Текст книги "Первая кровь"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– А ну прекратить! – хлопнул по столу ладонью Франц. – Ланге, это переходит всякие границы!

– Видал я в гробу… – буркнул Альберт, залпом допивая оставшийся в рюмке коньяк и падая на стул. – Награды имею… не ценит никто… а я за отчизну жизни не жалел… – Кантиненляйтер улегся на скрещенные на столе руки и через секунду захрапел.

– Спасибо, Роберт, что прекратили этот балаган, – поблагодарил наставника Нойман. – Совсем оскотинился Ланге!

– Я думаю, что его стоит увести, герр Нойман, – предложил Франц, – и где-нибудь запереть.

– Согласен с тобой, Роберт, – ответил директор.

– Отвести его в карцер, герр Нойман? – уточнил старший мастер-наставник.

– Боюсь, что в карцере он замерзнет, – усмехнулся директор.

– Ах да, – опомнился Франц, – там же нет отопления.

– А на улице дикий мороз, – подключился к обсуждению Михаэль.

– Куда же нам его деть? – задумался Бургарт.

– Может, его запереть в моей каморке на складе? – предложил комендант Мейер. – Я там натопил с вечера. Жара как у Роммеля в Африке!

– Отлично! – одобрил предложение Нойман. – Максимилиан, возьмите с собой нескольких курсантов… Я думаю, что Ланге сейчас не в силах передвигаться самостоятельно.

– Хорошо, герр директор. – Комендант поднялся со своего места. – Михаэль, дашь ли мне парочку своих псов?

– Да без проблем, Максимилиан. Возьми Путилоффа, Незнанского и Чернюка – они в курсе, куда тащить это тело.

– А троих – достаточно? – засомневался Мейер. – Тяжелый ведь, гад!

– Да без проблем – бери столько курсантов, сколько нужно. – Путилофф! Комм цу мир!

– Я, герр Сандлер! – Вовка подбежал к преподавательскому столу. – Поступаешь в распоряжение господина коменданта, – распорядился Михаэль. – Нужно отнести кантиненляйтера Ланге на вещевой склад… Он слегка приустал… Возьмешь в помощь Незнанского, Чернюка, ну и еще кого-нибудь для массовки. Понятно?

– Так точно, герр Сандлер! Можно выполнять?

– Нужно выполнять, Путилофф! Иди!

– Герр Мейер? – обратился Вовка к коменданту.

– Ja?

– Можно я Незнанского в лазарет отправлю?

– Warum? – не понял Максимилиан.

– Пусть носилки у Рагимова возьмет. Все ж легче будет тащить…

– Хм… Кароший мысль! – обрадовался комендант. – Выполняйт!

Когда напившегося до беспамятства Ланге погрузили на принесенные Петькой из лазарета брезентовые носилки, Нойман напомнил:

– Максимилиан, только не забудьте его запереть.

– Не извольте беспокоиться, герр директор: запру.

– А завтра, как протрезвеет, я с ним проведу беседу…

Проводив взглядом с трудом волочивших тяжеленные носилки мальчишек, Нойман произнес:

– С этим нужно что-то делать. Такое свинство ставит нас на одну ступень с унтерменшами…

– Есть предложение, герр Нойман!

– Да, Михаэль…

– Мне кажется, что нужно отказаться от таких вот общих посиделок с курсантами…

– Ты знаешь, после сегодняшнего инцидента я тоже пришел к такому выводу.

– Как говорят русские – первый блин комом, – произнес Сандлер.

– Предлагаешь ограничиваться на праздники только торжественным построением?

– Не только, – покачал головой наставник. – Есть еще и увольнительные, и денежное довольствие…

– Тогда в чем суть твоего предложения?

– Предлагаю на праздники устраивать этакие соревнования между взводами: строевые смотры, спортивные состязания, концерты, на худой конец!

– А что? – одобрительно произнес Нойман. – Дельное предложение! А победители будут поощряться… Так же, как и наставники! А ты хитрец, Михаэль! – Нойман шутливо погрозил пальцем. – Твой взвод – бесспорно лучший в школе.

– Так вот пусть и другие взводы подтягиваются! – поддержал подчиненного Роберт Франц. – А праздничный концерт… Да, на праздничный концерт можно и «золоченых фазанов» из украинской рейхсканцелярии пригласить.

