Текст книги "Король живет в интернате"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Около десяти часов в спальню, стуча каблучками, вошла Раиса Павловна. Оглядев каждого, будто пересчитывая – все ли на месте, – сказала:

– Ребята, завтра – первый день вашей жизни в интернате. Чтобы вы чувствовали себя здесь не гостями, а хозяевами, уже с завтрашнего дня будете выполнять кое-что из того, что входит в обязанности каждого воспитанника. Это – самообслуживание, дежурство на объектах, соблюдение чистоты и порядка…

По кислым, озадаченным лицам ребят нельзя было сказать, что они обрадованы. Скорее наоборот.

– Завтра утром, – продолжала воспитательница, – торжественная линейка. Все должны быть в новых брюках и куртках. Подъем в семь часов. Поэтому сейчас ложитесь, и чтобы не было слышно ни звука. Спокойной ночи! – И, прикрыв за собой дверь, она удалилась.

– Вопросы будут? – выходя на середину комнаты, спросил Митяй и обвел всех грозным взглядом. – Нет вопросов? Порядочек! Слышали, что она сказала о дисциплине? Железная должна быть дисциплина. Никто не возражает?..

Все пятнадцать мальчиков с интересом слушали бойкого оратора. А тот, польщенный вниманием, распалялся еще больше:

– Теперь такой вопрос: кто должен поддерживать порядок? Человек с твердой рукой. У нас есть такой человек. Вот он. (Митяй указал на Андрея.) Зовут его Король. Все видят? Товарищ Король, прошу занять место. Я буду секундантом.

Андрей уселся на стул и положил на стол локоть.

– Так кто желает испытать силу? – спросил Митяй. – Ну, вот ты, – ткнул он пальцем в грудь худенького паренька. – Как фамилия?

– Кравчук Иван.

– Порядочек! Ну, Иван, покажи, на что способен.

– А не поборю, думаешь! – азартно сказал Иван. – Я – жилистый.

Действительно, была у Кравчука сила. Но против Короля все же он не мог устоять. Дважды Андрей прижимал его покрасневший кулак к столу. Человек пять схватывались с Королем в единоборстве, и все признавали себя побежденными. Остальные даже и не пытались меряться силой с таким грозным противником.

В углу, на последней койке, сидел Дима Расторгуев – тихий, неприметный парнишка с серыми, спокойными глазами. Когда начали состязаться в силе, Дима не подошел, как другие, к столу, а продолжал заниматься своим делом. А занимался он тем, что пришивал к новой куртке белый воротничок. Закончив эту, не совсем мужскую работу, он тоже подошел к ребятам – посмотреть, что там за чудеса творятся. И когда Андрей с видом победителя уже в третий раз спросил: «Ну, кто еще желает?» – Дима вдруг сказал:

– Дай-ка попробую.

Король скептически оглядел его невзрачную фигурку.

– Садись. Будешь шестым по счету.

Однако случилась удивительная вещь. Как ни тужился Андрей, ни краснел, как ни напрягались проволокой жилы на его шее, пересилить твердую, словно бетонную, руку Димы он не мог.

– Нет, стой, обожди… – сконфуженно забормотал Андрей. – Конечно, у меня же устала правая. Давай левыми.

На этот раз, хотя и с большим трудом, он все-таки взял верх над Димой.

– А ты силен! – с уважением поглядев на Диму, проговорил Андрей. – Вроде и нет в тебе ничего такого, а крепышок.

– Ну, – снова начал ораторствовать Митяй, – убедились, какая в ней могучая сила? – И он поднял руку Андрея, как это делает судья на ринге, когда показывает публике победившего боксера. – Все убедились? Так что понятно теперь, кто в нашей спальне главный начальник? Всем понятно? Порядочек! Между прочим, я – заместитель Короля. И он (Митяй указал на Диму Расторгуева) тоже будет заместителем. Моим заместителем. Ясно? И чтобы дисциплина была у нас железная!

