Текст книги "В поисках Витослава (СИ)"

Автор книги: Владимир Лактионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

III. Беляна

Вот так на свет Божий опять выплыло загадочное пророчество, обнаруженное Барицким еще в октябре две тысячи первого. Теперь ничего не оставалось, как попытаться нанести визит и Боголепу. Для этого будет нужно проехать почти через весь город… Стоп! Зачем ехать? Я отошел в сторонку, огляделся – никто на меня не смотрит – и приложил сердолик к глазам. В последнее мгновение мне показалось, что кто-то попытался схватить меня за рукав, но я уже стоял у Валика в подъезде и пугливо озирался. Вроде бы, все спокойно. Подождав, пока сердце перестанет бу́хать на весь подъезд, я тихонько подошел к Валиковой двери. Вопреки опасениям, ее не перегораживала красно-бело-полосатая полицейская лента. Нащупывая в кармане сердолик, я сделал шаг поближе, и… Что такое? Вокруг меня шумит сосновый лес! Шаг назад – и я опять на лестничной клетке. А вот и сук, обозначающий порог. Я смело переступил через него и через минуту понял, что лес тянется бесконечно во всех направлениях, хочешь – иди, хочешь – беги. Как ему удалось? Похоже, автор усовершенствовал свою первую разработку. Дул легкий ветерок, где-то щебетала невидимая птица, под ногами из мха торчали шляпки грибов. Я наклонился и сорвал один из них: похож на боровичок… Какой чудесный запах! Рядом краснели ягоды земляники.

– Не вздумай это съесть!

– Кто здесь?

Из-за дерева ко мне вышел Карл.

– Привет!

– Как ты здесь очутился?

– Скорее, как очутился здесь ты? Этот проход открывается только для посвященных. Боголеп соорудил его втайне от всех.

– А что происходит с остальными, переступившими порог?

– Они просто попадают в квартиру. Кстати, здесь недавно побывали такие же люди, как и пришлые на Гее. Перевернули всю мебель, поставили штучки для подглядывания и ушли. Ты не бойся, эти штучки нас не видят и не слышат. Ну что? Куда направишься теперь?

– Попробую посетить усадьбу Ядринца… Или нет, поищу Беляну. Она-то никуда не ушла?

– Никто не знает, где она, а к Ядринцу не советую, там все опутано проволоками, заставлено разными ящиками, и наполнено охраной. Там мышь не проскользнет. Может, наведаешься к Парусу?

– Я был у Паруса. Он очень деликатно, и совсем недвусмысленно отправил меня домой.

– Ты постарайся добиться у него аудиенции. В конце концов, это он увел всех людей с острова. Ответы на все вопросы только у него.

– Я все-таки попробую найти Афиногена, Репеха или Беляну. Покажешь дорогу?

– Репеха вообще никто никогда не может найти специально, Афиноген и Беляна живут на Земле, а я с Геи – ни на шаг.

– Что так?

– Невозможно ни пройти, ни пролететь. Я пробовал перемещаться через известные мне проходы, тем более что пришельцы их разблокировали – и никак. Будто натыкаюсь на глухую стену.

– Хочешь, попробуем вместе?

– Страшновато… Ну, давай.

– Хватайся сзади за ремень!

***

– Где мы?

– В городе, я тут живу… Все мы тут живем.

– Какой ужас! А где деревья? Какие здесь птицы обитают? Что кушают? Небось, живут впроголодь?

– Думаю, им здесь весьма неплохо, еды на мусорниках вдоволь. Разве что, кошки…

– Мама, мама, смотри: дрессированный гриф!

– Это про меня, что ли? Я не гриф, я карк!

И он каркнул настолько оглушительно, что у меня зазвенело в ушах, а у проезжающего мимо автобуса лопнуло колесо.

– Зря ты так! Идем отсюда быстрее!

– Давай, лучше я тебя понесу!

– Мама, мама, смотри: гриф уносит дядю! Он его съест?

***

– Доставай свой камень и нацеливайся на дом Беляны, иначе я тебя скоро уроню, уж больно ты тяжелый! Видишь большой дуб, а рядом старый дом? Нам туда!

