Текст книги "Кто сказал: "Война"? (СИ)"
Автор книги: Владимир Ларионов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Потом он поднялся и на прощание добавил:
– Ты не о том печешься. Позаботься лучше, чтобы мальчишка Вейз, великолепный боец арены, не стал воином. Он для тебя важен, так?
– А тебе-то что за дело?
– Обычное. У меня тоже есть сын, которому, если что, захочется воевать.
Когда вещатель ушел, Айсинар еще посидел на ступенях, пытаясь все же решить, что ему делать. Но решение не приходило. Тогда он подумал, что для начала стоит забрать у мастера Лерта кинжал-мечелом.
Кинжал был великолепен: сталь, позолота, голубой шелк… он походил на того, для кого был сделан – на Гайяри Вейза. Так же сильно, как сам Гайяри – на знамя Орбина. Дарить его теперь, после разговора с вещателем, было неуместно. Только последний глупец мог бы поверить, что благосклонность молодого Вейза ничего не стоит. С другой стороны, подарок – это ведь еще не требование благосклонности? Напротив, это лишь его, Айсинара, внимание. До конца игр Гайяри осталось шесть поединков, хорошее оружие пригодилось бы. И… о, Творящие! Конечно, он не невольник арены и не какой-нибудь босяк – сам может заказать кинжал, но ведь так хочется позаботиться. Хочется, чтобы он запомнил.
Легкий порыв ветра приподнял полог паланкина. Айсинар невольно повернулся и выглянул на улицу. На удачу или нет, но первый, кого он там увидел, был именно Гайяри Вейз.
– Стой, – скомандовал Айсинар носильщикам раньше, чем сам решил, что будет делать.
Гайяри сидел на краю чаши малого фонтана, подставив под струю раскрытую ладонь и улыбался. Не так, как на арене, совсем не так: тихо, задумчиво, даже немного печально.
Другой семинарист подошел к нему сзади, слегка ударил по плечу.
– Ты идешь?
– На урок оружного боя? – он ухмыльнулся. – Чего я там не видел?
– Ну, как знаешь…
Вскоре молодежь разошлась на занятия, Гайяри остался один. Он ничего не делал – просто сидел и играл с водой. Мальчишка…
Айсинар так устал от политических интриг и ответственности за все на свете, что даже не подумал: его демон арены всего лишь семнадцатилетний мальчишка-семинарист, почти ребенок. Вот он, чистый, светлый, весь как на ладони – в каких хитростях, в каких заговорах его можно заподозрить?
В бездну! Как вообще может править страной, тот, кого способен смутить семнадцатилетний сопляк? Он хочет покорить этого мальчишку, и если мальчишка так дерзок, что сам лезет на рожон, то так тому и быть. Айсинар откинул полог и, не дожидаясь, пока паланкин опустят, спрыгнул на мостовую.
– Гайяри!
Юноша отвлекся от фонтана и своих мыслей, посмотрел по сторонам и, узнав его, поднялся навстречу.
– Славнейший? Доброго дня.
– Прошу тебя, подойди.
И, когда юноша подошел, он показал кинжал.
– В прошлый раз ты сказал, что тебе нужен новый мечелом, а Ферен Лерт по случаю мой старинный друг. Вот я и решил заказать для тебя эту вещицу. Посмотри, подойдет?
– Это мне?!
Гайяри восхищенно уставился на кинжал, потом схватил его в руки и чуть не запрыгал от радости. Он вертел обновку так и этак, перебрасывал из ладони в ладонь, потом начал носиться по площади, изображая блоки и выпады. А Айсинар смотрел и видел перед собой ребенка, получившего долгожданную игрушку, этот ребенок был мил и нежен, но совсем не походил на забрызганного кровью демона, взмокшего от пота, припорошенного песком арены, в глазах которого бесновалось всетворящее пламя. Ребенка он не хотел. Это сразу успокоило.
Наконец юный Вейз наигрался и снова вернулся к Айсинару. Совершенно серьезный – ни следа веселья или детской восторженности. Как же быстро он умел меняться!
– Благодарю тебя, славнейший избранник Форума, – сказал и низко поклонился. – Очень дорогой подарок, за такой отдариваться нужно. Чего бы тебе хотелось?
