Текст книги "Волд Аскер и симфония дальнего космоса"

Автор книги: Владимир Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц)

Глава 19. Коричневый Суэви

Когда головастые разумные существа слышат слова мудрости, они пытаются их понять. Когда головожопые существа слышат слова мудрости, они смеются над ними. Если бы они не смеялись над ними, они не были бы словами мудрости.

Волд, ты пытаешься написать для всех одинаковые слова. Не пытайся. Они должны быть разными для разных существ.

Из поучений курсанта У Пшишулаша Пишу Шу.

10.06.3007

Я вошел в бокс.

– Ты должен был отойти и дать мне пройти, так было бы экономнее, – слышался голос Суэви с кухни.

– Нет, я шел отсюда к холодильнику, и если бы ты отошел, то было бы быстрее взять мне и отойти, чем подходить тебе, а потом мне, – отвечал Грумгор.

Я прошел на кухню. Грумгор и Суэви стояли в проходе и спорили.

– Позвольте пройти, – сказал я боевым товарищам. Они разошлись, а затем сошлись снова. И почему они не используют таких простых сигнальных слов? Будут спорить добрых два часа. Я прошел к холодильнику, налил сока, подогрел и выпил. Они всё продолжали спорить.

– В тебе нет внимательности к мелочам. Ты потому и учишься плохо, что в тебе не воспитана необходимость доводить до совершенства каждое движение, – говорил Суэви.

– Доводить всё до полного совершенства – это лучший способ ничего не сделать, времени не хватит, – парировал Грумгор.

Они с Суэви могут так часами. Первое время я как-то пытался вмешиваться и предлагать свои решения, но потом понял, что только мешаю.

– Как говорит великий мудрец Суйуту Золотое Крыло…, – продолжал вещать Суэви.

Я прошел в большую комнату, где Птитр на экране общего коммуникатора смотрел чемпионат по регби прошлого года.

– Какой счёт? – спросил я.

– Два к одному в пользу Грумгора, – ответил Птитр, – Грумгор дважды проехался по занудству и нерациональности, а Суэви по невниманию к мелочам… но это ты слышал.

Мы с Птитром ставим на них ставки. Фиу это зрелище выносить не может и либо куда-нибудь уходит, либо зарывается под подушку, с наушниками.

Мы посмотрели немного регби. Для Птитра регби является такой же недостижимой мечтой, как для меня балет. Он невероятно сильный, но двигается почему-то очень медленно. Быстрые движения он совершать почти не в состоянии. Он никак не комментирует этот факт, а мы не спрашиваем.

На экране замерцал символ получения электронной почты. Птитр остановил трансляцию и открыл почту. Мне пришло сообщение.

– Открывай, – легкомысленно махнул я Птитру.

В сообщении техник телепорта сообщал, что мне пришел лазерный диск с записью, которую он перекачал на сервер, и давал адрес. Заинтригованный, я отобрал у Птитра пульт и открыл запись. Там оказался видеофайл с невнятным именем. Я запустил его.

На экране возникла полуобнаженная Елена. Она посылала мне приветы, говорила, что у неё всё хорошо, и обещала показать свое выступление у шеста. Далее пошла запись выступления. Она выступала в неплохом заведении, и свет, и музыка, всё на уровне. Мы частенько посещали такие, когда удавалось смыться из училища.

– А почему у тебя из глаз течёт влага? – спросил Птитр. Потом он начал щёлкать кнопками своего коммуникатора, скорее всего, искать описание моего вида. Потом хмыкнул, нашел, наверно, почему.

– Твоя самка? – спросил Птитр, явно стараясь придать голосу участливость.

– Нет, не моя. У нас нет своих или не своих. Я вам рассказывал… Просто симпатична мне. Бывает так, что одних самок терпеть не можешь, хотя они и красивые, и всё на месте, а другие с первого момента вызывают такое ощущение, будто знал их всю жизнь. Эта такая…

– А у нас ещё бывает так, что при первой встрече самка вызывает полное отвращение, а потом оказывается, что жить без неё не можешь, – решил поддержать разговор Птитр.

