Текст книги "Золотое яблоко Фрейи"

Автор книги: Владимир Таганцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– И все-таки Норман. – Томас улыбнулся. – А то мы потратим все оставшееся время на философские дебаты относительно яйца и курицы. Итак, пункт первый – Берт Норман. Сэм Френсис был прав: Норман – настоящий моряк. Сильный, цельный, волевой. Его простота – кажущаяся. И он очень суеверен, как любой моряк. Думаю, тот, кого мы назвали третьей стороной, он же Хозяин Хеллингтона, успешно эксплуатирует эту черту его характера. Норман выполняет приказы Хозяина, не очень-то задумываясь, какая бездна за этим стоит. Какой же замок без чудес и привидений? А если оно есть, приказывает тебе, надо выполнять его волю.

– Без чудес? А эти загадочные существа? Слушайте, Том, не занимается ли этот его Хозяин вивисекцией? Выращивает мутантов? – Профессора передернуло от собственных слов.

– Не думаю. По словам Нормана, и у самого Хозяина руки, внушающие страх. Что, он тоже жертва преступных экспериментов? Нет, это не так, далеко не так…

– Может быть… Но разве можно верить в привидение, которое звонит тебе по телефону? Вы можете пред-ставить себе тень отца Гамлета, листающую телефонный справочник?

– Согласен, и полностью. Норман вряд ли общается с привидением, он сам сказал про него – «дьявол во плоти». И вот еще что – он так же предан Хозяину, как в свое время и вашему отцу, он и сейчас держит данное ему слово. Интересное обстоятельство… А как он боится замка! Весьма вероятно, что он не только видел свет в окнах библиотеки семь лет назад.

– Я выколочу из него правду, Арчер! Он должен сказать ее сыну своего лучшего друга.

– Нет, доктор. Сыну он не скажет ни слова. Джиму Дэвису – другое дело. Он абсолютно ничего не знает про истинное происхождение Эдсонов. Тот старый проходимец для него – истинный лорд, сэр Роберт, тесть Джима, да еще свой парень. Нет, вам он ничего не скажет… Для нас сейчас важнее другое – как и для чего организовал эти фейерверки его покровитель? – Томас замолчал и принялся играть зажигалкой.

– Однако дочь «своего парня» он помог отправить на тот свет… – рассеянно заметил профессор.

– Не спорю… Что?! Простите, я испугал вас… Как же я упустил это из виду, идиот! – Арчер зашагал по каюте, яростно дымя сигаретой. – И эти руки – протезы его Хозяина… Он же плохо видит, а очки носить не любит. Неужели так просто?

– Я вас не понимаю, – перебил словоизлияния Арчера профессор. – Что, человек с плохим зрением путает кисти рук с протезами и этого пугается? Интересная версия. А как красиво вы ее обосновали! – добавил он с сарказмом.

– Ну конечно, вот почему некто знает замок, как свои пять… щупалец. Да, лучше не скажешь, – до-вольно заключил Томас. – И щупальца его тянутся в библиотеку, обитель спрута, как вы сказали. Отлично, доктор, вы и не представляете, как помогли мне своим замечанием.

– По-моему, я помог вам окончательно свихнуться. Щупальца! Бог мой, я один на один с безумцем!

– Нет, доктор, вы ошибаетесь. Скажу больше – я знаю, почему ваша картина висела криво.

– Это я понял и без вас. Я бы подоспел ее поправить и…

– Заглянули бы в сейф. Верно. Но это уже следствие в а ш е г о действия, понимаете? А то, что кар-тину слегка повернули, дабы привлечь ваше внимание, – следствие отличного знания не только тайн вашего жилища, но и вас самого, док. И это объясняет мне, почему у второго, волосатого, космы закрывали даже ступни ног.

– В вашем безумии есть какой-то метод, – задумчиво произнес Дэвис, невольно повторив слова своего великого соотечественника[13]13
  Имеется в виду строка из «Гамлета» В. Шекспира.


[Закрыть].

– Есть метод, уверяю вас! Одна из нитей начинает вытягиваться в безупречно стройную линию. Переходим ко второму пункту?

– Переходим, – смирился профессор и вдруг добавил невпопад: – Да, кстати, Норман очень боится морского змея, впрочем, как и все моряки. Может, он сослепу принял слишком гибкие пальцы, скажем, как у пианиста…

– За подобие щупалец, – закончил Арчер. – Не стройте версию на основе сказанных безумцем слов, доктор. Оставьте щупальца в покое. Итак, пункт второй?