Хотелось? Смотря кто об этом спрашивает: мальчик-семинарист или боец, не знающий страха победитель.
– Мне нравится, как ты сражаешься. Не лишай меня этой радости.
– Как сражаюсь на арене? – прямой взгляд стал острее дареного кинжала, в нем был вызов, тот самый, брошенный после боя и оставшийся без ответа. – Или, быть может, тебе понравится самому со мной сразиться?
В первый миг Айсинар растерялся, потом начал прикидывать, как давно не брал в руки меч и насколько успел заплыть жиром, сидя на форумской скамье. Выстоит ли его сила и опыт против юной дерзости и постоянных тренировок Гайяри?.. И только тут понял, насколько это нелепо. Мальчишке стоило отдать должное – он умел обескуражить.
– Может быть когда-нибудь, сейчас мне пора, пожалуй, – усмехнулся он.
– Тогда, может быть, ты возьмешь меня?
Неуместная, двусмысленная фраза, но она все и сразу расставила по местам: нет никакой игры. Вызов брошен, и ответ – за ним. Ну что ж, он ответит. Прямо сейчас.
– Возьму, – и указал на откинутый полог паланкина.
*6*
Ночью разразилась гроза. Тяжелые капли дождя, разбитые ими листья и лепестки цветов, мелкие веточки летели прямо в распахнутый проем окна, на постель не попадали, но она все равно казалась влажной. В комнате пахло мокрой землей, деревом и измятой зеленью.
Гайяри не спалось: прошлый вечер никак не шел из головы. Казалось бы, о чем тут думать? Еще один тонкий ценитель, избалованный вседозволенностью, соблазнился его красотой, силой и ликующей улыбкой – вот уж невидаль! Среди славных орбинцев таких девять на десяток. Гайяри сам был таким: знал, что желанен, ни в чем себе не отказывал. Потому и к просьбе отца отнесся легко, как к очередной шалости. Но… видно, Высокий Форум не выбирает заурядностей. Затевая игру с избранником, чего он ожидал? Смешной покровительственной нежности или сопливого благоговения?.. Ни того, ни другого не было: славнейший Айсинар Лен честно принял вызов, а потом – силу и гордость победителя… да! Кроткие ласки тут были бы явно не к месту. Клинок, покорный воле бойца, знамя, реющее над головой – вот что ему нужно, как оказалось.
Что ж, он будет клинком и знаменем, будет побеждать и дарить победы славнейшему Айсинару. А уж славнейший Айсинар пусть сбережет для него и север Поднебесья, и Пряный путь. Такая связь Гайяри нравилась. А еще больше нравилось сразиться с тем, кто сильнее, покориться, но при этом – не проиграть. Шалость вышла куда серьезнее, чем поначалу думалось, и теперь грозила перерасти во что-то глубокое и настоящее...
Такие мысли не успокаивали, только распаляли и без того растревоженный дар первородного вершителя. Кровь бурлила, билась гулкими ударами в сердце, в жилах, то чуть стихая, то ускоряясь вновь. И не давала заснуть. Извертевшись так, что вся постель собралась комом в ногах, Гайяри наконец решил, что бороться с бессонницей бесполезно. Встал, прихватил меч с кинжалом и, чтобы не будить домашних, вылез в окно. Сад встретил дождем и не по-весеннему холодным ветром, но для доброй разминки так даже лучше и пламя в крови остудит надежнее. А поляна среди старых грушевых деревьев – самое подходящее место: есть, где развернуться, и из дома не видно. Гайяри принял стойку, сосредоточился и начал урок.
Вы-ыдох… медленно, до боли в груди, до конца…
Вдох – и снова, до-олгий выдо-о-ох… Зеленый мрак сада, темная синь весенней ночи и хрустальная чистота дождя; вы-ы-до-о-о-х… Отражением старой груши виснет в небе молния. Ветер вязнет в густой сети капель, умирают звуки.
Вдох!
