Текст книги "В поисках Витослава (СИ)"

Автор книги: Владимир Лактионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Часть вторая. Апокатастасис

– Учти, – Ядринец придирчиво оглядел меня с головы до ног, – там, куда ты направляешься, ты будешь совсем другим человеком – без роду-племени, без памяти и без старых друзей. Может быть, ты будешь молиться иным богам и верить в другие идеалы. Но две вещи останутся неизменными – это твоя любовь к жене, которую там, коре всего, будут звать по-другому, и стремление к цели, которую, увы, ты не будешь осознавать полностью.

– Света отправится вместе со мной?

– Я думаю, это будет лучшим вариантом. Мы долго обсуждали с ней этот вопрос, она все поняла и дала согласие. В этой командировке мы не сможем сохранить тебе память, но постараемся восстановить ее по возвращении. Это нужно, во-первых, для того, чтобы тебя не смог обнаружить противник, чтобы даже во сне или под пытками – да хранят тебя боги, конечно – ты не смог бы выдать тайну. Но, самое главное не в этом. Изменяя историю мира, ты правишь и свою собственную, корректируешь свое личное прошлое. О какой памяти тогда может идти речь? Никто из наших, – тех, кого ты выберешь своими компаньонами, также не будет помнить, ни кто он, ни откуда взялся. Но, я надеюсь, вы все равно найдете друг друга. Ваше время назначения – тринадцатый век, ваша задача – если не предотвратить, то хотя бы чуточку смягчить последствия монголо-татарского нашествия и тем самым уменьшить славяно-монгольское кровосмешение. По мнению высших светлых сил, в будущем это предотвратит многие наши подсознательные всплески неконтролируемых эмоций и первобытной дикости. История перепишется с чистого листа, и, возможно даже, не состоятся многие войны.

– А вдруг мы превратимся в ботанов, и не произойдет завоевание славянами Сибири, Кавказа и Дальнего Востока, не возникнет Российская империя, а многочисленными русскими княжествами до сих пор будут управлять варяги, не случится революция семнадцатого года, гражданская война… Насколько я знаю, не мы, а на нас все нападали во все века. Может, не у славян, а у римлян, германцев или поляков следует воинственности поубавить? Мне не по себе. Это авантюра!

– В последние пятьдесят лет весь мир начал было объединяться и разоружаться, но совсем недавно этот процесс почему-то пошел вспять. Уверен, что мы приложили к этому свои длинные руки. Думаешь, наши государство и православная церковь – белые и пушистые? Почитай внимательно новейшую историю. Кроме этого, никто не может предугадать заранее, как все обернется. Поэтому наша община останется вне времени и будет наблюдать за происходящим. Если что, мы придем на выручку, где надо – подправим… Но это в исключительном случае. В конце концов, избавление от ига – всегда к лучшему. Итак, кого ты берешь себе в помощники?

– Витослава и Боголепа…

– Только Витослава. Боголеп останется здесь. Еще?

– Афиногена, Шемяку… А скольких можно?

– Я думаю, восьмерых-десятерых. Казимировича возьмешь?

– Он почему-то мне не очень симпатичен… Только ему не говори… Лучше Витовта.

– Ладно. Кого еще?

– Борича, Любочада, Велимудра, Шукшу… Не вызовет ли наше неожиданное появление кривотолки?

– Не вызовет. Просто ваши сознания вселятся в уже готовые тела с реальными биографиями, и никто из тамошних окружающих ничего не заподозрит. Рекомендую еще взять Вячеслава, нашего бывшего генерала, и рабби Менахема.

– Согласен.

– Тогда готовьтесь!

XXV. Ракета

Меня разбудил голос Боголепа.

– Вставай, соня! Как тебе в новом теле?

– Ян стращал меня потерей памяти, а я все прекрасно помню!

– Ты еще не сделал ничего, что изменило бы историю.

– Кто я такой в этом мире?

– Ты Сорган, поденщик из племени Сулдус. Твоя задача – сделать жест: указать пальцем на человека, которого ты увидишь сидящим в воде с колодкой на шее.

– Кому указать?

– Тайчиутам, которые будут его искать… Короче, неважно. На этом твоя миссия закончится.

– Его убьют?

– Не знаю, скорее всего, да.

