Текст книги "В поисках Витослава (СИ)"

Автор книги: Владимир Лактионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

IX. Тоннель

Перед глазами замелькали разноцветные, приятные на ощупь теплые бархатистые пятна, потом мы весело проскользили по спирально закручивающемуся в трех плоскостях неощутимому желобу, затем вдруг резко остановились, и стало больно. Меня очень удивила эта боль, потому что было непонятно, откуда именно она исходит. Я мысленно просканировал себя с головы до ног: нигде ничего не давило, не жгло, не щемило и не саднило, и, тем не менее, жуткая боль существовала во мне, как нечто самостоятельное – как существуют внутри нас печаль и радость, тревога и сомнение. Она не принадлежала никакому органу или части тела и была как бы самой по себе. А еще она сопровождалась шедшим из самого моего естества странным гулом и вибрацией. Я глянул на озабоченное лицо Афиногена и понял, что он чувствует то же самое.

– Афиноген, что это?

– Не знаю, но это – не естественный процесс. В нем чувствуется умысел, чья-то воля.

– Против нас ополчились астральные силы зла?

– О боги! ты действительно веришь в то, что существует зло, как таковое, зло само по себе? Я уже начинаю сомневаться в том, что такие увлекательные и, в общем-то, правильные книги про родноверов написал ты!

– А что, разве не существует?

– «Зло» и «добро», «хорошо» и «плохо» придумали люди. Мы уже говорили об этом.

– Да, но…

– Никаких но! У наших предков уже существовали добрые и злые боги, потом эстафету приняло христианство, и тогда церковники всерьез пытались решать вопрос: кто сильнее – бог или сатана? Тогда многие ставили всемогущество создателя под сомнение…

Нашу духовную, наполненную непонятной болью дискуссию, прервало появление третьего действующего лица.

– Афиноген, умничаем, как всегда? А кто это с тобой?

– Это человек, написавший три известных тебе книги о родноверах.

– Тебя как звать?

– Владимир, я писатель. А тебя?

– Гагтунгр, исполняющий пульса де-нура.

– Но ведь пульса де-нура – это чисто иудейское проклятие, – вмешался Афиноген!

– Оно неотвратимо действует на любого! Пророк Елисей проклял именем всевышнего насмехавшихся над ним отроков, и их тут же разорвали медведи. В талмуде рассказывается о рабби Шимоне бар-Йохае, которого преследование римлян вынудило скрываться в пещере. Выйдя, наконец, оттуда, он нашел предателя, и тот под взглядом праведника обратился в кучу костей.

– Дык, это когда было!

– Тридцатисемилетний архитектор Эяль Рагонис проектировал и контролировал строительство роскошного элитного комплекса «Гиват-Андромеда» в Яффо. Он разгневал иудеев за то, что возвел это мирское здание на святой земле, на месте старейшего иудейского кладбища, а это попрание законов и великий грех. Он умер от сердечного приступа через две недели после наложения пульса де-нура. Археолог Эхур Нецер в две тысячи десятом нашел усыпальницу царя Ирода. Правоверные иудеи предупреждали ученого, что открывать могилу нельзя, это большой грех. Естественно, тот ослушался предупреждения, за что и заслужил пульса де-нура. Кара настигла его почти сразу же. Нецер упал с вершины горы в пропасть, поскольку вылетели крепления парапета, о который он опирался.

– То есть, астральные силы зла все-таки существуют?

– Гагтунгр, будь так любезен: прекрати эту дурацкую боль и ответь Володе. А потом объясни, зачем ты нас остановил?

– Пульса де-нура – не есть то, что ты называешь силами зла. Это порка огненными розгами, в первую очередь – наказание провинившихся ангелов. Она является метафорическим описанием божественной кары для понимания ее сущности простыми людьми. По сути, этот обряд не управляет Божьим гневом, а представляет собой лишь апелляцию в суд Божественной справедливости. И гнев Бога падет на голову несправедливо обвинившего, если проклятый окажется невиновным.

