Текст книги "В поисках Витослава (СИ)"

Автор книги: Владимир Лактионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

XXXIII. Экспедиция

Прошло два земных месяца.

– Да-а-а-а… – протяжно проговорил Ядринец, почесывая затылок, хотя – я был в этом уверен – у него нигде ничего не чесалось. – Это не совсем то, вернее, совсем не то…

– Что не то?

– Это не община, это жалкая пародия. Это скорее курортники-робинзоны, чем духовные искатели. Вишь, чё творят!

И впрямь, нынешнее Геянское поселение разительно отличалось от нашей старой общины. На истуканов никто не обращал должного внимания, их отодвинули на задворки поляны, и теперь их функцией было только создание антуража. Поля удобрялись всякими суперфосфатами и прочей химией, опылялись пестицидами, гербицидами и прочими «…цидами», а окружающие леса вырубались под новые участки. В роще карков появились кострища с битыми бутылками, размеченные дорожки, урны и скамейки. Судя по внешнему виду, каркам доставляло особенное удовольствие гадить именно на их сиденья. На пришпиленном степлером к доске объявлений листке формата А4 красовалось распечатанное на принтере сменное задание – сколько чего надо вскопать, полить и вырубить. Здесь же прилепилось расписание вечерних соревнований по пляжному футболу, а расписание молитв и медитаций отсутствовало.

– Проявись и задай им жару!

– А толку? Столько лет стараний псу под хвост! Нет, я проявлюсь… мы проявимся через пятьдесят лет, и вот тогда кое-кому мало не покажется!

– А я думаю, все нормализуется.

– Нет, человечество по сути своей ненасытно, ему свойственно захватывать и вбирать в себя все, что создала природа. Еще полгода-год, и здесь будут эмираты-два. Еще нефтяных вышек не хватает. Но если все так пойдет и дальше, то и появление вышек – не за горами. А пока это кибуц!

– Все-таки, они настроены романтично, а это плюс!

– Почему ты так решил?

– Видишь столбы с проводами вдоль некоторых улиц? Значит, у них уже есть электричество…

– И не только. Судя по всему, у них есть радио и Интернет. Это, по-твоему, романтично?

– Нет, я не это хотел сказать. Видишь, на столбах таблички с названиями улиц? Читай!

– «Аллея розовых звезд»… Неплохое название для центральной улицы. А почему розовых?

– Какая разница? А вон та, самая дальняя и глухая улица называется Тропической. Вот еще: «Марсианское шоссе», «Улица героев»…

– Дети научно-технического прогресса!

– Не только прогресса, вот: «Переулок воздыханий»!

– А на центральной площади у них мэрия, полиция и представительство планеты Земля!

– В котором сидят парни из конторы. Добавь еще: вход в пещеры Сторожевой горы закрыт, на нем висит табличка: «Контрольно-пропускной пункт», и возле стоит парень с автоматом.

– Пошли, подслушаем, о чем говорит народ? Хотя бы, вот эти, которые чего-то там копают.

Оставаясь невидимками, мы почти вплотную приблизились к двум здоровенным парнягам, у которых под загорелой кожей бугрились шварценнегеровские мускулы. Парняги старательно вскапывали огород не менее чем на полтора штыка вглубь.

– Сегодняшняя норма – во-он до того кустика, – сказал один.

– Можем не успеть, – ответил второй.

– И что будет?

– Минус десять баллов, по пяти тебе и мне.

– И минус десять Чопперу, он выдал нам тупые лопаты!

Оба рассмеялись.

– Какие странные у них имена, – удивился я.

– Это не имена, а клички… Сейчас я вызову их на откровение.

Ядринец запрокинул голову и прикрыл глаза. Его лицо стало безмятежным, а губы растянулись в легкой улыбке.

– Слышь, Жмых, – один парняга повернулся к другому и снизил голос до громкого шепота, – почему ты согласился сюда ехать?

– Во-первых, мне пообещали хорошие деньги, – ответил второй, – а во-вторых, это – как сказали, превентивная мера. Эти, с острова, войдя в контакт с недружественными нам державами, готовили на нас нападение. Жаль, что они все откинулись, а то бы мы им!.. А ты почему?

