Текст книги "Первая кровь"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Вот меня такой инвалид и учил, – нашелся мальчишка, сообразив, что прокололся с учителем. Дееспособного мужского населения на территории бывшего СССР действительно совсем не осталось. – Ноги у него одной не было – под пилораму попал, еще до войны, – пояснил он, – а до этого он самым настоящим чемпионом по борьбе был…

– Повезло тебе! – с завистью произнес белобрысый. – С таким человеком рядом… Эх, проклятые фрицы! Чтоб их…

– Тихо ты! – одернул Севку мордастый парень, первым заметивший Вовку. – Розог захотелось и в карцер?

– Да здесь все свои, Миха! – попытался возразить Севка. – Все ж знают, что с доносчиками у нас случается?

– Тут другой случай, – не согласился Миха, – ты Рейх хаешь… А это уже комендатурой попахивает! Так что заткнись! Иначе всем не поздоровится! Тебя как зовут, пацан? – спросил Вовку мордатый. – Меня Михой кличут.

– Меня Вовкой звать, – назвался мальчишка.

– Ты молодец, Вовка, не струсил, – улыбаясь, произнес Миха. – Севку давно уже никто так не отбривал. Не обижайся на него, он нормальный. Да и все пацаны у нас дружные, а другим здесь житья не дадут. Вот привыкнешь, сам все поймешь.

– Пацаны, на ужин не опоздаем? – неожиданно засуетился тот самый сопливый мальчишка, первый попросивший Вовку научить его драться.

– Точно, пора, – согласно кивнул Миха. – Давайте поторопимся, если не успеем вовремя, до утра голодными слоняться будем. Тут, Вовка, если опоздал, еды не получишь. Так что имей в виду!

– Стройся, мелюзга! – громко произнес Севка. – В столовку пора!

– А чего, у вас везде надо строем ходить? – спросил Миху Вовка.

– Почти, – кивнул парень. – На зарядку, на работу, на занятия, в столовую… Только в свободное время после ужина разрешается…

– Вот попал, – вполголоса произнес мальчишка, занимая место в строю. – Валить отсюда надо, – добавил он едва слышно.

– А есть куда? – прошептал на ухо Вовке белобрысый Севка. – Я тоже отсюда давно смыться хочу!

– После поговорим, – ответил мальчишка.

– Хорошо, – согласно кивнул Чухна.

– Все готовы? – спросил вставших в строй пацанов Миха, видимо считавшийся здесь за главного.

– Пошли, не томи! Жрать охота! – загалдели мальчишки.

– Тогда в столовку шагом марш! – скомандовал Миха, и отряд вышел из спальни.

Едва покинув спальню, пацаны замолчали. Даже самые маленькие воспитанники закрыли рты и перестали галдеть и баловаться. Так в тишине они подошли к большим дверям столовой.

– А чего все молчат? – шепотом спросил Вовка Севку, шагавшего рядом.

– Ели будем шуметь – жрать не дадут! – так же шепотом пояснил белобрысый. – Такие у Борова порядки…

– Сволочь недобитая! – прошипел Вовка. – Надо ему какую-нибудь подлянку устроить!

– Устроим еще, – пообещал Севка, – а потом отвалим…

Столовая оказалась поделена на три зоны: в первой зоне стоял один большой стол для сотрудников интерната – руководителей и воспитателей, во второй и третьей зоне столы стояли в несколько рядов – для воспитанников – отдельно для мальчишек и девчонок. Девчонки в полном составе уже сидели за столами.

– Надо же, успели! – с недовольной миной произнес Боровой, сидевший во главе стола воспитателей. – А я уже было подумал, что все сыты! Быстро по местам, не короли чай, чтобы вас остальные дожидались!

Мальчишки быстро расселись за столы. Вовка плюхнулся на жесткую табуретку рядом с Михой и Севкой. Из открытой кухонной двери двое парней, наряженных в застиранные белые халаты, с трудом вытащили большую, исходящую паром кастрюлю, которую поставили в центре ближайшего стола. Один из парней, вооружившись половником, принялся заполнять пустые металлические миски сероватой массой, отдаленно напоминавшей кашу. Второй мальчишка и две подключившиеся к нему девчонки принялись разносить миски по столам. Когда перед Вовкой поставили его пайку, он, подвинув к себе тарелку, тихо спросил у Севки:

– Это чего? Эта дрянь даже на еду не похожа!

