Текст книги "Первая кровь"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Да знаю я! – сварливо проворчал Бургарт. – Не слишком ли ты с ним нянчишься, Михаэль?

– Герр оберстлёйтнант, – продолжал напирать Михаэль, – сделайте для него исключение…

– Для него уже и так слишком много исключений!

– Неужели это так принципиально? Окажите доверие, и он из кожи лезть будет, чтобы его оправдать! Я ручаюсь!

– Ох, Михаэль, черт с тобой! – Бургарт размашисто подписал увольнительную. – Но помни, ты за него в ответе! Я не потерплю еще одного залета!

– Так точно, герр оберстлёйтнант! – обрадованно произнес Михаэль.

* * *

Утром старенький «Опель Блитц» с кузовом, крытым пятнистым тентом, въехал в расположение «Псарни». Рявкнув разболтанным движком, видавшее виды чудо техники выпустило клуб вонючего сизого дыма и замерло в центре залитого бетоном плаца. Из кабины выбрался пожилой угрюмый водитель в замасленном танковом комбинезоне и деловито принялся пинать ботинком колесные скаты.

«Машина пришла!» – эта новость распространилась по интернату подобно лесному пожару.

– Все, кто в увольнение, – выходи на плац строиться! – скомандовал Сандлер.

Мальчишки наперегонки бросились к выходу из казармы. Их лица сияли. Те же, кого обошла фортуна, провожали счастливчиков завистливыми взглядами. Как же они хотели оказаться на их месте!

– Старайтесь, дурьи головы! – произнес Михаэль, обращаясь к лишенным увеселительной прогулки мальчишкам. – Приложите усилия – и воздастся вам!

– В шеренгу становись! – скомандовал на улице Вовка. – Герр старший мастер-наставник, курсанты, следующие в увольнение, по вашему приказанию построены! – доложил он.

– В общем, так, бойцы, – прошелся вдоль строя Сандлер, – чтобы у меня там без фокусов! Думайте, прежде чем куда-нибудь вляпаться! Вечерний инструктаж все помнят?

– Яволь, герр старший мастер-наставник!

– Сейчас подходим ко мне за денежным довольствием… по одному!!! – рявкнул Михаэль, когда мальчишки дружно ломанулись из строя. – Путилофф! Ко мне!

Вовка подошел к Сандлеру.

– Держи, – мастер-наставник протянул Вовке сложенную вдвое увольнительную, внутри которой лежало несколько разноцветных бумажек. – Увольнительную беречь! – предостерег мальчишку Михаэль. – Следующий.

Мальчишки подходили к наставнику, получали увольнительные и деньги и становились в строй. Вовка, спрятав бумагу с подписью начальника школы в нагрудный карман, принялся с интересом рассматривать купюры.

– Смотри, Вовка, какой у меня веселый пацан на деньге намалеван, – помахивая сиреневой купюрой, похвалился Петька, – на Сашку Чернюка похож! Цвай карбованец, – по слогам прочитал он надпись на немецком. – Два карбованца, значит… А это сколько: много или мало? – озадачился он.

– А сколько всего? – спросил Незнанского Вовка, подсчитывая степень обогащения.

– Чичас подсчитаю. – Петька послюнявил палец и зашуршал бумажками: – Значит, есть три мальца по цвай и четыре единички… Это сколько же будет?

– Десять, – подсказал Вовка.

– Ага, точно! Две дивчины по фюнф, – он заломил коричнево-фиолетовые бумажки, – еще десять в кармане! Одна тетка по десятке, – Петькин палец прижал красноватую купюру, – и какой-то садовод в шляпе по цванцих, то бишь – двадцать.

– Значит, – подытожил Вовка, – десять, десять, десять и мужик по двадцать?

– Ага.

– Пятьдесят карбованцев получается! – сообщил другу Вовка.

– А у меня почему-то сорок, – пожаловался Путилову один из курсантов. – А у тебя, Вовка, сколько?

– Сейчас гляну…

– Поясняю по суммам, – закончив выдавать деньги и документы, произнес мастер-наставник, – они у всех разные: у обычных курсантов – сорок карбованцев, у гефрайтеров – пятьдесят, у обергефрайтеров – семьдесят!

– Ого, Вовка, так ты у нас самый зажиточный! – расплылся в улыбке Петька, потешно наморщив конопатый нос.

– Ага, прям купец-миллионщик! – отшутился Путилов, чувствовавший себя немного не в своей тарелке.

– Разговорчики! – одернул курсантов Сандлер. – Еще вопросы есть? Если нет – тогда по машинам!

