Текст книги "Волд Аскер и симфония дальнего космоса"

Автор книги: Владимир Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 43 страниц)

Владимир Лавров
Волд Аскер и симфония дальнего космоса

Глава 1. Разведвылет

Мы – стремительная сила

Мы сокрушающая мощь

Мы – надёжный щит планеты

Мимо нас просто так не проскользнёшь!

Тут, в дальнем космосе глубоком

О любимой вспоминаю я

Ты, милашка улыбаться можешь небу

Мы вместе с Космофлотом защищаем тебя!

Неофициальный гимн Воздушно – Космических Сил Земной Федерации (Космофлота).

Приблизительный перевод со всеобщего языка.

27.02.3006

Космос холоден, пуст и враждебен, и только мёртвые каменюки рассекают его бескрайние пространства, чтобы обрушить в конце своего пути всю свою ужасную мощь на нашу живую планету. Но ни одной космической комете – бродяге не прорваться к нашей зелёной земле, к нашим голубым океанам, к нашим милым женщинам! Здесь, на дальних подступах к планете, их встретим мы, надежда цивилизации, мощь разума, вооруженная реактивными двигателями, мы, ракетно-ядерный щит планеты, защищающий Жизнь от холода бескрайнего космоса.

Как же скучно гордиться собой более трёх часов подряд! Тот, кто пробовал, знает, что даже три часа гордиться собой невообразимо тяжело, а я гордился собою уже шесть. Я, Волд Аскер, личный номер 500136, лейтенант – пилот 5-го космического флота, командир и весь экипаж космического истребителя N257, приписанного к базе "2S-12", именуемой в народе также "Туса Счастливая", гордился собою уже шесть проклятых часов, и жить на голой гордости мне предстояло ещё восемь суток (если всё пойдет по графику полёта, конечно).

"Стремительная сила!" Как же! По моим ощущениям, мой корабль просто неподвижно висит среди звёзд. На самом деле он, конечно, глотает километры пространства в секунду, но об этом знает только мой навигационный компьютер. С моего пилотского места видны только неподвижные звёзды, бесконечно неподвижные, безмерно холодные и бесконечно далёкие.

Из развлечений у меня только проверки по радио, если это можно считать развлечением. База периодически проверяет, не сошли ли мы с ума от всей этой беспредельности, не становимся ли мы опасны для их дорогостоящих игрушек. Тепла в этих проверках ещё меньше, чем в свете далеких звёзд. Последнего парня, который рискнул протащить на борт игровой компьютер, вышибли из флота с таким треском, что пробовать больше никто не решается.

Обстановка не для слабонервных. Даже Земля видна отсюда всего лишь маленькой блестящей точкой. Тяжело не почувствовать себя навсегда потерянным в бескрайнем космосе. Единственная нить, которая связывает меня с миром живых, красная граница, которая отделяет во мне разумное существо от паникующего зверя, это красная нить моего курса на навигационном мониторе. Я вижу, как там, впереди, через 8 суток, она пересекается с точкой "Б", точкой встречи с танкером. Там меня заправят, помоют (заправят корабль и помоют меня), а затем я, спускаясь на более низкую орбиту, догоню свою станцию. Это ещё целых пять суток сырой гордости. А пока что крестик с координатами моего корабля застыл в самом начале кривой.

Я – истребитель-разведчик. Дальний поиск. Огромная антенна, мощнейший двигатель с атомным реактором, кабина в три тесных кубометра и туалет, совмещённый с кухней и спортивным велотренажером. Совмещённый в том смысле, что крутить педали приходится, сидя на туалете. И есть тоже. Клаустрофобия для тех, кто не боится безбрежных пространств. Героический практикум на любой вкус. Но мы не ломаемся. Мы – лучшие из лучших, пилоты космического флота, надежда планеты, парни со стальными нервами, на завтрак подайте нам гвозди из закаленной стали, поджарить, но не крошить на кусочки.

Защита планеты от блуждающих комет и астероидов требует либо дальнего обнаружения, либо быстрой и мощной реакции при ближнем обнаружении. У нас нет настолько мощных ракет, чтобы разнести в щебень астероид размером хотя бы в километр. Гораздо выгоднее обнаруживать опасные каменюки на подлете и подправлять их траекторию маленькими импульсами в 2 – 3 водородные бомбы. Для камня таких размеров это маленький толчок, но благодаря ему он пролетит в миллиончике – другом километров от планеты. Пятьсот лет назад один такой камень не пролетел мимо, в результате чего две трети населения планеты погибло. Повторения трагедии никто не хочет, и поэтому почти вся промышленность Земли работает сейчас на Космофлот.

