Текст книги "Оливия Кроу и Ледяной Принц (СИ)"

Автор книги: Владимир Кощеев

Соавторы: Дарья Сорокина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава третья

Анне Кнехт смерила сына убийственным взглядом, и тот перестал улыбаться. Не говоря ни слова, женщина развернулась на каблуках и направилась к воротам в замок. Ленц кивнул Оливии, и они поспешили следом. Ректор нарочито громко ступала по обледенелым плитам в своих высоких сапогах, и эта походка не предвещала ничего хорошего для двух молодых людей.

Лив прекрасно понимала мать своего несостоявшегося жениха. Потеряла мужа во время несчастного случая, сын стал инвалидом по собственной глупости, и совсем недавно мог оказаться в числе жертв нападения культа. Дважды! Он совершенно не следит за своим здоровьем и буквально несколько минут назад чуть не разбился на снегоходе. Девушка загибала пальцы в уме на каждый рискованный поступок молодого Кнехта и чувствовала, как сердце тревожно сжимается, при мысли о нём.

В замке оказалось ненамного теплее, чем снаружи. По коридорам гуляли сквозняки, и отопление явно не справлялось с обогревом. Оливия надеялась, в аудиториях будет теплее, иначе она просто не сможет держать в руках инструменты и письменные принадлежности. О холодной спальне и тяжёлых пробуждениях старалась не думать. Кроу и в Империи болезненно переносила зиму, а здесь этому времени года не было конца и края.

По серым стенам разбегались медные трубы, увенчанные вентилями, кое-где попадались врезанные термометры с подрагивающими стрелками. Никаких картин или внутреннего убранства, словно девушка очутилась не в академии, а на заводе. Молчаливые студенты в парках, отороченных мехом, проходили мимо и с любопытством всматривались в лицо незнакомки. Ленца же провожали благоговейными взглядами, однако сам изобретатель этого словно не замечал, а понуро брёл за матерью.

У неприметных дверей на первом этаже Анне остановилась и повернулась к сыну.

– С тобой поговорю позже. Оставишь меня с ней, – она небрежно кивнула на Оливию.

– Но!

– Это моя академия, Ленц. Я решаю, кто будет учиться здесь. Если госпожа, – вдова Говарда Кнехта ухмыльнулась, – Милдред Миле удовлетворяет нашим требованием, тебе не о чём волноваться.

– Я не буду мешать, просто постою, – не сдавался мужчина.

– Нет. И ради всего, Ленц, приведи себя в порядок. Через два дня встречаешься с канцлером, ты не можешь явиться к нему с такими нечесаными лохмами. Постригись и побрейся.

– Хорошо, мама. Пока подготовлю комнату для Милдред, – мужчина ободряюще улыбнулся перепуганной Оливии.

– Ты так уверен, что я оставлю её? – Анне скрестила руки на груди.

– Она нравится мне. Не обижай мою подругу. Скоро вернусь, – Ленц махнул девушке на прощание механической ладонью и нырнул в один из проходов.

Лив только сейчас осознала, что ей предстоит разговор наедине с госпожой Кнехт, и это после того, как лежала верхом на её единственном сыне! Тело Мил-мил явно играет с ней злую шутку. Кроу никогда не была такой развязной, а теперь совершенно не отдавала себе отчёта. Поцеловалась с Ленцем просто так. Сама! Безумие. Ласковое прикосновение металлических пальцев на щеке всё ещё будоражило воображение.

Анне с нежностью во взгляде проводила сына и тяжело вздохнула.

– Он заменил протез на нормальный?

– Да.

– Ты уговорила? – янтарные глаза с интересом изучали лицо Милдред Миле.

– Отчасти, – девушка не хотела вдаваться в подробности неприятной сцены с опрокинутым бульоном.

– А Ленц тебе нравится? – задумчиво спросила Анне, подмечая лёгкий румянец и смущение во взгляде собеседницы.

– Я не… Госпожа Кнехт, это, – Лив застали врасплох, и она мучительно подбирала слова.

И правда, нравится ли он ей? Когда-то нравился, пока составляла ему компанию до прихода отца. Мил-мил подначивала, расписывала качества молодого наследника, но Оливия лишь отшучивалась, никогда не рассматривая того в роли своего спутника жизни. Но отчего-то всё равно слишком долго смотрела на его губы, пока Ленц рассказывал о новых проектах, не считая дочь Декарда Кроу своей конкуренткой.

– Извини. Забудь, сама ему расскажешь о своих чувствах, если они есть, – с нажимом проговорила женщина и толкнула дверь кабинета. – Заходи.

Внутри оказалось гораздо теплее, и Анне повесила куртку на крючок. Лив последовала примеру и долго-долго приглаживала ладонями воротничок рубашки, не зная куда деть руки.

– Замёрзла?

– Немного.

Госпожа Кнехт скрылась за дверцей шкафа, а затем протянула гостье чашку с напитком. Онемевший от холода нос не чувствовал запаха, а по цвету жидкость напоминала чай.

– Залпом, – приказала ректор, и девушка испуганно проглотила нечто, заставившее её закашляться и судорожно хватать воздух.

– Коньяк? – просипела Лив и схватилась за горло.

– Зато согреешься.

Анне села за стол, запустила руку в карман, и по комнате мгновенно прокатилась волна, едва не сбившая с ног стремительно хмелеющую девушку. Оливия устояла, тяжело моргнула и разглядела натянутый вокруг купол тишины. Она не успела скрыть своего удивления произошедшим. Мать Ленца заметила реакцию и улыбнулась шире, а затем положила на стол часы, некогда принадлежавшие Декарду Кроу. Отец сказал, что потерял их сразу после похорон Говарда и Гордона Кнехтов.

– Откуда у вас это? – Лив сжала кулаки, мечтая наброситься на вдову с упрёками в воровстве.

– О чём ты? – невинно спросила женщина и погладила крышку часов с инкрустацией в виде красного камня.

– Откуда они у вас? – Оливия опять теряла над собой контроль, но в этот раз на неё накатила чудовищная слабость, ноги подкосились, и ей пришлось сесть. – Что со мной?

– Магическое истощение. Тот чудовищный всплеск, от которого вы так спешно уезжали на снегоходе, твоих рук дело? – Анне сцепила пальцы под подбородком, продолжая изучать гостью.

– Я не… Часы, откуда? Отвечайте… – воздуха в груди не хватало, девушка говорила судорожно и с придыханием.

– Ты мне приказываешь, служанка Мил-мил? – глаза цвета янтаря затянуло льдом.

– Ваша семья… всегда воровала изобретения моего… – обвинения полились слишком неожиданно, и Оливия едва успела остановиться.

– Вот как… Ну, договаривай про мою семью, про погибшего мужа и его брата. Про искалеченного сына, который спас твою жизнь, рискуя собой. Давай, Оливия Кроу, скажи про них гадкие слова из-за простых часов, ведь это то, что ты бросила Ленцу на похоронах, правда?

Девушку почти полностью парализовало. Напиток! Анне явно что-то подмешала.

– Ленц добрый мальчик. Даже слишком. Многие пользуются этим, вся Швицерра пьёт его кровь, но ты… – ректор встала из-за стола. – После твоих слов он переменился. Стал одержимым. Что ты сказала ему на похоронах? Отвечай!

– Мне было десять. Я не понимала… – горло и глаза невыносимо жгло.

– Что ты сказала ему? – повторила Анне и вцепилась Оливии в плечи.

– Сказала, что ненавижу его, и теперь Кнехты больше не будут портить жизнь моему отцу. Сказала, что рада… – слёзы покатились по щекам, и вместе с ними пришло облегчение, а мать Ленца расцепила пальцы.

Ректор самодовольно ухмыльнулась.

– Он ничего не рассказал мне тогда. Ленц был подавлен в тот день, единственное, что произнёс: «Однажды я сделаю так, что она передумает и заберёт свои слова назад». Ты передумала, Оливия? Ты ненавидишь моего сына и нашу семью?

– Нет.

– Не лжёшь, – кивнула Анне, достала из шкафа устройство, напоминающее револьвер, и зарядила его ампулой с прозрачной жидкостью.

Женщина подошла к обездвиженной жертве и поднесла дуло к нежной коже шеи. Оливия сдавленно закричала, но магический купол послушно поглотил все звуки. Щёлкнул зажатый до упора спусковой крючок – глухой скрежет механизма, и игла вонзилась в плоть, разнося антидот по организму юной Кроу.

– Ленцу не болтай лишнего. Будут свои дети – поймёшь. Я не держу зла на глупую десятилетнюю Оливию, но от тебя не знаю чего ожидать.

Девушка потёрла шею, стыдясь своего крика, в какой момент показалось, что Анне застрелит её. Всего лишь медицинский пистолет, как глупо!