Кстати, пульса де-нура в свое время подверглись даже премьер-министры Израиля – Ицхак Рабин в девяносто пятом и Ариэль Шарон в две тысячи пятом. Об этом заявляли раввин Йосеф Даян и публицист Авигдор Эскин, которые накладывали эти проклятия. Рабин понес наказание спустя месяц после наложения: он был застрелен иудеем-экстремистом Игалем Амиром, а впавший в итоге в кому Шарон – в четырнадцатом. Согласно обряду, необходимо поставить в известность человека, что против него совершился пульса де-нура. Таким образом, ему дается возможность раскаяться и исправить ошибку.

– Все это очень интересно и поучительно, – заметил Афиноген, – но есть ли возможность увидеть сам ритуал и услышать произносимые при этом молитвы? Иначе все, что ты рассказываешь, воспринимается просто как страшная сказочка.

– Увы, ни вы, и никто другой не имеет права увидеть само таинство, – пожал плечами Гагтунгр. – Здесь и объяснять ничего не надо.

– Ладно… Из всего сказанного я делаю вывод, что на одного из нас, или на обоих было наложено пульса де-нура, верно?

– Не совсем… Пульса де-нура было наложено на нескольких ушедших… Их имена, естественно, я не скажу. Я притормозил вас только с одной целью: немного задержать. Присутствие сильного мага может исказить воздействие, и пульса де-нура, либо не произойдет, либо состоится в неполной мере.

– Согласно никем не писанным законам, проклинаемого следует ставить в известность, и месячный срок начинает отсчитываться именно с этого момента. Что происходит за это время?

– В течение месяца ничего, а затем собираются шесть Сил – их еще называют архонтами – и выносят вердикт, который может быть обжалован еще в течение месяца. Для этого следует обратиться к любому из Начал… Я думаю, вам достаточно. А теперь я объявляю вас – как хотите: почетными гостями, или временными почетными пленниками. Настаиваю на первом. Главные условия: не пытаться удрать – это бесполезно, и не пытаться связаться с кем-нибудь извне – это бессмысленно. В противном случае, из почетных вы превратитесь в… как бы это сказать?

– Понечетных…

– Да, и еще: не надо со мной шутить. Понятно?

– Более чем… Можно узнать, кто эти шесть, вершащих судьбы?

– Их имена вам ничего не скажут, кроме, разве, одного. Покровитель нижнего мира, он же Великое Ничто, король Белиал, он же Агриэль. Слышали о таком?

– Я знаю это имя, – глухим голосом отозвался Афиноген. – Он правитель не одного, а всех нижних миров. Он, будучи еще в возрасте пятнадцати лет, умел просчитывать вероятности одновременно нескольких цепочек событий на тысячу лет вперед, учитывая любые катаклизмы и случайные воздействия. Он прирожденный логик, математик и инженер.

– Совершенно верно, я даже немного удивлен. Откуда такие малодоступные простому смертному знания?

– Все члены общины, кроме меня, в той или иной мере знакомы с ним лично. Он известен нам под именем Мрък.

– Ишь ты, какие у вас знакомые! Ну, и насколько вы близки, ха-ха?

– И ты с нами не шути. Во-первых, лет, эдак, пятнадцать назад мы произвели его в наши боги, во-вторых, он с тех пор не раз оказывал нам помощь, а однажды мы продали ему бесхозный мир. Если не веришь, спроси у него сам – хоть сейчас.

– Куда катится все сущее: покровитель нижнего мира стал божеством в мире верхнем!

– Скажи: «Ахали цели», и сразу полегчает!

– Что это за формула такая странная?

– Ее создал Ядринец, повелитель стихий верхнего мира. Это земная фраза на грузинском языке, изначально означавшая просто: «С новым годом». Немного легкой магии, и теперь она действует, как успокоительное. Такая вот вышла таблеточка… Да ты пробуй, пробуй!

– Ахали… Бред какой-то… Ахали цели… Смотри-ка, помогает! Не мудрено, что Белиал был очарован вашими хитростями и вопреки всем законам и правилам согласился стать вашим богом.

– Скажу честно: поначалу он категорически отказывался, но, вишь ты, ребята его все-таки уломали!

