Текст книги "Гость из будущего. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Вот ещё, – сладко потянулась женщина, невольно показав обнажённую грудь четвертого размера. – Я – штукатур-маляр 5-го разряда, я тут недалеко на стройке работаю.

– Так ты меня на стройке нашла? – опешил я.

– Почему на стройке? – захихикала незнакомка. – К тебе на лестничной площадке пристал какой-то парень, здоровый такой, на нашего прораба похож, у него тоже морда красная. А я в этот момент из магазина домой поднималась. Ну, думаю, всё – конец тебе. Но ты вдруг так шустро раз, раз и этот здоровяк уже на полу. А потом ты увидел меня, встал на одно колено и такой: «Дульсинея, а не хотите ли сниматься в кино?». Кстати, Дульсинея – это кто, подружка твоя что ль?

– Дульсинея Тобосская – это возлюбленная Дон Кихота, – буркнул я, – книжный персонаж. Прости ещё раз, мне бежать пора.

– Да ладно, заходи, если что, – незнакомка откинула одеяло и выставила на обозрение все свои объёмные прелести, которые очень любил изображать средневековый художник Рубенс. – Я с тобой постельные сцены, ааах, в любое время готова репетировать. Давно так хорошо не было, – сказала она мечтательно, когда я уже закрывал дверь с той стороны.

Общежитие между тем всё ещё не успело проснуться. Поэтому я в полном одиночестве очень тихо спустился по лестнице и осторожно выглянул на площадку первого этажа, где, сидя на стуле, кемарила бдительная вахтёрша, тётя Маша. «Больше ни капли в рот!» – мысленно обругал я сам себя, и, словно контрабандист через границу, буквально на четвереньках пополз мимо вахты. И всё бы хорошо, но уличная входная дверь оказалась закрыта на защёлку. Поэтому я, почему-то помянув нехорошим словом знаменитого пограничника Карацупу, который со своим верным псом Джульбарсом задержал 247 нарушителей, резко вскочил, откинул защёлку и был таков. И того, что крикнула мне в след тётя Маша, я уже не слышал.

Глава 4

По доброй киношной традиции второй день на «Ленфильме» начался для меня, простого стажёра и ассистента режиссёра, с физических упражнений и с физической нагрузки. Художник-постановщик Белла Маневич-Каплан вдруг решила, что для сцены в ателье непременно нужно несколько швейных машинок на задний план. План-то может быть и задний, а бежать в реквизиторский цех в первую очередь мне и не один раз. Затем Леонида Фёдоровича Быкова посетила гениальная идея: «А что если проход девушек моделей перед камерой сделать под музыку?». Поэтому ещё полчаса мне пришлось помотаться между этажами, чтобы добыть на студии проигрыватель с пластинками.

И уже когда мою рубашку можно было отжимать, я вспомнил, что с минуты на минуту к проходной подойдут пять или шесть девушек модельной внешности. Каково же было моё удивление, когда перед главным корпусом я увидел около тридцати представительниц прекрасной половины человечества, причём параметры некоторых из них выходили далеко за рамки усредненной манекенщицы. «Хрен с ними с 90−60–90, – подумал я, – главное, чтобы ходить умели красиво, остальное – фиолетово».

– Так дело не пойдёт, милые барышни! – громко объявил я собравшейся публике. – Я вчера говорил, что будет сниматься эпизод с показом модной коллекции от Пьера Кардена и Джорджа Армани. А вы?

– Враньё! – возмутилась какая-то боевая малышка. – Ты так не говорил! Правильно девочки?

– Да! – раздался дружный хор голосов.

После чего из окон главного корпуса киностудии стали высовываться любопытные киношники, которые, криво усмехаясь, тыкали в меня пальцами.

– Не было разговора про Армана и Кардана, веди к настоящему режиссёру! – потребовала та же мелкая «баламутка».

– Да! – опять хором выкрикнули все собравшиеся барышни.

