что увал, разделяющий обе вершины Камчатки перед их слиянием, также моренного характера, тогда как стрелка его сложена уже позднее чистым аллювием. Далее характер местности изменился. Моренные увалы с каменным березником исчезли, и, широкая, ровная терраса дала место обширным пышным лугам, среди которых сначала одиночно, затем группами появились белые березы. Справа от тропы к горам все еще виден каменный березник, слева к реке белая береза. Видные с тропы горы левого берега имеют характер Сараев, тогда как передовые кряжи доверху скрыты под густым зеленым покровом паркового леса. Еще далее террасы с белой березой все расширяются, горы отходят вправо, и в семи верстах от начала террасы среди групп белой березы появляется характерный для более континентальной части долины Камчатки суходольный луговой покров с овсяницей (Festuca ovina), подмаренником (Galium verum) и сном (Pulsatilla patens). Справа через лесную прогалину в последний раз открылась Бакенина сопка, видны столовые горы вчерашней экскурсии и левее их длинная цепь начала Валагинских гор, похожих по внешности на Поперечные альпы Коряцкой долины; севернее среди них выдвигаются одинокие зубчатые вершины. Все это отделено от реки грядами мягких лесистых увалов. Далее путь все время лесными лугами. Перед Пущиной перебрели довольно широкую реку «Пущину, а по-камчатски – Кашхоин» (см. Крашенинников, стр. 25), за которой началась площадь, уже измененная влиянием деревни. Слева пойма Камчатки, густая, тенистая, без галечников, с высокими зарослями шеламайника; она окаймлена полосой ольх и борща. Самая деревня очень мала и стоит среди ивового и ольхового леса, очевидно прижатая поближе к своим рыболовным запорам; справа к ней примыкают обширные луга по аллювию речных террас. Левее деревни в лесу протоки Камчатки. Мы миновали деревню и стали ниже по реке на очень старых галечниках, сплошь одетых густой травой суходольного луга, среди которой выделяются группы примул.

   Дер. Пущина состоит всего из пяти домов, в том числе один совсем новый; лошадей в ней нет вовсе, и когда нужно было весной отвезти в Ганал почту, то жители нанимали в соседнем сел. Шароме единственную имевшуюся там лошадь за дорогую цену. Поэтому они с завистью смотрели на наших лошадей, которые благодаря свежей весенней траве все еще имели вполне хороший вид, и поговаривали о желании обзавестись лошадьми. "Впрочем, – жаловались они,– у нас кони как-то не живут".– "Да вы их сеном-то по зимам кормите?" – "Нет, на коров-то – и то дай бог напастись, а лошади – на подножном, мы их на хвощ отводим". Понятно, что лошадям в долгую камчатскую зиму нелегко дотянуть до весны.

   Пониже селения узкая ручьеобразная протока отделяет полосу берегового леса, закрывающего собою р. Камчатку, текущую здесь прямо с юга на север несколькими протоками, среди которых одна выделяется как шириной, так и стремительным течением; отмели иловато-песчаные, гальки нет.

   Пущинцы жалуются, что рыба в этом году сильно запоздала, первые чавычи пришли при нас, – поэтому голодно; думают, что виною этому рыбалка Демби, Бирича и Крамаренко, загородивших две трети русла Камчатки близ Усть-Камчатска так называемыми заездками.

   23 июня мы уговорили пущинского старосту проводить нас на горячие ключи, находящиеся, по его словам, в 15 верстах от селения, в верховьях р. Кашхан, т. е. одного из истоков Пущинской речки. Кроме ключей меня интересовала еще и возможность попасть в горы. От Пущиной за обширными лугами вдалеке были видны рощи белой березы, за которыми тянутся на восток три параллельных мягких кряжа с лесом из каменной березы, и лишь за ними виден хребет, отделяющий здесь широкую долину Камчатки от верхней части долины р. Ковычи, одного из более крупных правых притоков Камчатки, вершина которого близка к р. Жупановой, а устье приходится чуть пониже Верхнекамчатска.

   По обыкновению, получить проводника было бы очень трудно, если бы на наше счастье староста несколько лет тому назад не испортил себе руку настолько, что совершенно не мог работать на запоре; поэтому, как он говорил, общество его отпустило. Болезнь его была, по-видимому, связана с тем злостным наследственным сифилисом, который распространился среди камчадалов еще со времени окончательного покорения Камчатки и, предоставленный самому себе, сделался во многих селениях как бы второй природой жителей.

   Дорога к горячим Пущинским ключам в долине р. Кашхан на SSO от Пущиной с окружающих селение лугов круто поднимается в полуверсте от селения на террасу, затем пересекает мягкий увал среди каменного березника с влажной почвой, почему в нем масса папоротников. Пересекли ближайший кряж, вышли на пышный высокотравный луг и по нему, спугнув лисицу, делавшую стойку на глухаря, обогнули второй кряж, после чего вышли к высокому берегу Пущинской речки.

   Поражает обилие и пышное развитие зарослей шеламайника с его обычными спутниками; много и низкотравных лугов с преобладанием василистника (Thalictriim minus). После второго кряжа путь едва заметной, нередко прерывающейся тропой идет по широкой террасе правого берега р. Пущиной, затем пересекает ее левый приток, речку Перевозчик и очень большую травяную тундру, уже без тропы. Впереди высится красивая островерхая гора, выдвинувшаяся из гребня, с каровой впадиной на две трети высоты. За ней видна более глубокая падь и второй гребень.

   Далее путь вверх по долине главного истока р. Пущиной опять среди каменного березника, шеламайников, луга и пойменного леса с частыми участками галечника, совершенно заросшего луговыми травами отчасти субальпийского уже пояса.

   Перешли еще два мелководных ручья и вошли в новый, последний уже в этой долине участок каменного березника, где нас застала сильная гроза с ливнем и заставила остановиться на краю лесистого увала, почти перегораживающего долину. Гроза пришла с севера.

   Как раз перед остановкой староста заметил медведицу с медвежатами; искалеченная рука помешала ему верно целить, и хотя медведицу он ранил, но она быстро скрылась в густых ольховниках ближайшего горного склона, где выследить ее потом не удалось. Неудача эта имела свою серьезную сторону; мы не могли благодаря ей пробыть в этом интересном месте так долго, как я желал бы.