Необыкновенные парты

Держа наготове охотничье ружье, Зубей, крадучись, кустарником пробирается вперед. Андрей, сжимая в руке пистолет, бесшумно идет за ним. Ноги вязнут в песке. Зубей неожиданно замирает. Сквозь листья кустарника Андрей видит: из-за песчаного бархана показалось несколько верблюдов. По бокам у них свешиваются большие ящики. Андрей знает: в ящиках – дорогие коллекции старинных марок. Рядом с караваном на низкорослых конях следует охрана – индейцы. Они по пояс голые, лица раскрашены. У каждого поперек седла – карабин…

Такой сон снился Андрею. И как раз в тот момент, когда Зубей прицелился из ружья, в здании общежития интерната разнесся призывный звук горна, запевшего утреннюю побудку.

Андрей не проснулся. Он увидел, как один из индейцев воинственно затрубил в походный рог. Подняв карабины и пришпорив коней, индейцы помчались прямо на них. Зубей выстрелил. Андрей, целясь в скачущие фигурки, одну за другой посылал пули. Индейцы в панике повернули обратно. «Ура!» – закричал Андрей и бросился вперед.

И вдруг громкий голос разбудил его:

– Ой и молодцы же вы спать!

Андрей открыл глаза. В дверях стояла Раиса Павловна и, смеясь, говорила:

– Уж я стучала, стучала, хотя бы кто-нибудь поднял голову.

– Почему? – сказал из угла Дима Расторгуев. – Я не спал.

– Ну, мальчики, пора вставать. Семь часов!

Когда воспитательница ушла, Митяй сердито подбил кулаком подушку и проворчал:

– Порядочки! Вставать в такую рань. – Он зевнул и закрыл глаза.

Андрей тоже попробовал уснуть. Эх, такой сон не дали досмотреть! Что же дальше было? Но где там было досматривать сон! Заворочались, пружинами заскрипели. А зевали так, что хрустели челюсти. Однако подниматься не спешили.

В спальню снова заглянула Раиса Павловна. Она потребовала, чтобы все немедленно вставали. Ведь надо помыться, одеться, потом будет зарядка, завтрак, торжественная линейка.

Ничего не поделаешь, пришлось вставать. Сидя на кровати и почесывая взлохмаченную голову, Митяй недовольно спросил:

– Это каждый день так будут поднимать?

– А ты думал – пожалеют! – зло ответил Андрей и посмотрел на дверь. – Ходит, как жандарм: «Давай! Скорей!»

Зарядку делали на широком спортивном плацу перед общежитием. Низкое, негреющее солнце, пробиваясь сквозь листву, будто забрызгало ровный плац желтой краской. Было прохладно, неуютно. Пока выстраивались по классам и выполняли всякие команды: налево, направо, разомкнись (а попробуй-ка растолкуй, особенно малышам, эту премудрость с первого раза!), прошло немало времени, и Андрей совсем замерз.

После зарядки отправились завтракать в столовую. Тут девочкам из их класса пришлось побегать: разносить порции каши, молоко в стаканах, раздавать ложки.

Митяй сказал:

– Хорошо, что хоть только девчонок заставляют дежурить здесь.

– Как бы не так, – возразил Андрей, посматривая на Светлану, сидевшую за соседним столом. – Вон у ашек, видишь, ребята как носятся. Девчонкам прислуживают.

– Да-а, жизнь… – вздохнул Митяй.

Торжественная линейка и в самом деле была торжественной. Перед длинной шеренгой учеников, выстроившихся в виде буквы «П», стоял покрытый красной материей стол. Там расположились директор школы, завуч и еще какие-то люди.

Первым выступал директор Сергей Иванович. И хотя он говорил об известных вещах – что сегодня большой праздник для ребят и педагогов, что в школу пришло новое пополнение, – но слушать его было интересно. Высокий, чернобровый, еще молодой, он говорил быстро, горячо. «Командир! – с одобрением подумал о нем Андрей. – Говорит, как шашкой рубает!»

Зато очень уж не понравилось Андрею выступление старшего воспитателя Леонида Даниловича Кузовкина. Лет сорока, в черном отглаженном костюме, с карандашом в руке, он начал так:

– Обратите внимание на новичков. Вот хотя бы седьмой «Б». Взгляните на мальчиков. Отличаются они от мальчиков из седьмого «А»? Отличаются. Всем выданы воротнички. А пришиты они у новичков? Не пришиты…

По мнению Андрея, Дима Расторгуев мог бы возразить старшему воспитателю: ведь у него подшит воротничок. Но Дима скромно промолчал.