И тело взрывается движением. Свист – вскипают рассеченные клинками капли. Плеск – и сыплются под ноги, сминая траву. Свист-плеск, свист-плеск сливаются в одном взмахе, в едином миге. Гайяри нигде и везде сразу. Удар – ветви груш вздрагивают, роняя листву. Удар – дрожью отзывается земля. Воздух искрит магией. Удар – искры разлетаются, исчезают. Мир вокруг оживает. Сила по клинкам, по рукам и ногам стекает вниз и рассеивается...
После трижды повторенного урока с оружием, пламя в крови наконец угасло, оставив после себя телесную слабость и умиротворяющее опустошение. Дождь тоже прекратился. Небо на востоке уже засветлело первыми лучами, но если наскоро утереться и вернуться в постель, то можно еще успеть подремать немного, пока не проснулось все семейство. Гайяри так бы и сделал, но мешала одна назойливая мысль: так неправильно – столько сил отдано впустую! И это в который уже раз.
Если в самом деле начнется война, если придется сражаться в настоящей битве, то вооруженный магией Гайяри был бы куда сильнее и полезнее Орбину, чем с двумя никчемными железками. Эта идея крутилась в голове с того самого дня, когда отец впервые заговорил о войне и о том, что он побеждает магией. Обойти закон, отыскать способ подчинить свой дар, не связываясь с Серым замком – это было так соблазнительно. Ведь такой способ наверняка был, и несложный, доступный каждому: до потрясения, если верить хроникам, даже дети практиковали магию и успешно справлялись с даром. Значит, дело только в том, что теперь этого никто не умеет, забыли… Вот бы научиться, вот бы узнать как!
А может… он уже знает, где искать? Например, в древних родовых реликвиях, таких, как припрятанный отцом дневник Диатрена-Объединителя?
Первый раз Гайяри увидел этот дневник лет в десять. У отца в кабинете хранился редкой красоты ларец: из красного с черными прожилками дерева, он казался твердым и тяжелым, как каменный. Поэтому вдвойне удивляло мастерство резчика: причудливая вязь резьбы, сплошь покрывала крышку и боковины. Цветы и листья, порхающие птицы, звери, застывшие в прыжке – и все эти картины были выписаны не просто штрихами, линиями и бороздками, а витиеватыми буквами фарисанской азбуки. В ту пору Гайяри и Салема только-только выучились разбирать письмо южан, и им стало любопытно в подробностях разглядеть загадочную шкатулку. Вдруг удастся прочесть, что же такое написано на зверях и птицах? Но стоило спросить – и отец тут же строго-настрого приказал забыть о ларце. А мастер Ияд, единственный из домашних, кто знал фариси не хуже учителя близнецов, при упоминании о картинках прошептал только: «Колдовство! Нельзя», – и, отгоняя зло, тут же припечатал их лбы скрещенными пальцами. Понятно, что все эти тайны лишь разожгли интерес, и как-то днем, когда отца не было, брат с сестрой прокрались в кабинет, чтобы вдоволь налюбоваться запретной шкатулкой. Письмена так и не прочли: уж очень мудрено переплетались буквы, а слова, которые с трудом удалось сложить, оказались незнакомыми и непонятными.
Между тем, в другом ребята преуспели. Шкатулка была заперта, но замок оказался простенький: употребив вместо ключа стило и швейную иглу, близнецы довольно легко с ним справились. Внутри нашли книгу, и книга эта оказалась гораздо удивительнее и интереснее ларца: маленькая, легкая, в мягкой бархатистой наощупь обложке и с листочками такими тонкими, полупрозрачными, что их было страшно переворачивать – вдруг порвутся или сломаются? Но обложка держалась крепко, листы не рвались, даже не мялись. И вообще, несмотря на потрепанный, местами чумазый вид, эта книга оказалась гораздо прочнее тех, что хранились в библиотеке. А главное: ее можно было читать! «Рабочий дневник. Владелец – Диа Вейз» – гласила полустертая надпись на обложке. Буквы вполне орбинские, да и предложения составлены явно по правилам. Гайи и Сали тут же улеглись на ковер и принялись перелистывать страницы, вглядываясь в письмена и картинки.
