Текст книги "Гость из будущего. Том 1 (СИ)"
Автор книги: Влад Порошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Своё обещание, отпустить меня в субботу пораньше, Леонид Быков выполнил с точностью до одной минуты. Как только часы пробили полдень главный режиссёр, пожав мою руку, произнёс: «Топай домой, Феллини, только в понедельник утром на худсовет не проспи». Я же, пробурчав, что прибуду на киностудию ещё в воскресенье вечером, выпорхнул на свободу с чистой совестью.
Кинопробы в целом удались на славу, стоило признать, что наша творческая группа потрудилась достойно. Жаль, что нельзя было на готовые смонтированные эпизоды наложить музыку и шумовые эффекты, как это делал в своих лентах Гайдай, подчёркивая смешными звуками разные комичные гэги. Ведь кинопроба – это всего-навсего рабочий материал для начальства и задействовать целую студию переозвучки на такую вещь, являлось непозволительной роскошью. Кстати, мне приходилось видеть, как подобную работу выполняли мэтры отечественного кино, так вот – наши фрагменты были на порядок сделаны качественней. По этому поводу Быков мне и монтажёру Костику заявил: «С меня, стажёры, спрос особый».
«Особый, так особый», – подумал я, покупая в продуктовом магазине пакет с гречкой, булку чёрного хлеба и баночку говяжьей консервы, на которой большими буквами было написано слово: «мясо».
– Проверим, какое там мясо, – буркнул я себе под нос, засунул продукты в авоську и, наконец, пошагал домой.
Честно говоря, мне уже порядком надоело питаться в кафе и в столовой, которая находилась в двух шагах от нашей киностудии напротив Дивенского сада. Во-первых, было неизвестно, что общепитовские повара добавляли в суп, котлеты и компот? Во-вторых, являлось загадкой, как на кухне обстоит дело с гигиеной? А в-третьих, мне срочно требовалось переходить на домашнюю готовку, ибо денег в бюджете оставалось всего 100 рублей. С одной стороны жить можно, а с другой сложно. Непредвиденные расходы могли возникнуть буквально из ничего.
– Привет, Ян! – радостно раскинув руки в стороны, встретил меня около скамейки на дорожке Дивенского сада какой-то незнакомый круглолицый, коротко стриженый и широкоплечий парень в сером пиджаке.
Кстати, на этой же скамейке сидел, щёлкал семечки и по-свински сплёвывал скорлупу на землю ещё один товарищ очень похожей наружности: широкоплечий и розовощёкий. Только пиджак у него имел радикально чёрный цвет. Погода в этот момент как-то резко испортилась, налетели внезапные ленинградские тучки. И из-за того, что народ в большинстве своём пока ещё трудился в поте лица, выполняя пятилетний план, в саду было пустынно.
– Привет, дружище, – наигранно обрадовался я, подумав, что передо мной друг детства, тем более наш возраст был вполне сопоставим.
– Тамбовский волк тебе товарищ и друг, – проскрежетал второй парень и, смачно харкнув на землю, встал со скамейки. – Ты чё, Нахамчук, от нас решил побегать? – спросил он, сунув газетный кулёчек с семечками в карман пиджака.
Второй паренёк оказался ростом заметно ниже первого, но лично мне показалось, что именно он в этой паре вожак. Невысокая квадратная фигура и сбитый боксёрский нос выдавали в нём бывалого уличного бойца. Кстати, на лице у первого я тоже разглядел несколько мелких сечек, которые наверняка были получены не при игре в шахматы и шашки. Поэтому я сделал шаг назад, чтобы немного разорвать дистанцию и переложил авоську с продуктами из правой руки в левую. В том городке, где я родился и вырос, первый закон выживания в подобных ситуациях гласил так – если не хочешь поймать убийственный хук в подбородок, держи дистанцию.
