Текст книги "Кто сказал: "Война"? (СИ)"
Автор книги: Владимир Ларионов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Так и знала, что ты догадаешься.
– Если я догадался, отец тоже мог. Так что не сердись на подругу раньше времени, лучше спроси ее и сама во всем убедись. Не стоят пустые подозрения вашей дружбы.
Что ж, слава Творящим, подругу брат ей сохранил. Как бы она пережила эти дни без Лолии, Салема не представляла: Лоли была не только главной ее утешительницей, но и первой вестницей: каждый день рассказывала о том, как идут дела в суде. Судья Тир неохотно рассказывал о том, как продвигается разбирательство, но любопытной и ласковой дочери все же удавалось кое-что выспросить.
А дела в суде день ото дня шли все хуже. Обвинения казались столь тяжелыми и обоснованными – не оправдаться. Славнейший Орс не оправдывался, но и вины не признавал: мол, единственной его целью всегда было благо отечества, а судьи и народ пусть разберутся по совести – все.
И на какую же совесть он уповал, если вел тайные переговоры с умгарами и пытался распространять практики овладения всетворящим даром? Изменник и маг – что может быть более тяжким преступлением в Орбине?! Любого из преступлений Озавира – по мнению славного Ниараи Мора – хватило бы на петлю, что уж говорить об обоих сразу…
Нарайна выследить так и не удалось, но что это меняло? Салема не раз представляла, как он, усталый, напуганный и одинокий, бродит по городу. Начиналась гроза – она видела, как он мокнет где-нибудь под хилым деревом или на крыльце ремесленной лавки; подавали обед – она чувствовала, как сосет от голода у него в животе; стелили чистую постель – а она только и могла думать о том, что Нарайну негде смыть пыль с лица, не на что приклонить голову, нечем укрыться от холода… Но чем ему помочь? Как спасти, если славнейшего Орса повесят, Салема никак не могла придумать.
И все это – дело рук ее отца! Теперь она это точно знала – кто же, кроме славнейшего Геленна Вейза стоит за всеми событиями и решениями, которые хоть краем касаются Пряного пути?! Не зря он был так доволен в тот день, когда Орсов арестовали, не зря и сейчас ходил уверенный и великодушно прощал ее «чудачества».
– Ничего, поплачешь, и забудешь, – утешал он ее ласково. – Будут у тебя женихи, еще перебирать надоест!
А Салема так злилась!.. и беспомощно ревела в подушку. Ведь она любила и отца, и Нарайна, и выбрать одного из них, чтобы навсегда стать врагом другому, было выше ее сил.
– Бедная моя маленькая сестренка, – говорил Гайяри, когда в очередной раз явился к ней с поздним ужином, – тебе тяжело, конечно. Но попробуй думать не сердцем, а головой: если отец не переиграет Орса, по Пряному пути и по самому Орбину будут шататься толпы неотесанных свинопасов. А наши прииски – твои прииски, Сали, твое родовое наследство, отойдут в концессию кнезу Вадану и его прихлебателям. Да что они смыслят в обработке металлов, эти дикари лесные! Они же руду от булыжника не отличат. Загубят только все… Нет, сестренка, не знаю, что там думал вещатель Орс, а я Булатному ни клочка наследства Диатрена не отдам, ни шага Пряного пути, ни камня предгорных месторождений. И если война – пусть. Не страшно.
Слушая такие речи, Салема и сама проникалась чувствами брата, видела, осознавала его правоту. Но любовь… ее любовь только крепла. Предатели Орсы или нет, Нарайн был и оставался для нее единственным в целом свете. Отказаться от него ради семьи, прошлого и будущего рода, ради процветания Орбина?.. Да, наверное, именно это она должна была сделать.
Но не могла.
*17*
Айсинар развернул пакет и углубился в чтение.
«Дружина кнеза Вадана, укрепленная воинами двух приграничных племен, разбивает лагерь на берегу Зана, – докладывал лазутчик. – Из глубины страны на соединение к ним подтягиваются боевые отряды четырех кнезов помельче, и еще трое племенных вождей собирают армии».