Какие-то части архивов, оставшиеся от родоначальников, сохранились во многих старших семьях. Они передавались от патриарха к патриарху как ценнейшие реликвии и почитались не меньше, а порой даже больше, чем созданные магами машины, строения или рецепты зелий и составов. Но Гайяри в ту пору ни о чем таком понятия не имел, и эта находка казалась ему величайшим открытием.
Впрочем, прочитать хоть что-нибудь внятное им тогда не удалось. Множество необычных слов, непонятных схем и графиков только запутали, а времени разбираться почти не оказалось. Вскоре вернулся отец и застал их прямо на месте преступления. Увидев вскрытый ларец и детей, сосредоточенно уткнувшихся в книгу, он рассвирепел не на шутку. По правде сказать, Гайяри вообще не видел славнейшего Геленна в такой ярости ни до этого, ни после. Он вздернул близнецов за шиворот и как нашкодивших котят вышвырнул из кабинета, и это было только начало! Единственная и любимая дочка отделалась лишь парой пощечин, больше звонких и обидных, чем болезненных, а Гайяри, как старшего и мужчину, выпороли вожжами так, что следующие пару дней он даже не помнил.
Вскоре ларец красного дерева оказался у матери под баночками с благовониями и краской для лица, а дневник исчез бесследно. Хотя… Гайяри и по сей день был твердо уверен, что ценная реликвия по-прежнему где-то в отцовском кабинете, осталось только отыскать.
И сделать это надо быстро, пока домашние не проснулись.
Изо всех сил стараясь не шуметь, Гайяри прокрался в кабинет, принялся за дело – и тут ему повезло. Он готовился к долгим тщательным исследованиям обстановки, стен и пола кабинета и даже успел обшарить со всех сторон стол и кресло, когда заметил, что один из резных камней обрамления, украшающего оконный проем, окружен чуть более густой тенью. Присмотрелся, ощупал пальцами – так и есть: камень не закреплен, можно поддеть и вытащить. За камнем в самом деле открылась ниша, а в ней – целая пачка всяческих документов. Только вот были это письма, договоры, долговые расписки и прочие бумаги Творящие знают, зачем нужные. Наверное, для отца они были важны, раз спрятал, но для Гайяри – просто чепуха, на которую не стоило и время тратить. Он уже хотел вернуть все на место и закрыть тайник, когда нашарил рукой углубление в кладке, а в нем – сверток. Раскрутив два слоя – промасленную кожу и плотную шерстяную ткань – он увидел ту самую книгу: «Рабочий дневник. Владелец – Диа Вейз» – по-прежнему гласила надпись на обложке.
Да! Нашел! Теперь-то уж его никто врасплох не застанет – он просмотрит все записи и лично убедится, есть или нет там что-нибудь полезное. А уже потом, когда сам решит, вернет реликвию на место. Скрутив и засунув в тайник документы вместе с оберткой дневника, он вернул на место камень и поспешил в свою комнату.
Место между окном и кроватью было выбрано отлично: от входа сразу не видно. Если кто войдет, можно успеть спрятать крамольную книгу в постель, а самому сделать вид, что потерял какую-нибудь мелочь и теперь разыскивает. Гайяри растянулся на полу и, едва не дрожа от нетерпения, раскрыл дневник. Но стоило начать читать, и все заботы об осторожности, как и прочие посторонние мысли, тут же вылетели из головы. В дневнике говорилось о переходе одного вещества в другое с поглощением или выделением энергии, о произвольном преобразовании энергий, о создании вещества из энергии и наоборот, о перемещениях в пространстве и даже во времени!.. Все тайны мироздания разом в книжке с две ладони величиной. Только чтобы понять все написанное Гайи явно не хватало ни знаний, ни представления, где и как эти знания взять. Нужно, просто необходимо было найти что-то попроще, с чего мог бы начать самый непросвещенный ребенок, ведь именно таким он себя и чувствовал. Но тщетно. Записи великого Диатрена Объединителя были слишком сложны для потомка из мира, погрязшего в страхе и предрассудках.
Целиком поглощенный тайным искусством магов, Гайяри уже в третий раз перелистывал страницы в поисках хотя бы одной знакомой схемы или описания, которое он смог бы понять от начала до конца, когда услышал прямо над головой:
– А-а! Ты все-таки нашел его! Дай посмотреть!