– Мой дед в пятидесятых ездил поднимать целину. Жил в палатке, пищу готовил на костре, ловил рыбу, какой сейчас и не сыщешь… Он рассказывал… Романтика! Ну, и деньги, конечно… А я не верю, что они откинулись, наверное, просто прячутся где-то… Они сильны в магии – не то, что мы с нашей аппаратурой, от нее больше дыма и вони.

– Да и наши колдуны не внушают доверия. Много говорят, а толку – ноль. Народ рассказывает, что в старой общине постоянно происходили настоящие чудеса.

– Какие чудеса?

– Всякие. Они двигали и останавливали время, летали, проникали в параллельные вселенные. Одна эта штука, которую они называли парусом, чего сто́ит!

– Наши так и не выяснили, что это такое?

– Нет, но они устроили там подводную засаду. Туда приходили – не знаю, люди Ядринца, или кто-то еще, но всю эту засаду перебили. Теперь там новая, усиленная. Мышь не проскочит!

– Кто это все рассказывает?

– Один из особистов, да ты его знаешь, некто Монид… Мы когда-то с ним вместе буха́ли… Он утверждает, что неоднократно лично присутствовал на занятиях, которые вел один из ведущих магов общины, знаменитый Казимирович…

В этот момент по всей территории острова прокатился режущий слух звук тревоги, и деревянный голос объявил: «Тревога! Проникновение! Тревога! Проникновение!»…

– Нас засекли, – спокойно прокомментировал Ян, – делаем ноги.

Мы сделали ноги и вернулись на Терру.

– Земная техника не стоит на месте, – Ядринец задумчиво теребил подбородок. – Сихаэль ни о чем подобном не рассказывал.

– Эти устройства появились уже в мое отсутствие, – с жаром ответил маг, – похоже, они регистрируют наличие локальных ментальных сгустков, каковыми мы становимся, оказавшись на Гее. Невелика хитрость. Но человеческая душа чувствительнее любого прибора и реагирует гораздо быстрее. Мы вне опасности.

– Но этот вопрос надо закрыть, – лицо Ядринца приняло жесткое выражение, обозначились дотоле незаметные складки и морщинки. – Анчутка! – позвал он зычно.

– Наши бесплотные сослужили службу, получили повышение и разлетелись кто куда, – возразил ему Афиноген, – хотя, может, кто-то и остался по собственной инициативе.

– Я здесь! – вдруг отозвался Анчутка, – я никуда не улетал, я подумал: может, я еще на что-нибудь сгожусь?

– Вот и хорошо. Слетай на Гею и дай себя проявить. Пусть они тебя увидят, поговорят с тобой и убедятся, что их датчики реагируют не на людей, а на пришлых бесплотных. Об исполнении доложить!

– Будет сделано! – Анчутка выпрямился во весь рост, одернул на себе некое подобие одежды и исчез.

– По всей видимости, нам на Гее делать особенно нечего, – резюмировал Ядринец. – Как жаль, такой прекрасный был мир…

– Я немного побаиваюсь за Парус, – вставил я в разговор свои пять копеек, – не наворочают ли они там чего!

– Не наворочают. Я думаю, Парус сам за себя постоит. Мы столько раз бывали с ним в контакте и до сих пор не поняли, кто он такой. Меня больше тревожит другое: новая община ведет себя слишком скромно. Представьте: у людей появился свободный проход в иную вселенную, без особых энергетических затрат, без полетов в космос, без тренировок космонавтов. Просто прошел пешком или проехал несколько десятков метров – и ты на другой планете. Я думал, что теперь не остров имени меня хлынут толпы ученых, рабочих, солдат, всякой техники и аппаратуры. Значит, что-то или кто-то их сдерживает, или они чего-то опасаются? Я придумал: наверное, смотаюсь в экспедицию на нашу старушку-Землю, поразузнаю, что там и как… Кто со мной?