– А это не мелочь, – продолжал Кузовкин. – В воспитании все важно. Большая культура человека, начинается с мелочей…

Выступление его затянулось минут на десять. Вообще он правильно говорил, но многие ребята из седьмого «Б» обиделись. Выходило, что именно они – самые некультурные и отсталые люди.

Затем выступали шефы – представители завода «Сельмаш». Они сказали, что будут очень рады, если на станках, которые завод передал интернату и помог установить в школьной мастерской, ребята научатся хорошо работать и полюбят труд. Вслед за этим из картонных ящиков были торжественно извлечены телевизор и магнитофон. Это тоже – подарок завода. Шефам дружно аплодировали.

В заключение директор объявил в приказе благодарность ученикам, помогавшим строить общежитие. Они сэкономили для интерната две тысячи рублей. В приказе перечислялись фамилии отличившихся. Среди них директор назвал и Светлану Пащенко. Строителям тоже аплодировали. И Андрей хлопал в ладоши, но не очень сильно. Две тысячи! Что-то сомнительно…

Об успехах молодых строителей извещал и плакат в вестибюле школы. Строем, класс за классом, шли воспитанники через вестибюль школы, и каждый видел этот плакат. И все-таки Андрея брало сомнение: неужели и правда наработали на две тысячи. Прибавили, наверно. Ну, потолкались там, помазали немного, а уж расписали: патриоты! Герои труда!.. Но раздумывать об этом было некогда. Раиса Павловна командовала:

– Живо, живо, ребятки! За мной!

Раиса Павловна поднималась по лестнице впереди Андрея. Тук-тук! – стучат-спешат ее каблучки. А он нисколечко не торопится. Шагает себе через две ступеньки: раз, два. И как ни спешит воспитательница – вот-вот наступит ей на пятки. Это смешило Андрея.

Их класс помещался на третьем этаже. Раиса Павловна подождала, когда все подойдут к дверям, и широко распахнула их:

– Входите!

Андрей заглянул в класс и от удивления раскрыл рот. Парты, выстроившиеся в три ряда, сверкали белой краской. Кажется, что особенного – белые парты или черные? Но это было настолько непривычно, что все стояли пораженные. Раиса Павловна рассмеялась:

– Испугались! Ну, занимайте места. У кого слабое зрение, садитесь поближе.

Кто-то спросил:

– А почему они белые?

Возле блестящих, как угольки, глаз воспитательницы опять рассыпались веселые лучики:

– Чтобы с грязными руками не садились. А разве не нравится? Светло, бело.

И верно: в классе было светло, как на улице в ясный день. Зеленоватые стены, белый потолок, белые парты, два больших окна. Первым пришел в себя Митяй.

– Последнюю парту у окна не занимать! – предупредил он. – Понятно? Порядочек!

Это его любимое словцо «порядочек!», которое Митяй произносил бодрым и страшно деловым тоном, вызвало веселое оживление. Ребята кинулись занимать парты.

Митяй молодец! Выбрал лучшее место. Никто не мешает, подальше от учителя, а главное – окно рядом. Любуйся сколько душе угодно. Не без опаски усевшись на белую скамейку, Митяй провел пальцем по глянцевитой поверхности парты и с уважением сказал:

– Как молочко. Раиса Павловна! А если чернилами капнешь?

– Не бойся. Из интерната не исключим. – И с лукавой улыбкой добавила: – Принесешь мыло, водичку. Отмоешь.

– Нет-нет! – в панике замахал Митяй руками и под общий смех смиренно, печально произнес: – Уж: лучше не буду капать.

К соседней парте подошла та самая сахарная девочка, которая, беря в руки вилку, смешно оттопыривала мизинчик. Чуть прищурив голубые глаза, она жеманно спросила, обращаясь к Андрею:

– Надеюсь, не будешь возражать, если я сяду за эту парту?

Андрей пожал плечами: какое его дело, он партами не распоряжается. Но сахарная девочка не смутилась:

– Меня зовут Соня. А тебя – Андрей. Я уже знаю.

– Не Андрей, а Король, – вмешался Митяй.

– Король? Ах, как интересно! Хорошо, я буду звать тебя Королем. Можно?

Андрей снова пожал плечами.

