Текст книги "Золотое яблоко Фрейи"

Автор книги: Владимир Таганцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– А чем плоха моя версия? Она объясняет многое. – Дэвис сменил тему. – Хотя эта разница в девять лет…

– Я же сказал, что эта версия слишком соблазнительна для нашего простенького дела. – Арчер потушил сигарету, вытащил из кармана бумажник. – Джейк, мы уходим.

Полусонный хозяин заведения встрепенулся за стой-кой:

– Мало посидели, мистер Арчер.

Томас подошел к стойке.

– Что делать, Джейк. Сегодня у нас с шефом важным день – испытываем паровую бомбу. Слушай-ка, а мистер Браун, старичок в сером костюме…

– Мистер Браун? Бывает, бывает. – Джейк поду-мал. – Третьего или четвертою дня заходил. Он вообще вроде как постоянный клиент – изредка, да навестит.

– И с разными людьми, верно? Я готов с тобой поспорить, что в последний раз с ним был наш доктор Беннет, да ты его не знаешь.

– Это который сигары курит? Знаю я его, все приговаривает: «Друг мой». Нет, тот был постарше, с трубкой. Браун называл его Бертом.

– Эх, Джейк, ну как же с тобой спорить? Сам взял да и все рассказал! Ладно, вот тебе пять фунтов – я ведь не угадал.

Томас вернулся к профессору:

– Невезучий я человек – всю жизнь спорю и проигрываю. Пойдемте, док, я вам кое-что покажу. Это в моей машине, если ее не угнали.

Коллеги вышли из паба. Красный «остин» Арчера стоял на месте.

– ПОКА ЭТО САМАЯ НАДЕЖНАЯ ШКАТУЛКА, – заявил Томас, достав из перчаточного ящика «остина» магнитофон. – Даже нечистый не догадается хранить-свои реликвии в моем драндулете. С вами, доктор, сплошные расходы – пришлось купить эту игрушку.

– Скажите, зачем она вам, и я возмещу убытки.

– Эта штуковина записывала ваш бред и неплохо мне помогла.

– Мой бред? Слушайте, Арчер, вы когда-нибудь перестанете издеваться надо мной?

– Кто сказал, что я издеваюсь'? Все объясняется про-сто – вы же четыре дня бредили, ну и…

– Вы шпионите за мной? Так. Бредил я в клинике, понятно. А вы умудрились туда проникнуть с помощью магнитофона. Зачем вам все это нужно, Арчер?

Томас тронул машину.

– На уровне подсознания каждый знает намного больше, чем ему кажется, – память предков, ассоциативные воспоминания…

– Знаю, не школьник. Ну и что? – Профессор сделал акцент на последнем слове.

– Да то, что вы, доктор, рассказали много любопытного.

– Этой железке?

– Да. В бреду вы часто повторяли в различных сочетаниях три слона – «библиотека», «смерть», «картина».

– Ну и что? Опять эта мистика?

– А, вы же стали материалистом! Но все же… Библиотека проходит по делу в двух ипостасях: собственно как хеллингтонская библиотека и как название полотна неизвестного художника. А смерть? Смертью попахивает в замке под названием Хеллингтон. Сопоставьте эти факты, и вы откроете свой сейф. Да я бы все равно догадался.

– Ну да, конечно. Вы, случаем, не собираетесь вы-пустить трактат с описанием методов мистера Арчера?

– Они нуждаются в легкой доработке. А теперь слушайте ответ.

– Ответ на что? Вам не надоело паясничать?

– На то есть свои причины, доктор, поверьте. Впрочем, если вам не интересно знать, что случилось с за-вещанием вашего отца, то ответа на загадку вы не услышите.

– Я весь внимание, Томас, – сказал профессор миролюбиво.

– То-то. Итак… Ваш отец делает предложение этой… Эдсон, принимая ее за леди. Старик узнает об этом и… умирает, побелев от злости. Но родовое чванство здесь ни при чем – он не был лордом. А может, он побелел от страха, смертельно испугался чего-то, что умер?

– Но чего, Арчер? Не женитьбы же своей… этой женщины?

– Как раз именно женитьбы, доктор. Но вот что за подоплека… Ясно, что дорога к венчанию расчищается, все это мы знаем наверняка. Спустя несколько лет умирают дочери Эдсон – «в один злосчастный год», как вы выразились. Умирают от туберкулеза, по мнению врачей. У меня на этот счет особое мнение, хотя и отличное от вашего. Итак, Элис Эдсон приближается к чему-то еще ближе. К чему-то такому, ради чего отправляет на тот свет трех родных дочерей! Чем они ей помешали, маленькие и больные? Нет, corpus delicti[6]6
  Состав преступления, (лат.).


