Текст книги "Проклятие Серых земель (СИ)"

Автор книги: Виталий Бриз

Соавторы: Алена Сказкина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21

– Ишь раскричались поганки! Вспомнили о правилах! Будто сами их не нарушают по сотне раз на дню! – ворчала глава Мэйсюань, зажигая свечи в изящных витых треногах.

Главный зал Дворца Цветка, освещенный уютным рыжим пламенем, напоминал берлогу лесной ведьмы. Примыкавшие вплотную друг к другу стволы дубов заменяли стены. Переплетенные кроны образовывали высокий свод. Булькал котел в сложенном из валунов очаге. Со шкафа взирало чучело совы. Журчал невидимый родник. Пахло мхом, грибницей и терпкими лесными цветами.

– Хотя вы тоже хороши! – попеняла глава Мэйсюань, усаживаясь в застеленное лоскутным покрывалом кресло. – Итак, что вы можете сказать в свое оправдание?

– Уважаемая Хуа Мэйсюань, – Вэй вышел вперед, поклонился. – Мне очень жаль, если мы нарушили правила вашего Дома. Но достойный человек тем и отличается от ничтожного, что всегда, не взирая на обстоятельства, остается верен своим принципам. Даже законы гостеприимства и уважение к хозяевам не способны сбить его с выбранного пути и заставить поступиться собственной честью ради…

– Не тарахти! – глава раздраженно помахала рукой, словно отгоняла рой назойливых мошек. – Я уже убедилась в твоем красноречии, мальчик. Можешь не плести паутины из слов. Только усугубишь вину. Вы преступили один из главных законов нашего Дома, а именно Закон честности… – она перевела взгляд на меня. – Оракул, иди-ка сюда, проказник!

Кот с неожиданной легкостью выскользнул из клетки, послушно потрусил к хозяйке, задрав хвост.

Моя помощь Яньлинь настолько серьезный проступок? Я уже отчаялся понять принципы, по которым живет безумный Дом Цветка, а потому счел за лучшее просто извиниться. На всякий случай.

– Уважаемая Хуа Мэйсюань, я поймал вашего кота, и это было мое решение отдать его Яньлинь. Я сожалею…

– Чего это тебе сожалеть? – удивилась глава. – Разве что о собственной осторожности, которая заставляет с подозрением относиться к любым подаркам судьбы! Что до Оракула… поймал и поймал! Молодец!

Глава почесала за ухом разлегшегося у нее на коленях кота. Тот ответил басовитым урчанием.

– Можешь собой гордиться! Наш Оракул тот еще привереда и к кому попало на руки не пойдет, так что тебя ждет великая судьба, мальчик. Или скорая смерть, – добавила глава Мэйсюань после паузы. – Будущих мертвецов он тоже любит, поэтому мы и не выпускаем Оракула из Дворца. Надоело успокаивать толпы переполошившихся крестьян.

Я невольно поежился. Несмотря на небрежный тон, звучало пророчество жутковато. Пальцы задумавшейся главы замерли, и Оракул укоризненно зыркнул в мою сторону, словно именно я был виноват, в том, что его хозяйка отвлеклась от столь важного дела как почесывание его пуза. Затем недовольно ткнулся в руку главы, выпрашивая ласку.

– Чего скис? Пошутила я, просто пошутила, – опомнившаяся глава снова принялась наглаживать кота. – А теперь иди-ка ты прогуляйся, мальчик. Нам троим нужно обсудить то, как отрицание собственных чувств способно привести к большой беде.

Глава Мэйсюань щелкнула пальцами. Меня окружил вихрь лепестков, мягко вытолкнул из зала. Двери позади захлопнулись.

* * *

Пока мы гонялись за Оракулом, ночь кончилась, и наступило позднее осеннее утро. Серое, затянутое дымкой облаков небо посветлело: пройдет не больше часа, и колесница Сихэ выплывет из-за горизонта, отправляясь в свой каждодневный путь. В прохладном воздухе серебрились нити паутины. От реки несло промозглой сыростью, а лужицы сковал первый ломкий ледок.

Площадь опустела. Праздник закончился, народ разбрелся по своим домам, спеша урвать короткие минуты отдыха перед грядущим днем. Стражницы из подопечных старейшины Чжишуай демонстративно смотрели в другую сторону, будто кто-то приказал им оставить меня в покое.

Волнуясь за Яньлинь и Вэя, я собирался подождать друзей возле Дворца. Но на ступенях уже сидел старейшина Чё. Завидев меня, он небрежно махнул рукой, показывая, чтобы я уходил.

Разумнее всего сейчас вернуться в гостевой дом и лечь спать. Но за прошедшие сутки столько всего случилось, что в голове царил хаос: сестрички Мэй со своими шалостями, праздник в нашу честь, погоня за этим проклятым котом и ее фееричное завершение.

А главное, Вэй и Яньлинь.

Я никогда не считал Яньлинь кем-то большим, нежели подругой и сестрой по Дому, хотя и признавал, что она привлекательная девушка. Но мало ли привлекательных девушек крутилось возле белобрысого – и ни на одну из них он прежде не обращал внимания.

Любовь к учебе и экспериментам, травы… Если так подумать, у Вэя и Яньлинь немало общего. И я, наверно, буду рад, если они сойдутся… Великий Дракон! Почему это вообще меня волнует⁈ Пока голубки выясняют отношения, лучше освою техники Дома Цветка и наконец хоть в чем-то утру нос белобрысому!

Тем более на примете есть подходящее место.

В беседке, где Цю Мэй вчера проводила для нас с Вэем чайную церемонию, ожидаемо, никого не было. Вода застыла, и пруд казался огромным серебристым зеркалом в обрамлении склонившихся к нему ив. Над поверхностью плыли белесые клочья тумана. Тишина стояла такая, что звенело в ушах.

Идеально.

Я опустился на колени, закрыл глаза. Сконцентрировался на дыхании, растворился в окружающем мире. Энергетическое поле было плотным и спокойным, даже более плотным, чем когда мы тренировались перед праздником. Впрочем, в таких суточных колебаниях нет ничего удивительного.

Игнорируя естественный страх, я заставил себя погрузиться в поле Дома Цветка, как в ледяную воду пруда осенним утром. Если регулярно заниматься, к холоду можно привыкнуть. К чужому фохату, как оказалось, тоже. Главное набраться терпения.

Кто-то сдавленно всхлипнул. Затем еще раз.

Снова.

Плач нарушал гармонию утра, отвлекал. Я попытался не обращать на него внимание, но после десяти минут бесплодных попыток сосредоточиться, все-таки прервал медитацию и отправиться на поиски источника.

Тот обнаружился за ближайшими кустами, на узкой полоске песчаного берега у воды. Сидел, точнее, сидела, шмыгая покрасневшим носом и размазывая грязь по влажным щекам.

– Ся Мэй? Что-то случилось?

Неунывающий цветок, Репейник, которому, казалось, все нипочем лил слезы⁈ Это было до того неожиданным открытием, что я растерялся.

– Нет! – она прикрыла лицо рукавом. – Не смотри на меня! Я сейчас выгляжу, как уродина!

– Уродливее, чем в плену у вырожденцев?

Никогда не умел справляться с женскими истериками, вот и сейчас нелепая попытка пошутить сделала только хуже: Ся Мэй уткнулась лицом в колени, хлюпая и вздрагивая.

Если подумать, меня не касались проблемы цветка. Со своими бы разобраться. Но уйти и бросить ее в таком состоянии я не мог. Вздохнул и сел рядом.

– Отвернись! – снова потребовала Ся Мэй.

– Да не смотрю я! Не смотрю на тебя!

Всхлипывания стали сильнее. Похоже, я опять что-то не то сказал. Почему рядом нет белобрысого, когда он нужен: уж Вэй-то наверняка подобрал бы правильные слова.

– Слушай, если ты из-за кота расстроилась, то просто забудь. Я и сам уже жалею, что поймал его. Мне вон твоя бабуля только что предсказала скорую и жестокую смерть.

– Не из-за кота… Хотя из-за него тоже! – провыла Ся Мэй в подол платья. – Дун Мэй права! Я никчемная!

Чего⁈

– Никчемная! – повторила цветок. – Неуклюжая! Жалкая! Все, за что ни берусь, выходит наперекосяк! Как с вырожденцами и шаманом! Меня бы дикари точно убили, если бы не вы! И всем от этого было бы только лучше! Я никому не нужна! Меня никто не любит!

– Почему никто? А глава Мэйсюань?

– Бабуля не считается-а-а-а! От меня даже родная мать отказалась! Я хоть и маленькая была, помню: когда ее пригласили в Зеленый Дом, то разрешили взять меня с собой. Но она не захотела! Дун Мэй права, я ей только мешала! Всем мешаю!

Странный получался разговор, да и ситуация странная… Но раз уж ввязался, поздно убегать.

– Нашла кого слушать! У твоей сестрицы ядовитый язык, а еще она завидует, потому что на тебя Зеленый Дом обратил внимание, а на нее нет.

Ся Мэй помотала головой.

– Они, сестры то есть, легко справляются со всем, за что бы ни взялись. А я… я не такая красивая, как Дун Мэй. Не знаю манер, как Цю Мэй. Не умею ни танцевать, ни петь, ни играть на цитре. Даже Чунь Мэй, хоть и младше на два года, уже нашла себе постоянную пару для медитаций. А я…

– А ты веселая! – напомнил я ее собственные слова на празднике.

Но, похоже, зря. Ся Мэй помотала головой.

– Ага! Такая веселая, что всем плакать хочется! Или сбежать, как вам с Вэем! Всегда так! Везде я лишняя! Даже в родной семье будто подкидыш!

Подкидыш? Это чувство мне знакомо.

– Знаешь, меня в детстве тоже не любили. В той семье, где я жил до того, как попасть в Дом. И я тогда думал, что дело во мне, что это именно я плохой, неправильный.

А потом учитель Лучань и Дом Шипа, а затем и Дом Лозы принял меня со всей моей неправильностью.

– Но дело было не во мне. В людях, которые меня окружали. В их страхах, суевериях, из-за которых моего отца считали демоном, а меня отродьем демона.

Я не знаю, почему решил это рассказать, нес первое, что приходило на ум, но, как ни странно, прошлое уже не вызывало никаких эмоций – засохло, перегнило и ушло в землю. Главное, что цветок позабыла про свою истерику и внимательно слушала.

– Я только что придумал седьмой закон к вашим шести. Любовь нельзя заслужить, иначе это не любовь, – и когда я стал таким мудрым? – И ты обязательно найдешь того, кто поймет тебя и примет такой, какая ты есть.

Я покосился на Ся Мэй. Та все еще сидела, уткнувшись в колени. Моих слов недостаточно?

– Ну хочешь…

Извечный Свет, не верю, что я сам собираюсь это предложить! Но как говорил учитель Лучань, слова, не подтвержденные поступком, весят не больше, чем дуновение ветра.

– Хочешь, я потренируюсь с тобой?

– Правда? Ты согласен? – недоверчиво уставилась на меня цветок.

– Я ведь так и не отблагодарил тебя за помощь в деревне дикарей. И раз это для вас имеет такое огромное значение, потом похвастаешься перед сестрами. Сочиним какую-нибудь чушь, чтобы Дун Мэй позеленела от зависти.

Если прикинуть, неплохой план. Авось остальные сестрички и отстанут. Хотя есть риск, что все будет ровно наоборот: решат, если Ся Мэй добилась успеха, то и у них выйдет.

– Правда-правда, согласен?

– Один раз. В качестве исключения. И это ничего не значит! – При виде охватившего цветок энтузиазма, я невольно пожалел о своих словах, уточнил: – У вас же наверняка есть приличные техники?

– У нас все техники приличные! – вмиг успокоившись, возмутилась Ся Мэй. – Просто в разных ситуациях и с разными людьми. Но я поняла. Никаких шалостей! Представлю, что ты младшая ученица, которую мне доверили обучать. Идем!

Она подскочила, вцепилась в мою руку, торопливо потащила за собой, словно боялась, что я в любой момент передумаю.

Двор семьи Ся Мэй, как нетрудно было догадаться, находился неподалеку от Дворца старейшин. Четыре отдельных дома традиционно располагались по четырем сторонам света. В центре возвышалась двухэтажная пагода.

Во дворе нас встретила Цю Мэй. Простоволосая, в домашнем платье, цветок явно не ждала никаких гостей в поздний, точнее, ранний час, а потому на секунду растерялась, торопливо поклонилась, приветствуя, и поспешила скрыться в восточном крыле дома.

Ся Мэй довольно хмыкнула, задрала нос и неспешно, явно красуясь перед прилипшими к окнам сестрами, направилась к южному крылу.

В ее комнате царил бардак, свидетельствующий о бурной подготовке к прошедшей церемонии. На кровати валялись платья, на туалетном столике у зеркала – гребки, краски и украшения для волос. Ся Мэй небрежно затолкала под покрывало чжунъи.

Я смутился – и от осознания того, что впервые оказался в девичьих покоях, и от беспорядка. Хотя, если подумать, стыдно должно было быть хозяйке, приведшей гостя в неубранный дом. Но представить пристыженную Ся Мэй воображение отказывалось. Впрочем, до этой ночи я и плачущей ее не представлял.

– Садись.

Ся Мэй взяла с кровати вышитую подушечку и кинула на пол, обозначая место. Сама она устроилась напротив, поерзала, уточнила:

– Ты готов?

Нет. Но куда деваться, сам подписался на эту авантюру.

– Что делать-то?

– Мы должны замкнуть круг. Нужен телесный контакт. Возьми меня за руки.

Она протянула ладони, а когда я коснулся их, ловко переплела свои пальцы с моими.

– А теперь нужно смешать дыхание.

– То есть мне поцеловать тебя?

– Это было бы идеально! – кивнула Ся Мэй, вспомнила о нашем договоре и осеклась. – Но если ты против, можно и по-другому. Хоть это и будет сложнее.

Почему бы и нет? В конце концов мы уже целовались.

Губы у Ся Мэй были мягкими и податливыми как в прошлый раз, а еще солеными от слез. На этот раз она не пыталась затянуть поцелуй, наоборот, оборвала слишком резко и быстро. Отстранилась, и фохат в моем теле устремился следом за ней.

Бородавки Чжун Куя! Да она тянет из меня энергию!

– Не сопротивляйся, – нахмурилась Ся Мэй, ощутив, как я закрыл медианы. – Четвертый закон любви. Доверься мне. Я не причиню вреда.

Довериться? Ну ладно. Что я теряю, кроме внутреннего запаса фохата? Небольшая плата за новый опыт, если подумать. Потребуется – восстановлю потом с помощью кристаллов, которые нам выдал старейшина Цзымин.

Энергия уходила из тела. Но вместо нее пришла другая, незнакомая, чужеродная, обжигающе ледяная, как вода в горном ручье. А затем меня накрыло живительной волной родного фохата. И снова лед.

Холод и тепло сменяли друг друга все быстрее и быстрее, а затем энергетический поток замкнулся в непрерывный круг, связав меня и ту, что сидела напротив. Комната и бардак в ней вдруг утратили значение, перестали существовать: утонули в темной зелени глаз, спрятались в растрепанных прядках волос и складках ханьфу на груди, проиграли ямочкам на щеках, стали ее дыханием… Ся Мэй дышала все тяжелее и тяжелее. Кажется, что-то шло не по плану.

– Все в порядке? – уточнил я.

– Ты… твой фохат очень странный…

Демоны Диюй! Как я мог забыть про различия в оттенках Домов⁈ Прошлый опыт – что белобрысого, что мой собственный – подсказывал: использование чужой энергии без подготовки ни к чему хорошему не приведет.

– Нам лучше прекратить. Это опасно!

– Ты волнуешься за меня, Саньфэн? Это так мило!

– Ся Мэй, опасно…

– Доверься мне, – повторила цветок. – Ты сам сказал, что я заслуживаю шанса.

Будь я проклят, что ляпнул это! Надеюсь, она знает, что делает. Потому что если энергия вырвется из-под контроля, не поздоровится нам обоим.

«Саньфэн».

Я не сразу понял, что Ся Мэй не размыкала губ.

«Саньфэн, ты слишком боишься последствий. Будто заранее рассчитываешь, хватит ли у тебя сил расплатиться за сделанный выбор».

Я? Чего-то боюсь? Не смешно!

«Разумно опасаешься, мой храбрый тигр».

А тигра она откуда вытащила? Угадала? Или связь позволяет и мысли читать?.. Я на секунду растерялся, и меня накрыло энергетической волной.Негодница! Я сосредоточился, посылая в нее ответный импульс, но Ся Мэй ловко погасила его. Снова шутливо попыталась «утопить» меня.

«Расслабься, Саньфэн! Живи этим моментом! Живи сейчас!»

Энергия, движущаяся по кругу, чем-то и правда напоминала реку, и какое-то время мы, посылая друг в друга волны фохата, «плескались» в ней, словно малые дети.