И чуть не подскочил от неожиданности.
К счастью это была лишь Салема, любимая сестренка, которая не выдаст. С облегчением переведя дух, Гайяри подвинулся и уступил ей место рядом.
– Нашел. Но толку-то? Все равно ничего не понимаю. Так, отголоски смысла… слишком уж он умный был, Диатрен этот.
– Угу… – мыкнула в ответ Сали, то ли соглашаясь, то ли даже не расслышав, что он сказал: она тоже с интересом уткнулась в записи. Но, дважды прочитав несколько страниц, добавила: – Вообще не знаю, как ты собирался что-то тут понять? Я если понимаю, о чем речь, и то хорошо.
Сестра была права: разобраться в записях самостоятельно было им не под силу, даже мечтать об этом не стоило. Гайяри попробовал отшутиться:
– Вот так и пожалеешь, что ты из шестого рода, а не из какого-нибудь девяносто третьего. Там, наверное, все было бы попроще и подоступнее.
А сестренка вдруг встрепенулась, словно о чем-то вспомнила.
– Не девяносто третий, просто третий тебя устроит? – и улыбнулась, так хитро и многозначительно, будто знала что-то такое, перед чем ему ни за что не устоять. – Не знаю, проще или нет, но кое-что интересное узнать можно.
– Третий? Мор? – Гайяри в самом деле удивился. – Почему именно Мор? С чего ты взяла, что они что-то знают?
Если кого-то и можно было заподозрить в тайных практиках, то только не третье семейство – Моры, как никто другой в Орбине слыли приверженцами Закона и кодекса республики. Славный Ниараи Мор за безупречную репутацию и твердость в убеждениях даже был избран одним из Высоких судей. Ради этого поста он передал место в форуме, а значит звание главы рода и право наследования власти, своему аж троюродному брату, который и в столице-то никогда не жил. Это, в общем-то, никак не повлияло на положение самого судьи Ниараи – разве что больше стали уважать. Гайяри этот случай хорошо запомнил, потому что сам не горел желанием сидеть в форуме и морочить голову государственными делами. Судить сограждан, впрочем, он тоже не мечтал… А еще – потому что Ниараи Мор был их ближайшим соседом, а его младшая дочка Лолия – лучшей подружкой Салемы с ранних лет. Вейзы и Моры Творящие знают с каких пор жили рядом: между садами, окружающими особняки, даже ограды не было, будто все давно забыли, где на самом деле пролегает граница. Поэтому дети бегали друг к другу в гости запросто и, понятное дело, сдружились.
– Спроси у Лолии.
Еще одна новость. Понятно, что ему бы и в голову не пришло спрашивать про магию у Лоли. Не зря же Салема чуть не прыгала от радости, что удалось так удивить…
Гайяри и Лолия уже давно почти не разговаривали, разве что обменивались приветствиями при встрече. И каждый раз она смущалась, хихикала невпопад и вела себя довольно глупо, так что он был даже рад, когда Салема подхватывала подружку под руку и утаскивала секретничать. Ну и что? К девичьему вниманию Гайяри давно привык, потому продолжал считать Лоли Мор кем-то вроде еще одной сестренки, маленькой и наивной, которую знаешь так хорошо, что и смотреть на нее лишний раз необязательно. И тут вдруг такая неожиданность!
– Отлично, давай спросим у Лоли. Прямо сейчас, пойдем!
– Нет уж, к Лолии – без меня, – отрезала Салема. – Третий лишний. К тому же я – девушка воспитанная, мне на ваши магические штучки и смотреть-то стыдно, – встала и, многозначительно стрельнув глазами напоследок, ушла.
Гайяри вслед только усмехнулся. Хитрости сестренки давно известны: думает, что сосватала подружку – вот и радуется. Что ж, он не дурак, догадался, что соседушка давно на него глаз положила, обижать только не хотел. Но если она что-то знает и может рассказать, то он, разумеется, сам обратит внимание, будет заигрывать, и, если понадобится, воспользуется ее глупой влюбленностью.
