Текст книги "Гость из будущего. Том 1 (СИ)"
Автор книги: Влад Порошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Я не виновата! – заголосила девушка костюмерша. – Её, наверное, на другой фильм украли.
– Бардак, – пробурчал я. – Хватит реветь, я говорю, хватит, мы не на северном полюсе. Возьмите машину и съездите на киностудию, найдите что-нибудь похожее. И давайте уже работать, товарищи!
– Да, давайте снимать, а то кот без камеры уже весь извёлся, – захихикал Георгий Вицин, разрядив накалившуюся обстановку. – Правда, Чаплин? Ну-ка, скажи дяде: «мяу».
* * *
Вечер этого суетного и нервного дня мы небольшой компанией продолжили на Невском проспекте в ресторане «Нева». Дядя Йося специально уговорил Леонида Быкова с нами поужинать, чтобы я аккуратно рассказал о скором выходе песен из кинокомедии на миньоне фирмы «Мелодия». Кстати нашу мужскую компанию, к которой присоединились Филиппов младший, Игорь Дмитриев и дядя Лёша Смирнов, своим присутствием украсили: Нонна Новосядлова, Ирина Губанова, ассистентка Любочка и гримёрша Лидочка. Георгий Вицин от шумного застолья отказался, а Филиппов старший к концу рабочей смены так «уработался», что на поход в ресторан был уже не способен. Сергея Николаевича мы сразу из БДТ отвезли домой. Я его лично доставил до любимого дивана.
Но и без Сергея Филиппова наш столик пользовался повышенным вниманием сотрудников и гостей ресторана «Нева». Не прошло и пяти минут, как к нам потянулись незнакомые женщины, желавшие потанцевать с Леонидом Фёдоровичем, и мужики, которые почему-то возомнили, что сейчас так запросто пригласят на медлячок кого-нибудь из актрис. Но я всех граждан мужского пола вежливо слал лесом. И Леонид Быков до поры до времени танцевать ни с кем не намеревался.
– Предлагаю выпить, чтобы все съёмочные дни были так же продуктивны как сегодня, – сказал дядя Йося Шурухт, разлив шампанское по бокалам.
– Точно, – согласился дядя Лёша Смирнов, – здорово отработали. Ещё ни разу с такой скоростью не снимался.
– И на моей памяти, это уникальный случай, – поддакнул Игорь Дмитриев.
– Когда такие мастера на площадке, грех снимать в час по чайной ложке, – я чокнулся со всеми стаканом с апельсиновым соком и сам же вспомнил, как лихо сегодня пролетел съёмочный день.
Единственная накладка вышла с платьем, а дальше мы щёлкали эпизод за эпизодом, как белка орешки. А если где-то чуть-чуть лажали актёры, то дубль подхватывали на крупном плане и летели дальше. В таком ритме можно было бы всего за десять дней отснять и всю кинокомедию, но такое было просто нереально. Во-первых, какое-то время отнимет строительство в съёмочном павильоне квартир Зайчика и Наташи, докторского кабинета и деловых апартаментов бюрократа Шабашникова. Во-вторых, съемки на натуре при нашей переменчивой ленинградской погоде – это отдельная песня. И в-третьих, все актёры где-то параллельно гастролируют или снимаются, значит нужно согласовывать их графики работы. Большое кино – это большая морока.
– Извините, – вдруг обратился ко мне какой-то мужчина.
– Девушки не танцуют, – недовольно прорычал я.
– С вами хотят поговорить, – сказал незнакомец и оставил на столе, сложенную вчетверо записку.
Глава 20
С детства не переношу игры в шпионов, в разведчиков и в казаков-разбойников: один бежит, другой догоняет, третий требует какой-то пароль. Допустим, что я скажу пароль. Что с этим паролём дальше делать? Намазывать на бутерброд и орать: «сорок один – ем один»? Двор-то маленький, каждый каждого и так знает как облупленного по морде лица, тут и без пароля ясно – кто свой, а кто чужой.
– Куда идём мы с Пятачком – большой-большой секрет? – спросил я высокого в светло-сером костюме парня, с которым мы, покинув общий зал, углубились в служебный коридор ресторана «Нева».