– Зачем нам это? Мы же ведь решили пятьдесят лет не входить в контакт с Землей, сделать вид, что нас нет…

– Мы и не станем входить в контакт, мы будем только смотреть и слушать. Кто осведомлен, тот вооружен. Не помню, кто это сказал, но мужик знал, что говорил.

– А может, это баба?

– Исключено!.. Ну, я так думаю…

– Ядринец, ведь у нас на Земле и Гее появятся физические тела, и, рано или поздно, нас узнают!

– Никто не заставляет вас лететь на Землю в своем привычном облике. Мы можем принять любой внешний вид, стать даже не людьми, а кошками, собаками, воронами…

– Кустиками…

– Кустиками не стоит, у них нет мозгов, им нечем думать. Лучше кошками, собаками, голубями – привычной для человеческих глаз живностью. Но никак не предметами. Когда-то давно у нас был случай, когда человека превратили – не помню, то ли в асфальтовый каток, то ли в трактор… Это был наш Шукша… Значит, поначалу летим к моей бывшей усадьбе. Вперед!

Я не полетел, я, ведь, не умею самостоятельно обращаться в других людей, а, тем более, в животных и птиц. Я просто наблюдал, как Ядринец, Афиноген и Казимирович превратились в голубей, и как их троица вспорхнула в небо и растаяла в звездной глубине. Светлана сидела рядом, и мысли ее были где-то далеко.

Летучая команда возвратилась неожиданно быстро. Голубь, в которого превратился Казимирович, был не на шутку ранен, и все они были растрепаны и взъерошены.

– Где это вы так?

– Стоило нам появиться над моей усадьбой, – стал рассказывать Ядринец, – как завыли сирены, и по нам тут же открыли стрельбу из автоматов. Каза, вишь, как зацепили! Каз, тебе помощь нужна?

– Сам справлюсь, – хриплым голосом ответил Казимирович, – еще та пуля не отлита!

– Ребята, да не суйтесь вы туда! – воскликнула Света.

– Нет, – проскрежетал Казимирович сквозь зубы, – это вопрос принципа. Вы, как хотите, а я попробую еще раз. И не в усадьбу к Яну, а прямо в город. Не могли же они понатыкать датчиков на каждом шагу!

Не дожидаясь нашего ответа, он опять стал голубем – но на этот раз хромым и каким-то ощипанным, и взмыл вверх.

– Иногда Витослав повторял фразу: «Безумству храбрых – венки со скидкой!», – пробормотал Ядринец.

На этот раз Каз вернулся практически мгновенно, и не спланировал, как это делают птицы, а камнем рухнул на прибрежную гальку. Приняв человеческий облик, он только произнес: «Вот, почему они не торопились!», и потерял сознание.

– Надо было тебе стать ласточкой, а еще лучше, стрижом, – буркнул Ядринец, протягивая руки над его головой, – хотя у них тоже мало мозгов! Ну что, полегчало? Сдается мне, у тебя тоже мозгов не густо… извини. Ну, и что ты успел заметить?

– Я не знаю, где и как расположены датчики, и есть ли они вообще, но сирена сработала также и в городе, и в меня тут же выстрелил полицейский. Такое впечатление, что у них объявлено военное положение!

Ситуацию разрядил внезапно появившийся Анчутка.

– Ну, и повеселился я на острове! Подговорил нескольких наших местных, мы проявились, там заорали сирены, по нам открыли стрельбу, я сделал вид, что ранен, и меня арестовали. Потом наши исчезли, а на меня надели наручники и отвели к ихнему старшему. Тот, увидев меня, наложил в штаны, хотя старался не подавать виду. Он держался строго, но его голос дрожал… Да, что я рассказываю, вот запись!

Он вынул из-за щеки маленький, отполированный морем камушек, и протянул Ядринцу.

– Что это?

– Когда-то ты выдал его Пыху в качестве пропуска.

– Помню, помню!

– Теперь это не только пропуск, но и все, что захочешь. В данном случае, это еще и диктофон. Вот, слушайте!

Мы склонились над маленьким кусочком яшмы.