Назначив девочек с передней парты на сегодня дежурными, Раиса Павловна предупредила, что после уроков состоится классное собрание.

Перемена власти

Прозвенел звонок, и начались уроки. Они были такие же, как в обычной школе. Так же приходили учителя, здоровались, вызывали учеников по списку, объясняли материал. Это было знакомо, обычно. Андрей и Митяй почти не слушали, о чем говорили учителя.

Они перешептывались, смотрели в окно. Андрею нравился вид из окна: башенные краны на горизонте, заводские трубы, округлые пролеты железнодорожного моста, телевизионная вышка. Жалко только, что дерево ее загораживает. Один шпиль виднеется.

– Подумаешь, железо! – сказал Митяй. – Зато тополь какой! Лет тридцать ему. Эх, силища!

Но вскоре Митяй заскучал, зевнул. Потом, кивнув на Сонечку, он подмигнул Андрею и показал большим пальцем: мол, девочка мировая и, кажется, симпатизирует Королю. Андрей, хотя и обозвал его дураком, но в душе не мог не согласиться, что Сонечка действительно ведет себя странно. Ну, для чего ей каждую минуту оборачиваться к нему? Сначала попросила промокашку. Будто нельзя было взять у соседки! Или вынула бы из чистой тетради. В каждой парте лежат чистые тетради. На уроке географии она повернулась к нему и шепнула:

– Правда, симпатичный географ?

А на уроке геометрии вдруг спросила:

– Восемью девять – семьдесят два? Правильно?

Как тут не удивиться! Такие вещи в третьем классе полагается знать. Да, странно вела себя сахарная, с белокурой кудрявой головкой и голубыми глазами Сонечка Маркина.

На переменках было весело. Не то, что в прежней школе Андрея. На всех трех этажах и во дворе репродукторы через школьный радиоузел разносили музыку, да такую задорную, что так и подмывало пройтись на каблуках, прищелкнуть пальцами и выбить лихую чечеточку. Через секунду двор оживал, как растревоженный муравейник. Не успеешь оглянуться, и переменка прошла.

Пятый урок по расписанию – литература. Все ожидали появления нового учителя, а пришла Раиса Павловна. Оказывается, она и есть учительница литературы.

Андрей развеселился – толкнул Митяя в бок, шепнул, посмеиваясь:

– Ну, пока пичужка песенки поет, сразимся в морской бой.

Но он еще не успел расчертить квадрат, как Раиса Павловна начала рассказывать о жизни Некрасова. И Андрей забыл об игре. За весь урок он не посмотрел в окно, а Сонечка ни разу не обернулась. Весь класс еще бы с удовольствием слушал, но зазвонил звонок.

И только затих звонок – дверь тихонько отворилась, и вошла высокая молодая женщина в очках с толстыми стеклами, за которыми глаза ее казались совсем маленькими.

– Здравствуйте, дети, – произнесла она тихим и тонким голосом.

– Ребята, – сказала Раиса Павловна, – это ваша вторая воспитательница – Маргарита Ефимовна. Мы с ней будем чередоваться. День – я, другой – она.

Андрею показалось, что Маргарита Ефимовна слегка покраснела. Но это ему, наверно, показалось. Отчего ей краснеть? Новая воспитательница отошла к окну и стала там. Положила руки на подоконник, пригладила складочку платья, тронула очки. Раиса Павловна подала ей стул.

– Спасибо, – поблагодарила Маргарита Ефимовна. И тут все увидели, что ее розовые щеки еще сильнее порозовели. «Ну и чудеса!» – подумал Андрей.

Сама Раиса Павловна предпочитала обходиться без стула: все-таки виднее немного. Собрание она начала с того, что рассказала о режиме дня воспитанников, об их обязанностях. Ого, сколько обязанностей! Дежурства по спальне, классу, столовой. Кроме того, школа, общежитие и вся территория интерната разбиты на участки, которые на месяц закрепляются за классами. Их классу в этом месяце выпало наводить чистоту в общежитии. Мальчикам – на своем, втором этаже, девочкам – на третьем.

В классе зашумели:

– Каждый день убирать этажи?

– Каждый день, – хладнокровно подтвердила Раиса Павловна. – Но не пугайтесь: у вас будут помощники. Целых тридцать человек – первый класс «Б».