– Сейчас-сейчас, минутку терпения, – усмехнулся незнакомец.
В странной записке говорилось, что со мной желает встретиться один мой хороший друг. Вот я и двинулся следом за этим верзилой. Меня просто разрывало от любопытства – какой такой хороший друг объявился в городе на Неве? Может, я чего-то о самом себе ещё не знаю? Может у меня, кроме дяди Йоси есть некий загадочный и богатый родственник? Ибо бедный родственничек поход в «Неву» позволить себе, увы, не мог.
Но сейчас в этом узком коридоре, в котором неприятно мигала одна из люминесцентных ламп, стало как-то неуютно, тревожно и появились первые нехорошие предчувствия. «Если это милиция, то там у меня друзей нет, – подумал я. – Если это бандиты, то кроме вора Горбатого я никого не знаю, да и он мне даже не приятель. Ну, всё, дальше не пойду!».
– Я дальше не пойду, – буркнул я и остановился.
– А мы уже на месте, – незнакомец загадочно улыбнулся и толкнул дверь в какую-то комнату.
– Здорова, дружище! – заорал я и, входя в комнатушку, развёл руки в стороны, чтобы обнять не пойми кого.
А внутри, как я уже успел догадаться, знакомых лиц не наблюдалось. В небольшом помещении находилось пятеро парней, одетых в одинаковые костюмы. «Сейчас двоих вырубаю, – моментально сообразил я. – А потом кричу, что караул, горим, в ресторане пожар! Пусть подумают, что я сумасшедший, ведь с нас, психов, взятки гладки».
– Предъявите ваши документы, товарищ, – сказал мне какой-то широкоплечий молодой человек.
– Сейчас, только в гардероб сбегаю, – пробормотал я и, сделав шаг к двери, уткнулся в высокого парня, который меня сюда и завёл.
Бросок через бедро вышел как-то сам собой. Я, конечно, не большой специалист по самбо или дзюдо, но уж больно дистанция была подходящая, да и фигура странного паренька оказалась не готова, что «птичка», попав в клетку, способна на такую прыть. Тем боле он сам схватил меня за плечо.
– Бубух! – раздался грохот от падения на пол незадачливого верзилы.
И тут же широкоплечий молодой человек, который сделал шаг ко мне, получил первоклассный хук справа. А вот остальные заметно перепугались и наоборот отступили на один шаг назад.
– Б…! – заорал широкоплечий, растянувшись на полу.
– Не подходи! Я – психованный! – заголосил я, чтобы смутить странную компанию незнакомцев и просчитать дальнейшие ходы для отступления, ведь верзила после моего броска заблокировал дверь собственными длинными ногами.
– Стой! Стой! Стой! – вдруг выскочил из шкафа певец Эдуард Хиль. – Ты чё, Феллини, шуток не понимаешь? Ну, ты и бешенный. Ха-ха!
– Ненормальный какой-то, – заныл широкоплечий паренёк, держась за скулу. – Как я сейчас с таким лицом выйду на сцену?
– Мужики, вы же сами виноваты, – улыбнулся я, опустив кулаки. – Только-только отгремел Карибский кризис – это раз. Стабильности в мире нет – это два. Террористы опять захватили самолёт – это три. Шутники, мать вашу, вы хоть знаете, что у меня чёрный пояс по айкидо? – соврал я, так как айкидо ни разу в жизни не занимался, после чего помог подняться длинному молодому человеку.
– Не знаю, какой там пояс, но кинул классно, подтверждаю, – закряхтел он и обратился к остальным членам музыкальной команды. – Дайте щётку, черти. Я это костюмчик первый день как надел.
– Парни, простите, – обратился к своим музыкантам Хиль, – я думал, посмеёмся.
– Вот мы и посмеялись, – проворчал широкоплечий молодой человек. – Плесните коньячка, здоровье поправить.
И только сейчас я разглядел, что на журнальном столике кроме початой бутылки коньяка, в тарелочках лежит нехитрая закуска, и что по углам стоят инструменты в чёрных футлярах. И мне стало смешно, что я простых музыкантов принял за каких-то мафиози. Вот что значит пережить лихие 90-е, когда легко можно было перепутать бандитов, ментов и музыкантов.