– Да, у нас тоже так бывает.

Целых десять секунд я мечтал о том, как вернусь на Землю, украду Елену, получу из банка размножения свои клетки и клетки Елены (их у людей наших профессий забирают, чтобы не повредились), как потом она родит мне кучу детей, и мы будем жить на берегу моря в белом домике, от которого будет идти к морю длинный и крутой спуск. Потом я выкинул эти мечты из головы как совершенно нереальные.

Я обернулся, чтобы пройти в ванную. За моей спиной торчали все насельники моего бокса, включая стоунсенса, и пялились на экран. Суэви и Грумгор перестали ради этого случая спорить, и даже Фиу возник откуда-то из-под земли и выглядывал из-за спинки кровати.

– Чего уставились? – не очень любезно приветствовал их я, – Я вам женщину даже в разрезе рисовал.

– Так то в разрезе, а тут она танцует, – ответил Фиу, не отрывая взгляда от экрана (запись пошла повторяться).

Когда я вышел из ванной, Суэви и Грумгор уже вернулись к обсуждению своих действий часовой давности. Ох, утомили они меня.

– Слушайте, а вам никогда не приходило в голову, что для того, чтобы достичь своего, иногда бывает нужно поддаться и уступить? – рявкнул я на них.

Грумгора не проняло, он ответил в том духе, что раз начни поддаваться, так всю жизнь потом будешь служить другим. А вот на Суэви мои слова произвели какое-то странное впечатление. Он вдруг начал бегать кругами, возбужденно приговаривая: "Победа через поражение… уступить, чтобы добиться своего… отойти назад, чтобы быстрее пройти вперед… мягкость и нежность сильнее прямого насилия… сталь для брони должна быть мягкой, даже в ущерб прочности, иначе треснет при попадании метеорита… О!"

Я спросил у Грумгора взглядом, что с Суэви. Тот пожал в ответ плечами – жест, подцепленный у меня, только мой бокс умеет пожимать плечами, – нет, мол, не знаю, сам удивляюсь. Обычно Суэви у нас смесь льда с холодным нравоучительством, всегда вежливый и немного отстраненный. Таким возбужденным мы его ещё никогда не видели. После издания звука "О!" Суэви кинулся в свою комнату. Я допил сок и пошел посмотреть на него. Он лежал на своей койке (обычно он на ней никогда не лежит, предпочитая парить под потолком), плотно свернувшись в мохнатый серый шарик и укрывшись крыльями так, что было непонятно, где кончаются крылья и начинается тело.

– Суэви? – позвал я.

В ответ не донеслось ни звука. Ну ладно, если парень хочет побыть наедине – это его право. Я, кстати, не знаю до сих пор парень он или девчонка. Он упорно отказывается говорить на тему размножения. Я махнул рукой на Суэви и пошел досматривать послание от Елены.

К видеофайлу был прицеплен маленький текстовый файл. Елена снизошла к моим проблемам добра и зла и решила подать совет. Писала, что её больше всего раздражает в клиентах то, что они ведут себя, как запрограммированный автомат. Она разучивает песни, пытается показать им разную красоту, а они всё сводят, как правило, к простой физиологии. "Почему они к нам ходят, а не пользуются вибраторами, не понимаю", – писала она. Идея её сводилась к тому, что очень унизительно быть запрограммированным автоматом и делать только то, на что тебя кто-то запрограммировал. Она предлагала считать разумными только тех существ, которые делают не только то, что хочется, но и пытаются при этом создать некоторую красоту. Пару минут я пытался переварить эту идею, а потом понял, что я по этому определению к разумным существам не отношусь. Как-то мне никогда не хотелось ни занавески на окна вешать, ни картины рисовать. Поделился этой идеей с Птитром, тот сказал, что в идее что-то есть, но что – он не знает. Потом он ещё немного подумал и сказал:

– Вот посмотри на Грумгора. Он хотел бы быть сильным и могучим, но животная страсть к любопытству и развлечениям приводит к тому, что он не может выучить толком ни одной науки.