«Саньфэн, тебе весело? Сейчас весело?»

Очень. Дай только попасть по тебе!

«Наконец-то ты не пытаешься сбежать от меня! – рассмеялась цветок. – Хочешь посмотреть, что получится, если мы объединим усилия?»

А… хочу!

Базовая техника – форма, которую принимает фохат, если заклинатель не пытается подчинить его своей воле. Я начал печать, Ся Мэй подхватила, добавляя к моему узору свой, и нас окружила лоза, покрылась шипами, набухла сотнями крохотным бутонов.

«Интересный эффект», – удивилась Ся Мэй.

Интересный⁈ Я несколько месяцев пытался совместить младшие печати Лозы и Шипа, а у нее это получилось почти без усилий! Более того я сам не заметил, когда чужой фохат перестал причинять неудобства. У Дома Цветка действительно есть чему поучиться. Возможно, совместные тренировки с цветками не так уж и плохи, как я опасался.

Стоило отвлечься, и печать стала неустойчивой. Бутоны, не раскрывшись, осыпались. Жаль. Ся Мэй выругалась, разделяя мою досаду, предупредила:

«Я усилю связь. Ты ведь не против?»

Я не уве… не успел ответить. Круг сжался в точку. Нас швырнуло навстречу друг другу, ослепило, оглушило, ударило молнией. На мгновение, что показалось вечностью, Ся Мэй стала для меня ничем и всем одновременно. Запахом пота, дикого шиповника и отвара луговых трав, которым она мыла волосы. Вкусом лета на ее губах, сладко-кислым ягодным соком на языке. Прикосновением пальцев – горячего ветра. Глотком ледяной воды, что дарит жизнь в летний знойный полдень. Обещанием, что, как бы трудно ни было, мне больше никогда не придется сражаться в одиночку, что даже если я упаду, мне протянут руку и помогут встать. Приглашением в невероятное приключение, в завтрашний наполненный счастьем день.

А затем все исчезло. Растаяло как утренний морок.

Поток оборвался, и на память осталась энергия Дома Цветка (снова ставшая неприятно чужой) и тонкая ветвь колючей лозы с красными цветами-звездочками. А еще щемящее чувство пустоты, будто от меня сейчас оторвали жизненно важную часть.

– Вот и все, – неуверенно объявила Ся Мэй. – Прости. Мне, наверно, и правда не хватает опыта.

Всё? Как это всё⁈

Цветок попыталась отодвинуться и забрать руку, но я не позволил.

– Саньфэн, мы закончили, – повторила цветок. – Отпусти меня.

– А если я не хочу? – голос почему-то осип. – Отпускать.

В горле пересохло от волнения. Сердце сбивалось с ритма. Хотелось схватить ее, стиснуть в объятиях, поглотить, лишь бы удержать, вернуть ускользающее чувство единения.

Ся Мэй задумалась, непривычно серьезно глядя на меня. Затем улыбнулась, шаловливо подмигнула и потянулась к поясу моего ханьфу.

– Тогда давай покажу еще одно упражнение. Оно сложнее, но уверена, ты точно справишься.

Глава 22

– Саньфэн, у тебя подозрительно довольный вид, – во время утренней тренировки заметил Вэй. – Даже боюсь представить, что случилось.

– На свое погляди, – парировал я. – Светишься, не хуже цветочных фонариков на фасаде нашего дома.

Вэй загадочно улыбнулся, слепил из фохата большой шипастый ком и швырнул в меня. Я на лету придал ему форму яблока и с легкостью поймал. После вчерашней медитации с Ся Мэй мне удавалось намного лучше контролировать энергию Цветка. Подобных результатов с оттенком Лозы я смог добиться лишь спустя месяц изнурительных занятий под руководством наставника Цзымина. А тут всего лишь…

Следующий «снежок» Вэя я пропустил, и тот угодил мне в грудь.

– Ну и чем ты занимался все утро, что теперь спишь на ходу?

– Занимался… да, – рассеянно отозвался я, вспоминая нежную кожу под моими ладонями, бархатистую, пахнущую чайными розами. – С Ся Мэй.

Ся Мэй… Имя, что заключало в себе целый мир, полный незнакомых ощущений и эмоций. Я с нетерпением думал о том, как продолжу исследовать этот мир, открывая его новые грани и потаенные уголки.

