Текст книги "Проклятие Серых земель (СИ)"

Автор книги: Виталий Бриз

Соавторы: Алена Сказкина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Раз уж я сегодня за местного, то мне и идти первым, – заявил Вэй. – Если все чисто, подам вам знак.

Белобрысый наступил на перекладину, осторожно перенес на нее вес, пообещал дикарям, что, если веревки вдруг оборвутся, следующую сотню лет будет являться к ним в виде злого духа, и скрылся во тьме.

Секунды ожидания тянулись нестерпимо долго. Ночную тишину нарушали лишь гул ветра между камней, назойливый звон озверевших комаров и скрип веревки, говоривший о том, что Вэй продолжает спуск, и с ним все в порядке.

Яньлинь глубоко вздохнула, обхватила себя за плечи и поежилась.

– Замерзла? – спросил я.

Подруга покачала головой.

– Странно все это. Если Вэй прав насчет происхождения вырожденцев, значит, в Серых землях тоже когда-то жили обычные люди. А потом… Что случилось потом, Саньфэн?

Она замолчала, задумавшись. Я тоже.

Внезапно вспомнил корабль, на котором мы добирались до горы Тяньмэнь. Солнечный гений говорил, раньше таких было много, но я сомневался в его словах. В Серых землях, где нет фохата, это просто большая бесполезная лодка, а территорию Дома легко обойти на своих двоих или облететь на «лепестке». Лошади опять же есть, на крайний случай.

Так что кораблю оставалось пылится в хранилище Дворца старейшин, покидая его раз в несколько лет ради какой-нибудь пышной церемонии.

В лодыжку, отвлекая от мыслей, вцепилась лоза, нетерпеливо дернула, и я выругался: чтобы подать знак, белобрысый «удачно» выбрал подвернутую ногу.

Лестница, хоть и была частично прибита к скале, сильно шаталась. Комары так и норовили залезть в нос и глаза. Один раз я чуть не слетел вниз, когда подгнившая перекладина треснула под подошвой башмака. В другой меня завалило вправо, чиркнув костяшками пальцев о щербатый камень. Я зашипел от боли, послав и лестницу, и ее строителей на гору Кху Ям. Нет уж! Наверх только с помощью печати!

– Ты пыхтеть как бальшой слон, – встретил меня белобрысый внизу.

– Заткнись, – мне было не до его дурацких шуток.

Спустя пару минут к нам присоединилась Яньлинь. Вэй, «беря в плен», снова накинул на нас с подругой петли из лозы, и мы осторожно выдвинулись в сторону ближайших строений.

Вокруг царила тишина. Деревня спала.

Из крайней хижины выскочило и налетело на нас нечто мелкое, чумазое и лохматое. С писком повалилось на зад, выронив что-то белое и округлой формы. Мяч? Ребенок? Чему удивляться? Должны же быть у вырожденцев женщины и дети.

– Не бойся! Криворук не обидеть… – успокаивая, Вэй потянулся к мелкому дикарю: если тот завизжит, то разбудит всех вокруг и привлечет ненужное внимание.

Детеныш оскалился, зашипел, как разъяренный кошак. Шустро проскользнул под ладонью Вэя, подхватил свою игрушку и бросился прочь.

– Мне показалось, или у него в руках череп? – неуверенно уточнила Яньлинь.

– Ага. Череп. Человеческий. Может быть, даже «проклятый вор», как мы с тобой, – подтвердил белобрысый, поинтересовался у заклинательницы: – Ты все еще хочешь познакомиться с дикарями поближе?

Глава 9

Лачугами, в которых ютились вырожденцы, погнушались бы даже нищие. Сложенные из камней, веток, соломы, перемазанные глиной, кособокие уродливые строения жались к земле и вызывали закономерные опасения, что в любой момент могут рухнуть на головы своим хозяевам. Из черных дыр входов несло немытыми телами, помоями, тухлятиной и еще Дракон ведает чем. Как назло, я не мог даже прикрыть нос рукавом и лишь морщился да ругался про себя.

Крестьян из Няньшань, по словам Криворука, держали дальше, в пещерах, которыми изобиловали здешние горы. В порядке ли они? Надеюсь, да. Даже нежданному гостю радушный хозяин не предложит заплесневелую лепешку. А тут целое божество! Вряд ли его посмеют оскорбить недостойной жертвой. Значит, до назначенного часа людей не тронут.