Я посмотрел на Грумгора и подумал, что терпением и усидчивостью он действительно не отличается. Ну и что? Я и людей многих таких знал.

На следующий день Суэви не поднялся на занятия. Мы его звали несколько раз, но он не реагировал, и мы отстали. Ничего серьёзного в этот день не намечалась, и в однодневном прогуле ничего страшного не было. По плану намечались занятия по аварийно – спасательному оборудованию, они должны были идти несколько дней. Я сам знал эту тему неплохо и надеялся, что смогу потом объяснить всё сам. Но Суэви не поднялся и к вечеру. Я начал беспокоится и вызвал бригаду реаниматоров. Реаниматоры задали кучу вопросов о том, что он ел и не впал ли он в спячку. Я их заверил, что он не объедался. Потом реаниматоры притащили с собой переносной просвечивающий аппарат – то ли лазерный, то ли рентгеновский, то ли и то и другое вместе, я в них не очень разбираюсь. Суэви просветили насквозь прямо на койке. Доктор из реаниматоров сказал, что мозг активен и паразитов не наблюдается, а потому пусть спит, сколько хочет. Напротив спящего Суэви реаниматоры поставили телекамеру слежения. Сказали, что будут приглядывать за ним с дежурного пульта, и отбыли.

Через день мне позвонили прямо во время очередного урока и сообщили, что наш летун проснулся. Я отправился в жилой бокс. Суэви сидел на койке, потягивался и разглядывал свои части тела.

– Привет, как себя чувствуешь? – спросил я Суэви, показывая на камеру (чтобы дать понять, что нас слушают).

– Прекрасно, – ответил Суэви и опять принялся рассматривать свои лапы, – с нами такое бывает, когда наступает очередное Большое Изменение, мы спим по несколько суток, а затем просыпаемся совсем другими.

– У тебя лапы стали коричневатыми, – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать беседу.

– Да, – мечтательно отозвался Суэви, – я теперь коричневый. Три сотни лет я был серым. Три сотни лет! За это время три поколения стали сначала серебряными, а затем золотыми, а я всё оставался серым. Теперь я коричневый…

– А при чём тут цвет? – недоуменно спросил я.

– Когда человек растет и становится мудрее, он становится сначала коричневым, потом бронзовым, потом серебряным, а потом золотым. Каждое изменение приводит к росту размеров, ума, ловкости и мудрости. Серебряные и золотые летают высоко и быстро, они могут за короткий срок набрать много пищи, а остальное время посвятить раздумьям о мудрости. Серые летают у земли и вынуждены почти всё время тратить на добывание еды. Я очень долго не изменялся. Суйуту Золотое Крыло младше меня на двести лет. Все думали, что я безнадежный неудачник и бестолочь. А теперь я коричневый!

Суэви более трехсот лет! Обалдеть. Я попытался представить себя в возрасте трехсот лет и не смог.

– Поздравляю, – буркнул я.

– Знаешь, что послужило толчком для моего изменения? – спросил Суэви.

– ?

– Земная техника.

– Это как?

– В земной технике очень много таких мест, где для лучшей крепости нужна мягкость и податливость, а не твёрдость и неизменность. Мягкая броня крепче твердой – твердая легко трескается. Без амортизаторов на двигателях корабль разрушился бы от вибраций. И даже корпус корабля, как я узнал, делается так, чтобы он был мягким, чтобы при нагружении он растягивался и сжимался как единое целое, иначе треснет.

– Ну и что в этом такого? – удивился я, – Ну да, так он и рассчитывается, чтобы отдельные жесткие элементы не взяли на себя всю нагрузку и не треснули. Нас учили, что подобным образом корабли ремонтируют после пробоин. Ремонтная накладка должна быть не толще основного материала. А что тебя в этом удивило?

– Понимаешь, это совсем иной способ мышления… Обычно думаешь так, как будто больше силы – больше возможностей, а здесь другой образ мышления. Быть мягким – и добиться своего быстрее, чем если бы ты был бы совсем крепким и совсем твердым.

