Текст книги "Золотое яблоко Фрейи"

Автор книги: Владимир Таганцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Так, что вынудил его покинуть острова в неизвестном направлении, бросив тем самым подозрения в цепочке смертей на него и отведя их от собственной персоны, – подытожил Беннет.

– Да. Элис вся эта игра пока невдомек. Но время Армагеддона неумолимо близится. Хаббард еще в близких отношениях с ней, он желанный гость в замке. Не так ли, доктор? – спросил Арчер.

– Да… Он довольно часто появлялся в Хеллингтоне – у нее были постоянные приступы мигрени.

– Не самый умный предлог. Наверное, Хаббард начинает задумываться о причинах столь благосклонного отношения со стороны новой хозяйки Хеллингтона. Кто она, скрывающаяся под именем его покойной матери? Если об «анекдоте» про тинктуру знает Беннет, то что знает она? Такие, именно такие вопросы он ставил перед собой и не находил ответа – противники стоили друг друга. В это время он, вспомнив тайну библиотеки, рассказанную ему в детстве отцом, обследует подвалы замка.

– Какая тайна? – спросил Дэвис. – Второй вход в нее из подвала?

– Нет, – мрачно улыбнулся Беннет. – Не совсем так, дорогой доктор. Хаббард вспомнил то, о чем Роберт Эдсон не сказал ни слова Хапигейму, о чем не знала Элис. Он вспомнил о главной тайне книгохранилища.

В этот момент наверху, в левом крыле здания, явственно послышался отвратительный скрежет ржавого металла, хлопнула дверь, упало что-то тяжелое.

– Это в библиотеке! – выдавил побледневший Дэвис.

– В ней самой. Так сказать, последний аккорд драмы, – улыбнулся Беннет. – Говорил я инспектору, чтобы они ничего не трогали! Все-таки, один из его помощников умудрился задеть тот самый рычаг, который отключил Хаббард, прежде чем проникнуть в хранилище.

– Что за рычаг, Ральф? Говорите, с моими нервами опять что-то неладное.

– Док, я все расскажу, – вмешался Арчер. – Если ошибусь, профессор Беннет меня поправит. На определенном этапе Хаббард, видя странности в поведении своей «матушки» и обуреваемый сомнениями, приводит в боевое положение механизм, скрытый в недрах библиотеки.

– Все верно, – подтвердил Беннет. – Хаббард освоил управление механизмом, который только что сработал по вине полицейских.

– Какой механизм, черт возьми? – волновался Дэвис.

– Механизм «скрипа», доктор, – ответил Арчер. – Изготовленный еще в средние века неизвестным умельцем по заказу лордов Эдсонов. Принцип его действия, очевидно, таков: при включении механизма всяк вошедший в библиотеку слышит через три минуты душераздирающий скрежет как бы дверных петель, а сразу перед этим воздух из мехов задувает свечи.

– Никаких свечей в библиотеке нет, – ответил Дэвис.

– Но были, и не одно столетие! – возразил Арчер. – Не зря Хаббард выспрашивал мистера Беннета о каком-то приводе кузнечных мехов и задавал тесты про свечи. Сам механизм был установлен, очевидно, с одной целью – охранять тайны библиотеки. Но вот вы вселяетесь в замок, в библиотеку проводят освещение, механизм давно бездействует – десятилетия или столетия, мы не узнаем. А Хаббард, освоив механизм с помощью Нормана, отключает мехи.

– Зачем, Томас?

– В его голове уже родился дьявольский план убийства своей соперницы. Да, доктор, он все вычислил имен-но двенадцать лет назад. Еще с 1957 года Эдсон направленно формировала вашу психику, как будущего сэра Джона. Но, по вашим же словам, вы оказались неподатливы и не впечатлительны – здоровая кровь Дэвисов брала верх над ее происками. И тут Эдсон совершает непростительную ошибку – стараясь сделать Джона Дэвиса более податливым, она обращается прямо к Хаббарду. И тот догадывается окончательно, что она знает намного больше, но сделав непонимающий вид, соглашается на ее просьбы подлечить вас и начинает интенсивно подрывать ваше здоровье ядами с наклейкой «транквилизаторы». Но и у Элис есть глаза – испугавшись за вас, она закрывает субсидирование Хаббарда из фонда Дэвиса. Естественно, вся эта игра идет через голову вашего отца, роль Ричарда Баркли еще предстоит установить следствию.