– Мужики, давайте сначала поговорим, я понятия не имею какие между нами счёты? – пробубнил я и как бы нехотя приподнял правый кулак к груди. – Мне проблемы и скандалы без надобности.
– Слышь, Сыч, счёты ему подавай, – усмехнулся первый и более добродушный парень. – Гони «пятихатку», ха-ха, и мы в расчёте.
– Врежь ему, Хмурый, для прояснения в мозгу, – процедил сквозь зубы невысокий коренастый Сыч и снова сплюнул на землю.
– Зачем же так грубо? – выдохнул я и, откинув авоську с продуктами на газон, где появилась первая зеленая травка, резко ушёл с линии атаки.
Хмурый, или как там звали первого более высокого крепыша, немного оторопел, когда его длинный боковой удар просвистел по воздуху. «Сука», – тихо выругался он и с точно таким же большим замахом попытался зацепить меня левым кулаком. Однако на сей раз я, нырнув под руку хулигана, сам провёл резкий, короткий и прямой удар навстречу. Боль мгновенно обожгла кулак, но Хмурому перепало сильнее, потому что мой выстрел пришёлся точно в нос. Ошмётки крови тут же вылетели наружу. Хулиган охнул и, скорее по инерции, выбросил ещё один правый боковой. «Размашисто бьёт, не профессионал», – успел подумать я, прежде чем совершить очередной нырок вниз и врезать в ответ не сильно, но точно с левой руки. Это даже ударом было сложно назвать, так – скорее обычный тычок. Но Хмурый сделал пару быстрых неловких шагов чуть в сторону и, потеряв равновесие, своей «чугунной» башкой воткнулся в скамейку. Раздался такой громкий хлопок, что голуби нервно взлетели в десяти метрах от нас.
– Бл…ть, – простонал хулиган, однако встать не смог.
– Сотрясение мозга, – прокомментировал я текущее положение дел, – если там, конечно, есть чему трястись. Теперь поговорим или тебе, Сыч, тоже захотелось головой нырнуть в скамейку?
– Чё ты? Чё ты? – запричитал второй крепыш, сделав пару шагов назад и словно загнанная в угол крыса стал шарить глазами по сторонам.
– Кого потерял, болезный? – хмыкнул я. – Папу, маму, или высматриваешь дядю милиционеру? Спасите, хулиганы зрения лишают. Так?
– Ты не очень-то, за зрение и сесть можно, – пролепетал второй парень.
На этих словах зашевелился первый паренёк. Сначала он встал на колени, помотал головой, и лишь затем аккуратно пересел на скамейку. Поэтому пришлось временно переключиться на него:
– Ещё добавить или в самый раз?
– В самый раз, – буркнул он, держась руками за голову.
– Ладно, ну ты обращайся, если что, – рыкнул я. – Ещё раз чётко и внятно: кому я должен денег, за что и какие будут доказательства?
– Скажи ему Сыч, – жалобно протянул первый хулиган.
– Без тебя знаю, придурок, – снова включил начальника второй хулиганчик и, наконец-то, ответил на мой первоначальный вопрос, – ты денег задолжал Сан Санычу. Обещался отдать в понедельник и пропал.
– За что? – прорычал я.
– Ясное дело за что, – пожал плечами второй парень, – ты ставки делал. Тебе просто чуть-чуть не повезло.
– На лошадок, то есть на ипподроме?
– Почему на лошадок? – удивился он. – Ты ставил на футбол и на хоккей. Ты же сам сказал, что большой знаток футбола. Тебе ещё деньги нужны были, вот ты и рисковал по крупному.
– Логично, хочешь разбогатеть, то непременно играй в рулетку, спортлото или ищи клад на дне Марианской впадины, – кивнул я. – Где и когда я могу увидеть вашего Сан Саныча?
– Сегодня в семь в «Ровеснике», – уже более миролюбиво и спокойно ответил второй парень.