Я не понимал. Но для Суэви это было, по-видимому, очень важно.

– Самое опасное для нас время – это когда мы прикованы к земле во время Большого Изменения. Когда происходит переход от серого к коричневому, сон длится несколько дней. Когда происходят следующие изменения, сон длится несколько недель, за это время отпадают старые крылья и вырастают новые. В это время мы очень уязвимы, нас могут съесть любые наземные крысы. Мне повезло, у меня Большое Изменение произошло на вашей базе.

– Да, есть мы тебя не будем, – посмеялся я, а сам в это время представлял, как я прибью старые крылья Суэви над мойкой на кухне. Всё-таки больная у меня фантазия. – Слушай, а тебе нужны будут старые крылья после изменения?

– Во время изменения они превращаются в жесткий кокон, и потом приходится его разламывать. Он распадается на мелкие кусочки.

Ах, Елена, прости меня, милочка! Хотел я послать тебе сувенир, да и тут не судьба.

– А когда у тебя ожидается следующее изменение?

– Волд, ну я же говорил. Это зависит от накопленной мудрости, от состояния сознания. Может быть, через месяц. А может быть, никогда. Я потому так и страдал, что не мог так долго из серого превратиться в коричневого. У нас это признак глупости.

– Тогда ещё раз поздравляю. На занятия пойдешь?

Суэви немного подумал и решил пойти. Он подзакусил мухами, влез в скафандр, и мы двинулись. Для ускорения передвижения я взял его на плечо, что уже стало обычным.

Когда мы вошли в ангар, учебная группа трудилась над прочисткой аварийного клапана АСК (аварийно – спасательного комбинезона). Есть у него такое поганое свойство, засоряться волосами и нитками с одежды. На этот раз преподаватели залепили их намеренно, и народ упорно осваивал операцию "отвинтить – прочистить – завинтить". У многих не получалось, другой размер рук и пальцев.

– Слушайте историю, – радостно заголосил Пшиша, увидев нас, – заходит Суэви к реаниматорам и говорит: "Доктор, я заболел, у меня к хвосту что-то прилипло".

Класс заржал. Что-то прилипшее – это, надо понимать, я. Я усмехнулся и посмотрел на Суэви. В былые времена он в подобных случаях разражался речью минут на пятнадцать, поминая множество мудрецов с золотыми крыльями.

– Ты это зачем сказал? – вкрадчиво спросил Суэви.

Пшиша подавился следующей шуткой.

– Чтобы смешно было, – ответил он.

– Смешно, – оценил Суэви. И больше ничего не сказал.

Но Пшиша не может долго сидеть спокойно. Не успел я дойти до места, как он во всеуслышание спросил: "Хотите услышать историю про Волда и Грумгора?" Народ, естественно, хотел.

– Так вот, сидят Волд и Грумгор. А Волд и говорит: "Слушай, Грумгор, я вот всё думаю о том, что хорошо, а что плохо".

Класс весело заржал снова. Мое помешательство на этой теме общеизвестно.

– А что я говорю? – заинтересованно спросил Грумгор, чем вызвал ещё большее веселье.

– А ты говоришь: "Вот, например, у каждого живого есть голова с мозгами, и бить по ней нехорошо". А Волд тебе и отвечает: "Да, нехорошо".

– А я что? – опять полюбопытствовал Грумгор.

– А ты и говоришь: "А почему же нас тогда учат стрелять и бить прямо в голову? Неувязочка получается".

Самое интересное в этом то, что такой разговор у нас с Грумгором действительно на днях имел место, но, зная Пшишу, смею предположить, что конец беседы будет совсем не таким, как в реальности. В реальности мы просто повздыхали и разошлись. Интересно, откуда Пшиша про него узнал? Вроде бы рядом никого не было.

– А Волд и отвечает: "А ты бей прямо по неувязочке", – торжествующе закончил Пшиша.