– А за чей же счет Хаббард процветал последние двенадцать лет? – вырвалось у Дэвиса.

– Вы забыли, что у него уже появились сообщники. Ради вашей гибели Хапигейм не жалел денег, подбрасывая их Хаббарду через О'Нэйла, втянутого в это гнусное дело по самой банальной причине.

– Акции «Нозерна»? – догадался Дэвис.

– Они самые, а точнее, желание по-настоящему раз-богатеть. Не думаю, что Говард верил в тинктуру, но вот во власть и всесилие денег он верил свято. Вы рассказали ему о письме из Германии, доставленном вам по ошибке?

Профессор Дэвис кивнул.

– А мистер О'Нэйл сообщил его содержание Хаббарду. Получив дополнительное подтверждение своим догадкам от Маккарена через Памелу О’Нэйл, Хаббард решается на уже давно созревшее в его голове убийство «матушки».

– Расскажите подробнее о самом убийстве, Том.

– О да! Воистину дьявольская выдумка Хаббарда. Он уже убил четырех человек, и это сошло ему с рук. Но теперь, когда вожделенная цель столь близка, жизнь обрела смысл, рисковать он не хочет ни в чем. И в его голове рождается хитроумный план убийства без состава преступления, во всяком случае, с юридической точки зрения. Механизм «скрипа» в его руках, о нем никто не знает, кроме Нормана, давшего слово молчать. Да Берти и невдомек истинные цели его покровителя. Что же еще нужно Хаббарду? Всего две вещи – полный мрак и огонь. Все это, доктор, мы видели своими глазами.

– Безлунная ночь и костер Нормана.

– Да. Помните, вы выдвинули версию о костре как сигнале? Из тайника за зеркалом Хаббард мог прекрасно наблюдать не только за залой, но наверняка и за апартаментами Эдсон.

– Да, в ее комнате висит старинное зеркало меньшего размера.

– Вот, все складывалось в его пользу! Видя, что Эдсон направляется и библиотеку, Хаббард покидает свой наблюдательный пункт за зеркалом и уже по известной нам дороге поднимается по винтовой лестнице к потайному входу в архив. Оттуда он подает команду Норману и засекает четыре минуты, поглядывая в оконце на огненный факел. Затем, включив механизм, тихонько подкрадывается к жертве, уже парализованной темнотою и внезапным скрежетом. Элис тщетно вглядывается в темноту, ломая трясущимися руками спички и содроганием – ожидая, что вот-вот распахнется входная дверь и она увидит нечто невообразимо ужасное. И тут… Тут она чувствует прикосновение чего-то холодного, но подвижного и гибкого на своей шее. Это страшное подкралось сзади, понимаете, сзади! И… и ее сердце рвется от пронзающего мозг ужаса. Возможно, О'Нэйлу хватило бы сил ответить на леденящее прикосновение ударом в челюсть, в чем я до конца не уверен, но мистицизм, свойственный Эдсон, довел ее до могилы. Да и имей она силы оглянуться, она бы не увидела ничего – факел потушен, кругом мрак.

– Слушайте, Том, – сказал Дэвис, прервав тягостное молчание. – Она же сама пугала меня страшной комнатой еще в пятьдесят седьмом.

– Помню, и тут мы расходимся во мнениях с мистером Беннетом. По-моему, сэр Роберт вполне мог намекнуть Хапигейму про ловушку в архиве. Элис ее опасалась, но в конце концов о ней просто забыла – и… гаснет свет!

– Мда… И как вы, однако, обо всем догадались, Том? Это мне кажется очень сложным.

– Доктор, вы уже говорили «очень сложно», поминая даже луч смерти из «Войны миров», не так ли? И тут я сразу понял, что сложность эта нарочитая, все намного проще – Эдсон убили по-другому, «одним касанием»…

– Родовой девиз Эдсонов? – вскинул брови Дэвис.

– Он самый. Возможно, это словосочетание и дало Хаббарду импульс к разработке чудовищно-гуманного плана убийства. Да и покойный Браун мне здорово помог, написав в своей записке про мистера Копье: «Noli tangere» – «Не прикасайся». Это выражение, прямо противоположное девизу Эдсонов, заставляло задуматься о многом. Снова латынь!

