Текст книги "Методом исключения"

Автор книги: Владимир Турунтаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

6

Это только в романах детектив неделями распутывает одно дело. У районного оперуполномоченного сроки другие. То есть он может и месяц, и полтора, смотря по обстоятельствам, заниматься одной кражей, но параллельно занимаясь еще добрым десятком других уголовных дел, половина которых, если не больше, по истечении установленных сроков попадает в разряд так называемых бесфигурантных, а попросту, когда нет даже подозреваемых. Согласно статистике, раскрывается лишь треть зарегистрированных квартирных краж. У Бородина эта цифра выше, но таких дел и на его личном счету хватает.

Пока Цыпкин отлеживался в постели, Бородин занимался другими делами.

…Он только вошел в кабинет, а там уже сидит бабуля: какие-то парни выхватили у нее из рук сумку, из сумки достали кошелек, из кошелька деньги. Кошелек опять сунули в сумку, а сумку в руки бабули. Все это они проделали с ловкостью фокусников, бабуля и охнуть не успела, как парней и след простыл.

Случилось это на мини-рынке, на улице Заводской. Бородин курировал этот район и знал, кто там, на мини-рынке, обычно крутится.

– Какие они из себя? – спросил он у бабули про парней.

Но та, конечно, не разглядела их. Один будто Лешка – женщины подсказали. Бородин глянул в свою картотеку. Вот два брата, живут неподалеку от мини-рынка.

– Приходите завтра утром, – сказал он бабуле. – Может, какие новости будут.

А вечером поехал домой к парням. Оба дрыхли без задних ног. Запах перегара в комнате стоял такой, что хоть нос затыкай. Растолкал парней, привез в райотдел и до утра – за решетку.

Утром бабуля опознала их. Только денежки ее они, конечно, уже пропили.

…Еще до его знакомства со Зверевой случилась квартирная кража на улице Викулова, и в это время Бородин занимался ею, прорабатывая версию за версией. Там буквально не за что было зацепиться, и он всерьез опасался, что это дело попадет в разряд безнадежных.

И тут, пока Цыпкин болел, вдруг поступили сразу два сигнала. Пострадавшая случайно увидела на остановке парня, на котором была, как ей показалось, похищенная курточка ее дочери. Этого парня она раньше в глаза не видела, а потому не решилась вступить с ним в разговор и потребовать объяснений.

И другая информация: несовершеннолетний Вадим Скоробогатов сдает скупщику ценные вещи и на вырученные деньги гуляет. Бородин с помощником тут же выехали по указанному адресу, однако Вадима уже не застали дома: спешно уехал в деревню к бабушке. Через пару-тройку дней снова нагрянули к нему, задержали и доставили в КПЗ. А к этому времени Бородин уже выяснил, что Вадим был, оказывается, знаком с дочерью потерпевшей. И даже пару раз был у нее дома. В отсутствие матери.

– Тебя видели в курточке с цветными вставками, – сказал ему Бородин. – Где ты ее взял?

– Друг дал поносить, – ответил Вадим.

– Где сейчас эта куртка?

– Я ее нечаянно порвал.

– Ну порвал. А все-таки где она?

Вадим простодушно пожал плечами.

– Куда мне ее рваную-то! Выбросил.

Бородин не поверил. Видел он квартиру Скоробогатовых: не так богато живут, чтобы модными курточками, пусть и порванными, разбрасываться.

– Друга как звать?

– Николай.

– Где живет?

– Не знаю его адреса…

– А дом показать сможешь?

– Я у него не был.

– Вот так друг! – поразился Бородин. – Курточку дал поносить и даже не требует вернуть!

Сходил к следователю, объяснил ситуацию:

– Курточка наверняка дома у Скоробогатовых. Необходимо произвести обыск.

Следователь, молодая женщина, ну ни в какую:

– Ты можешь и не найти ничего, тогда не тебя, а меня к прокурору потянут!

– Да я уверен, что найду!

– Мало ли что ты уверен!..