Что тут началось! Да она просто смеется! Какие это помощники! Им самим помогать надо.

А Раиса Павловна и в самом деле смеялась. Даже курносый носик ее морщился от смеха. Она подошла к Маргарите Ефимовне и сказала:

– Посмотрите, до чего понятливые! – И к ребятам: – Вы догадливый народ. Правильно! Им нужна помощь. Вот и будете шефствовать над ними. Через некоторое время к каждому прикрепим по первокласснику. Будете помогать им стелить кровати, одеваться, умываться. В общем, будете папами и мамами. Не нравится? Но зато и они будут помогать вам.

Переждав, пока прекратится шум, Раиса Павловна сказала уже более серьезно:

– В ближайшее время выберем старосту класса, представителя в совет коллектива, членов редколлегии, санитарную комиссию, физорга. Это в ближайшее время. Когда получше узнаете друг друга, присмотритесь. А сейчас изберем старост спален. Мальчики, кого предлагаете в своей спальне?

Андрей ожидал, что ребята назовут его фамилию. Он же вчера ясно дал понять, кто главный. Однако Леня Куликов, со второй парты, поморгал большими, близорукими глазами и предложил выбрать Диму Расторгуева, сидевшего с ним рядом. К удивлению Андрея, ребята дружно поддержали Леню. Митяй, правда, крикнул: «Королева!», но голос его был единственным.

Пока выбирали старосту у девочек, Андрей все переживал из-за неожиданной измены ребят, решивших «переменить власть». Но когда Раиса Павловна объяснила, каковы обязанности старосты спальни, он только обрадовался, что его не выбрали. Заботиться о тряпках, щетках, назначать и контролировать дежурных и за все это не иметь никаких привилегий! Нет, извините! Такая власть ему не подходит! Это даже очень хорошо, что выбрали Диму. А он-то, чудак, не сообразил – согласился. Теперь помучается.

Потом Раиса Павловна, начиная с первого ряда, выписала на листке фамилии учеников, сидевших за партами, и приколола листок к шкафу, где за раздвижными стеклами лежали ровными пачками учебники.

– А это, – сказала она, – список дежурных по классу.

Андрей снова обрадовался: удачное место выбрал Митяй! По списку их парта – последняя. Пока везет. Как-то дальше будет…

Выставка

Едва начался первый урок, как в оконные стекла забарабанили крупные капли. Пошел дождь – спорый, шумный. Его плотная белесая пелена спрятала стрелы далеких башенных кранов, телевизионную вышку. В переменку на улицу никто не выходил. Но от этого скучно не стало. Можно было без помехи играть в коридорах. Андрею это понравилось.

По радио, как и накануне, передавали веселую музыку. Но вот музыка зазвучала тише, и девочка-диктор принялась шутливо наставлять:

– Когда бежишь по коридору, то глаза не закрывай – можешь разбить о стену нос.

– Если ты нечаянно толкнул девочку, то не следует извиняться целую переменку. Это можно сделать за одну секунду.

– Твои товарищи, крася стены школы, очень старались. Они надеются, что стены останутся чистыми.

Сообщили по радио и такую новость: в школе объявлен двухмесячный конкурс чистоты. Состояние классов, спален и закрепленных участков будут проверять ежедневно. А премии замечательные: прогулка на самолете и билеты в оперный театр.

Митяй так об этом сказал:

– Вообще-то, прокатиться на самолете я бы не прочь…

И Андрей задумчиво произнес:

– Вообще-то, конечно…

Дальше этого разговор у них не пошел. Друзья уже понимали, как труден к этому путь. Безнадежное дело, нечего и стараться.

На большой переменке принесли дополнительный, или как его называли, второй завтрак – по сдобной булочке и яблоку. Митяй оживился:

– Порядочек! Как раз вовремя!

Аппетит у него был необыкновенный. Он в минуту расправился с завтраком и уже с завистью поглядывал на первоклассников, только принимавшихся за еду.

– Нет на свете справедливости, – вздохнул Митяй. – Для него булочка, и для меня булочка! Никакой пропорции.

В это время по радио объявили: «Кто не успел ознакомиться с выставкой работ наших учеников, рекомендуем это сделать. Выставка – на первом этаже, около пионерской комнаты».