Во дворе царило запустение. Перекошенная калитка была открыта, бельевая веревка оборвана, тропинка, ведущая к входной двери, заросла спорышом. Сама дверь была приотворена, а на крыльце возле нее сидела старая черная кошка с желтыми глазами. Карк взгромоздился на дуб и пропал в ветвях, а я взялся за ручку двери, глянул на кошку и ступил внутрь. Кошка вошла следом. В избе было прохладно, пахло сыростью и йодом, повсюду, куда ни глянь, на всех свободных поверхностях стояли сверлящие меня глазами истуканчики. Я вспомнил, что нужно их поприветствовать, неуклюже поклонился, и их взгляды потеплели.

– Эх, киска, что-то не везет мне сегодня, – сказал я кошке и протянул руку, чтобы ее погладить. Но рука уперлось в грудь невесть откуда взявшейся старухи.

– Я тебе не девка, ты руки-то не распускай! – проскрипела она, но в ее голосе не было укоризны.

– Вы кто? Вы Беляна?

– А ты, выкрест, чьих будешь?

– Я друг Витослава и Боголепа!

– И еще один друг прячется на дубе? Когда это вы успели сойтись?

– Карл мне помогает!

– Не место ему здесь, на Земле, беда может случиться. Чего ты от меня-то хочешь?

– Помощи. Я хочу знать, куда ушли мои друзья.

– Не знаю, никто не знает, даже Репех не знает. Их увела сила, во многажды большая моей. Давай так: ты верни Карла в его рощу и приходи ко мне, будем чай пить и думу думать. Хочешь стать родновером? Тогда приходи с иконой и петухом.

– Так сразу?

– А че тянуть? Ты уже посвящен, хотя это и неправильно. То есть, по сути, ты уже родновер. Теперь просто нужно соблюсти формальности. Кстати, приходи вместе с женой, она тебе верит. Ну, че стоишь? Ступай, я жду.

Отправить карка в его рощу было минутным делом, но со Светой вопрос решаться никак не хотел.

– Если надо, я стану родноверкой.

– Что значит, «если надо»? Кому надо? Выбор веры диктует личная насущная необходимость!

– Я не чувствую этой необходимости, мне и так хорошо. Но, если ты скажешь…

– Главное – твое собственное желание.

– У меня его нет. Но, если ты попросишь…

Так мы ни о чем и не договорились.

Назавтра с петухом в мешке и иконой в сумке я появился на пороге Беляны.

– Че это ты такой раздраженный?

– Меня петух клюнул три раза сквозь мешок!

– И это все?

– Я не смог уговорить жену.

– Ты и не пытался.

– Я не хотел лишать ее свободы выбора.

– А может, ей и не надо в родноверы… Может, ей будет лучше у Афиногена. Какая разница? Все мы одно дело делаем.

– Странно как-то.

– Религий много, религиозное чувство одно. Нужно просто отбросить мусор.

– Что есть мусор?

– Непонимание, неверие, оголтелость, следование обычаям и привычкам, страх… Да мало ли. Идем к алтарю.

Через десять минут я был официально принят в родноверы.

– То, что случилось с общиной, – сказала напоследок Беляна, – либо очень хорошо, либо очень плохо. Или она получит новую силу и невиданные возможности, или канет в лету. И решать ее судьбу выпало тебе. Я гадала вчера три раза, и все сошлось. Главное, слушай свою совесть и сохраняй трезвомыслие.

– Совесть зависит о воспитания, – робко возразил я.

– Только тогда, когда нет своего опыта, – парировала Беляна, – садись, призовем Афиногена.

И я своими глазами увидел, как образуется известный магический экран «два на три».

– Что? – спросил, едва появившись, Афиноген.

– Вот, человек пришел, ищет нашу общину.

Афиноген посмотрел мне в глаза так, что у меня все внутри перевернулось.

– Он не готов. Как тебя звать? Владимир? Очень хорошо. А что у тебя есть еще, кроме… Что там у тебя? Алатырь? Сердолик? Очень хорошо, что сердолик: алатырь горюч и опасен… И это все? На что же ты надеялся? Значит так: на днях я буду по делам службы в епархиальном управлении, потом заеду в гости. Это будет поздно вечером. Посмотрим, насколько ты подкован практически и теоретически. Готовь спальное место.