* * *
«Коммуналка, коммуналочка, коммунальный рай», – напевал я про себя на мотив песни «Утро красит нежным светом стены древнего кремля», при этом елозя тряпкой в общем коридоре, в котором кроме растянутых под потолком верёвок для сушки белья, стояло два сундука и один велосипед. Но стоило признать, что я ещё хорошо устроился. В нашей квартире было всего три комнаты. Моя жилплощадь располагалась налево от входа, напротив меня ютилась семья декоратора с нашей киностудии Юрия Куликова, где он с женой Валентиной воспитывал двух ребятишек младшего школьного возраста. И в третьей комнате проживали три женщины: бывшая сотрудница «Ленфильма», пенсионерка тётя Саня, её дочь, служащая реквизиторского цеха Галина Васильевна, и дочь Галины Васильевны, ученица 11-го класса Анюта.
– Да кто так моет? – хмыкнула невысокого роста рыжая и конопатая Анька, высунувшись из своей комнаты. – Одни лужи кругом.
– Ты лучше мне скажи, почему не в школе? – проворчал я в ответ. – Вся страна по субботам грызёт гранит науки, а ты не грызешь. И как тебе только не стыдно? Ты сочинения Ленина в 55-и томах читала? Что он там написал про то, что надо учиться по нескольку лет в одном классе?
– А у меня температура, – буркнула девчонка и захлопнула дверь.
Однако не прошло и минуты, как рыжая и смешная девичья голова снова показалась в коридоре и запричитала:
– Ну, можно мне уже сходить в одно место?
– А ты летать умеешь? Нет? Тогда до полного высыхания напольной поверхности вопрос с повестки дня снимается, – выдохнул я, уже отдраивая нашу небольшую кухоньку.
Но тут из приоткрытой двери выскочил чёрно-белый кот Васька и, полностью пренебрегая правилами коммунального общежития, пробежал по только что помытому паркету, после чего запрыгнул на кухонный подоконник. Кстати, Василию я уже успел дать другое имя. Так как он был черно-белый, как черно-белое кино, я его обозвал Чарли Васильевичем Чаплином. Правда, хозяйка кота тётя Саня новое имя питомца не одобрила. Зато сам усатый и хвостатый отзывался на Чарли Васильевича гораздо охотней, чем на простого деревенского Ваську.
– Анна Батьковна, это чего сейчас такое было? – всплеснул я руками. – Я спрашиваю, кто будет затирать цепочку чаплиновских звериных следов?
– Никто, – пробурчала соседка и снова захлопнула дверь.
– Мяу, – сказал Чарли Васильевич, что на кошачьем языке обозначало примерно следующее: «не соблаговолите ли вы, уважаемый сударь, угостить меня вашей гречневой кашей, которой пропахала вся кухня».
– А не снять ли мне тебя, братец, в кино? – улыбнулся и, бросив тряпку на пол, прижал её одной ногой и проехался вдоль всей цепочки следов от мелких кошачьих лапок. – Значит так. Выходит на сцену граф Нулин и представляется: «Граф Нулин из чужих краёв!». И вдруг, виляя хвостом, по сцене пробегаешь ты. Зрители помрут от истерики, ха-ха. Что, не смешно?
– Мяу, – обиделся на меня кот, которого каша интересовала сильнее, чем кино и творчество Пушкина.
– Терпение, Чарли Василич, сейчас воду грязную из ведра вылью, хозяйку твою позову, и поедим, – сказал я и постучал в комнату, в которой проживало три поколения женщин. – Анна Батьковна, кашу будешь?
– Допустим, буду? – дверь моментально приоткрылась, и показалось конопатое лицо старшеклассницы. – Что тогда?
– Тогда моешь посуду, – хмыкнул я. – У нас в Советском союзе кто не работает, тот ест. То есть наоборот, кто работает, тот не ест. Поняла?
– Ха-ха-ха! – прыснула девчонка. – Я думала, что ты поумнел, а ты всё такой же болтун, ха-ха! Замётано, посуду мою я! – выскочила в коридор довольная соседка.