Деревянные лавки, установленные в просторном кузове грузовика, с трудом вместили шумную мальчишескую ораву.

– Готовы? – Сандлер, запрыгнувший на колесо, заглянул в кузов.

– Яволь, герр Сандлер! – отрапортовал Вовка, которого в сборной солянке разных взводов безоговорочно и не сговариваясь считали за главного. – А из наставников с нами кто-нибудь поедет?

– Я поеду, – ответил Михаэль. – Совсем без присмотра вас оставлять боязно… Держитесь крепче – если по дороге кто вылетит – подбирать не будем! – шутливо пригрозил он. – Sind gefahren, Rudi! [65]65
  Sind gefahren, Rudi! (Нем.) – Поехали, Руди.


[Закрыть]– Сандлер спрыгнул с колеса и хлопнул водителя по плечу.

– Klettere in die Kabine, [66]66
  Klettere in die Kabine (Нем.) – влезай в кабину.


[Закрыть]– ответил шофер, вооружаясь кривой металлической ручкой-стартером. Приладив рукоятку, водитель с силой крутанул её, пытаясь завести поизносившийся двигатель. Железка описала полукруг и, вырвавшись из рук, больно съездила водителю по пальцам.

– Donnerwetter! – злобно прошипел немец, взмахнув ушибленной рукой.

Машина завелась только с третьей попытки: затряслась и зафыркала.

– Alte dreck! [67]67
  Alte dreck! (Нем.) – Старое дерьмо!


[Закрыть]– чертыхнулся водила, выдергивая «шморгалку» из гнезда.

Через минуту, отчаянно тарахтя, «опель» выехал за периметр «Псарни». В кузове грузовичка царила возбужденная суматоха и безудержное веселье: мальчишки до сих пор не могли поверить в происходящее.

– Кто куда, а я сразу на фильму! – перекрикивая рокот движка и гомон пацанов, вслух мечтал Сашка.

– А я конфет куль куплю…

– Мороженое…

– Цирку…

Настроение у всех зашкаливало: мальчишки толкались, пихались, дергали друг друга за рукава отутюженных парадных гимнастерок с причудливыми нашивками и галунами, выданных перед отъездом комендантом Мейером. Больше заняться в машине было нечем: толстый камуфляжный тент напрочь загораживал обзор. Местами мальчишек ощутимо подбрасывало на ямах и ухабах, водитель пер по раздолбанной дороге, словно на танке. Но малолетних псов это только веселило: после очередного «прыжка» из кузова раздавалась веселая ржачка. Однако к концу поездки задницы мальчишек начали ощутимо побаливать, а кое-кто обзавелся шишками и ссадинами. Те из мальчишек, кто сидел ближе к борту, время от времени поглядывали в щели, докладывая о смене «декораций»:

– Лес… Луг… Деревня какая-то… О! О! В городок какой-то заехали…

Машина резко остановилась, мальчишки повалились с лавок, образовав кучу-малу. Сандлер, откинув в сторону клапан тента, заглянул в кузов:

– Выходи строиться!

– Приехали, пацаны! – воскликнул Сашка Чернюк, первым спрыгивая на землю.

Наконец слегка помятые курсанты покинули кузов грузовичка и выстроились перед мастером-наставником.

– Привести себя в порядок! – распорядился Михаэль, неодобрительно качая головой. – Вы не какие-нибудь шаромыжники, а имперские Псы на службе фатерлянда! Поэтому и выглядеть должны соответственно! Отряхнулись, подтянули ремни… Головин, тебя это касается в первую очередь: мамон подбери! Рябой и Пучеглазов – пуговицы застегнуть! Чернюк, рукав отряхни! Ну вот, теперь другое дело! Значит, так: далеко от ярмарки и базара не разбредаться! Вести себя примерно! Сбор на этом месте в семнадцать ноль-ноль!

– Герр Сандлер, так у нас часов нет, – пожаловался Незнанский.

– Спросите, чай языки имеются, – отбрил Петьку Михаэль. – Опоздавшие на следующую поездку могут не рассчитывать! Всем понятно?

– Яволь, герр мастер-наставник! – Курсанты в нетерпении «били копытами».

– Свободны! – скомандовал Михаэль, и ровный строй курсантов тут же рассыпался.

– Ну что, – плотоядно разглядывая вход на рыночную площадь, произнес Петька, – куда рванем?

– Давай осмотримся, – предложил Вовка, – спешить некуда.

– Ну да, – согласился Незнанский, – времени вагон.