Так и не получив согласия на обыск, Бородин решил действовать иначе. Позвонил матери Вадима – благо, на квартире телефон – и, ничего не объясняя, попросил привезти сыну какую-нибудь легкую куртку.

Женщина посокрушалась:

– Ох, я ж ее только что замочила, грязная была!..

– Хоть не порванная?

– Нет, вроде как целая…

К вечеру выстиранная, отглаженная курточка была в руках у сыщика. Едва ее увидев, Вадим перестал запираться и рассказал, как они вместе с Николаем, тем самым его другом, совершили кражу и как сдавали вещи за бесценок скупщику.

Бородин был уверен: если бы не куртка и не случайная встреча пострадавшей с вором на улице, дело об этой краже, скорее всего, попало бы в разряд бесфигурантных. Хотя кто знает…

Так вот: в самый напряженный момент эпопеи с курточкой, когда Бородин ни с чем вернулся от следователя к себе в кабинет и мучительно раздумывал, как быть дальше, ему позвонил Цыпкин и кисло поинтересовался:

– Поедем, что ли?

Бородин сердито ответил:

– Сейчас некогда!

– А мне завтра в командировку! – сразу повеселел Цыпкин.

– Ну так съездите без меня! Запишите номер дома и потом перезвоните. Я буду ждать.

Через час с небольшим Цыпкин перезвонил и сообщил номер дома.

Но прежде чем Бородин отправился разыскивать воров, ему пришлось выдержать очередной малоприятный разговор со Зверевой по телефону.

– Вы нашли Агаркова? – спросила она с присущей ей категоричностью.

– Могу сообщить, что ваше дело продвигается, – решил порадовать ее сыщик. – Возможно, что через несколько дней…

– Я спрашиваю: вы Агаркова нашли? – голос Зверевой завибрировал, стремительно набирая высоту и силу.

На что Бородин ответил спокойно, однако достаточно жестко:

– Раиса Алексеевна, вы пытаетесь вмешиваться в нашу работу. Я не улавливаю, что вам требуется: результат или Агарков? Могу сказать, что лично меня интересует результат…

– Да сколько можно? Сколько еще вы намерены водить меня за нос?!

– Мы работаем, – сказал Бородин.

Однако Зверева не унималась:

– А я вам говорю: пока не арестуете и не допросите Агаркова, никакого результата у вас не будет! Потому что двери открыть мог только он или его сообщник. Вы…

Тут Бородин не выдержал и, извинившись, положил трубку.

Час был поздний, а завтрашний день обещал быть нисколько не легче дня прошедшего. Когда телефон снова зазуммерил, Бородин был уже за порогом кабинета и не стал возвращаться.

7

Прежде чем войти в дом, на который указал Цыпкин, Бородин зашел в жилотдел, к паспортистке. Там он списал паспортные данные жильцов в возрасте от 20 до 25 лет и переснял их фотографии.

А затем, вернувшись в свой кабинет, стал вызывать свидетелей кражи и проводить процедуру опознания по этим фотографиям.

Свидетели являлись неохотно, пропуская сроки. Некоторым пришлось несколько раз напоминать об их обязанностях. А Андронниковой, той, что из окна наблюдала за схваткой Севастьянова с вором, Бородин даже зачитал соответствующую статью Уголовного кодекса.

Интеллигентная старушка с лиловыми волосами долго вглядывалась в лица на фотографиях, но так никого и не признала.

Люба Пермякова, тихонько похихикивая, не без интереса прогулялась по фотографиям своими умными золотисто-карими глазами раз, другой, третий…

– Умрешь! – поделилась, наконец, с Бородиным своими впечатлениями. – Вот этот и этот, а? – она ткнула в фотографии пальчиком.

– Ты ж только одного видела! – напомнил ей Бородин.

Люба похлопала ресницами, непонимающе глядя на сыщика. Затем до нее, видимо, дошел смысл его замечания.

– А, на лестнице-то которого?

– Да, на лестнице.

– Так его тут нет!