– Идем посмотрим, – предложил Андрей. Митяй согласился с неохотой: да чего он там не видел, да потом обратно наверх тащись.

На высоком стенде были вывешены и расставлены всевозможные вещи: молотки, кронциркули, куклы, платья, вышитые салфетки, резные шкатулки, грабли, настольная лампа…

Андрей рассматривал экспонаты со вниманием. Не то что Митяй. Тот больше глядел не на стенд, а на мальчонку, стоявшего рядом. Задрав голову, мальчонка ел яблоко. Митяй смотрел, смотрел на него и вдруг сказал сочувственным тоном:

– Кислое, наверное?.. Дай-ка, попробую. – И, не ожидая разрешения, взял у мальчишки из рук яблока. Тот и моргнуть не успел, как Митяй отхватил зубами такой кусок, что яблоко стало наполовину меньше. С аппетитом прожевав, он удовлетворенно произнес: – Сладкое. Антоновка. – И уже сердито добавил: – Ну, чего глаза пялишь? Надо же разбираться, что такое пропорция. Понял? – Митяй хохотнул и потянул Андрея за руку. – Поплыли дальше.

– Обожди, – отмахнулся Андрей.

– Чего ждать-то? Подумаешь, невидаль! Всемирная выставка! Ну, как хочешь, я отчалил…

Некоторые вещи Андрею очень понравились. Например, игрушечный диван. Точеные ножки, валик, спинка – все как у настоящего. А настольная лампа! Абажур из зеленого шелка, с резным ободком, подставка тоже резная, красивая. Вот работка! Одним лобзиком сколько пришлось выпиливать! Шестиклассник сделал. Какой-то Толя Лужков. Силен парнишка!

Быть портнихой? Не собираюсь!

Урок труда неожиданно заинтересовал Андрея. Конечно, школьная мастерская – не завод, но все-таки… Одних станков не меньше десяти. Класс разделили на две группы. Мальчики пошли в слесарную мастерскую, девочки – в швейную.

Мастер по труду Никанор Васильевич – пожилой, тучный, в очках, в черном халате – понравился Андрею. Проверив учеников по списку, он снял очки и, держа их в руке, очень серьезно сказал:

– Труд, дорогие мои ребятки, это самое что ни на есть главное на земле. Не трудились бы люди, так до сих пор жили бы в пещерах, ели сырое мясо, ходили бы, извиняюсь, на четырех лапах и так дальше. Словом, ребятки, труд создал человека. Начнем и мы с вами трудиться. Для начала сделаем самую главную вещь. Какую? Подскажите.

Все молчали.

– Не знаете? – изумился Никанор Васильевич. – Вот тебе и раз! Молоток будем делать – самый наиглавнейший инструмент!

Оседлав крючковатый нос очками, он взял продолговатую стальную заготовку и подошел к тискам. Дальнейшие его объяснения слушали плохо. Всем не терпелось скорее начать, а Никанор Васильевич принялся разъяснять и без того понятные вещи.

– Первым делом зажимаем заготовку в тисках… – Он обводит всех взглядом. – Как зажимаем?

– Крепко. Ровно.

– Вот именно ровно. То есть параллельно губкам тисков. Напильник держим… – И снова взгляд на ребят. – Как держим напильник?

– Сильно.

– Не сильно, а свободно. Конец напильника придерживаем…

И вот наступила долгожданная минута: мастер раздал каждому нарукавники и по стальной заготовке. Требовалось чисто опилить все четыре стороны. Ребята заняли места у тисков за длинным верстаком, перегороженным вдоль металлической сеткой, и принялись за работу. Минут пять в мастерской слышалось дружное шарканье напильников. Потом оно стало ослабевать. Кто-то из мальчиков сказал, отдуваясь:

– Уф! Жарко!

– Можно водички попить? – попросил другой.

– Никанор Васильевич, у – меня на заготовке – яма, – пожаловался третий. – Ее до вечера не выпилишь.

Разумеется, и Митяй подал голос. Отложив напильник, мечтательно проговорил:

– А я бы согласился в пещере жить. Спи сколько хочешь, гуляй сколько хочешь. И работать не надо.

Андрей миролюбиво посоветовал:

– Ты, пещерный человек, не языком, а напильником двигай.

