Текст книги "Первая кровь"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

«Бах!» – гулко хлопнул одиночный выстрел – видимо, у кого-то из мальчишек сдали нервы. Следом за первым выстрелом, словно по инерции, прозвучало еще несколько.

– Отставить!!! – Сандлер запрыгнул на бруствер окопа, чтобы всем курсантам было его хорошо видно. – Стрелять только по моей команде либо когда танки приблизятся метров на двести! Не раньше и не часто! Представляйте, что отсекаете от танков пехоту противника!

Спрыгнув обратно в траншею, он вновь приложил бинокль к глазам. Один из танков неожиданно плюнул огнем. Громыхнуло, но несильно – сказывалось расстояние.

– Не стреляем! Ждем! – вновь крикнул мастер-наставник.

Выстрелил еще один танк, за ним еще и еще. А следом понеслось: поверхность полигона вздыбилась – видимо сработали заряды, о которых предупреждал Сандлер. По ушам садануло так, что мало не показалось. Часть пацанов из четвертого отделения так и вовсе землей засыпало – слишком близко к окопам немцы один из зарядов прикопали. А танки все перли и перли, невзирая на взрывы.

– Братцы, так они же нас раздавят! – закричал кто-то из мальчишек. – Вона какие… – Бросив карабин на дно окопа, пацан выпрыгнул из траншеи и метнулся к видневшимся за позициями зарослям. Поддавшись панике, следом побежали еще несколько ребят.

– Куда?! – закричал Сандлер, увидев беглецов. – А ну назад! Пристрелю!

Испуганные мальчишки, кроме самого первого, вновь ссыпались в окоп и похватали карабины.

– Путилофф, верни этого придурка! – приказал Сандлер, не отрываясь от бинокля. – Я его и вправду пристрелю, если не вернется, – на полном серьезе произнес немец. – Дезертирам – смерть!

– Слушаюсь, герр Сандлер! – Вовка перевалился через бруствер и помчался за улепетывающим во все лопатки пацаном. Он нагнал его у самой кромки леса и ударил беглеца по пяткам носком сапога. Запутавшись в собственных ногах, мальчишка упал, Вовка тут же навалился на него всем телом.

– Сдурел, что ли, урод! – закричал он в лицо струсившему пацану, талдычившему скороговоркой: «Они нас раздавят, они нас раздавят, они…»

Вовка съездил сокурснику по зубам тыльной стороной ладони, а после принялся хлестать его по щекам.

– Все, хватит! – наконец взмолился беглец. – Я понял! Понял уже!

– Ни хрена ты не понял, Ищенко! – Вовка прекратил шлепать пацана по лицу. – Сандлер тебя пристрелить грозился, как дезертира. Давай, подъем! – Он встал с беглеца и, протянув ему руку, помог подняться с земли. – Дуй на место и молись, чтобы все обошлось! Сандлер, в общем-то, не злопамятный…

Они вместе добежали до окопов, после чего разделились: Ищенко вернулся на позиции своего отделения, а Вовка побежал с докладом к мастеру-наставнику.

– Вернул? – заметив появление заместителя, спросил Сандлер.

– Так точно! – кивнул Вовка. – Что ему теперь за это будет? – решил разузнать мальчишка.

– Месяц гальюны заставлю драить, чтобы в следующий раз неповадно было! – ответил Михаэль.

– И все? – обрадованно воскликнул Вовка.

Сандлер оторвался от бинокля и повернулся к Путилову:

– Считаешь наказание слишком мягким?

– Никак нет, герр Сандлер! Справедливое наказание! – поспешно ответил Вовка, проклиная себя за несдержанность.

– Ну-ну, а то я подумал… – Сандлер вновь приник к окулярам бинокля.

Решив, что машины достигли намеченной заранее линии, он крикнул:

– Взвод, огонь!

Дождавшись отмашки, курсанты принялись палить из карабинов в сторону движущихся танков. Застрекотали пулеметы, вписавшись в общую какофонию боя. Один из «Тигров», взобравшийся на небольшой пригорочек, выстрелил из пушки. Того, что произошло вслед за этим, не ожидал никто, даже Сандлер: бревенчатый блиндаж, находящийся как раз за спиной мастера-наставника, неожиданно взорвался. В разные стороны полетели щепки, бревна и комья земли. Ударной волной Вовку размазало по деревянной обшивке окопа. По ушам словно кувалдой звезданули, а из носа пошла кровь. Мальчишка на мгновение отключился. Когда он пришел в себя, над ним нависала окровавленная физиономия мастера-наставника, который дергал Вовку за лацканы шинели.