И вот для того, чтобы не допустить повторения подобной трагедии, чтобы граждане могли безбоязненно получать свой ГМС (Гарантированный Минимум Счастья), будь он трижды проклят, мы, парни, объевшиеся сырых гвоздей, лучшие из лучших, и торчим за миллионы километров от Земли, вылетая на дальнее патрулирование со ста десяти баз.

Печаль нашего существования на борту корабля заключается в том, что мы, люди, на борту наших кораблей – лишнее, запасное звено, обуза. Наши корабли полностью автоматические. Без нас они развивали бы куда большее ускорение и летали бы дольше. Официально человека добавили на борт для того, чтобы он мог проявить воображение и найти выход в нестандартной ситуации, тогда, когда спасует автомат. На самом деле мы на борту в основном для того, чтобы в случае поломки отремонтировать корабль и не дать дорогущей жестянке бесславно пропасть в пучинах космоса.

Полностью автоматические корабли тоже существуют. Они стоят на базе и никуда не летают. Их берегут для настоящего, "горячего" дела, а скучать на патрулирование вылетаем мы, люди.

Некоторые ребята занимаются в дальних разведвылетах вышиванием. Это разрешено, а вот собирать картины – паззлы и вырезать модели самолетов из пластика запрещено. Маленькие кусочки пластика или картона могут забиться в отсеки с электроникой и нарушить их работу. Теоретически, отсеки с электроникой герметично закрыты, но тут вступает в действие первое правило сложных систем: всякая незакрепленная вещь попадает туда, где может нанести наибольший вред. Наверно, за это я и полюбил в своё время авиацию – за то, что каждая деталь дела должна быть обдумана и предусмотрена заранее, а выживание зависит только от человека.

Вышивать я не люблю, остаётся только мечтать. Раньше я любил мечтать. Я мечтал о полётах на самолетах, о том, как перехватываю комету и спасаю мир, о восхитительных девах, о свободных полётах в небе и о домике на берегу реки.

Больше я не могу об этом мечтать. Перехватить сколько-нибудь большой метеорит мне, по теории вероятности, не светит. Слишком мала вероятность такого события. Дев нам привозят оптом, и после многих неудачных встреч мое мнение о них находится где-то между кошками и мартышками. Не поймите меня превратно, и кошки, и мартышки – премилые существа, но они не больше, чем милые животные. Самолёт даже мне, офицеру, не приобрести. Слишком мало ресурсов у разрушенной планеты, слишком это дорого. Да я и сам уже не горю таким желанием. Слишком долго я управлял сложной скоростной техникой, норовящей разорвать меня на кусочки при первом неосторожном движении. А вместо домика на берегу реки доживать жизнь мне придётся, скорее всего, в клетушке какого-нибудь полуразрушенного бетонного дома, в одном из тех, где голоса соседей слышны за три квартиры.

В мои 25 лет мне не о чем мечтать, и жизнь видится лишь бесконечным повторением скучных обязанностей. Придётся придумывать способ скрыть такое настроение от врачей при следующем предполётном осмотре.

В борьбе со скукой у меня есть собственное изобретение. В корабле все системы как минимум дублированы. Есть и второй навигационный компьютер. В его программное обеспечение входит модуль, позволяющий дописывать маленькие программки. Если дополнить стандартную программу расчета перехвата астероидов изобретенным мною модулем, а потом запустить её в пошаговом режиме с маленьким временным шагом, то получится неплохая игра – симулятор космических боев. Есть у меня ещё пара программок, которые я помню наизусть и которые здорово помогают скрасить одиночество. У них только один недостаток – их приходится стирать перед прибытием на базу и набирать по новой в начале каждого полёта.

Но пока я не хочу играть, и остается только гордиться собой и напевать песенку:

– Мы-ы… стремительная сила…

Глава 2. «Туса Счастливая»

11.03.3006

Тороидальный зал бара станции встретил меня рёвом доброй дюжины здоровых глоток:

– Ха! Смотрите, что намыло приливом!

– Никак двести пятьдесят седьмой вернулся?

– Привез нам кусок астероида, охотник?