Сам Андрей трудился с удовольствием. Уже через четверть часа он начисто опилил первую сторону и с уверенностью подумал: «Раньше всех успел». Но тут же увидел, что и Дима Расторгуев перевертывает в тисках заготовку, собираясь опиливать вторую сторону. «Ну и хлопец!» – с уважением подумал Андрей.

В перерыв многие ребята высыпали во двор – побегать, а некоторые остались в мастерской. Ходили вокруг станков, почтительно трогали блестящие ручки, хвастались друг перед другом познаниями:

– Здесь зажимается резец!

– А это шпиндель! А вот это суппорт…

Андрей, солидно наморщив лоб, собирался было сообщить, Что он работал на станке, но не успел. Дима, словно стесняясь, сказал:

– У нас в школьной мастерской я болты точил. А вот резьбу на станке еще не могу нарезать.

После второго урока мастер распорядился, чтобы рабочие места были убраны, а заготовки с написанными мелом фамилиями сданы ему.

Шагая от мастерской к школе, Андрей ощущал приятное удовлетворение: хотя Дима и умеет вытачивать болты, но сегодня Андрей опередил его – закончил все четыре поверхности молотка и даже на конус немного спилил.

Митяй, идя за приятелем следом, говорил:

– И я бы закончил, да, понимаешь, такой напильник попался – скользит, как селедка.

Андрей понимающе подмигнул ему:

– Эту сказочку другим рассказывай!

Митяй не стал возражать. Морщась и вздыхая, сказал:

– Верно. Тиски, напильник – это не для меня… Слушай, – вдруг заговорщическим тоном сказал он, – а не сходить ли нам вон к тому соседу, в гости, за яблочками? – Митяй кивнул в сторону гаража, где за высоким забором зеленели густые кроны яблонь и даже издали были видны аппетитные краснобокие яблоки.

– Можно, – без особой охоты согласился Андрей.

– Эх, – продолжал Митяй, – хорош ранетик! Точно как у нас в саду, в селе.

– Ты разве из села?

Глядя перед собой, Митяй задумался и ответил не сразу:

– Жил когда-то… У нас дома сад был. Яблони, груши, три вишни… Я хоть и малой был, а кусты смородины обкапывал и яблоньки весной белил…

Андрея поразило в лице Митяя необычное выражение грусти, почти тоски, но уже в следующую секунду желтые, рысьи глаза его опять озорно сверкнули, и не то с насмешкой, не то со злобой он сказал:

– Рожу, что ли, кому набить?

Не понимая, какая муха вдруг укусила Митяя, Андрей удивился:

– Ты чего это?

– Да нет, правда. Ну, скажи, что делать? Мыть полы, зубрить английский, пилить эти дурацкие молотки? Да зачем они мне нужны, эти молотки!

Андрей пощупал красную, горевшую от напильника кожу на своей ладони и почему-то неожиданно для себя разозлился:

– Ты просто кисель! Раскис!

Такие же стоны и жалобы Андрей через пять минут услышал и от Сонечки Маркиной. Повернув хорошенькое личико к соседке, она проговорила, хмуря белый лобик:

– Ну для чего, скажи, пожалуйста, я должна учиться шить? Быть портнихой? Не собираюсь!

Поглаживая пальцем белый глянец парты, Андрей насмешливо спросил:

– Наверно, в артистки метишь?

Сонечка так и засияла:

– Король! Ты – пророк! Правильно, мечтаю стать киноактрисой. Представляешь, тысячи людей смотрят на тебя и не дышат…

– Умерли? – испуганно спросил Митяй.

Сонечка не удостоила его взглядом.

– И не дышат от восторга, – продолжала она. – А я вся в голубом, на шее – жемчуг. Ах!

– Ну, давай, давай, – одобрил Митяй. – Только нос не больно задирай. О друзьях помни. В случае чего бесплатный билетик устроишь.

Встреча

Не все коту масленица – подошла очередь дежурить и Андрею. В пятницу, после завтрака, он, Митяй и Кравчук, назначенные дежурными по коридору, собрались возле окна и начали совещаться. Нет, они не совещались о том, как быстрее убрать коридор. Их занимало другое: а есть ли вообще необходимость делать уборку? Митяй, поглядев с тоской в конец длинного коридора, поморщился:

– Собственно, мы ж не работать сюда пришли, а воспитываться.