– Я разрешу тебя остаться. Так ты будешь у меня на виду. Но есть условия, – как ни в чём не бывало, сообщила мать Ленца, словно не было только что этого жуткого допроса.

– Какое? – покорно поинтересовалась Лив, осознавая, как сильно изобретатель похож на Анне, оба Кнехта ставили ей свои требования.

– Всё просто: ты не лжёшь моему сыну и не играешь с его чувствами. Спросит прямо – ответишь. Не хочу, чтобы он страдал. Понятия не имею, что Ленц тебе нашёл, – пожала плечами женщина.

Пистолет занял место в шкафу, а Анне вернулась за стол и начала заполнять бумаги.

– Милдред Миле не пойдёт. Имперские газеты уже разнесли это имя, – ректор послюнявила кончик ручки и вперила задумчивый взгляд в новую студентку. – Лив Юнассон из простой рабочей семьи с приграничных к Империи земель. Ты получила грант от нас за выдающиеся способности в области инженерии.

– Спасибо.

– Это ещё не всё, – Анне стукнула пальцем по крышке часов. – Они, действительно, принадлежали Декарду. Но это подарок. Ленцу было тяжело после смерти дяди и отца, а мне пришлось быть сильной в его глазах. Даже когда не получалось найти сил встать с кровати. Он не должен был видеть моих слёз и слышать рыданий. Только этот артефакт помогал не сойти с ума… Теперь он не нужен мне. А вот тебе пригодится, чтобы сохранить свой секрет как можно дольше, чтобы не подставить моего сына. Следи за тем, что говоришь, а лучше вовсе помалкивай.

Оливия сжала в руках складки одежды, пытаясь подавить нарастающее раздражение. Снова к ней враждебно настроены, снова она бесправная девка под чужим именем. Но в этот раз её зовут Лив. Хоть что-то!

– Держи, – ректор взвесила часы на длинной цепочке и протянула своей новой студентке. – Я уважала твоего отца. Декард Кроу поддержал нас, когда конкуренты готовы были разорвать на части. Не могу оставить его дочь в беде.

Девушка жадно схватила артефакт, и купол слегка качнулся в сторону. Она коснулась алого камня, и магическая завеса исчезла.

– Составишь расписание с учётом своих пожеланий. Я не буду ограничивать тебя в выборе дисциплин, но настоятельно рекомендую курс истории и политического устройства Швицерры, иначе твоя маленькая легенда затрещит по швам, – Анне достала несколько потёртых учебников и атлас из шкафа.

– Преподаватель сразу раскусит ложь, – вполголоса ответила Лив.

– Поэтому заниматься ты будет приходить ко мне по вечерам. Прочитаешь к завтрашнему дню первые три параграфа из истории, вступление к политическому устройству кантонов Швицерры. Изучишь помеченные мной крупные промышленные земли и их столицы, жду тебя в семь вечера. Это понятно?

– Да, госпожа Кнехт, – Лив с любовью погладила большим пальцем отцовские часы и чуть не выронила, когда в дверь настойчиво постучали.

– Можно? – раздался голос Ленца.

– Подними воротник. След от укола ещё видно, – тихо скомандовала Анне. – И ни слова о нашем разговоре.

Девушка быстро выполнила приказ за секунду до того, как в кабинет зашёл Кнехт.

Мужчина немного привёл себя в порядок за это время: зачесал волосы назад и переоделся, но его мать это явно не устраивало.

– Мне за руку тебя вести к цирюльнику?

– Канцлер примет, даже если я заявлюсь к нему в нижнем белье, – рисовался изобретатель, украдкой поглядывая на Оливию.

Девушка старалась не подавать виду, но нервно дёргала себя за воротник, под которым сильно зудело после инъекции. А ещё сцена во дворе не давала покоя. Им определённо нужно будет объясниться, тем более после обещания данного Анне. Не лгать… А что говорить, если она и сама ничего не понимает?

– Ленц! – женщина стукнула по столу.

– Хорошо-хорошо, постригусь сегодня же! Я могу забрать Мил-мил? – мужчина положил руки на спинку стула, на котором сидела Оливия.

– Она не Мил-мил, не дури мне голову. Лив Юнассон, верно? – Анне посмотрела в глаза девушке.

– Лив Юнассон из простой рабой семьи, проживающей в граничащем с Империей кантоне. Получила грант от Кнехтов за выдающиеся способности в области инженерии, – механически повторила Кроу.

– Юнассоны? Это те с четырнадцатью детьми и пятнадцатым на подходе? – рассмеялся Кнехт. – Хитро! Мне нравится! Они сами в своих отпрысках путаются, никто не догадается.

– И зайди ко мне перед отъездом, есть разговор, – ректор тяжело опустилась на стул и толкнула рукой учебники для Лив.

– Да, мама, – он сгрёб книги и кивнул Оливии на дверь.

Какое-то время Кроу молча плелась за своим провожатым, даже не пытаясь запомнить обратную дорогу до кабинета Анне. Она уже пожалела, что не осталась в поместье таращиться на горы безучастным взглядом, а потащилась сюда. Зато Ленц казался счастливым и загадочно улыбался, словно задумал нечто, и разве что не подскоками шёл. Оливия впервые видела его таким обычным, домашним. Девушка и забыла, что у него была мать. На похоронах лишь мельком видела фигуру с тёмной вуалью, но даже не задумывалась, что за ней скрывалась убитая горем женщина. Тогда она казалась пугающим призраком, от которого десятилетней девочке хотелось держаться подальше.

– Ты уезжаешь? – внезапно спросила Оливия и поняла, что схватила мужчину за рукав.

– Да, но я вернусь, – пообещал он.

– Когда?

– Недели две. Самое большое – месяц. Нужно объехать фабрики и рудники. Если погода не подведет, буду раньше. Ты пока освоишься. Учиться было хорошей идеей, – поддержал Кнехт. – После введу тебя в курс дела и расскажу, чем ты сможешь мне помочь.

Ленц вдавил небольшую панель в стене, и просторное подъёмное устройство с чудовищным скрипом и тарахтением спустилось сверху.

– Лифт? – изумилась девушка. – Но тут мало этажей!

– Для здорового человека, да, – нехотя ответил изобретатель.

Лив виновато опустила взгляд, тут же заметив на полу старые борозды от колёс инвалидного кресла.

– Прости. Не подумала.

– Не за что! – Ленц пропустил спутницу в кабину, и устройство со скрежетом двинулось вверх. – Раньше вся академия знала, что это я спускаюсь. Многие сломя голову бежали помочь мне, мечтали выслужиться. Ненавидел всё это внимание, лучше бы меня не замечали. Но это невозможно, когда ты богатенький наследник и сын ректора академии, где каждый камень принадлежит твоей семье.

– Но сейчас-то ты можешь поднимать по лестнице, зачем пользуешься лифтом?

– Хотел похвастаться. Это тоже изобретение моей семьи. На похожих подъёмниках рабочие спускаются в шахты. Я тебе покажу их когда-нибудь.

Оливия не знала, что смущает её больше: близость с мужчиной в ставшей слишком тесной кабине, или его далеко идущие планы. Однако в одном была уверена наверняка – она больше не считала его отвратительным желтоглазым демоном. В сердце не осталось места ненависти. А ещё очень хотелось, чтобы он не уезжал. Лив надеялась на хорошую погоду в северной Швицерре. Две недели это ведь недолго?

Лифт выпустил пассажиров, и Ленц повёл гостью к единственной двери на этаже. Едва девушка переступила порог, поняла что находится в комнате мужчины. Простая мебель, застеленная тёмным покрывалом кровать, стены занавешены схемами-черновиками и инструкциями. А ещё в углу, поблёскивая медью, стояло старое инвалидное кресло.

– Уступаю тебе своё жилище. Здесь хороший вид на озеро, тишина и никого на этом ярусе. В ванной тёплая вода, прямиком из котельной. Белье свежее на постели. Шкаф я тебе освободил для вещей, – суетливо рассказывал Кнехт.

– У меня нет вещей. Всё сгорело.

– Точно, – он хлопнул себя по лбу. – Оставлю денег и попрошу маму отвезти тебя до города.

– Спасибо, – улыбнулась Оливия, но тут же напряглась, когда мужчина закрыл дверь на замок и убрал ключ в карман брюк.

Его рука взъерошила зачёсанные назад волосы, а затем потянулась к пуговицам на пиджаке.

– Но ты кое-что сделаешь для меня, Лив, – проникновенно попросил молодой Кнехт, и у девушки пересохло во рту от страха.

Тишина. Никого на этом ярусе… Никого, кроме медленно раздевающегося мужчины и перепуганной на смерть девушки, пятящейся прямиком к застеленной кровати. Губы обожгло воспоминанием о недавнем поцелуе. К панике примешался стыд и что-то новое, заставляющее сердце томно сжиматься. Она сошла с ума…

– Ты ведь делала это с Салазаром? – не отрываясь от пуговиц, поинтересовался Ленц.