Цветок сказала, что будет ждать меня сегодня в полночь.

– Так, – веско заключил Вэй, проницательно посмотрел на меня, словно догадываясь о нашей с Ся Мэй грядущей встрече. – Стоило кое-кого оставить на несколько часов без присмотра, и, похоже, его тут же опоили лишающим разума чаем.

– Никто меня ничем не поил, – я покачал головой. – Сам согласился.

– С чего вдруг? – прищурился белобрысый.

– Ну… так получилось, – я опомнился, что каких-то демонов оправдываюсь перед Вэем, и пошел в атаку: – Лучше расскажи, что вы с Яньлинь делали после того, как глава Мэйсюань меня выгнала?

– Как что? Наслаждались заслуженным призом в купальнях Диких Орхидей. Учились признавать собственные чувства… Ты, кстати, знал, что самое чувственное в женщине – ее губы? Пухлые, чуть приоткрытые, они так и просят поцеловать их.

Я подумал о требовательных губах Ся Мэй и мысленно согласился с белобрысым: целоваться оказалось на удивление приятным занятием. Вот только Яньлинь, воспитанная по законам нашего Дома, не отличалась таким же свободным нравом, как девушки из Цветка.

– Неужто тебе мало прилетело по роже на торжественном вечере? – усмехнулся я.

– Рисковал, конечно. Но удача любит дерзких!

У Вэя был такой самодовольный вид, что я не удержался и метнул в него россыпью энергетических лепестков. Белобрысый с легкостью перехватил их, закрутил вихрем и направил в распахнутое окно. Гений, чтоб его!

– Расслабься, Саньфэн, а то у тебя такое лицо, будто ты собираешься меня прибить.

– Если вздумаешь обидеть Яньлинь – так и сделаю.

Белобрысый без предупреждения запустил в меня вихрь белых лепестков. Отмахнулся я от них, впрочем, без труда.

– Гляди-ка, – насмешливо присвистнул Вэй. – А утреннее… занятие и впрямь пошло тебе на пользу. Ты явно стал лучше чувствовать потоки… окружающего мира.

Следующая атака оказалась быстрее и мощнее, заставив меня попятиться. Смейся-смейся. Через несколько месяцев поглядим, кто лучше освоит фохат Цветка. С такой наставницей, как Ся Мэй, я оставлю белобрысого далеко позади!

* * *

Следующие полтора месяца в Доме Цветка промелькнули так быстро, что порой я ловил себя на желании, попросить Чжулуна [божественного змея, управляющего временем, а также сменой дня и ночи] лететь по небесному своду чуть медленнее.

Вэй всерьез вознамерился раскрыть тайны Зеленого Дома и научиться легко использовать различные оттенки фохата. Белобрысый стал настолько одержим своими исследованиями, что временами забывал даже о еде и отдыхе.

Единственная, кому удавалось ненадолго выдернуть его из водоворота расчетов и опытов, была Яньлинь. Каждый день, невзирая на протесты Вэя, она тащила его на прогулку, аргументируя тем, что свежий воздух благотворно влияет на ясность мышления. Насчет «ясности» я сильно сомневался: в глазах белобрысого, когда он возвращался, стоял мечтательный туман, а на губах блуждала многозначительная улыбка, как у дорвавшегося до заветной поляны Оракула. Впрочем, романтическое опьянение быстро сменялось опьянением исследовательским.

Пока Вэй всячески извращался над собственными медианами, Яньлинь получила доступ в лабораторию Цветка и экспериментировала с новыми зельями и снадобьями. Когда, время от времени я заглядывал к ней, подруга не стесняясь вовлекала меня в свои опыты, шпыняя как нерадивого подмастерья. Определенно, эта парочка стоила друг друга!

Впрочем, мне тоже некогда было скучать.

Парные тренировки с Ся Мэй очень быстро стали еженочными. Я настолько вошел во вкус, что Цветок в шутку называла меня ненасытным мальчишкой, который дорвался до сладкого. Хотя и сама она порой увлекалась настолько, что теряла контроль, и тогда, казалось, я мог делать с ней все, что угодно.

Иногда нас приглашала к себе глава Мэйсюань, и мы медитировали (просто медитировали!) под ее строгим надзором. А затем вместе пили ароматный липовый чай с сухофруктами, беседуя обо всем на свете. Слушая непрестанное щебетание Ся Мэй, глава лишь усмехалась и одобрительно качала головой.