– Замолчите, животные, – вступается за меня Алекс, мой давний знакомый, ещё по Академии, – не видите, человека растрясло при посадке на воздушных ямах, надо налить.

Речь Алекса тонет в довольном ржании. Моя рота, мои товарищи. Я люблю их, хотя по сути своей они наполовину воплощенный хаос. Воздушных ям в космосе, понятное дело, нет. Но по традиции пилотов учат сначала на самолётах, и большей доле шуточек мы обязаны авиационной традиции. За грубыми шутками скрывается облегчение от того, что я вернулся.

За последние два года несколько пилотов не вернулось. Один запаниковал, неправильно ввёл курс, сжег лишнее топливо на маневрах и прошел мимо базы. Потом пять месяцев слал прощальные письма. Стоимость спасательной экспедиции "превысила разумные значения". О двух других просто ничего не известно. Опасность слишком далеко отклониться от базы и просвистеть мимо неё с космической скоростью постоянно висит над нами. Слишком большие скорости, слишком большие расстояния. Тех, кто пройдет мимо, иногда нет даже смысла спасать, стоимость спасательной экспедиции тысячекратно превышает суммарную стоимость человека и корабля. На этот счёт даже существует бюрократический штамп: "стоимость спасательной экспедиции превышает разумные значения". Правда, корабли иногда возвращаются, через несколько лет, с мумией внутри. Их переделывают в автоматы. Никто из лётчиков в корабль – убийцу не сядет. По этой же причине мы и летаем в одиночку, хотя это очень страшно. Если начнутся проблемы, одному легче продержаться с ограниченными бортовыми запасами.

Я прохожу по кольцу, оказываясь почти вверх ногами по отношению к тому месту, где вошел. Гравитация на станции поддерживается очень просто, она вращается вокруг своей оси. Нас прижимает к полу центробежная сила. Из космоса база выглядит как восемь цилиндров, соединенных между собой кольцами и радиальными спицами. Там, на оси, находятся причальные стойки и ангары с кораблями. Там невесомость. Тут, в кольце и в цилиндрах, почти земная сила тяжести. Расплачиваться за это приходится легким головокружением при взгляде на звёзды за иллюминаторами. Космос за окнами вращается довольно быстро. Бар какой-то умник сконструировал как тор с иллюминаторами, он находится в одном из колец. Как будто у ребят, которые приняли по стаканчику, и так всё в глазах не плывет. В жилых каютах, которые находятся в цилиндрах, иллюминаторов нет. Там на переборках висят мониторы, транслирующие вид на космос с неподвижной камеры на оси станции.

– Ну вот, опять напились так, что весь космос кружится, – говорю я и показываю на окна. Шутка старая, как сама станция, но воспринимается с неизменным восторгом. Мне освобождают место рядом с Алексом. Я плюхаюсь на стул, блаженно чувствуя, как понемногу отступает напряженность.

В этот раз я чуть не запаниковал. К исходу пятых суток обратного полета мне упорно казалось, что я неправильно ввёл курс и пролечу мимо станции. Я несколько раз перепроверил расчеты, и, как всегда в таких случаях, оказалось, что первые перерасчеты показали ошибку, а последующие совпали. Я читал, что похожий эффект наблюдался ещё у первых летчиков, попавших в слепой полет. Начинает казаться, что самолет кренится, и только полное доверие к приборам может спасти в этой ситуации. Я доверился приборам и расчётам, но чего мне это стоило… Когда станция вдруг вынырнула из ниоткуда, это было похоже на чудо. Погрузившись в свои размышления, я чуть не прослушал то, что говорит мне Алекс. Алекс, громко хихикая, показывает на экран телевизора:

– Ещё один из дипломатов ухитрился погибнуть при переговорах с инопланетниками. Не хочешь пойти в космические дипломаты?

– Что на этот раз? Подавился их устрицей? – Гибель земных дипломатов при переговорах из трагедий, каковыми они были первое время, превратились в печальный анекдот. До тех пор, пока делом занимались профи из косморазведки, всё шло неплохо. Но заключать договора земное правительство посылало почему-то земных дипломатов, не доверяя такого дела военным, к которым относилась и косморазведка. Попавшие в чужую обстановку дипломаты ухитрялись погибать от самых неожиданных причин.

– Нет, проще. Пожал руку их представителю. Оказалось, что они для нас ядовиты.

– А что косморазведчики? Не успели предупредить?