[Закрыть] налицо. – Лицо Арчера помрачнело. – Кто еще стоит на ее пути? Только двое – вы и ваш отец.

– Хотите сказать, что отец начинал кое о ем догадываться?

– Да. Он не был глупцом, вы же гордитесь им. И что он делает? Он составляет завещание, оформляет его и показывает вашей мачехе. При этом рассказывает о хитром конверте. до содержимого которого ей не добраться. Но, что бы он ни написал в завещании, пока его огласят, уладят юрисдикцию, пройдет какое-то время. Вы при этом останетесь с мачехой один на один – у вас нет оснований покидать замок. А тут мгновенный скандал – завещания нет вообще! И вы из Хеллингтона едете в Бултонскую лабораторию исследовать конверт. И ищете то, чего и быть не могло, – это вы сказали сами. Что же сделал Джим Дэвис? Да он подбил адвоката Баркли опечатать п у с т о й конверт – он же доверял Баркли, как самому себе. И… и вы живы, доктор! А вот Элис добирается наконец до своей конечной цели и, дьявол меня побери, вот тут-то я не понимаю, умирает своей смертью.

Дэвис, помолчав с минуту, произнес:

– Конечно, случайность настолько маловероятна… Ничего не понимаю, Томас, ничего. Да, а куда мы едем?

– В университетский яхт-клуб. Я зафрахтовал одно старое корыто под названием «Мираж». Это будет наша штаб-квартира. В вашем доме происходит слишком много таинственного. Эти кучки пепла повсюду мне порядком надоели, док. Да, чуть не забыл. До женитьбы вашего отца Эдсоны жили в Бельгии?

– Нет. Вскоре после знакомства они переехали в – Грилфуд, поближе к Хеллингтону.

– Что, в Грилфуде есть пансион?

– Да, «Веселый месяц». Тогда им владел Берт Норман.

– Вот как? Друг детства вашего отца и любитель имбирного пива?

– Он самый. Эдсоны снимали у него несколько комнат.

– Но Хеллингтон принадлежал им, так?

– Принадлежал, Томас. Но в то время это был за-брошенный парк с развалинами посредине. Жить там было невозможно.

– А ваш отец потратил сотни тысяч на его восстановление. Интересная деталь, особенно если учесть, что он не был филантропом.

– Какое там! Он делал деньги, а не сорил ими. По-моему, он и сам толком не знал, зачем ему этот замок.

– Почему только ему? Не забывайте о новоявленной леди! Это она уговорила Джима Дэвиса обустроить свое гнездышко. Так или иначе, все упирается в Хеллингтон. Сдается мне, что нам предстоит еще раз посетить его библиотеку темным пасмурным вечером.

– Вы с ума сошли?! У меня одна жизнь, а не девять.

– Именно поэтому, доктор. Не забывайте, что вы приглашены – вас будут ожидать «там же».

– Бред!

– Почему? – невозмутимо произнес Томас. – Не стоит отказываться, вы же воспитанный человек. Просто надо немного подготовиться к встрече.

– К встрече?!

– Да. Поверьте, это будет очень трогательное событие. Напомните мне прихватить платочек, хорошо?

Признание

Борт яхты «Мираж». Гипотеза о смертях в новолуние. Детектив ни покое. Дворецкий Берт Норман и странные руки его хозяина. Появление мистера Копье из Горы.

– НИКОГДА НЕ СЛЫШАЛ, что вы, мистер Арчер, умеете ходить под парусом. – Сэм Френсис с сомнением покачал головой.

– Не тревожься, старина. Мистер Дэвис родом из Грилфуда и знает море не хуже тебя.

Старый лодочник оживился:

– Так вы, мистер, из Грилфуда? А я-то сам из Бэкленда, это рядом, шесть миль по побережью. На нашей шхуне было несколько ребят из вашего поселка. Да, славное было времечко, не то, что сейчас…

– Сэм, мы попробуем пройти немного под мотором, а потом поставим паруса. Как он, еще в порядке?

– Дело ваше, господа, только на этой керосинке далеко не уплывешь – горючего не хватит и на полтора часа. Так что, отшвартовывать?

– Давай, дружище, – паруса так паруса.

Сэм принялся отвязывать конец.

– Сейчас я вас оттолкну. – Он взялся за багор.

– Сэм, старина, а ты, случаем, не знаешь Берта Нормана из Грилфуда? – Арчер высунул голову из моторного отсека.

– Берти? Это я-то не знаю Берти? Да мы прошли с ним на «Красавице» не одну тысячу миль. И куда нас только не заносило – и мыс Горн огибали, а в Порбандаре, это в Индии, он спас меня от ножа одного пуэрториканца. Да, Берти – настоящий моряк, старой закалки. Яхта уже отделилась от пирса, Полоса воды стала расширяться, постепенно светлея. Арчер, прежде чем запустить двигатель крикнул:

– Сэм, а Норман – скрытный человек?

– Как сказать, мистер. – Сэм поскреб седую шевелюру. – В общем, Берт – настоящий моряк.

– И куда же мы плывем на вашем фрегате? – спросил профессор Арчера, стоящего за штурвалом. Берег неспешно удалялся.

– Да, собственно, никуда, мой капитан. Выйдем из гавани миль на десять, отойдем с судоходных путей и ляжем в дрейф. Там нас никто не услышит.

– А вы жуткий авантюрист, Томас! Утащили меня прямо с корта в море. Бедная миссис Липтон, она же сойдет с ума и подымет на ноги всю полицию города! Что о нас скажут в университете, вы подумали? Скандал… – На лице Дэвиса стала проступать тревога.

– Спокойствие, док, спокойствие. – Арчер закрепил штурвал и полез в карман куртки за сигаретами. – Да, я сознательно нарушил святой принцип festina lente[7]7
  Поспешай не торопясь, (лат.).


[Закрыть] и спешил как угорелый – нам нужно опередить возможные ходы противника и нанести упреждающий удар по его планам, а что таковые есть, я думаю, никто из нас не сомневается. Вы, док, не только оказались в море вместе с теннисной ракеткой, запасным веслом на случай шторма…

– Кончайте трепаться, Томас. – Профессор все еще сердился.

– Но мы действительно подзамели следы, да и кое-что разузнали. Джон Браун встречается с Норманом – вот это сюрприз! Выходит, он ваше дело по каким-то причинам не закрыл? А Сэм? Он сказал очень интересную, вещь.

– То, что Норман – настоящий моряк? Не знаю, способен ли кто-нибудь вообще сделать из этого выводы.

– Я, ваш покорный слуга. Море! Море и ветер! Впрочем, и штиль прекрасен, а следуя советам Беннета, мы укрепим наши истрепанные нервы. На морском воз-духе сердца обогатятся кислородом, а головы – знания-ми. Где еще можно провести спокойный анализ имеющихся в нашем распоряжении фактов?

– Но для всех я просто исчез, Том. О каком покое вы говорите?

– На этой посудине есть радиостанция, так что для человечества вы не потеряны, в холодильнике запас продуктов на дня три-четыре. Главное, что Сэм погрузил на борт четыре ящика пива. Теперь вам понятно, что значит настоящий моряк, дорогой Ватсон?

– От вас можно сойти с ума, это я понял давно.

– Ни в коем случае. Специально для шефа я купил большую бутылку «Шиваса» – обстоятельства не должны влиять на привычки и образ жизни джентльмена.

– За виски спасибо. Но, извините, на вас лично ничто не повлияет.

– Не скажите! Ваша сиделка, она просто очаровательна… Воплощенная женственность… – разглагольствовал Арчер.

– А вы стали чудовищно болтливы, – заметил профессор.

– Это пройдет, нервное… Я боюсь, очень боюсь одной штуки. Чуть не забыл – я приобрел на свое имя огромный револьвер и коробку патронов. Но я в этом слабо разбираюсь, это вы знаток.

– Мистер Пацифист, а как же та проклятая ночь в Хеллингтоне? Разве нам не помогло оружие? А теперь оно вам ни к чему!

– Что делать, каждому – свое, – уклончиво ответил Арчер, вынимая из своей необъятной сумки коробку с браунингом и протягивая ее доктору.

…Яхта замерла в море на плавучем якоре. Коллеги вытащили шезлонги и раскладной столик на палубу. Арчер принес стаканы, пакет с провиантом и пару упаковок пива. Расположившись в шезлонге, он вскрыл банку, с наслаждением сделал несколько глотков и закурил.

– Я чертовски устал за сегодняшний день… А завтра… Завтра мне опять предстоят небольшие хлопоты. – Пустая банка полетела за борт.

– Не стану спорить, Том. Вы очень многое сделали, пока я сражался с О'Нэйлом. Если бы вы с такой же энергией работали.

– Док, вы этого просто не замечаете. Когда я уйду в констебли, как вы мне и рекомендовали, то вы оцените мой скромный вклад в науку, уверяю вас.

– Как вы стали самоуверенны, Томас. – Профессор с сожалением покачал головой. – Две недели назад я бы никогда не поверил в ваше перевоплощение.

– Наверное, я бы тоже. Но за последние одиннадцать дней многое произошло, да и вас я узнал с другой стороны, слепец…

– Простите, но я вас не понимаю! – Дэвис вскинул брови.

– Печально, что вы это говорите… Жаль… – Арчер пристально изучал рубиновый конус сигареты. – Да… Но к делу – времени у нас в обрез. Итак, отец ваш стал догадываться о темной игре своей новой супруги и придумал всю эту штуку с завещанием для того, чтобы вы ни одного дня не провели вдвоем со старой дамой. И он оказался прав – иногда по ночам в замке происходят странные вещи. Кстати, вы помните, что я назвал вас статистом в этом мрачном деле.

– Помню, конечно. Что-нибудь новенькое?

– Да. Сейчас я на все сто уверен в своей правоте. Когда вы рассказывали мне о взаимоотношениях в семье, то упомянули, что мадам была весьма недовольна вашим поступлением в университет.

– Хм, не то слово. Она стала холодна как лед, словно сошла с рисунка Гольбейна[8]8
  Ганс Гольбейн Младший (1497–1543) – немецкий живописец.


[Закрыть].

– Имеете в виду «Образы смерти»? Своеобразное сравнение… Но все так и должно было быть – вы на-рушили ее планы. – Арчер открыл вторую банку пива.

– Планы моего убийства? – Профессор вытащил банку из упаковки, принялся машинально вращать ее между ладоней.

– Что-то здесь другое… Доктор, перестаньте нервничать и пейте пиво – оно из холодильника. Да… Элис не зря делала из вас новоявленного лорда Джона – она хотела приобщить вас к тайне, известной только ей. – Арчер замолчал, заговорил вновь: – Алогизм, он незримо присутствует в этой истории. Но ведь есть, черт возьми, ключик, который поворачивает все, буквально все, с головы на ноги.

– Где его искать, Томас?

– Не знаю. Знаю другое – нам надо суметь объяснить невероятное и сопоставить невозможное. Мне не дают покоя ее слава, что, дескать, будь у нее сын, то вы были бы на него похожи.

– Да, я слышал это не один раз.

– Вот! Не один раз, так? Но ведь говорят в подобных случаях иначе: «Хочу иметь сына, похожего на тебя».

– Довольно странно, вы правы. Получается, я должен быть похож на того, кого нет на этом свете.

– Это одна трактовка ее странного изречения. А если подойти по-другому – в чем-то она увидела в вас свой идеал мужчины, свой… – Арчер внезапно замолчал.

– Ну, Том, теперь вы хандрите? – Профессор в знак примирения попробовал пиво, похвалил: – Вы молодец – всегда охлаждаете до нужной кондиции. Впрочем, навык в этом деле у вас есть.

Арчер, казалось, не слушал, покачивая головой, слов-но отгоняя назойливую мысль.

– Пожалуй, я здорово устал за сегодня – в голову лезет полнейшая чушь… На чем я остановился?.. Да. Ваш отъезд из Хеллингтона нарушил все ее планы при-общения лорда Джона к некой тайне, и она унесла ее в могилу. Вы статист, доктор.

– Понимаю вас, – отозвался Дэвис.

– Да, статист. – Арчер глубоко затянулся. – Но сей-час вы очень мешаете.

– Скажите, наконец, кому! – Взгляд Дэвиса посуровел. – Что изменилось за эти семь лет, что?

– Отвечаю: тому, кто еще знает тайну Хеллингтона, той неведомой третьей стороне, столь не любящей свет.

– Опять эта дьявольщина! Неужели вы и вправду считаете, что я вас не понимаю? Вам нравится изображать из себя новоявленного оракула? «Столь не любит свет» тот, кого я могу опознать, и прошу перестать заигрывать со мною, как с дитем неразумным.

– Вы сами себя оскорбляете, думая обо мне столь плохо, доктор, – вздохнул Арчер. – А вот что измени-лось за последние семь лет – вы и сами догадываетесь, уверен.

– Эта… третья сторона подобралась к тайне вплотную?

– Конечно. Вскрылись какие-то новые обстоятельства, например не требующие отлагательства… Да мало ли что. Этот Берт Норман, он встречался с Брауном… И не случайно, видит Бог, Эдсоны поселились в его пансионе.

– Естественно. Мой отец сам порекомендовал им остановиться в «Веселом месяце». И я не вижу в этом ничего странного.

– Кто спорит? Но! – Арчер поднял вверх палец. – Через верного друга отца новые друзья Джима Дэвиса могли узнать очень и очень многое, ибо Норман не имел оснований не доверять им, тем более супруге своего друга. И я спрошу вас еще раз: вы уверены, что Норману можно доверять? Он вас не подводил?

– О да! Джим Дэвис не ошибался в людях.

– Кто спорит? – повторил Арчер. – Но один раз он все же ошибся.

– Эдсоны? Но он и их раскусил. Томас.

– Не сразу и, главное, не до конца. Нет, один раз он ошибся, и это как минимум… Как жаль, что мы не подъехали к дому Нормана! Но что делать. что делать… Все в наших силах. Итак, к верному Берти визит вы отложили. А что же я обнаружил на следующее утро у вас?

– Не говорите мне о ней, Том. Поверьте, я опять попаду к Хаббарду.

– Это было бы очень плохо, – заметил Арчер.

– Самое ужасное – я сам ее повесил. Поверьте, мне никто не, подсказывал закрыть картиной сейф.

– Да, – сказал неопределенно Арчер. – И купил ее Джим Дэвис случайно и до знакомства с Эдсонами. Минимум за полгода, так? Но вот в чем штука: я знаком с вами лет шесть и видел картину раз сто, не меньше, н иначе как цветное пятно на стене, дань моде не воспринимал. Художник был явно последователем Кандинского, его занимала гармония цветовых сочетаний. И я теперь спрошу вас: чем же нас потрясла эта картина abstractio?

– Ответьте на этот вопрос сами, с меня хватит стрессов, – предложил Дэвис.

– Краски – краски тьмы и пламени. Но разве они столь редки в природе? Но вот в сочетании с названием полотна воспринимаешь ее, мягко говоря, по-другому, причем только п о с л е Хеллингтона. Не до, а после, понимаете? – Глаза у Томаса заблестели. – Ну, доктор! Уловили? Нет? – Арчер смирился. – Хорошо. Всему свое время. Самое скверное то, что картина подписана не по правилам.

– Как это? – не понял профессор.

– Я еще не встречал ни одной работы, – каким бы оригиналом ни был автор, – подписанной в левом углу. Прохладно… Переместимся в каюту, доктор?

…– Продолжу свой монолог, с вашего согласия. Что меня удивило в Хеллингтоне? Многое. Нельзя же всерьез утверждать, что со всем хозяйством управляется один лишь Норман! Он же ровесник вашего отца.

– Моложе на два года, Томас.

– Это несущественно. Таскаться в его возрасте за милю… Нет, это просто несерьезно, доктор. Вот и получается, что никто постоянно не следит за этим огромным замком, а между тем внутри все чисто прибрано, словно в ожидании путей. – Арчер бросил взгляд на Дэвиса. – Вы что-то хотите сказать, доктор?

– Не знаю… – Профессор натянуто улыбнулся. – Пожалуй, нет… Видимо, и я порядком устал – два дня, как выписался…

– Ну да, конечно. А письмо Шрайдера? Этот доку-мент-загадка наверняка связан со смертью Эдсон. И вот что в высшей степени удивительно – письмо, которое может быть тем ключом, о котором я упоминал, предоставляется мне без всяких помех для ознакомления! – Арчер задумался. – Впрочем, сей странный факт можно попробовать объяснить.

– Сейчас? – оживился профессор.

– Да. Знаете, я просто сражен – сам не знаю почему – немецкой летописью.

– Вот как? Не вижу в ней ничего примечательного – цветистая средневековая история.

– Возможно, не спорю. Но не исключен вариант, что нам ее еще предстоит прочитать.

– «Прочитать»? Это нечто новое. Я и не подозревал о своей неграмотности, спасибо за приятную информацию.

– Вот именно – информацию доктор. Какую информацию несет в себе этот кусок монастырской летописи? Что в нем скрыто? Нет, нам надо по-настоящему про-читать его, понять смысл описанного. Вы же еще семь лет назад перевели летопись, но, извините, не поняли, скользнули лишь по поверхности. Разве дело в случайных совпадениях вроде Эльза – Элис? Нет. Летопись, повторяю, – ключ.

– Ключи, как правило, не оставляют, – возразил профессор.

– Такие, как мы, – да. Но что мы знаем о третьей силе, доктор? Кстати, зря вы на меня обиделись – я отнюдь не считаю вас ребенком. Просто тот, кого мы называем третьей стороной, скрывается во мраке не из боязни опознания. Нет, он не любит свет совсем по другой причине.

– ХОРОШО, ЕСЛИ НЕ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ МНЕ ВРАЗУМИТЕЛЬНО, почему убийца действует лишь в темноте, то объясните, как летопись мирно пролежала столько лет, будучи, как вы говорите, ключом к разгадке, – предложил Дэвис.

– В порядке гипотезы можно предположить, что летопись аббатства – лишь одна половинка ключа, а исчезнувшие записи Эдсон – другая. Тогда это объясняет упомянутые мною странности.

– Наличие одного и исчезновение другого документа? А что? Бесспорно, в этом есть смысл. Очень простое и логичное объяснение!

– Мне такое решение представляется не более чем гипотезой. – Арчер достал сигареты. – Она ничего не объясняет в отношении пепла.

– Какого пепла? – насторожился Дэвис. – Отличный вопрос, доктор! – Арчер выпустил струю дыма в открытый иллюминатор. – В том-то и суть – к а к о й пепел?

– Не уловил. Что вы имеете в виду?

– Что?.. Допустим, я говорю о пепле, оставшемся на столе библиотеки после смерти Элис. Можете меня просветить, откуда он взялся?

– Хм, попробую. Итак, она получает столь нужное ей письмо. Спешит в библиотеку, ибо в ее недрах хранится нечто, позволяющее расшифровать присланный от-рывок летописи и выяснить что-то окончательно. Пытается расшифровать раз, другой. Не получается – она в бешенстве сжигает свои наброски. Я-то ее характер прекрасно изучил.

– Начало версии неплохое, док. А вот в остальном не уверен. – Арчер выбросил сигарету в иллюминатор.

– В чем? – удивился профессор.

– Сейчас поймете. Вспомним, где еще фигурировал пепел, эти чертовы кучки? Итак, впервые в хеллингтонском деле его обнаруживают душеприказчики рейнского епископа сразу после его смерти, в феврале 1322-го, обнаруживают в каком-то деревянном ящике с замком. Факт интересный, но труднообъяснимый. Далее, семь лет назад он появляется в последнюю ночь Элис Эдсон на столе в библиотеке. Появление э т о г о пепла вы только что обосновали. Неделю назад его оставляем мы на том же самом месте. И наконец, вчера вы обнаруживаете серую кучку в своем личном сейфе, о котором не знал никто. Не много ли? И потом, я отнюдь не уверен, что это полный список. Теперь, что касается пепла семилетней давности. Конечно, характер Эдсон вы изучили досконально. Но! – Арчер сделал паузу. – Человек в бешенстве рвет бумагу в клочья, а не сжигает на собственном письменном столе. Сжигают компрометирующие бумаги, доктор. Но говорить о компромате в данном случае просто нелепо. Ваша мачеха жгла бумагу в страхе, доктор, в страхе!

– Чего же она испугалась? – Профессор облизнул ставшие вдруг сухими губы.

– Элис Эдсон жгла бумагу по той же причине, что и мы восемь дней назад. Она смертельно испугалась внезапно наступившей темноты.

– Но… Мы живы, а она…

– Она умерла. Умерла от страха. И не только от страха перед темнотой, нет, у нее, бесспорно, были в руках спички. Просто нечто во мраке напугало ее на-смерть. – Арчер закурил очередную сигарету. – Уже мертвую ее перенесли в постель.

– Мой Бог! Но кто стоит за всем этим?! – простонал Дэвис.

увидите сами, подошла ваша очередь.

– Скоро вы все увидите сами, подошла ваша очередь. Держите-ка сигарету, иной раз это помогает.

– ВАШ АССИСТЕНТ, МРАЧНЫЙ АСТРОЛОГ И НАВИГАТОР, что бы вы ни вы ни говорили, – предусмотрительный малый. Виски сняло напряжение?

– Кажется, да… Дайте мне еще сигарету, я должен что-то вспомнить…

– Может быть, не стоит. Избыток никотина, он, знаете ли…

– Стойте, Томас. Вспомнил! Но мы, как же н а ш пепел? А кто ломал в темноте патроны?! – выкрикнул Дэвис.

– Я налью вам еще немножко и дам сигарету. Да, мы извлекали порох и жгли бумагу, мы. Но наш пепел – наша с вами работа, доктор.

– Но она тоже зажгла огонь, и она… умерла. А мы живы!

– Живы. – Арчер порылся в сумке. – Вот. «Справочник Бултонского метеорологического общества». Это не совсем то, но у меня было мало времени на приготовления – вы очень быстро разделались с О'Нэйлом.

– Он играл вполсилы, я уже говорил, – сказал профессор.

– Говорили… А вот и газета, она семилетней давности. Так… ««Смерть в Хеллингтоне». Вчера 20 октября…» Ага. – Арчер полистал пухлый справочник. – Ну конечно. В ночь на двадцатое октября было новолуние.

– Не понимаю вас. Вы что, хотите сказать, что убивает луна?! Сумасшедший!

– Да нет же, доктор, нет. Вы позабыли начисто, что я вам говорил на обратном пути из Хеллингтона в ту страшную ночь.

– Бредовую гипотезу о влиянии луны на все штучки, происходящие там по ночам? Это вы имеете в виду?

– Считайте это бредом, если хотите, – предложил Арчер. – Но в ночь на – двадцатое октября луны не было – был полный мрак, а неделю назад взошел месяц. И Эдсон и мы жгли бумагу, – но вот результаты этой процедуры несколько отличны. В любом случае послезавтра ночью все должно кончиться, поверьте.

– Томас, ну зачем вы упорно тащите меня в это проклятое место? Боже, при чем тут лунный свет! – Дэвис заговорил торопливо: – Ты сказал, что наступит мой черед. Послушай меня, Томми, – это не человек. Никто еще из людей не управлял светом и тьмою… Это он, ты был прав тогда…

Арчер в третий раз отвинтил крышку бутылки, налил полный стакан.

– Док, однажды вы собирались стать алкоголиком. Чтобы этого не случилось, выпейте.

Дэвис залпом выпил предложенное Арчером виски, заговорил:

– Пока я жив, никто из людей и пальцем меня не коснется. Ясно? Пристрелю любого, как бешеную собаку!

– Ясно, так же как и то, что на теле Эдсон не обнаружили следов насилия. Или она «умерла в собственной постели», но с перерезанным горлом в придачу? Пойдемте-ка спать, доктор, – койки рядом, а завтра мне нужно ненадолго вас покинуть. Да, последний вопрос: кто-нибудь знал про сейф? О'Нэйл, например?

– Говард? Нет, наверное…

– Несколько туманный ответ, не находите?

– А что я могу сказать? Этот сейф я увидел в одном швейцарском каталоге. Мне в голову пришла идею сделать тайник, о существовании которого буду знать только я, понимаете?

Арчер кивнул.

– Только вы один владеете тайной, понимаю… Вы отправили миссис Липтон домой и лично вмонтировали сейф в стену. А зеркало? Оно не треснуло'?

– Зеркало? – изумленно переспросил Дэвис. – Да не заговариваетесь ли вы, милейший?

– Извините, я и впрямь… Продолжайте, доктор.

– Что, собственно, продолжать? Все работы по монтажу я проделал сам, как вы и сказали. А картина… О, как она меня мучает! Она висит на том же самом месте со дня покупки дома. Что, Арчер, возрадовались промыслам дьявола, да?

– Нет, промыслы нечистого меня, мягко говоря, огорчают. И по мере своих скромных сил я пытаюсь им противостоять. Огорчает меня и другое – я очень легко обнаружил ваш тайник.

– Да, действительно. Как это произошло'?

– Очень просто – я подошел поправить картину. Она у вас всегда висит криво?

ОКОЛО ВОСЬМИ ЧАСОВ ВЕЧЕРА СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ Дэвиса вывел из состояния глубокой задумчивости нарастающий по силе звук, похожий на жужжание огромного шмеля. Профессор поспешно поднялся на палубу. К борту «Миража» приближалась оранжевого цвета лодка под мотором. Звук его неожиданно смолк на высокой ноте, лодка мягко ткнулась резиновым носом в борт яхты.

– Как ваши дела, Томас?

– Все в порядке, мой капитан. Помогите мне вылезти из этой груши!

Через пару минут Арчер, расположившийся в шезлонге на корме яхты, за обе щеки уплетал бутерброды, запивая их пивом.

– Пожалуй, всю необходимую информацию я уже собрал. И все равно, цельной картины случившегося пред-ставить пока не могу. А время не ждет… Сегодня-завтра надо основательно поработать этим. – Он постучал себя пальцем по лбу. – Славно же я попил пива, док! И прихватил с собой. – Томас показал на свою объемистую сумку. – Хочу и вас угостить.

– Далось же оно вам, право слово.

– На морском судне всегда должен быть запас пресной воды, мой капитан. Но не мог же я покупать воду! Меня бы приняли за ненормального.

– Пожалуй, вы правы. Том Арчер скупает минеральную! Завтра к вечеру все уже говорили бы о вашем таинственном двойнике. – Дэвис слегка улыбнулся.

– Сэндвичи превосходные, док. А какой аппетит я нагулял во время моей охоты! Как вы? Судя по вашему мирному виду, вы еще никого не подстрелили. Но револьвер хорош, правда? Такие большие увидишь только в вестернах.

– Мистер Охотник, эта штука называется пистолет, пора бы вам знать! – Профессор засунул обратно в ко-буру полуавтоматический браунинг.

– Какая разница? Главное, что он вам не потребовался. – Арчер помедлил. – Пока. Многое вспомнили, доктор?

– Практически ничего. Знаете, Том, я не спал про-шедшую ночь, и у меня растущее чувство страха перед наступающей.

– Ага. Оно вас гнетет и мешает вам сосредоточиться. Вот что… Мы можем до утра заняться анализом и сопоставлением имеющейся информации, а потом отсыпайтесь сколько хотите.

– Спасибо, Томас. Надеюсь, вы не думаете, что я…

– Не думаю, – перебил Арчер. – А вот я дикий трус… Плохо, что вы ничего не вспомнили. Слушайте, может, я сам буду задавать вопросы вам?

Дэвис согласно кивнул.

– Отлично. Возьмите пиво и скажите для начала, что вы вообще помните об этой комнате.

Профессор внимательно посмотрел на Арчера:

– Комната, вы сказали?.. Комната… Я и вчера вечером что-то пытался вспомнить… Что-то очень далекое… Нет, не помню. Вы сами хорошо запомнили библиотечную комнату, Том?

– Приятное впечатление. Хотя правильнее ее бы назвать залой, причем весьма необычной конфигурации, похожей на… кисть руки с парой дюжин пальцев-коридорчиков.

– Или на спрута со щупальцами, – предложил свой вариант Дэвис.

– Да, спрут… высасывающий безлунными ночами человеческие жизни. Впрочем, эти аллегории не для ваших нервов… Итак, что было необычного в библиотеке в то утро?

– Я уже все вам рассказал. Этот пепел на столе, торопливые каракули на немецком… Я вспомню их, будь я проклят!

– Не волнуйтесь так, доктор, прошу вас. Конечно, вспомните. И я постараюсь вам помочь… Это все?

– Спички на столе и… Да, все.

– Спички. Несколько сломанных и одна-две обгорелые, так?

– Понимаю вас, Томас. Штуки три она могла сломать о коробок – у нее тряслись от страха руки.

– Хм, вспомните, как я щелкал зажигалкой.

– Сейчас я отчетливо вижу эти спички, еще две обгорелые, одна почти полностью. Да, точно.

– Вот как? Она не была сломана?

– Кажется, нет. – Дэвис немного помедлил. – Нет, точно. Мне еще тогда в голову пришла дикая мысль, – а не играла ли она, словно ребенок, в спички.

– В спички? Играла в спички? – переспросил Арчер.

– Ну да. Это глупость, конечно… В общем, есть такая детская игра – кто больше сожжет спичек, причем целиком. Но по правилам, их нельзя переворачивать.

– Любопытная деталь. Вы поделились своими наблюдениями с полицией?

– Нет. Инспектор Крэгс закрыл ее дело в два дня. Знаете, я больше испугался собственных фантазий, Томас.

– Еще бы! Весьма странные забавы накануне смерти. Однако сколько вы вспомнили! Так мы скоро доберемся и до ее записей… Какие книги и как лежали на столе?