Сказано – сделано. Припрятав дневник, Гайяри тут же отправился к дому Моров. В кухне только начинали разогревать печи, чтобы готовить завтрак: соседи могли еще не проснуться, но так было бы даже лучше – со старшими Морами встречаться не придется. А уж Лолию-то он как-нибудь сумеет вызвать в сад, даже если придется поднять с постели.
Обойдя стороной главный вход, Гайяри остановился под окном девичьей спальни. Второй этаж особняка – довольно высоко, хотя влезть он бы все равно смог – ничего сложного. Тем более что рама из проема, как и в других комнатах, выставлена, и даже тонкая кисея занавеси сбилась в сторону. Но вторгаться вот так, рано утром без приглашения, все-таки не стоило: слишком оскорбительно. Лолия-то, может быть, не обиделась бы, даже обрадовалась, но вот ее родители! Заявят, что после такой наглости приличный человек на девице жениться должен. Обзаводиться семьей в ближайшее время Гайяри не хотел, поэтому просто насобирал пригоршню мелких камешков и прошлогодних шишек и принялся кидать в окно. Должна же она заметить рано или поздно?
Пришлось перекидать почти два десятка, пока – наконец-то – в окне появилась Лолия, сонная и сердитая:
– Кому с утра пораньше бока намять? Сейчас садовников позову – сделают! – крикнула она, и даже растрепанные кудряшки встопорщились воинственно. Но увидев Гайяри, тут же сменила гнев на милость, пригладила волосы, улыбнулась: – Гайи! Это ты?.. Доброе утро.
– Доброе-доброе, – кивнул в ответ он. – Лоли, спустись, а? Дело есть.
– Какое?.. – спросила, но тут же передумала, – сейчас спущусь, подожди на скамейке, хорошо?
Скамеек и беседок в саду было множество, но Лолия, конечно, говорила о той, что недалеко от тропинки между двумя особняками, спрятанная за высокой живой изгородью из самшита. В детстве они часто там играли; да и теперь, если Лолия и Салема хотели поболтать без лишних глаз, шли именно туда: и привычно, и с дорожки не видно – кто не знает, сразу не найдет.
Ждать пришлось недолго: Лоли явилась почти следом за ним, румяная, с сияющими глазами. От дыхания грудь поднималась высоко и часто – всю дорогу бежала, не иначе. Между тем, волосы были причесаны и заплетены в косу, перевитую лентами, а светлый хитон лежал столь аккуратными складками, что Гайяри невольно восхитился: когда только успела?
А Лоли сразу выпалила:
– Вот она я, чего хотел? – и зарделась еще ярче.
Ну что же, за дело – так за дело.
– Салема сказала, что ты знаешь, с какой стороны можно подступиться к магическим практикам. Расскажи?
– Болтушка твоя Салема! – тут же последовал ответ. – Взяла бы, да сама рассказала, раз язык без костей.
Нахмурилась, рассердилась – вот-вот убежит. Что же, вполне ожидаемо. Практиковать магию – не бутыль вина из погреба стянуть, за такое простым выговором не отделаешься. Гайяри на месте Лолии сам бы десять раз подумал, стоит ли признаваться, поэтому сейчас решил довериться первым. Взял за руки, усадил и рассказал про дневник Диатрена.
– … мы с Сали как ни старались, ничего не поняли, тут она и проговорилась, что ты можешь помочь. Помоги, а? – голос поласковее и взгляд молящий. – Поможешь – что хочешь, для тебя сделаю.
Расчет был верным – Лолия сдалась.
– Расскажу. Но как рассказать, не знаю… это как танцевать, понимаешь? Или на арфе, но не по записи, а на слух… Ладно! Покажу, так и быть. Только… не торопи, хорошо? Сейчас…
Она отошла на пару шагов в сторону, опустила руки, прикрыла глаза и замерла надолго. Гайяри не торопил, напротив, смотрел внимательно, примечал: вдруг да увидит что полезное? Вдруг поймет? Вот затуманился взгляд, словно она задумалась, потом расслабились и опустились плечи, лицо стало умиротворенным, даже легкая улыбка на губах появилась. И возник свет. Он проступил изнутри, из глубинного ее естества, сначала робко, чуть заметно, потом ярче, теплее.
И тогда Лолия подняла голову, посмотрела на верхушки деревьев, а потом взмахнула руками и словно заиграла, перебирая пальцами невидимые струны: еще миг назад был почти полный штиль, и вдруг пронесся порыв ветра. Сад тут же ответил. Подчиняясь движениям рук, закачались, зашумели ветви. Одни – лишь вздрагивали, другие – упруго прогибались, третьи – кланялись чуть не до земли. Шелест то нарастал, то стихал, выпевая мелодию, тревожную и зовущую, сорванные листья и цветы кружились, завиваясь маленькими вихрями.
Гайяри смотрел на давнюю подружку и не узнавал. Более пышная и медлительная, чем Салема, со своим вздернутым носиком и слишком полными губами, она всегда казалась ему простоватой и оттого неинтересной. Но сегодня он увидел совсем другую Лолию Мор: сильную, гордую, пахнущую грозой и магией, невозможно-красивую в свете всетворящего огня.
Представление удалось на славу! Лолия повернулась к Гайяри, глянула гордо, как победительница, и засияла еще ярче. Раз, другой, третий пропустила она колдовской ветер сквозь трепещущие кроны, разгоняя и усиливая. Деревья уже не просто качались – скрипели, и гнулись под ударами разбушевавшейся стихии, грозя в любой миг сломаться. Потоки силы, исходящей от ее пальцев так уплотнились, что казались осязаемыми, даже видимыми и от этого все больше становилось не по себе.
В какой миг ее красота из чарующей стала страшной. Когда внимание и любопытство сменилось жуткой оторопью? Гайяри не заметил. Только вдруг почуял, безошибочно, как на арене: пора остановиться! Сейчас же!.. но сказать ей об этом, предупредить – как?!.
Стоило ему так подумать – раздался сухой треск: большой старый тополь раскололся, и чуть не полкроны рухнуло вниз, сминая самшиты и решетку шпалерных роз.
Лолия сдавленно вскрикнула.
Потоки силы натянулись и лопнули, как оборванные струны, свиваясь в спираль.
Гайяри зацепило первым, оторвало от земли и швырнуло прямо на Лолию. А потом их вместе – в куст живой изгороди. Единственное, что он успел сделать – прикрыть ее своим плечом, чтобы не дать пораниться о жесткие ветви.
Не успели они опомниться от падения, как услышали:
– Госпожа! Маленькая госпожа! С вами все хорошо?
И следом топот ног по тропе.
– Садовник!.. – шепнула Лоли, дрожа от ужаса, – если он видел и расскажет отцу?!
Было чего бояться. Если расскажет – быть Лолии в Сером замке. После такого представления судья Ниараи ни за что не станет скрывать мага, пусть это и его собственная дочь. Что делать – даже и думать не пришлось. Гайяри обхватил девчонку, задирая хитон, свалил прямо в мокрую траву и, подминая под себя, впился в губы.
Кто-то протопал совсем рядом, остановился, пошумел ветками, пробубнил что-то невнятное, и только потом пошел дальше. Видел их этот кто-то или нет, Гайяри не понял, но сейчас это и неважно: если видел, у него не могло остаться сомнений, ради чего хозяйские дети сбежали в сад в такую рань. И уж точно какая-то ерунда, вроде шквального ветра или упавшей с прогнившего тополя ветки, не могла отвлечь их друг от друга.
Еще немного, чтобы наверняка… и он отпустил девчонку.
Лолия, ошеломленная и растерянная, уставилась на Гайяри круглыми глазами и только шумно дышала, не в силах вымолвить ни слова. Он сам был взволнован не меньше. Шутка ли – разбушевавшаяся стихия хватает и швыряет тебя куда попало, словно пук соломы или пустой мешок. Любой испугается.
Но только ли страх гнал вскачь его сердце? Не-ет, не меньше страха было возбуждение: никогда в жизни он не видел столь сильной магии, тем более – вот так близко. А еще сама Лолия: острый и пьянящий вкус грозы на губах, запах девичьего тела с тонкими оттенками померанца и горького миндаля, ощущение объятий… Растрепанная, в мокром помятом платье, она больше не казалась ему обычной или слишком простой, теперь он узнал совсем другую Лолию, удивительную, загадочную. И опасную! Достойную соперничества, достойную любви.