Впереди горел факел, вокруг которого порхал целый рой белых мотыльков. Хоть большая часть вырожденцев дрыхла в своих халупах, мы все равно старались держаться в стороне от освещенных мест, и Вэй свернул в узкий пропахший мочой проулок. Я последовал за ним, стараясь не думать о разбегающихся по сторонам крысах и о том, что такое склизкое хлюпает под подошвами башмаков.

Где живут, там и гадят! Похоже, о происхождении вырожденцев Вэй с «Каноном» нам нагло соврали. Разве могли люди опуститься до такого полуживотного состояния⁈

Крыса шмыгнула рядом с ногой, заставив вздрогнуть от омерзения.

– У! Тварь!

Поначалу мне показалось, это выругался Вэй, но тут стена одной из хибар внезапно опрокинулась, едва не придавив белобрысого. В проулок выкатился клубок из двух полуголых шипящих тел.

Мы с Яньлинь поспешно отступили в тень.

Клубок распался на всклокоченных мужчину и не менее растрепанную женщину. Дикарка бросилась прочь, едва не врезалась в Вэя.

– Криворук? – удивилась-обрадовалась она, попыталась вцепиться в белобрысого, зло крикнула в сторону своего… отца? брата? мужа? – Криворук хороший. Не обижать. Теперь Кривонога любить Криворук, быть его жена! Шить нэй-и из козьих шкур [нижнее белье, представляет собой что-то среднее между фартуком и трусами]. Чесать вши. Кормить жареный крыс и сушеный жук.

Ошалевший от такой перспективы Вэй непроизвольно попятился.

– Глупый жена. Капризный жена. Я ломать Криворук нос, – угрожающе прорычал вырожденец, наступая на парочку. – И Криворук стать Криворож.

– Э, ребята… давайте вы тут сами разберетесь, без меня, а? – миролюбиво предложил солнечный гений, отступая еще дальше. – И вообще Криворук торопится, вот! Криворук звать шаман! Ругаться, если долго ждать!

Вэй поспешно нырнул в ближайший проулок. Женщина хотела было броситься за ним, но муж схватил ее за волосы и швырнул в дыру. Поднатужившись, поставил стену на место и тоже скрылся в доме.

Все про все заняло минуты две, не больше. Мы с Яньлинь растерянно переглянулись и перебрались на соседнюю улицу, где ждал наш едва не обретший семейное счастье солнечный гений.

– Упустил такой жена! Криворук и Кривонога – у вас даже имена подходящие, – подначил я белобрысого. – Тебе там жареный крыс предлагали и козье нэй-и. А какой опыт! Когда еще выпадет понаблюдать за дикарями в естественной среде! Открыть одну из тайн мироздания, как они выжили-то до сих пор! Где твое любопытство?

– Саньфэн, – вкрадчиво заметил Вэй, намекая, что развивать эту тему не стоит. – Кажется, у Яньлинь осталось еще зелье «Змеиной кожи», так что ты вполне можешь сам вкусить все блага местного быта. А я пока не готов принести такую жертву даже ради мироздания.

Остаток пути по деревне нам удалось миновать без приключений, и когда последние лачуги остались позади, я облегченно перевел дух.

– Куда дальше?

– Предполагаю, туда, – белобрысый указал на противоположный край котлована, где факелов и костров было больше всего.

У пещер нас ждало очередное препятствие в виде толстобрюхого лысого дикаря, увлеченно обгладывавшего большую козлиную (по крайней мере, я, не вовремя припомнив шутки Вэя, надеялся, что именно козлиную) кость.

Миновать его незаметно не было никакой возможности. С другой стороны, толстяк выглядел так, будто ему и дела нет до происходящего вокруг, а потому мы решили рискнуть и уверенно направились ко входу в пещеру. Но не тут-то было.

– Криворук, – лениво пробасил толстяк, – куда идти?

– Веду пленник, – не растерялся Вэй. – Важный пленник. Проклятый. Шаман сказать мне: вести сюда.

– Шаман? – переспросил толстяк. – Шаман надо тут быть. Смотреть проклятый жертв. Опасно. Следить в оба глаз.

– Шаман смотреть проклятый, – согласился белобрысый. – Сказать, сил нет. Выпить Серый земля. Велеть под замок.