Они, не спеша, вошли на рынок и пошли вдоль торговых палаток. Полугодовое безвылазное сидение за периметром не прошло для мальчишек бесследно. Поначалу они вели себя диковато: шарахались от прилипчивых торговцев, старавшихся навязать им что-нибудь из товара, сторонились полицаев, обходили по широкой дуге нищих. Многоголосый гомон ярмарки оглушал, суетливая базарная сутолока сбивала с толку, цветастые шали и платки, яркие юбки, малиновые атласные рубахи резали глаза. Лишь Вовка не растерялся. Глядя на него, успокоились и мальчишки. Путилов остановился возле беззубой старухи, восседавшей на низенькой колченогой табуреточке. Перед бабкой возвышался солидных размеров куль с отборными семечками, из-за которого старушку почти не было видно. Вовка деловито зачерпнул из мешка щепотку и бросил несколько семечек в рот.

– Хорошие у тебя подсолнушки, бабуль, – оценив вкус продукта, неторопливо произнес он.

– Так лушшие на рынке, внушек! – Бабка резво подскочила с табуреточки. – У кого хошь шпроши, – с чувством произнесла она, щуря подслеповатые глаза, – всякий скажет: добрее шемешек, шем у штарой Макарихи, нетути!

– А я и спрашивать не буду. Почем товар торгуешь? – подбоченился мальчишка, запуская руку в карман, где лежали деньги.

– Кулек – шетверташок! – бойко прошепелявила старушка.

– А если три кулька враз возьму, подвинешься в цене? – решил поторговаться Вовка.

– А шо не подвинуться, когда такой бравый хлопец прошит? Подвинушя, канешно, – легко согласилась Макариха. – За шишьдисят копеек все отдам.

– Копеек? – озадачился мальчишка. – У меня копеек нет, – он виновато развел руками, – у меня только эти… как их?.. Карбованцы. – Вовка показал старухе оливково-коричневый фантик номиналом в один карбованец.

– Якая же разница милок? – прошамкала бабулька. – Шо карбованец, шо рубль – вше едино! Вот если бы ты решмарку показал…

– Рейхсмарку? – переспросил Вовка.

– Во-во, её, милок! – закивала Макариха. – Так шо давай свой карбованец шюды, – протянула бабка костлявую морщинистую руку.

Карбованец старушка завязала в уголок черного платка, повязанного под подбородком, а из кармана на переднике выудила несколько медных монеток.

– Дерши шдачу, милок, – Макариха ссыпала мелочь в подставленную Вовкину ладошку.

– Это чего, советские, что ли? – не поверил своим глазам Вовка, рассматривая четыре монетки с гербом СССР на одной из сторон.

– Они, милок, они! – вновь закивала старушка. – А другой разменной монеты нет. Немцы ить бумашки напешатали, вошь хошь карбованцы твои. А меди, как не було, так и нет. Да ты не пужайшя, вонь Кольке моему надышь ушю шарплату рублями дали… И нишо, шо на полтишке Владимир Ильиш – за милу душу и в управе принимают.

– Спасибо, бабуль, за науку, – Вовка ссыпал монетки в карман.

– Не шаш то, не шаш то! – Макариха ловко свернула три бумажных кулька из старой газеты. Затем аккуратно заполнила их отборными зернами, зачерпывая семечки из мешка шершавой глиняной кружкой с отбитой ручкой. Вручив мальчишкам газетные свертки, она, не утерпев, поинтересовалась:

– А вы, хлопчики, шо ша люди? По выговору – наши, а шпиншаки, як фришевы…

– Псы мы, бабуль, – произнес Путилов, лузгая семечки.

– Як? Пшы? – озадачилась бабка. – Не п о няла…

– А чого тут розумити, Макариха, – вмешался в разговор лысый потный толстячок в рубашке с вышитым воротом, торгующий в соседней палатке парной свининой, – хлопци з Горобьячой пади.

– С Воробьиной, шо ль, Мыкола?

– Вирно, – отдуваясь, произнес мужик, вынимая из кармана кисет с махоркой.

– Это с ушадьбы Подольшкого?

– Во-во, нимци там вийськову школу влаштували, зигнали хлопьят, у форму нарядили и муштрують…

Толстячок свернул козью ногу, прикурил. Самокрутка затрещала, газетная бумага вспыхнула. Мыкола поспешно сдул пламя и глубоко затянулся. Вдоль рядов поплыл терпкий аромат самосада.

– А ви, хлопци, в звильненни, або як? – добродушно полюбопытствовал толстяк.