– Ну, что же, милости просим в нижние миры. Есть три пути: можно просто переместиться, как это делают все посвященные, можно воспользоваться лифтом…

– А лифт-то зачем?

– Никто не знает, зачем. Это замысел Белиала, но он своими идеями никогда ни с кем не делится. А можно пешком, через тоннель. Там красиво… Хотите? Не пожалеете! Если надоест – переместимся.

– Давай через тоннель. Где вход?

– Перед вами. И еще: вы намереваетесь взять с собой своих слуг? Здесь могут возникнуть проблемы. Анчутка – один из наших… В смысле, бывших наших. Если вы его не защитите, ему, как изменнику, будет уготовано наказание.

Анчутка попятился.

– Мы берем его под свою защиту и опеку!

– А эти двое кто такие?

– Чоп и Пых. Они геяне. Анчутка – мой слуга, а геяне – у Володи на подряде.

– Гм, ладно. Но, геяне, учтите: от хозяина не отходить далее, чем на семь метров!

– Мы не согласны на такие условия, – наконец, подошла и моя очередь подать голос.

– Насколько я вижу, Гея, как и Земля, находится в верхних мирах, и в нижних для них есть опасность ненароком развеяться…

Теперь попятились Чоп с Пыхом.

– Поэтому для них будет безопаснее находиться в пределах твоего поля, – закончил Гагтунгр.

– Ладно, – изрек Афиноген, – где вход?

– Перед вами.

Мы оглянулись и увидели обычную дверь со вбитым в нее толстенным ржавым гвоздем, изогнутым наподобие дверной ручки. Афиноген взялся за него, и вопросительно глянул на Гагтунгра.

– Входите и ничего не опасайтесь, – ответил тот.

Я ожидал, что дверь заскрипит, но она тихо отворилась, и Афиноген первым шагнул внутрь. За ним юркнули наши ду́хи, следом, ощущая, что душа провалилась куда-то в пятки, вошел я. Процессию, сопя, замкнул наш новый знакомый – то ли наш тюремщик и соглядатай, то ли хозяин, принимающий непрошенных гостей и скрывающий досаду за напускным радушием.

Мы очутились в гулком тоннеле, заполненном, как туманом, слегка светящимся воздухом. Дальний его конец был неразличим, а в срезах практически ровных стен тускло поблескивали кусочки, то ли стекла, то ли какого-то пластика. Чоп подошел к ним ближе, вытянул руку, и на его ладони загорелось что-то вроде бенгальского огня. Освещение сразу перестало быть безбликовым и бестеневым, и стекляшки в ответ заиграли веселыми искрами.

– Да, – спокойно прокомментировал Гагтунгр, – это драгоценные камни. Чем глубже, тех их больше.

– Но тоннель, насколько я вижу, совсем прямой, или где-то начинается спуск? – спросил Афиноген.

– Он уже идет вниз, причем, с большим уклоном, а иллюзия горизонтальности создана для удобства. Ведь по прямой идти легче, – отозвался демон.

И мы пошли по прямой вниз. Наши бесплотные сначала взялись за руки, а вскоре и вовсе сбились в один прозрачный студенистый комок. Под сводами тоннеля раздались отзвуки наших шагов, постукивание Афиногенова посоха и сопение Гагтунгра.

– Насколько длинен тоннель?

– Для кого как.

– Сколько мы будем идти?

– Кто сколько.

– Но мы выйдем все вместе?

– Не совсем.

– Я отказываюсь идти в гости таким образом! (Это Анчутка).

– А тебя никто не спрашивает! (Это Гагтунгр).

Афиноген остановился: «Мы должны выйти все вместе!». Кончик его посоха начал светиться, и по стенам тоннеля побежали тени, как от крыльев летучих мышей.

– Конечно, конечно, – с готовностью отозвался Гагтунгр. – Мы уже почти пришли. Видите: впереди посветлело? Идемте!

Комок наших бесплотных придвинулся к Афиногену вплотную.