– Живой, Путилофф? – Скорее догадался, чем услышал мальчишка – в ушах болезненно звенело, а голова кружилась.

– Жи… живой… – просипел Вовка, выплевывая землю изо рта. – А вы… ранены… герр…

– Кровь? – цапнул себя рукой за окровавленное лицо мастер-наставник. – Ерунда: щепкой зацепило!

– А… что… это… было?

– Боевой снаряд, мать его в дышло! – чисто по-русски выругался Сандлер, размазывая по лицу рукавом шинели грязь и кровь.

– Откуда? Холостые… ж… – Вовка, превозмогая головокружение, с трудом поднялся на ноги.

– Значит, какой-то баран боевой снаряд в пушку засунул! – прорычал Михаэль, выглядывая из окопа. – Епть! Ложись! – заорал он, толкая Вовку.

Мальчишка, потеряв равновесие, упал на мерзлую землю. Рядом, ругаясь на двух языках, рухнул мастер-наставник. Свет в окопе померк на мгновение – рычащая туша танка на всех парах перепрыгнула траншею, засыпав скрюченные тела мерзлыми земляными комьями.

– Кажись, пронесло! – нервно дернул щекой Сандлер. – Вот и поигрались…

* * *

– Ну-с, докладывайте, господа, – мрачно произнес Нойман, когда собравшиеся в кабинете начальника школы мастера-наставники заняли свои места. – Как, я вас спрашиваю, как такое вообще возможно?

– Герр оберстлёйтнант, разрешите я скажу? – попросил слова старший мастер-наставник Франц.

– Слушаю, Роберт, – кивнул Нойман.

– Я не вижу в том, что произошло, никакой вины мастера-наставника Сандлера. При подготовке «псов» к военно-полевым играм, он сделал все, что должен был… Ну насколько это вообще возможно. Мы все знаем, что материал сырой, не обученный… Не стоило, наверное, бросать его под танки так рано. Однако, если исключить недоразумение с боевым снарядом и перевернувшимся танком, все бы прошло как по маслу! Я вообще не представляю, как Михаэлю удалось предотвратить массовое бегство курсантов с позиций при виде приближающихся танков.

– Мне понятна твоя позиция, Роберт, – ответил Нойман. – Никто Михаэля и не обвиняет. Я просто размышляю, что делать дальше? Михаэль, доложите о случившемся для тех, кто не в курсе… Так сказать, поделитесь впечатлениями и приобретенным опытом.

– Хорошо, герр оберстлёйтнант! – слегка наклонил забинтованную голову Сандлер. – Вначале все шло по плану: выехали на полигон, рассредоточились на позициях. Взвод танков тоже вышел на позиции по расписанию. В общем, курсанты проявили себя неплохо: почти без паники…

– Но все-таки случаи были? – задал вопрос Нойман.

– Так точно, – ответил Сандлер, – без бегства не обошлось.

– Как справились?

– Пообещал пристрелить беглецов на месте!

– И расстрелял бы? – спросил Бургарт.

– Так точно, без раздумий! – не стал юлить Михаэль. – Проще зарыть их на начальном этапе, чем без толку кормить годами.

– Согласен. Продолжай.

– Затем один из танков выстрелил боевым снарядом. Результат: двое убитых, пятеро раненых, ну и контуженых трое. Удачно попал…

– Что танкисты говорят?

– Сказали – случайность: промухали боевой.

– Разгильдяи! – не сдержался Нойман. – Вопрос: будем писать официальный рапорт руководству… Или спустим на тормозах? Есть ли смысл ссориться с танкистами?

– Я думаю, что лучше не ссориться, – высказал свое мнение Франц. – Подумаешь, прихлопнули пару унтерменшей… Да и сотрудничать с ними еще не раз придется.

– Согласен, – кивнул Бургарт, делая пометку в блокноте, – спустим на тормозах. Негоже немцам ссориться из-за неполноценных. А как танк перевернулся? – вспомнил оберстлёйтнант.

– Неудачно подошел к окопам – за рулями был новичок-стажер. В результате не смог преодолеть траншею и перевернулся, насмерть задавив еще одного курсанта.

– Ладно, мне все ясно. Отсюда вывод: пока личный состав не подготовлен – никаких военно-полевых игр! Никаких выстрелов, мин и прочей ерунды! Берем один танк с опытным инструктором и откатываем «псов» в окопе. Как это, в принципе, и происходит в нормальной учебке на начальном этапе. Всем понятно?

– Яволь, герр оберстлёйтнант!

– Тогда за дело, господа офицеры!

Глава 10

08.11.1948

Рейхскомиссариат «Украина».

«Псарня» – первый детский военизированный интернат для неполноценных.

– Ну что, тунеядцы-хулиганы, выздоравливать собираемся? – привычно пошутил Рагимов, начиная утренний обход. – Может, хватит на больничных койках-то вялиться? Пора и честь знать!

– Ой, дядь Миш, и не говори, – так же обыденно включился в «игру» Вовка, – достало уже пластом лежать! Все ждем не дождемся, когда уже нас в строй поставишь?

– Кто бы говорил, Путилов? – рассмеялся врач, присаживаясь на краешек Вовкиной кровати. – Ты ж у меня в лазарете – как за здрасте! Не подскажешь, в который раз? Четвертый? Или пятый?

– Да бросьте вы этот счет, дядь Миш! – Мальчишка лукаво улыбнулся. – Я сам-то давно уже со счету сбился…

– А ты почаще свою дурную башку суй куда ни попадя, – посоветовал школьный эскулап. – Глядишь, вообще в придурка превратишься! За полгода два сотряса и контузия – это тебе не фиги воробьям показывать! Головешку-то беречь нужно! Не болит с утра? – Рагимов, оттянув пальцами веки, внимательно осмотрел Вовкины глаза.

– А чему там болеть? Сплошная кость! – вновь пошутил пацан.

– Ну-ну, рассказывай! А кого неделю назад так корежило, что без пилюли и жизнь не в жизнь? – Рагимов откинул в сторону одеяло, которым укрывался мальчишка, и принялся осматривать бинты: помимо контузии заработал Вовка на учениях еще осколочное ранение в ногу от разорвавшегося боевого снаряда, которого в запаре «боя» и не заметил. – Че молчишь? Я тебе как врач говорю: береги башку! Иначе плохо кончишь!

– Яволь, герр гуптарцт! [80]80
  Hauptarzt (Нем.) – главный врач


[Закрыть]

– Гляди у меня, Путилов! – притворно пригрозил Вовке Рагимов. – Попадешь в лазарет с башкой – всю жопу тебе исколю! А лечение головы через жопу – быстрее до некоторых доходит. Понял, боец?

– А то! Мы ж русские, дядь Миш…

– А это здесь при чем? – не понял доктор.

– Как при чем? Говорят же немцы, что у нас, русских, все делается через жопу!

– Беда мне с вами, умниками, – вздохнул Рагимов, укрывая раненого курсанта одеялом. – После завтрака на перевязку. Не забудь! – напомнил он Вовке. – А то филонить начал в последнее время… Это всех касается! – повысил голос Михаил. – Понимаю, что отдирать присохшие бинты – не пряники трескать: больно и муторно! Привыкайте! На то она и война… Ну, Незнанский, показывай, как там у тебя, рана больше не гноится…

После обхода в палату к курсантам заглянул мастер-наставник Сандлер.

– Ну, как дела, доходяги? – неофициально поинтересовался он вместо приветствия.

Заметив командира, мальчишки завозились в постелях, пытаясь привести себя в вертикальное положение.

– Лежите, не рыпайтесь! – произнес Михаэль. – Как самочувствие?

– Гут! – ответил за всех Вовка. – Врач сказал, что Семку и Славку скоро выпишет. Меня через недельку, а вот Петька и Илья еще поваляются – у них загноение пошло…

– Понятно, – кивнул Сандлер. – Лечитесь. А сейчас – хорошая новость: в канун очередной годовщины Национал-социалистической революции, – торжественно произнес мастер-наставник, – руководство «Псарни» решило вас поощрить внеочередным увольнением в город! С выплатой денежного довольствия в двойном размере!

– Двойного?! – Не удержался от радостного возгласа Семка Вахромеев. – Это ж куча карбованцев… А когда в увал можно?

– Хоть завтра. После торжественного построения запланирован очередной выезд в город, – пояснил мастер-наставник.

– А нам можно? – глупо улыбаясь, спросил Семен.

– Если в состоянии – почему бы и нет, – ответил Михаэль. – У доктора поинтересуйтесь…

– О чем, разрешите спросить? – задал вопрос появившийся в палате Рагимов.

– Герр доктор, – по уставу обратился к врачу Вахромеев, – можно нам в увольнение?

– В увольнение? – задумался Рагимов. – Когда?

– Завтра! – выдохнул мальчишка.

– Что, очень хочется?

– Еще как! – по-собачьи преданно глядя в глаза Михаилу, произнес Семка.

– Ну… Можно всем, кроме Незнанского и Петрова, – помедлив, ответил Рагимов. – Путилов вроде бы с костылями справляется худо-бедно. Ну а остальные – извиняйте – слишком тяжелые у вас раны, – развел руками доктор.

– Ну вот, так всегда! – загрустил Петька. – Кому-то всё, а кому-то…

– Увольнение твое никуда не пропадет, – заверил Незнанского Сандлер. – Как только сможешь – пойдешь в увольнение. Да, – неожиданно опомнился он, – это еще не все новости. Есть еще одна – не менее хорошая: прошедшие военно-полевые игры, в результате которых некоторые курсанты получили ранения, было решено приравнять к боевым действиям! Поэтому каждый из вас был представлен к награде – почетному нагрудному знаку за ранение третьей степени! – Сандлер положил на стул возле Вовкиной кровати пять конвертов. – Торжественное награждение проведем, когда все раненые курсанты вернутся во взвод. А пока – носите и гордитесь! Фатерлянд никогда не забывает тех, кто проливает за него кровь… И пусть вам завидуют! Хайль Гитлер! – Сандлер развернулся на каблуках и вышел из палаты.

– Герр Сандлер, – вышел следом за немцем Рагимов, – я с вами посоветоваться хотел…

– Вот ведь, – пораженно произнес Семка, – и я сподобился… Вовка, дай хоть посмотреть, – попросил он Путилова, сграбаставшего со стула пачку конвертов.

– Так, – Вовка быстро проглядел надписи. – Вахромеефф. Держи, Семен.

Семка быстро доковылял до Вовкиной кровати и схватил конверт со своим именем.

– Раздай пацанам, – попросил его Путилов, протягивая оставшиеся награды.

– Яволь, герр обергефрайтер! – комично отсалютовав Вовке, произнес Семка.

Мальчишки, распаковав конверты, принялись с интересом разглядывать значки.

– Такой же, как у фюрера! – благоговейно произнес Славка, поглаживая пальцами лежащий на ладони черный металлический овал. – Я на портрете видел… Вот тут его носят, внизу, под карманом! – Он пристегнул значок на левую сторону груди. – Ну теперь мы ваще – первые парни на деревне! – радостно заявил он. – Пусть обзавидуются – правильно Сандлер сказал…

«Да уж, было б чем гордиться! – с горечью подумал про себя Вовка, катая во вспотевшей ладони ненавистный знак. Обрамленная венком из листьев свастика, выдавленная на каске, лежащей поверх скрещенных мечей, жгла руку. – Уже вторая награда…»

– А у Вовки-то уже вторая награда! – словно в унисон его невеселым мыслям раздался веселый Славкин голос. – Теперь наш взвод самый героический в школе! Пацаны, кто в увольнение завтра? Я точно двину!

– Я тоже пойду, – произнес Славка. – Надоело лекарства нюхать! Вовка, ты с нами?

– Наверное, – пожал плечами мальчишка. – Завтра посмотрим…

– Вован, ты чего такой невеселый? – спросил друга Петька. – Тебе хорошо: в увал пойти разрешили, а мне валяйся тут!

– Не знаю, – буркнул Вовка, падая на подушку и отворачиваясь к стене. Желание трепаться на тему увольнительной у него не было.

– Странный он какой-то сегодня, – произнес Славка, любуясь наградой, пристегнутой к больничной пижаме.

* * *

На праздничное построение, посвященное двадцать пятой годовщине Национал-социалистической революции в Германии, Вовка решил не ходить.

– Настроения нет, – пояснил он сокурсникам, худо-бедно передвигающимся после ранений. – Вон, с Петькой и Ильюхой посижу, чтобы скучно им не было.

– Не, Вовка, сходи лучше, – покачал головой Незнанский. – Сандлер знает, что ты ходить можешь… Да и остальные в курсе. Как бы не докопались – ить главный праздник в Рейхе. Помнишь, что Грабб на уроке рассказывал?

– А Петька прав, – согласился с приятелем Семка, – за саботаж такого праздника могут и неделю карцера прописать. А про увал тогда и вообще забудь! – горячился Вахромеев. – Давай натягивай парадку и цепляй награды – хоть пофорсим перед строем!

– Иди, Вовка! Ты ж еще в увал сегодня собирался, – привел последний довод Петька, – хоть по городу побродите! Ну и мне какой-нибудь пряник притараканите, а то достала лазаретная похлебка!

– Уговорили! – наконец сдался Вовка, сбрасывая одеяло и скидывая ноги с кровати на пол.

Стараясь не тревожить раненую ногу, Вовка осторожно натянул форменные брюки, зашнуровал ботинки и накинул на плечи китель с пристегнутыми к карману медалью и почетным значком.

– Здорово выглядишь, – поглядев на медаль, с плохо скрываемой завистью в голосе произнес Славка, – настоящий солдат!

– Пес, – глухо произнес Вовка.

– Что? – не расслышал мальчишка.

– Настоящий пес! – четко повторил Вовка, ткнув пальцем в школьную эмблему, вышитую на рукаве. – Такой же злобный и кусачий… А если и издохнет такой пес, то и хрен с ним – много еще зверей…

– Да ладно тебе, Путилов, – отмахнулся Славка, так и не врубившийся в тему, – хорошо же все кончилось…

– Угу, – кивнул Вовка, – ты это Селиванову, Прокопьеву и Комарову скажи! Здорово им, наверное, под дерновым одеяльцем!

– Ну и что, слезы крокодильи теперь по ним лить? – окрысился Славка. – Не повезло, вот и весть сказ!

– А ты думаешь, тебе всю жизнь везти будет? В любой момент можешь к ним за овраг переехать!

– Пацаны! – вмешался Петька, приподнявшись в кровати на локтях. – Вы чего как с цепи сорвались? Собачитесь напропалую!

– Да потому что псы! – фыркнул Вовка. – Потому и собачимся, и с цепи рвемся…

– Пацаны, вы не обращайте на Вовку внимания, – попросил Незнанский. – Ему развеяться надо. Знаете же, что он нормальный пацан.

– Нам всем развеяться не помешает! – согласился с Петькой Семка Вахромеев. – Э-эх, и оторвуся я в городе!

– Везет вам, хлопцы! Завидую, – произнес Петька. – Так это, на построение не опоздаете? Идите уже!

– Точно, побежали! – спохватился Славка.

– Побежали, – усмехнулся Вовка, накидывая шинель и пристраиваясь к костылям.

На плацу уже толпился народ, кричали наставники, выстраивая курсантов по позициям. Вовка, Славка и Семка подошли к своему взводу.

– А, калеки, – заметив «пополнение», пошутил Михаэль. – Молодцы, что появились! Но в строй я вас не поставлю, – предупредил он, – не хочу общую картину испортить. Начальство из Киева должно вот-вот подъехать, – пояснил он. – Так что сильно не отсвечивайте. Встаньте вон там, где штатские собрались, – указал он рукой. – Ну а после построения – ловите машины, если пойти в увольнение не расхотелось. А сейчас сгиньте с глаз моих – некогда!

– Яволь, герр Сандлер! – Мальчишки поспешили слиться с толпой приглашенных, кучковавшихся у небольшой трибуны. Для особо важных персон были приготовлены деревянные скамьи, занятые в основном женщинами и детьми. Мальчишки обошли их и пристроились за спинами гостей. Наконец весь личный состав школы был выстроен на плацу в виде большой буквы «п». Старший мастер-наставник Франц еще раз внимательно оглядел строй и, видимо, остался довольным.

– Все готово, герр оберстлёйтнант! – доложил он Нойману, нервно меряющему шагами плац. – Не волнуйтесь: все будет отлично!

– Твои бы слова, да… Знаешь же, кого ждем?

– Так точно, знаю: гауляйтера Отто Розенбурга, киевского обер-бургомистра Густава Кранца.

– Вот-вот, – недовольно скривил губы начальник школы, – скажу тебе честно, Роберт, это те еще интриганы! Ради собственных амбиций способны на любую пакость… Ох, не к добру это внимание, ох, не к добру. Рано еще наших щенков проверять, как бы не отчебучили чего… непотребного.

– Не отчебучат, будьте спокойны, – заверил Роберт Ноймана. – Да и проверяют, скорее всего, нас с вами…

– Так о том и речь, Роберт! Желающих занять наши тепленькие места – пруд пруди! А при малой толике везения и хороших результатах можно высоко взлететь – в Берлине на нас возлагают большие надежды. Перспективы, будь они неладны!

– Оно и понятно, герр Нойман, – понимающе кивнул Франц, – структура Hilfspolizei [81]81
  Hilfspolizei (Нем.) – вспомогательная полиция.


[Закрыть]себя уже давно дискредитировала: сплошной сброд! Поддержкой населения они не пользуются: взятки, грабежи, погромы… Была еще какая-никакая польза, покуда партизаны в лесах не перевелись. А заменить их пока некем.

– Согласен. В РОНА Каминского и РОА Власова [82]82
  В РОНА Каминского и РОА Власова– Русская освободительная армия, РОА («власовцы»), – исторически сложившееся название вооружённых сил Комитета освобождения народов России (КОНР), воевавших на стороне Третьего рейха против СССР, а также совокупность большинства русских антисоветских частей и подразделений из русских коллаборационистов в составе вермахта в 1943–1944 гг., преимущественно использовавшихся на уровне отдельных батальонов и рот и сформированных различными немецкими военными структурами (штабом войск СС и т. п.) во время Великой Отечественной войны; 29-я гренадёрская дивизия СС «РОНА» (1-я русская) – одна из дивизий СС, созданная 1 августа 1944 г. из бригады Каминского РОНА. Род войск – пехота.


[Закрыть]такие же ублюдки…

– Герр Нойман, едут! – запыхавшись, доложил начальнику школы один из курсантов, стоявших в карауле у ворот.

– Школа, внимание! – зычно крикнул Франц.

Гул и шевеление в рядах курсантов мгновенно прекратились – Роберт Франц хорошо поработал, красочно обрисовав, какие последствия ждут нарушителей порядка.

На украшенную флагами и штандартами с имперской символикой территорию школы в сопровождении вооруженных мотоциклистов неспешно въехали два огромных черных «мерседеса». Сверкая лакированными боками и пуская солнечные зайчики никелированными решетками радиатора, автомобили нарезали по плацу круг почета и остановились напротив кучки преподавателей спецшколы. Задние двери автомобилей распахнулись, и из машин вальяжно вышли имперские чиновники, облаченные в шинели коричнево-золотистого цвета.

– Вот и «золоченые фазаны» [83]83
  «Золоченые фазаны» —именно из-за коричнево-золотистого цвета кителей, курток и шинелей сотрудников администраций восточных земель прозвали «золочеными фазанами».


[Закрыть]пожаловали, – вполголоса произнес старший мастер-наставник.

– Век бы их не видать, – также вполголоса отозвался Нойман.

– Школа! – по-немецки рявкнул Франц. – Смирно!

Нойман, чеканя шаг, подошел к гостям:

– Хайль Гитлер, господа!

– Хайль, – лениво отозвались «господа», демонстрируя всем своим видом иерархическую пропасть, разделяющую начальника спецшколы для неполноценных и верхушку чиновничьего аппарата Рейха.

– Герр рейхскомиссар, – невозмутимо доложил Нойман, не обращая внимания на столь явную демонстрацию пренебрежения, – военная спецшкола для неполноценных «Хундюгендс» на торжественное построение, посвященное празднованию двадцать пятой годовщины Национал-социалистической революции в Германии, выстроена! Начальник школы – оберстлёйтнант Бургарт Нойман!

– Гут! – мельком пробежавшись по стройным рядам мальчишек, произнес Отто Розенбург. – На первый взгляд… – немного подумав, добавил он. – Правда, Густав?

– Да, неплохо, – согласился обер-бургомистр Кранц. – Научить этот малолетний сброд унтерменшей чему-нибудь – большой труд! Но, как говорят эти русские: и зайца можно выучить курить. Посмотрим завтра, на что они действительно способны…

– Посмотрим, Густав, обязательно посмотрим, – усмехнулся Розенбург, поправляя высокую фуражку с серебряной кокардой, изображающей имперского орла. – А у вас тут морозно, – произнес он, потирая уши, – в Киеве теплее.

– Предлагаю закончить этот цирк побыстрее, – предложил Кранц, запахивая широкие лацканы шинели с карминного цвета нашивками, – и пройти в тепло.

– Как вам будет угодно, господа! – слегка наклонил голову Нойман. – У нас все готово: стол накрыт! А какой чудный коньяк раздобыл на днях мой комендант…

– Бургарт, дружище, – при упоминании коньяка «подобрел» Кранц, – не томите! Давайте сворачиваться.

– Ну я думал, будет какая-то речь… Но я могу…

– Ах, вот ты о чем? – рассмеялся Розенбург. – Думаешь, что они что-то понимают, кроме команды «жрать»?

– Я думал, что они должны выучить другую команду, – произнес обер-бургомистр.

– Какую же, Густав? – спросил рейхскомиссар.

– Как же: «Фас!» – рассмеялся чиновник.

– Я думаю, Густав, что оберстлёйтнант приложит все усилия, чтобы наши псы как можно скорее усвоили это. Правда, Бургарт?

– Яволь, герр рейхскомиссар!

– Отлично! Так, значит, говоришь, речь? Хорошо! Позови переводчика, – произнес Розенбург, взбираясь на трибуну. – Курсанты, в этот знаменательный день…

Вовка, стоя в толпе приглашенных, вполуха слушал речь гауляйтера, всячески восхвалявшего фашистский режим, обещающий всевозможные блага преданным псам фюрера.

– …Фатерлянд не забудет тех, кто кровью и потом… – вещал с трибуны Розенбург, слова которого эхом повторял по-русски переводчик. – Победа Рейха не за горами… И скоро весь мир обретет настоящую свободу… Не жалея жизни за дело Национал-социалистической партии… Хайль Гитлер!

– Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! – слаженно прокричали мальчишки.

– Недурно, Отто! – зааплодировал Кранц. – А теперь, Бургарт, проводи-ка нас к столу…

* * *

После того как высокое начальство отбыло на банкет, курсантов распустили. Те, кому посчастливилось получить заветный увольнительный жетон, загрузились в автомобили и отбыли в город. Вовка, Славка и Семка тоже решили не откладывать на будущее увеселительную прогулку и, вытерпев часовую тряску в продуваемом холодным ветром кузове автомобиля, прибыли на место.

– Куда двинем? – поинтересовался Семка Вахромеев.

– Предлагаю перекусить слегонца, – произнес Вовка. – А то мне перловка уже поперек горла стоит! Тут недалеко харчевня одна есть – «Вареники пузатого Пацюка» называется. Мы там с Петькой и Сашкой Чернюком в прошлый раз обедали.

– Вареники? – задумался Славка. – Заманчиво… Дорого, наверное?

– Так тебе ж двойное довольствие выдали! – напомнил сокурснику Вовка. – Восемьдесят карбованцев – это, почитай, целое состояние! Мне в прошлый раз семидесяти на мороженое, семечки, киноху и обед в харчевне за глаза хватило. Даже и осталось чуть.

– Э-эх! Один раз живем, Вовка! Веди давай! – согласился Славка. – Хоть пожрем по-человечьи… Интересно, а чем шишек из Киева Нойман потчевать будет? – неожиданно задумался он.

– А тебе не один ли хрен? – хохотнул Семка. – Мы ща тоже от пуза вареников налопаемся! Поцики, а может, пива закажем? Я один раз в крайсе, ну до школы еще, пробовал…

– Не-а, не продадут нам пива, – порушил Семкины мечты Славка. – Не доросли еще.

– Пусть только попробуют не продать! – разгорячился Семка. – Чё мы, не мужики, что ли? Вон, даже награды имеются и ранения, как у настоящих солдат. Деньги – тоже есть…

– Ладно, не спорьте, – примирительно произнес Вовка. – Там видно будет. Просто вкусно пожрать – и то счастье!

– Ага, это ты верно заметил! – расплылся в улыбке Семка. – А я вот борща наваристого хочу. С мясом…

– Так у дядьки Волосюка и борщ, я думаю, найдется, – сказал Путилов.

– Какой такой дядька Волосюк? – не понял Славка. – Мы ж к Пацюку на вареники идем…

– Это одно и то же, – отмахнулся Вовка. – Просто называется «Вареники от Пацюка», а хозяин там – Волосюк.

– Вот придумали путаницу! – возмутился Славка.

– Ну и фигли, – возразил Вахромеев, – главное – чтобы вкусно было!

– Пальчики оближешь! – пообещал Вовка.

– Ловлю на слове: если не так – за меня платишь!

– Легко! Ну, вперед, голодранцы! – Вовка налег на костьми.

– От як, явище Христа народови! – всплеснул руками хозяин харчевни, когда на пороге его забегаловки «нарисовалась» живописная троица: двое в перевязке и один на костылях. – Вы що, з вийни, хлопци?

– Можно и так сказать, дядька Тарас! – Вовка, гремя костылями, доковылял до ближайшего столика и с облегчением плюхнулся на стул. – Почти с войны.

– Давай сюды свой мылыци, – пришел на помощь Путилову Волосюк, заметив, что мальчишка до сих пор не придумал, куда бы приткнуть костьми.

– Какие мылыци? – не понял Тараса Вовка.

– Костыли то, як москали говорять. Не турбуйся – поверну в збереженни, – заверил мальчишку кабатчик, утаскивая Вовкины подпорки в подсобку. – Що исти бажатеете, господа вийськови? – любезно поинтересовался Волосюк, вернувшись обратно. – У-у-у, яка медаль! – заметил награду толстяк, когда Вовка скинул с плеч шинель. – За яки заслуги подарована? Я таку тильки у начальника комендатури Кабанова бачив.

– За боевые заслуги, дядька Тарас! – ответил вместо Вовки Славка. – И у нас вот тоже имеются, – не упустил он шанса похвалиться почетным знаком.

– Бачу, – кивнул Волосюк. – За поранения. Серйозна вынагорода. Не для хлоп'ят – для справжних чоловикив.

– Ну дак, мы это и есть – настоящие мужики! – с довольным видом произнес Славка. – Абы кому не дали бы!

– Згоден! – не стал спорить с мальчишкой хозяин харчевни. – Так що исти бажатеете? – вновь повторил вопрос Волосюк.

– Мне – борща, да понаваристей! С мясом! – едва не захлебнувшись слюной, озвучил свое желание Славка.

– Сметану нести? – уточнил толстяк.

– Сметану давай, дядька Тарас, и хлеба побольше! Белого, если есть…

– Е билый хлиб, як не бути? – сообщил хозяин.

– А мне – вареники с кислой капустой, – попросил Вахромеев. – Масла и блинчиков, если можно…

– Для вас – що завгодно! – развел руками Волосюк. – Покы исти вареники будете – блинчики випечемо. А що вашому героичному командирови подати?

– Вовка, ты чего молчишь? – Семка легонько толкнул задумавшегося Путилова локтем в бок. – Ничего, что ли, брать не будешь?

– А? – опомнился мальчишка. – Буду, брать буду: пельменей мне принеси, пожалуйста, дядька Тарас.

– З бульйоном, маслом або сметаною? – уточнил Волосюк.

– С бульоном, но сметаны тоже принеси. Отдельно, в тарелке.

– Зробимо в кращому выгляды! – просиял Тарас, убегая на кухню.

Входная дверь в харчевню резко распахнулась, громко стукнув о бревенчатую стену. Внутрь вместе с потоком холодного воздуха ввалился невысокий краснорожий мужик в черной форме вспомогательной полиции.

– Тарас! – грубо закричал он с порога, потирая заросший щетиной подбородок. – Где тебя черти носят?!

Волосюк стремительно выкатился из кухни – этакий румяный усатый колобок, и елейным голоском поинтересовался:

– Туточки я, пан начальник! Що накажете подати?

– Как обычно, – бросив шинель в заботливо подставленные руки Волосюка, буркнул полицай. – А это чего за шантрапа? – заметив ожидающих заказа мальчишек, вопросительно взглянул на трактирщика мужик. – Чего трутся тут… Знаешь ведь, Тарас, что не положено…

– Так це ж з «Псарни» хлопци… – проблеял толстяк, видимо испугавшись поддатого полицая. – У них и дозволения е.

– Не по-о-нял? – Пропустив слова трактирщика мимо ушей, полицай, слегка покачиваясь, подскочил к столику, за которым расположились мальчишки. – Где украл? – Злобно сверкнув глазами, мужик протянул заросшую жестким рыжим волосом руку к Вовкиной медали.

– Не трожь! – Вовка почти машинально поставил блок, откинув руку полицая в сторону.

– Ах ты сопляк! – рассвирепел полицай. – Да я за эту медаль кровь проливал…

К этому моменту Вовка уже понял, кто перед ним, разглядев подобную награду на груди поддатого мужика: начальник местного отделения Hilfspolizei – Кабанов. Именно о нем и упоминал Волосюк в самом начале разговора. – Лучше сам отцепи… Или я тебе щас эту медаль вместе с башкой сниму! – злобно пообещал Кабанов.

– Ага, разогнался! – Вовку накрыла слепая волна ярости. – Не ты цеплял – не тебе и снимать! Попробуй только свои обрубки к этой медали протянуть – сломаю на хер!

Полицай на мгновение даже остолбенел от такой неслыханной дерзости: ну никак не ожидал он такого ответа от какого-то недоросля.

– Дядь, ты бы успокоился, а? – произнес Семка Вахромеев. – Не ворованная медаль-то!

– Заткнись! – рявкнул Кабанов, схватив Семку за воротник и тряхнув изо всех сил. – Душу вытряхну!

– Навались, пацаны! – крикнул Вовка, толкаясь здоровой ногой и стараясь поймать в локтевой захват не слишком толстую шею полицая. Сцепив руки замком, Вовка повис на шее Кабанова. Пацаны тоже не подкачали – блокировали руки, как могли. Используя вес тела, Путилову удалось свалить полицая на пол.