– Записывайте адрес…

– Не записывайте, а записывай – это раз. А во-вторых, твой адрес у тебя на лбу написан каллиграфическим почерком.

– От Репеха нет вестей? – это он обратился уже к Беляне. – Судя по всему, его возможности далеко не безграничны, и община оказалась в области, для него недосягаемой.

– Разве такое бывает?

– Репех силен только в трехмерных пространствах, вернее, в пространствах с мерностью, кратной трем… Ты кто по специальности?

– Конструктор. Инженер-конструктор. Три-дэ моделирование, там – Автокад, Солид воркс… (Афиноген поморщился). На досуге пишу книги…

– Это уже лучше. Что пишешь?

– Фантастику, сказки…

– Про Витослава ты́ написал? Занятно, но не всегда правдиво.

– Ну, как же без красного словца? – вступилась за меня Беляна. – Наши все читали, всем понравилось. Рада на английский язык перевела.

– И в конторе твои книги популярны, – добавил Афиноген. – Они там в качестве учебного пособия. По ним законы и обычаи родноверов изучают, магию… А в широкую продажу твои книжки не поступают, они официально запрещены… Ладно, до встречи!

Он, покряхтывая, протиснулся обратно в магический экран и махнул рукой.

– Ты на него не серчай, – произнесла Беляна примиряюще, – он знает много такого, о чем ты даже не догадываешься. Скажу по секрету: он обожает вареники с картошкой и шкварками, а из крепкого – водку по два восемьдесят семь под кислые бочковые огурчики.

– Такой водки уж лет пятьдесят, как не существует.

– Ох, время-то как бежит! Кажись, только вчера «Смирновскую» пила, от поставщика двора Его Императорского Величества!.. А как насчет огурчиков?

– Огурчики будут. В общем, я все понял; сделаем в лучшем виде.

– Только не покупай вареники в магазине, лепите их сами!

– Само собой!

– Ступай, и да помогут тебе боги!

IV. Первый урок Афиногена

– Смотри, что я купила!

Света развернула пакет.

– Нюхай!

– Ну, сало…

– Украинское, я специально на рынок за ним ездила. Оно самое вкусное! Дорогой гость должен чувствовать себя комфортно. Кто он по национальности?

– Ядринец – поляк. Афиноген – его двоюродный брат. Наверное, он тоже поляк. Может, купить польской водки? В нашем маркете есть «Выборова».

– А она хорошая? Еще, не дай бог, отравим гостя! Купи «Столичную» – и не прогадаешь.

Афиноген пришел, как и обещал, вечером. Он не влетел в квартиру по воздуху, как это делал Витослав, и не возник ниоткуда, как Буня. Он просто позвонил в дверной звонок. У него был явно утомленный, но весьма счастливый вид.

– Можете меня поздравить. Я награжден правом служить литургию с отверстыми Царскими Вратами!

– Поздравляем… Только мы в этом ничего не понимаем.

– Это – награда за добросовестный и непорочный труд на поприще служения господу в течение не менее тридцати лет.

– Каков ваш стаж?

– Реально – почти семьдесят лет, по скорректированным документам – чуть более тридцати. Кстати, у патриарха были вопросы по поводу моей биографии по причине несовпадения моего возраста с внешним видом. Он, как говорится в дипломатической среде, выразил по этому поводу недоумение, и мне пришлось рассказать ему правду: что, мол, по непонятным причинам, я не старею, или старею медленнее, чем остальные люди. Прежний патриарх видел в этом перст божий, а нынешнего гложут сомнения, но обвинить меня в каких-то грехах он не может. Тем более что мои паспортные данные были изменены официально в связи с, якобы, ошибкой в свидетельстве о рождении.

– В связи с награждением у вас появились какие-то привилегии?

– В служебном плане – совершенно никаких. В социальном тоже, но мой энергопотенциал заметно увеличился, и я намерен использовать этот факт на благо общему делу. Я решил провести с тобой несколько занятий, призванных обеспечить твою духовную безопасность. До сих пор тебе везло, но мы не имеем права полагаться только на случай. Это касается также и твоей жены. Она готова?