XXXIV. Бабараба

Полосатый желто-розовый камушек оказался не только диктофоном, но и видеокамерой. Он утвердил меня во мнении, что стандартный размер магического экрана – два на три метра. Изображение было очень качественным. Анчутка был виден со спины.

– Кто снимал? – поинтересовался Казимирович.

– Пых. Правда, хорошо получилось?

– По-бабски, – проворчал Казимирович.

– Это как?

– Ты видел, как бабы снимают? Они телефон держат торчком. А потом недоумевают, почему на экране монитора кино лежит на боку?

– А как надо?

– Так, как расположен экран, на котором ты собираешься это смотреть – по горизонтали!

– И то верно! – согласились все. Света промолчала.

Казимирович щелкнул пальцами, и изображение приняло нормальный вид. Прямо перед нами маячил полупрозрачный затылок Анчутки, а по ту сторону стола – уже начинающее расплываться, но все еще легко узнаваемое лицо с хитрыми глазками.

– Полковник Шалимов! – выдохнул Казимирович.

– Генерал-майор! – ответил Анчутка. – Стал бы я перед полковником так выкобениваться!

– Фамилия, имя, отчество? – строго спросил Шалимов.

– Анчутка Анчутка Анчутка, – доложил Анчутка. – Нету у меня фамилии и отчества, ибо молодой еще.

– Год рождения?

– По какому летосчислению? – поинтересовался демонишка.

– По обычному! – гаркнул генерал.

– Ой! – отозвался дух. – Три тысячи семьсот шестьдесят первый до нашей эры!.. Или три тысячи семьсот шестьдесят второй… Разве это имеет какое-нибудь значение?

– Место рождения? Кто родители? – продолжал гнуть свою линию Шалимов.

– Я сам бы хотел это знать… Неинтересные у тебя вопросы, скучные… Теперь лучше ты мне скажи: у тебя есть жена, две любовницы и любовник, а ты еще и рукоблудием занимаешься. И ничто тебе в кайф не идет. Как ты думаешь, в чем здесь причина? Чё молчишь и глаза на меня таращишь? А причина здесь в том, что ты ничего и никогда не делал, как следует. Ума не приложу, как это ты дослужился до генерала? Ах, да… Любовник… Вот это называется разговор по существу. И полезно, и познавательно. У тебя ступор? Тогда я, пожалуй, пойду?

– Нет!!! – завопил Шалимов, – Сидеть!!!

– Ты голос-то не повышай! Полагаю тебе порог громкости в пятьдесят децибел. При попытках сказать что-нибудь громче, звук тут же начнет выходить не изо рта, а из другого отверстия, ему противоположного, и это будет отнюдь не речь, не стихи и не песня.

Шалимов набрал полную грудь воздуха, взмахнул рукой и открыл рот, но оттуда не донеслось ни звука, потому что весь могучий выдох, как и обещал Анчутка, состоялся через другое отверстие. И это была совсем не бранная тирада или команда, а нечто совершенно простое и физиологическое.

– Гражданин Анчутка, – генерал снизил голос до шепота, – мои личные любовные пристрастия к делу не относятся, лучше скажите мне, что вы делали на территории нашей базы?

– Как что? Вы же видели: я там гулял. И еще: я ковырял там в носу. Опять вы задаете скучные вопросы. Гораздо интереснее услышать, каким образом вам удалось списать почти новый УАЗ «Патриот», и как он спустя три дня оказался в вашем личном гараже с другими номерами?

– Ш-ш-ш! – зашипел Шалимов, – у вас нет никаких доказательств!

– Как нет, когда есть? – Анчутка вытащил изо рта жеванный комок бумаги и принялся тщательно его расправлять. – Вот акт, в котором указывается, что означенный автомобиль пришел в негодность при транспортировании его через гиперпространственный переход. А вот, – он опять полез в рот, – фотографии, на которых четко видны номера двигателей того, пропавшего, и этого, в гараже. Как видите, они совпадают… Короче, мне надоела эта беседа. Пока-пока!

– Ты никуда не пойдешь, – Шалимов старался не повышать голос, – ты будешь сидеть в наручниках.