Когда через десять минут я увидел, с каким аппетитом Анюта поедает мою кашу с тушёнкой, кстати, как и хвостатый черно-белый Чарли Василич, то у меня невольно возникла мысль, что соседи постятся не просто так, а, наверное, копят на какую-нибудь вещь. Скорее всего у тёти Сани пенсия не ахти какая, да и Галина Васильевна в реквизиторском цехе деньги не лопатой гребёт. А тем временем дочь растёт, и ей нужны новые туфли, плащ, пальто, сапоги, белое платье на выпускной вечер.
– Всё, больше не хочу, – соврал я, чтобы оставить ещё по чуть-чуть коту и соседке. – Да и вообще, мне уже пора бежать.
– На свидание? – хитро улыбнулась Анна Батьковна.
– Как можно? – скорчил я серьёзную физиономию. – Я ответственный работник «Ленфильма». Просто у нас вечером заседание комсомольской ячейки, будем рисовать стенгазету.
– О чём? – захихикала девушка.
– Как обычно, – я вскочил со стула, – заклеймим загнивающий Голливуд за разврат, секс и буржуазный рок-н-ролл. Гоу, гоу, гоу, Джонни гоу, гоу, гоу, Джонни Би Гоу! – пропел я хрипловатым голоском и на собственном примере, подрыгав ногами как Элвис Пресли, показал, чем рок-н-ролл отличается от твиста. – Всё, я исчез!
* * *
«Странное дело, – думал я, шагая со своего Петроградского острова в направлении Гренадёрского моста, который соединял нас с Выборгской стороной, – и как только не будут распекать Никиту Хрущёва спустя годы? И „Хрущём“ его обзовут и „кукурузником“. Конечно, начудил он знатно с кукурузой и целиной. Но ведь народ при нём немного свободней вздохнул, наконец-то развернулось массовое строительство жилья, производство товаров народного потребления. А сколько талантливых режиссёров появилось: Марлен Хуциев, Михаил Калатозов, Георгий Данелия, Сергей Бондарчук, Василий Шукшин, Леонид Гайдай, Эльдар Рязанов, Марк Захаров. Да если бы сталинский курс продолжился, то в кинотеатрах круглогодично бы крутили два фильма: „Встреча на Эльбе“ и „Кубанские казаки“. Без свободы большое искусство в принципе невозможно. Правда, когда нет никаких моральных ограничений тоже плохо. Тогда искусство очень быстро опошляется и деградирует. Во всём нужна золотая середина».
Кстати, в начале 60-х в Ленинграде открылось больше десятка молодёжных кафе – и это тоже был один из признаков оттепельной эпохи. В таких заведениях читали стихи, устраивали литературные диспуты, встречи с артистами, мастерами спорта и другими интересными людьми. И конечно, здесь звучала живая музыка, и танцевали влюблённые парочки. А ещё кроме пива, вина, чая, кофе и мороженого коктейля можно было попросить у официанта шахматы. Культурный молодёжный досуг: посидели в хорошей компании, послушали стихи, выпили и разыграли ферзевой гамбит.
В одно из таких заведения я в данный момент и вошёл. Кафе «Ровесник» на проспекте Карла Маркса дом 45, которое открылось год назад, пользовалось большой популярностью, как мне сказала соседка Анюта, но было несколько дороговато. На маленькой эстраде играл целый оркестр: аккордеон, контрабас, гитара, барабанщик, пианист, скрипка, саксофон и труба. Звучал лёгкий фокстрот, парочки, потешно перешагивая, кружились на одном месте. Девушки были в цветастых платьях в форме колокола, а парни в основном в костюмах и что характерно все при галстуках.