– Чего ж ты на этих-то двоих показала? – недоуменно спросил Бородин.

Люба смешливо поморщила нос:

– Просто они мне понравились. Клевые парни! Скажете, нет?

Соседка Зверевой по лестничной площадке не очень уверенно показала на Евгения Тропинина.

– Похож. Но я его плохо разглядела из-за ковра. Второй мне больше запомнился, но его здесь нет.

Последний, к кому обратился Бородин, водитель «шестерки» Цыпкин, снова напомнил об уговоре:

– Вы обещали не привлекать меня к опознанию!

– Не вызывать, – уточнил Бородин. – Так я ж опять сам приехал к вам! Как и договаривались, не будет никакого протокола. Вот взгляните, – он разложил на столе перед Цыпкиным несколько фотографий. Если кого узнаете, шепните мне на ухо.

– Этот! – показал Цыпкин на Тропинина. – А второго тут нет.

– Вот и спасибо! – поблагодарил его Бородин. – Думаю, что больше беспокоить вас не будем, – и с улыбкой добавил: – Пока не выследим второго вора.

Итак, двое свидетелей показали на Тропинина. Правда, один, вернее, одна свидетельница – с оговоркой. Что ж, нерешительных можно понять: и времени со дня кражи прошло порядочно, а главное, когда от одного твоего слова зависит судьба человека, то поневоле задумаешься и на всякий случай ввернешь это спасительное «вроде как».

Теперь Бородин решил повидаться с самим Тропининым. Минут бы на пяток пораньше выскочить. Но его помощник Миша Андрейчиков замешкался в соседнем кабинете, где ребята потрошили сумку с инструментом только что задержанного при попытке совершить кражу шестнадцатилетнего парнишки.

И тут – телефон. Зверева, будь она неладна!

Как и следовало ожидать, спросила опять про Агаркова. Разговор грозил принять затяжной характер, однако Бородин сумел перехватить инициативу.

– Кстати, Раиса Алексеевна: когда вы вернулись из Талицы и вошли в квартиру, все форточки были заперты изнутри?

– Я уже отвечала на этот вопрос и вам, и вашему предшественнику: да, все форточки были заперты на вертушки, а створки окон заклеены бумажными лентами! – сердито ответила Зверева. – Но вы мне…

– И в комнатах были заперты, и на кухне?

– Да, да, да! Но вы…

– Дело в том, что воры, проникнув в квартиру, могли сами, для отвода глаз, закрыть форточки, – продолжал Бородин. – Вы хорошо помните, что закрывали их перед отъездом?

– Полагаю, что да! – уже не столь категорично, однако же утвердительно ответила Зверева.

– Полагаете или точно? – потребовал Бородин полной ясности.

– Послушайте, с чего это вы прицепились к форточкам? – с новой силой завозмущалась Зверева, однако незаметно для себя самой включилась в нужный Бородину разговор. – Вы видели форточки в нашем доме?

– Да, Раиса Алексеевна, видел, – живо отозвался Бородин. – Маленькие, что и говорить…

– Только кошка в них и пролезет!

– Ну, пожалуй, еще и мальчик лет двенадцати-тринадцати. – Бывали такие случаи.

– Восьмой же этаж, Бог с вами! – пораженно воскликнула Зверева. – На вертолете он, что ли, подлетел? Послушайте меня еще раз: в мою квартиру вошли через двери, имея ключи! И я требую, чтобы вы нашли Агаркова, потому что ключи мог изготовить только он!

– Ну хорошо, – вздохнул Бородин. – Скоро все выясним.

– Мне очень интересно знать как? – язвительным тоном спросила Зверева.

– Спросим у вора. Надеюсь, он все нам расскажет.

– Вы что, уже поймали его?

– Собираюсь с ним повидаться, а вы меня задерживаете. Всего вам хорошего, Раиса Алексеевна! – Трубка в ответ лишь успела квакнуть.

8

Самого Тропинина дома не оказалось. Двери открыла его мать. По документам ей было сорок шесть лет, но выглядела она значительно старше: все лицо в морщинах, глаза водянистые, нос налился краснотой с лиловым оттенком.