– Как его зовут?

– Кажется, Темуджин… Зачем тебе?

– Чтобы не ошибиться.

– Не бойся, вряд ли там будут сидеть в воде несколько человек; выбирать не придется.

Запахнув, не застегивая, старый дэ́эл и, не повязывая его кушаком, я, позевывая, вышел из гэра. Было ветрено, как, впрочем, бывает всегда в эту пору. Я представил, каково сейчас сидящему по самые ноздри в студеной воде и мысленно съежился. Видать, Темуджин, или как там его, здорово набедокурил, просто так честного человека в колодку не закуют. Хотя, как знать… В нашем несправедливом мире возможно и не такое. Онон блестела невдалеке, и я сперва взял, было, модон хувин, но, вспомнив, как ругала меня в таких случаях Солонга, со вздохом поставил удобный молочник на место и взял высокий деревянный бочонок. По пути сунул за пазуху сверток с куском высушенного до каменного состояния соленого творога – хурута и направился по воду.

Солонга постоянно упрекала меня в безделье и говорила, что, если бы мой отец не приходился троюродным братом Таргутай-Кирилтуху, бегал бы я сейчас за стадами, и что мне не доверили бы даже набивать конскую колбасу. А так – я в тепле и сытости и не отягощен работой. Я шел, размышлял о своем будущем, которое, прямо скажем, выглядело крайне неопределенным, и поглядывал на всадников, скачущих кругами на противоположном берегу. Двоих из них я знал, это были братья Батар и Хулан. Интересно, что это за скачки они устроили в обычный день, будто наступил Наадам? Хулан помахал мне рукой, я ответил тем же и подошел к берегу. Вода была черной, и мне очень не хотелось зачерпывать ее через верх гутал, поэтому я зашел не очень глубоко, занес руку и застыл: из-под воды на меня смотрели два человеческих глаза. Чуть ниже белела деревянная колодка.

Сайн уу! (Привет!), – поприветствовал я его. – Ты кто?

– Буль! – незнакомец выпустил из левой ноздри пузырь.

– Не понял!

– Буль-буль, – правая ноздря пришла на помощь левой.

– Эй, что там? – крикнул мне с другого берега Хулан.

– Иди, сам посмотри! Здесь человек!

Не зачерпывая из реки, я сделал несколько шагов назад. Глаза с укоризной глядели на меня из-под воды.

– А-а-а! Вот, ты где!

Хулан спешился, вынимая из-за пояса плеть. Я отошел еще дальше. С одной стороны, я выполнил задание, с другой, что-то мне говорило, что на этом история Темуджина не закончится. Отойдя шагов на сто, я нашел еще одно удобное место, спустился и начал набирать воду, а до меня доносились крики и гортанный смех Хулана. И тут я вспомнил, кто такой я есть на самом деле.

– Ядринец! Витослав! Кто-нибудь! Не пора ли мне домой?

– Знаешь, Володя, ты все сделал правильно, но в нашей реальности ничего не изменилось.

– Может, надо подождать?

– Ладно, ждем еще немного.

Войдя в гэр, я столкнулся с Солонгой.

– Где ты пропадаешь? – и тут с ее уст сорвалось слово, которое я всю жизнь считал русским народным, хотя и непечатным.

– Слыхал новость? Твой троюродный дядя, Таргутай-Кирилтух изловил-таки вашего общего дальнего родственничка Темуджина!

Быстро, однако, в этом краю разносятся новости!

– Темуджин тоже мой родственник? А что он сделал?

– Говорят, он убил Бектера… Темное это дело.

– Надеюсь, дядя в этом разберется.

– Дядя не будет разбираться, Таргутай-Кирилтуху выгодно убрать Темуджина, и смерть Бектера – хороший для этого предлог.

И тут опять у меня в ушах опять прозвучал голос Боголепа.

– Выйди и присядь, чтобы настоящий Сорган не упал и не повредился, когда мы тебя заберем!

Я повернулся к выходу.

– Ты куда? – взвизгнула Солонга.

Из озорства я показал ей язык, что, как известно, всегда считалось верхом неприличия. Старая карга завизжала от негодования, а я переступил порог и поискал глазами, на что можно присесть, но земля закачалась и стала уплывать из-под ног…

– С возвращением! – Ядринец улыбался, будто только что ему рассказали анекдот. – Кого-нибудь из наших встретил?