– Хорошая задумка, господа офицеры. Вот после Рождества и займитесь…

* * *

Лампочка над дверью вещевого склада глухо хлопнула в ночной тишине, на секунду осветив заснеженный порог. Мейер выругался сквозь зубы, проклиная криворуких уродов, выпускающих дрянной товар. Затем он долго возился в темноте, пытаясь нащупать озябшими пальцами прорезь для ключа. Заиндевевший на морозе металл обжигал пальцы, которые Мейер время от времени подносил ко рту, отогревая теплым дыханием. Наконец замок лязгнул, Мейер распахнул дверь и, не дожидаясь курсантов, проскользнул внутрь стылого складского помещения. Повернув один из рубильников, комендант осветил часть склада, в которой была расположена теплая каморка.

– Was wir uns stehen? [90]90
  Was wir uns stehen? (Нем.) – Что стоим?


[Закрыть]– прикрикнул он на мальчишек, едва удерживающих в руках тяжеленные носилки. – Заносить! Schnell!

Курсанты втащили в каморку носилки и с трудом свалили костлявое тело Ланге на замызганный топчан. Падая, кантиненляйтер уцепился пальцами за отвороты Вовкиной шинели. Грубая ткань затрещала, оторванные пуговицы «брызнули» в разные стороны, и Вовка, не удержавшись на ногах, рухнул на пол. Ланге тоже едва не свалился с топчана, но подоспевший Мейер удержал немца от падения на засыпанный опилками пол.

– Vorsichtiger! [91]91
  Vorsichtiger! (Нем.) – Осторожнее!


[Закрыть]– прошипел комендант. – Косорукий болван!

При падении из кармана Вовкиной шинели вывалилась граната, которую мальчишка нашел в лесу.

– Вот, блин! – Металлическое яйцо проскакало по полу и, оставшись незамеченным, закатилось в кучу дров, наваленных возле печки.

Мальчишка кинулся, чтобы её поднять, но его одернул Мейер, закончивший возиться с Ланге:

– Не мешайт! В сторона отойти! Ждать там!

Вовка, скрипя зубами, подчинился, размышляя, как бы ему половчее выудить гранату из кучи поленьев.

Комендант тем временем подошел к печи, открыл дверцу поддувала, находящегося у самого пола, и заглянул внутрь.

– Гут! – произнес он, удовлетворившись осмотром.

– Герр комендант, – оторвал его от осмотра Незнанский, – нам можно идти?

– Подождать, – ответил Максимилиан, на секунду отвернувшись от печки. – Вместе пойдем.

– Есть подождать, – ответил Петька, которому не терпелось вернуться за праздничный стол – там еще оставалось чем поживиться.

Забыв закрыть поддувало, Мейер распахнул дверцу печной топки, решив немного поворошить прогоревшие угли. Не найдя кочергу на положенном месте, комендант принялся рыскать глазами по сторонам в поисках потерянного инструмента. Искомый предмет обнаружился у бревенчатой стены каморки. Мейер протянул руку, но достать кочергу не смог. Привычно выругавшись, он перешагнул через кучку дров, неловко оступился и шмякнулся задом на поленья. Аккуратно сложенная дровяная стопка разъехалась. Одно из поленьев стукнуло по ржавому корпусу гранаты, которая, прокатившись по предтопочному металлическому листу, нырнула в приоткрытое поддувало. Кроме Вовки, никто этого не заметил. Мальчишку обдало жаром – граната могла взорваться в любой момент! Но он промолчал, не решаясь предупредить Мейера. Мало ли как бы отреагировал немец, узнав о таком вот «веселом» сувенире в печке.

– Герр Мейер, – окликнул он коменданта, – может, мы на улице вас подождем? Жарко здесь… – Он демонстративно отер крупные капли пота, выступившие на лице.

– Проваливайт! – отмахнулся комендант, потирая ушибленное место.

– Все, пошли! – Вовка едва ли не силой вытолкал друзей из каморки.

Мейер пошерудил в печке кочергой, разбивая спекшиеся от жара угли. Прикрывшись рукой, чтобы не опалить остатки волос на плешивой голове, комендант подкинул в топку несколько толстых поленьев. Закрыв лючок топки, немец заметил распахнутую дверку поддувала. Не заглядывая внутрь, он захлопнул её ногой.