– Это в кашу гречишного отсева перемолотого добавляют, – просветил нового приятеля Чухна, – чтобы пайка больше казалась. И еще всякой гадости добавлено… Типа комбикорма для свиней.

– Слушай, а это съедобно? – Хоть Вовка и не привык к роскоши жизни в партизанском отряде, бывало, что и голодать приходилось, но внешний вид местной пищи вызывал у него отвращение.

– Мы же едим, и ничего! – ухмыльнулся Севка. – С хлебом за милую душу пойдет!

Дежурные, закончив разносить миски с кашей, начали расставлять на столах тарелки с нарезанным черным хлебом.

– По два куска на брата, – сообщил Вовке Миха.

Путилов кивнул и взял из тарелки хлебный ломоть.

На ощупь хлеб оказался сырым и липким, с отвратительным запахом. Вовка откусил кусок черного клейкого непропеченного теста. Рот наполнился горечью – вкус интернатского хлеба соответствовал его внешнему виду.

Девчонки, закончив расставлять хлеб, принялись за разнос чайников.

– Чай-то хоть настоящий? – полюбопытствовал Вовка.

– Откуда? – выпучил глаза Миха. – Отродясь настоящего не видели! Только эрзац…

– Это как? – не понял Вовка.

– Эрзац – значит, ненастоящий, – перевел Миха чудное слово. – Морковный.

– Морковный? – скривился Путилов, никогда не пробовавший морковного чая: в тайге хватало душистых трав, заменяющих партизанам этот бодрящий напиток. А были еще и лесные ягоды, цветы, чага… – А другого ничего не дают?

– Бывает немецкое эрзац-какао, сухое молоко, компот из сухофруктов – но это только по большим праздникам. А в основном – вот такой морковный чай.

– Да уж, пуза на таких харчах не отъешь! – хохотнул Вовка.

– Какое пузо? – вздохнул Севка. – Ноги бы не протянуть…

– А ну-ка тихо там! – крикнул со своего места Боров. – Кто-то жрать не хочет? Так я это быстро организую!

– У, сука! – беззвучно прошипел Севка, утыкаясь носом в тарелку с размазней.

В столовой воцарилась гнетущая тишина, слышен был лишь перестук ложек о тарелки – никто не хотел ложиться спать на голодный желудок.

– Ну все! Хватит на сегодня! – громко объявил, поднявшись со своего места, Боровой. – Кто не успел, тот опоздал! Все на выход!

Те из воспитанников, кто не успел доесть свои пайки, спешно набивали рты и давились едой. Но никто не посмел сказать что-нибудь против – все послушно встали из-за столов и направились к выходу. Кое-кто из малышей, заметил Вовка, заблаговременно набил карманы хлебом – чтобы пожевать перед сном. Старшие успевали съесть все, что им предлагали, но все равно, как признался Севка, досыта не наедались.

– Что дальше делать будете? – спросил Вовка в коридоре.

– Повезло нам сегодня, – ответил Севка, стряхивая с губ хлебные крошки, – после ужина свободное время. На улице погулять можно. У кого дела какие накопились, постирушки там… Миха, ты как, с нами на улицу или…

– С вами, – ответил мордатый, – у меня дел нет.

– И у меня тоже, – обрадовался Чухна. – Пошли к свинарнику…

– А что там? – спросил Вовка.

– Там у нас вроде тайного штаба, – подмигнул Вовке Чухна. – Там никто не достаёт, поболтать без лишних ушей можно, покурить… Сам-то куришь?

– Пробовал, – ответил Вовка, время от времени покуривавший в отряде, хоть командир и не одобрял этого «развлечения». – А где махру берете?

– Так нас иногда в деревню отпускают, – ответил Мишка. – По великим праздникам… Вот и затаривается кто как может.

– А деньги? – удивился Вовка. – Откуда?

– А, вот ты о чем! – понял Миха. – За работу нам платят, правда гроши, но на махорку насобирать можно. Мы и свинину на рынок возим, и курятину… Вот только все деньги Боров с Матюхой, начальником интерната, делят. Нам крохи по праздникам перепадают… А они жируют, сволочи! Слушай, Вовка, – опомнился пацан, – а тебе теплое-то выдали?

– Не-а, – крутнул головой мальчишка. – Мария Филипповна шапку пообещала, да, видать, позабыла.

– Так она уже домой ушла, – сообщил Чухна. – Как же ты на улицу, без одежки?

– Ничего, наденет Серегину фуфайку, – успокоил Миха, – он все равно дежурит. И против, думаю, не будет. А завтра получишь у кастелянши свой комплект.

– Добро! – согласился мальчишка.

Раздевалка находилась в большом холле первого этажа напротив выхода на улицу. Возле дверей с тряпкой в руках стоял Серега-дежурный и с унылым видом натирал и без того блестящую большую латунную ручку.

– Серый! – окликнул его Миха. – Мы твой ватник позаимствуем? А то Вовке не выдали…

– Берите, – разрешил Сергей. – Только аккуратнее, не извозите.

Когда уже одетые мальчишки проходили мимо дежурного, Серега, понизив голос до шепота, спросил:

– В штаб?

– Угу, – кивнул Чухна. – Покажем пацану наше логово. Он нормальным хлопцем оказался…

– Да я уже наслышан, – улыбнулся Серега.

– Не прикалывайся, а? – скорчил кислую физиономию Севка. – С кем не бывает?

– Ладно-ладно, я же по-хорошему… А для тебя урок получился хороший, будешь думать впредь. А Вовку я сразу заметил: слишком уж он независимый для своего возраста – явно не при интернате воспитывался! Ладно, топайте уж… За меня там как следует покурите!

– Обязательно покурим! – подмигнул другу Севка.

Когда мальчишки выскочили во двор, на улице уже темнело. Мелкий снежок, сыпавший с утра, прекратился. Ветер стих, только мороз усилился.

– Пошли, – позвал Вовку Миха, сворачивая с дорожки, – нам сюда.

Они добежали до угла здания, проскочили мимо ряда стареньких сараюшек и вышли к свинарнику. То, что они прибыли на место, Вовка понял по специфическому запаху прелого навоза.

– Эх, запашок! – шумно вдохнул носом воздух Миха. – Еще ничего, вот летом прет – закачаешься!

Они обошли свинарник слева и остановились у левого торца бетонной постройки, возле покосившегося заборчика. Севка воровато огляделся, затем раздвинул в стороны две штакетины и нырнул в образовавшуюся дыру. Вовка последовал примеру Чухны и тоже шмыгнул в проход. Миха, забравшийся в дыру последним, задвинул штакетины на место. Сразу за заборчиком обнаружилась поеденная ржой железная крышка, закрывающая вход в подвал. Миха её немножко сдвинул, чтобы в дыру мог протиснуться человек.

– Сигай первым, – предложил он Вовке, – там неглубоко. А мы следом.

Вовка забросил ноги в отверстие и смело спрыгнул вниз. По ногам ударило – пол оказался несколько ближе, чем предполагал мальчишка.

– Посторонись! – донеслось сверху.

Вовка благоразумно отступил в сторону. Рядом с ним приземлился Миха, а следом, едва не на голову товарищу, – Севка Чухна. По наклонному бетонному покрытию они дошли до железной двери. Миха со скрежетом распахнул ворота, и мальчишки вошли в темный подвал.

– Не видно же ни фига! – воскликнул Вовка.

– Погоди, – произнес Севка, доставая из кармана коробок со спичками. – Ща лампу засвечу.

Чухна чиркнул спичкой – стало немного светлее. При свете горящей спички Вовке удалось рассмотреть стол, на котором стояла старая керосиновая лампа. Севка подошел к столу и привычно зажег фитиль.

– Ну вот, красота! – произнес Чухна, регулируя подачу масла в лампе. – Холодновато, но нам здесь не ночевать. Перекурим, за жисть поговорим… И в корпус вернемся. Хотя, будь моя воля, я бы тут жил.

– Садись, Вован, – указал на колченогий стул Миха. – Не стесняйся – будь как дома.

Севка тем временем побежал в один из углов подвала и достал из трещины в стене заныканый там кисет с махоркой.

– А зачем прятать? – удивился Вовка. – Здесь же, кроме вас, все равно никто не бывает.

– На всякий случай, – ответил Чухна.

Он взял со стола оккупационную газетку и оторвал кусочек для самокрутки, разорвав при этом портрет остроносого фюрера, напечатанный на первой полосе.

– Так тебе, урод! – произнес Чухна.

– Ты бы лучше им подтерся, – посоветовал Миха.

– И то дело! – согласился Севка, и компания подростков, включая Вовку, весело заржала, представляя, как «загорит» портрет Гитлера после этой унизительной процедуры.

– Парни, а вы тоже фрицев ненавидите? – решился спросить Вовка.

– А то не видно? – прищурился Миха.

– Кто ж этих уродов любит, кроме полицаев да козлов типа Борова? – вопросом на вопрос ответил Севка. – Они у меня батьку на фронте убили…

– А мой батька с нашими войсками ушел, – сказал Миха. – Что с ним – не знаю. Мамка уж три года как померла… – Мордастый паренек громко шмыгнул носом и отвел взгляд в сторону. Но Вовка успел заметить блеснувшую в крае глаза слезинку. – Если б не фрицы, случилось бы такое? А ты говоришь…

– Вот что, пацаны, – серьезно произнес Вовка, – я вижу, что вы парни надежные… Предлагаю вместе со мной из интерната свалить. Чё вас здесь держит? Серега, например, мамку и брата бросить не решится. А вам чего терять?

– Меня ничего не держит, – сказал Миха. – У Севки тоже из родни никого не осталось. Только куда сваливать? С голодухи ведь сдохнем. Или замерзнем на улице – чай на дворе не май месяц.

– Пацаны, у меня есть куда бежать! – порывисто произнес мальчишка. – Там и вам будут рады, можете мне поверить! В отряде…

– В каком отряде? – ошарашенно произнес Севка свистящим шепотом. – В партизанском?

– Это про вашего командира вся деревня листовками завешана? – спросил Миха.

– Да, – с гордостью подтвердил Вовка, – Митрофан Петрович – это наш командир! Вот такой мужик! – Вовка показал парням оттопыренный большой палец. – Да и другие мужики не хуже!

– Ты это, Вовка, в интернате не трепись на этот счет! – предупредил Миха. – Фрицы денег за любую информацию об отряде не жалеют… А за содействие, сам знаешь, вздернут на первой березе!

– Парни, я знаю. Вы же меня не сдадите?

– Так это в отряде тебя драться научили? – начал прозревать Чухна. – А я-то, дурень… А у нас чего, шпионишь?

– Собираю информацию: сколько немцев, сколько полицаев, как вооружены, ну и все такое. А попался совершенно случайно! Раньше таких проколов у меня не было.

– Вовка, мы поможем! – Глаза у Севки загорелись. – Мы много чего о Сычах знаем… А правда в отряд возьмут?

– Возьмут, не сомневайся. – Только отсюда свинтить нужно.

– Это мы устроим! – пообещал Миха, раскуривая самокрутку. – На днях и сбежим. Слушай, а партизаны, они какие?

* * *

Наговорившись и накурившись до одурения, мальчишки решили возвращаться в корпус. Приняв все меры предосторожности, они покинули заброшенный подвал, пролезли сквозь дыру в заборе и выбрались на территорию интерната. На улице уже совсем стемнело. Дорогу к корпусу освещал лишь ущербный месяц да бледные звезды, щедро рассыпанные по ночному небосклону.

– Ух ты! – заплясал на улице Миха, потирая уши, – шапку он забыл в помещении интерната. – Приморозило-то как! Давайте ускоримся!

– Побежали! – согласился Севка. – А то на вечернюю поверку опоздаем!

– Считать будут? – спросил Вовка новых друзей.

– Каждые утро и вечер поверка, – охотно ответил Миха.

– Ну-ка стоять! – На пути мальчишек выросла темная фигура одноногого дворника Сильвера. – Чего в потемках шаритесь? – дохнув винным перегаром, строго спросил он парней. – Поверка уже небось началась… Вот сообщу Боровому, что курите где ни попадя… – пригрозил старик мальчишкам.

– Николай Романович, – жалобно произнес Миха, – не сдавайте нас Борову… Боровому, – тут же поправился он. – То есть старшему наставнику-воспитателю! Мы вам завтра в свободное время поможем плац убрать, да и вообще…

– Че, испужались, сопели? – довольно кашлянул Сильвер. – Не боись, не сдам! Боров слишком много на себя брать стал: указывать начал старому ветерану, когда ему пить, а когда нет! – Дворник залез в карман фуфайки и выудил оттуда металлическую фляжку. Встряхнул и, убедившись, что в ней булькает, отвинтил пробку и приложился к горлышку. Большой кадык на худой шее старика заходил ходуном. Сильвер оторвался от фляги, довольно крякнул, завинтил емкость и убрал её обратно в карман. – Будет мне указывать, умник, когда инвалиду опохмелиться! – вновь завел свою песню дворник. – Мне! Ветерану Рейха! Да я кровь проливал! Себя не жалел! Инвалидом остался! А эта сука… Да у меня одних наград – вся грудь завешана!

– Николай Романович, так мы пойдем? – осторожно поинтересовался Миха. – А то поверка скоро…

– Валите отсюда, недоделки! – брызнул слюной вконец окосевший дворник, он пошатнулся и исчез в темноте. До мальчишек доносились лишь его пьяные вопли: – Меня, ветерана, как какого-то ублюдка… Я еще устрою ему… Поплачется у меня!!! Ух…

– Ненавижу таких сволочей! – заскрипел зубами Вовка.

– Сильвер еще тот урод, – согласился Миха. – Но его злить не нужно, а то он нам точно устроит. Повезло еще, что он в последнее время с Боровом на ножах. А то бы сдал, собака!

– Пацаны, давайте быстрее! Опаздываем! – напомнил Севка. – Если опоздаем – до утра Боров на нас ездить будет!

– Это как? – спросил Вовка.

– А так, заставит гальюны драить, посуду в столовке мыть… Да мало работы у нас? А то и в карцер засадить может на несколько суток или розог прописать.

– Не, в карцер не надо! Оттуда не свалить, – сказал Вовка.

– Вот и давайте быстрее, – поторопил приятелей замерзший Миха.

Они прибавили ходу и через минуту уже взбирались по широким ступеням парадного входа бывшей барской усадьбы. Они вбежали в холл, когда уже все воспитанники выстроились в шеренгу для переклички. На их счастье, Борового еще не было. Запыхавшиеся мальчишки втиснулись в строй и замерли в ожидании поверки.

– Все притащились? – грубо спросил спустившийся по лестнице со второго этажа старший наставник-воспитатель.

Воспитанники принялись переглядываться, выискивая отсутствующих.

– Еще раз спрашиваю, дебилы, отсутствующие есть? Тогда пеняйте на себя! – Не получив вразумительного ответа, Боровой открыл журнал, который принес с собой, и принялся выкрикивать фамилии по списку:

– Алехин!

– Я!

– Алферова!

– Я!

– Грибов-старший!

– Я! – выкрикнул стоявший рядом Серега-дежурный.

– Грибов-младший…

– Отлично! – захлопнул журнал Боров, пересчитав воспитанников, – отсутствующих на вечерней поверке не было. – На оправку пятнадцать минут, и по койкам! – сообщил старший наставник-воспитатель. – Если кого увижу после – будете наказаны! Свободны!

Воспитанники зашумели и начали разбредаться.

– Так, пацаны, – засуетился Севка, – по туалетам, и в люлю. Боров точно проверит.

Через пятнадцать минут интернат словно вымер, опустели коридоры и холлы усадьбы, воспитанники разбежались по спальным комнатам.

– Сейчас Боров начнет по спальням бродить, – шепотом сообщил Вовке Миха, кровать которого стояла по соседству. – Если где-то шумят или не легли – накажет. Так что лучше помолчать, пока он не уберется к себе в комнату.

– Так он что, живет здесь? – спросил Вовка. – Кастелянша-то, Мария Филипповна, домой уходит.

– Да он не здешний, года три как объявился. Дома в Сычах у него нет, да и не надо ему. Вот Матюхин – местный. Воспитатели по очереди на дежурства остаются, а Боров – постоянно… Всех уже задолбал, даже таких уродов, как одноногий дворник Сильвер. Хоть бы прирезал его кто!

– Если у нас все получится, то Боров свое выхватит, – пообещал Вовка. – Да и Сильвер тоже. С предателями у нас…

– Тсс!!! – приложил палец к губам Миха. – Потом поговорим, – намекнул на остальных воспитанников парнишка.

– Хорошо, – согласился Вовка. – Завтра поговорим.

– Тогда пока! – произнес новый приятель. – Завтра вставать рано, вкалывать целый день будем.

– До завтра, – прошептал Вовка и, завернувшись в колючее, но теплое одеяло, моментально заснул.

* * *

Подскочил Вовка с кровати от громкого противного воя противовоздушной сирены, заставившего дребезжать даже оконные стекла.

– Что это? – с трудом соображая, спросил мальчишка проснувшегося соседа.

– Хех, – усмехнулся Миха. – Это у нас будильник такой! Вставать пора – через пятнадцать минут поверка. После – завтрак, и на работу.

– А я куда?

– Не боись, Боров и тебе работу сыщет. У него любимчиков нет! Ты столярничать умеешь?

– Не-а, – мотнул головой мальчишка.

– А на токарном станке? – продолжал допытываться мордатый.

– Я его и в глаза-то никогда не видел, – признался Вовка.

– Тогда тебе прямая дорога в свинарник – дерьмо грести… Навоз. Или в птичник направит…

– А там что делать?

– То же самое – дерьмо выносить, – хохотнул Миха. – Но на птичник больше девчонок припахивают, куры-то столько не насерут, как свиньи.

– Вот, блин, попал! – выругался мальчишка, присовокупив трехэтажное соленое словечко. По вытянувшимся лицам приятелей он понял, что сделал что-то из ряда вон выходящее.

– Ничего себе! – присвистнул Севка Чухна. – Так даже Сильвер не матерится! Там же научился? – спросил он, намекая на партизанский отряд.

– Угу, – кивнул мальчишка. – Правда, мне за такое постоянно по шее давали…

– Значит, мало давали! – с авторитетным видом заявил Чухна. – Ты только при Борове так не ругайся, – предупредил он Вовку.

– А что, завидовать будет? – хитро прищурившись, спросил он.

– Еще как! – фыркнул Миха. – Что вполне может розгами… Иль в карцер… Погнали на построение – время-то идет!

После построения и легкого завтрака, по всей видимости, остатками вчерашнего ужина, слегка разбавленного разведенным сухим молоком, все разбежались по рабочим местам. Вовку же остановил пожилой обрюзгший воспитатель с изъеденным оспой лицом.

– Ты Путилов? – схватив мальчишку за рукав, хрипло спросил он Вовку. – Это тебя вчера привели?

– Да, меня, – кивнул Вовка.

– В каком отряде сейчас? – спросил воспитатель.

– Не знаю, – пожал плечами Вовка. – Мне не сказали.

– У, балбес! – раздраженно чертыхнулся старик. – В какой комнате спишь?

– Вон с ними! – показал Вовка на уходящих на работу Севку, Миху и Серегу.

– А, – понял воспитатель. – Значит, в первом. Грибов! Иди сюда!

Серега остановился и подошел к старику.

– Ты вчера этого селил?

– Я, – согласился Сергей.

– А почему он у тебя не знает, что в первом отряде? – накинулся на него старик. – Почему на работу не определили?

– Так это…

– В свинарник пойдете, вместе, – распорядился воспитатель. – Навоза там накопилось. Вычистите до блеска… Но вдвоем вам не управиться… Дружков своих возьмешь, Потапова и этого, белобрысого Севку. Понял?

– Понял.

– Тогда чего стоишь? Быстро давай!

– А у меня одежды нет, – сказал Вовка. – Мой тулуп вчера выбросили, а нового не дали…

– А куда эта стерва смотрела? – недовольно буркнул воспитатель. – Тогда получайте одежду, и вперед – дерьмо выгребать! Не справитесь до вечера – жрать не будете!