Сведения с северо-восточной границы теперь приходили ежедневно. Отношения с умгарами все сильнее накалялись. Айсинар, как и большинство патриархов Форума, по-прежнему надеялся, что Вадан только пугает, а в настоящую войну ввязаться побоится. Но принимать ответные меры считал необходимым.
Прочитав до конца, Айсинар отложил донесение разведчика и перешел к рапорту командира северного пограничного гарнизона. Левой рукой он привычно пошарил по столу и, подхватив стило, начал вертеть его между пальцами.
«Подразделения орбинских карателей, переброшенные к границе троекратно уступают врагу по численности», – сообщалось в рапорте. Чего, собственно, и следовало ожидать. Форум выделил средства на наем ласатрских гирдов, но это все время, время… Перед лицом военной угрозы с подготовкой к обороне Орбин безнадежно опаздывал.
Секретарь тихо вошел в кабинет и остановился сбоку от стола, ожидая, когда на него обратят внимание.
– Что тебе, Тайнин? – Айсинар нетерпеливо повернулся, тонкая палочка между пальцев хрустнула и переломилась пополам.
– К тебе посетитель, славнейший, – голос заметно подрагивал. Тайнин служил у Айсинара уже третий год, и все еще его боялся. Раздражал этим больше, чем помогал. – Фардаи Кнар, мастер-рудознатец из гильдии горнодобытчиков…
– Я знаю, кто такой мастер Кнар, – прервал Айсинар объяснения, – пусть заходит.
Даи Кнар… явился, значит. Почти двадцать лет не встречались, не разговаривали, и на то были веские, вполне понятные обоим причины. Это ведь он, Даи, тогда сказал: «Однажды ты кончишь, как Навирин, а я буду лгать себе, что не при чем. Я не смогу лгать, так что хватит»…
По какой нужде мастер Фардаи просит встречи сейчас, тоже сомневаться не приходилось.
Дверь отворилась, пропуская посетителя. Айсинар поднял глаза.
– Приветствую славнейшего отца-избранника Высокого Форума, – церемонно произнес вошедший и поклонился.
– И тебе привет, славный.
На первый взгляд посетитель казался незнакомцем: слишком серьезный, даже озабоченный. И лишь когда тот подошел ближе, веселые морщинки, разбегающиеся из уголков глаз, напомнили того мальчишку, которого Айсинар когда-то знал.
– Зачем пришел? Слушаю.
Слишком резко. Грубить он не собирался, но как уж вышло. Мастер Кнар немного замялся, но ответил:
– Славнейший избранник, я человек маленький, о делах Высокого Форума судить не берусь, но знаешь ли ты, как настроен теперь Форум Цеховых представителей? Многие сомневаются, что управление, которое…
Айсинар не стал выслушивать, перебил:
– Ты меня управлению учить будешь что ли? – Половинка стилуса с треском переломилась еще надвое.
– Нет, славнейший, я бы не посмел! – однако смирения в голосе мастера Кнара не было, скорее скрытая насмешка. Что ж, и это ожидаемо. – Я хотел только предупредить, что настроения неоднозначны…
– Даи, не юли, – снова оборвал его Айсинар, – я устал от этих игр и угадываний смыслов. Ты пришел ради Озавира? Так не по адресу. Даже если захочу, влиять на судебное разбирательство я права не имею.
Мастер Кнар хотел что-то возразить, но Айсинар остановил его жестом и продолжил:
– Я знаю, что в Форуме представителей у славнейшего Орса много сторонников, знаю. Но если факт измены будет доказан, то неужели гильдии выберут предателя, а не отечество? Давай, говори как есть, Даи, ты же не из тех, кто врет. Или теперь это не так?
– Накануне войны гильдии не предадут Орбин. Да и Оз не изменник, он сам бы этого не допустил. Вот, – Фардаи шагнул ближе и положил на стол клочок бумаги. – Это тебе. Я – только передать.
Бумага была дорогая, неровно оторванная часть листа, похоже, от полей какого-то документа. И на ней всего три слова: «Айсин, надо поговорить».
– Я приду, – кивнул Айсинар.
Посетитель тоже кивнул в ответ, а потом повернулся и сразу вышел.
Однако сказать оказалось проще, чем сделать. Военный совет, форум, переговоры с послами, суд… на посещение преступников у главы республики времени не оставалось.
И только когда исход судебного разбирательства стал слишком очевиден, Айсинару пришлось признать, что он нарочно оттягивает выполнение обещанного. Стыдится или трусит? А тянуть-то больше некуда, если, конечно, он собирался все же сдержать слово и встретиться с Озавиром Орсом до приговора.
Значит, пора – решил Айсинар и, как только разошелся форум, направился во дворец Правосудия.
– Не положено, славнейший, – огромный пузатый северянин в черно-белой форме младшего блюстителя с трудом согнулся в поклоне. Жидкий хвост рассыпался, жалко прикрыв лысину. – Посещения подсудных лиц препятствуют правосудию и несут угрозу законопослушным гражданам.
– Какую еще угрозу? Чушь! – Айсинар сжал в кулаке злосчастную записку. – Я – избранник форума Орбина, твердолобый ты баран, – он сунул под нос толстяку перстень с малой государственной печатью, – беру ответственность на себя.
Но печать не подействовала, как и мантия патриарха Высокого Форума до этого: блюститель, потея от страха, лишь согнулся еще ниже, но с дороги не отступил.
– Все равно не положено, правило восьмое главы третьей Устава службы блюстителей порядка и общественной безопасности запрещает… – он поднял голову и, вытирая со лба испарину, добавил: – Никак не могу, славнейший избранник, господин Тир голову снимет… А вот правило девятое по письменному разрешению судьи позволяет любые посещения.
Пришлось посылать одного из своих охранников за разрешением. Благо судейский день еще не завершился, и все орбинские законники были на местах. За время ожидания Айсинар успел в мелкие клочки разорвать записку, раздумывая, что же скажет Орсу при встрече. Спросит в лоб: виновен или нет, и если нет, то почему отмалчивается? Глупо… неужели Озавир будет оправдываться перед ним, если перед судом не желает? Разве только подумает, что старый приятель – не республиканский судья и поверит ему без доказательств? Или сам Айсинар надеется увидеть сломленного преступника, готового на все ради снисхождения? Тогда бы он мог наконец успокоить совесть и не думать больше о том, что ошибся, отдал под суд невиновного. Пока охранник ходил за разрешением, ничего нового в голову так и не пришло. Что ж, как бы там ни было, Озавира он увидит и выслушает, а там – как получится.
Бедняга-блюститель, видимо, и читать-то как следует не умел: разрешение судьи разбирал долго, морща лоб и шевеля губами. Наконец кивнул и отшагнул в сторону, приглашая взойти на подъемник. Охранники двинулись следом, но Айсинар сразу поднял руку, приказывая остаться.
– Ждите здесь. Стражи там и без вас полно.
А лишних ушей не нужно.
Толстяк налег на рычаг, подъемник дернулся вверх, потом вниз, механизм натужно заскрипел, словно его годами не смазывали.
– Старый, заедает, – извиняясь, пояснил блюститель.
И здесь запущено… да, не слишком-то хорошо избранник знает свой город, не говоря уже о стране. О том, где и как содержатся подлежащие суду орбинцы, никогда даже не задумывался; вот и процедуру посещений тоже забыл – верховная власть называется.
Впрочем, дальше подъемник шел гладко и почти бесшумно, только слегка покачиваясь, пока не уперся в дно шурфа на глубине не меньшей, чем высота самого Дворца Правосудия. Внизу было мрачно, чадили горным маслом светильники. Из подземелья тянуло затхлой сыростью. У подъемника нес службу еще один караул: трое блюстителей, все орбиниты, подтянутые и хорошо вооруженные. Двое замерли в нескольких шагах, а старший вышел навстречу и поклонился: мантию патриарха разглядел, не иначе. Айсинар кивнул в ответ, но на представления и приветствия размениваться не стал, приказал сразу:
– Мне нужен Озавир Орс, проводи.
Толстяк с подъемника тут же протянул разрешение судьи. Этот караульный тоже сначала пробежал глазами документ, потом повернулся к Айсинару и склонился еще раз:
– Рад служить славнейшему отцу-избраннику Высокого Форума, следуйте за мной, – снял со стены светильник и направился в узкий темный коридор.
Дворец Правосудия – одно из старейших зданий Орбина – сиял мрамором и казался легким, словно взлетающим, но здесь, внизу, наоборот, сразу представлялось, как вся масса здания вместе с колоннами, скульптурами и витражами, давит на обомшелые древние перекрытия. В коридоре было тесно, потолок едва ли не прижимал голову, а светильник выхватывал из темноты лишь самого блюстителя да участок боковой стены, прокопченной и местами заплесневелой. Но за поворотом проход раздался вширь, открывая длинный ряд из несколько десятков камер, каждая из которых выходила в коридор прозрачной стеной-окном. Окна эти, обрамленные металлом, блестящим, как только что после полировки, казались чужеродными на фоне изъеденной временем кирпичной кладки. Жуткая, мрачная красота. Недаром казематы Дворца Правосудия в народе прозвали чертогами дна.
На противоположной стене через каждые три шага горели такие же светильники, как тот, что был у охранника. Их света едва хватало, чтобы разглядеть узников. Большинство и правда попали сюда с самого дна, но были и те, что казались приличными, небедными гражданами, среди них – даже первородные… впрочем, какое дело было Айсинару до всех этих бедолаг? Разве что отвлечь мысли от предстоящей встречи.
Но вот караульный подошел к одной из камер и щелкнул замком. Половина стеклянной стены с мягким шорохом отъехала в сторону, Айсинар вошел внутрь и тут же услышал:
– Айсин? Пришел-таки. А-то я гадал, соизволишь или нет?
Озавир сидел на дощатой лежанке, прикрытой тонким тюфяком, подобрав под себя одну ногу и закинув руки за голову. Явно делал вид, что обвинения, арест и суд ему нипочем. Выходило плохо: выглядел он усталым, даже измотанным, осунулся, глаза ввалились. Два дня назад на суде таких явных перемен не было. Или это из-за освещения? Щетина на лице, почти невидимая при ярком свете, в полумраке камеры отбрасывала резкие тени. Или в тот раз Айсинар ничего не заметил, желая думать, что все в порядке?
Однако ни страха, ни отчаяния в прямом взгляде Озавира не было, напротив, разглядывая посетителя, он даже улыбался, правда, не радостно, скорее зло.
– Оставь нас, – сказал Айсинар все еще стоявшему в дверях охраннику, – выйди и жди снаружи.
– Не положено, – начал было тот, – заключенный может быть опасен для посетителя…
Да сколько можно нести этот бред?! Айсинар не дал договорить.
– Вон отсюда, – негромко, но жестко повторил он.
Охранник оторопело замолчал и подчинился. Стекло за спиной скользнуло на место. И слава Творящим. Орать на мелких служащих в присутствии Орса, было бы слишком унизительно.
Но Озавир все равно усмехнулся, потом поднялся, пересел на край, освобождая место гостю.
– Что ж, раз пришел – садись, – он указал на лежанку рядом с собой. – Или брезгуешь? Не бойся, тут чисто, в ногах правды нет.
– А в чем есть правда, Оз? – вопрос прозвучал резче, чем хотелось. Айсинар выдохнул, подогнув полу мантии, сел на другой край лежанки и продолжил уже спокойнее: – То, в чем тебя обвиняют Вейз и Тир – это правда?
– Что я – практикующий маг? Или что предатель? – и опять та же снисходительная усмешка. – Сам-то как думаешь?
– Что мне думать, если они доказательства предъявили? Книгу твою и письма, – он тоже подобрал ногу и повернулся к Озавиру: – Переписка с наследником кнеза Вадана, когда Умгария в открытую готовится к войне с Орбином. Что прикажешь думать? Он тебя дорогим другом называет!
– И другом, и учителем, все так и есть. А думать… попробуй, например, думать, что хоть кто-то в нашем разжиревшем форуме делает свою работу.
Озавир не смутился. Точно также не смутили и не испугали его обвинения отца-блюстителя Тира в первый день суда. Тогда казалось, что он просто в них не верит. Неужели и до сих пор не дошло?
– Работу? Думаешь, так это выглядит? Ты предлагал открыть Пряный путь умгарам и берготам, и еще тогда многие думали: почему? Зачем ему это? И тут выясняется, что вы с будущим кнезом Умгарии чуть ли не лучшие друзья – вот как это выглядит на самом деле.
Озавир слушал молча, глядя в стену, только иногда согласно кивал, мол, понимаю, так и есть, а когда Айсинар закончил, ответил:
– Но на самом деле это именно работа. И если бы вы не вмешались со своими высосанными из пальца обвинениями – я бы ее доделал на пользу всем. Главное – Орбину не пришлось бы воевать.
Говорил Озавир устало, почти обреченно, без надежды, что его услышат. Каково-то ему оправдываться, особенно если и в самом деле убежден, что ни в чем не виновен. И если так – ясно, почему на суде молчит. Будь на его месте, Айсинар скорее руку бы на отсечение дал, чем стал бы публично унижаться. Но руку – да, а голову?
Озавир межу тем продолжал:
– Ярмил – старший сын Вадана, но пока не наследник…
– Да Творящие с ним, какая теперь разница? – перебил Айсинар, – Тебе не об умгарском мальчишке думать надо, а жизнь спасать…
Но тут Озавира будто подменили, оборвал, как ударил:
– Помолчи, Айсин, и послушай, раз пришел! Поймешь разницу, – и никакой усталости в голосе, только приказная четкость. – Повторяю: Ярмил – не наследник. Он горбат и слаб здоровьем, поэтому Вадан предпочитает второго сына, Горана. Но мать Ярмила в родстве с вождями четырех не самых последних племен, а у Горана сильной родовой поддержки нет. Поэтому запомни: в войне с варварами кнезич Ярмил – наш лучший союзник, если, конечно, у форума хватит мудрости с ним поладить. Юноша привязан ко мне, но гораздо сильнее он очарован Орбином, теми возможностями, которые может получить от нас пытливый ум даже при немощном теле. Сыграйте на этом, помогите ему взять власть – и вы покорите Умгарию. Каким бы ни был приговор, я не хочу, чтобы мои старания пропали, а Орбин упустил возможность упрочить свое влияние.
Айсинар выслушал без особого удивления: чего-то подобного он и ожидал. Не мог Оз предать Орбин варварам. Айсинар не был большим знатоком умгарских устоев и обычаев наследования власти, но план Озавира выглядел убедительным и обещал если не победу, то серьезное ослабление противника… Может, форуму тоже следовало внимательнее слушать и просчитывать ситуацию чуть дальше завтрашнего дня?
Вот только никому кроме самого Озавира доиграть эту партию не по силам. Не говоря уже о том, что мальчишка вряд ли доверится палачам «дорогого друга».
– Что ж, допустим. На словах все красиво, но кто это осуществит? Ты начал, тебе бы и доделать.
– Теперь ты так думаешь? Поздравляю.
На насмешку Айсинар отвечать не стал. Издевается? Пусть, имеет право. Только бы уговорить его не молчать, а защищаться.
– Выступи в суде! Все то же самое, что мне, скажи всем, публично. Меня же ты убедил, почему считаешь, что другие тебя не послушают?
– Да все знают, – Озавир почти смеялся, зло и жутковато. – Ты думаешь, славнейший Тир всерьез считает меня врагом Орбина? Или славнейший Вейз, матерый интриган? Или… кто там еще? Рут? Гор?
Он замолчал. Потом наклонился, подобрал с пола отслоившийся кусочек кирпича, покачал в ладони и щелчком пальца запустил в дальний угол камеры, провожая долгим выдохом. Если не знать, можно и не заметить, но Айсинар хорошо знал это упражнение – равновесие и покой.
– Они все знают, но им нужно убрать меня с дороги. У них есть факты, обличающие меня как изменника и заговорщика, – теперь он уже не смеялся, говорил спокойно, как о чем-то обычном и постороннем, – а у меня – только слова, что, мол, все не так, как кажется. Славный Мор – педант и формалист. Факты для него весомее слов. А принять и понять факты таковыми, какие они есть на самом деле, осознать, какую выгоду получит Орбин от моих действий, он попросту не готов.
Так и есть: если судья Мор решил, что изъятые при обыске документы доказывают вину, то любые оправдания на словах, как бы благовидно они не выглядели, только укрепят его в этой вере. Преступник изворотлив и всегда клянется, что не виноват – так он обычно говорит. Смягчить его может только раскаяние…
– Мор ждет покаяния, – Озавир словно подслушал его мысли. – Но каяться мне не в чем.
Конечно, не в чем! Разве это мыслимо – унизиться до такого?.. Мы – вершители, дети бога! Мы не просим прощения, не подстраиваемся, не слушаем советов. Проклятая гордыня. Стоило сунуть голову в лед, прежде чем подписывать прошение о суде. А теперь – разве заставишь Озавира виниться за то, что сам он возводит в доблесть?..
– Ладно… Творящие разберутся с этими умгарами. А магия? – раз начал, пусть уж отвечает за все. – Скажешь, что тоже не в чем каяться? Эта твоя книга – разве не практикум?
– Практикум… Ну хоть ты-то не строй из себя мракобеса. Что там за практики? Магии – чуть, сплошные правила безопасности и расстановки ограничений. Подумай: был бы я настоящим магом, сидел бы я тут? Как же. Я бы лучше сам к тебе в гости пожаловал, – он даже развеселился от такого предположения.
– Уверен? – Айсинар протянул руку к прозрачной стене, погладил, потом резко ударил кулаком. Звук вышел глухой и гулкий: если это и было стекло, то какое-то особенное, ни на что не похожее. Охранник, ожидавший его с той стороны, даже не шелохнулся – не услышал. – Тюрьма построена магами, наверное, для магов же? Чтобы не сбегали.
Озавир только снисходительно головой покачал.
– Айсин, ты давно в шахту спускался? А под Вечноцветущую? В сталеварных цехах был?.. или нет, ты по Пряному пути прогуляйся, сразу поймешь, удержали бы чертоги Диатрена или нет… Да это и не тюрьма даже.
– А что?
– Лаборатории. Посмотри сам: огнеупорная глина, термостойкое стекло, металл только кажется металлом. Водопровод, канализация, а во-он там в углу – вытяжка. Сейчас, правда, не тянет, завалило, наверное… Но это ничего, прочистить можно. Айсин, представь: готовые безопасные лаборатории! Сколько еще таких может быть в старых зданиях?
Это было невероятно, но он воодушевился. Говорил так увлеченно, словно забыл, где находится и почему. Айсинар слушал, все больше удивляясь, а потом только и смог, что спросить:
– Лаборатории… Оз, что ты несешь? Да тебя не сегодня-завтра повесят, а ты бредишь какими-то лабораториями?
Он замолчал, глядя все в тот же дальний угол, но потом все-таки ответил:
– А что ты мне прикажешь, отец-избранник Высокого Форума? О петле думать и мочиться под себя от страха? Мне страшно, Айсин. А бояться я не люблю, лучше уж помечтаю.
Будничный тон, спокойный голос, но Айсинара вдруг пробрало до озноба, будто бы внезапно прочистилась та самая древняя вытяжка. Ведь правда, как это должно быть страшно, день за днем – все страшнее и безнадежнее. Хотелось помочь. Но чем? Он сам посчитал обвинения достаточно весомыми, чтобы начать разбирательство, так стоит ли сейчас распускать сопли, изображая сострадание?
– Твоя книга… я почитал немного – это учебник, да?
Озавир повернулся.
– И как тебе? – Только что говорил о страхе, но любопытство – у Оза оно всегда было сильнее.
– Лет двадцать назад убил бы за такой.
– Для тебя и писал… для того тебя, для мальчишки. Попытайся сохранить его, если получится.
*18*
Послушным ребенком Айсинар никогда не был. Его дед, прославленный отец-блюститель, при котором даже мьярнские господа удачи сидели смирно, держал в стальном кулаке не только службу блюстителей, но и род Лен. Выпрягаться было дозволено только одному внуку. Может, потому, что отец его, конченный куцитраш, редко вынимал изо рта мундштук кальяна и почти не узнавал сына, или потому, что мать имела к свекру особые подходы, но Айсинару сходило с рук что угодно. Прогулы в семинарии, драки, битые стены и стекла, поломанная мебель, развороченные заборы… дед только извинялся и платил. А внук продолжал творить, что пожелает.