– Никого… А что, кто-то там был?

– Шукша. Ты видел его в обличье Хулана.

– Он не убил Темуджина?

– Не смог. На него навалилась какая-то сила и сковала все движения. Он клянется, что видел, как колодка с шеи Темуджина сама распалась на половинки, и тот освободился. Значит, в ситуацию вмешался кто-то еще, и этот кто-то был не на нашей стороне. Отдохнешь, или опять в бой?

– Я опять буду… Этим, как его…

– Сорганом. Следующий критический момент наступит через двенадцать часов: Темуджин сам придет к тебе в гости.

– Зачем?

– Так гласит история, а она, как ты понял, не изменилась. Значит, твой предыдущий вояж аннулирован, и Сорган спас Темуджина. Теперь у тебя опять появится возможность изменить историю.

– Хочу предупредить: я не намерен никого убивать даже во благо будущих поколений!

– Об убийстве речь не идет. Ты волен в выборе поступков. Кстати, на совести этого человека в будущем будут десятки и сотни тысяч славянских смертей!

– Да кто он такой, ахали цели?!

– В будущем его будут звать Чингиз-Ханом. Ты готов? Поехали!

***

Было темно, очень темно. Темнее не бывает. За войлочной стеной гэра переминались с ноги на ногу козы, вдали всхрапывали во сне лошади, где-то возле са́мой головы журчал сверчок. На женской половине, то храпела как медведь-мазала́й, то свистела как сурок-тарбаган, Солонга. Пахло сухой травой, кожей и дымом.

– Сорган, Сорган, ты спишь?

Я вздрогнул, Солонга заворочалась во сне, сверчок притих и затаил дыхание.

– Кто там?

– Это я, Темуджин. Ты меня сегодня спас. Выйди, поговорим!

Мне ужасно не хотелось вставать и выходить из теплого гэра.

– Иди прочь!

– Сорган, мне некуда идти, меня поймают. Вокруг повсюду люди Таргутай-Кирилтуха! Спрячь меня!

– Я бы спрятал тебя, Темуджин, тем более что, как оказывается, мы родственники. Но старая карга Солонга съест нас обоих с потрохами. Я сам здесь на птичьих правах. Извини, я ничем не могу тебе помочь.

– Может, ты поговоришь с детьми?

– Они еще молоды, в такие дела встревать!

– Какие дела, папа?

– Ну вот, ты разбудил Чилауна, а, как ты знаешь, прервать сон – тяжкий грех. Небесный бог Кок Тенгри тебе этого не простит!

– Я прощаю этого человека, папа, а Кок Тенгри простит и подавно. Что случилось?

– Чилаун, помоги мне! Меня хотят убить за то, чего я не совершал! Таргутай-Кирилтуха обвиняет меня в смерти единокровного брата Бектера, но это сделал не я, а наш младшенький, Хасар. Спрячь меня!

– А где Хасар?

– Кто его знает, тоже где-то прячется.

– С тех пор, как папа тебя освободил, тебя кто-нибудь видел?

– Нет.

– Видишь возле гэра телегу? В ней под шкурами лежит шерсть на продажу. Залезай туда, и – ни звука!

– Чилаун, что ты раскомандовался?

– Папа, я чувствую, что мы должны помочь этому человеку!

***

– Ядринец, ты меня слышишь?

– Вернулась память? Значит, опять коррекция прошлого не состоялась. Жаль… Ты там, вообще, как?

– Я здесь, вообще, ничего… Только боязно.

– Никто ничего не заподозрил? Дети ни о чем не догадываются?

– Нет, все нормально. А где остальные наши?

– На местах. У каждого свое задание, и у каждого своя неудача. Наверное, нужно изменить тактику. Мы сейчас этим занимаемся. Вячеслава, нашего генерала, наверное, будем отзывать.

– Что-то серьезное?

– В принципе, ерунда. У него и в нашей реальности мозги работали не всегда стандартно, а там, у вас, когда он стал сотником, ему вдруг втемяшилось внедрить в армии грандиозное новшество.

– То есть?

– То ли ему что-то приснилось, то ли припомнилось, но только он сначала прочел своим воинам лекцию о преимуществах реактивной артиллерии перед стволовой, а потом заставил их сооружать ракету по собственным чертежам.