Сестрички Мэй, равно как и остальные девицы, перестали нам докучать. То ли поняли тщетность своих усилий, то ли им приказала глава Мэйсюань, то ли существовало какое-то негласное правило, запрещающее лезть в чужие пары. Я часто ловил их завистливые взгляды, когда мы с Ся Мэй посещали общие собрания или прогуливались в людных местах. Меня такое назойливое внимание по-прежнему слегка смущало. Цветок же лишь теснее прижималась ко мне, снисходительно поглядывая на сестер по Дому, чем еще больше бесила тех.

Ночи, становившиеся все длиннее, принадлежали Ся Мэй, днем же я много внимания уделял индивидуальным тренировкам и медитациям, осмысляя и закрепляя навыки, пробудившиеся в ходе парных занятий. Фохат Дома Цветка с каждым днем слушался меня все лучше и лучше, и вскоре я вполне комфортно чувствовал себя в его поле.

А вот печати Лозы, наоборот, потеряли стабильность, и каждое обращение к ним давалось с большими усилиями. Как сгладить шероховатости перехода между оттенками, я пока не понимал, и практиковал оба, приучая меридианы взаимодействовать с энергией как Лозы, так и Цветка. Уделять внимание печатям обоих Домов побуждало несколько причин, и не последняя из них – то, что магия Цветка в большинстве своем предназначалась для влияния и поддержки и практически не годилась для сражений. Допускаю, что боевые заклинания в закромах главы Мэйсюань тоже имелись, но Ся Мэй ничего об этом не знала, либо скрывала. Неудивительно: пусть наши Дома и заключили дружественный союз, мы все же были для них чужаками. А чужаки есть чужаки – везде и во все времена.

Так миновало полтора месяца, и пришла пора Дунчжи [праздник зимнего солнцестояния].

* * *

– Удо [междометие, по смыслу схожее с греческим «эврика», дословно переводится «прозрел Дао»]! – встретил меня радостным воплем белобрысый, когда я ввалился в комнату после утренней пробежки.

– Ты чего?

– Кажется, я понял, как легко переключаться между оттенками фохата. Пока это лишь предположение, но путь в тысячу ли начинается с одного шага…

– Открой мне сию тайну, о великий мудрец!

– Ты просишь о великом знании, ученик, – в тон мне отозвался белобрысый, – но делаешь это без уважения. Даже не принес богатых даров.

Вместо означенных даров я непочтительно стряхнул на Вэя припорошивший ханьфу снег.

– Бестолочь! – возмутился тот. – Разве так обращаются с великим мудрецом?

– Радуйся тому, что есть, – бросил я и начал стягивать ханьфу.

– Ни грамма уважения к таланту. Видимо, этот мир уже движется к своему закату.

– Пока к закату движемся только мы. Может, уже закончишь изображать из себя обезьяньего царя и расскажешь, что ты там придумал насчет перехода между оттенками?

– Внемли, друг мой! И ужасайся разнице между моей гениальностью и твоим ничтожностью!

Я швырнул в белобрысого пропотевшее чжуньи. Тот легко увернулся и продолжил уже без кривляний:

– Давай начнем с основ. Как мы знаем, у каждого Кристалла свой оттенок фохата. Учась с малых лет ощущать энергию определенного оттенка, а позже взаимодействовать с ней, мы настраиваем свои меридианы определенным образом. Как тональность мелодии, если тебе ближе музыка. То есть заклинатели Колючей Лозы могут играть лишь в тональности Колючей Лозы. Но не потому, что так решила природа, а лишь потому, что привыкли играть так. Ты и другие шипы своим примером подтвердили, что заклинатели могут освоить энергетику другого Дома. Спустя время я тоже убедился в этом. Значит, нам это дано в принципе.

Вэй сделал паузу. Пока он не сказал ничего нового, лишь повторил уроки наставника Цзымина.

– Как есть семь ключевых типов фохата, так наше тело изначально несет в себе зародыши семи типов меридианов, или струн. И как любая мышца они нуждаются в тренировке. Соответственно, чем больше типов фохата ты используешь, тем больше струн появляется в твоем теле. По сути, заклинатели Зеленого Дома тем и отличаются от нас, что у них этих струн гораздо-гораздо больше. Это как сравнить эрху и гучжэн [китайские струнные инструменты].