– Да, а почему он назвал Хаббарда «мистер Копье»? – спросил в раздумье Дэвис.

– Посмотрите внимательно на герб дома, – ответил Арчер.

– Бог мой, на нем же изображены три пики! – воскликнул Дэвис.

– Да, три золотых пики н серебряная перевязь в лазурном поле, отозвался Арчер. – Видите, как много информации передал Браун в двух строчках своей шифровки. Честно говоря, я проявил изрядную тупость, не догадавшись обо всем сразу.

– ЗНАЕТЕ, ДОК, Я ЗАКОСТЕНЕЛЫЙ МАТЕРИАЛИСТ, но в вещем доме я чувствую себя намного уютней, чем в замке мистера Копье из Горы. – Том блаженно вытянул ноги к камину и распечатал банку с пивом.

– Представьте себе, мой юный талант, я тоже – с улыбкой ответил профессор. – Надо дать объявление в газету – я лишился хорошей домоправительницы.

– Слишком хорошей, – согласился Арчер. – У меня появилась другая идея: дать телеграмму Айрис.

– Какую же? Не хотите ли вы предложить кандидатуру вашей очаровательной супруги? Смотрите, Том, это очень рискованный шаг, говорю вам со всей безответственностью старого холостяка.

– Мистер холостяк, вы не угадали. В моей голове родился коварный, просто дьявольский план: я попрошу Айрис, чтоб она вернулась в Бултон не одна. Вы не знакомы с Эллой? Лучшей домоправительницы, а воз-можно, и хозяйки дома вы не найдете во всей Англии.

– Элла Чалмерс? – нахмурился профессор. – Кажется, эта особа тоже принимала участие в грязной игре, или я ошибаюсь?

– Ха! Ошибаетесь, док, и это мягко сказано. Да, она работает в секретариате «Харпвокса». Но что с того? Надеюсь, вы не считаете, что на этой фирме собрались одни преступники?

– Нет, конечно. Но разве не она звонила в клинику Хаббарда из Луисбурга и наводила обо мне справки? Знаете, с меня хватит Липтон, друг мой. – Профессор посмотрел на картину, нанесшую столь болезненный удар его психике. – Надо сжечь эту гадость, она будет постоянно меня нервировать.

– Зря. Лучше подарите ее мне, на память о хеллингтонском деле. Этот бесценный подарок полностью компенсирует небольшие материальные затраты с моей стороны, – предложил Томас, принимаясь за вторую банку.

– По рукам, Том. С шарнира я сниму ее сам. – Профессор потянулся за сигаретой. – Кстати, Липтон, на-ша бесценная миссис Липтон, тоже упоминала Чалмерс.

– Да, и я не вижу в этом ничего удивительного – список лиц, интересовавшихся вашим здоровьем, ей, так же как и мне, передал Хаббард. Так сказать, для дальнейшей проработки.

– Том, вы противоречите сами себе. Предлагаете мне познакомиться со шпионкой Хапигейма!

– О, доктор… – протянул Арчер. – Вам надо как следует отдохнуть, право. Неужели вы не можете представить себе ситуацию: почтенный шеф обращается к секретарю с приватной просьбой, в знак особого расположения например, навести справки о своем британском конкуренте, сделав это незаметно для других сотрудников.

– Могу, конечно. Но в таком случае я вообще не вижу смысла в звонке вашей Эллы. Говард… э… О'Нэйл сам информировал о моем состоянии Хапигейма. Зачем же звонила она? – Профессор плеснул себе «Шиваса».

– Хапигейм, или Харпи, звонком Эллы преследовал две цели. Первая: проверить правдивость информации собственного зятя, в будущем потенциального наследника. Маленький тест на лояльность. И вторая, главная: снять с О'Нэйла всякие подозрения в связях с владельцем «Харпвокса». Ловкий маневр, не так ли?

– У вас готовы ответы на все вопросы, Том. Но знакомство с мисс Чалмерс, какой бы красавицей она ни была, я считаю несколько преждевременным шагом. Повременим до лучших времен, хорошо?

– Как знаете, – немного обиделся Томас. – Что считать лучшими временами! Дело закрыто, и я вас не понимаю.

– Мне нужно войти в нормальную колею, позаниматься наукой. Вот нервы успокоятся, тогда и посмотрим.

– А, вы сами себя накачиваете, доктор! – энергично запротестовал Арчер. – Что вас еще тревожит? Я постараюсь все объяснить.