Я, кстати, тоже нацепил галстук, но поддел его под джемпер с вырезом. Ведь мой единственный пиджак забрызгал кровью один из сегодняшних хулиганов, которого звали Хмурый и за дальним от эстрады столиком, где меня уже поджидали, его не было. Зато рядом с Сычём сидел неприятный плешивый дядька лет под пятьдесят и зыркал по сторонам маленькими колючими глазками. Я же прежде чем присесть за столик украдкой бросил короткий взгляд на пальцы незнакомого мужичка. К счастью, тюремных наколок у этого «теневого букмекера» не наблюдалось.
– Деньги принёс? – быстро и тихо спросил неприятный мужичок.
– Сыч сказал, – я кивнул на хулигана, – что мой долг зафиксирован в некой расписке. Предъявите, гражданин, вашу доказательную базу. А то я нервный, могу и в ухо дать.
На словах «предъявите, гражданин» букмекер невольно и чуть заметно вздрогнул. Значит, примерно представлял, что за подобные выкрутасы со ставками на спорт, можно и бесплатную путёвку получить в Сибирь. Однако плешивый дядька быстро взял себя в руки и протянул мне презабавную бумаженцию, где подчерком похожим на мой было начертано: «обязуюсь выплатить и так далее».
– Рассчитаемся? Или ты думаешь, что придурок Хмурый – это всё, что я могу привлечь для выбивания долга? – криво усмехнулся деловой мужичок.
– Я думаю, что вы можете привлечь ещё и спецназ, – пробурчал. – На какую разведку работает, а Сан Саныч? – зашептал я. – Быстро: пароли, явки, шифр для связи. У вас продаётся славянский шкаф? Могу предложить никелированную кровать с тумбочкой.
– Кхе, – прокашлялся плешивый дядька и, заметно вспотев, пролепетал, – «Подвиг разведчика», знаю, смотрели. Значит, денег у тебя нет.
– Не в деньгах счастье, папаша, а в их количестве, – хохотнул я. – Слушай внимательно, скоро запускаем новую фильму, там только мой один оклад составит тысячу рублей. Мне эту «пятихатку» отдать, как высморкаться, – соврал я.
– Тысячу новыми? – присвистнул Сыч.
– Новее не бывает, – кивнул я. – На что сейчас ставки принимаешь?
– На что? – ещё раз смерил меня взглядом мужичок, – на футбол принимаю. 27 мая в Москве состоится четвертьфинал Кубка Европы – наши играют со шведами.
«СССР – Швеция, 1964 год, – задумался я, вспоминая увлечение моего старшего брата футбольной статистикой. – Кубок Европы – это же прародитель Чемпионата Европы. Первый Кубок мы выиграли, победив в 1960 году в финале Югославию – 2: 1. А второй проиграли, тоже в финале, но сборной Испании. Значит, шведов в ¼ обыграем».
– Какой коэффициент на победу наших над Швецией? – спросил я.
– Никакой, – хмыкнул Сан Саныч. – Могу принять на ничью, 1 к 2. На победу Швеции 1 к 3. И на счёт в игре 1 к 4.
«Какой же там был счёт? – тяжело вздохнул я. – Давай братишка выручай! Ведь в нашей комнате по всем стенкам эти результаты были расклеены. Мама на эти безобразия всегда ругалась». Я прикрыл глаза, вспоминая комнату своего девства, в которой только в 70-м году переклеили обои, и вдруг чётко увидел счёт этого матча.
– Хорошо играем на счёт, – кивнул я. – Займи мне ещё 165 рублей и считай, что мы в расчёте. Пять рублей, так и быть, потом верну.
Однако плешивый дядька, неожиданно почуяв неладное, засомневался, что-то забубнил себе под нос и сделал новое предложение:
– А может, ты назовешь – кто забьёт голы? Даю 1 к 10. Ты же сам хотел разбогатеть. Играть надо по-крупному, так ведь парень?
– Кто за шведов забьет, не скажу, – пробормотал я. – А вот кто у наших отличится, назову. Ну что, по рукам 1 к 10?