– И каким же образом нам тренировать эти твои «струны»?

– А этого я пока не придумал, – развел руками белобрысый, и мне захотелось его прибить. – Зато я придумал, как легче приспособиться к чужому оттенку, не тратя месяцы на изнурительные тренировки. Ответ проще, чем кажется. Надо подселить в свое тело частицы Кристалла, чью энергию ты хочешь освоить, и дать им подстроить твои меридианы.

– Даже не хочу спрашивать, как ты к этому пришел.

– Мне помог его величество случай. Пару недель назад, когда глава показывала нам Кристалл Цветка, я водил ладонью по его поверхности и поранился об острый выступ. Каково же было мое удивление, когда я вскоре ощутил, что привычное течение потоков в теле изменилось. Но не просто изменилось, а стало таким, как во время упражнений с фохатом Цветка. Поначалу я никак не связал это с раненным пальцем и сломал всю голову, пытаясь определить, что случилось. Но затем выпросил у главы Мэйсюань шарик кристаллического фохата, и… все повторилось.

– Не разглагольствуй, старец Цзи [аналогичное русскому «короче, Склифосовский»], – оборвал я разошедшегося Вэя. – Ты утверждаешь, что кристаллический фохат другого Дома может ускорить перестройку меридианов? Напомнить, кто однажды завалился в обморок и позеленел, как нефритовый демон, когда проглотил кристалл Шипа?

– Экий ты злопамятный, Саньфэн, – укорил меня Вэй. – Все дело в количестве. Тогда я не рассчитал дозу, и чужой фохат подействовал на меня как яд.

– А теперь ты ее рассчитал? – я скептически поднял бровь.

– Почти, – ухмыльнулся Вэй, достал из кармана нефритовый шарик и лизнул. – Так с тобой точно ничего не случится – проверено на собственном любимом организме.

– Это и есть твой хваленый способ?

– Один из, – Вэй прислушался к окружающему миру, продолжил: – Второй – совместные медитации с заклинателем Дома, энергию которого ты хочешь освоить. В том числе и те, которыми ты усердно злоупотребляешь последний месяц.

Я смутился, но кивнул.

– Вот! И не говори мне, что это не влияет на твой уровень взаимодействия с фохатом Цветка.

– Влияет, но… это же исключительный случай! Не будем же мы спать с заклинателями всех Домов?

– А почему нет? – серьезно ответил Вэй, заставив меня замереть в ступоре. Затем рассмеялся. – Шучу! Не смотри на меня словно Ночной кошмар, когда я тащу ее с прогулки! Я же сказал: это лишь один из открытых мною способов. Тем более я не уверен, что без мастерства девочек из Дома Цветка он будет так же эффективен. Вариант с потреблением кристаллов видится менее… м-м-м… хлопотным. Кстати, не хочешь устроить небольшое состязание-проверку?

– Что ты задумал?

– Каждый из нас создаст вихрь лепестков. Печать несложная, но, чтобы ею управлять, требуется определенный навык владения оттенком Цветка. А чтобы было интереснее: тот, чей вихрь быстрее рассыплется, поцелует главу Мэйсюань.

В дверь постучали.

– Не заперто! – крикнул Вэй.

В комнату вошли Ся Мэй и Яньлинь – в зимних, отороченных мехом полушубках.

– Поцелует главу Мэйсюань? – уточнила Яньлинь.

– Я не поняла, – нахмурившись, сказала Ся Мэй, – вы, двое, удумали приударить за бабулей?

– Успокойтесь! – перебил девушек Вэй. – Мы с братцем Саньфэном в рамках эксперимента по исследованию фохата заключили пари: кто дольше продержит печать «Вихря лепестков».

– А бабуля тут причем? – недоуменно уточнила Ся Мэй.

– Как причем? Проигравший должен будет ее поцеловать.

– Твоя гениальная идея? – поинтересовалась у белобрысого Яньлинь.

– Ну не Саньфэна же, – осклабился тот.

– Совсем обезумел от своих опытов, – вздохнула Яньлинь. – Да за такое глава Мэйсюань оторвет вам… что-то точно оторвет!

– Я бы не была так уверена в этом, – возразила Ся Мэй. – Вэй и Саньфэн ей понравились. Очень понравились, поэтому, скорее… Саньфэн, – она ткнула пальцем в меня, – даже не вздумай соглашаться на эти условия!