– В увольнении, дяденька, – кивнул Петька.

– Добре, а гроши е?

– Есть мальца, – ответил Вовка.

– Так, може, сала у мене солененького возьмете? – предложил мужик. – З хлибом дюже вкусно!

– Спасибо, дядька Мыкола, – покачал головой Вовка, – но мы позавтракали плотно. Может, попозже…

– Ну як хочете, – отозвался мужик, враз потеряв интерес к мальчишкам.

– Пошли, что ли, дальше? А то до фильмы так и не доберемся, – заныл Сашка.

– Пошли, – ответил Вовка.

Троица мальчишек снялась с места и, лузгая семечки, продолжила свое шествие вдоль торговых рядов.

Глава 8

Возле лоточницы с мороженым мальчишки остановились.

– Вот оно, мороженое! – благоговейно произнес Сашка, прочитав надпись на тележке.

– Что, хлопчики, мороженого захотелось? – осведомилась дородная тетка в белом переднике, заметив интерес мальчишек.

– Ага, – глупо улыбаясь, ответил Сашка.

– Ну так берите! Или денег нема? – Тетка прищурилась, как будто оценивая платежеспособность малолетних клиентов. – Если нема, то проваливайте – задарма угощать – ищите других дураков!

– Как это нема?! – возмутился Сашка. – Ну-ка, подержи, – он сунул Петьке бумажный кулек и залез в карман. – Вот, видела? – продемонстрировал лоточнице смятые бумажки Чернюк.

– Вижу-вижу – настоящий богатей! – заливисто рассмеялась толстуха. – Какого мороженого хотите, барин?

– Самого вкусного! – напыжившись от ощущения собственной значимости, произнес сдавленным голосом Сашка. – А оно что, разное бывает?

– Есть молочное, сливочное и пломбир, – ответила продавщица. – Есть фруктовое, шоколадное, эскимо на палочке…

– Ого, сколько, – стушевался Сашка, не зная, что выбрать.

– Тетенька, а вы посоветуйте, – бросился на помощь другу Вовка.

– Да, посоветуйте! – как за спасительную соломинку ухватился Сашка.

– Ну тогда эскимо на палочке попробуйте, – предложила тетка.

– Дайте… два! – Сашка протянул деньги продавщице, сгорая от нетерпения.

Тетка взяла мелкую купюру, быстро отсчитала сдачу медью.

– А вам тоже по два? – спросила она Петьку с Вовкой.

– Не, мне одну, – произнес Путилов.

– Мне тоже, – кивнул Незнанский.

Продавщица рассчитала мальчишек, затем откинула толстую крышку тележки и вытащила из термоса четыре упакованные в фольгу порции:

– Угощайтесь, хлопчики!

– Спасибо, тетенька, – поблагодарил её за всех Вовка.

– Смотрите, смотрите, а оно еще и в шоколаде! – восторгался Сашка, сдернув золотинку с мороженого. – У-у-у! Вкушнота! – прошепелявил он, откусив сразу половину порции. – У-у-у! Жубы, жубы-то как ломит!

– А ты не спеши, хлопчик, – рассмеялась тетка-лоточница. – Потихоньку удовольствие растягивай – холодное оно!

– Угу! – кивнул Чернюк, катая во рту замерзший комок. – Ше же шразу не шкажали?

– Так я ж не думала, что ты вот так набросишься! – развела руками продавщица. – Ну ничего, теперича знать будешь!

– Буду. – Сашка, наконец, проглотил подтаявшее лакомство и расплылся в счастливой улыбке. – Теперь тянуть буду! – сообщил он приятелям, лизнув языком огрызок эскимо.

– Гляди язык не проглоти! – пошутил Петька, не торопясь, разворачивая свою порцию.

– За своим последи! – огрызнулся Чернюк.

– Да перестаньте уже! – прикрикнул на друзей Вовка. – Вы подеритесь еще!

– Чего ты, Вован? – Петька толкнул плечом Путилова. – Мы ж так, шутейно. Если бы…

Договорить он не успел: мимо парней проскочил плюгавенький субтильный мужичонка, умудрившийся толкнуть Петьку под руку. Мороженое слетело с палочки и плюхнулось в дорожную пыль.

– Ах ты сука! – в сердцах выругался Незнанский, разглядывая растоптанное лакомство.

– Ой, батюшки, украли! – заверещала какая-то тетка с большим плетеным лукошком, стоявшая у прилавка с зеленью. – Держи его! Хватай вора!