– А я бы внутри подождал. Чего зря мерзнуть? – выскочив на улицу, попенял приятелю Сашка. – Там хорошо – тепло… А здесь? – Он выразительно потер кончик носа, покрасневший от холода.

– Да ну его, этого Мейера! – попытался сгладить ситуацию Вовка. – Он хоть и не Ланге, но выслушивать его «не мешайт», «работайт» и «проваливайт», – передразнил он коменданта, – уже мочи нет! Лучше уж на морозе потоптаться…

– Слушай, а похоже получилось! – неожиданно громко заржал Сашка.

Истомившись в ожидании неминуемого взрыва, Вовка вздрогнул.

– Не ори ты так! – накинулся он на Чернюка, толкнув мальчишку кулаком в грудь.

– Ты чего, Вован, взбесился? – обиженно засопел Сашка. – Я только…

– Гут, Путилофф! Орднунг – есть не орать! – в дверях склада появился комендант. – Лучше лампочка крутить! – Мейер протянул Сашке новую электролампу, которую принес с собой. – Свет есть карашо! – довольно потер он руки, когда свет от свежевкрученной лампы осветил складские ворота. На этот раз комендант справился с привередливым замком куда как ловчее. Уже через минуту возле помещения склада не осталось ни одной живой души. Вернувшись в усадьбу, Вовка не находил себе места – взрыва до сих пор не было.

«Может, граната бракованная? – мучительно размышлял он. – Или учебная? Да какая, итить твою за ногу, учебная! – сам себе возражал мальчишка. – Может, пронесет?»

Не пронесло: через несколько минут Вовка услышал пронзительный вой сирены, а на пороге возник один из невезучих курсантов, попавших в караул вместо рождественского ужина.

– Пожар на складе! – срывающимся голосом выкрикнул он. – Пожар!

– На каком складе, дубина?! – перекрикивая поднявшийся гвалт, уточнил Франц.

– На… вещевом… складе… – с трудом переведя дух, ответил караульный.

– Не может быть! – не поверил Мейер. – Мы только оттуда…

– Зря мы Ланге в карцер не поселили, – недовольно произнес Роберт. – Все-таки отличился, сволочь! Курсанты, слушать мою команду! – гаркнул старший мастер-наставник. – Вооружаемся ведрами, лопатами, совками, топорами и ломами! Командирам взводов – обеспечить курсантов всем необходимым! Быстро! Дорога каждая минута!

* * *

Пожар на складе удалось погасить только к утру. Среди дымящихся развалин бродил комендант Мейер, поминутно охая и хватаясь за голову: оценив нанесенный огнем ущерб, прижимистый немец пришел в ужас.

– Как же так? – бормотал он себе под нос. – Я же все проверял… Сколько добра пропало: полушубков овчинных новых – пять десятков, обмундирования – на пару взводов, плащей кожаных десятка три… Все пропало! Все… Все, что нажито, выбито, выменяно… Пропало…

На покрытым сажей снегу возле обугленного долговязого тела, накрытого прожженным одеялом, топтались мастера-наставники.

– Я вот одного не пойму, Михаэль… – задумчиво произнес Франц, разминая пальцами сигарету.

– Да, Роберт?

– Ты печь в клетушке Мейера видел? – спросил он Сандлера.

– Видел.

– Ничего странного не заметил?

– Что ты имеешь в виду? Там от печки-то фактически ничего не осталось – так, горстка кирпичных обломков…

– Вот именно! – воскликнул Роберт. – Не могла она вот так взять и развалиться от пожара.

– Ну и какие выводы?

– Знаешь, мне показалось, что в ней что-то взорвалось…

– Взорвалось? – фыркнул Сандлер. – Да что там могло взорваться?

– Ну… Например – граната.

– Граната? Откуда ей взяться в печке? Уж не Мейер ли её туда подкинул?

– Да нет, Максимилиан божится, что все было нормально… Да и ему-то зачем? Если только Ланге хотел приголубить?

– Они вроде и не цапались, – пожал плечами Сандлер. – Разве что из-за Эрмы пару раз разборки устраивали… Если кто и хотел кого приголубить, так это Ланге Мейера, а не наоборот – кухарка-то на нашего коменданта запала.

– Ну не сам же Ланге себя подорвал? Хотя… Нет, – отмел Франц безумную, с его точки зрения, версию, – он хоть и псих, но отнюдь не сумасшедший.