– Что?! – страх схлынул, и теперь Оливия задыхалась от злости.

Мужчина снял пиджак, перекинул его через плечо и, наконец, посмотрел на гостью. Она прижимала руки к тяжело вздымающейся груди. Щёки горели алым, а взгляд был наполнен такой ненавистью и отвращением, что Кнехт целую секунду с непониманием изучал гневное личико, силясь понять причину такой перемены.

– Брата своего стригла? Ты вроде говорила как-то, или я перепутал?

– Салазара? Стригла? – румянец становился только сильнее, и теперь Лив стало стыдно за свои мысли.

До Ленца тоже медленно доходил смысл произошедшего. Он оглядел себя, посмотрел в расширенные от испуга глаза Оливии, а затем ещё раз прокрутил в голове свой вопрос.

– Ты же не подумала, что я?..

– Лучше молчи! Снимай рубашку тоже и ножницы мне давай. Постригу, – голос девушки не предвещал ничего хорошего.

– Я уже как-то неуверен, – смущённо рассмеялся мужчина. – Прости за эту сцену и недопонимание. Иногда мне кажется, что ты со мной на одной волне и читаешь мысли.

– Снимай, – строго повторила просьбу Оливия. – Хочу посмотреть твой протез.

Ленц недоверчиво вскинул брови, но от рубашки быстро избавился и даже попытался принять более выгодную позу, демонстрируя красиво очерченные мышцы на здоровой руке.

– Ты же ничего плохого не задумала? – мужчина поймал на губах Кроу недобрую усмешку.

– Предыдущий протез я вырубила секунды за три? Интересно, сколько мне потребуется, чтобы замкнуть этот? – Лив потянула на себя искусственную руку, а Кнехт даже не сопротивлялся.

– Мне тоже интересно.

Вместо того чтобы рассматривать устройство, девушка скользнула взглядом по шрамам и вспухшей коже вокруг крепления. Она была болезненно красной, а местами напоминала грубый сварочный шов.

– Воспаление? – Оливия осторожно коснулась искусственного плеча и погладила холодный металл, а затем провела кончиком пальца у самого основания протеза.

– Это постоянный процесс. Ничего не поделать, организм отторгает импланты, но я привык. Разгадала секрет?

Ленц боролся с тяжёлым дыханием. Снова слишком близко, и она смотрит по– особенному: без отвращения или как на диковинку. В её глазах нежность, ошибки нет.

– Мне нужно чуть больше времени. Хорошая работа.

– Спасибо, – он позволил себе сделать шаг навстречу Лив, протянуть к ней вторую руку, но Кроу тут же отпрянула.

– А ещё ты лжец.

– В каком смысле?

– Тогда, после приёма, когда ты подкараулил меня и прижал к стене, ты был пьян. Я хорошо помню, а это произошло уже после несчастного случая с котлом, если история вообще имела место.

– Чёрт. Так глупо попался, – он поднял руки над головой, изображая, что сдался.

– Что из этого ложь: твоя тяга к спиртному, или взрыв в лаборатории?

– А ты как думаешь? – Ленцу всё сильнее нравилась смелость и дерзость Оливии.

– Взрыв. Твои ожоги странные, они химические, а вокруг протеза кожа относительно здоровая. Ты отчего-то солгал о причинах своей инвалидности, я жду. Рассказывай!

– Лив, есть причины. Сейчас не время.

– А когда? Мы договаривались о честности. Я хочу доверять тебе, – не сдавалась девушка.

– Можешь не доверять пока что. Главное, ты здесь, и я тебе верю, – Ленц взял со стола ножницы и протянул их Оливии. – У меня в кармане ключи от паромобиля, схема академии с обозначенным на ней гаражом, а ещё карта Швицерры с кратчайшими маршрутами к границе с Империей.

– Ты считаешь, я вгоню тебе ножницы в горло, чтобы сбежать? – Оливия смеялась так громко, что Ленцу стало не по себе. – Ты не доверие моё проверяешь, а наличие мозгов. Я не идиотка, чтобы убивать тебя. Ты мой единственный союзник, причём весьма влиятельный. Без тебя мне никогда не отыскать Салазара и Алистера.

При упоминании Серого Лиса изобретатель помрачнел и горько ухмыльнулся.

– Любишь его?

– Кого?

– Алистера Фланнагана? – швицеррец не сводил пытливого взгляда с девушки, мечтая увидеть хоть немного сомнения и не обмануться.

– Он дорог мне, – смутилась Оливия, прокручивая в голове их немногочисленные встречи, последнюю ночь в академии и утерянную возможность попрощаться.

Сейчас же сердце саднило даже сильнее, чем когда она прочитала газету. Ранил взгляд мужчины напротив, того, кто без разрешения спас её и не скрывает своих намерений и чувств. Того, кого она сама поцеловала и несколько мгновений назад касалась обнажённой кожи, зная, какой эффект производят на Кнехта эти простые движения. Знала и всё равно делала. Зачем? Анне чётко озвучила свою просьбу: не давать её сыну ложной надежды.

– Ответь!

– Люблю!

– Хорошо, – он кивнул себе, словно принимал сложное решение, а затем резко схватил Оливию за плечи и наклонился к её лицу. – Я найду его. С того света достану и приведу сюда. Знаешь зачем?

– Зачем? – только и выдохнула Лив, продолжая сжимать ножницы.

– Хочу, чтобы ты посмотрела на него ещё раз и поняла, что на самом деле твои чувства были внезапным порывом. Сколько вы знакомы? Месяц, пару недель? Он знал Оливию Кроу? Ту девчонку с тёмными колючими глазами, которая не следит за языком? Которая смешно копирует походку отца и так же хмурит брови. Оливия Кроу, которой не нужно было носить откровенные наряды или кокетничать, чтобы я влюбился. Он знает её, или Милдред Миле?

– Замолчи, Ленц, – девушка дёрнулась, но Кнехт продолжал держать её.

– Я приведу его, и ты увидишь, Оливия. Ты уже знаешь, что мы с тобой идеальная пара. Мы мысли друг за другом заканчиваем и смотрим в одном направлении, как ты не поймёшь? Тебе духу не хватает этого сказать вслух, но я прав, и лучше бы Фланнаган был жив, что бы ты всю жизнь не терзалась. Я найду его, Лив, – горячо пообещал северянин и отпустил её.

Он поднял с пола рубашку и быстро оделся. Затем выложил из кармана вещи.

– Я не врал, – Кнехт потряс картой дорог Швицерры и ключом от паромобиля. – И я вернусь.

Ленц открыл дверь и не оборачиваясь вышел в коридор, оставив Лив наедине со своими мыслями. Он мечтал, чтобы ей было не так же больно как ему.

* * *

– Где твой пиджак? – поинтересовалась Анне, глядя на растрёпанного сына.

– Потерял. И да, я поеду к канцлеру в таком виде. Плевать. Что ты хотела?

Вдова Говарда достала из стола письмо со сломанной печатью:

– Это из кантона Зееграу. Сезонное течение не меняется. Море всё ещё судоходное. И, скорее всего, таким останется на всю зиму. Швицерра теплеет с каждым годом. Они вернутся, Ленц.

Кнехт побледнел. Страна только недавно оправилась после недавнего нападения варваров, которых уже язык не поворачивался так называть. За последние годы им удалось значительно улучшить вооружение. Во многом благодаря похищенным инженерам. Его инженерам, мальчишками, которых он сам воспитал и обучил! Как же мало у него времени, чтобы подготовить Оливию…

– Я понял. Позаботься о Лив.

Мать сжала механическую руку сына.

– Ты не сказал ей?

– Нет.

– Тогда я сама расскажу. Пусть знает, какой ты на самом деле!

– Не смей! Она будет со мной не из жалости или чувства долга! Это будет её выбор.

– Ты слишком честный, Ленц. Такие никогда не побеждают, – с тоской отметила Анне, продолжая гладить искусственные пальцы, изо всех сил мечтая вдохнуть в них настоящую жизнь.

– Не хочу жить как отец.

– Понимаю. Тебя сильно переменили ее слова, правда?

Он не ответил, сунул донесение из Зееграу в карман. Вот так, взял и проклял сам себя, мечтая о хорошей погоде. Теперь эта самая погода уничтожит его родину и все что так дорого. В прошлый раз нападающие дошли почти до центрального кантона.

– Я ничего не скажу, если ты просишь, и позабочусь о ней. Но не потому что Оливия Кроу мне нравится. Для меня она навсегда останется той, кто сотворил с тобой это. Но у нас должок перед Декардом, не более.

– Ты изменишь своё мнение, – улыбнулся Ленц.

– Даже не проси. И знаешь что, не стригись пока. Поезжай к канцлеру так. Может, в этот раз он действительно испугается тебя и прислушается, – она ласково потрепала сына по колючей щеке.