– Ракета? В Монголии тринадцатого века?

– Да, и, я полагаю, сегодня к вечеру она будет готова.

– А горючее?

– Китайский порох.

– Ну, это еще полбеды…

– Если не учитывать, сколько он его туда зарядил. Наверное, это половина запаса Таргутай-Кирилтуха, приготовленного для увеселительных фейерверков.

– Я пойду, гляну?

– Только близко не стой, и его не подпускай, если сможешь… И учти, что в этом мире вы не знакомы.

По пути я остановился возле телеги.

– Темуджин, ты здесь?

– А где же мне быть!

– Вечером здесь будет маленький переполох: сотник Оюунчимэг запустит свою ракету.

– Запустит кого?

– Громы и молнии. Как бабахнет, всем сразу станет не до тебя. Вылезай, вскакивай на любую лошадь и скачи во весь опор. Вот тебе рук, стрелы… Видит великий Кок Тенгри, я не хотел тебя отпускать, но…

– Спасибо, брат Сорган.

– Потом отдашь свое спасибо! Удачи!

И я пошел к Оюунчимэгу. Кстати, в переводе с монгольского, это имя переводится как «Украшение ума». До чего же верно подмечено!

Но я не дошел до него. На западе взошла великая Умай, ослепила мне глаза, облачилась в громадную тучу, и тут же невероятный громовой раскат сбил меня с ног. Падая, я успел удивиться: как такое может быть – Солнце встало на западе? И это была моя последняя мысль в этот день.

XXVI. Бухэ барилдаан

– Еще одна попытка, и, наверное, возьмем тайм-аут. – В этот раз Ядринец был более серьезным, чем ранее. – Мы с Мокошью смотрели: следующий узел в ткани бытия находится 1201 году. Теперь ты будешь Джамухой – бывшим другом детства Темуджина, который, собрав войско, пошел войной на товарища.

– Извини, я тебя перебью. Что с генералом?

– Генерал в порядке. А вот, когда в это тело вернулся прежний хозяин – Оюунчимэг, он обнаружил, что почему-то лишился всех зубов, одного глаза и почти полностью оглох. Ему рассказывают про ракету – он не верит. Сейчас пребывает в когнитивном диссонансе.

– Спасибо. Каков сценарий предстоящей операции?

– Джамуха хочет отомстить Темуджину за смерть младшего брата Тайчара, которого убили нукеры Темуджина при попытке угнать у хозяина табун лошадей.

– А если у него не получится?

– Тогда через четыре года, по указанию Темуджина, ему сломают спину. Так гласит история.

– У тебя есть более подробная информация: когда, как и при каких обстоятельствах это произошло? Я не хочу повторять чужие ошибки.

– Только из «Сокровенного сказания монголов». Никто не знает, как дело было в действительности, поэтому постарайся придумать что-нибудь сам. Но учти: казнить знатного человека, как простолюдина, нельзя! Его запрещается бить, разрывать на части, наносить ему колотые и резанные раны. У монголов благородной считается смерть без кровопролития.

– Но, во-первых, я – не монгол, а во-вторых…

– А во-вторых, став Джамухой, ты временно потеряешь память!

– А в-третьих, я не намерен никого убивать!

– В-четвертых, ты всегда волен в выборе. Если твой моральный кодекс не приемлет насилия, можешь попробовать договориться!

– Кстати, хорошая идея!

– Да помогут тебе боги!

Дорогу к улусу Темуджина можно было не спрашивать. Его Гэр, выделяющийся размерами и белизной, было видно издалека. Вопреки опасениям, Темуджин встретил меня радушно. А может, он умело играл роль гостеприимного хозяина. Между третьей и четвертой пиалой мутного и жирного сутэй цая с баурсаками хозяин первым нарушил молчание, что, в принципе, не приветствовалось.

– Не заигрывай с Ван Ханом, он тебе не союзник и не помощник. Переходи ко мне, мы ведь побратимы. Кстати, скажи честно, почему ты согласился стать гурханом?

– Если совсем честно, из зависти.

– Я это подозревал. Как ты намерен поступить?

– Не знаю.