– Нашёл простака, – выдавил из себя несмелую улыбку Сан Саныч, – 1 к 9 и даю тебе ещё 100 рублей в долг. Но в следующий раз за деньгами придут более серьёзные люди.
– Ладно, уговорил, – выдохнул я, – пиши: счёт будет 3: 1 в нашу пользу. Голы забьют: Виктор Понедельник, Валерий Воронин и… и ещё раз Виктор Понедельник. И учти, Сан Саныч, я человек нервный, наблюдаюсь в психдиспансере, не вернёшь мои деньги, то лично тебе устрою – бартабарлы, кузал! – на этих словах я резко выпучил безумные и осоловелые глаза, чтобы этот теневой горе «букмекер» особенно не расслаблялся.
* * *
Воскресное утро следующего дня, а так же воскресный полдень я встретил в собственной кровати. Настроение было просто замечательно, хотелось вскочить, спеть и спрятаться обратно под одеяло. Я уже предчувствовал, как завтра мы с блеском покажем и защитим перед худсоветом наши фееричные кинопробы. В моих мечтах рисовалась долгожданная встреча с красавицей Нонной, которая прилетит из Москвы во вторник вечером, и которую я обрадую замечательной вестью.
– Эх, лепота! – выкрикнул я. – Жить хорошо, а хорошо жить – ещё лучше!
И вдруг во входную дверь квартиры дважды позвонили. Два этих кодовых звонка означали, что кто-то пришёл по мою душу. Поэтому я напялил спортивные шаровары и, накинув майку на шею, вышел в общий коридор. За порогом стоял и мялся директор фильма Иосиф Фёдорович Шурухт.
«Если дядя Йося примчался в воскресный день, то наверняка произошло что-то непринятое», – тут же подумалось мне, и я спросил:
– Как погода, дядя Йося?
– Какая ещё погода? – заворчал он, протопав в мою комнату. – У меня две новости.
– Хорошая и очень хорошая? – усмехнулся я, всё ещё надеясь на лучшее.
– Почти. В понедельник показ кинопроб для худсовета отменяется, – сказал он, усевшись за мой письменный стол. – Директор нашей киностудии, Илья Николаевич, уже посмотрел рабочие материалы. Ещё вчера вечером. Мне хорошие люди звякнули.
– Ну? – от нетерпения я сам себя стукнул кулаком по ноге.
– Подковы гну, – хмыкнул Шурухт. – Говорят, что хохотал как ненормальный. А на том месте, где Филиппов сказал: «Ты мне нашего министра культуры не тронь». С Ильей Николаевичем случилась истерика, досмеялся до икоты.
– Так это замечательно, значит, работаем? – обрадовался я.
– Дурак, – прошипел дядя Йося. – Сейчас к четвергу он соберёт всех наших режиссёров и будет думать, как фильм у Лени Быкова отобрать и отдать кому-нибудь другому.
– Не понял? – пролепетал я.
– Ты пойми, дурень, не нужен Леня Быков на киностудии как режиссёр. «Ленфильму» нужен Максим Перепелица, весёлый деревенский простоватый парень и точка. Ему специально подсунули этот идиотский сценарий. Но тут влез ты, со своим энтузиазмом и всё испортил.
– Откуда же я знал, что чем хуже, тем лучше? – буркнул я. – Ничего, мы ещё поборемся. Этот ваш, то есть наш Илья Николаевич меня ещё не знает. Я так это дело не оставлю.
– Ай, Моська, знать она сильна, коль лает на слона, – криво усмехнулся дядя Йося. – Эпическая битва: стажёр против директора киностудии, ха-ха!
– Иосиф Фёдорович, а вы мне случайно не подскажете, как в Библии сыграли Давид с Голиафом в преферанс, в очко и на бильярде, а? – я тоже криво усмехнулся. – Мы ещё посмотрим, кто кого?