Я нахмурился. Печальная история, если вдуматься. Класс решил, что Пшише удалось меня достать, и развеселился ещё больше. У нас с Грумгором репутация злобных убийц, оттого они так и веселятся. Знали бы они, что Пшиша черпает свои истории из старых земных сборников анекдотов.

И с чего бы такая репутация? Ну, подумаешь, Бабусу морду начистили, так он сам нарывался. Может, от истории с кентавром? Один кентавр тут как-то пытался меня задней ногой лягнуть, так я её перехватил в воздухе и так вывернул, что он брякнулся наземь со страшным грохотом, а потом я ему ещё болевое удержание устроил. Почему-то на инопланетный народ это произвело очень большое впечатление, возможно, потому, что этот кентавр тяжелее меня раза в три? Ну да, есть у меня некоторая ловкость, так что тут делать? Кто живет рядом с Фиу, тот поневоле научится. Достаточно посмотреть на то, как он по несколько часов в день тренируется с перехватами различных остро заточенных штуковин. А Грумгор – тот и вовсе сплошная наивность, только зубы страшные.

Я кинул взгляд на Фиу. Тот, улыбаясь, отвернулся к окну. Ага, понятно, откуда утечка информации. Фиу относится к моим попыткам написать "руководство по пониманию добра и зла" с легкой насмешкой, как, впрочем, и большинство курсантов из промышленно развитых миров. Земляне надо мной смеются все, даже космопсихологи. Как-то раз я попросил их показать мне что-нибудь про налаживание контактов с иноземными видами, но выяснилось, что среди них принято писать научные работы только на тему "Как научить людей относиться к инопланетникам терпеливо". Проще и рейтинг выше, зовут читать лекции для тех, кто прибывает на базу. За время моей учебы здесь сменилось уже три поколения космопсихологов, и все писали диссертации только на эту тему. Резон простой – если будешь разрабатывать тему общения с инопланетными расами, то будешь читать лекции не землянам, а инопланетникам. И оплата другая, и рейтинг другой.

Единственное, что смогли посоветовать мне космопсихологи, это цитировать почаще "Кодекс разумного существа" и не мучиться тем, что никому не интересно. Как будто в этом их "Кодексе" есть что-то полезное! "Не убей, не укради, жертвуй свои силы для уменьшения страданий во всём мире…" Это, конечно, мило, но этого совершенно недостаточно. Какая-то глупость сплошная.

Только курсанты из примитивных миров смотрят на мои потуги с пониманием и предлагают свои рецепты. Как правило, они выросли в небольших коллективах и ещё верят в то, что люди могут подходить друг к другу с пониманием и доброжелательностью. Правда, их рецепты настолько поверхностны и наивны, что я с трудом удерживаюсь от смеха. Курсанты из промышленно развитых миров, как правило, ни во что подобное не верят, считая мир сплошным хаосом, в котором главное – это ухватить долю побольше. Как посмотришь на такое, так поневоле задумаешься, может, и правда, разумным существам лучше жить небольшими племенами, где все всех знают, и где-нибудь на природе?

Мои размышления прервал громкоговоритель, который озвучил приказ Суэви, мне и всему моему боксу явиться на посадочную площадку. За ангарами оборудована площадка, на которой разгружают корабли косморазведки и челноки с орбитальной базы. Вот туда-то нас зачем-то и вызывали. Заинтригованные, мы отбили сообщения о получении приказа и отправились на место.

На указанном месте обнаружился шаттл, из которого косморазведка выгружала разные грузы. Мы доложились о прибытии командовавшему разгрузкой майору, и тот, добродушно кивнув Суэви, сказал:

– А мы тут привезли тебе земляка, крылатый. Наверно, ты будешь рад… Алехандро, можно выводить кентавра.

Из корабля вышел косморазведчик, который помог спуститься по трапу небольшому кентавру. Вообще-то людей на базу обычно перекидывают телепортом, но тут, видимо, подвернулся очередной шаттл, и косомразведка решила сэкономить энергию орбитальной базе. Мы все, кроме Суэви, удивленно посмотрели на майора. Кентавр был совершенно не похож на Суэви.