– Зато я знаю. Если ты не согласишься быть моим нукером, то будешь воевать против меня, если согласишься, все равно будешь завидовать. А если будешь завидовать, то обязательно когда-нибудь предашь. Убивать тебя не позволит Кок Тенгри, поэтому я вижу один выход: поединок один на один. Это будет честно, и нас благословит златокосая Умай. Что скажешь?

– Мне надо подумать. Сколько ты дашь мне времени?

– Сколько угодно. Пока ты – мой гость!

***

– Алло, Ядринец, Боголеп! Алло! Где вы все? Мне нужен совет!

Неужели история уже изменилась, и что-то пошло не так? Кажется, я догадываюсь: прошлое для меня сейчас – настоящее, и оно изменяется, и потому будущее полностью не определено. То есть, его еще нет. Еще нет нашей общины, нет Ядринца, Валика и Володи – нет никого… Выходит, по мере того, как изменения будут становиться все более глубокими и необратимыми, у меня будет исчезать память, и в конце концов я забуду то, чего не было. Я перестану быть Володей и останусь Джамухой, а потом мне сломают спину… Трижды ахали цели!!!

Спокойно! У меня есть время. Для начала расслаблюсь, выброшу все из головы и спокойно поразмышляю… Итак, если я соглашусь на поединок и буду побежден, то история не изменится, и община продолжит существование. А я – нет. Плохой вариант!

Если победителем окажусь я, то судьба Темуджина будет в моих руках. Можно будет обойтись без убийства, а взять с него слово не ходить с войной на запад далее Урала – Хурал Уула. Слово монгольского вождя твердо, как камень – если он что-нибудь пообещает, значит, так тому и быть. Остановка за малым: надо победить, причем убедительно, чтобы не возникло кривотолков и разночтений.

У монголов особенно популярны три вида состязаний, эрын гурбан наадан – три игры мужей: борьба, скачки и стрельба из лука. Второй и третий не вселяли в меня ничего, кроме уныния – ведь я никогда не стрелял из лука и не сидел на лошади. Оставалась только борьба, бухэ барилдаан… А может, уговорить его на партию в настольный теннис, или в шестьдесят шесть? Я бы даже дал ему фору – в теннисе десять очков, а в картах упростил бы правила и предложил играть без двадцати и сорока́. Еще я мог бы, не дрогнув, согласиться на партию в морской бой, или в домино.

Но отбросим пустые мечтания! Итак, борьба. Что я могу сделать для гарантированной победы? Я никогда не занимался никакими видами борьбы… Придумал: допинг! Нужно найти какую-нибудь бодрящую травку, сделать отвар… А может, грибы? Вот, во мне клокочет злая сила, я спокойно подхожу к сопернику, и…

– Ну что, Джамуха, надумал что-нибудь? Кто твой секундант-засуул? Нету? Я дам тебе своего. Доверяешь?

– Конечно, уважаемый! (В сторону: «Чтоб ты сдох!»).

– Когда начнем?

– Когда угодно, уважаемый! (В сторону: «Чтоб ты провалился!»).

– По традиции: сперва скачки, затем стрельба и борьба?

– Как скажешь, уважаемый! (В сторону: «Разрази тебя гром!»)

– Тогда завтра в полдень!

– Конечно, уважаемый! (В сторону: «Ахали цели!»).

– Что ты сказал?

– Я… Ничего. Тебе послышалось!

– Я знаю: это какое-то заклинание, ужасное заклинание! То-то я смотрю, как ты спокоен. Я все это время готовлюсь, суечусь, тренируюсь, даже нервничаю, а ты сидишь сиднем, или лежишь и смотришь в небо! Ты в сговоре со злыми духами шулмусами! Я все понял: ты специально пришел, чтобы меня убить! Как я сразу не догадался! Чем я могу от тебя откупиться? Чего ты хочешь?

– Всего ничего: никогда не ходи с войной западнее Хурал Уула!

– Я и не собирался… Во всяком случае, пока. И тогда ты оставишь меня в покое?

– Сразу же после того, как ты пообещаешь! И я не буду воевать с тобой и строить тебе козни. Даю слово.

– Становись моим братом, а́нда, и тогда я успокоюсь! Сейчас я распоряжусь, чтобы принесли молоко, мы прольем в него свою кровь и выпьем!