– Хорошо, – согласился профессор. – Вы правы. Скажите, при каких обстоятельствах погиб Шрайдер?

– Ага. В день моей вылазки с яхты на берег я прямо спросил Маккарена: кто заманил Шрайдера в Хеллингтон?

– Я это помню. Норман накануне его похорон зажигал свой костер из напалмовых шашек и видел «мерседес» с немецкими номерами, угнанный от замка на его поляну.

– Да, а от Терезы фон Шрайдер вы узнали, что машина историка находится в полицейском участке и он умер, подобно Брауну, сидя за рулем.

– Это инсценировка, – убежденно сказал профессор.

– Бесспорно, инсценировка. Но мне кажется, мы говорим о разных вещах.

– То есть?

– Инсценировка – «смерть за рулем» Джона Брауна, а Шрайдер действительно умер от сердечного приступа в своей машине. Она была слегка помята, если не ошибаюсь. – Арчер замолчал.

– Была, – согласился профессор. – Спасибо за исчерпывающее объяснение.

– Плохи наши дела – вы стали очень обидчивы, док.

– Возможно, и плохи. – Профессор раскурил новую сигарету.

– О, кое-кто скоро обгонит меня в потреблении табака! Дурные примеры заразительны, ничего не попишешь. Так вот, Шрайдер действительно умер за рулем машины, но своей смертью. Своей, подчеркиваю, – теряя сознание, он успел нажать на тормоз, и машина не разбилась, а лишь помялась. И случилось это в Германии, а не в Хеллингтоне.

– А что же видел Норман? – продолжал удивляться профессор.

– Инсценировку номер один. Хаббард знал о Шрайдере?

– Конечно. Его письмо он прочитал семь лет назад.

– А о смерти, естественной смерти от приступа ишемии, Хаббард мог узнать?

– В принципе – да… Например, через жену О'Нэйла от Маккарена.

– Хаббард мог знать подробности смерти Шрайдера?

– По тем же каналам, Том. Дальше я продолжу сам: кто-то из преступной троицы угоняет «мерседес» Маккарена, ставит на него фальшивые номера из картона и подгоняет к поляне Нормана так, чтобы тот заметил автомобиль. А Хаббард в это время, включив в библиотеке свет, дает команду Берти зажигать огонь. Я понимаю, вся эта сцена была разыграна для нас с вами. Но с какой целью – вот что меня мучает.

– Вы сейчас сами ответили на собственный вопрос – Хаббард целенаправленно подрывал ваше психическое состояние, заставляя вас ломать голову над «необъяснимыми» загадками. С этой же целью он и напугал нас в библиотеке.

– Не сходится, Том. Хаббард передал вам правдивую информацию, на нее вы и опирались в своем расследовании…

– Да, в том-то и дело. Благодаря информации, полученной от Хаббарда, правдивой информации, мы и добрались в конечном счете до столь интересующего его Евангелия. Задача, над которой он безуспешно ломал голову семь лет, существенно упрощалась – проследить за вами и в подходящий момент убрать, завладев книгой. Хаббард буквально заставил вас вспомнить, где находится недостающая часть сведений о тинктуре.

– Слушайте, а почему вы сами столь настойчиво выгораживали Хаббарда?

– Я знаю ваш характер, доктор. Вы бы не дали мне довести игру до конца, а с другой стороны, он должен был сам забраться в ловушку, с а м. Привлечь его суду – задача практически неосуществимая, но вот по-пробовать столкнуть с сообщницей – в моих силах, так примерно я рассуждал. Но я недооценил Липтон, мне и в голову не приходило, что эта фурия пойдет на убийство.

– Иначе бы вы дали Норману не только фонарь.

– Безусловно, я бы попросил ваш пистолет. Но ее наглость превзошла все ожидания – пойти на убийство в присутствии шести человек, на это не каждый решится. – Томас замолчал, заговорил вновь: – Хаббард допустил одну, но непростительную ошибку. Из-за своего болезненного тщеславия он должен был с кем-то поде-литься разработанной им технологией убийства одним прикосновением руки, так он уж был устроен. И он рассказал об убийстве Эдсон своей любовнице… Ищите женщину…

– Что она наболтала об Ордене созерцателей, Том? Она сумасшедшая? – нахмурился профессор.