– А вот и нет! – Анчутка сделал непонятное движение руками, браслеты, звякнув, упали на пол. – Скучный ты, уйду я от тебя! – И растаял в воздухе.

– Лучше не придумаешь! – торжественно провозгласил Ядринец после недолгой паузы. – Молодец! Спасибо! Ты свободен!

– Я все же, наверное, повременю с отбытием. Мало ли, авось, еще пригожусь.

– Тогда еще одна просьба: смотайся в город с тем же самым заданием, да пригласи еще несколько бесплотных. Не прячьтесь, если вас начнут фотографировать, не бойтесь попасть в газеты, выпуски новостей и на интернет-сайты.

– На Земле любой мало-мальски сведущий маг по изображению определит личность, а это может грозить неволей!

– В ваших силах сделать так, чтобы фотографии получались не совсем четкими. И, кроме того, в таких случаях имя важнее картинки. Вы же не хоккеисты, и на ваших спинах фамилии не написаны. Согласен, некоторая доля риска есть, но я ведь не заставляю, я прошу. Решай!

– Ладно, чё-нить замутим.

И Анчутка вновь растаял. Вернулся он через полдня, да не один. Следом за ним на берегу залива проявились Пяст и Рагоз – домовые Благослава и силиконового домика, а с ними братья Чоп и Пых.

– Вы улыбаетесь, значит, прибыли с хорошими новостями. Рассказывайте! – лицо Ядринца расцвело ответной улыбкой, и мы ощутили, как уголки наших губ также полезли к ушам.

– Все простое гениально, а все гениальное – просто! – заявил Анчутка. – Мы сразу опустились на большую детскую площадку, приняли вид сказочных зверюшек и стали развлекать детей. Мы играли с ними в прятки, катали их на себе, в том числе, и по воздуху. Мамы визжали, а дети смеялись. Мы строили крепости и за́мки, рыли крепостные рвы и сооружали через них подъемные мосты. А потом устроили сражение двух армий – «синих» и «зеленых», которое завершили праздничным фейерверком и банкетом!

– Свидетелей было много?

– Полгорода! Родители, прохожие, полиция, журналисты, фотографы и телевизионщики, а к концу шоу нас взяли в оцепление военные.

– Жертвы и разрушения?

– Есть несколько жертв среди спецназа. Им вдруг вздумалось вести себя неучтиво не только по отношению к нам, но также ко всем окружающим, даже к детям. Они начали их хватать и куда-то тащить, орать страшными голосами, потом принялись размахивать дубинками, включили водометы, пробовали заламывать нам руки и надевать наручники. Ну, мы их вежливо попросили этого не делать, сгоряча вывихнули пару рук и сломали несколько ребер… Ничего страшного, им потом объявят благодарность и премируют.

– Видео записывали?

– Нет. Зачем? Теперь весь ютьюб забит сюжетами об играющих с детьми привидениях. Мы уже даже подумываем завести себе аккаунт!

– Сигнализация срабатывала? Сирена была?

– Мы увлеклись и как-то не обратили внимания…

– Ладно, хорошо. Спасибо, славно потрудились. Наверное, теперь вы свободны?

– Я думаю, еще рано! – заговорил дотоле молчавший Сихаэль. Аналитики из конторы наверняка просчитали и такой вариант. Таким способом можно обмануть только тех детей, которых вы развлекали. Серьезные дядьки на это не поведутся.

– Что же нам делать?

– То, что и собирались: залечь на дно и не отсвечивать. Но, самое главное, не успокаиваться и быть начеку. Давайте подумаем, каким образом они могут попытаться проверить нашу легенду?

– Разработать мероприятия по розыску. Но я не знаю, как для этих целей использовать магию, и весьма смутно представляю, каким арсеналом средств они владеют. Все вселенные методом перебора не проверишь, ведь их бесконечное множество, значит, должен существовать какой-то алгоритм отбора и поиска. Знаешь ли ты в этом плане что-нибудь такое, чего не знаю я?