– (В сторону) Ахали цели!

– Ты опять?!!!

– Стой, это не то, что ты подумал! Это наоборот, благословение!

– Нет!!!

– Ядринец, Витослав, Эй, кто-нибудь!!!

– В чем дело?

– Как там у нас? Все нормально?

– А что у нас может быть ненормального?

– Монголо-татарское иго на Руси было?

– Ты чё? Где Русь, а где Монголия!

– Ты кто? Я тебя не узнаю́!

– Я Мечислав, настоятель храма родноверов.

– Где Ядринец?

– Это кто такой?

– Моя жена Света с вами?

– Да… Ты здорово перегрелся. Ты уже тридцать лет, как разведен, и твою жену звали как-то по-другому…

***

Все, что угодно, только не это. Плевать мне на историю, плевать на монголо-татарское иго, плевать на все. Отдайте мне Свету!!!

***

– Знаешь что, Темуджин! Я освобождаю тебя от твоего обещания. Если захочешь, завоевывай все, что до Урала, сам Урал и все, что за ним! А я отказываюсь от своего обещания не воевать с тобой и ухожу.

– Что случилось, на тебе лица нет!

– Ничего я тебе не скажу, так будет лучше!

– Ничего не понимаю, но спорить не буду. Все-таки жаль, что ты не стал моим анда.

***

– Ядринец! Ты здесь?

– Где же мне быть? Что-то случилось?

– Где Света?

– Рядом со мной.

– Монголо-татарское иго было?

– Оно никуда не девалось. А что?

– Я возвращаюсь. Только что со мной чуть не произошло непоправимое: я мог потерять самое дорогое, что есть у меня в жизни!

– Не кипятись. Воротись и все расскажи!

***

Через полчаса я сидел у костра в общине родноверов и рассказывал все как можно подробнее. Послушать мою историю собралась вся община. Ян, и все руководство сидели напротив, Света прижалась рядом, обхватив меня руками и положив голову на плечо, остальные заняли места в партере и на галерке. Когда я закончил свое повествование, несколько минут все молчали, потом Ядринец изрек:

– Случившееся говорит не о том, что корректировать прошлое бессмысленно, но всего лишь о том, что это очень опасно. Пока ты рассказывал, у меня появились кое-какие соображения. Когда будешь готов их выслушать, дай знать.

– Ян, извини, нет!

– Поговорим потом!

Когда все разошлись, Света сказала:

– Знаешь, я примерно понимаю, что ты чувствовал. У меня в душе на несколько минут появилась какая-то странная пустота, и я висела вне времени и пространства. Все, происходящее вокруг, казалось мультипликацией, плоской картинкой. Я переставала узнавать знакомые лица, и было очень трудно дышать. Пытаешься сделать вдох, а грудь заполняется не воздухом, а чем-то тяжелым и безжизненным.

– А сейчас?

– Сейчас дышится глубоко и свежо!

– Слава богам.

И еще: я решила, что больше тебя одного не отпущу. Кстати, я вдруг почувствовала, что могу читать мысли, и эта мысль принадлежит не мне, а Ядринцу. В следующую командировку, если вы опять задумаете что-то грандиозное, мы полетим вместе. Вот увидишь, он тебе предложит именно это!.. Кто это там сидит?

Вдалеке в тени куста сидел Володя-Витослав и жестами показывал, что хочет поговорить. Когда я, заинтригованный, приблизился к нему, он показал на среднем пальце правой руки кольцо.

– Шломо заснял видео всего того, что происходило с тобой в той реальности, и у нас в параллельной. В них нет Ядринца, меня, Валика и многих из наших, зато имеет место официальная церковь родноверов, а монголо-татарское иго не распространилось дальше Урала. Не существует никаких Геи и Терры, Анчутки, Чопа и Пыха, а вместо Яна бегает какой-то странный тип, которого зовут…

– Мечислав?

– Точно! Ты уже успел и с ним познакомиться?

– А контора?

– Похоже, контора вечна и несокрушима. Во всяком случае, в иной реальности она процветает. Кстати, никакой разницы во внешности и менталитете наших людей я не заметил. Скорее всего, монгольские гены оказались не причем, и их влияние было сильно преувеличено. Как ты думаешь, стоит показывать это Ядринцу?