– Нет, она коварная и хитрая. Сумасшедшей она решила стать в самый последний момент, когда Норман припер ее к стенке. Но в эликсир бессмертия она верила свято, и тут можно, конечно, говорить об определенных сдвигах в ее сознании, – ответил Арчер, опустошив четвертую по счету банку пива.

– Фурия… – задумчиво произнес профессор. – Знаете, кого называли так римляне?

– Наверное, не самых верных и ласковых женщин, – сказал Арчер.

– Примерно, – рассмеялся Дэвис. – Применительно к Липтон, это не женщина, а демон подземного царства и божество мести.

– Как говорят в народе, злой ветер никому не навеет добра, – отозвался Арчер. – А выпустил его на свет Божий Эндрю Эдсон… Но Липтон! Насколько может быть обманчива внешность!

– Кстати, о внешности. Расскажите, Том, про обманчивую внешность Брауна, вы давно обещаете.

– Как сказали вы сами, его погубила жадность. Он был совладельцем детективного агентства, имел обширную клиентуру, хороший заработок – с одного Хаббарда содрал две тысячи. Сколько выложили ему вы, я, по природной скромности, не спрашиваю. И спартанская обстановка, в которой он жил, меня просто поразила. Как он вычислил Хаббарда – понятия не имею.

– А вы уверены в этом? – спросил профессор.

– Уверен, док. Когда я был у него, он намекнул, что интересующую его книгу пока еще не приобрел.

– Что, Том? И он охотился за рукописью травинка?

– Не совсем. Браун пристально наблюдал за Хаббардом, ожидая, что тот добудет наконец книгу. Вот тут бы он его прижал как следует! Какие две тысячи, доктор! Между прочим, заголовок в газете «Фамильный архив – прибежище убийцы?» – я еще назвал его слишком точным попаданием в цель – наверняка придумал сам Браун и подарил журналистам.

– Но для чего?

– С этого начинается крупный шантаж, доктор. Хаббарда нужно было подготовить. А тут появляюсь я и ломаю всю игру. Браун мгновенно сориентировался и решил выйти на Хаббарда через нас. Но я от него позвонил Липтон и сказал, что вы развлекаетесь на море, тем самым сразив его напоследок.

– И как вам это удалось? – не удержался от улыбки профессор.

– А кто «вспомнил нечто важное»? Не вы ли, с моей подачи? Про университетский яхт-клуб догадаться Брауну труда не составило. И он ночью отправляется туда на своем голубом «хиллмене» с целью задержать своей запиской нас обоих. Все складывается удачно – лодочник крепко спит, видя сны про пароходы. Браун тихонько заходит в дом Френсиса, прикалывает записку на видное место, гвоздь для ключей, и выходит прямо под фары вашего «шевроле» – прибыли Хаббард и Липтон с игральными картами для немедленной передачи их через Френсиса вам. Неожиданная встреча для обеих сторон! Хаббард узнает своего давнишнего вымогателя, и прямо на площадке у крыльца дома лодочника совершается торг – партнеры договариваются наконец о приемлемой для обоих сумме, но Липтон в последний момент наносит смертельный укол Брауну прямо под лопатку. Фурия, право слово! Хотел ли этого сам Хаббард – не знаю, вряд ли э т о убийство входило в его планы. Но Браун мертв, надо что-то делать. Они кладут его труп в «хиллмен», и кто-то из них, скорее Липтон, отгоняет его со стоянки. Хаббард включает клаксон вашей машины и прячется за грузовик. Френсис просыпается, обнаруживает ваш «шевроле», вскрывает конверт и отправляется на катере к нам. Мы здорово помогли убийцам, презентован Сэму бутылку виски. Кто знал, что он устремится поглощать его с такой энергией и не заметит ни пропажи целого автомобиля, ни послания Брауна? За время его отсутствия убийцы пригоняют «хиллмен», аккуратно припарковывают его между грузовичком и моим драндулетом, в темноте и не разглядишь, перекладывают труп в «шевроле» и на нем уезжают. Затем вашу машину с трупом Брауна перепоручают заботам О'Нэйла, и тот, растяпа, забывает ключ с брелоком, свой ключ, на двадцатой миле северного шоссе. Инсценировка смерти за рулем проведена, расчетное время оказалось правильным. Но помимо оплошности Говарда они не догадались проверить дом Френсиса. К тому же они не знали, что я уже видел «хиллмен» у дома Брауна на Брикстон-роуд.