– Слушай, Феллини, а у меня к тебе дело, – сказал Эдуард Хиль. – У нас скоро гастроли, а я всё не могу взять в толк: песни, которые мы записали, я могу исполнять или нет?
– Требуется утвердить репертуар на худсовете? – закивал я головой. – В принципе…
«А ведь это идея! – в моём мозгу моментально зашевелились извилины, отвечающие за хитрожопость. – Дядя Йося Шурухт хотел, чтобы я сообщил Леониду Быкову про преждевременный выпуск пластинки. Меня ведь чуть что не жалко, подумаешь, я с Леонидом Фёдоровичем навсегда испорчу деловые отношения. А тут сам товарищ Хиль нарывается! Вот кто обрадует нашего главного режиссёра, хорошей вестью».
– Так да или нет? – певец толкнул меня в плечо.
– А вы сейчас здесь будете выступать? – спросил я, обдумывая как бы получше провернуть комбинацию.
– Так, одна небольшая халтурка, всего пару песен, – смутился Эдуард Хиль. – Один хороший человек, очень хорошо и убедительно попросил.
– Понимаю, – хмыкнул я, – цеховики снимают стресс, пока их не поймал обэхээс.
– Точно! – загоготал один из музыкантов и все парни разом согнулись пополам от хохота.
– Песни исполнять можно, но есть одно условие, – сказал я, похлопав Эдуарда Хиля по плечу.
* * *
Спустя примерно двадцать минут, когда дядя Йося Шурухт под столом отпинал все мои ноги, намекая, что пора бы сообщить Леониду Быкову пренеприятную и одновременно приятную новость про выход миньона, на сцене ресторана произошли некоторые изменения. Местные музыканты под недовольный гул танцующих людей, покинули свои рабочие места, а вместо них выскочил к микрофону конферансье.
– Спокойно, товарищи! Наш творческий вечер продолжается! – громко объявил он. – А сейчас специально для вас выступит…
– Танцы давай! – загорланил какой-то торопыга, обнимая одной рукой красивую даму. – А твои поэты пусть днём выступают! Правильно?
И на танцполе тут же раздался свист. Не то чтобы советский народ не любил поэзию, скорее наоборот, концерты Евтушенко, Вознесенского, Рождественского и других мастеров стихотворного слова собирали огромные залы. Однако публика в «Неве» подобралась слишком специфическая: цеховики, работники комиссионных магазинов, служащие продовольственных баз, снабженцы промышленных предприятий, гости с жаркого юга. Одним словом – коммерсанты, которые своей теневой деятельностью затыкали дыры в неповоротливой советской плановой экономике. И многим из них поэзия была до лампочки.
– Спокойно, товарищи! – рявкнул конферансье, перестав улыбаться. – Встречайте: звезда эстрады, Эдуард Хиль!
– Оооо! – разом выдохнул разволновавшийся народ.
И парни в светло-серых костюмах вылетели на сцену, задник которой напоминал парус. А сам Хиль, пока его ребята поднастраивали музыкальные инструменты, неожиданно для гостей произнёс:
– Сегодня состоится премьера песни. Но для этого мне понадобится помощь замечательного актёра и начинающего режиссёра Леонида Быкова, встречайте его!
Леонид Фёдорович за нашим столиком выпучил огромные удивлённые глаза, но услышав множественные аплодисменты, конечно же, проследовал на сцену. Ибо зрительский восторг приятен любому артисту.
– Ты когда скажешь Лёне про миньон? – мгновенно зашептал дядя Йося.
– Скоро, когда рак на горе свиснет, спляшет и споёт, – хохотнул я.
– Моя новая песня называется «Королева красоты»! – продолжил вещать со сцены Эдуард Хиль. – Это композиция написана специально для кинокомедии «Зайчик», которую снимает мой большой друг.
Хиль приобнял несколько смущённого Быкова и предложил ему сказать пару слов.
– Признаться честно, – ещё сильнее смутился перед микрофоном Леонид Фёдорович, – работа над кинокартиной только-только началась. У нас великолепный актёрский состав, прекрасный оператор, хороший сценарий. И для кинокомедии уже действительно написано несколько замечательных песен, и одна из них – «Королева красоты».
– И кстати, через неделю на фирме «Мелодия» выходит миньон, маленькая такая пластиночка с этими песнями! – выкрикнул Эдуард Хиль. – А теперь мы исполним «Королеву красоты» вместе с Леонидом Быковым!
– Давай, Перепелица! – заорал кто-то из образовавшейся перед сценой толпы, так как народ перестал жевать закуски и деликатесы и в большинстве своём переместился на танцевальную площадку, которая чем-то напоминала цирковую арену.
А когда заиграл заводной твист, то лицо нашего главного режиссёра надо было видеть – губы улыбаются, а глаза вопрошают: «что за хрень здесь происходит?». Но запели Хиль и Быков вполне дружно и органично, без лажи:
По переулкам бродит лето,
Солнце льется прямо с крыш…
– Учись, дядя Йося, как дела надо делать, – захохотал я, увидев физиономию своего дальнего родственника.
– Пошли танцевать! – схватила меня за руку Нонна и потащила на танцпол.
* * *
– Безобразие, – возмущался наш главный режиссёр, когда через полчаса Хиль со своими ребятами покинул сцену, и на их место вернулись прежние музыканты. – Иосиф Фёдорович, вы знали, что фирма «Мелодия» собирается сделать?
– А что я могу? – развёл руки в стороны дядя Йося. – У них план горит. Их можно понять.
– Лёня, не надо так волноваться, – вмешался дядя Лёша Смирнов, – подумаешь, песни выйдут чуть раньше срока.
– Лёша! Комедии ещё нет! – вспылил Быков. – Я так этого не оставлю. Я буду жаловаться.
– Бесполезно, – хмыкнул я, – наше Госкино и фирма «Мелодия» – это же государственные учреждения, которые относятся к единому Министерству культуры. Вот сейчас Екатерина Фурцева всё бросит и будет разбираться с какими-то песнями. Утопия.
– Что ты тогда предлагаешь? – уставился на меня Леонид Быков.
– Я предлагаю – фирме «Мелодия» отомстить, – ухмыльнулся я.
– Как это, интересно? – заулыбалась Нонна Новосядлова.
– Ну-ну, – хмыкнул дядя Лёша Смирнов, – предлагаешь напугать ежа голым задом?
– Хорошая идея, ха-ха! Но нет. Завтра у нас съёмка финального эпизода, где все актёры будут танцевать под «День на двоих», – сказал я. – Следовательно, нужно пригласить фотографа и сделать несколько хороших общих фотографий. А затем, категорически потребовать, чтобы фирма «Мелодия» разместила наше общее фото на обложку миньона, и большими буквами написала, что песни из кинокомедии «Зайчик».
– И в чём же тогда наказание? – пролепетал Быков, почесав свой затылок.
– А они, может быть, планировали на обложку какую-нибудь финтифлюху пришпандорить, – ответил я. – Нам, я извиняюсь спросить, какая от этого польза? А так, для кинокомедии пластинка станет рекламой. Фильм ещё только снимается, а люди его уже ждут. Мы примерно в октябре закончим монтаж и озвучание, пока худсовет, пока незначительные переделки, месяц другой пролетят незаметно. А уже в январе толпы народа ринутся во все кинотеатры страны, чтобы слушать любимые песни и смотреть любимых актёров. Без рекламы на «Зайчика» придут 20 – 25 миллионов человек, а с рекламой 40 – 45.
– А может быть и пятьдесят, – поддакнул дядя Йося Шурухт, одобрительно пнув меня ногой под столом.
– Кстати, после такого успеха можно просить у директора киностудии что угодно, на любой новый фильм деньги найдутся, – добавил актёр Игорь Дмитриев.
– 40 или 50 миллионов – это большой успех, – закивала головой актриса Ирина Губанова. – Почти всем актёрам наверняка предложат новую работу.
– Хорошо, – крякнул Леонид Быков, – завтра утром ты, Феллини, первым делом найдёшь фотографа. Если процесс нельзя остановить, то его нужно возглавить. Верно? Ха-ха!
– Правильно, – захлопал в ладоши дядя Йося.
– Считайте, что фотограф нас уже фотографирует, – хитро улыбнулся я.
* * *
На следующий день в четверг 11-го июня моя взмыленная физиономия мелькала то в одной части «Ленфильма», то в другой. Сначала криворукий Шевчуков расколотил один осветительный прибор, когда мы перевозили технику из БДТ. И мне пришлось, ситуацию разруливать, чтобы техника не лишили его крошечной премии, и писать объяснительную на нашего героического кота Чарли Василича, дескать – это он неудачно погнался за мышью. После чего денежная компенсация пошла отдельной строчкой в бюджет фильма.
Затем костюмерша где-то посеяла два сценических костюма, один из которых принадлежал Георгию Вицину, а другой Алексею Смирнову. Скорее всего, в БДТ решили, что это необычные костюмы из их гардероба, и по ошибке нашу одежду прибрали себе. Поэтому почти час я бегал и вызванивал администрацию театра.
И наконец, дети, которые по сценарию должны были прыгать вокруг танцующих актёров, неожиданно уехали на гастроли в какую-то деревню, так как руководитель детского ансамбля перепутал день недели. Пришлось потерять ещё один час, чтобы раздобыть детей из ближайшего детского сада. И хоть за это время оператор Сергей Васильевич успел перед главным корпусом киностудии разложить рельсы, расставить диги, огромные осветительные прожекторы, и установить киношный кран, общему делу это не помогло. Потому что налетели тучи и пошёл внезапный ленинградский дождь. Единственная проблема, которая решилась сама собой – это фотограф. Наш главный оператор сам взялся отснять общие постановочные фотографии.
– Что делать, ума не приложу? – пробормотал Леонид Быков, рассматривая как огромные капли воды барабанят по аллее, где должен был состояться финальный танец.
– Сейчас загоняем весь народ в первый павильон, и будем репетировать, – тяжело вздохнул я. – В данный момент очень важно занять каждого делом, чтобы от безделья чего-нибудь этакого не произошло.
– Логично, – согласился главный режиссёр и тут же спросил, – слушай, а что ты намереваешься на следующей неделе в среду снимать?
– Короткометражку. Сам Илья Николаевич Киселёв разрешил. Грех профукать такой замечательный шанс.
– И кто у тебя работает?
– Нонна согласилась на один день приехать из Москвы, – удивлённо пробормотал я, так как не ожидал, что моя параллельная работа заинтересует Леонида Фёдоровича, тем более в среду в павильоне будет строиться декорация и моего присутствия там не потребуется.
– Кто ещё? – внимательно посмотрел на меня Быков.
– Дядя Лёша Смирнов, – буркнул я. – У него среда – свободный день. Ещё Эдуард Хиль со своими музыкантами, сделаю с ними эпизод в ресторане «Нева». Плюс два замечательных московских актёра, а больше никого. Для десяти минут экранного времени более чем достаточно.
– А я?
– Вы? – я ненадолго задумался, и вдруг меня буквально осенило, что в короткометражке, которая предшествует «Следствиям ведут знатоки», пока засвечивать Павла Знаменского не имеет смысла. – Хорошо. Сыграете мне подполковника Петренко, начальника районного отделения милиции?
– Какого района, Петроградского? – Леонид Фёдорович моментально ухватился за роль.
– Для короткометражки это не важно, чтобы потом было пространство для манёвра.
– Ну, не знаю, – пожал плечами Быков. – Если только попробовать ради эксперимента. Текста много?
– Текста пока нет вообще, он ещё в процессе, – ответил я, и тут же к нам подбежала воспитательница детского сада и затараторила, что детей нужно возвращать на обед.
– Разберись, – коротко скомандовал Леонид Фёдорович.
– Спокойно, Марья Ивановна, сейчас я вызову автобус, он вас увезёт, дождётся и, как только закончится дождь, привезёт обратно, хорошо? – улыбнулся я.
– Хорошо, – кивнула полненькая и улыбчивая воспитательница. – Только я не Марья Ивановна, а Марина Васильевна.
– Простите, закрутился, сами видите, какой бардак, – виновато развёл я руки в стороны. – Через полчаса, максимум через час, и дождь закончится, и всё отснимем.
* * *
Однако спустя три часа съёмки финального эпизода кинокомедии так и не начались. У ленинградского дождя почему-то окончательно испортилось настроение и вместо того, чтобы мирно сойти на нет, он забарабанил с удвоенной силой. Зато приехали дети из танцевального кружка. Поэтому надобность в детях из детского сада отпала. Я позвонил воспитательнице Марине Васильевне и столько интересного о себе и нашей киностудии узнал, что на вопрос Леонида Быкова: «ну, как?», ответил, что это была непереводимая игра слов.
– Если через час дождь не прекратится, то технику, которая у нас мокнет под укрывным материалом нужно убирать, – проворчал главный оператор Василич. – А съёмку отменять и переносить на другой день.
– Не-не-не, – запротестовал я, – дождь сейчас утихнет, у меня чуйка.
– Тогда будем ждать, если у Феллини чуйка, – засмеялся Георгий Вицин, поглаживая кота Чаплина.
Кстати, к этому времени все актёры первого и второго плана, а так же дети перебрались в кабинет нашей съёмочной группы. Дядя Йося Шурухт где-то раздобыл кофе, чай, какао, печенья и пончики, и поэтому ожидание солнечной погоды не выглядело таким катастрофичным. А ждать стоило, ведь могли быть не сняты ценнейшие кадры, на которых Вицин танцует твист в обнимку с котом, где отплясывают здоровяки Филиппов младший и дядя Лёша Смирнов и то, как двигается под музыку Филиппов старший.
«Только на снегу, чёрные подковы, – пропел я про себя, – но от них вовек не будет счастья никакого. Стоп! А где дядя Серёжа Филиппов?».
– Товарищи, а где наш товарищ Филиппов старший⁈ – я буквально подскочил со стула. – Любочка?
– Я ему не нянька, – обиделась ассистентка режиссёра.
– Наверное, ему с нами стало скучно, и он пошёл в кафе, – предположила Нонна.
– Ну, что же вы⁈ – всплеснул я руками и выскочил из кабинета.
Мысль о том, что кроме меня никому и ничего не надо, немного угнетала. Подумаешь перенос съёмочного дня на неопределённый срок? Такое в киноиндустрии сплошь и рядом. И что за беда, если Филиппов старший окажется не в форме и не попадёт в данную сцену? Как будто в первый раз. Но мне именно сегодня хотелось, чтобы всё было на высшем уровне. «Ведь это важнейшая финальная сцена, – думал я, прыгая по лестнице с четвёртого на третий этаж. – По так называемому эффекту края, всегда лучше всего запоминаются начало и конец. Допустим, посмотрел человек красивый и светлый финал кинокомедии, он и уйдёт из кинотеатра с ощущением красоты и света».
– Товарищи, кто видел товарища Филиппова старшего? – заголосил я, влетев в кафе киностудии.
– А средний не подойдет? – откликнулся какой-то шутник.
– Сергей Филиппов даже когда выпивший – актёр не средний, – отмахнулся я.
– Да вон он, у окна, – подсказал мне тот же шутник, – успевай, может, ещё перехватишь.
– Сергей Николаевич, Сергей Николаевич, – затараторил я, подбежав к столику, где сидел наш актёр и где ему щедро наливали коньячок, – всё, погода солнечная, пойдёмте в кадр.
– Какая же она солнечная, когда за окном дождь? – Филиппов старший схватился за рюмку, но я поверх наложил свою мощную лапу и сдвинуть рюмочку с алкогольным напитком не дал.
– Мне только что пришла эсэмэска из гидрометцентра, что сейчас будет солнце, – буркнул я и, увидев вытянутые лица мужиков за столиком, добавил, – то есть телеграмма из Москвы молнией прилетела. Пойдёмте в кадр, коньяк не медведь в лес не убежит.
Я приподнял Сергея Филиппова из-за стола, и пока тот не опомнился, потащил к выходу.
– Подожди, – сказал он и, обернувшись к мужикам, проворчал, – не по таланту пьёте. Врёт твой прогноз погоды, не будет сегодня солнца, – пробурчал он уже для меня.
И тут как по команде дождь за окном прекратился и даже показались слабые солнечные лучи.