– Гайи… – наконец, отдышавшись, прошептала она, – ты же не расскажешь?..
– Нет, – отрезал он.
А потом снова притянул к себе и поцеловал уже не ради обмана или шутки, а по-настоящему, потому что захотел.
Оставив Лолию у ее крыльца, он направился к дому, но не дошел, а вернулся на поляну под грушами – успокоиться и подумать.
Да, поразмыслить было над чем. Во-первых, магия, запретный дар первородных: теперь он точно знал, что овладеть этим даром можно, сам видел. Но стоило ли? Как выяснилось, опасность магии вовсе не преувеличивали: всего лишь одна глупая девчонка могла сегодня снести дерево, а если бы не испугалась – так и не одно… И ведь она наверняка почти ничего не умеет и не знает, откуда бы ей? А он, Гайяри, без всяких осознанных практик может уделать любого соперника. Так стоит ли хотеть большего? Значит, от опытов с даром разумнее отказаться? Он откажется, точно! Прямо сейчас прокрадется к отцу и вернет дневник Диатрена туда, где ему и место.
Если только не война.
Во-вторых, Лолия: девчонка влюблена в него, это ясно. Но раньше он внимания не обращал – Лоли ему не нравилась, а мало ли девчонок, которые не нравятся, мечтают о его любви? Гайяри до них дела нет. Но теперь… теперь он узнал совсем другую Лолию. Эту другую он хотел сам, от ее любви он бы отказываться не стал.
Но не жениться же?! И не ссориться из-за этого с соседями и, что еще хуже, с сестрой?
В любом случае Лоли он не выдаст, никогда и ни за что. А любовь, война… Творяще с ними. Сегодня еще ничего не случилось, а завтра, глядишь, и все как-нибудь разрешится само собой.
*7*
Берготский посол и вся его свита человек в десять вместе с лошадьми и повозкой появилась во дворе особняка Ленов около полудня. Вещатель Орс вместе с двоими секретарями своей службы должен был встретить гостей еще за городом и принять как подобает. Айсинар не слишком интересовался, как именно подобает, просто велел приготовить гостевые комнаты и счел это достаточным. Но никак не ожидал, что посол пожелает представиться немедленно, да еще с таким напором, что не остановить. Он, конечно, гостя принял: пригласил в кабинет, прислуге велел позаботиться об угощении, но только бергот, казалось, ничего этого не заметил.
– Мне запрещаль взять мой меч! Мне, наследному принцу правитель Эссира! – возмущенно начал кричать он еще за дверями. – Оставиль без оружия мою охрана! Наглость! Это невиданный наглость и позор!
Озавиру насилу удалось его успокоить, чтобы представить:
– Светлый принц Иврес Ру-Касар, наследник правителя Эссира. Прибыл в Орбин с посольской миссией по поручению и от имени всех четырех герцогств Бергота: Эссира, Нода, Баста и Саюл…
Пока он говорил, светлый Иврес церемонно раскланивался, но стоило вещателю закончить – тут же надменно вздернул нос и принялся за свое:
– Ты, правитель Орбина, дольжен наказать свои люди за этот наглость и позор.
Бергот был уже не молод, довольно высокий, поджарый и длинноносый, с жестким ежиком коротко стриженых волос. В черно-бурой бархатной куртке, изрядно вытертой на локтях, суконных штанах и тяжелых сапогах не по погоде он больше походил на вояку-ветерана, чем на политика. Тем более странным казалось, что такой человек может обижаться и яриться как мальчишка. К тому же понять, что именно так его обидело, было непросто: чем сильнее он злился, тем заметнее становился акцент в речи. Айсинар так и не разобрался, пока Озавир не объяснил.
– Отец-избранник Высокого форума Орбина, – начал он, склонив голову с видом глубокого раскаяния, – наш высокий гость недоволен тем, что клинки его самого и его охраны опечатали на таможне. Я пытался сказать, что таков закон Орбинской республики: в стенах городов никто не носит оружия. Но, как видно, мне это не удалось. Прошу простить за оплошность. – И, отвернувшись от гостя и его свиты, одними губами прошептал: – Он притворяется.