– Да… – протянул профессор. – Сэм Френсис родился в рубашке, ничего не скажешь.

– Еще бы! Мы подарили ему целых два ящика пива на опохмелку, – невесело усмехнулся Арчер.

– Теперь понятно, почему О'Нэйл так обрадовался вашему сообщению, что у убийцы должен лежать в кармане брелок, – сказал профессор. – У него брелока уже не было.

– За что ему и отомстила Липтон, поведав нам о его тесте, – заметил Арчер.

– Но зачем Хаббард послал угрозу в такой форме, вы понимаете? Игральная карта туз пик его выдавала, – в раздумье сказал профессор.

– А его дурацкое тщеславие, забыли? Пика – родовой герб! И брелоки – на всех трех стояли его инициалы. Уверен, что он сам их купил. Да и черная папка… Оно, тщеславие, его и погубило – из-за брелоков с его инициалами Липтон, возможно, и решилась на убийство шефа в последний момент. Хороша компания, учитель?

Профессор только покачал головой.

– Слушайте, Том, почему Браун назвал Хаббарда «мистер Копье из Горы»? Что это значит? Вилла «Эль Монте» я был прав?

– Вряд ли. Маккарен сообщил дважды, что начально замок принадлежал шотландскому рыцарю сэру Гаю Мак-Хиллу, – ответил Арчер. – Подумайте, как тогда назывался замок.

– Черт возьми – Хиллингтон! – воскликнул профессор.

– Да, Хиллингтон[25]25
  Hill (хилл) – по-английски значит «холм».


[Закрыть], он стоит на небольшом холме. Кто-то из фанатиков в роду Эдсонов, любитель ловушек и винтовых лестниц, и переделал его название в дьявольское. Эти Эдсоны исповедовали сатанизм, хотя и ходили в церковь. Нет, у них был не рецепт бессмертия, они жили в рассаднике смерти.

Оба замолчали, глядя на пламя в камине. Дэвис плеснул себе немножко виски.

– Переночуете у меня, Том?

– Айрис еще не вернулась, – улыбнулся Арчер. – Я лично не против. Слава Богу, приключения закончились.

– Э, друг мой, а кто из нас с Беннетом лжец?

– Вы, док, – улыбнулся Томас еще раз. – И сами об этом не знаете.

– В таком случае просветите, потребовал профессор.

– Заодно отвечу и на волновавший вас вопрос о грехе. Идет? – предложил Арчер.

– Да. – Профессор посмотрел на часы. – Скоро полночь, и вы нарушите свое слово.

– Ни в коем случае, ибо мой ответ будет очень краток: на определенном этапе я стал подозревать вас. К счастью, подозрения оказались ложными, а вы – лжецом.

– Не вам ли я лгал? – вспылил Дэвис.

– И мне, но главное – самому себе.

– Идите вы… – Дэвис сердито раскурил сигарету.

– Нет, доктор, я никуда не пойду. Послушайте, к какому выводу я пришел: вы, благодаря психологическому давлению Эдсон и собственным чертам характера, оказались очень восприимчивы ко всему злу, творившемуся вокруг Хеллингтона.

– Ну-ну.

– Да. Неосознанно для себя вы уже подошли к той моральной грани, откуда начинается путь падения в бездну. Своей шуткой с фотовспышкой вы, не подозревая того, повторили действия убивцы.

– Это была лишь шутка, – нахмурился Дэвис.

– Ага, невинная детская шалость. Нет, доктор, желание жить среди тайн, иметь свои укромные хранилища для пугающих или непонятных вещей, будь то странные письма ила пожелтевшие газеты, – верный путь в объятия Сатаны.

Профессор молчал.

– Да, слугой дьявола вы не стали, а вот не помогли ли ему разок-другой? Лично я воздержусь от ответа.

– Спасибо за откровенность, и пойдемте спать – утром нас ждет инспектор Крэгс. Выбирайте любую комнату для гостей. – Профессор поднялся из кресла.

– Не обижайтесь, доктор. Я должен был это сказать.

– Понимаю вас, – невесело улыбнулся профессор. – И как вы думаете поступить? Аннулировать наши соглашения нетрудно.

Нетрудно. Но кроме них существует и другое.

– Дружба? А выдержала ли она испытания? – задал сам себе вопрос Дэвис. – Хорошо, Том, на эту тему мы еще поговорим. Одно я знаю точно – постель вам придется приготовить самому, вы лишили меня неплохой хозяйки. – Он усмехнулся.

…ТРИ ПОЛИЦЕЙСКИЕ МАШИНЫ И КАРЕТА «СКОРОЙ ПОМОЩИ» траурным черно-белым кортежем возвращались из Хеллингтона в Бултон тем ранним сумеречным утром. В первой из них, вспарывающей темноту со скоростью семьдесят миль в час, сидели двое – инспектор Крэгс за рулем и Берт Норман на заднем сиденье. Справа от него мирно лежали две тщательно запакованные книги – предмет вожделений охотников за несбыточной мечтой о бессмертии.

– Так я и вышел на этого парня, – закончил свой рассказ инспектор.

– Да, работенка у вас каторжная, – заметил Норман. – И платить полицейским совсем перестали.

– Кто вам сказал, что нам когда-нибудь платили много? – рассеянно ответил Крэгс. – Полиция всегда жила по-нищенски.

– Ну, ежели сам инспектор не может позволить себе иметь в подчинении даже водителя, плохи ваши дела, – заключил Норман.

Крэгс улыбнулся.

Могу. Это я себе могу позволить. Но я предпочитаю сидеть за рулем сам, такая уж у меня причуда. Инспектор не следователь, он сыщик и должен быть всегда в форме.

– Это все меняет, – слегка обрадовался Норман.

– Еще бы! Красиво закрыв хеллингтонское дельце, можно было бы перебраться и в городское управление, скоро должно освободиться место начальника отдела расследования убийств.

– А что ж не закрыть? Книжки у вас, эти бродяги в браслетах, труп Хо…Хаббарда опять же при вас.

– И главный свидетель обвинения тоже, – усмехнулся Крэгс.

– Когда я дам показания, я уже не буду опасен? – спросил Норман.

– Нет, – ответил Крэгс, мысленно обругав себя за неосторожно вылетевшее слово.

– Вот, говорил я, что в книжках правду пишут, – сказал Норман, набивая трубку.

– Иногда, – согласился Крэгс. – Скажите, Норман, только откровенно, кто вас так запугал?

– Почему «запугал»? – переспросил тот.

– Не ловчите, я работаю инспектором пятнадцать лет, видел и знаю многое. В свое время вас предупредили, что от вас не останется и мокрого места, сболтни вы словечко полиции. Я не прав?

– Хорошо работаете, инспектор. Оно и верно – каждый человек должен знать свое дело, тогда и будет толк. Конечно, вы правы, – согласился Норман. – Эта баба, Липтон, когда мы были на кухне, режет сыр и говорит, вроде как размышляя: «Если книги не вернутся на место; то не завидую их новому владельцу, он не доберется и до Бултона». Вот ведь стервоза, а?

– Да, тут добавить нечего – нового владельца она сразу же отправила на тот свет, – согласился Крэгс. – И добирается он в Бултон ногами вперед.

– А теперь владельцами стали вроде как мы, – за-метил Норман.

– Чепуха! – Крэгс повернулся к Норману. – Старина, все будет в порядке, это гово…

– Тормози, парень!! – выкрикнул Норман.

Крэгс мгновенно обернулся. Кабина огромного грузовика, вывалившегося со встречной полосы, нависла над ними черной тучей. В последнее мгновение Крэгс: успел вывернуть руль, но было поздно – машина, ударившись о бампер мастодонта, взлетела в воздух, словно подброшенная невидимой исполинской рукой, и, нехотя, перевернувшись два раза, грузно рухнула прямо на крышу кузова, подломив его собственной тяжестью. Почти одновременно раздался взрыв. Останки машины, превратившиеся в огромный горящий факел, медленно сползали по насыпи вниз. Выскочивший из второй машины помощник инспектора Гаррисон услышал за своей спиной истеричный смех Липтон. Не оборачиваясь, он скомандовал:

– Джек, заткни рот этой суке!

Ничего больше он сделать не мог.

…ДЖОН ДЭВИС, ИЗРЯДНО ПОВЕРТЕВШИСЬ с одного бока на другой, понял, что уснуть ему не удастся. Обрывки тяжелых, недосказанных мыслей и образов про-носились у него в мозгу, будоража сознание и не давая успокоиться нервам.

«Неужели Хаббард сделал из меня шизофреника?

– Почему ты говоришь «шизофреник»? Ты знаешь, что это? Ты же не врач и никогда не поставишь диагноз самому себе. Но и врачу ты никогда не осмелишься показаться.

– А что же мне делать?

– Ничего – ты просто-напросто обречен.

– Почему?!

– Ты знаешь сам – за две недели ты превратился в жалкого труса, твой друг оказался предателем и убийцей, а на настоящего друга ты и сейчас смотришь свысока…

– Нет!

– Шесть лет ты поглядывал на него с вершины собственных миллионов и только сегодня начал понимать, что ты его потерял, потерял навсегда, мистер лауреат. Ты проморгал Липтон и еще о чем-то спрашиваешь, дурачок. Ты знаешь, кто она? Разве ты не боишься ее признания?»

Дэвис зажег свет, вылез из постели, натянул джинсы и накинул на себя полосатый халат.

«А что будет с моей работой? Ради нее я жертвовал всем, я вкалывал, как никто другой, не давая себе ни секунды передышки. Я не позволил себе жениться, я…

– Успокойся. Все это хорошо известно. С твоей работой ничего не случится. Ничего, в самом прямом смысле, – завтра ты сам уйдешь с кафедры, если, конечно, до-живешь».

– Проклятая голова, она разрывается на части, – пробормотал он, влезая в тапочки.

«Лучше напейся, дружок», – подсказал ему ехидный голос.

– Боже, за что такие муки? – громко сказал Дэвис и испугался собственного голоса. Решив, что алкоголь поможет ему хотя бы на время забыться, Дэвис спустился в гостиную. Налив себе полный стакан, он залпом осушил его. Виски показалось ему густым и теплым.

«Ничего, сейчас все пройдет», – подумал он, жадно раскуривая сигарету. Его взгляд упал на сумку Арчера, и все страхи ожили в нем с десятикратной силой.

– Чего я боюсь? – спросил он сам себя. – Картины? Нет, ерунда. Сейфа? Тоже нет.

«Загляни внутрь, и ты увидишь», – раздался ехидный голос.

– Внутрь чего? – спросил Дэвис и понял, что начинает сходить с ума. Кинувшись к сумке Арчера, он вытащил из нее браунинг, передернул затвор. Сердце бешено колотилось. Дэвис, держа пистолет в руке, повернулся кругом. В гостиной никого не было. Взглянув на картину, он зашатался и схватился за кресло – она опять висела криво. Отшвырнув пистолет, он кинулся к ней, повернул вверх и открыл нишу сейфа. Трясущимися руками набрал код и отворил дверцу. Заглянув внутрь, Дэвис отпрянул в ужасе, успев захлопнуть дверцу в последний момент.

– Спокойно, только спокойно, – бормотал он, что-то царапая непослушной рукой на листке. Строчки прыгали перед глазами, буквы превратились в маленьких черных чертиков. Наконец он поставил точку.

– Так, вот и хорошо. Что еще?

«Выпей для храбрости», – подсказал ему ехидный голос.

– Пошел ты… – Дэвис выругался и поднял с ковра пистолет.

«Правильно – посади напоследок своего приятеля в тюрьму».

– Нет! – Он засунул пистолет обратно в сумку и, покопавшись в секретере, достал свой револьвер. Он был заряжен.

«Мне чертовски везет сегодня, в таком состоянии я никогда бы не нашел патроны», – рассеянно подумал Дэвис, взводя курок. Барабан провернулся с легким щелчком, сразу успокоив Дэвиса.

– Все очень просто, – безразлично сказал он и приложил дуло к виску.

…ИЗ СОСТОЯНИЯ ТЯЖЕЛОЙ И ВЯЗКОЙ ДРЕМЫ Арчера мгновенно вывел жесткий звук выстрела. Спросонок он подумал, что у него над ухом сломали сухую ветку, но тут же сообразил, что звук пришел откуда-то извне. Вскочив с постели, он опрометью бросился в гостиную, шлепая босыми ногами по коридору. На лестнице Арчер на секунду остановился, в его висках нестерпимо застучали молотки, – в гостиной горел свет.

– Дэвис! – в отчаянии выкрикнул он.

– Извините, Том, я не хотел вас будить, – раздался виноватый голос профессора.