К тринадцати у Айсина уже была дурная репутация среди наставников и компания приятелей на подхвате, но этого ему было мало. Он хотел водиться со старшими, а именно с Навирином Хеэйдом, по которому, как было известно всей семинарии, давно плакал Серый замок.
В тот памятный день по литературе задали какую-то нуднятину, годную только для девчонок, а получать нагоняй от преподавателя не хотелось. Поэтому на занятия Айсин не пошел, а спрятался на заднем дворе семинарии, чтобы подготовиться хотя бы к следующему уроку естественных наук. Он едва успел развернуть конспект, как во дворе появились трое ребят, и среди них – тот самый Навирин.
Из пенала на поясе он достал курительную трубку и отдал другому мальчику. Тот набил трубку, не торопясь раскурил, и, затянувшись пару раз, вернул назад. По двору поплыл сладко-горький запах ведьминых метелок. Мальчишки курили, передавая трубку по кругу, не замечая сидящего в нише стены Айсина. А у того руки потели и горели щеки от близости кумира. И ведь стоило только обратить на себя внимание, заговорить… и вдруг быть осмеянным и отвергнутым? Но отчаянное желание присоединиться боролось со страхом недолго.
– Эй, Нави, дай и мне затянуться? – спросил Асинар, когда трубка вновь вернулась хозяину.
От неожиданности Нави дернулся и, выхватив трубку изо рта, тут же запустил в ближайшие заросли рододендрона, только тогда оглянулся и увидел Айсина.
– Ты! Сопля мелкая! – заорал он, сразу же переменившись в лице. – Чего горлопанишь? Не получал давно? Трубку из-за тебя скинул, ищи теперь. Не найдешь – как раз и получишь.
Он схватил Айсина за шею и толкнул в кусты.
Едва успев прикрыть лицо и обдирая голые руки, Айсин влетел в самые заросли. Падать было больно, и во сто крат хуже – обидно. Но подчиняться и искать что-то среди пыли и палых листьев он точно не собирался. Надо было выбираться, только как, чтобы не выглядеть еще большим посмешищем? Глаза неистово щипало, но реветь на глазах у Нави и его компании было бы последним делом, и Айсинар, сидя среди поломанных веток, крепился изо всех сил.
– Ладно, Нави, оставь мальца в покое, – вступился за Айсина второй мальчишка. – Нормальный он, свой. И не виноват, что ты так сразу струсил, – а потом повернулся и подал руку. – Вылезай, как там тебя… Айсин? Я Даи.
Айсинар кивнул и схватился за протянутую ладонь. Реветь сразу расхотелось.
– Ну и сам тогда ищи, защитник маленьких, – беззлобно проворчал Нави.
– Да на раз! – Даи прикрыл глаза, протянул в сторону кустов руку, обшаривая пространство, словно слепой, а потом нагнулся и сразу же поднял потерянную трубку. – На, держи, целая.
– Целая… – Нави постучал трубкой о ладонь, выбивая остатки золы, – а курево высыпалось… такая была забористая трава. Жалко.
Третий из компании, как раз тот, что принес траву, все это время стоял в стороне, скрестив на груди руки, и не вмешивался. Только когда Нави пожалел о потерянном куреве, наконец подал голос:
– Да бездна с ним, потом еще достану. На реку идем?
– Пошли, – тут же поддержал Даи и спросил Айсинара: – ты с нами или как?
Неужели это правда – его позвали с собой?! Но не успел Айсин поверить своему счастью, как вмешался Нави.
– Стоп! На кой нам эта мелочь?
– Пусть идет, жалко тебе? – пожал плечами третий. Он был самым прилизанным и больше походил на любимца преподавателей, чем на хулигана и прогульщика. Имени своего он не назвал, но синяя с серебром лента в волосах говорила, что он Орс, из старшей ветви четвертого рода Орбина.
– Ну уж нет! Пойдет с нами, а потом все родителям растреплет.
– Да не будет он, говорю же – свой! – Даи ударил по плечу. – Скажи ему.
– Не расскажу. Честно!