– Поставьте эту пакость там, где взяли, – завопил Суэви, – какому дураку пришла в голову мысль притащить сюда эту крысу?

– Он с той же планеты, что и ты. Мы думали, вы будете рады узнать об этом, – сказал майор.

В этот момент кентавр разглядел Суэви, воскликнул: "Еда!", подхватил с земли здоровенный металлический штырь, один из тех, который используется при такелажных работах, и метнул его в Суэви. Пока мы все планировали закрыть отвисшие рты, в воздух взметнулось маленькое тельце и перехватило летящее в Суэви копьё. Вес Фиу, конечно, не позволил ему остановить копьё, но в итоге оно упало, далеко не долетев до Суэви. Фиу покатился кубарем.

– Я тебе должен жизнь, – сказал Суэви Фиу.

– К вашим услугам. Не стоит благодарности, – спокойно ответил тот, отряхиваясь и осматривая скафандр.

– Ах, ты ж травяной мешок, – заворчал Грумгор, поднимая прут с земли. Но косморазведка уже навалилась на кентавра, а мне майор махал – мол, уводи своих. Что я и сделал, хотя это было непросто. Ребята рассердились и хотели поквитаться.

С этого дня Суэви начал меняться. Он перестал спорить с Грумгором по бытовым мелочам, иногда извиняясь даже тогда, когда был неправ Грумгор. Я видел, как тяжело ему это давалось, но он держался. Он перестал читать длинные нудные нотации и начал задавать вопросы. Если раньше он весь был где-то в себе и в книжках, то теперь он начал интересоваться другими людьми и их жизнью. У него появились приятели, что ранее казалось принципиально невозможным. Надо сказать, что после такого изменения выглядеть он стал намного умнее. А ещё он начал расти. Морда вытянулась и заострилась, тело стало вытянутым и мускулистым. Если раньше он был похож на вампира из фильмов ужасов, то теперь в его облике появилось нечто стремительное. Он стал немного похож на дракона, на маленького такого дракончика. Вот только таскать его на плече стало тяжело.

Если так пойдет и дальше, то скоро у нас будет серебряный дракон. Или золотой.

Суэви попытался поделиться освоенной мудростью с Фиу. Фиу только фыркнул и заявил, что убеждение в том, что мягкое и податливое сильнее твердого и жесткого, входит в основу их подготовки. У них это убеждение является основой философии рукопашного боя. Им с детства постоянно вбивают эту мысль, так, что во взрослом состоянии им от неё просто дурно.

– У нас даже уважительное обращение одного благородного человека к другому звучит в буквальном переводе как "мягкочеловек", в смысле "ловкий, потому что мягкий и внимательный", – гордо произнес кот в сапогах.

– А что же ты не рассказывал? – обиженно спросил Суэви.

– А ты же не спрашивал, ты только поучал. Никто из вас не просился ко мне в ученики, а я против воли никого не учу.

Я воспользовался случаем и попросил Фиу научить меня рукопашному бою. Фиу согласился.

Как выяснилось позже, Грумгор завязал узелок на память и таки нашел вновь прибывшего "земляка" Суэви. В итоге упорного мордобоя они прониклись друг к другу большим почтением и подружились. Кентавр оказался совсем не похожим на Суэви. Он был разбитным и веселым малым, не дурак подраться и погорланить песни, и никаких заморочек по поводу мудрости. Про случай на грузовой площадке он отзывался со стыдом, говорил, что у их народа твари типа Суэви считаются неразумными и используются в качестве деликатеса. Он просто не сообразил, что деликатесы не ходят в скафандрах, и охотничьи привычки взяли верх. Грумгор даже пытался подружить Суэви с новым другом, но тот ответил, что ему не о чем говорить с копытными варварами. Этот кентавр будет учиться на следующем после нашего курсе, этот курс пока только формируется. Но учиться он, насколько я успел заметить, не любит, предпочитая активные действия. Теперь они с Грумгором на пару ходят и задирают других любителей подраться. Грумгор возвращается весь в синяках, довольный и умиротворенный.