– К чему?

– Пройти обучение защите от агрессивных воздействий!

– Света, ты готова?

– А можно без меня? Я боюсь!

– Не получится, вы оба уже ввязались в историю. Для вас это займет несколько дней, остальной мир за это время переживет несколько минут, сейчас мы войдем в безвременье…

За окном потемнело, но уличные фонари не зажглись. Улица обезлюдела, машины исчезли, птицы умолкли, наступила ватная тишина.

– А теперь посмотрите по сторонам и в окна. Все, кого вы увидите, живут и прекрасно себя чувствуют в безвременье. Как видите, их довольно много. Большинство – низшие бесплотные… Вот ваш Буня (Буня помахал рукой и осклабился) и с десяток помельче. Они – как ваши кошки. На улице – уличные и дворовые и тоже полно мелких. Узнаёте своего дворового? Видите: он вам кланяется. Это за то, что не мусорите, пропалываете палисадник у подъезда и сажаете цветы. Помашите ему рукой и улыбнитесь.

– Они опасны?

– Эти нет, они просто выполняют свои обязанности. Если, конечно, вы не нарушаете правила.

– Что за правила?

– Обычные. Например, появившись на какой-либо территории, вы должны хотя бы мысленно поприветствовать ее хозяина. Приехали в какой-либо город – приветствуете хозяина города, на улице – хозяина улицы и так далее.

– А в театре, магазине?..

– Везде есть свой хозяин. Если вы будете делать это искренне, у вас никогда не будет неприятностей. То же самое – с представителями различных профессий: зашли в автобус – приветствуете общество извозчиков, проходите мимо стройки – приветствуете общество каменщиков…

– А когда сажусь за компьютер – общество программистов?

– Да… Только оно слишком молодое, хотя и очень активное. Надо смотреть в корень и знать, кто от кого произошел. Вот основные древние европейские общества: бондари, гончары, землекопы, знахари, извозчики, каменщики, кузнецы, купцы, лицедеи, маляры, мельники, могильщики, музыканты, мясники, охотники, пастухи, пекари, пивовары и виноделы, писари и счетоводы, плотники, портные, проститутки, рыболовы, садоводы, сапожники, скорняки, стекольщики, столяры, ткачи, хлеборобы, цирюльники.

– Программисты произошли от писарей и счетоводов?

– Совершенно верно!

– Получается, что, когда я иду по городу, я, в основном, только и занимаюсь тем, что раздаю направо и налево приветствия?

– Да. Ты хочешь сказать, что раньше использовал свои мозги более продуктивно?

– Нет, но…

– Продолжим. Перейдем к высшим бесплотным – богам, управляющим разными сторонами человеческого бытия и природными явлениями. Насчет стихий, я думаю, все ясно…

– Но нас учили, что бог один!

– Это абсолют, который есть причина всего, и до него слишком далеко. Можешь приветствовать и его, но это бессмысленно. Я имею в виду локальных божеств. В христианстве они называются архангелами, ангелами и святыми-покровителями, но суть от этого не меняется.

– Почему нельзя приветствовать абсолют?

– Не нельзя, а бессмысленно. Разницу чувствуешь? У абсолюта нет желаний, ибо, если ты чего-то хочешь, значит, тебе чего-то не хватает. У абсолюта есть все, и ему совершенно фиолетово, приветствуешь ты его, или нет, чего нельзя сказать про остальных божеств.

– Но, ведь он нас любит?

– Не более чем ты, как автор книг, любишь своих персонажей. Они у тебя и страдают, и торжествуют, и борются, и побеждают, и погибают… Иначе книга получается пресной и никому не интересной.

– А как же сатана и прочая нечисть?

– Волк – сатана для зайца, а для волчицы – кормилец и благодетель. Проводи параллели.