Профессор согласно кивнул.

– Так вот, случайностей в хеллингтонском деле предостаточно, вы абсолютно правы. Они буквально нанизываются одна на другую. Но вот звонки в клинику… Короче, случайных звонков не было, разве что звонок Дэвида Маккарена? – Арчер вопросительно посмотрел на шефа.

– Он мне не нравится, Том. Маккарен знал Шрайдера и вряд ли неправильно набрал номер. – Профессор на-хмурился. – Вспомните о звонке братьев, которым не нужна фамилия, и о судьбе мюнхенского историка. Как он мог звонить мертвый, вернее, кто звонил за него и зачем? Испугать? Нет, я не ребенок…

– Резюмирую: цель нам пока не ясна. Так?

– Да, цель этих нелепых звонков – «Шрайдера», Маккарена и… братьев с сестрой.

– А звонок Эллы Чалмерс вы можете объяснить? Это уже четвертый непонятный звонок, но я хочу раз-рушить волшебное число и сообщить вам, что умудрился созвониться с адвокатом Баркли и имел с ним довольно продолжительную беседу.

– Томас, ну какое же отношение имеет адвокат моего покойного отца к заокеанской подружке миссис Арчер? А может быть, Айрис – Хозяйка Хеллингтона? – улыбнулся профессор.

– Только в случае развода со мною и последующего бракосочетания с ним. Я продолжаю. Вы как-то сказали мне, что ваш отец был не только честный, но и весьма крутой и жесткий человек. Баркли согласился с этим. До того, как Джим Дэвис стал заправлять «Нозерном», он являлся совладельцем крупного торгового дома «Дэвис и Хапигейм», так?

– Да, но я не понимаю…

– Простите. Вполне естественно, что Джим Дэвис мог скупать акции другой фирмы и впоследствии выйти из доли. Но действительно, дела торгового дома шли хорошо. Зачем же внезапно бросать отлично поставленное дело? Ваш отец был прежде всего бизнесмен. И вдруг он, сугубо деловой человек, отказывается от доходного предприятия. Баркли аргументировал это тем, что торговый дом – одно дело, а нефтяной гигант – другое. Сия банальность известна каждому – деньги делают деньги. Акции «Нозерна» Джим Дэвис начал приобретать после 1948 года. Согласитесь, интересный момент. Я спросил Баркли, как шли дела компании в пятидесятом году. Помните, я говорил вам, что слышал о намечающемся банкротстве «Нозерна»? Один биржевой маклер, сейчас он на покое, сказал как-то, что только чудо спасло компанию от краха – фирма вложила в сорок седьмом кучу денег в разработку новых методов бурения и стала вылетать в трубу. А Ричард Баркли отверг все это. Явное противоречие! Я не поленился еще раз проверить, падали ли акции «Нозерна» на бирже. И что же вы думаете? Основательно падали, падали так, что к 1951 году компанию спасло лишь крупное вложение капитала со стороны. Это были деньги вашего отца, доктор. Он вышел из торгового дома со всем капиталом и купил столько акций «Нозерна», что смог предотвратить катастрофу. Очень рискованный шаг, очень!

– Мой отец любил рисковать, Томас. Вы не знали его.

– Не знал. Но взгляните на все другими глазами: бизнесмен, настоящий бизнесмен, бросает хорошо поставленное дело и идет на рискованную авантюру. Должны же были существовать на то веские причины? А все ли было благополучно в самом торговом доме?

– Ерунда. Про честность отца ходили легенды.

– Вот именно, в том-то и дело. Будь ваш отец нечист на руку, все было бы шито-крыто. Но когда честный человек узнает от невзрачных мистеров Браунов о темных делишках своего партнера – это другое дело.

– Вам сказал об этом Браун? – резко спросил профессор.

– Нет. На эту тему он не сообщил мне ни слова.

– В таком случае я назову это слишком смелым предположением даже для человека с вашей фантазией, Арчер.

– Назовите. Но суть этой фантазии такова: в 1948 году Джон Браун ищет и находит бумаги, компрометирующие человека, одно из имен которого звучало так – Рудольф Нойман. Под какими еще именами он жил, не знаю. Жан Лефевр или граф Ди Белькампо – это для нас не важно. Важно другое – Браун, безрезультатно прождав его около года, несет ориентировку Джиму Дэвису.

– Моему отцу? Зачем?

– Сорвать с него денежки, док. По всей видимости, карточный шулер и мошенник Нойман и добропорядочный совладелец торгового дома Хапигейм – одно и то же лицо. Да, профессор, да. Недаром Браун семь лет назад сразу же пришел к вам, сыну Джима Дэвиса, бывшего компаньона Хапигейма. Не верите? Тогда скажите, где сейчас Эдгар Хапигейм?

– Наверное, он покинул острова, – неуверенно ответил профессор. – Я его не знал.

– Наверняка вы правы. Заметьте, что и в торговом доме Хапигейм брал на себя функции коммивояжера, разъезжал по Европе и частенько наведывался в Германию.

– В Кельне был небольшой филиал дома, ничего необычного, – возразил Дэвис.

– Именно, ничего необычного, док. Эдгар Хапигейм превосходно владел немецким, часто бывал в этой стране, знал ее обычаи. Эльза, секретарша кельнского филиала, стала его любовницей. Ну, а добыть паспорт на имя Ноймана – дело средств и техники. Представляю, какую бомбу приволок Браун вашему отцу: его сотоварищ – преступник! Наверняка, ваш отец со свойственной ему прямотой и жесткостью выкладывает Хапигейму все, что он думает о его двойной жизни. И естественно, порывает с ним. Так компаньон вашего отца бесследно исчезает, а у Джима Дэвиса появляется смертельный. враг. Да, кстати, Хапигейм исчезает сразу для двух человек – и для Эльзы тоже. Вы еще спрашивали меня, для чего Эльза устроила ему автокатастрофу. Нет, это сам Хапигейм решил «умереть». И Эльза остается безутешной вдовой со своим папочкой и тремя дочурками. Для нее Хапигейм, простите, Нойман, действительно погибает в аварии где-то в Штатах. Большие скорости, Счастливчики Лючано за рулями «линкольнов»… Страшное дело, не то что наши тихие замки. Думаю, «неопровержимые» доказательства и материалы о «смерти» Хапигейма-Ноймана состряпал наш верный друг Джон Браун. Хм, неплохо же он поработал с вашим семейством… Нет, сэр, внешность – штука весьма обманчивая, и скоро вы убедитесь в этом.

– Вы так уверенно говорите, что создается впечатление вашей полной осведомленности в этом деле. Не понимаю, зачем вообще нужно ехать в Хеллингтон, – заметил профессор.

– Нет, доктор, до полной осведомленности очень и очень далеко. – Арчер закурил сигарету, поставил воду на плитку. – Сварю кофе, просто глаза слипаются. Но я разделяю вашу боязнь – чего стоит, например, Хозяин Нормана с руками-протезами. Однако в данном случае должен вас огорчить – у него абсолютно нормальные руки, ничем не отличающиеся от наших с вами. Впрочем, в одном они действительно отличаются, хотя и незримо, – это руки убийцы.

– позвольте, а что же видел Норман? – запротестовал Дэвис.

– Бедный старик, мне его жаль, угодил к дьяволу прямо в объятия. Да он и сам понимает это – «дьявол во плоти» его крепко повязал… Мерзавец! А видел он то, что видел, – разъяснил Арчер.

– Прекрасное объяснение. Почему вы скрываете ваши открытия от меня, не скажете?

– В силу особенностей вашего характера, доктор, поверьте. Вы поломаете всю мою игру, а это будет обидно. Слушайте, неужели вы не видите, что мне чуждо желание упиваться превосходством своего ума! – вспылил Томас.

– Успокойтесь, мистер Холмс, и продолжайте. А я в качестве статиста буду вас подстраховывать, благо оружие у меня есть.

– Благодарю вас, доктор. Так вот. В 1936 году Хапигейм, гастролирующий под именем Рудольфа Ноймана, немецкого аристократа, раздевает донага н а с т о я щ е г о сэра Роберта, владельца фамильных развалин. Думаю, сэр Роберт был действительно азартный игрок.

– Нет, Том, Эльза говорила так про своего папочку, не путайте.

– Берите кофе, док. Да, я и не спорю, но зачем ей было отходить от реальности? Чем больше она говорила правды про настоящих Эдсонов, тем большей леди она сама себя чувствовала. Уверен, что генеалогию их рода она знала досконально.

– Превосходно, Томас. Знания в этой области у нее были огромные – читала на память баллады о короле Артуре и Граале, прекрасно знала средневековую поэзию, помнила вердикты всех королей с незапамятных времен.

– Интересное увлечение… В общем, сэр Роберт был азартен и наверняка попытался отыграться, поставив на кон последнее.

– Да, и что же именно?

– Свой громкий титул и Хеллингтон, точнее, его ос-танки. Но для такого практичного человека, как Хапигейм, это ничего не значило, его интересовало одно – деньги.

– Эдгар Хапигейм – преступник? – Профессор в со-мнении покачал головой. – Он же – какой-то Нойман, разыскиваемый «Интерполом»? Трудно поверить… Он не был беден, зачем ему все это: подлог, карты, обман…

– Именно! Карты, а точнее, азарт игрока. Он играл не только на бирке…

– Молчите, Томас? Сами не верите в собственные фантазии? Слушайте, в самом деле, почему вы решили, что все обстояло именно так, а не иначе? Почему нельзя предположить что все-таки Эльза убрала Ноймана?

– Предположить можно, не спорю. Но я считаю, что изложил вам истинное положение вещей. Вы забыли про звонок в клинику Эллы Чалмерс. А разве в нашем деле он мог быть случайным? Элла с вами не знакома, это раз. Но она знает, что вы находитесь в клинике, и интересуется состоянием вашего здоровья, это два и три. Что же ей нужно от вас, а? – Арчер сквозь дым посмотрел на шефа.

– Спросите свою супругу.

– Не стоит. Я и так вспомнил, что Элла работает секретарем у какой-то шишки из «Харпвокс электроникс». Название этой компании показалось мне где-то слышанным ранее, что-то смутно напоминало. И вдруг меня осенило: «Хапигейм»! Эдгар Хапигейм! Скорее всего он из тщеславия оставил кусочек прежнего имени в названии своей новой фирмы. Тогда звонок Чалмерс легко объясним – Элла просто выполняла поручение своего шефа. Сын его заклятого врага попал в бессознательном состоянии в клинику, и ему небезынтересно знать, насколько это серьезно. Не собирается ли он оспаривать ваши акции «Нозерна»? Увидим, доктор. Для нас сейчас важнее два других момента. Первое: по не-известному нам каналу он полностью осведомлен обо всем происходящем в Бултоне и его окрестностях. Кто и, главное, п о ч е м у поставляет ему информацию? И второе: еще в 1936 году Хапигейм узнал нечто интересное про Хеллингтон от сэра Роберта. Это нечто наверняка связано с рукописью, а костры Нормана – с этим нечто.

– Выходит, Хозяин Борта – Нойман?

– Я этого не говорил, более того, именно в этом я и сомневаюсь. Хапигейм – бизнесмен и мошенник – словом, настоящий практичный человек. Скорее он рассказал услышанное от сэра Роберта своей подружке Эльзе, а вот она всерьез увлеклась преданием рода Эдсонов. Я уже давно сделал вывод, что эта особа была весьма склонна к мистицизму.

– Как и Берт Норман?

– Не совсем, она предпочитала видеть себя одним из главных действующих лиц, а не слепо выполнять приказы и шарахаться от бигфута[14]14
  Big-foot (бигфут), snowy (сноуи) – по-английски значит «снежный человек».


[Закрыть].

– И о нем вы мне ничего не скажете?

– Увы, доктор, – таковы правила игры. И как это он перебрался из Тибета прямиком в ваше поместье? Наверное, Хозяин перевез его в багажном отделении самолета компании «Бритиш эйрлайнз», напоив до мертвецкого состояния сладким ромом. Сейчас наш Сноуи кушает овсянку и прилежно учится водить автомобили разных марок. Может быть, это объяснение вас устроит?

– Вы – садист, Томас Арчер. Садист и покровитель нечистой силы.

– А в отношении этой самой силы и замка Норман очень близок к истине, – серьезно сказал Томас. – Это и будет третьим пунктом, особо важным. Прошу меня поправлять и не щадить критических стрел.

– С удовольствием, Том. Хороший кофе. – Профессор поставил чашку.

– Разве я когда-нибудь предлагал плохое своему шефу. Нет, доктор, не спешите говорить «нет» моему плану посещения замка. Так вот, начнем с его библиотеки, а точнее, с одного обстоятельства. Мы установили, что Элис Эдсон погибла в новолуние, а нас спас взошедший месяц. Это так, безусловно. Что-то ad exemplum[15]15
  По образцу (лат.).


[Закрыть], улавливаете? Хорошо, мы еще вернемся к этому. Но вот спичка, та полностью обгорелая спичка, которую нашли на столе после ее смерти… Старая дама увидела нечто такое, что от страха даже не почувствовала боли! А мы? Мы были буквально ослеплены пороховой вспышкой и не видели ничего несколько секунд.

– Хотите сказать…

– Подождите, док. К библиотеке ведет достаточно длинный коридор, заканчивающийся одной-единствен-ной дверью, дверью в саму библиотеку. С другой стороны коридора – арка, соединяющая его с предпоследним маршем лестницы. Так? Когда я открывал дверь, то никакого скрипа петель мы не слышали – их, на-оборот, словно смазали. А вот в наступившем мраке раздался воистину душераздирающий скрежет! Первое, на что мы посмотрели, обретя зрение вновь, это на дверь и увидели ее закрытой. Замечу, что я имею привычку всегда закрывать за собою двери. Так я поступил и входя в библиотеку.

– А вы правы, черт возьми!

– Далее, можно ли сравнить крохотное пламя горящей спички со вспышкой пороха из тридцати винтовочных патронов? Нет, конечно. Что же из этого следует? Эдсон увидела нечто разорвавшее ее сердце от ужаса, и наверняка это нечто могли видеть и мы, находясь внутри залы.

– Мы?! – подпрыгнул от изумления профессор.

– Да, мы. Могли, но не видели – вспышка нас ос-лепила. Я делаю важный вывод: нечто, пугающее людей до смерти, появляется в закрытой ими же библиотеке, а не проникает снаружи через коридор.

– Вы думаете, есть и второй вход в залу?

– Возможно. – Арчер пожал плечами. – Коридорчики со стеллажами кончаются тупиком – книжным шкафом. Можете ли вы поручиться, что за ним не скрыта потайная лестница?

Профессор, казалось, не слышал собеседника, пристально глядя на барометр, прикрепленный к переборке.

– Не буду вам мешать и пойду на палубу прочистить свои бедные легкие, – сказал Арчер с обидой.

– Извините ради Бога, Томас. Прошу, продолжайте.

– Теперь эти фейерверки, которые разводит по ночам Берт Норман. Какой в них смысл? Вы сами отвергли версию о сигнале.

– А я не поторопился, Томас? – задумчиво произнес профессор.

– Это новое направление! – воскликнул Арчер. – Здесь есть теперь о чем подумать.

– Вернемся к вашему варианту, – предложил профессор.

– Да… Вы помните, где мы были в момент пожара? Естественно, у окон и на дверь не смотрели.

– У окон мы были недолго, а потом сразу же пере-брались к столу добывать порох, Том.

– Но мы, извините, и живы! – возразил Арчер. – Этот факел должен был нас отвлечь от того, что про-исходит внутри темной комнаты. Представьте: человек завороженно глядит на пламя, его мысли отвлечены этим зрелищем, и вдруг – дикий скрежет петель. Потрясающий эффект! Взгляд в сторону двери – и смерть, смерть от ужаса. А книги? Они оказались нетронутыми. Зачем же тогда Эдсон пришла в библиотеку? Не за своей же смертью? Да она просто не успела ими воспользоваться, как капкан захлопнулся. Дьявольская выдумка. Неведомая третья сила переиграла вашу ведьму! Да, летопись – несомненно ключ, она пришла с ней работать, что-то выяснить окончательно, а ее остановили на самом краю. За «каракули», которые Эдсон жгла в ужасе, было за-плачено множеством жизней, в том числе и ее.

– Не слишком ли много мистики, Томас?

– Не думаю. Больше другого – слепого повторения случившегося с нею и с нами. Разница во времени целых семь лет.

– Да, действительно, почему-то все совершается ad exemplum. Э нет, друг мой, что-то у вас не так. Если бы она не касалась книг, то ее записей просто бы не было!

– А вы правы, док, дурья моя голова! Мы же оставили книги на столе.

– Именно. И как вы вообще мыслите ее смерть? Что это за нечто, сваливающее наповал от ужаса? Светящийся скелет, голография какого-то чудовища, имитация при-видения, лохматый приятель Нормана, газ, поражающий психику? А может, луч смерти из «Войны миров»? И все так сложно…

– Сложно… – согласился Арчер и дернулся как в судороге. – Сложно. Конечно, в этом-то все и дело! Нет, доктор, скелеты и газ ни при чем. Вот вы, чего вы больше всего боитесь?

– Побеседовав с вами, начинаешь бояться всего. В настоящий момент…

– Посещения собственного поместья. А так? Считай-те, что этих двух недель просто не было. Можете ответить?

– Не знаю… Нет, не знаю.

– А я знаю, док. Это воистину страшно.

– Что? При чем тут она?! – закричал Дэвис.

– Послушайте, я ничего не говорил, – стал протестовать Томас.

– Говорили, Арчер, говорили. И постоянно намекаете мне на это. Да, я боюсь, боюсь не каких-то там сиделок и секретарш, а ту, чьи кости уже семь лет как гниют в земле. Вам, наверное, это просто смешно.

– Представьте себе, нет, – возразил Томас спокойным голосом. – И с того самого момента, когда вы заявили, что Элис по-немецки звучит как Эльза. Мне это показалось, мягко говоря, странным – искать связь между средневековой девчонкой и вашей мачехой. Сейчас же, конечно, нет. – Он вытащил из своей необъятной сумки красочно оформленную книгу. – Помните этот бельгийский справочник? Я хотел установить, где и как вы познакомились с Эдсонами. Сдается мне, это важное звено в цепи.

– Мы познакомились с ними в Сен-Дьере, но такого городка в этой книге нет, – затравленно сказал профессор.

– Как и в подобной ей любой другой, – согласился Томас. – Да, никакого Сен-Дьера вы в них не найдете. Однако приберегу ваши нервы и скажу, что в бреду вы повторяли одни и те же слова.

– Вы их мне уже называли, – возразил профессор.

– Не все, док. Были и другие. – Томас вытащил магнитофон, но остановился на полпути.

– Стоит ли его включать, док? Я хорошо помню запись и назову их, ладно?

– Нет уж, Арчер. Послушаем вашу игрушку вместе. Томас пожал плечами, поставил магнитофон на столик и нажал на клавишу.

…– Ну и что теперь, доктор? – «Черная Эльза», «Отец, забери меня». Что значит, Том? – Дэвис встревоженно посмотрел на ассистента.

– Многое. В этом справочнике, – Томас постучал по нему пальцем, – городка Сен-Дьер нет.

– Черт возьми, вы говорите мне это в десятый раз! – вскипел профессор.

– Но вот местечко Сен-Адер… – продолжал Арчер.

– Сен-Адер? – подвинулся вперед профессор. – Угу, Сен-Адер. В общем, сей справочник любезно сообщает, что вы можете прекрасно отдохнуть и познакомиться с интересными людьми, если соблаговолите остановиться в жемчужине Сен-Адера, пансионе «Черная Эльза». Не там ли вы познакомились с весьма любопытными людьми, господами Эдсонами?

– Я этого не помню, – ответил профессор и нерешительно добавил: – Хотя что-то назойливо вертится в моей голове.

– А! Не зря я говорил вам о подсознании. Именно там, в «Черной Эльзе», вас чем-то здорово напугала эта Эдсон. Не могла ли она рассказать вам, тогда еще ребенку, страшную историю, вроде той, что в летописи? Вот откуда вас преследует мысль…

– Что моя мачеха – средневековая ведьма? – под-хватил Дэвис. – Какое-то странное ощущение… Как будто вы говорите только половину правды.

– Не понял. – Арчер насторожился. – Что вы имеете в виду?

– Не настолько я впечатлителен, чтобы всю жизнь ходить под воздействием одного рассказа, каким бы страшным он ни был.

– Как сказать! – возразил Томас. – Воспоминания детства – самые яркие. Порой они оставляют просто неизгладимый след в душе.

– Об этом знают и домохозяйки. – Профессор отрицательно покачал головой. – Нет, ощущение надвигающейся беды приступами охватывает меня именно в последние годы. Я все время пытаюсь что-то вспомнить, что-то важное и… не могу.

– И это заметно, доктор. Эти приступы страха… Как давно они у вас? После ее смерти?

– Нет… – Профессор подумал. – Нет, скорее толь-ко обострились. А так, последние лет двенадцать. Я пробовал транквилизаторы, но они мне мало чем помогли.

– Доктор, повторяю: тяжек ваш грех, видит Бог. Одно утешение примиряет меня с вами, я надеюсь, – ваше неведение. Но оно не снимает вины. – Томас вздохнул и замолчал.