– Хорошо! – рявкнул я. – В съёмках примут участие все. Но с одним условием. – Я обвёл взглядом насторожившихся начинающий актрис. – Вы должны показать, что умеете красиво двигаться, то есть ходить, не сутулясь, не горбатясь, не косолапя ноги. Поэтому встаньте в очередь, и от того куста, походкой от бедра с гордо поднятой головой пошли на меня по одному! – я указал рукой на растение в двадцати метрах.

– Ну, Феллини даёт! – гаркнул кто-то из коллег и из окон раздался гогот.

– Сколько будет попыток? – снова влезла вредная «баламутка».

– Одна, – сказал я, как отрезал.

«Н-да, чем только головы девушкам и юношам не забивают на актёрских факультетах, – подумал я, когда гомон недовольных претенденток прекратился, и они стали нелепо вышагивать по ленфильмовской алле в моём направлении. – И историю кино преподают, и вокалу обучают, а так же учат играть разных медвежат, ежиков и зайчиков, чтобы затем этими актёрами наполнить все театры юных зрителей нашей огромной страны. А вот как правильно ходить, никто будущим актёрам не объясняет. Допустим для „Кубанских казаков“ и так сойдёт, да и для передовиков заводов и колхозов такие тяжеловесные походки тоже сгодятся. Но для нашей съёмки модельного показа – категорически нет!».

– Что у тебя тут? – спросил меня Леонид Быков, выйдя на крыльцо главного корпуса.

– Парад Венер Милосских с веслом, – тихо пробурчал я. – Нужно было в дом моделей сходить. Сглупил.

– Сам сглупил, сам и выкручивайся, – усмехнулся товарищ главный режиссёр. – И прекращай этот цирк, хватит, уже и так вся студия на ушах.

– Всем спасибо! – крикнул я девушкам и хлопнул два раза в ладоши. – Мы с Леонидом Фёдоровичем посоветовались и решили, что по качеству походки нам подходите: вы, вы, вы, вы и ещё вы.

Быков выдавил из себя недовольную улыбку, так как я его самовольно сделал соавтором нелёгкого и неприятного выбора, в который попали те девушки, кто был повыше и постройнее.

– А я? – ухватила меня за руку мелкая «баламутка». – Я хожу быстрее всех!

– А вам, барышня, надо пробоваться на роль Надежды Крупской. Скоро буду снимать продолжение «Ленина в Октябре», под названием «Ленин в Июле», следите за студийными новостями.

– Я так этого не оставлю, – прошипела она. – Я буду жаловаться.

– Жаловаться на самого Владимира Ильича? Да вы с ума сошли, – прошептал я, – захотели прямиком отправиться в магаданский театр народного творчества? Тсс.

Я приложил один палец к своим губам, затем отстранился от юной революционерки и пошёл оформлять временные пропуска, ещё раз подумав о том, что ходить наши советские актрисы не умеют. Достаточно вспомнить кинокомедию «Три плюс два», где две писаные красавицы отечественного кино Наталья Фатеева и Наталья Кустинская вечно передвигались, сгорбившись и согнувшись. Что уж говорить про остальных. Пожалуй, на этом фоне выделялась Наталья Варлей, которая по первому образованию была актрисой цирка. Хотя надо сразу оговориться, что в будущем актрисы и актёры ходить станут лучше, выглядеть будут эффектней, а играть хуже. Одним словом – парадокс.

* * *

Ближе к обеду, по ещё одной доброй киношной традиции мы не сняли ни одного кадра. Пока девушек одевали, пока гримировали, пока все мучились на репетиции, ушло часа три минимум. Директор картины Иосиф Шурухт нервничал и выговаривал мне, что задумка с автобусом была бы и лучше, и дешевле. Я же возражал, что получилось бы хуже и дороже.

– Иосиф Фёдорович, мы бы одного бензина столько сожгли, что весь бюджет, выделенный на кинопробы, вылетел в трубу, – отмахнулся я.

– Клоун! – выпалил мне в лицо директор фильма, – бензин стоит всего 10 копеек за литр! Соображать надо!

– Да? – опешил я от таких советских цен на топливо, но, не растерявшись, добавил, – а я не это имел в виду. А если бы бензин вспыхнул, то запылал бы и автобус и часть нашей киностудии. Скажите спасибо, что я вас спас от судебных разбирательств. Или вы думаете, что вам для какого-то кино дали бы машину в полной исправности?

– Дурак, – пробурчал Шурухт, однако осознание, что с техникой иногда можно влипнуть по крупному, директора мгновенно привело в чувство и Иосиф Фёдорович тут же оставил меня в покое.

Но кроме нас на площадке выясняли отношения и главный оператор с главным режиссёром.

– Не нравится мне ракурс, Василич, – ворчал Леонид Быков. – По твоей задумке девушки по очереди выходят из разных углов и идут на нас по диагонали. Правильно?

– Правильно, – кивнул раздражённо оператор и, размахивая руками, принялся объяснять. – Одна идёт так, другая так, потом опять так, потом так, а потом выходишь ты в своём клоунском костюме. Что не так?

– Музыка звучит динамичная, а кадр статичный, вот что не так, – проворчал главный режиссёр и, обернувшись ко мне, спросил, – слушай, Феллини, а может у тебя есть какие-то идеи, чтобы добавить динамики?

– Да легко, – улыбнулся я, подойдя к двум нашим командирам, – сейчас камера стоит на штативе строго по центру. Так? Можно попробовать вернуть её на тележку, выставить рельсы параллельно подиуму, по которому дефилируют модели. И…

– Чё они делают? – проскрежетал сквозь зубы главный оператор.

– Дефилируют, то есть демонстрируют одежду, – буркнул я, – но, это не важно. Главное, что при таком ракурсе можно прокатить камеру параллельно движению каждой отдельной манекенщицы, а затем быстро вернуть её на исходную позицию и поймать в кадр следующую девушку, и так без остановки несколько раз. А в финале камера приезжает обратно, а тут неожиданно стоит наш герой в нелепом пиджаке.

– Что ещё? – прошипел оператор, глаза которого налились кровью.

– Горизонт съёмки надо опустить и установить объектив с фокусным расстоянием в 37 миллиметров, угол нужен пошире, чтобы уменьшить тряску во время перемещения тележки «Долли», – закончил я.

– Лёня, ты кого слушаешь, мать твою? – держась за сердце, буквально «взорвался» главный оператор Сергей Иванов. – Я тридцать пять лет в профессии, ёкась накось, а этот прощелыга второй день под ногами трется! У него две заботы: бегать за сигаретами, мать твою, и за пивом, твою мать! В общем так, делайте что хотите, снимайте, как хотите свою комедию, а я пошёл.

– Василич, давай хоть попробуем, – Леонид Быков попытался остановить, обиженного до глубины души, кинооператора. – Рельсы передвинуть дело трёх минут.

– Допустим, за три минуты мы эти рельсы и передвинем, а через пять минут весь «Ленфильм» будет трезвонить, что сам легендарный Сергей Иванов, лауреат сталинской премии, бегает на подтанцовке у какого-то стажёра Феллини! – выпалил главный оператор. – Мы так не договаривались! Либо я, либо он.

Главный оператор показал на меня пальцем и на глазах у всей съёмочной бригады, а так же девушек актрис, с которых уже начал стекать грим, схватил с пола деревянную подставочку для рельсов и швырнул её в мою голову. И слава киношным богам, что деревяшка разминулась и с моим лбом, и со лбами других людей и, не зацепив ничего серьёзного, улетела в один из углов просторного кинопавильона. Однако рабочий настрой и творческий энтузиазм на площадке полностью испарились.

– Объявляю 40-минутный перерыв на обед, – смущённо произнёс главный режиссёр Леонид Фёдорович Быков.

* * *

То ли в местном ленфильмовском кафе кухня особая, то ли просто все выпустили пар и взялись за ум, но спустя час Сергей Васильевич Иванов всё же вернулся к управлению съёмочным процессом и, переставив рельсы по моей схеме, снял модное дефиле за десять минут. И в итоге довольными остались все: главный режиссёр, актрисы, техники, осветители, но не я. Во-первых, передо мной никто не извинился. А во-вторых, Василич работал с таким лицом, словно идея снимать манекенщиц с тележки была его личной заслугой, а я, тупоголовый стажёр, предлагал какую-то ахинею – работать со статики.

– Учись, как надо снимать, Феллини, – усмехнулся он, когда Леонид Быков скомандовал под аплодисменты съёмочной группы, что первая часть сегодняшней кинопробы окончена.

– Здрасте посрамши, – тихо себе под нос пробурчал я. – Я всё запомню, а вы ещё обращайтесь, если что.

– Что? – опять завёлся наш главный оператор, однако назревающий конфликт на корню затушил неунывающий Леонид Быков.

– Товарищи, товарищи, собрались! – трижды хлопнул в ладоши наш главный режиссёр, который очень комично смотрелся в супер коротких брюках, в носках в крупный красный горошек и в пиджаке с супердлинными рукавами. – Сейчас перестраиваемся на заключительную сцену в ателье! Ты чего скис, стажёр? – пихнул он меня в бок. – Понимаю, характер у Василича не подарок, зато он оператор первоклассный. Сейчас встретишь на проходной моего хорошего друга Геру Штиля, он у нас играет хулигана, веди его сразу в гримёрку, и готовь к съёмке «семь богатырей».

– Каких богатырей? – опешил я. – Вчера был разговор только про манекенщиц. Я думал «богатырями» займётся Любочка. – Я кивнул в сторону второй помощницы режиссёра, которая в данную секунду что-то записывала в журнал.

– Не было разговора? Ничего, – пожал плечами Леонид Быков, – вон, сколько вокруг техников и осветителей – бери, не хочу, для простой кинопробы сгодятся.

– Считайте, что уже сделано, – пролепетал я и поплёлся на проходную.

Актёр Георгий Штиль, который сейчас в фойе главного корпуса о чём-то весело беседовал с работниками киностудии, лично мне больше всего запомнился по роли тестя Васи Рогова из сериала «Убойная сила». В скольких картинах он сыграл реально, запомнить было просто невозможно, так как Штиль был самым настоящим королём эпизода, и своей работой доказывал, что не бывает маленьких ролей, а есть лишь маленькие и плохие актёры. Низенький, широкоплечий, похожий на гриба боровика мужчина, заметив меня, громко засмеялся и поприветствовал, словно старого знакомого:

– Здаров! Ты от Лёни? В каком павильоне съёмка? Давай скоренько, а то у меня времени в обрез. Напомни, что я делаю в кадре. Там что-то с машиной, правильно? Ребёнок там какой-то, мать-одиночка бьётся в истерике, я прав?

Всё это он выпалил одним предложением, пока мы шли по коридорам киностудии.

– Нет, – огорошил я актёра, – эпизод с вами переписали. Теперь вы не простой рядовой хулиган с улицы, вы – первостатейное хамло из ателье по пошиву советской модной одежды.

– То есть мать-одиночка принесла своего ребёнка в ателье, и? А что я там с ними могу сделать? Обгавкать? Ав! Ав! Ав!

– Гавкать тоже не придётся, держите текст, – я на ходу сунул Георгию Штилю свой вариант сценария.

– Текст? – опешил он и тут же встал как вкопанный. – Это что-то новенькое. – Актёр увидел свои слова, глаза его расширились, улыбка моментально сошла с губ, а на лбу вышла маленькая испарина. – Да это целый монолог. Кто это сочинил?

– Можете не благодарить, моя идея, – признался я. – Что, с полноценными репликами ещё не снимались? Кстати, у вас там ещё есть и вторая фраза.

– Ху, – выдохнул актёр и, посерьёзнев, произнёс, – ладно, пошли в гримёрку.

* * *

– Зря я устроил тебя на студию, ой, зря, – зло прошипел на меня директор картины Иосиф Шурухт, когда на исходе второго часа съёмки мы не могли отснять простой 30-секундный эпизод.

– А если бы автобус не только загорелся, но и взорвался, что тогда? – напомнил я директору нашу прошлую беседу.

– Идиот, болтун, клоун, – пробурчал он, но всё же отошёл в сторону.

А тем временем актёр Георгий Штиль, игравший в кино до сего дня бессловесные или малословные роли, заметно нервничал, глупо улыбался, и бесконечно путал слова. Леонид Быков его несколько раз отводил в сторону, что-то шептал, успокаивал, но должного эффекта пока не наблюдалось. А между тем главный оператор Василич, тихо матерился, поминая мать в сеу, ибо у нас уже начался перерасход драгоценной плёнки. В общем, я стал предчувствовать, что всех собак, а скорее всего и кошек вот-вот повесят на меня, поэтому решил вмешаться в ненормальный съёмочный процесс.

– Леонид Фёдорович, можно мне как автору текста переговорить с товарищем Штилем? – обратился я к главному режиссёру Леониду Быкову, который свои актёрские реплики уже отыграл на высшем комедийном уровне.

– Перекур 15 минут, – скомандовал он.

И люди в большинстве своём медленно потянулись кто в курилку, кто в гримёрку, кто по своим интимным делам. Я же подошёл к актёру, которого был выше почти на голову, по-дружески приобнял и сказал:

– Георгий Антонович, тут такое дело, я раньше времени не хотел говорить…

– Что, я тебя подвожу? – догадался он.

– Напротив, всё очень хорошо, – подмигнул я Георгию Штилю. – Вы сейчас ещё раз накосячите, и роль отдадут мне. Скажу по секрету, я специально добавил слова уличному хаму, знал, что вы не потяните. Мечтаю стать кинозвездой.

– Да пошёл ты, – актёр откинул мою руку, сжал кулаки и сунул мне дулю под нос. – Накося выкуси! Чтобы у Герки Штиля роль отобрали – хрен тебе, сука!

«Вот и замечательно», – подумал я, оставив актёра наедине со своими «демонами». Иногда для пользы дела, на какие только хитрости не пойдёшь. Кстати, я слышал, что Станислав Говорухин частенько любил сталкивать своих актёров лбами. Так при работе над «Местом встречи изменить нельзя», конфликтовали Высоцкий и Конкин. А гениальный Сергей Юрский отдельные свои реплики записывал вообще без участия Владимира Высоцкого, который его раздражал. И эти столкновения характеров прекрасно считывались, когда фильм вышел на экраны.

«И нам, конечно, лгут, что там тяжелый труд. Кино – волшебный сон. Сладкий сон», – пропел я про себя, когда вся съёмочная группа вернулась в павильон. Георгия Штиля просто трясло от злости. Зато когда главный режиссёр скомандовал: «Камера, мотор», всё стало на свои места.

– Кто сшил этот костюм, кто это сделал? – произнёс Леонид Быков с виноватой и извиняющейся интонацией. – Я не буду драться, не буду кричать, я только хочу в глаза его честные посмотреть.

– Мы! – весело и дружно гаркнули семь наших техников и осветителей, которые в данный момент изображали портных.

– Я вам сейчас всё объясню, – нагло выскочил вперёд Гера Штиль, глазки которого забегали, словно у вора карманника. – У нас, товарищ, узкая специализация. Один пришивает карман, другой проймочку, я лично пришиваю пуговицы, – актёр забавно щёлкнул языком. – К пуговицам претензии есть? – наехал он на Быкова, который отступив на один шаг пролепетал:

– Нет, пришиты насмерть, не оторвёшь. – Леонид Федорович разволновался, стер пот сверхдлинным рукавом со лба и несмело спросил, – я знать хочу, кто сшил костюм? Кто от штанов мне рукава пришпандорил? – Быков приподнял руки, с которых свисали эти длиннющие рукава, словно нищий просящий подачку.

– Вы скажите спасибо, что мы к ширинке рукав не пришпандорили! – браво отчеканил свою реплику здоровяк Андрюха, мой знакомый техник из общежития.

– Ха-ха-ха! – загоготали разом все «семь богатырей».

– И я бы, товарищ, на вашем месте не жаловался, а рукава бы эти самые закатал. – Актёр Штиль подошёл к перепуганному Быкову вплотную, ещё раз щелкнул языком и добавил, – сейчас так носят, чувак.

– Это вы молодцы, это вы хорошо устроились, – сказал Леонид Быков, снова стерев рукавом пот со лба.

Затем на пять секунд все в студии замерли, затихли и лишь когда главный актёр и режиссёр произнёс волшебные слова: «стоп, снято!», раздались громкие и продолжительные аплодисменты. Может быть, они были чуть короче, чем Никите Хрущеву на очередном съезде депутатов Верховного Совета, но вполне сопоставимые.

– Эй, парень, это ты – Феллини? – спросили меня чуть ли не хором три странных мужичка, которые появились в павильоне, наплевав на объявление, что вход закрыт, тишина, идёт съемка.

– Аха, он самый, – хмыкнул я. – Проездом с Московского кинофестиваля на Канский киношный междусобойчик. В золотой пальмовой ветви оказалось слишком мало золото, нужно срочно обменять.

– Ты смотри, он ещё и шутит, – сказал первый мужчина.

– Тебе кто позволил переписывать наш сценарий? – спросил второй.

– Да, за это можно и ответить, – поддакнул третий.

«Так это авторы сценария пожаловали: Гиндин, Рябки и Рыжов, – догадался я. – Если в сцене с костюмом один пришивал пуговицы, другой карманы, то эти тоже писали согласно узкой специализации. Один расставлял запятые, другой – другие знаки препинания, а третий, я полагаю, буквы составлял в слова и предложения».

– Переписывать некачественные диалоги – это нормальная мировая практика, – пошёл я на примирение, так как скандалы не любил с детства. – Так поступают, начиная от американского Голливуда и кончая индийским Болливудом.

– А если мы тебе сейчас шею намылим за некачественные диалоги? – наехал на меня первый.

– Как это принято в Голливуде и в индийском Болливуде, – съязвил второй.

– Так вы – писатели или банщики, я что-то не улавливаю? Точнее постепенно начинаю понимать, – ответил я.

– Сейчас узнаешь, – полез в бутылку первый мужик, который, наверное, в писательском трио был лидером.

– Товарищи, не советую ему мылить шею, – сказал, проходя мимо, техник-здоровяк Андрюха, который в данный момент сматывал провода. – Один вчера в общежитие рискнул, теперь в больнице лежит, мозг лечит от сотрясения.

– Да, чё с ним говорить, – пискнул третий писатель. – Не видите, рожа какая? Это бесполезно. Пошли к режиссёру.

– Граждане креаторы, предупреждаю, – я показал мужичкам свой высокохудожественный и выразительный кулак, – если вы сейчас огорчите Леонида Фёдоровича, то я тогда сам намылю ваши шеи.

– В каком смысле? – опешил второй писатель.

– В смысле не мылом, а кое-чем иным, – пояснил я.

– Тогда поговорим в другом месте и в другое время, – прошипел первый, то есть лидер этого творческого трио.

– Да, встретимся на худсовете, – поддакнул третий.

– Вот там и посмотрим, кто кого, – снова высказался второй мужичок.

– Хотите зарубить весь проект на корню? – усмехнулся я. – Желаю удачи. Только и вам гонорар за сценарий не выплатят, если его не запустят в производство.

– Разговор всё равно ещё не закончен! – выкрикнул первый мужик, закончив бессмысленный разговор.

Мужички ещё немного потоптались на месте, поздоровались издалека с главным режиссёром, покосились на злую и недовольную физиономию главного оператора, у которого вышел большой перерасход плёнки, и «с чувством глубокого удовлетворения» вышли из студии. Гонорар, который полагался за сценарий, перевесил принципиальность. Но крови эти товарищи ещё попортят, без слов понял я.