Дикарь уставился на нас крохотными глазами-бусинами. Под лысой черепушкой явно кипела напряженная мыслительная работа. Я держал наготове печать лозы: если дикарю вздумается устроить проверку, то он сильно пожалеет. Но, похоже, осмотр удовлетворил вырожденца. Толстяк сыто рыгнул, нехотя поднялся, взял факел и пошаркал в уводящий внутрь скалы проход, махнув рукой Вэю, чтобы тот следовал за ним.

Поначалу лаз был таким узким, что я всерьез опасался, что наш проводник застрянет. Но вскоре проход расширился настолько, что можно было больше не бояться стукнуться головой или задеть плечом стену. По обеим бокам естественного коридора попадались забранные деревянными решетками ниши. Свет факела выхватывал из тьмы силуэты людей внутри. Кто-то лежал, кто-то сидел, прислонившись к стене. Когда мы проходили мимо очередной ниши, молодой мужчина рванулся к решетке, что есть силы затряс ее, вопя:

– Выпустите, уроды! Что вам от нас нужно⁈

Похоже, о жертвоприношении жителей Няньшань забыли просветить. Оно и к лучшему: спасать паникующую толпу было бы гораздо труднее.

– Ша! Закрыть рот! – жирдяй махнул факелом, заставив бунтаря отшатнуться. – А то звать шаман! Шаман злиться! Делать плохой сон!

– Цуй, правда, дай поспать, – окликнул бунтующего низкий мужской голос. – От того, что ты вопишь, ничего не изменится. С ними бесполезно разговаривать.

Мужчина вполголоса бросил что-то обидное, но отошел вглубь ниши и присел на камень.

– Людь из Няньшань? – осведомился Вэй у толстяка.

– Ага. Шаман привел. Плохой людь. Неверный. Служит проклятый вор, – буркнул тот. – Шуметь часто, спать мешать. Скоро Черный солнце. Тогда снова стать тихо.

– Сегодня или завтра? Я не понять, когда, – не упустил случая поинтересоваться Вэй.

Толстяк пожал плечами, повторил то же, что и Криворук:

– Шаман сказать.

Дойдя до конца прохода, дикарь остановился напротив закрытой решетки – удивительно, из металла. Вытащил из-за шиворота ржавый ключ на кожаном шнурке, гордо продемонстрировал Вэю. Белобрысый протянул руку, но толстяк ревниво сжал свое сокровище в кулаке.

– Не дать! Криворук не положен.

– Почему? – искренне возмутился Вэй.

– Глупый. Совсем дурак. Стать умный, как я, тогда… – толстяк задумался и закончил, – все равно не дать! Мое!

С замком «умный» дикарь возился минут пять. Наконец ключ со скрежетом провернулся. Скрипнули петли: похоже, их не смазывали по меньшей мере несколько десятилетий. На половине дверь и вовсе заклинило.

– Пленник сюда веди, – сказал толстяк. – Особый пленник – отдельно держать. Самый надежный мест.

Я скептически посмотрел на щель, предупредил Вэя:

– Я туда не полезу, даже не проси.

Судя по ударившей в нос вони, в «надежный мест» кто-то недавно сдох, и я не собирался быть следующим. Белобрысый укоризненно вздохнул, намекая, что я мог бы еще дать ему насладиться спектаклем, активировал печать. Толстяк не успел даже пикнуть, как оказался спеленатым. Жгут лозы прочно закрывал его рот и тот только и мог, что возмущенно мычать и вращать поросячьими глазками.

Вэй втолкнул дикаря внутрь камеры и собирался уже захлопнуть дверь.

– Стой! – вмешалась Яньлинь. – А вдруг дверь совсем заклинит?

Заклинательница полезла в сумку, извлекла пузырек с серого цвета жидкостью и, запрокинув толстяку голову, влила пару капель в нос. Тот чихнул, осел на пол, закрыл глаза и захрапел.

– Ну вот, крепкий долгий сон ему обеспечен, – сказала подруга, пряча склянку обратно.

– Похвальная забота о чужой жизни, ласточка, – не удержался от подколки Вэй. – Может, ты усыпишь всю деревню, и мы, не таясь, выведем крестьян?

– Я понимаю, что это глупо, – виновато улыбнулась Яньлинь. – И нас бы они не пощадили, но… чем дольше я на них смотрю, тем больше понимаю: они как малые дети! Глупые, жестокие, погрязшие в суевериях…

– Хорош малыш, – Вэй легонько пнул толстяка. – Такой большой вымахал! Наверняка, хорошо кушал. Пленников.