– Тогда кто? – спросил Михаэль.

– Диверсия… Партизаны…

– Диверсия? Да брось, Роберт, какие у нас партизаны? Уже и местные-то унтерменши забыли как они выглядят!

– Если только твои щенки не подкинули чего в топку.

– Про это я спрашивал. Майер говорит – никто из псов к печке не приближался. Это случайность, Роберт.

– Что-то здесь не так! – не мог успокоиться старший мастер-наставник. – Я это печенкой чую! Ладно, пойдем – занятия никто не отменял. А сопляков надо все-таки допросить с пристрастием…

Глава 12

03.05.1949

Рейхскомиссариат «Украина».

«Псарня» – первый детский военизированный интернат для неполноценных.

Год пролетел незаметно, только мелькали перед глазами курсантов похожие друг на друга, словно близнецы-братья, дни, недели и месяцы. Подъем, зарядка, развод, завтрак, занятия в классах, кроссы, стрельба, полоса препятствий… Однако со временем нагрузки и сложность упражнений возрастали. Многокилометровые марш-броски уже мог выдержать далеко не всякий подросток, а уж спарринг-бои со взрослыми наставниками-воспитателями и подавно. Уже через полгода состав кадетов первого набора сократился на треть, разделив судьбу несчастного Федькина, а к концу учебного года – вполовину. Остались самые стойкие, крепкие и выносливые. От мальчишек, так и не оправдавших высокое доверие отцов-командиров, быстро избавлялись. Куда отправляли бывших курсантов «Псарни», кадеты не знали. Со слов Сандлера выходило, что их раскидывали по близлежащим интернатам для унтерменшей.

– Быдло должно работать, – заявлял мастер-наставник, – они вам не ровня!

Ходившие же по спецшколе слухи, что отчисленных курсантов расстреливают и зарывают на стихийном кладбище возле оврага, где, кстати, закопали и случайно подорвавшегося кантиненляйтера Ланге (об этом случае Путилов не поведал ни одной живой душе, даже Петьке), Вовка опроверг лично, еще в прошлом году. Но жуткие слухи и домыслы все равно ходили, несмотря ни на какие доводы.

Вовка и Петька, или кадеты-псы Вольф и Петер, как обзывал их Франц, на дух не переносивший славянские имена, не утратившие со временем в среде курсантов своего лидирующего положения, до сей поры считались на «Псарне» лучшими. Вовка уже давно перестал дерзить воспитателям, убедившись в бесплодности таких попыток. Да и увеличивающиеся нагрузки не оставляли времени на дерзости – сил в конце насыщенного тренировками дня едва хватало, чтобы доползти до кровати. А с утра все начиналось по новой: подъем, зарядка, развод, завтрак…

* * *

– Итак, господа офицеры, – традиционной фразой начал еженедельную планерку оберстлёйтнант Нойман, – мы приближаемся к знаменательной дате – годовщине нашей спецшколы. Ожидается прибытие гостей очень высокого ранга… Очень высокого… – задумчиво повторил он.

– Неужели сам фюрер? – не удержался от удивленного возгласа мастер-наставник Дротт.

– Нет, Карл, – по-отечески улыбнулся Бургарт, – думаю, что у фюрера и без нас проблем достаточно. Но вот от приезда рейхсляйтера Брауна нам, думаю, не открутиться. Этот «фазан» более высокого полета, чем Отто Розенбург, – человек из ближнего круга Самого! В общем, понимаете… Есть у кого идеи и предложения, как произвести впечатление на берлинскую комиссию?

– Есть одна идея, герр Нойман, – оживился старший мастер-наставник.

– Серьезно, Роберт? – обрадовался директор. – А то я уже всю голову сломал! Почему раньше не доложил?

– Только сейчас идея оформилась, герр оберстлёйтнант, – ответил Франц. – Да и сам до конца не знаю – слишком уж…

– Излагай, – распорядился Нойман, – а потом мы все вместе подумаем, если, конечно, идея стоящая, как довести её до ума.

– Есть, герр директор! – произнес Роберт. – Как вы знаете, был я недавно командирован в киевский рейхскомиссариат…

– Да-да, – припомнил Бургарт, – по вопросам нового набора «псов»…

– Так точно! – кивнул Франц. – Случайно встретил в коридоре моего однокашника по офицерскому училищу. Он сейчас занимается поставками в Рейх рабочей силы… На данный момент в Киев прибыло несколько эшелонов с Дальнего Востока с китайскими военнопленными…

– Что-то я не пойму, куда ты клонишь, Роберт? – напрямую спросил Нойман, так и не ухвативший суть задумки старшего мастера-наставника.

– Я вот о чем, герр оберстлёйтнант, – пояснил Франц, – может, хватит уже пацанам стрелять по картонным мишеням и устраивать показательные бои друг с другом? Пора натаскивать псов на настоящую «дичь»! Я могу договориться о поставке для нужд спецшколы достаточного количества «желтого мяса»… Устроим показательные бои! Такого шишки из рейхсканцелярии уж точно от нас не ожидают! – воодушевленно произнес он.

В кабинете директора воцарилась гробовая тишина. Никто, даже неугомонный Сандлер, не смел произнести даже слова, ожидая реакции оберстлёйтнанта. Слишком уж безумной была идея старшего мастера-наставника.

– Такого даже я не ожидал, – признался через некоторое время Нойман, переварив предложение заместителя. – Не рановато еще?

– У нас есть немного времени для проверки – почти месяц, – произнес Франц. – Если не ошибаюсь, официальная годовщина назначена на первое июня?

– Верно, – подтвердил Нойман, – первого числа.

– Ну вот за месяц мы точно выясним, смогут ли наши псы стрелять не по грудным деревянным мишеням, а по живому мясу, – продолжал убеждать директора Роберт. – Зато представьте себе реакцию комиссии, которая от нас такого тоже не ожидает! Но! В отдаленной перспективе, я думаю, от нас будут требовать нечто подобное… Разве не так? Основная задача «Псарни» – вырастить беспрекословных и безжалостных убийц, преданных Рейху…

– Солдат, Роберт, – поправил командира Сандлер, – солдат…

– А хороший солдат, Михаэль, ты это и сам прекрасно знаешь, должен без колебаний убивать наших врагов! – продолжал напирать старший мастер-наставник. – Рано или поздно, но им придется убивать…

– Если вас интересует мое мнение, герр оберстлёйтнант, – официально сухим тоном заявил Сандлер, – я считаю, что им еще рано…

– Кто еще так считает? – Нойман пробежался глазами по бесстрастным лицам мастеров-наставников, собравшимся на планерку в его кабинете.

Из двенадцати человек Сандлера поддержали лишь трое его коллег. Остальные командиры взводов, принявшие сторону Роберта Франца, считали, что стоит попробовать.

– Мы делаем большую ошибку, господа! – попытался еще раз образумить собравшихся офицеров Сандлер.

– Михаэль, – невзирая на протесты подчиненного, дружелюбно произнес Франц, – это уже не те сопляки, которых год назад свезли к нам со всего бывшего Союза. Надо признать, что мы хорошо потрудились… Да, все мы, господа, приложили максимум усилий, чтобы из этого малолетнего сброда вылепить некое подобие настоящих солдат! – высокопарно произнес он. – Вы только вспомните, как они блевали и ссались, когда нужно было попросту отрубить голову курице! Зато теперь каждый из них, не моргнув глазом, заколет штык-ножом матерого кабанчика! А желтокожие обезьянки не так уж далеко ушли от свиней…

– Хорошо, Роберт, давайте попробуем, – нехотя разрешил Нойман. – Я согласен с тобой, что это будет отличным сюрпризом для высокой комиссии.

– Спасибо за доверие, герр оберстлёйтнант! – поблагодарил директора Франц. – Если все пройдет успешно, у меня есть еще одно небольшое предложение…

– Еще? Ты меня не перестаешь удивлять, Роберт! – воскликнул Нойман. – Давай уж, выкладывай, что там у тебя еще…

– Есть предложение провести военно-спортивную игру, максимально приближенную к настоящему бою. В качестве противников используем все тех же китайцев! Вооружим обе стороны…

– Герр Франц! – не выдержав, воскликнул Сандлер. – Это уже совсем через край! Как ты себе это представляешь? Взрослые мужики против кучки малолеток? Бред! Полный бред!