– А они и не интересовались. Они с ними только в скафандрах контачили. Ты вовремя вернулся. Завтра нам пришлют новую порцию дам ГМС. Батяня уже две лекции прочитал на общих построениях о последствиях превышения ГМС, – вываливает Алекс главную новость и смотрит на мою реакцию. Я его разочаровываю, не смеюсь и не прыгаю от восторга.

По телевизору начинаются новости, и я утыкаюсь в экран. Первым сюжетом и вправду показывают гибель дипломата. Дипломат – землянин после подписания всех договоренностей неожиданно принялся трясти руку инопланетнику, похожему на ящера, а затем упал на руки пытавшемуся помешать этой акции здоровенному офицеру в скафандре косморазведки. Ящер, совсем голый, украшенный только какой-то соломой с цветами, печально, как казалось, смотрел на это событие. Похоже, его только вытащили из болота, где он и его раса жили и не подозревали не то что о космических, но и о кораблях вообще.

Симпатичная девушка – диктор после показа сюжета зачирикала о том, что земное правительство в связи с "участившимися случаями гибели гражданского персонала", который двигается по Вселенной вслед за косморазведкой, а также для "предотвращения других негативных последствий от встреч различных цивилизаций" совместно с правительствами других планет решило организовать космическую полицию. База космопола будет организована на дальней безжизненной планете, которая, однако, имеет атмосферу… Далее пошли кадры планеты и рассказ о том, как чудно будет курсантам осваивать знания друг о друге на этой базе.

– Не хотел бы я попасть в космопол, – прокомментировал Алекс, – если тебя не слопают, то сдохнешь от ихнего яда.

Телепорт изобрели уже давным-давно, но его применение было ограничено необходимостью создавать огромные вакуумные камеры и тратить огромные количества энергии. Кроме того, вакуум в камере должен быть почти абсолютным. Попытка послать любое тело в место, где была хоть какая-то материя, приводила к аннигиляции попавших друг на друга атомных ядер. Очень долго у разрушенной метеоритом земной цивилизации не было ресурсов для экспериментов в этой области. Они появились совсем недавно, и тогда были созданы автоматические корабли – прыгуны. У этих кораблей память и программы управления распределены и находятся в каждом элементе конструкции. Такой корабль, кроме двигателей, несет на борту множество ремонтных роботов и вакуумную камеру ноль – транспортировки. Достаточно телепортировать такой корабль в соседнюю звездную систему, и вы получаете канал для почти мгновенного перемещения.

Четыре из пяти таких кораблей гибли, не в силах восстановиться от повреждений, причиненных "грязным" вакуумом места назначения. Но кому жалко автоматы? На уцелевшие корабли через телепорт проникали люди, доставлялись топливо и материалы, по частям передавались детали для жилой базы и исследовательского корабля косморазведки. Так ещё одна звёздная система оказывалась готова для освоения землянами.

За очень короткий срок человечество исследовало огромное количество звёздных систем. Оказалось, что космос густо заселен. Самая разнообразная и неожиданная разумная жизнь встречалась в каждой десятой системе. И, по непонятным причинам, находилась на уровне развития ниже, чем земная. На некоторых планетах полудикие племена хранили смутные воспоминания о великих "войнах с небом", бушевавших в прошлом. Некоторые цивилизации помнили, как когда-то "поднимались на небеса". Было обнаружено несколько планет, где жили представители разумной жизни из соседних систем, которые не помнили, как они туда попали.

Вместе со списком открытых планет стал расти и список потерь. Кого-то убили на обитаемых планетах, кто-то погиб от агрессивных бактерий новых миров. Многие просто исчезли без следа. Профессия косморазведчика стала настолько опасной, что возникла проблема с набором кадров. Романтика дальнего космоса не могла пересилить того факта, что домой возвращался только один из десяти.

Тому, кто попадет на базу космопола, придется быть очень, очень осторожным.