Мальчишки переглянулись и, не сговариваясь, кинулись следом за плюгавым воровайкой. Расталкивая любопытных плечами и локтями, Сашка с Петькой погнали мужика вдоль торговых палаток. Вовка же избрал другую тактику – он кинулся наперерез беглецу, пробежав по заставленным барахлом задникам ларьков и прилавков. Плюгавый, повернув в один из проходов, нос к носу столкнулся с Путиловым. Мальчишка, не задумываясь, кинулся вору в ноги. Мужичок споткнулся и рухнул на дорогу. Подоспевшие Петька с Сашкой навалились на брыкающегося воровайку. Несколько минут вся компания потешно валялась в пыли: ни одна из сторон не могла взять верх.

– Шо за цирк? А ну подъем! – неожиданно громыхнул мощный голос.

Крепкие руки оторвали мальчишек от вора и поставили на ноги. Вовка, тяжело отдуваясь, посмотрел на «спасителей» – ими оказались трое небритых полицаев с белыми нарукавными повязками.

– Шо за кипиш? – вновь пробасил дородный «блюститель порядка», видимо главный в тройке.

– Да вот, гражданин начальник, щенки сопливые привязались ни с того ни с сего! – затараторил беглец, преданно глядя полицаю в глаза. – Иду себе, никого не трогаю, с ног сбили, в грязи вываляли…

– Разберемся! – громыхнул полицай, недовольно нахмурившись и выпятив могучее брюхо.

– А может, сволокем всех в участок, Пантелей? – предложил один из полицаев. – Пусть там разбираются…

– Зачем в участок, любезнейшие? – залебезил плюгавый. – Я же…

– Утухни! – рявкнул Пантелей. – Хто такие? Шо буяним?

– Курсанты военизированной школы «Хундюгендс», – произнес Вовка, отряхивая пыль с гимнастерки.

– Слышал о такой, – кивнул детина. – А чего по рынку шаромыжитесь? Людям чего покоя не даете?

– А мы не шаромыжимся, – дерзко глядя в глаза полицаю, ответил Вовка, – в увольнении мы! Вот бумага, – протянул он сложенный вчетверо лист увольнительной, вынутый из нагрудного кармана.

Полицай развернул её, пробежал глазами текст. Вовка с брезгливостью наблюдая, как «страж порядка» шевелит оладьеподобными губами, читая документ.

– Надо ж! – хмыкнул полицай. – За заслуги… Даже печать гербовая есть! А к этому хмырю чего пристали? – вернув бумагу, поинтересовался полицай.

– Да я же говорю, гражданин начальник…

– Увянь, болезный! – вновь одернул воровайку Пантелей.

– Он деньги украл! – сплюнув смешанную с пылью слюну, произнес Петька.

– У тебя, что ль? – ощерился полицай.

– Не-е-е, – Незнанский мотнул головой, – там, у тетки одной…

– Да врут оне, гражданин начальник…

– Петро, залепи этому хмырю поддувало! Достал ужо!

Один из полицаев отвесил тяжелую затрещину плюгавому вору:

– Слышал, шо старшой сказал?

– Могила, начальник! – униженно просипел воровайка. – Только не бей больше!

– То-то же! – фыркнул Пантелей. – Вот шо, мелюзга, валите отсюда и больше мне не попадайтесь! А с этим арестантом мы сами разберемся. Ясно?

– Ясно! – ответил за всех Вовка, потирая ушибленный бок. – Пойдем, пацаны!

Они отошли в сторону, где продолжили приводить себя в порядок.

– Вот жлобы, – прошипел Сашка, лицо которого украшал наливающийся синевой фонарь, – хоть бы спасибо сказали!

– Дождешься от них, – усмехнулся Вовка. – Хорошо – в участок не потащили, а то бы плакала наша фильма.

– На фига ваще связались? – недоумевал Петька. – Чё нам, делать не фиг? И морожено пропало…

– Так пойдем, еще купим, – предложил Сашка. – А то я как-то не распробовал.

– И я тоже, – согласно кивнул Петька.

– Пошли, – не стал спорить Путилов.

– О! Хлопчики вернулись! – когда растрепанная компания вновь появилась у лотка с мороженым, воскликнула продавщица. – Споймали супостата?

– Ага, – красуясь фонарем, произнес Чернюк, – куда ему супротив псов?

– Каких псов? – всплеснула руками тетка. – Вы на него собак натравили?

– Да не-е, – отмахнулся Сашка, прикладывая к синяку медь со сдачи, – это нас псами кличут. Хунд – по-немецки пес! А школа наша «Хундюгендс» называется, – сбивчиво пояснял он. – Вот и выходит, что мы – псы.