– А что? – неожиданно заинтересовался Нойман. – Уравновесим стороны вооружением либо количеством…

– Дадим китайцам холостые патроны? – ухмыльнулся Франц. – Отличная идея, герр оберстлёйтнант! Куда как эффектнее это будет выглядеть со стороны, чем банальный расстрел желтожопых обезьянок перед комиссией! Полная имитация военных действий…

– Честно сказать, я не это имел в виду, Роберт… – скрепя сердце, признался Нойман. – Но твой вариант… Мы все-таки солдаты, а не мясники… Боюсь, что…

– Герр оберстлёйтнант, давайте начистоту, – неожиданно жестко произнес старший мастер-наставник, – здесь все свои… И делаем мы одну и ту же грязную работу.

– Согласен, – кивнул директор, понимая, куда клонит старший мастер-наставник.

– Нам нужен результат, не так ли? Причем такой, чтобы ни один «золоченый фазан» из министерства даже не заикнулся, что мы тут впустую тратим казенные средства и отъедаем в тепле задницы, тогда как на фронте каждый день гибнут настоящие немцы…

– Я знаю это не хуже тебя! – вскипел Бургарт, приподнявшись со своего кресла.

– Тогда засунем в… куда подальше наши… Война – это сплошное дерьмо, кровь и… Вы это знаете лучше меня, герр Нойман! Так давайте докажем всем, что мы выполняем свой долг здесь, в тылу, так же хорошо, как это делают на передовой!

– Ты прав, – согласился Нойман, взяв себя в руки, – оставим сантименты до конца войны. Это всего лишь унтерменши. Итак, господа офицеры, к завтрашнему дню разработать план военно-спортивной игры. Проработать его на местности… В общем, учесть все особенности. Прикинуть примерное количество личного состава участников со стороны «Псарни» и количество «мяса». Старший мастер-наставник Франц направляется в командировку… Может, нам еще и не дадут этих… китайцев.

– Я постараюсь выбить нужное количество, герр оберстлёйтнант.

– Хорошо. Возьми для начала немного… Для пробы… Если все пройдет…

– Я понял, герр Нойман. Все пройдет отлично!

– Дай-то Бог! – шумно выдохнул Нойман. – Господа офицеры, все свободны! Жду вас завтра с наброском игры… Если понадобится моя помощь – вы знаете, где меня найти. Зиг хайль!

05.05.1949

Рейхскомиссариат «Украина».

«Псарня» – первый детский военизированный интернат для неполноценных.

Утром через центральные ворота усадьбы на территорию «Псарни» въехали два грузовых автомобиля. Один из грузовиков был набит под завязку изможденными китайскими военнопленными. Кузов другой машины занимала вооруженная охрана сопровождения. Едва машины остановились, автоматчики согнали выгрузившихся из машины узников в старый сарай.

– Ну что ж, – довольно произнес Франц, дождавшийся окончания разгрузки «живых мишеней», – пора трубить общий сбор!

С первыми сигналами сбора из казарменных бараков выбежали мальчишки. Быстро, почти без суеты, малолетние унтерменши занимали свои места в строю. Вскоре псы уже стояли ровными рядами, выпятив грудь и втянув животы.

Дождавшись появления Ноймана, старший мастер-наставник привычно рявкнул:

– Школа! Равняйсь! Смирно!

Мальчишки застыли, затаив дыхание.

– Герр оберстлёйтнант, – доложил старший мастер-наставник, – личный состав «Псарни» на репетицию празднования годовщины школы выстроен!

– Продолжайте репетицию, – произнес Нойман, отходя в сторону. – А я погляжу…

– Яволь, герр оберстлёйтнант! – щелкнул каблуками Роберт. Курсанты, – торжественно произнес Франц, стоя перед строем подтянутых кадетов, ничем не напоминающих прошлогоднюю толпу малолетних оборванцев, – сегодня мы репетируем празднование годовщины вашей службы на благо Рейху! Вы все доказали, что являетесь настоящими мужчинами! От лица командования благодарю вас за службу!

– Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! – троекратно прокричали ломающимися голосами подростки, выбросив вперед руку в едином заученном жесте.

– Но учеба наша еще не закончена! Каждый солдат Рейха должен быть готов в любой момент отдать свою жизнь… – Франц сделал театральную паузу, а затем продолжил свою речь с маниакальным блеском в глазах: – Но самый лучший солдат вместо того, чтобы сдохнуть – отнимет жизнь у врага Рейха! Сегодня… Сегодня вас ждет первое боевое крещение, – огорошил кадетов старший мастер-наставник, – которое и покажет, имеете ли вы право называться «псами»!