– Разумом!.. – вспыхнула Яньлинь. – Я говорила исключительно про возраст разума, а он, как всем известно, не равен возрасту тела! Саньфэн, ты-то меня поддерживаешь?

Я пожал плечами, равнодушно отнесясь к внезапной блажи подруги. Напомнил:

– Если вы закончили спорить, может, займемся делом? Нужно освободить людей и убираться отсюда, пока эти дикие детки не явились поиграть с нами.

– Я посторожу у выхода, – посерьезнел Вэй. – Попрошу никого сюда не соваться, пока вы с Яньлинь собираете наших блудных няньшаньских овечек.

Я сдвигал тяжелые засовы и отпирал камеры. Яньлинь успокаивала людей, уговаривая их вести себя тише. Всего камер оказалось шесть. В последней ютилось четверо женщин среднего возраста. Мое появление они встретили с настороженностью в глазах.

– Ничего не бойтесь, – успокоил я. – Мы – заклинатели Дома и здесь, чтобы спасти вас. Выходите наружу и, пожалуйста, не шумите.

– Саньфэн? – неуверенно уточнила одна из женщин. – Ты ведь Саньфэн?

– Тетушка Жуйпин?

Несомненно, это была она. Круглое лицо, вздернутый нос и ореховые глаза, смотревшие на мир с кроткой добротой. Тетушка бросилась ко мне, порывисто обняла, затем отстранилась и долго рассматривала, словно не веря, что я настоящий.

– Ты так вырос, малыш, – наконец, сказала она. – Стал совсем взрослым. И выглядишь как настоящий заклинатель!

– Тетушка, вы в порядке? – при первой же возможности я вывернулся, чувствуя себя из-за этих телячьих нежностей крайне неловко. – Дядя и Сюань здесь?

При упоминании имен мужа и сына на ее глаза навернулись слезы.

– Я… Их отвели в другое место. Эти демоны, давали нам камень, и тех, у кого он засветился, забрали. Туда, – всхлипнула тетушка и неопределенно махнула в сторону.

– Уверен, с ними все в порядке. Я найду их, – пообещал я, сжав ладони тетушки. – А вы пока ступайте со всеми.

Вряд ли в умении убеждать женщин я сравнюсь с Вэем, но, кажется, тетушка Жуйпин мне поверила и безропотно присоединилась к остальным.

Крестьяне толпились в коридоре и беспрестанно дергали Яьнлинь вопросами. Подруга как могла успокаивала их. Я пересчитал – девятнадцать человек. Значит, дядюшка и двоюродный братец не единственные, кого увели в другое место.

Возвращение белобрысого, который все еще выглядел как Криворук всполошило крестьян.

– Стойте! Это друг! – успел остановить я Цуя и еще одного мужика, прежде чем белобрысому заслуженно, но совершенно не ко времени прилетело кулаком в лоб.

– Я есть друг, – с острозубой улыбкой подтвердил белобрысый, пробираясь ко мне сквозь недружелюбно косящуюся на него толпу. – Я не есть мясо человек.

И зачем я остановил крестьян? Глядишь, отвесили бы белобрысому оплеуху, мозги на место бы встали.

– Снаружи поднимается суета, – шепотом заметил Вэй, оказавшись рядом со мной. – Похоже, обнаружили обезвреженный нами караул. Я пошумлю, отвлеку дикарей, а вы с Яньлинь выводите людей. К северу от пещеры склон не такой крутой. Возможно, там будет легче подняться, чем по веревочным лестницам.

– Здесь не все, – возразил я. – Нет моего дяди и двоюродного брата. И еще десяти человек. Вряд ли нам удастся проникнуть в селение еще раз, поэтому предлагаю такой план: вы идете с этими крестьянами, а я нахожу остальных и догоняю вас.

Белобрысый с досадой цокнул.

– Я бы предложил поменяться. Я сильнее тебя, старше, а потому и рисковать следует мне, но…

Вэй указал на недружелюбно косящихся в его сторону жителей Няньшань:

– … боюсь, меня попытаются пристукнуть прежде, чем я успею объяснить, что на самом-то деле я белый и пушистый. А выгляжу, как местный уродец, потому что оказался в немилости у одной прекрасной ученицы мастера пилюль.