Она тоже куда-то собиралась: была в сапожках, теплой кофточке, с шерстяной вязаной шапкой в руках.

– С работы еще не приходил, – прокуренным голосом ответила она на вопрос о том, где ее сын.

Было семь вечера.

– Он всегда поздно приходит?

Женщина равнодушно пожала плечами.

– Когда как. Вчера пришел – шести не было.

– Может, пригласите нас в комнату? К вам у нас тоже будет разговор.

– Так не убрано! – попыталась отговориться хозяйка.

Однако Бородин уже снимал пальто.

– Мы люди не гордые, – и кивнул Андрейчикову: – Раздевайся!

Какого-то особенного беспорядка в комнате не было заметно. Разве что пыль по углам да куча сваленного на диван чистого белья, еще пахнущего уличной свежестью.

– Мария Васильевна, – обратился Бородин к хозяйке, – вспомните, были ли вы дома в середине дня восемнадцатого ноября.

– Ой, да где ж это мне вспомнить! – горестно приложила хозяйка ладонь к щеке. – Сколько уж прошло…

– В этот день ваш сын и его приятель занесли сюда вещи, – подсказал Бородин. – Две сумки и, возможно, телевизор.

– Откуда у Женьки телевизор, Бог с вами! – испуганно встрепенулась женщина, но голос прозвучал фальшиво. Было ясно, что она определенно что-то знает!

– Ваш сын, Евгений Павлович Тропинин, подозревается в совершении квартирной кражи! – сообщил ей Бородин.

– Какая кража! – неестественно удивилась Мария Васильевна. – Отродясь он чужого не брал!

– Судимости есть у него?

– Не-ет, что вы! – отмахнулась как от нечистой силы.

– Давно живете без мужа?

– Пятый год.

– Что случилось?

– Бросил. Не нужна стала, – при этих словах она быстро заморгала, прогоняя слезы.

– У вас еще дети есть? – спросил Бородин, когда она успокоилась.

– Дочка. Замужем.

– Муж у нее кто?

– Дмитрий Ежов. В магазине работает грузчиком.

– Судимости у него были?

– Сидел.

– За что?

Женщина долго молчала, терзая в жилистых руках паспорт.

– А не знаю я! – наконец ответила она и крепко сомкнула тонкие синеватые губы.

– Если вашего сына опознают свидетели, – сказал Бородин, – то посоветуйте ему не запираться.

– И много дадут? – спросила женщина, скорбно глядя на Бородина.

– Это мы не решаем, – пожал плечами Бородин. – Одно знаю наверняка: чем больше правды скажет, тем меньше получит.

– Господи, горе-то какое! – со стоном вырвалось у женщины. – Вот жизнь проклятая, хоть бы уж помереть скорее!..

– Мария Васильевна, я вам дал совет, а вы уж сами решайте, как поступить, – тут Бородин глазами указал Андрейчикову на дверь и поднялся.

Когда они выходили из лифта, навстречу им толкнулся парень с хорошо знакомым лицом.

– Тропинин?

Парень отпрянул назад, но Андрейчиков, метнувшись вперед, крепко ухватил его за руку. Впрочем, парень не сопротивлялся.

– Чего надо? – спросил он хмуро.

– Пойдем-ка с нами! – сказал Бородин. – Есть разговор.

Парень предпринял слабую попытку высвободить руку.

– Пустите, ну! Чего я вам сделал?

Бородин достал из кармана наручники.

– Нацепить или сам пойдешь?

– Ладно, пойду! – снизошел парень. – Только не знаю, чего вам надо.

– Насчет этого не беспокойся: скажем! – пообещал Бородин.

9

Тропинин безоглядно шел в отказ: на Каляева никогда в жизни не бывал, даже не знает, где эта улица находится. Никаких краденых вещей в свою квартиру не привозил. А где был днем восемнадцатого ноября, а также и семнадцатого не помнит, потому что времени с тех пор много прошло, а жизнь такая интересная, что все дни похожи один на другой.

Впрочем, кое-что вспомнил: в ту неделю он, кажется, работал во вторую смену, а днем часто выпивал.

– Женя, ты по своей неопытности сам себе подножку ставишь, – терпеливо внушал ему Бородин. – Сейчас бы все рассказал, и мы с тобой написали бы явку с повинной. На суде это очень даже принимается во внимание. А ты по глупости отрезаешь себе все пути. Я вот еще немного послушаю тебя и вызову свидетелей, которые видели вас обоих с ворованными вещами. Проведу очную ставку. Не беспокойся, свидетелей хватает. Вызову соседку Зверевой, которая разговаривала с вами на восьмом этаже. Вызову старушку, которая сидела возле подъезда, когда вы грузили сумки в красную «шестерку». Вызову ветерана, который у тебя ковер отнял. Да и твоего напарника приведем. Он-то уже сидел и знает, что если засветился, так нет смысла идти в отказ.

Бородин блефовал: Ежова пока не удалось задержать – ни дома, ни на работе его не оказалось.

– А после очной ставки уже никакой явки с повинной у тебя не получится, – сказал Бородин. – Ты меня понял?

– Ну понял… – Тропинин досадливо поморщился.

– Да ничего ты не понял! – сердито бросил ему Бородин и посмотрел на часы. – У тебя до вечера еще есть время подумать над тем, что я сказал. Если ты не дурак, то придешь к правильному решению. А если… Ну дурака-то чего жалеть!

– Так чего я буду на себя наговаривать, если не виноват? – спросил напоследок Тропинин, перед тем как его отвели в камеру. – Для этого ума много не надо!

Бородину позвонил эксперт, который обследовал крышу над квартирой Зверевой, лоджию и окна. Как и следовало ожидать, на крыше были обнаружены свежие следы веревки как раз над кухонным окном. И еще прицепившийся к оконной раме, в проеме форточки, волосок натурального рыжего цвета.

– Похоже он и не думает признаваться, – сказал Андрейчиков.

Бородин словно не слышал.

– Тут я без тебя с экспертом говорил. Рыжий волос нашли в форточке. Недлинный. Какого-то мальца, значит, спускали с крыши. Как я и думал.

– Хоть рыжий, и то хорошо, – удовлетворенно покивал Андрейчиков. – Легче будет найти, и усмехнулся: – Ха, вождь краснокожих!

– Это точно, – согласился Бородин.

10

– Так вас, оказывается, было трое? – спросил Сергей у Тропинина при следующей встрече, когда они опять уселись в кабинете друг против друга. – Без рыжего, значит, не обошлись? Вот, значит, еще и с вождем краснокожих тебе очная ставка будет.

– С каким вождем? – тупо уставясь на оперативника, спросил Тропинин.

– А который в форточку пролез и двери вам открыл! – по тому, как напрягся Тропинин, как вдруг забегали его глаза, Бородин понял, что попал в яблочко. – Ну, Женя, не губи свою жизнь молодую на корню, лишние годы за проволокой тебе совсем ни к чему. Ну нечем тебе крыть, совсем нечем! А у нас и свидетели есть, и вещественные доказательства, и ваш помощничек рыжий… Я с тобой до завтра пообщаюсь и передам дело следователю, а он еще что-нибудь раскопает. Хотя и того, что есть, за глаза хватит любому суду. Вещи-то уже все пропили?

– Какие вещи? – механическим голосом спросил Тропинин.

– Женя, кончай эту волынку! Пойми: нет у тебя козырей, а без них что за игра! Давай спокойно посидим, молча поглядим друг на друга, и ты принимай решение. Мне ведь что? Осталось только рапорт написать начальнику, и все! С плеч долой это дело, за другое тут же примусь, – Бородин похлопал ладонью по стопе папок. – Ишь, сколько их у меня на очереди, дел-то уголовных! Как только передам тебя следователю, усажу на твое место другого Женю. Или Петю. А про тебя и думать забуду. Я-то забуду, а ты меня не раз потом вспомнишь, да поздно будет! Вот пока ты еще передо мной сидишь, думай головой, кому твоя явка с повинной больше нужна, мне или тебе…

Тропинин поднял на сыщика тоскующий взгляд:

– Чего писать-то?

Сердце у Бородина гулко застучало.

– Явку с повинной! – внезапно севшим голосом проговорил он.

– Как писать-то ее?

– А вот сюда садись, за стол… На тебе бумагу и ручку… Так… Готов? Пиши: «Семнадцатого ноября сего года мы втроем…» В общем, описывай все подробно, с чего начали и чем кончили, а я сейчас вернусь. Миша, ты тут присмотри, – наказал он Андрейчикову и вышел в прохладный коридор. Там прошелся несколько раз из конца в конец, затем вернулся в кабинет, глянул поверх плеча Тропинина на то, что было написано, и удивленно спросил:

– Ты чего только две фамилии написал? Третью забыл, что ли? Вписывай ее вот тут!

– Кого вписывать? – в глазах у Тропинина было непритворное удивление.

– А вождя краснокожих! Рыжего-то!

– Какого еще вождя? Мы с Димкой вдвоем были…

– А двери-то кто вам открывал?

– Так они открыты были!

– Ой ли? – Бородин облокотился о стол и заглянул Тропинину в глаза.

– Побожиться, что ли? – спросил тот, не отводя глаз.

– Пришли, и двери открыты были?

– Были! – кивнул Тропинин.

– Кто ж их для вас открыл?

– Я-то почем знаю! У Димки спросите.

– А ты сам у него спрашивал?

– Больно мне надо!

– Ладно, рассказывай тогда все по порядку, а потом сформулируем и запишем.

– Чего рассказывать… Пришел и говорит: «Дело есть…»

– Куда пришел?

– К нам домой.

– Во сколько?

– Перед обедом.

– И что было дальше?

– Ну я спросил, какое, мол, дело. Тыщ, говорит, на восемьсот, а может, и на два миллиона. Верняк, мол, и все уже готово, только прийти и забрать. Хозяйка, сказал, далеко, раньше как послезавтра не придет. Научил, как соседям, если что спросят, отвечать…

– Сказал, как звать хозяйку?

– Ну.

– А он от кого узнал?

Тропинин молча пожат плечами.

– Ну ладно, поехали дальше, – махнул рукой Бородин. – Куда с вещами-то направились?

– Сперва в соседний дом.

– Что унесли?

– Не знаю, чего там Димка в сумки понапихал, он их и тащил. А я ковер, но во дворе пришлось бросить…

– И после этого ты куда побежал?

– В дом на Бебеля.

– С пустыми руками?

– А как? У меня только ковер и был.

– Прибежал в тот дом…

– Димка меня в подъезде уже дожидался. Велел домой ехать.

– С сумками дожидался?

– Не помню.

– На другой день опять встретились?

– Нет, в тот же день он зашел ко мне. Сказал, что надо перевезти вещи, а то мигом нас заметут. Раз засветились.

– Значит, на другой день опять в тот дом, на Бебеля, отправились? Ты в квартиру-то заходил на этот раз?

– Ну заходил…

– Это на каком этаже?

– На третьем.

– На третьем?! – Бородин не сумел скрыть удивления. – Димка, что ли, там теперь живет?

– Зачем? Это Пашкина хата.

– Как фамилия?

– Не знаю. Вообще-то он… Ну, в общем, отбывает срок.

– Кто ж вас пустил?

– Любка. Сестренка Пашкина.

Бородину понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное. Удивление уступило место досаде и стыду. Вот уж прокол так прокол! Как же это он не подумал о рыжей Любке, когда получил информацию о находке в форточке? Ну сыщик, еж тебя задери! На блюдечке ведь поднесли! Ай да девка! Ай да вождь краснокожих!..

«Ну ничего, Любушка, скоро опять повидаемся!» – подумал он не без злорадства.