По его сигналу на плац перед строем охранники выгнали троих измученных китайцев из сарая.

– Эти желтые обезьяны недостойны дышать с нами одним воздухом! – во всеуслышание заявил немец. – Они должны быть уничтожены! Кадет Путилофф!

– Я, герр старший мастер-наставник!

– Шаг вперед!

– Яволь! – Вовка, терзаясь смутными догадками, вышел из строя.

– Держи, кадет! – старший мастер-наставник расстегнул кобуру и протянул тяжелый табельный «вальтер» мальчишке, предварительно сняв пистолет с предохранителя. – Убей эту макаку! – ощерившись, приказал он воспитаннику.

Вовка зажал рифленую рукоять пистолета во вспотевших ладонях так, что побелели костяшки пальцев. Над плацем повисла гнетущая тишина. Вовка поднял руку, прицелился, закрыв один глаз. Пистолет ходил ходуном в вытянутой руке паренька. Лоб покрылся испариной. Тяжелые капли пота сбегали по кончику носа и капали на серый пыльный асфальт. Охранники-немцы, прибывшие вместе с китайцами, с интересом ждали дальнейшего развития событий. Ждал Нойман, ждали учителя и наставники, затаив дыхание, ждали курсанты. Казалось, что замерло само время…

– Смелее, курсант! – негромко произнес Франц сквозь сжатые зубы. – Это же тупая скотина, умеющая только жрать и плодиться со скоростью саранчи! Стреляй!

– Не… могу… – выдохнул мальчишка, обессиленно опуская пистолет.

– Вот, значит, как? – удивленно приподнял одну бровь старший мастер-наставник. – Дай сюда оружие! – жестко потребовал он. – Тебе надоело жить?

– Нет, – опустив голову, бормотал Вовка, изо всех сил стараясь не расплакаться.

– Тогда в чем дело?

– Я… не могу… человека…

– А ведь эта образина тебя не пожалеет! Слышь, ты, китаеза, – обратился Франц к военнопленному, – по-русски или по-немецки понимаешь?

– По-русски мала понимаю, – затряс головой китаец.

– Жить хочешь?

– Оченя хочица! – Раскосые глазки азиата злобно сверкнули.

– Если убьешь сопляка – будешь жить! – громко, чтобы его слышали все, объявил Франц. – Дайте ему оружие!

Один из охранников сунул в грязные руки китайца пистолет. Азиат нервно облизнул узкие губы и, быстро вскинув руку, выстрелил. Два выстрела слились в один – никто не заметил, как успел нажать на курок Роберт Франц. Зато все хорошо заметили, когда во лбу китайца появилась аккуратное красное отверстие. Азиат мешком рухнул на землю. Подскочивший охранник выдернул из сведенных судорогой пальцев оружие. Но выстрел китайца также достиг цели – Вовка, стоя на коленях, зажимал рукой окровавленный бок.

– Почему… вы… не сдержали слова? – шипя от боли, спросил Путилов.

– Давать слово обезьяне – людей смешить, – просто ответил старший мастер-наставник. – Встать, Пес!

Вовка с трудом поднялся с колен. Старший мастер-наставник вновь протягивал ему рифленую рукоять пистолета. Место убитого китайца занял другой его соотечественник. Больше Вольф не раздумывал над тем, хорошо или плохо он поступает… Есть приказ – и он должен быть выполнен любой ценой! Мальчишка сосредоточился, отстранился от жгучей боли, терзавшей простреленный бок. Сухо треснул выстрел в тягучей тишине… Китаец жалобно всхлипнул, хватаясь за грудь… Его тонкие грязные пальцы окрасились кровью, а наполненные болью и слезами раскосые глаза заглянули, казалось, в самую душу. Но Вольф не отвел взгляд, задавив силой воли чувство жалости и сострадания, – перед ним враг! А враг должен быть уничтожен! Иначе уничтожат тебя! Это истина, не требующая больше никаких доказательств!

Наконец глаза китайца потухли, и он кулем осел на землю.

– Курсант… Путилофф… задание… выполнил! – превозмогая боль, доложил пересохшими губами Вольф.

– Отлично, Пес! – похвалил воспитанника Франц. – Благодарю за службу!

– Служу Рейху! – отчеканил Вовка.

– Становись в строй!

– Яволь! – произнес мальчишка, разворачиваясь на каблуках.

Но на свое место в строю Путилов встать не успел: в глазах потемнело, а ноги отказались слушаться. Он свалился на сокурсников, потеряв сознание.

– Незнанский, Чернюк! Тащите своего обергефрайтера в лазарет! – распорядился Франц. – Да побыстрее, а то кровью истечет!

* * *

– Как Путилов? – осведомился у врача Сандлер, забежав в лазарет после кровавой «репетиции праздника».

– Почти в норме, герр Сандлер, – ответил Рагимов, встретивший мастера-наставника в приемном покое с никелированным ящиком хирургических инструментов в руках, – ничего серьезного не задето. Рану я уже заштопал – через пару недель вернется в строй.

– В себя пришел? – отрывисто спросил Михаэль.

– Что, простите? – не расслышал Сергей, громыхнувший в этот момент ящиком с инструментом.

– Вольф очнулся? Или до сих пор в отключке? – повторил вопрос мастер-наставник.

– Очнулся, – кивнул врач. – Только я ему снотворного дал… Спит сейчас.

– Ладно, пускай спит – ему сейчас отдых нужен…

– Герр Сандлер, может, чаю? – предложил наставнику врач. – Я как раз собирался…

– Спирт есть? – неожиданно спросил врача немец.

– Конечно, – поспешно ответил Рагимов, стараясь услужить Сандлеру, которого искренне уважал. – И закуску какую-никакую найду… Я иногда не успеваю в столовую… На кухне с утра беру… хлебца там, яичек вареных… Фрау Херманн – милейшая женщина, не в пример бывшему кантиненляйтеру Ланге… – вырвалось у врача. – Царство ему небесное! – Сергей размашисто перекрестился.

– Верующий? – поинтересовался Михаэль.

– Не то чтобы очень… При Советах, сами помните, не поощрялось… – зная о юности, проведенной Сандлером в России, произнес Рагимов.

– Помню, все атеистами были, – согласился Михаэль, проходя следом за врачом в бывший кабинет доктора Буга. – Ну кроме особо упертых… Молодежи-то такой немного было, в основном бабульки старые, еще дореволюционной закалки.

– Вот моя бабулька как раз из таких упертых и была, царство ей небесное, – с легким налетом грусти произнес Сергей. – Я ведь с бабкой жил – родители у меня по стране мотались… А бабка… Бабка меня морду крестить заставляла регулярно, иначе жрать не давала. Но приучила-таки… Теперь вот, помимо воли, постоянно Господа всуе поминаю… Я ведь и на медицинский факультет только из-за бабки и пошел – все хотел ей доказать, что никакой души и в помине нет.

– И как, доказал? – спросил Михаэль, наблюдая, как Сергей достает из стеклянного шкафчика приличных размеров банку с медицинским спиртом.

– Скорее она… – усмехнулся Рагимов, – доказала. Извините, герр Сандлер, но стопок у меня нет, – виновато развел руками врач, – только мензурки…

– Да наливай уже, эскулап! – воскликнул Сандлер. – Хоть из мензурки, хоть из ведра, но давай уже треснем!

– Конечно-конечно! – Рагимов поспешно выдернул из банки зубами резиновую пробку и щедро заполнил пустую тару.

Не дожидаясь, когда врач наполнит вторую мензурку, Сандлер схватил свою порцию «зеленого змия» и порывисто выпил. Через секунду его лицо побагровело, и он закашлялся, со свистом засасывая воздух.

– Ну что же вы так, герр Сандлер! – Врач суетливо похлопал наставника по спине. – Это же чистый медицинский… Неразведенный… С непривычки у вас… Вот, водички попейте… Только стаканов все равно нет… – Рагимов протянул Сандлеру графин с водой. – Я в вашу мензурку налью…

Сандлер вырвал из рук врача графин и жадно принялся глотать воду.

– Ваше здоровье, герр Сандлер! – Сергей отсалютовал наполненной стопкой и выпил залпом её содержимое.

– Вот черт! – Сандлер, наконец, перевел дух. – Давненько я спиртом не наливался – уже и забыл, как это…