– Ты… – вспыхнула Яньлинь, но я осадил ее:

– Потом врежешь ему. Разрешаю. А сейчас у нас другие заботы.

– Саньфэн прав: на нежности у нас сейчас нет времени. Займусь-ка я тем, что умею лучше всего, – продолжил как ни в чем не бывало белобрысый. – Привлекать чужое внимание. Вам же останется самое легкое…

– Поменяемся? – перебила Яньлинь. – Привлечь внимание – дело нехитрое. Ты попробуй добраться до безопасного места с двумя десятками крестьян!

– Боюсь, он самолично угробит их, не успев вывести из селения дикарей.

Солнечный гений негодующе хмыкнул:

– Ладно. Вы идите вдвоем за родней Саньфэна, а я…

– А ты стать умный сначала. Хотя бы как он, – передразнивая, кивнул я на камеру, где похрапывал толстяк. – А тебе даже ключ не доверили, не то что людей.

Яньлинь рассмеялась, тут же нахмурилась:

– Братец Саньфэн, брат Вэй, будьте осторожны.

Я улыбнулся и ободряюще кивнул:

– И ты тоже.

– Хайяо не потерял? – уточнил Вэй.

Я молча похлопал по поясу.

– Не лезь на рожон, – продолжил белобрысый. – Я прослежу, чтобы ласточка со своими птенчиками благополучно упорхнула из этого негостеприимного гнезда, и приду тебя вытаскивать.

Позер! Как бы его самого вытаскивать не пришлось.

Люди, ведомые Вэем и Яньлинь, покинули пещеру. Я снял со стены факел и направился в сторону, куда указала тетушка Жуйпин. Там и вправду обнаружился еще один проход. Я надеялся, тот выведет меня в другую пещеру с камерами, но долгое время вокруг был один сплошной камень.

Шагов через двести, когда уже собирался повернуть назад, я неожиданно выбрался на перекресток. Осветил по очереди каждое из трех направлений и, не найдя никаких указательных знаков, выругался. Угораздил меня Великий Дракон попасть в местный лабиринт!

Интуиция молчала, значит, воспользуемся разумом. Центральный ход спускался вниз и щетинился нетронутыми сталагмитами-сталактитами, а еще оттуда явственно несло сыростью и слышался тихий плеск воды – похоже, под горой текла подземная река. Левый и правый проход, судя по цепочкам грязных следов, использовались чаще, из последнего еще и ощутимо дуло.

Там выход на поверхность?

Я собрался было повернуть туда. Не найду жителей Няньшань, так хоть огляжусь: пойму, насколько далеко ушел от камер, оценю обстановку – все ли поселение дикарей поставил на уши этот белобрысый придурок или только половину.

Слева эхо донесло неразборчивый гомон голосов, и я, больше не раздумывая, направился вглубь горы.

Шагов через сорок ход оборвался тупиком.

Великий Дракон! Что за невезуха!

Я поднял факел выше, проверяя, не пропустил ли какую-нибудь щель-ход. Круг света выхватил обломанные пеньки сталагмитов, пятна коричневого мха на стене, кварцевую жилу. Рисунок. Выжженный в камне круг с расходящимися от него кривыми лучами напоминал солнце. То самое Черное солнце, которому поклоняются и приносят жертвы дикари?

Я огляделся в поисках алтаря или чего-то похожего, но к облегчению не нашел ни его, ни следов крови. Снова вернулся к изображению. А ведь где-то я его видел, причем совсем недавно. Ну, конечно! Тот же символ был изображен на застежке, что украшала хвост тряпичного тигра в доме дядюшки Дубу! И что все это значит⁈

Отвлекшись, я не сразу обратил внимание на шорох позади. Обернулся, роняя факел и призывая «Рой шипов».

Путь мне преграждал десяток дикарей в демонических масках с каменными топорами. Эти вырожденцы были крупнее всех, что я видел до этого. На их фоне стоявший впереди старик выглядел совсем хилым. Загорелое до меди лицо изрезали глубокие морщины. Тщедушный, будто высушенный временем, одетый в накидку из вороньих перьев, он напоминал старую больную птицу. В руках у него был закрытый плотной крышкой горшок.