От дальнего космоса мои мысли перешли к запланированному на завтра прибытию очередной группы девчонок ГМС. Согласно конституции Земного Содружества, каждый человек имеет право на Гарантированный Минимум Счастья (ГМС). Понятие ГМС возникло после катастрофы с метеоритом, когда у разрушенной цивилизации не было лишних сил, которые можно было бы тратить на проблемы социального неравенства или добывания роскоши. Тогда сохранение технологий, да и само выживание человечества были под большим вопросом. Вот тогда-то и было создано Земное Содружество – сообщество государств, согласившихся на единое управление и минимальный уровень потребления ради мобилизации всех сил для целей выживания. Тогда было введено понятие ГМС – набор предметов и услуг, обеспечивающий минимально допустимое счастье. Он разный для разных стран и разных климатических поясов: на севере, например, дают побольше дров, а на экваторе – вентиляторы. Но в среднем он вне зависимости от социального положения примерно одинаков: одному человеку полагается жилье в восемь квадратных метров, стандартный набор еды, набор одежды, спиртное или легкие наркотики раз в неделю, кино два раза в неделю, для жителей города личный транспортер. Жители деревни имеют право воспользоваться транспортером только два раза в неделю. Для мужчины в ГМС входит также право на женщину шесть раз в месяц и право на содержание домашнего животного не более 12 лет суммарно за всю жизнь. Ещё ГМС гарантирует 300 кг дров на похороны кремацией и 3 венка.

Женщины имеют право заниматься сексом сколько угодно, но они им почему-то не пользуются. По этой причине земное правительство, для того, чтобы обеспечить мужчинам приятную жизнь, находит любительниц этого дела, которых учат в специальных школах. Набор ГМС для этих профи втрое больше обычного. Ради увеличенного количества вещей и украшений в ГМС – девчонки подаются даже те, кто это дело не очень любит. Строго говоря, все женщины у нас могут считаться ГМС – дамами, поскольку они получают все остальные блага только после того, как предъявят раз в месяц два полученных от мужчин талона ГМС на женщину. Но большинство женщин почему-то предпочитает выменивать их у профессионалок, и это, наверное, к лучшему. Те из наших ребят, кто общался с непрофессионалками, говорят, что дело того не стоит, очень скучно, а некоторые вообще плачут. Никакого удовольствия, а профи и танцуют, и поют. Я с простыми женщинами не общался, нас сразу после выпуска из училища запёрли сюда, на базу, а на базу и в училище попадают только профи.

Со времён Катастрофы социальная жизнь земной цивилизации состоит из борьбы с теми, кто пытается разными путями получить больше, чем ГМС, и восхваления тех, кто им довольствуется и честно делает своё дело. Пропаганда восхваляет наше общество как самое беспроблемное и справедливое за всю историю Земли. Официальная пропаганда восхваляет нынешние порядки как самые здоровые, лишенные всех нездоровых собственнических начал. В качестве доказательств приводят успехи в освоении космоса и политическую стабильность в течении многих сотен лет. Быть может, это и так, но я не смог вынести вида того, во что превратились мои друзья детства. Лишенные проблем с жильем, с поиском сексуального партнера, с заботой о детях, они равнодушно отрабатывают на заводах свои шесть часов в день, собирают спиртное за весь месяц и напиваются компанией до потери сознания. Воспоминаниями об этом дне они живут следующий месяц.

Детей воспитывает государство в специальных элеваторах. Мне повезло, у меня была мама. Она специально устроилась работать в элеватор воспитателем. Она со мной играла и рассказывала сказки. Остальные забывают о своих детях, выходя за порог элеватора. Максимум, на что распространяется их фантазия, это на открытие нового способа гнать спиртное из карамелек, пластика или опилок. Вокруг этой темы вертятся все их разговоры лет, наверно, с четырнадцати. Возможно, именно поэтому я приложил так много усилий, чтобы уйти в космос от всего этого ничтожащего ничто. Тут я, по крайней мере, занимаюсь сколько-нибудь полезным делом, защищаю свою планету.

Доставка грузов с Земли, что телепортом, что ракетами, стоит дикого количества энергии. Поэтому материалы, воздух и воду мы получаем с Луны. Людей на базу, как правило, присылают телепортом. Люди, в отличие от микроэлектроники и точной механики, сами могут залечить внутренние повреждения, которые неизбежно возникают от микровзрывов при нуль – транспортировке. Даже в самом чистом вакууме, который только способны создать люди, остаются молекулы газов или материала камеры.

Так как доставка людей стоит очень дорого, наш ГМС снижен по части женщин до одной за три месяца, но зато увеличен по части спиртного до невообразимых величин. Завтра подходит очередь моей роты на женщин.

Почему-то каждый прилет этих восторженных девчонок навевает на меня непроходимую тоску. Меня всё больше охватывает ощущение, что меня откармливают, как свинку на убой, вне зависимости от желания последней. Мои товарищи меня не понимают.