– Самый точный магический поиск можно осуществить по астральному имени, более-менее приблизительный – по рисункам и фотографиям, описаниям и воспоминаниям, а также по частицам тела, одежды, или личных вещей. Насколько я знаю, конторе не известно ни одно настоящее астральное имя кого-нибудь из членов общины. Это обнадеживает. Но всего остального у них – хоть пруд пруди. Поэтому с известной долей уверенности можно предположить, что рано или поздно они все равно до нас доберутся. В связи с этим предлагаю в качестве отвлекающего маневра наплодить побольше фантомов и расселить их по дальним вселенным. По статистике средний срок жизни обычного фантома – несколько суток, и значит, нам придется создавать более устойчивые экземпляры, а это дело хлопотное и требующее индивидуального подхода. Кто из общины умеет создавать фантомов? Вот, ты умеешь? – он тыкнул пальцем в мою сторону.

– Я… Меня учил Лад. Ты же помнишь. Кстати, фантом и двойник – это одно и то же?

– Фантом – это более кукла, картинка, модель. Он почти ничего не умеет и ничему не способен научиться. А эфирный двойник – это другое. Он – твоя почти полноценная копия, дубль, только без физического тела. С ним всегда много возни, а потом еще больше неприятностей, и его, как правило, не нужно создавать специально, он существует сам по себе. И то, что Лад забрал одного из твоих двойников, как говорят немцы, не есть гут. Но сейчас идет речь о фантомах. Короче, давай, пробуй!

– Прямо сейчас?

– А что тянуть? Что тебя смущает? Вот, смотри!

И Сихаэлей тотчас стало два. Они оба лукаво подмигнули – один левым глазом, другой правым – и показали языки.

– Хорошо-хорошо, я сейчас… Скажи только, что плохого в том, что у меня забрали двойника? Это мне чем-то грозит?

– М-м-м… – ответили Сихаэли, – на сей предмет существует много теорий… Как бы тебе это объяснить… Мы бы сказали так: ты избран для выполнения какой-то очень важной миссии.

– А точнее нельзя?

– Точнее знает тот, кто забрал. Не расстраивайся, ты ведь не чувствуешь никакого ущерба, правда? Сосредоточься, и…

И я родил свою копию – кривую, косую, бородатую и лысую.

– Красавчик! – заявил Казимирович. – Теперь мысленно создай какой-нибудь неземной пейзаж и отправь его туда. Вот так! И не бойся за него, ему там будет комфортно. Ибо и он сам, и мир, в который ты его поместил – плоды твоего воображения. Теперь сделай сразу двоих… Хорошо! Теперь шестерых… Замечательно! Только держи сознание в узде, а то у тебя выходят одни рахиты… Теперь рассели их в разные миры… Видишь, как все просто!

– Я расселял рахитов по мирам, и мне было их немного жаль.

– Ядринец, они совсем неживые?

– Считается, что неживые.

– То есть, нежить? Анчутка тоже нежить, и Чоп, и Пых, и остальные, но они… они ведь думают, чувствуют, переживают… Они неживые, но живые!

– Расслабься. Твои красавчики точно ничего не соображают и не думают. Попроси-ка вот этого что-нибудь сделать.

– Назови свое имя! Да-да, вот ты: назови свое имя!

– Видишь? Можешь отбить ему голову, и ничего не произойдет.

– Не хочу! Сейчас я сам дам ему имя… Пусть его зовут Бабараба!

– Что это значит?

– Ничего. Просто пришло в голову. Ну-ка, попробуем еще раз.

Назови свое имя!

– Бабараба!

– Все равно, это ничего не значит (Это Казимирович). Сколько будет семью восемь?

– Пятьдесят шесть!

– Формат А-четыре?

– Двести девяносто семь на двести десять миллиметров!

– Разрешение «хай дефинишн»?

– Тысяча девятьсот двадцать на тысячу восемьдесят пикселов!

– Как ни крути, а память у него есть, и это – твоя память! – Ядринец пожал плечами, – Странно, в этом феномене надо будет разобраться. А сейчас – всем отдыхать!