Похоже, это и есть пресловутый шаман? Пришел помолиться своему кровожадному божеству! Как удачно! Послужит проводником – и до пленников покажет как добраться, и остудит чрезмерно горячие головы соплеменников, если они решат помешать мне забрать жителей Няньшань. Вот только разберусь с его охраной. Я вытащил кристалл фохата.

Шаман еще не понял, что попал. Он указал на меня пальцем с длинным, кривым, напоминающим коготь ногтем и возвестил:

– Черное солнце лишить ума! Привести к нам и поймать в ловушку проклятый вор!

– Ага. Поймать. Вопрос только в том, кто кого, – согласился я, прицеливаясь, чтобы не зацепить старикашку.

Встретился взглядом с бельмами глаз, и на миг потерял контроль над шипами. Что за⁈.. Плевать! Меня такими фокусами не возьмешь!

Воспользовавшись моим замешательством, шаман метнул в меня горшок. Я призвал терновый щит. Снаряд разлетелся на черепки, выплеснув фохат, в нос ударил едкий горький дым жженых трав… Фохат и травы⁈ Бородавки Чжун Куя!

В голове зашумело, будто там поселился рой пчел. Свет факела внезапно потускнел, мир поплыл перед глазами. Тело перестало слушаться, и кристалл выскользнул из непослушных пальцев. Призванные шипы растаяли в воздухе, так и не найдя свою жертву. Пол метнулся навстречу, и последнее, что я запомнил, удар, от которого перед глазами вспыхнуло солнце, то самое, черное. А затем меня поглотила вязкая ватная темнота.

Глава 10

Равнина. Безмолвие. Стелющийся под ногами туман.

Черноволосая девушка в темном ханьфу.

Пора уже привыкнуть к этому месту, чем бы оно ни было.

– Ты снова хочешь мне что-то показать?

Заклинательница кивнула – то ли отвечая на вопрос, то ли сама себе, а затем решительно направилась в мою сторону. Я думал, что она растает, как случилось в прошлых снах. Или наткнется на барьер. Но незнакомка беспрепятственно приблизилась вплотную, помедлила, а затем взяла меня за руку.

Земля резко ушла вниз, а сердце – в пятки. В лицо, ослепив, ударил воздух, ветер свистел в ушах, и несколько томительных мгновений моим единственным ориентиром были лишь тонкие теплые пальцы незнакомой заклинательницы, железной хваткой сжимавшие запястье.

Когда я опомнился, то обнаружил, что вишу высоко над землей – так высоко, как, наверно, летают только боги. Под ногами сквозь Космическую Пустоту, загребая ластами, величественно плыла огромная Черепаха Ао. На ее панцире, держа в хоботах плоский медный диск, стояли семь фарфоровых, подаренных мне учителем Лучанем, слонов. В центре диска горел огромный белый алмаз. От него расходился водоворот, который был одновременно и светом, и нарушившей уже привычное безмолвие музыкой. В воздухе пахло жасмином и свежестью после грозы.

Это наш мир? Спектр? Тогда алмаз наверняка его сердце, что находится в великом Белом Доме.

На несколько минут я забыл сам себя, зачарованный красотой и магией представшего перед моими глазами зрелища. Радужный свет фохата растекался по всему миру, достигая самых дальних краев, а затем покидал диск, поднимаясь вверх и накрывая Спектр огромным сияющим куполом-барьером.

Проследив взглядом за самым ярким потоком, напоминавшим уходящую в небо белую струну, я посмотрел вверх… и вздрогнул. В зените, жадно поглощая свет, зияло черное пятно, дыра. Хотя дыра – неверное слово. Солнце. Зловещее черное солнце, от которого у меня по спине побежали мурашки. Черный алмаз.

Что за порождение демонов⁈

Заклинательница безбоязненно устремилась к нему. Я дернулся назад, удерживая безумную, но та выпустила мою руку, а когда я попробовал поймать ее сам, играючи увернулась – словно рыба выскользнула из рук неумелого рыбака.

Девушка подлетела к черному алмазу, замерла на мгновение, улыбнулась мне, а затем ласково, даже любовно коснулась его, и тот… лопнул. Гармония музыки нарушилась, словно струны цитры оборвали руки впервые взявшегося за инструмент музыканта. Острые осколки ливнем обрушились на мир. Часть из них сгорела, сожженная благословенным светом Сердца Мира. Другая достигла диска, который начал покрываться зелеными пятнами патины.

Распространяющие вонь гнили пятна разрастались, увеличивались в размерах…

Спустя пару мгновений я понял, что это не пятно растет. Падал я сам: когда заклинательница отпустила мою руку, исчезла и та сила, что удерживала меня в воздухе. Я попытался призвать «Лепесток», но фохат не послушался.

Быстрее и быстрее.

Вымахали вверх горы, вырос лес. Я уже мог различить каждую трещинку, каждую острую грань стремительно приближающихся камней.

Сжался, зажмурился, предчувствуя удар.

За секунду до того, как разбиться, я… проснулся.

* * *

Голова гудела. В горле горчило. Сердце бешено стучало в груди, а волосы на висках слиплись от пота.

Сон. Просто сон. Но снова до жути реалистичный.

Что это был за черный кристалл, пожиравший свет? Неужели это из-за него нарушилось равномерное течение фохата и появились Серые земли? Когда вернемся в Дом, нужно обязательно заглянуть в архив: любитель легенд господин Юйсян наверняка подскажет, попадалось ли ему что-то подобное.

– Очнулся? – поинтересовалось склонившееся надо мной лицо – довольно милое, надо заметить, со вздернутым любопытным носиком и лукавыми раскосыми глазами.

К лицу прилагались два слегка растрепавшихся задорных пучка из черных косичек, заколотых цветочными гребнями и тонкая шея, выглядывающая из ворота слегка запылившегося ханьфу с цветочным орнаментом. Из-за «детской прически» незнакомка показалась мне даже младше Яньлинь, почти ребенком, вот только взгляд темно-зеленых глаз был совсем не детский.

Осознав, что лежу у девушки на коленях, и ее пальцы до сих пор гладят меня по волосам, я откатился вбок. От резкого движения в ушах зазвенело, а мир перед глазами поплыл.

– И зачем так дергаться? – обиженно поинтересовалась незнакомка. – Я, вроде, не ведьма из леса Ягг и тем более не Хуньинь Гуй [призрак невесты].

– Зачем… – от смущения я растерял все слова. – Потому что так не принято! Это неприлично!

– Что именно? – склонила она голову. – Лечить?

– Находиться в таком положении… так близко! Мы ведь даже не знакомы!

– Хуа Ся Мэй, – с готовностью представилась девушка, наклоняясь ко мне. – Летняя роза из Дома Цветка [Ся Мэй переводится как летняя роза]. А тебя как зовут?

– Тэнг Чжан Саньфэн, – я на всякий случай отстранился. – Дом Колючей Лозы.

– Вот и познакомились! А теперь ложись обратно и дай мне с тобой закончить, – она похлопала ладонью по коленям. – Конечно, я не целитель, как одна из моих старших сестер, но тоже кое-что умею.

Я посмотрел на ее ноги, обтянутые подолом юбки, перевел взгляд выше – на широкий, вышитый цветами пояс, подчеркивающий тонкую талию. Выше – где широкий ворот ханьфу бесстыдно оголил ключицы, а складки одежды обозначили небольшую, но вполне аппетитную грудь.

Сглотнул, покачал головой.

– Вот упрямый! – возмутилась Ся Мэй. – Еще скажи, ты девушку никогда не обнимал?

Обнимал! Яньлинь. Совсем недавно, когда мы спасались от духа ущелья на Тяньмэнь. Хотя, подозреваю, собеседница имела в виду кое-что другое. А я никогда не смотрел на Яньлинь, как, например, Янцзы на Лоулань, как мужчина должен смотреть на женщину, скорее, всегда воспринимал подругу как младшую сестру.

Ся Мэй вздохнула:

– Ладно. Хочешь играть в скромника, твое дело. Прикасаться-то к тебе можно? Или в вашем целомудренном Доме и на это запрет?

Она уселась напротив. Ее пальцы легли на мои виски. Расходящееся от них приятное тепло пахло корицей и свежим тестом, заглушало звенящие в голове молоточки, рассеивало ватный туман.

Ся Мэй использовала фохат. Когда до меня это дошло, я отстранился, перехватил ее запястье.

– Теперь-то что не так? – поинтересовалась Ся Мэй.

– С тобой… ты в порядке?