– Ничегошеньки я в ваших заморочках не понимаю, – призналась тетка. – А куды супостата пойманного дели?

– Так сдали его патрулю, – просветил продавщицу Вовка. – Они его в комендатуру доставят.

– Доставить-то доставят, вот только сворованных денег теперь хозяйке никто уж и не вернет.

– Почему? – не понял Петька. – Мы же рассказали, как дело было.

– Да вы шо, – мороженщица невесело улыбнулась, – це ж два сапога пара: одни воруют, другие просто обирают… И шо лучше – одному Господу известно! – Тетка мелко перекрестилась. – А вы, хлопчики, мороженым так и не угостились?

– Угу, – кивнул Петька. – Вон оно, наше мороженое, – в пыли собаки доедают!

– Ну так вам повторить? – Продавщица откинула крышку лотка.

– Повторить! – в один голос произнесли мальчишки, доставая из карманов мелочь.

Не прошло и пяти минут, как в руках пацанов вновь оказались завернутые в фольгу порции холодного лакомства.

– Вов, а давай куда-нить зашкеримся, – предложил Петька, не спешивший распаковывать эскимо. – Ну где народу поменьше. А то боюсь, кабы опять чего не случилось!

– Угу, – поддержал Незнанского Чернюк. – Давайте уйдем с базара…

– Давайте, – согласился Путилов. Он порыскал глазами по округе: – Вон щель в заборе. Нырнем, чтобы до выхода не тащиться?

– Я – за! – Сашка первым шмыгнул в небольшой тупичок, перепрыгнул через большую лужу и полез в дыру.

Вовка с Петькой тоже постарались не вляпаться в жирную грязь, следуя за приятелем. Лаз в заборе вывел мальчишек на маленький пустырь, отгороженный от оживленной дороги рядом покосившихся сараюшек. В центре пустыря валялись брошенные кем-то в незапамятные времена подгнившие бревна.

– Во, классное место! – воскликнул Сашка, оценив «полянку». – Тихо, светло и мухи не кусают! Тут и пожрем!

– А что, место неплохое, – поддержал друга Петька. – Вовка, ты чего скажешь?

– Добро, можно и здесь на время окопаться! – Вовка достал из кармана пустой смятый кулек из-под семечек и расстелил его на бревне. Проделав эту нехитрую операцию, он плюхнулся задом на газетку.

– А я свою газетку потерял, – вздохнул Сашка.

– Держи, – протянул ему кусочек бумаги Петька. – У меня большая.

Пацаны расселись на бревне и приступили к долгожданной дегустации десерта.

– Куда дальше потопаем? – тщательно облизав палочку от эскимо, полюбопытствовал Сашка. – Предлагаю фильму поискать…

– Поищем, – кивнул Вовка. – Сандлер говорил, что кинотеатр неподалеку от базара. А вот до цирка квартала три топать надо.

– Я готов хоть до луны топать! – заявил, потягиваясь, Сашка. – Только сначала фильму!

– Фильму так фильму. – Вовка поднялся с бревна и направился к сараям. – Здесь пробраться можно! – заметив едва приметную в зарослях кустарника тропинку, сообщил он.

Через минуту мальчишки выскочили на дорогу.

– Вон кинотеатр, – заметив на другой стороне дороги здание с колоннами и портиком, произнес Вовка.

– С чего ты взял? – спросил его Петька.

– Смотри, афиша рядом! – Вовка указал пальцем на цилиндрическую тумбу, расположившуюся у крыльца здания. – Пошли, посмотрим, чего там кажут, – предложил он друзьям.

– Да и со временем определимся, – произнес Петька. – Может, сеанс уже начался…

– Как начался? – переполошился Сашка. – Чего ж мы топчемся? Побежали!

– Да не суетись ты так! – рассмеялся Петька. – Если начался – другого дождемся!

– А их что, по несколько в день бывает? – удивился Чернюк.

– Два-три – точняк, а то и четыре, если фильма интересная, – сообщил Петька. – Нас в интернате иногда водили в кино по большим праздникам: в день рождения Гитлера, в день победы НСДАП, ну и, пожалуй, на Рождество…

– Везет! – позавидовал приятелю Сашка, – а нас в крайсе никуда не водили… Разве что в баню, да и то, как ты говоришь, по большим праздникам.

Мальчишки перешли дорогу и, прибавив ходу, добежали до афиши.

– Так, чего там сегодня? – произнес Петька, разглядывая цветной плакат.

«Das Indische Grabmal» – гласила большая надпись.

– «Индийская гробница», – прочитал мелкий шрифт русского текста Сашка. – Продолжение нашумевшего приключенческого фильма «Эшанпурский тигр». Цена билета – 10 карбованцев. Начало: первый сеанс – десять часов, второй – четырнадцать, третий – семнадцать.

– На первый мы уже не успели, – произнес Вовка. – А до второго еще ждать придется… Кстати, а кто знает, который час?

– Ща! – Петька метнулся к окошку билетной кассы, прорубленному в стене кинотеатра рядом с тумбой киноафиши.

– Тетенька, сколько времени – не подскажете? – поинтересовался он, заглянув в забранную решеткой амбразуру. – А то мы тут в киношку намылились…

– Двенадцать двадцать, – произнесла билетерша. – Через часок запускать на следующий сеанс будем.

– Ой, спасибочки вам! – расшаркался Незнанский.

– Билеты можете и сейчас взять, – донеслось из окошка. – Чтобы потом не стоять.

– Пацаны, сюда идите! – крикнул Петька. – Билеты сейчас брать будем? – спросил он, когда мальчишки подтянулись к окну. – Или попозже?

– Сейчас берем, сейчас! – засуетился Чернюк. – Вдруг потом не достанется?

– Тогда гоните монеты, – заявил Незнанский. – Три билета нам! – Петька просунул в окошко мятые купюры, получив обратно три синенькие бумажки. – Так, ряд пятый, места: десять, одиннадцать, двенадцать. Начало – в четырнадцать часов. Все, дело сделано! – довольно произнес он, раздавая билеты.

– Здорово! – обрадовался Сашка, чувствуя, что вот-вот, очень скоро, сбудется его заветная мечта.

– Куды прошвырнемся, пока время есть? – поинтересовался Петька.

– Может, перекусим? По-людски? – предложил Вовка. – Когда еще выберемся…

– Ага, да еще и с монетой на кармане, – согласился Незнанский.

– А где? – Сашка тоже был не прочь отобедать. – До ужина далеко – жрать охота.

– Думаешь, на ужин успеем? – Петька в задумчивости погладил живот.

– Можем и не успеть, – предположил Вовка.

– Тогда чего мы ждем? Пошли столовку искать! Ну или что-нибудь, где пожрать можно, – сказал Петька.

Искать долго не пришлось – за первым поворотом на глаза мальчишкам попалась харчевня с простенькой вывеской: «Вареники пузатого Пацюка».

– Зайдем? – спросил друзей Петька, покосившись на приветливо распахнутые двери, из которых доносился приятный запах.

– Зайдем! – рубанул рукою воздух Вовка – от съестных ароматов у мальчишки разыгрался аппетит.

Дружной компанией они ввалились в забегаловку. Внутри харчевня оказалась маленькой – не больше десятка столов, но чистой и опрятной: столы накрыты вышитыми скатертями, на спинках стульев – цветные рушники. За стойкой бара, крашенной темной морилкой, обитал тучный бритоголовый мужик. Сверкнув золотой серьгой в правом ухе, мужик почесал нос-картошку и расстегнул плисовую жилетку, вывалив на всеобщее обозрение огромный живот, натянувший ткань тонкой сорочки. Пузан шумно выдохнул, отчего его длинные вислые усы взметнулись и растрепались. Заметив мальчишек, толстяк отвлекся от полирования стойки, отложил в сторону тряпку и недовольно произнес:

– Що треба?

– Кушать хотим, – брякнул Петька.

– Безкоштовно не годую, – последовал ответ.

– Чё? – не понял Петька.

– Гроши е, мелюзга? – Толстяк навалился на прилавок и потер друг о друга большой и указательный пальцы.

– Слушай, дядька, а Микола с рынка тебе случайно не брат? – неожиданно спросил Вовка: уж больно похожи были друг на друга два толстяка.

– Брат, ридний, – ответил пузан, поглаживая усы. – А ти звидки його знаеш?

– Виделись, – неопределенно ответил Вовка. – Он нам сало предлагал. Но сало-то – это хорошо, а вареники – лучше!

– Так це вин вас до мене послав? – мгновенно подобрел толстяк. – Значить, гроши у вас е?

– А то ж, дядька Пацюк! – вмешался в разговор Сашка, уловив, как изменилось настроение хозяина харчевни.

– Пацюк? – удивленно протянул пузан. – Хто? Я? З чого ты узяв?

– Как с чего? – пришел черед удивляться Чернюку. – На вывеске же ясно написано – вареники пузатого Пацюка!

– Хо-хо-хо! – затрясся словно студень хозяин. – Тарасом мене звуть. А призвище – Волосюк.

Мальчишки едва сдерживали смех, уж больно не клеилась фамилия к лысому Тарасу.

– А тогда зачем намалевано? – возмутился Сашка. – Нарисовали бы: вареники пузатого Волосюка…

– Багато ти розумиеш, щеня! – добродушно произнес Волосюк. – Значить, исти хочете?

– Еще как! Слона готов слопать! – воскликнул Петька.

– Слонив в мене немае, а ось вореники з сметаною – скильки души завгодно! Пельмешки з маслом, молочко парне, – принялся перечислять Волосюк. – Сидайте за стил – в ногах правди немае!

Мальчишки, погремев стульями, расселись за столом.

– Що исти будете? – Волосюк выбрался из-за стойки в зал и навис над столиком.

– Я буду вареники со сметаной! – первым выпалил Сашка, сглатывая слюну. – Ну и молочка, пожалуй.

– Я тоже вареники, – произнес Петька.

– А я – пельмени буду, – заявил Вовка. – Давненько их не пробовал.

– Пельмени из сметаною або з маслом? – уточнил толстяк.

– Со сметаной, – ответил Вовка, – и молочка не забудь, дядька Тарас.

– И мне молока, – опомнился Петька.

– За вареники из сметаною и молоком – двадцать сим карбованцив, за пельмени – сорок, – быстро подсчитал в уме Волосюк. – Гроши вперед, мальцы!

– Ого, а чего пельмени такие дорогие у тебя, дядька Тарас? – спросил Вовка.

– Так те ж мясо: свинина, телятина – пальчики оближет! – не поленился объяснить Волосюк. – Якщо дорого – вареники замов.

– Вареники-то тоже недешевы, – почесал стриженый затылок Вовка, а затем достал из кармана деньги: – Давай пельмени, дядька Тарас!

– Ось це правильно! – обрадовался хозяин, принимая из рук мальчишек деньги. – Хороший вибир! Я швидко! – Волосюк с немыслимой быстротой, не ожидаемой от столь грузного тела, пересек зал и исчез за кухонной дверью.

– Ну вот и кончилась монета! – грустно погремел оставшейся мелочью Сашка. – На цирку не хватит…

– Да и фиг с ним, с цирком! – заявил вдруг Петька, больше всех жаждавший попасть на представление. – В следующий раз сходим!

– А ты уверен, что он будет, этот следующий раз? – хитро прищурился Путилов.

– Будет! – уверенно произнес Петька. – И не один!

– Согласен, старина! – Вовка хлопнул друга по плечу. – По-другому и быть не может – в увал лучшие из нашего взвода попали!

Из кухни выскочила распаренная тетка с подносом наперевес. Три больших глиняных горшочка, исходящих паром, едва-едва помещались на нем. Тетка ловко пришвартовалась возле столика:

– Пельмешки кому?

– Мне, – произнес Вовка.

– Держи! – Один из горшочков соскочил с подноса и расположился перед Вовкой.

– А вам – варенички! – Женщина сноровисто расставила горшочки на столе.

Следом за теткой из кухни вышел Волосюк, тоже с подносом, на котором теснились расписные чеплашки со сметаной, маслом и кружки с молоком.

– Ижте, хлопчики! Смачного! – выгрузив на стол съедобный груз, улыбнулся толстяк.

– Спасибо, дядька Тарас! – поблагодарил хозяина Вовка, вооружаясь вилкой.

– Якщо ще що знадобитися – звите! – отдуваясь, произнес Волосюк, удаляясь за стойку.

Мальчишки, как оголодавшая стая саранчи, накинулись на еду. Несколько минут тишина харчевни нарушалась только громким чавканьем и бульканьем.

– Вот это дело! – громко рыгнув, произнес Петька, проглотивший последний вареник.

– Обалдеть! – согласился с ним Сашка, собирая пальцем со стенок чеплашки остатки сметаны.

– Я б тут жить остался! – произнес Вовка, распустив ремень на пару дырочек.

– Ага, – поддержал его Сашка, облизывая палец. – Только у нас грошев больше немае, – передразнил он хозяина. – А без грошев мы тут на фиг не нужны.

– Это ты верно сказал, – заметил Вовка, допивая молоко. – Ну что, всё подъели? – поинтересовался он, вытирая рукавом молочные «усы».