– Но ведь в христианстве…

– Много ты знаешь о христианстве! Возьмем книгу Иова: «И был день, когда пришли сыны божии предстать пред господа; между ними пришел и сатана. И сказал господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее». Согласись: этот диалог мало похож на спор двух непримиримых врагов. В синодальном переводе евангелия от Матфея Иисус говорит сатане: «Отойди от Меня». Но в более древних текстах, например, в Елизаветинской библии в этом месте мы найдем: «Тогда глагола ему Иисус: иди за мною, сатано». Древнему переписчику было непонятно, зачем сатане нужно следовать за Иисусом, и он «исправил» это место по своему разумению. Таких «исправлений» в писании очень много. Можешь на досуге почитать в Интернете про «книжную справу», чтобы мы не тратили на этот вопрос драгоценное время.

Поэтому вот тебе первое наставление: дабы не входить в конфликты, всех приветствуй и со всеми договаривайся. А теперь можно и немного расслабиться. И еще: когда я – не протоиерей, а просто член общины, сделай милость, называй меня на «ты»! Кстати, водка уже в холодильнике? Накрывай поляну!

Второе, что ты должен уметь делать – это совершать жертвенную трапезу.

– Это как?

– Я буду действовать от твоего имени, а ты, наблюдай и запоминай. Сначала выбирается какой-нибудь предмет, который будет играть роль жертвенного блюда, например, вот эта креманка, и он ставится во главу стола – но так, чтобы во время трапезы над ним не мелькали ничьи руки. Затем от каждого блюда берется маленький кусочек и укладывается в эту креманку. Что у нас на столе? Хлеб черный, батон белый, сало, вареники с картошкой, соленые огурцы, сервелат, голландский сыр. Берем по кусочку каждого продукта и кладем в жертвенное блюдо. Кусочки хлеба макаем в водку и кладем сюда же. Теперь внимание: мысленно ты сажаешь себя прямо в это блюдо.

– Я же в него не помещусь!

– Свою, если можно так выразиться, уменьшенную копию. Ты должен почувствовать одновременно себя здесь и себя там. Получается?

– Да… Немного странно и очень страшно.

– Это с непривычки. Поехали дальше. Теперь ты приглашаешь гостей, сначала людей – Свету и меня. Ты должен почувствовать нас рядом с собой в креманке… Ну как?

– Ох! Я даже вспотел! Извини…

– Все отлично. Теперь приглашаешь бесплотных по старшинству – сначала богов…

– Как?

– Так, как можешь себе представить. Не помешает при этом проговаривать какие-нибудь слова – например, молитвы. Жесткого регламента на это дело не существует. Дай волю своей фантазии и не бойся… Ага, пришел Иисус… И все? Ладно, не пыхти, приглашай низших бесплотных. Так… Пришел хозяин квартиры Буня, пришел хозяин дома, хозяин двора, хозяин города… Молодец! Достаточно. После окончания трапезы не забудь помочь им покинуть креманку…

– Знаешь, что-то похожее проделывала Беляна, только на подносике лежал жареный петух, а хлеб был смочен отваром каких-то трав.

– Знаменитый Белянин травяной чай… У нее много рецептов, и каждый раз она подбирает самый подходящий к конкретному моменту. Теперь наливай, а я скажу тост. Предлагаю выпить за благополучие хозяев и благоденствие всех собравшихся за этим столом. Чокаться можно и нужно!.. Теперь ты тостуй: предложи выпить за взаимопонимание между всеми присутствующими. Хорошо! Как правило, третий тост посвящается цели, ради которой ты всех собрал. Подумай, как бы правильнее ее сформулировать?

– Я хочу выпить за успех предстоящего дела, за то, чтобы чаяния всех были, по возможности, удовлетворены.

– Тостов, а правильнее, здравиц, должно быть нечетное количество, но не менее трех. Далее – по желанию. Продолжим?

Через полчаса.

– Здесь осталась только на одну рюмку.

– По сколько мы выпили?

– По четыре. Нужно еще по одной.

– У меня есть другая водка, правда, она распечатана.

– Неважно, неси.

– Вот, «Утиная охота»!

– Кто ее выпускает?

– Белоруссия.

– Им можно верить.

– Хлеб макать?

– Не стоит, водка – всегда водка. После этого сразу завершишь трапезу. Всех проводишь к выходу в обратном порядке, сам отключишься последним. Потом завернешь содержимое в бумагу, можно в газету, и мы выйдем во двор. Его нужно будет сжечь, предав богу огня, он в любом списке – последний. Если все будет сделано правильно, остатки трапезы сгорят полностью, до седого пепла.

Я стоял, смотрел, как огонь пожирает содержимое креманки, и удивлялся: пламя становилось то оранжевым, то синим, то, почему-то, временами проскакивал даже зеленый цвет. Афиноген, молча, стоял рядом, сложа руки на груди, Света – чуть позади. Когда последний язычок огня вспыхнул и погас, Афиноген пошевелил палочкой золу и удостоверился, что огонь сожрал все. Затем он поклонился тому, что осталось от костра, и промолвил каким-то не своим голосом: «Вот и все. Идемте домой». Мы поднялись наверх, и я заметил, что на улице опять стало светло, зашумели машины, зачирикали птицы и зашаркали ногами прохожие. Жизнь продолжалась.

V. Второй урок Афиногена

Афиноген долго рассматривал из окна улицу, будто чего-то ждал, а потом сказал:

– Хорошо, с этикой поведения в духовном мире ты дальше разберешься сам, с жертвенной трапезой, я думаю, тоже. Здесь просто нужна практика. А завтра мы поговорим о фаритоне.

– О фари…

– О том камешке, который ты постоянно носишь в кармане. Длительный контакт с ним сначала обостряет духовное видение, и, в конце концов, ты сможешь обходиться без этого артефакта. Но, если продолжать носить его по привычке, то наступит привыкание, и уже не ты будешь его хозяином, но он – твоим, как алкоголик становится рабом бутылки. И это произойдет незаметно.

– Сколько времени у меня в запасе?

– Не знаю. Во всяком случае, до наступления привыкания проходит как минимум несколько месяцев, а то и несколько десятков месяцев – у кого как. Откуда он у тебя?

– Его сделал Витослав незадолго до всеобщего исхода. С его помощью я видел все.

– Он не предупредил тебя, что с помощью этого артефакта ты не только можешь перемещаться сам, но и перемещать других и разные предметы?

– Об этом я догадался.

– Ты кого-то уже перемещал?

– Да, Михалыча, соседа Витослава… Я его всего лишь на несколько метров… В квартиру Витослава и обратно… А потом карка из квартиры Боголепа в город…

– С карком – ладно, а вот, Михалыча – это ты зря, теперь он может тебя выследить! Фаритон оставляет следы.

– Не сможет, он совершенно постороннее лицо, он вообще ничего не понял.

– Тогда кто-то сможет через него. Сотри следы переноса!

– Я не умею.

– Дай-ка его сюда.

– Как он работает?

– Как и все магические предметы, а он из всех – самый простой, сканирует вероятности и выбирает ближайшую подходящую. То есть, с его помощью ты не сможешь переместиться, скажем, на Марс, потому что такой вероятности не существует вообще. Кроме того, фаритон работает только в физических мирах. Многие с его помощью пытались входить в сны, сказки, фантазии, мечты и прочие эфемерные пространства – и исчезали бесследно. Ты еще не пробовал разыскать с его помощью ушедших? И не пробуй. Для этого нужен другой артефакт.

– Какой?

– Кто же его знает?

– Может, такого не существует в природе?

– Сны и фантазии существуют? Свою энергию они имеют? Значит должно существовать нечто, умеющее этой энергией управлять, но из нее не состоящее. То есть, это – обязательно материальный предмет. Мой жезл такого тоже не умеет, хотя он, как в свое время чемоданчик Боголепа и жезл Ядринца, может откатывать время. Кстати, я был незадолго до тебя на Гее и пытался пройти к Парусу, но он меня не принял, деликатно развернув на сто восемьдесят градусов. Я уверен: он знал, с чем я хотел к нему пожаловать. Ладно, идем спать, завтра – еще один день занятий.

Но назавтра Афиноген сказался больным. Накануне мы со Светой положили его, улыбающегося и розовощекого, на складном диванчике в прихожей, постелив свежее белье. Но наутро он был бледен, а простынь под ним оказалась взмокшей – хоть выкручивай.

– Что с тобой?

– Неожиданная проблемка.

– Простуда? Грипп?

– Неважно. Это – следствие того, что я вчера что-то сделал не так.

– А что ты мог сделать не так, и как должно быть «так»?

– Скорее всего, сказал что-то лишнее… То, что вам знать пока не полагалось. Теперь лежу, перебираю в уме весь наш вчерашний разговор. Если найду причину, поправлюсь за несколько минут. Не найду – отболею на всю катушку.

Когда я заглянул к нему через час, то понял: он не нашел.

– Знаешь, я просмотрел весь вчерашний день… Все чисто. Здесь что-то другое… Возможно, это связано с работой. У нас в епархии есть такие умельцы – настоящие чернокнижники, хотя формально они служат иереями, протоиереями, иподиаконами и диаконами.

– Какое отношение они имеют к тебе?

– Самое непосредственное. Отчего люди становятся на путь духовного преступления? В основном, из зависти, жадности, неудовлетворенных амбиций. Меня любят и уважают мои прихожане, а для священника это едва ли не самое главное. Пастырь олицетворяет для них всю церковь, всю систему, всю веру.

– Что конкретно предпринимают чернокнижники?

– Мелкие пакости, иначе это не назовешь. В данном случае, я подозреваю, что кто-то поставил мне свечу за упокой.

– Чем это грозит?

– Рвется там, где тонко. Как видишь, у меня случилась сильная простуда, если бы я имел зубы с кариесом, меня могла бы сразить сильная зубная боль, при слабом сердце – сам понимаешь…

И нет никакой возможности защититься?

– В православной церкви экзорцизм не практикуется уже очень давно и совершается только с благословения епископа, ибо Лаодикийский собор 364 года постановил: «Не произведенным от епископов не должно заклинать ни в церквах, ни в домах…». А специальный чин отчитывания в требнике митрополита Петра Могилы семнадцатого века имеет католическое происхождение, и у нас практически не применяется.

Поэтому оставь меня пока одного, я попробую помочь себе сам, а если понадобишься, я позову. В евангелии от Матфея сказано о злых духах – энергетических воздействиях: «сей род изгоняется только молитвою и постом». Извини. Но по поводу фаритона мы поговорим обязательно, я не могу пустить этот вопрос на самотек. Магические предметы действуют по несколько иным, нежели физические, законам.

– Например?

– Они не всегда подчиняются законам гравитации, законам сохранения и превращения физической энергии и вещества, они могут накапливать и обрабатывать бездну информации в не цифровом, а аналоговом виде, и много чего еще. И пожалуйста, не беспокой меня до полудня, не завтракай обильно и спиртного не пей.

И я вернулся к жене, вкратце передал ей содержание разговора, мы обильно не ели, спиртного не пили, разговаривали вполголоса и всё прислушивались, не позовет ли нас Афиноген. Но за дверью было тихо.

– Ты можешь ему как-нибудь помочь? – спросила Света.

– Только одним: не мешать.

Около полудня дверь неожиданно отворилась, и Афиноген вошел в кухню. Он был еще бледнее, чем утром, но улыбался слабой улыбкой.

– Ты победил?

– Надеюсь, что да.

– Надеешься?

– Поначалу результат неявный – при неудаче первое время возможно небольшое облегчение, а при успехе – угнетенное состояние. Давайте завтракать!

За столом Афиноген понемногу оживился и разговорился, и мы поняли: странная болезнь миновала.

– Ну что, вернемся к фаритону? Во-первых, нужно научиться его включать и выключать.

– Витослав сказал, что это не нужно, что он неиссякаем, и достаточно просто поднести его к глазу.

– Он действительно неиссякаем, но во включенном состоянии он слушается любого, взявшего его в руки. Поэтому, когда он не нужен, его следует отключать, это своего рода техника безопасности. Вот, он включен. Рассмотри его хорошенько, покрути в руках, пощупай… Теперь я его выключаю. Разницу чувствуешь?

– Чувствую, но не пойму, в чем она заключается.

– А еще раз?..

– Все равно не понимаю… Хотя нет… Кажется, он, то живой, то неживой…

– Он может спать или бодрствовать. Скомандуй ему: «Спи!».

– Спи!

– Не так. Во-первых, не кричи, ты можешь делать это мысленно. Во-вторых, сначала назови себя… Давай!

– Я Вова. Спи!

– Отлично. Кодовое слова для включения: «Проснись!». Не забудь себя назвать.

– Я Володя. Проснись!.. Почему он не работает?

– Все просто: усыпил Вова, а пытался разбудить Володя. Будь внимательнее!

– Я волнуюсь… Я Вова. Проснись! Уф!.. Теперь я для него навсегда Вова?

– У тебя есть никнейм в сети?

– Да. В сети я – Анданте.

– Уложи его спать под этим ником.

– Я Анданте. Спи!

– Вот и все. Кто усыпил, тот может и разбудить. Идем дальше. Техника безопасности предлагает тщательно следить, чтобы при перемещении по мирам не было прицепов. Прицепы – низшие бесплотные, которые могут пытаться переместиться вместе с человеком, что им строжайше запрещено. Я так вижу, на твоем счету уже есть один «заяц»?

– Не знаю… Хотя, однажды мне показалось, что в момент перемещения кто-то пытался схватить меня за рукав.

– И ему это удалось.

– Можно ли определить, кто это был?

– При определенном умении… Сейчас посмотрим… Ба! Да это известная личность! Его зовут Вритра, он уже давно работает на контору. Поздравляю, дружище: ты под колпаком, контора за тобой следит. Куда ты направлялся, когда почувствовал его прикосновение?

– Я перемещался к Боголепу домой.

– И попал в лес? А там он тебя не касался?

– Не помню, кажется, нет. Потом появился Карл. Я думаю, он бы его заметил. Мне это чем-нибудь грозит?

– Тебе, в любом аспекте – как в социальном, так и в духовном, нет, а вот пойманный с поличным при незаконном перемещении, бесплотный сразу может быть разжалован на одну-две ступени вниз. Другое дело, если вы договоритесь, и он пойдет к тебе на услужение на год-два-три. Обычно, по истечении срока хозяева повышают слуг до домовых и амбарных.

– Я не умею повышать и понижать бесплотных.

– Умеешь, просто не догадываешься, как. Когда придет необходимость, ты сразу поймешь. Советую тебе взять в услужение кого-нибудь из геянских. Они все равно сейчас шатаются без дела. Ты знаком с кем-нибудь из них?

– Лично нет.

– Мне импонируют трое. Выбирай: Анчутка, Чоп или Пых. Если сговоритесь, приглашай всех. Могу даже познакомить с ними. Кстати, у них есть привилегия: им уже давно разрешено свободно путешествовать между Геей и Землей. Ты готов к диалогу? Давай, покажи, как ты перемещаешься!

Я приложил камень к глазам и успел сказать: «Света, мы ненадолго…», как все смазалось, мелькнули звезды, лицо крутого духа, до сих пор разыскивающего своего пацана, и мы оказались в роще карков. Из-за дерева, будто он нас поджидал специально, вышел Карл.

– Привет, Володя, мое почтение, Афиноген. Очень хорошо, что вы теперь вдвоем!

– Кому хорошо?

– Не цепляйся к словам! Тут такое было! Недавно приходили люди с железными палками, и ихний главный спрашивал, кто из нас умеет говорить, а не то он даст команду всех нас расстрелять. Мы, во-первых, сделали тупые выражения лиц, а во-вторых, собрались защищаться и их всех заклевать. Они ведь даже не догадываются, на что мы способны. Но вышел другой ихний с планшетом и сказал командиру, что нельзя уничтожать уникальную фауну, и что он доложит об этом какому-то большому начальнику, и командир отменил приказ. Мы сразу решили, если что, в знак особой благодарности заклевывать этого, с планшетом, в последнюю очередь. А командира обгадили, как сумели, и, представь, он все стерпел.

– Хорошо. А теперь скажи, вы действительно способны на что-то серьезное, или только хорохоритесь?

– О-о-о! У нас есть специальная тактика. При встрече с неприятелем мы становимся невидимыми и гадим, гадим, гадим!!!

– На него?

– Ну да. Загаживаем вровень с землей!