– Дай подумать, – выразительно закатила глаза заклинательница. – Нас схватили чумазые дикари и собираются принести в жертву Черному Солнцу. Бабуля оторвет мне голову, так как решит, что я опять загуляла, никого не предупредив. Я три дня не мылась, спала на холодной земле и почти ничего не ела, что, между прочим, очень вредно для кожи. И, Великий Дракон, самое ужасное, предстала перед симпатичным юношей растрепанная и в несвежем ханьфу. А так да, все в порядке.

– Ты применяла печати, хотя мы в Серых землях.

– А, ты об этом… Через пару недель это может стать проблемой, – согласилась Ся Мэй. – Но, надеюсь, к тому времени ты устроишь так, что нас здесь не будет.

Она приподняла рукав, демонстрируя браслет с несколькими нефритовыми камнями. Неужели кристаллизованный фохат? Хорошее украшение, мне бы такое.

– Мой спаситель явился без оружия? – не иначе женским чутьем догадалась заклинательница о моих мыслях. – Поделиться?

Ся Мэй вытащила один из кристаллов, протянула мне. Похоже, она не знала про различия оттенков. Ожидаемо: как и говорил наставник Цзымин, за редким исключением, Дома расположены достаточно далеко, чтобы интересоваться делами друг друга.

Я спрятал кристалл в мешочек на поясе: не уверен, что сумею им воспользоваться, но вдруг пригодится. Да и старейшины Цзымин с Диши наверняка заинтересуются – отдам им, когда выберемся отсюда.

Пора заканчивать тратить время и наконец определиться, где это «отсюда». Каменные стены, пол и потолок… Пещера? Единственный выход, сквозь который проникал солнечный свет, был забран толстой, в руку, деревянной решеткой. Для того, чтобы попасть внутрь, оставили «собачий» лаз, запертый на обычный засов.

Висящее в небе солнце заливало светом просторную каменистую площадку с редкими островками пожухлой травы. Природную арену со всех сторон окружали крутые склоны, в которых темнели зевы многочисленных ходов-пещер. Некоторые из них, как и наша, были забраны решетками, и возле шатались вооруженные копьями дикари – полагаю, там держали вторую часть похищенных жителей деревни. На самой площадке, скучая, бродило десятка четыре вырожденцев: ковырялись в земле, жевали траву и какие-то фрукты, бросая кожуру прямо на землю, две лохматые обезьяноподобные женщины дрались из-за разбитого горшка, но никто не обращал внимание.

Посчитав, что я слишком долго стою рядом, охранник по ту сторону решетки разразился гортанными криками и попытался ткнуть копьем сквозь прутья, и я счел за благо отступить вглубь пещеры. Избавиться от запоров нетрудно. А вот вооруженные копьями и примитивными луками местные вояки, учитывая их количество и ограниченность имеющегося в моем распоряжении фохата, могут стать проблемой. Поэтому лучше дождаться темноты, когда большинство дикарей разбредется по своим норам. Надеюсь, Черное солнце дикарей потерпит еще одну ночь. И еще больше надеюсь, что Вэй и Яньлинь не полезут на рожон, стремясь меня вытащить.

– Как тебя схватили? – отвлекла меня от мыслей о побеге Ся Мэй. – Ты тоже охотился на слепого шамана?

– Нет. Я раньше даже не слышал про них. Мы с друзьями искали похищенных жителей одной из деревень, и след привел нас сюда.

– Правда? Как странно! – удивилась заклинательница. – У нас каждому ребенку известно, что когда в приграничных полях ночью загораются костры, нельзя идти на их свет и слушать дудку шамана, иначе опомниться не успеешь, как окажешься втянут в безумную пляску, которая уведет тебя вглубь Серых земель.

Лоб все еще гудел, а во рту ощущался горький привкус трав. Опомниться не успеешь – это точно!

– На самом деле, глупо вышло, – посетовала собеседница. – Цю Мэй, это моя гадкая старшая сестрица, задразнила меня трусихой, которая даже с маогуй не справится. А я их не боюсь, они просто противные до ужаса и тухлятиной воняют. Вот я и решила, чтобы заткнуть ее, притащить живого шамана – он-то небось пострашнее какой-то драной дохлой кошки. Пришла к костру, притворилась, что меня захватила пляска – сохранить разум нетрудно: достаточно не вдыхать дым их трав, не смотреть твари в глаза и считать про себя от ста в обратном порядке. Или петь. Хотела подобраться поближе. А они меня сонным дротиком! Со спины! Шрамик теперь точно останется!