Айсин был готов сказать, что угодно… да что там сказать! Он бы и сделал что угодно, любую глупость или шалость, лишь бы эти взрослые уже юноши взяли с собой, лишь бы Навирин признал его достойным.
– «Не расскажу» не пойдет. Докажи, – Нави глумливо ухмыльнулся. – Убеди меня, что не побоишься использовать дар.
– Как? – тихо спросил Айсин и замолчал, лихорадочно соображая, что бы такое сделать, чтобы Нави поверил. Он не боялся, наоборот, все время искал возможность как-нибудь проверить свои магические возможности и разобраться, на самом ли деле они так велики, как предупреждают наставники, или это просто для красного словца. Но сейчас дело было не в страхе, а в том, что ничего он по сути-то и не умел. Да, мог он иногда издали что-нибудь опрокинуть или разбить, раз удалось даже взорвать сосуд с реактивами, случайно забытый преподавателем в аудитории… Но все это получалось редко, и скорее от страха или обиды, чем по желанию. Сможет ли он оказать хоть что-то прямо сейчас? А если не выйдет?.. Айсинар воочию представил, как попробует и оплошает. Нави даже смеяться над ним не будет, просто плюнет, да и все. Скажет своим: «Видите, сопляк, пустое место», – и они уйдут. И никогда больше не будет у него такой возможности.
Нави не торопясь посмотрел по сторонам, вверх, пока не остановился на окнах боковой лестницы.
– Вон, смотри туда, мелкий.
А сам убежал за угол и вскоре появился в проеме верхнего этажа. Кричать не стал, только рукой махнул, чтобы видели, а потом шагнул вниз. Миг – даже испугаться не успеть – и вот он, уже во дворе, рядом с остальными. Айсин едва заметил, что у самой земли Нави сумел замедлить падение настолько, чтобы не разбиться, не упасть, а встать на ноги. Будто не с шестого этажа прыгал, а со стола или с подоконника.
– Теперь ты, мелкий, – физиономия Нави расплылась в довольной улыбке. – Сможешь – так и быть, пойдешь с нами. Только давай быстро, пока идут занятия и там никого нет.
Ни мгновения не раздумывая, Айсин рванул на лестницу, на одном дыхании пролетел шесть этажей и вскочил в проем окна. Тут он остановился. Высота, с которой предстояло прыгать, и снизу-то выглядела внушительно, а отсюда!.. Весь задний двор казался не больше доски в аудитории, рододендроны сливались клоками зеленой пены, а Нави с друзьями походили на фигурки для игры в стратега. Голова закружилась, из глубины живота к горлу подкатила волна страха. Первый миг ему отчаянно захотелось спрыгнуть назад на лестницу и уйти. И это, видно, заметили мальчишки снизу.
– Дурная затея, Нави, – громко, чуть не на весь двор сказал тот, что с синей лентой. И добавил, уже специально для Айсинара:
– Слезай, хватит. Трусишь – и правильно, зато не расшибешься.
– Правда, слезай, – поддержал друга Нави. – Я пошутил. Мы уходим.
И они оба развернулись и пошагали через двор на выход. Даи чуть задержался, но потом тоже пустился догонять. Еще чуть-чуть – и они уйдут! Без него!..
А он вовсе не испугался! И вообще, страх – это хорошо. Чем страшнее, тем лучше получаются всякие магические штуки. Сейчас, он только вспомнит, как это сделал Нави, повторит и…
– Стойте! – закричал Айсин. – Я смогу! – и, зажмурившись, шагнул из проема.
Сердце ухнуло вниз, отнимая дыхание. И тут же снизу мощная горячая волна ударила в голову, заставив распахнуть глаза. Прямо перед собой Айсин четко, не смазано падением, увидел кустарник. Но под ногами не было опоры. Он едва успел понять, что висит в воздухе над самой землей, как тут же свалился, обдирая ладони и колени об отмостку. Но боли не почувствовал, потому что в голове гудело так, словно бил самый большой орбинский колокол, уши заложило, перед глазами все качалось и плыло. В носу потеплело, и крупные алые капли зачастили на растопыренные пальцы, на светлую тунику, в пыль двора.