X. Битва

Выход из тоннеля произошел неожиданно, раздался легкий хлопок – будто лопнул воздушный шарик – и компания оказалась на пологом, поросшем травой, склоне холма. Я огляделся: позади нас чернела кротовья нора. Но раздался еще один хлопок, и она исчезла, и веселая изумрудная трава, появившаяся на этом месте, оказалась непримятой.

Небо было потрясающе фиолетово-синим, заря (интересно, это восход, или закат?) – карминно-бордовой, трава – фломастерно-зеленой. С противоположной заре стороны, над рыжим, более светлым пояском над горизонтом, висели колючие звезды. Горизонт же со всех сторон был вдали утыкан конусообразными холмами, напоминающими формами и размерами земные терриконы. Сходство еще более увеличилось поднимающимися над вершинами некоторых из них легкими дымка́ми.

– Сейчас утро, или вечер?

– Для кого как. Здесь всегда утро, или всегда вечер – смотря, как смотреть. Белиал здесь не появляется. Во всяком случае, я такого не припомню. Он очень любит жару, палящий зной.

– Что это за терриконы?

– Терри… Как?

– Терриконы. На Земле такие получаются из пустой породы, извлеченной из недр при добыче полезных ископаемых. Вон, и дымки́ над некоторыми из них.

– Дымки – значит, там колдуют. Это не дым и не пар, это очень плотное энергетическое облако. А что значит полезные ископаемые?

– Ну, уголь, железо, медь, алюминий…

– Они у вас в земле, что ли? Зачем вы их туда засунули? Спрятали? Когда и от кого?

– Они зародились в земле сами. Металлы и минералы – от вулканов, уголь – от деревьев…

– У нас таким сказкам даже дети не верят, они сызмальства знают, что земля нужна только для того, чтобы по ней ходить. А в этих, как ты назвал, ископаемых, даже если они в ней есть, никому нет никакой надобности.

– А самоцветы в стенах тоннеля?

– Они вмонтированы туда для освещения и красоты.

Из чего же вы тогда делаете все предметы – одежду, обувь, украшения, посуду – все-все?

– Не из чего, просто создаем, чем статус демона выше, тем более тонкий и сложный предмет он может создать. Малыши создают камни, чтобы швырять ими друг в друга; те, кто постарше могут соорудить себе какие-нибудь штаны или простеньких кукол. Тинэйджеры умеют создавать причудливую одежду и дешевые ювелирные поделки, чтобы форсить перед друзьями, и так далее. Совершеннолетние, в зависимости от происхождения, выбирают направление своего профессионального пути и двигаются по нему в течение всей жизни.

– Что значит «в зависимости от происхождения»?

– В зависимости от того, какому колену принадлежит тот или иной молодой интерн. Существует двенадцать колен – по шести в верхней части, Лельрам и нижней, Дальрам … Но это вам знать необязательно.

– Чем занимаются обитатели нижних миров?

– Как все – едят, пьют, совершенствуются в магии, делают свои миры еще лучше. Благодаря хлопотам и попечительству Белиала, жить в нижних мирах гораздо комфортнее, чем в любых других. Здесь самая чистая энергетика, самый строгий порядок, самая совершенная социальная структура и самая надежная оборонительная система. Лельрам, могут жить среди людей, мало от них отличаясь. Люди считают их идеальными – по внешнему виду, здоровью и талантам. Нижние – Дальрам – в средние миры выходят редко, с точки зрения людей более эфемерны, увлекаются атрибутикой. В средние века они лепили себе крылья летучих мышей и хищных птиц, рога, хвосты и прочую фигню, оборачивались драконами и сфинксами. Сейчас они предпочитают крылья от самолетов первой половины двадцатого века с двигателями подмышками, прикидываются летающими тарелками и радиосигналами инопланетян, создают пролетающие неожиданно близко к земле астероиды, или подправляют орбиты уже существующих, портят всякие луноходы и марсоходы.

– Одно не могу понять, – вдруг произнес Афиноген, – чем нижний мир отличается от среднего, от нашего? Кстати, и от верхнего тоже. Наверху, как нас учат, присутствует сплошная благодать, львы едят траву, все улыбаются и нюхают цветы, говорят друг другу: «Спасибо» и «Пожалуйста»… Земных утех не дают; кушать, пить и совокупляться нельзя, попрыгать с обрыва «солдатиком» – тоже…

– Души павших скандинавских героев в Вальхалле только этим и занимаются. Но для этого надо исповедовать скандинавскую веру, – вставил реплику Гагтунгр.

– Короче, тоска зеленая, – продолжил Афиноген, – Смотрю, у вас все красиво, но также однообразно. Или нет?..

Беседу прервали визгливые женские крики, временами заглушаемые звериным рыком.

– Женщина в опасности! – воскликнул Афиноген и взял посох наизготовку. Но Гагтунгр сделал жест, каким ГАИшники, останавливают лихачей, и покачал головой: мол, не стоит. Из-за ближнего бугра выскочил, похожий на дикого кабана, демон и зигзагами, качаясь, побежал вприпрыжку вверх по склону. За ним, задрав подол, помчалась, исторгая из ноздрей пламя, разъяренная демоница со скалкой в руке. До нас донеслись ее истерические вопли: «Скотина!!! Опять надрался!!! Но я найду на тебя управу, я закодирую тебя молитвой Соломона!!!». При словах «молитва Соломона» демон замер, покачиваясь, и через секунду рухнул, как подкошенный, а трава вокруг почернела. Но демоница, вместо возгласа торжества, издала вопль отчаяния, упала рядом и стала, хватаясь за голову, причитать.

– Как видите, – Гагтунгр вздохнул, – никем не писанные законы не обманешь. Что внизу, то и наверху. И наоборот. Мы различаемся только законами природы, физиологией и укладами жизни. Что внизу… Эх!

– У вас тоже пьют спиртное?

– А чему ты удивляешься? Еще как пьют! Только запивают не томатным соком, а кровью. А если попытаться смешать кровь со спиртом, она тут же сворачивается, и получается кровяная колбаса. Кстати, это наше изобретение. И «кровавая Мери» тоже.

– Что такое молитва Соломона?

– Это набор магических фраз из «Лемегетона», одного из наиболее известных гримуаров середины семнадцатого века.

– Мужик лежит, не шевелясь. Она его убила?

– Нет! – Гагтунгр заулыбался, – он просто заснул. А почерневшая трава… У него не хватило энергии, упала температура и заморозила окружающее пространство. Завтра все и всё будут в норме.

– Чем ваше социальное устройство отличается от нашего?

– У нас нет таких понятий, как страна или город. У каждого жителя есть свой бесконечный мир, в котором он сам себе хозяин. Он входит в мир семьи, тот, в свою очередь, в мир, общий для всех родственников, а родственный, в свою очередь, в коллективный. Но и это еще не то, что ты видишь глазами. Бесконечное количество коллективных миров входит в мир внешний. У каждого жителя есть возможность создать общий мир с другими, исходя из общности интересов, или иных соображений. Такая разветвленная структура бытия у нас называется архипелагом.

– А тот, ну, который упал?

– Видимо, он проводил время с друзьями в общем для них мире, потом вернулся в мир семейный, но здесь его не поняли, он выскочил в внешний мир, где и уснул. Все весьма тривиально.

– Честно говоря, мы малость устали… Не пора ли отдохнуть? Веди нас, новый знакомый, в какую-нибудь таверну, или постоялый двор.

– У нас так не принято. Могу помочь вам создать свой мир и в нем расположиться. Например, где вы хотите остановиться: лес, море, горы, дно морское, подземелье, шумный город…

Мы все в один голос: «Только не шумный город!».

– Природа, напоминающая земную? Например, тропические леса, каменистые пустыни, таежные чащи, берега лазурного залива? А может, экзотика: бордовое небо, огнедышащие вулканы, озера расплавленной лавы, удушающий запах серы…

Мы все в один голос: «Только не вулканы и сера!».

– Тогда представьте каждый себе милое его сердцу местечко… А теперь: раз, два, три!

И мы оказались недалеко от моря в умеренных широтах. Красное Солнце медленно опускалась в пучину вод, на берегу отдыхали рыбачьи лодочки и сушились сети, вокруг них бродили ленивые чайки. Из стоящей рядом харчевни проворно выбежала улыбающаяся круглолицая розовощекая хозяйка и жестом пригласила зайти в дом, откуда слышались веселые хмельные голоса. Мы переглянулись и переступили порог. Я заметил: Гагтунгра с нами не было, а бесплотные сделались невидимыми. Хозяйка со странным именем Тильда, вышитым на нагрудном кармашке легкомысленного передничка, профессионально улыбалась и приговаривала: «Заходите, заходите, гости дорогие! Все приготовлено в лучшем виде, не извольте беспокоиться. У вас будут лучшие комнаты и вкусный ужин. Все уже оплачено наперед!».

В зале было дымно, пахло рыбой, брагой, сапогами и водорослями. На дальнем столе стоял большущий, но мелкий аквариум, в котором два громадных уставших краба, сцепившись клешнями, чего-то ожидали. Обступившие стол болельщики всячески их подзадоривали, ведь по окончании поединка побежденный будет сварен и съеден хозяином победителя, да и его гостям, скорее всего, что-нибудь, да перепадет. Мы сели неподалеку, и тотчас через зал к нам быстрыми шагами устремилась хозяйка с пивными кружками.

– Попробуйте наш эль! – издалека начала она. – Его любил вкушать сам господин Гагтунгр, когда останавливался у нас проездом! – И, подойдя ближе, добавила громким шепотом: «А если вам нужны девочки, то я вмиг устрою!».

– Девочки?

– Ну да. Любые. Хотите – человеческие, хотите – демонические.

– А человеческие-то откуда в нижнем мире?

– Из среднего, вестимо. Аккурат сюда проваливаются. Их два вида: первые – это те, которые занимались любовным промыслом и на Земле. Вторые – наоборот.

– То есть?

– Женщины, не исполнявшие женские обязанности – не выходившие замуж, не рожавшие детей, или их не воспитывавшие, не готовившие еду и не ублажавшие уставших мужей. Мужеподобные женщины – доктора наук, всякие там физики, математики и политические лидеры. Здесь им придется откувыркаться по полной, и в этом заключается вселенская справедливость. Ну что, будете девочек заказывать?

– Не сегодня. Мы очень утомились с дороги…

– Не стесняйтесь, это совсем недорого! Или вы справляетесь одной левой?

– Не надо нас обижать!

– Ишь, не надо… С виду такие приличные!

– Мы действительно очень устали. Лучше, налейте еще эля!

Тильда уже безо всякого почтения хлопнула на стол еще две кружки и побежала на шум, доносившийся от стола с крабами. Мы вытянули шеи, но ничего не увидели: аквариум был окружен плотным кольцом болельщиков. Пришлось, кряхтя, встать и подойти.

Глянув на поле боя, я сразу понял, что схватка перешла в финальную стадию. Краб чуть больших размеров опрокинул на спину своего противника и, прижимая его своим весом, удерживая одной клешней и орудуя второй, как консервным ножом, начал постепенно вскрывать его панцирь, из-под которого появились струйки синей жидкости. Я недоуменно глянул на Афиногена.

– У крабов, как и у осьминогов и некоторых других морских обитателей, кровь синяя, – пояснил тот.

– Я не об этом. Неужели они такие сообразительные?

Между тем, события приняли неожиданный поворот. Меньший, лежащий на спине краб, изловчился, поймал клешней один из усов врага, поднатужился – и отхватил его, будто кусачками-бокорезами. Казалось бы, потеря была небольшая, но нападающий на секунду опешил и ослабил хватку. Этим воспользовался меньший, и следующим движением он с такой же ловкостью перекусил сопернику стебелек с глазом. Тот втянул второй глаз и дал задний ход. Трудно было сказать, на что он рассчитывал – скорее всего, ни на что. Но воспрянувший духом, малыш рванул вперед и, оставляя за собой синюю муть, фехтовальным приемом глубоко поразил соперника в грудь. Тот несколько раз дернулся и затих. А победитель повернулся к нам, и – о боги! – клянусь: он нам подмигнул. И тут я непостижимым образом узнал в нем нашего нового знакомого. Это был Гагтунгр!