Иван Кравчук, стоя с засунутыми в карманы руками, лениво шевельнул выпиравшими под курткой лопатками и безнадежно сказал:

– Ну, допустим, уберем. А через час опять набросают.

Андрей чувствовал себя более ответственным за уборку. Только что в столовой Маргарита Ефимовна вежливо и, будто конфузясь, напомнила ему о дежурстве. Именно ему напомнила.

– Хоть бумажки, что ли, собрать? – нерешительное проговорил Андрей. – Вон огрызок яблока валяется.

Митяй оживился:

– Это другое дело! Против этого кто возражает! Эй, мошкара! – крикнул он трем малышам из первого «Б», бегавшим друг за дружкой. – Раз пришли дежурить, то нечего задаром подметки рвать! Видите – бумажки, огрызки! А ну, пулей! Все собрать!

Малыши с удовольствием понеслись выполнять поручение. А все-таки неплохо, что в помощь им дали первоклашек, хоть есть, кому приказывать.

В конце коридора показалась Маргарита Ефимовна. Высокая, угловатая, она шла не быстро и не очень решительно. То, что Кравчук стоял, засунув руки в карманы, Шашаев что-то, смеясь, рассказывал, а Королев, сидевший на подоконнике, не поднялся, когда она подошла, смутило воспитательницу.

– Вы почему-то не работаете, – сказала она, близоруко щурясь. – Вероятно, не нашли, где лежат щетки и тряпки?

Андрей слез с подоконника и хмуро сказал:

– Сейчас поищем.

Митяю меньше всего хотелось идти за тряпками и заниматься уборкой.

– А почему мы обязательно должны работать? – в упор глядя желтыми, рысьими глазами на Маргариту Ефимовну, спросил он. – Нас же должны воспитывать, а не заставлять работать.

Грубо он это сказал, дерзко. Воспитательница могла бы и рассердиться. Но не рассердилась.

– Ах, мальчики, – сочувственно произнесла она, – вы глубоко заблуждаетесь. В том-то и дело, что для правильного, гармоничного воспитания невозможно обойтись без привития разнообразных трудовых навыков. Иначе неизбежна односторонность развития. Поясню это на примере…

Отчего сначала Андрей решил, что Маргарита Ефимовна молчаливая? Еще какая разговорчивая! Уже давно малыши подобрали бумажки, а воспитательница все говорила и говорила, как важно и полезно овладеть трудовыми навыками.

Неожиданно около них появился старший воспитатель.

– Почему не убирается коридор? Где дежурные?

– Дежурные? Вот они, – смутившись, ответила воспитательница. – Я как раз объясняю мальчикам…

– Гм… – взглянув на часы, проговорил Леонид Данилович. – Однако пора бы уже начинать уборку. Давно пора.

Кузовкин не стал рассказывать ребятам о пользе трудовых навыков. Когда, по его распоряжению, были принесены щетки и тряпки, он тотчас расставил малышей вытирать пыль с подоконников и радиаторов, а старшеклассникам посоветовал, как быстрее и лучше вымести коридор. Но и после этого старший воспитатель не ушел – смотрел, поправлял, сам брал в руки щетку.

– Шевелитесь, шевелитесь! Веселей!

От его покрикиваний веселей никому не было, а вот шевелиться приходилось.

«Этот похлеще Раисы Павловны будет», – невесело подумал Андрей.

Уходя, Кузовкин предупредил:

– На халтурку не рассчитывайте. Обязательно приду и проверю. Плохо выметете – придется повторить.

Андрей трудился без всякой охоты. На улице солнце светит, ребята бегают, играют, а тут работай, мети этот бесконечный дурацкий коридор!

Но постепенно в этом однообразном махании щеткой Андрей нашел даже некоторое удовольствие. Оказывается, если поставить себе какую-нибудь цель, то работа становится интересней. Можно, например, так сказать себе: «А ну, успею вымести до дверей спальни, пока сосчитаю до ста?» Кажется, ничего хитрого, а работать веселей. Быстро подвигается дело. Растет и растет темная кучка грязи.

Иван Кравчук тоже трудился молча и сосредоточенно.

Зато Митяй был неисправим. Еще и на копейку не наработал, а шуму – на целый рубль. Что ни минута, то слышался его грозный крик: