Текст книги "Проклятие Серых земель (СИ)"

Автор книги: Виталий Бриз

Соавторы: Алена Сказкина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Оказывается, у самоуверенности идеального первого ученика тоже есть предел.

* * *

После обеда небо затянуло, начал накрапывать дождь. Скорость движения, ожидаемо, снизилась, а потому ехать решили до позднего вечера и на ночлег остановились только, когда окончательно стемнело.

Яньлинь пошла за водой. Вэй подло улизнул за дровами, предоставив мне заботу о лошадях. Что там говорил смотритель? Распрячь, обтереть, напоить, задать корм… Думая, как подступиться, я с опаской посмотрел на ближайшую кобылу. Та тихонько заржала, с недоверием косясь на меня.

– Помочь? – предложил Тай, берясь за упряжь.

– Буду признателен.

Я с облегчением отошел в сторону, с любопытством наблюдая, как Тай безбоязненно и неожиданно ловко распрягал и стреноживал лошадей, складывал упряжь.

– Ты, случаем, не сын коневода?

– Почти, – усмехнулся Тай. – На конюшню заглядывал. Я в Дом попал поздно, мне уже двенадцать было. Иным родители в этом возрасте невесту начинают подыскивать: пока достойную девушку присмотришь да сосватаешь, там уже и возраст для женитьбы подходящий.

Он ласково погладил кобылу по шее.

– У моей семьи всегда было большое хозяйство. Пара коров, бык, овцы… кур и гусей я вовсе не считаю. В общем, мне всегда приходилось возиться с живностью. Родители, конечно, обрадовались, когда у меня обнаружился дар, но и расстроились тоже. Мы же первые помощники – я да младший брат.

– Брат и восемь сестер, – вспомнил я утренний разговор с Вэем.

– Семь, – удивленно поправил Тай. – А откуда ты узнал?

– Да так, подумалось…

Подумалось, что за эти полдня я выяснил о других старших учениках больше, чем за предыдущие полгода.

Вэй с Яньлинь развели костер. Облитые кунжутным маслом, влажные ветки шипели и пыхали паром. От огня веяло жаром, особенно приятным в промозглой ночной сырости. Пока варилась похлебка, оставалось только ждать и чесать языками.

– Как думаете, что там все-таки случилось? Что тот человек имел в виду, говоря про проклятие Серых земель? – поинтересовалась Яньлинь.

– Наверняка какое-нибудь местное суеверие, – отозвался белобрысый. – Правда, Саньфэн?

Я пожал плечами.

В Доме Шипа к Серым землям относились без интереса. Ничейная территория, на которой нет доступного для сотворения печатей фохата, а потому неподконтрольная заклинателям.

Как гласит десятая из великих мудростей, где нет власти – нет и порядка. Хищные звери, духи и даже младшие демоны, бесчинство разбойничьих банд – путника, что решался пересечь Серые земли, подстерегало немало опасностей. С другой стороны, насколько мне было известно, обычные люди там тоже жили. Да и те же торговые караваны ходили регулярно.

Но в детстве среди деревенских Серые земли упоминались чуть ли не как крыльцо царства демонов! И любой, кто не был защищен караваном (как мой отец), воспринимался как демон. Демон и Безумец… Оказывается у нас с белобрысым много общего: нам обоим не повезло с родителями.

Когда я поинтересовался у наставника Лучаня, почему меня называли дитем скверны, тот вздохнул и сказал, что людям свойственно бояться того, чего они не понимают.

– Меня удивляет, что с нами не поехал никто из мастеров, – буркнул Тай. – На мой взгляд, это вопиющая беспечность со стороны Дома!

– Не беспечность, а здравый смысл, – поправил Вэй. – Четыре адепта вполне могут разобраться с проблемой, не дожидаясь, чтобы наставники подтирали нам сопли. Тай, в конце концов, ты покорил вершину Тяньмэнь! Между прочим, единственный из всех здесь присутствующих! Сколько можно считать себя неудачником⁈

– Лучше сдохнуть от самоуверенности?

– Как видишь, я пока не сдох. И еще способен учиться на своих ошибках. А ты? – Тай не ответил, и Вэй вернулся к теме: – Сперва узнаем, что случилось. Не справимся сами, тогда вызовем подмогу, – белобрысый поморщился: вариант с подмогой ему явно не нравился, и оттягивать его он собирался до последнего. – Думаю, достаточно будет обновить защитные амулеты. Хотя это то же самое, что разбивать треснутые горшки [идиома означает, что если что-то нельзя исправить, то лучше сразу сдаться].

– Почему? – удивилась Яньлинь.

– Кристалла Шипа больше нет, и влияние Кристалла Лозы, конечно, расширилось, но поле фохата не накрывает всю территорию вашего бывшего Дома, – пояснил Вэй. – Печально признавать, но поддерживать барьеры приграничных деревень долго не получится, а потому людям, если они хотят остаться под защитой заклинателей, придется перебираться ближе к Дому.

Я снова подумал про «поводок», которым заклинатели Младших Домов оказываются привязаны к своему Кристаллу. Потом про Зеленый Дом, заклинатели которого, возможно, знают, как избавиться от «поводка», но не спешат этим знанием делиться. Про Долину Семи Чаш и Пещеры Эха…

Что же там на самом деле произошло?

Мне позарез нужны ответы. Это опасно, предупреждал учитель Лучань, и я уже натворил глупостей, когда не внял его словам про мир между Домами, но… Я поймал себя на мысли, что меня больше не устраивают подачки Старшего Дома, не устраивает осколок силы.

– Готово! – попробовав похлебку, заявила Яньлинь.

В желудке нетерпеливо заурчало, и мечты о великом разбились о прозу бытия.

* * *

Следующие полтора дня прошли на редкость спокойно.

Мы заглянули в Дом Шипа, но ничего нового узнать не удалось – мальчишка по-прежнему нес какой-то бред. Привезший его мужчина, житель соседней с «проклятой» деревни, добавил, что проверяющего их староста все-таки отправил, но тот не вернулся – то ли стал жертвой проклятия, то ли, учитывая, что единственным добровольцем вызвался вечно пьяный рыбак, которому пообещали бутыль рисовой водки, просто пропал.

В общем, только время потеряли… если бы не шикарный ужин у господина Йизе. Ничего не изменилось – ни на его кухне, ни в самой деревне. Да и странно, если бы было иначе, ведь прошло всего поллуны. Наверно, виноваты чувства, с которыми я покидал деревню перед Тяньмэнь. Как говорил учитель Лучань, часто мы видим не мир, а лишь свои ожидания от этого мира – еще недавно я готов был порвать все связи с «моим миром» и оттого думал, что без меня он рухнет.

Как бы то ни было, утром мы выехали в приподнятом настроении.

Дождь то начинался, то затихал, повисая в воздухе противной липкой моросью. Воздух пах сыростью, мокрой землей, травой. Он казался слишком тяжелым… пустым: поле фохата слабело с каждым ли, что мы удалялись от Кристалла Лозы – я снова невольно подумал про «поводок».

Управление фургоном, к моему облегчению, взял на себя Тай, и ехать мы стали гораздо бодрее. Дорога петляла по холмам, поля сменялись лесами, те снова полями. Иногда мы проезжали через деревни. Не останавливались: на обратном пути еще будет время, чтобы выслушать жалобы местных жителей, разобраться с мелкими проблемами и записать, чтобы передать главе Фухуа, остальные.

Скучно, впрочем, не было.

Яньлинь вспомнила про шипастую плеть, которую я использовал в ущелье, и решила выпытать, как я додумался совмещать печати. К ней, конечно, тут же присоединился белобрысый, и несколько часов они надоедали мне бесконечными просьбами показать печать еще раз, пока вконец достав, не были посланы ловить демонов на горе Кху Ям. Вэй, ничуть не расстроившись, вытащил из сумки чистый свиток и чернила и принялся что-то писать, точнее, черкать. Яньлинь увлеченно следила, время от времени поправляя.

От печатей разговор перетек к влиянию фохата различных оттенков на тонкое тело и использованию зелий для корректировки этого влияния. Над таким Яньлинь и старейшина Диши как раз трудились последние полгода.

Увлекшаяся подруга говорила о грядущем великом прорыве, который, несомненно, впишет имя ее наставника, а заодно и всех причастных, в историю Дома Колючей Лозы, сыпала названиями незнакомых мне растений как горохом. Белобрысый с умным видом кивал, притворяясь, что понимает, о чем идет речь. Я пытался медитировать и «не слышать», как в рассуждениях подруги то и дело звучало «Саньфэн». Если мне и предстояло быть вписанным в историю, то, похоже, только в качестве подопытного кролика.

К вечеру второго дня, когда мы почти добрались до места назначения, распогодилось. Уголек солнца наполнил воздух теплым рыжим светом, «зажег» поля огромным костром. Ветер стих. Мир замер в неподвижности, словно пойманный кистью художника.

– Тихо-то как! – восхищенно протянула Яньлинь, запрокинув голову и глядя в выцветающий холст неба, по которому черными росчерками туши летел птичий клин.

– Подозрительно тихо, – хмуро буркнул Тай.

И в этот раз Вэй не стал дразнить его занудой и мнительным сусликом.

– Что-то не так, – тихо заметил белобрысый, напряженно глядя в сторону показавшихся на горизонте домов. – Ничего не замечаешь, Саньфэн?

Я перешел на тонкое восприятие, сосредоточился, пытаясь уловить, что же смутило белобрысого. Поле фохата было слабым, но ровным. Спокойным. Под стать окружающему пейзажу, где даже козам было лениво переходить с места на место.

Слишком спокойным. В памяти невольно всплыло ущелье на Тяньмэнь, которое поначалу казалось таким же безобидным. Я помотал головой: Тяньмэнь – это Тяньмэнь, странно ждать чудовищ оттуда в мирной деревне, пусть и близкой к границе Серых земель.

Неприятный холодок под ребрами никуда не делся.

Лошади безбоязненно вошли в деревню, и я немного расслабился: если бы опасность была, животные бы первые почувствовали ее.

Повозка не спеша покатилась по проселочной дороге.

В пыли у обочины с квохтаньем возились куры. Скулил пес. Дремала на крыше трехцветная кошка. Когда мы проехали мимо, она приоткрыла желтый глаз и проводила нас. Оборотень? На всякий случай я проверил, но кошка оказалась обычной кошкой.

– А где люди? – удивилась Яньлинь.

Подруга права. Ни сплетничающих женщин у колодца, ни выползших погреть кости на солнце стариков, ни играющих детей. Лошади и фургон должны были привлечь всеобщее внимание: в обычной деревне давно набежали бы любопытствующие, а за ними, когда люди понимали, что приехали заклинатели, подтягивались и просители.

Вот что, похоже, смутило Вэя и Тая. До заката еще около часа, но на полях мы не заметили рабочих. И пастуха возле стада не было.

Никого. Пока подъезжали к деревне, мы не видели ни одного человека! Словно их всех унесли демоны!

Глава 3

– Сидя на месте, мы ничего не выясним, – озвучил очевидную истину Вэй. – Предлагаю оставить повозку во-о-он под тем дубом, разбиться на пары и прочесать деревню.

– Мастер-конюший мне голову оторвет, если с лошадьми что-то случится, – нахмурился я. – А тратить фохат на защитный барьер…

– Отличная идея! – поддержала Яньлинь белобрысого. – А за лошадей не волнуйся, братец Саньфэн, у меня как раз есть подходящее зелье: если взбрызнуть им животных…

– То от них будет вонять так, что ни один грабитель не решится подойти? – ехидно спросил я.

Вэй прыснул.

– А вот сейчас и проверим на тебе.

Яньлинь извлекла из сумки пузырек с черной жидкостью и плеснула в мою сторону. Я отшатнулся, прикрывшись рукавом ханьфу, и едва не свалился с повозки.

– Сгинь, нечистый дух! Дитя скверны! – веселилась Яньлинь. Встретилась со мной взглядом, осеклась, испуганно повинилась: – Саньфэн, ты чего? Я пошутила! Она же закрытая!

Я вспомнил ту черную дрянь, что прожгла дыру в барьере возле обители на Тяньмэнь. Если бы она вырвалась на свободу, поглотила бы и меня, и проклятую гору, и весь мир.

Вдох-выдох. Шестая мантра успокоения.

– Тоже пошутил. Ха-ха, – я выдавил улыбку, поспешил сменить тему: – Вэй прав, надо осмотреться. Может, тогда станет понятно, что тут произошло.

Белобрысый с Яньлинь озадаченно переглянулись.

Тай остановился у означенного дуба, и я первым соскочил на землю, потянулся, разминая затекшую спину.

Пока мы готовились к вылазке, Яньлинь окропила своим зельем повозку с лошадьми. Повеяло чем-то терпким, но запах тут же улетучился. Подруга с довольным видом повернулась к нам:

– Ну вот, теперь можем смело идти – ни одна зараза не сунется к повозке.

– Поделишься потом рецептом? – попросил Вэй.

– В обмен на рецепт той мази, за которой к тебе девчонки из Лозы бегают, – предложила Яньлинь.

– Твоей фарфоровой коже не нужны притирания и мази, только испортишь, – от этих слов подруга неожиданно смутилась, зарделась, а Вэй будто и не заметил: – Лучше дам тебе…

Тай выразительно кашлянул.

– Раз уж у вас много общего, – прищурился я, глядя на Вэя и Яньлинь, – идите вместе. На вас дворы по правую руку от дуба. Мы с Таем прочешем слева. Встречаемся здесь же через два часа.

– Час, – возразил белобрысый. – Солнце скоро сядет. Нечего шастать по темноте.

* * *

Левую сторону я выбрал с умыслом. Там, неподалеку от места, где мы бросили повозку, располагалось хозяйство дядюшки Дубу.

Чем ближе мы подходили к дому моей бывшей семьи, тем сильнее мной овладевала странная робость: словно внутренний голос нашептывал, что я не обязан встречаться с этими чужими, по сути, людьми, которые меня и за родню-то, наверное, никогда не считали. Но учитель Лучань говорил: «Тот, кто отвергает свое прошлое, не имеет и будущего».

С улицы дом ничуть не изменился. Скрипнула (дядюшка вечно забывал смазывать петли) деревянная калитка, пропуская нас во двор. Бросились в глаза выложенные речной галькой дорожки, которые расходились по всему двору: от калитки до хижины, к амбару, хлеву, птичнику и кухне. После частых в этих краях дождей двор каждый раз превращался в грязевое месиво, но с чего это дядюшка Дубу решился раскошелиться на камень? Захотел уважить старосту, который, помнится, частенько захаживал в гости, обсудить дела за кружкой байцзю, которую сами они называли «рисовым чаем»?

Удивительная штука память, хранит в себе даже такие бесполезные мелочи!

На первый взгляд, во дворе всё было как обычно. При более внимательном осмотре замечались перевернутое ведро у колодца, брошенная где попало мотыга, снующие по двору наседки, которых к этому часу уже запирали в птичнике.

Казалось, вся семья побросала дела и куда-то поспешно ушла. Словно спасалась от чего-то.

Хлопнула дверь хижины.

Я вздрогнул и чуть было не запустил в нее «Роем шипов».

– Сквозняк, – успокоил меня Тай.

– Вряд ли мы что-то отыщем во дворе, – сказал я. – Давай проверим дом.

Тай кивнул, соглашаясь. Последний час он был непривычно молчалив и сосредоточен, и я заметил, как на подходе к хижине, он сложил пальцы в боевую фигуру. Разумная предосторожность.

Держа наготове печать, я отворил дверь и шагнул в темноту.

Следом, опередив меня, в помещение ворвался сияющий салатовым световой шар. Резануло по глазам, но Тай тут же пригасил яркость.

Когда зрение обрело четкость, я огляделся. Мы находились в узком проходе, разделяющем вход и жилую часть дома. Ни сандалий на полу, ни доули [коническая шляпа с широкими полями] и плащей на стенах не обнаружилось – похоже, предположения верны, и хозяев дома нет. Но ради приличия я все же постучал во внутреннюю дверь.

– Дядюшка Дубу, тетушка Жуйпин, – позвал я, и собственный голос показался чужим. – Доброго вам вечера. Разрешите войти? Это Саньфэн.

Молчание в ответ. Ни звуков возни, ни скрипа половиц.

Я толкнул дверь.

В бледно-зеленом свете шара общая комната напоминала обитель призраков – мрачную и безжизненную. На низком обеденном столике мы обнаружили миски с недоеденным рисом и овощами. Я склонился, принюхался: пища отдавала кислым душком, а значит, ей уже несколько дней. Почему хозяева прервали трапезу? Спасались от пресловутого проклятия Серых земель, о котором, заикаясь, твердил перепуганный насмерть мальчишка?

Мы с Таем осмотрели весь дом, но так и не приблизились к разгадке.

В одной из комнат мне попался на глаза потрепанный тряпичный тигр. Моя первая и единственная игрушка. Тетушка Жуйпин сама сшила ее из куска грубой конопляной ткани, набила соломой и раскрасила отваром луковой шелухи и углем. Не имея друзей среди деревенских ребят, я считал игрушку лучшим другом, делился с ней печалями и радостями, защищал от загребущих лап двоюродного братца.

Как-то я спросил тетушку, почему она сделала мне именно тигра, а не другое животное. Она улыбнулась – светло и грустно, потрепала меня по голове и ответила: чтобы справиться со всеми невзгодами, у меня должно быть сердце тигра, а потому мне нужен подходящий учитель. Наверно, тетушка придумала это на ходу, не зная, как еще утолить мое детское любопытство.

Я держал в руках тряпичного тигра из моего детства, теребил застежку для одежды в виде стилизованного солнца из черного металла, которым тетушка украсила хвост игрушки, и ощущал, как вместе с воспоминаниями на меня накатывали странные необъяснимые чувства…

– Ты знал людей, которые тут обитали? – неожиданно спросил Тай, вырывая меня из омута памяти.

– Это дом моего дяди, – кивнул я. – После смерти матери я жил у него, пока меня не забрал учитель Лучань.

– А твой отец?

Я ответил не сразу. Мял в руках тряпичного тигра и глядел в его непроницаемые угольные глаза.

– Я его никогда не встречал. Он сбежал из деревни еще до моего рождения.

– Прости, – негромко сказал Тай. – Мне не следовало спрашивать.

– Все в порядке. Пойдем осмотрим другие дворы. Может, там найдем какие-то зацепки.

Тряпичный тигр остался лежать на полу. Не знаю, обрел ли я, как надеялась тетушка, сердце тигра или нет. Но теперь у меня есть настоящие друзья, которые всегда готовы выслушать и помочь, и я больше не нуждался в старой детской игрушке.

Мы покинули дом, молча пересекли пустой двор и собирались было выйти за ограду.

– Погоди, – остановил меня Тай. – А это что такое?

Он поднял с земли пучок сухих колючих стеблей, перетянутых шерстяной нитью. Судя по почерневшему краю, их явно жгли. Я не слишком хорошо разбирался в травах, но на сбор, которым крестьяне окуривают двор от злых духов, это походило мало. Да и вряд ли бы хозяева бросили его здесь – испугались бы возможного пожара.

– Ты знаешь, что это? – поинтересовался я у Тая.

Тот неопределенно качнул головой.

– Вроде тут есть белена и вербена, но я не уверен…

Я вытащил из сумки кусок льняной ткани, аккуратно взял через него пучок трав и надежно завернул.

– Покажем Яньлинь и Вэю. Надеюсь, они поймут больше.

Спрятав сверток, я закинул сумку на плечо и направился к калитке. Здесь нам больше делать нечего.

* * *

Мы обошли еще пять дворов, и везде нас ждало одно и то же: брошенные впопыхах инструменты и вещи, испортившаяся еда, давно остывшие угли в очаге, некормленная скотина. И никаких признаков борьбы. Жители внезапно позабыли про насущные дела и утопали неизвестно куда.

В трех из пяти дворов мы отыскали такие же опаленные пучки трав, как и у дядюшки Дубу. Подозреваю, что и в остальных дворах они были, но то ли ветром унесло, то ли мы просто не заметили.

Почему-то я был уверен, что Вэй и Яньлинь обнаружат точно такие же подклады.

Солнце закатилось за горы, и на деревню обрушилась темнота. Тратить фохат на светящиеся шары, чтобы обнаружить в очередном дворе те же признаки запустения и проклятые пучки трав, я не видел смысла. Посовещавшись с Таем, мы повернули к месту нашей стоянки.

Приглушенный свет, исходивший из повозки, мы заметили издалека Вэй и Яньлинь сидели на козлах и негромко переговаривались.

– А вот и ночные странники Окраины пожаловали, – махнул нам рукой белобрысый. – Мы уж беспокоились, не сожрали ли вас демоны.

– А чего тогда сидели и трепались? – пристыдил его я. – Спасение, взаимовыручка – вам знакомы эти слова?

– И где же тот бедный демон, которого надо спасать? – притворился, что встает, Вэй. – У него наверняка теперь несварение желудка – после зануды и колючки.

Тай послал белобрысого искать демонов у владыки Загробного мира. Я лишь махнул рукой, устало прислонился к повозке – блуждания по дому детства и связанные с ним переживания неожиданно забрали много сил.

– Как поиски? – поинтересовалась Яньлинь. – Обнаружили что-то интересное?

Я достал из сумки сверток с травами и протянул ей. Подруга развернула ткань, нахмурилась и переглянулась с Вэем.

– Вижу, вам тоже знакомы эти травки, – заметил я.

– Ты проспорила, – белобрысый подмигнул Яньлинь. – А значит, когда вернемся в Дом, принесешь мне цю-цзи-тао [осенний персик] из сада старейшины Диши.

– Цю-цзи-тао? – недоверчиво переспросил Тай, переводя озадаченный взгляд с Вэя на Яньлинь.

– Да. А что такое?

– Дело ваше, конечно, – покачал головой Тай. – Просто в моей родной деревне, когда женщина обещает принести мужчине персик, это означает… ну… готовность к близости.

Яньлинь вспыхнула до корней волос, прожгла белобрысого яростным взглядом.

– Эй, я ничего такого не имел в виду, – начал оправдываться Вэй, на всякий случай отодвигаясь подальше. – Просто старейшина Диши в прошлый раз обещал оторвать мне руки, если снова застукает в своем саду!

– Обойдешься! – отрезала Яньлинь. – Без персиков!

– Мы же поспорили, – возмутился солнечный гений.

– Свидетели есть? Нет! Так что угомонись.

– Кончайте балагурить, – осек я парочку. – Сейчас не время для шуток.

– Для шуток время есть всегда, – возразил Вэй. – А в темные времена, как нынешняя ночь, только они и помогают не сойти с ума.

У нас тут целая деревня, судя по всему, сошла с ума.

– Яньлинь, может, хоть ты расскажешь нам, что это за травы?

– Белена, дурман, корень мандрагоры… Вместе эти растения называют «травами забвения», – еще раз осмотрев пучок, ответила Яньлинь. – Они делают человека рассеянным, безразличным, внушаемым. А в большом количестве и вовсе ядовиты и могут привести к смерти. Потому и считаются дурными.

– Ну и зачем кому-то понадобилось травить целую деревню?

Яньлинь пожала плечами:

– Не знаю. Тем более что на открытом воздухе эффект довольно слабый. Если не использовать барьеры, ветер просто-напросто развеет дым.

– Но мы не заметили следов применения заклинаний, – возразил Тай.

– Неудивительно, – Вэй наконец-то посерьезнел. – Пока мальчишку привезли в Дом Шипа, пока послали голубя. Да и мы добирались сюда три дня. За такое время любой след улетучится.

– Хочешь сказать, что здесь замешаны заклинатели? – спросил я. – Звучит…

– Бредово, согласен, – кивнул белобрысый.

Может, это очередное испытание, которое без предупреждения устроили нам наставники, чтобы посмотреть, как вчерашние ученики поведут себя в критической ситуации? Вряд ли: слишком сложно. Да и предчувствие у меня нехорошее.

Жители попали в беду.

Кто-то же все-таки жег дурман. И этот неизвестный достаточно хорошо разбирался в алхимии и был уверен в своих силах. Злоумышленник прекрасно понимал, что исчезновение целой деревни не останется незамеченным. Вряд ли хоть один мастер Дома Колючей Лозы осмелился бы на подобное без ведома главы Фухуа. Тогда остается… Меридиан? Зеленый Дом?

Серые земли и Меридиан? Не сходится…

– Горе! Великое горе! – раздалось невнятное причитание в темноте. – Небеса покарали нас безумием!

Вэй послал шар фохата вверх, заставив засиять во всю мощь.

В нашу сторону ковылял старик. Голова свесилась на грудь, руки повисли плетьми. Расхристанный, в порванном халате, с копной клочковатых волос, старик шаркал, подволакивая ногу и тихо завывая. Когда старик подошел поближе, я неожиданно узнал его.

– Староста Чэнь Дэ?..

Хоть прошло двенадцать лет, хоть важный пышущий здоровьем мужчина сейчас напоминал поднятого из могилы цзянши, это точно был староста!

Чэнь Дэ покачнулся, начал заваливаться набок, словно силы внезапно покинули его. Я спрыгнул с повозки, подхватил старика, не позволив упасть.

– Уважаемый Чэнь Дэ! Мы прибыли из Дома Колючей Лозы, чтобы помочь деревне. Меня зовут Саньфэн. Возможно, вы не помните, но я жил здесь, в доме дядюшки Дубу…

– Саньфэн? Староста вдруг оживился, вскинул голову и впился в меня выпученными глазами.

– Дитя сквер-р-рны, – прорычал он. – Ты обрек всех на погибель… а теперь вернулся, чтобы забрать оставшихся⁈

Староста схватил меня за грудки и принялся остервенело трясти.

– Проклятие Серых земель пришло за тобой! Но ты спрятался за ханьфу заклинателей из Дома, и они забрали жителей деревни! Это ты виноват, твой отец, твоя дура-мать, что поддалась сладким речам этого демона!..

Я оттолкнул безумного старика, и тот повалился на землю. Ощутил, как прорастают сквозь кожу шипы на руках. Я не знал своей матери, но если она, эта женщина, имевшая смелость дать жизнь ребенку скверны, хоть чуть-чуть походила на тетушку Жуйпин…

Передо мной возник белобрысый.

– Не надо, Саньфэн, – мягко сказал Вэй. – Демоны завладели его рассудком, это они говорят через него. Лучше скройся пока из виду. Мы тут сами разберемся.

Вдох-выдох. Пятая мантра успокоения. Я залез в повозку, открыл горлянку с водой. Глотнул, закашлялся.

– Как ты, Саньфэн? – ко мне осторожно заглянула Яньлинь. В ее глазах плескалось беспокойство, а в голосе слышалось смятение. – И… прости за ту шутку, с зельем.

– Не бери в голову. Все… в порядке.

Вэй прав: нет ничего глупее, чем переживать из-за слов безумца.

Я прислушался к происходящему снаружи. Белобрысый что-то говорил – спокойно, убежденно, но не давая старосте вставить и слова, и я сам начал успокаиваться. Что-что, а забалтывать людей Вэй умеет – неоднократно убеждался на собственной шкуре. Глядишь, выясним, куда подевались все жители и что из себя представляет это проклятие…

– Проклятье на ваши головы, исчадия скверны! – внезапно перебил Вэя староста. – Думаешь я отдам тебе свою душу, мерзкая хули-цзин⁈ Сдохни, тварь! Вы все, сдохните!..

Всколыхнулся фохат. Белобрысый? Вскрикнула Яньлинь, прикрыла рот ладонью. Выругался Тай.

Я выскочил из повозки, призывая шипастую плеть.

Обезумевший староста, распластавшись, неподвижно лежал на земле. Из его груди торчала рукоять ножа. А над мертвецом склонился Вэй.