Текст книги "Клуб Мертвых"

Автор книги: Вильям Кобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Опять! – воскликнул Жак. – Я вас последний раз прошу объясниться! Неужели вы считаете меня сообщником этого негодяя? Какую роль я играю? Заклинаю вас честью, не скрывайте от меня ничего! Правда, как бы горька она ни была, не станет более жестокой, чем эти намеки.

– Действительно, – отвечал де Белен, – с этим надо покончить. Ну, любезный граф, Манкаль, сойдя со сцены, захотел оставить наследника, которому дано, без сомнения, более или менее деликатное поручение. Он дал вам этот знак своего доверия, что еще раз доказывает его ум… Он успешно сумел заставить меня стать вашим руководителем. Все это отлично… но ловкость изменила ему в том, что он слишком скоро раскрыл свою игру… Так что теперь я почти знаю, с какой целью он ввел вас ко мне… Обыкновенный шантаж. Ну, я не такой человек, который стал бы кричать слишком громко, если меня немного пощиплют… Назовите ваши условия и мы сойдемся… Я ведь лучше, чем кажусь… Но, вы не отвечаете?

Жак застыл как человек, пораженный громом… Он все еще слушал, хотя де Белен уже замолчал. Каждое слово герцога было для него точно удар молота. Итак, это была правда! Едва успел он вступить в жизнь, как ему предъявляли постыдное обвинение! Подозрения де Белена потрясли его. Неужели роковая судьба, сделавшая для него невыносимой жизнь в мастерских, снова преследовала его?

Де Белен взял его за руку, чтобы привести в себя. Такое поведение Жака в высшей степени изумляло его. Он надеялся, что авантюрист, каким он продолжал считать Жака, откроет свою игру. И что же?

Когда Жак поднял лицо, де Белен увидел, что оно залито слезами.

– Как? Вы плачете? Что же все это значит? – спросил герцог.

Жак взглянул ему в глаза.

– Да, – сказал он, – это правда, я плачу!… Но не от стыда!… Я плачу, что меня подозревают, тогда как мое сердце исполнено лишь чистых и благородных стремлений! Сначала я был возмущен, теперь я чувствую себя разбитым. Как могу я защищаться? Чем убедить вас?

– Ну-ну! – сказал де Белен, невольно чувствуя себя тронутым, – ответьте на мой первый вопрос: давно ли вы знаете Манкаля?

– Всего несколько дней. Я никогда не видел его до того проклятого дня, когда дядя Жан послал меня к нему.

– Это правда?

– Клянусь вам!

Де Белен задумался. Мрак вокруг него сгущался.

– Но… этот дядя?…

– О! Это честный человек… немного грубый… но, в сущности, добрый… Он воспитал и вырастил меня. Без него я умер бы с голода… потому что был один на свете… Вы знаете мою историю… Моя бедная мать умерла, покинутая…

– Я знал вашего отца…

– Вы его знали? О, вы никогда не говорили мне об этом!

Действительно, де Белен помнил, что встречал графа де Шерлю во времена его первоначального богатства, потом видел его разорение и, наконец, новое обогащение.

– Мой отец был уважаем?…

– Он был богат, – отвечал де Белен, делавшийся философом.

– Вы видите, герцог, что я проклят… Всюду вокруг меня стыд, позор… Даже этот Манкаль, который был только посредником, но подлость которого обрушилась на меня…

Де Белен был в большом затруднении. Несмотря на все, он еще не был убежден. Он знал по опыту, до каких высот может доходить у некоторых людей искусство притворяться. Но что если этот говорит правду?…

Жак встал.

– Герцог, – сказал он, – теперь, когда вы объяснили мне причины вашего поведения, я прощаю вам все, что вы сказали мне… Действительно, я отчасти заслужил это… Я слишком быстро позволил увлечь себя мелькнувшему передо мною миражу… Да, я теперь понимаю… Я был ослеплен… и, может быть, слишком рано, не обдумав хорошенько, принял эту удивительную перемену. Теперь вы сообщаете мне о бегстве того, кто был посредником в этом странном приключении… Вы предполагаете, что я был сообщником в каком-то темном деле, жертвой которого вы боялись стать. Герцог, взгляните мне прямо в глаза и отвечайте откровенно: считаете ли вы меня бесчестным человеком?

Де Белен Покачал головой.

– Нет! Я этого не думаю…

– Это немного возвращает мне мужество. Я клянусь вам, что оно мне крайне необходимо…

– Что вы хотите делать? "

– Вы ещё спрашиваете… Я хочу расспросить того, кто первый открыл мне тайну моего рождения… Хочу узнать от него все подробности этого дела…

– Вы говорите о дяде Жане… о том, кто воспитал вас?

– Он честный работник… подрядчик, живущий своим трудом.

– Вы не считаете его сообщником Манкаля?… Значит, он был обманут так же, как и вы… и не может ничего знать…

– Не говорите этого! Не отнимайте у меня надежды… Вдвоем мы найдем этого Манкаля…

– О! Бежавшего банкира! Вы хотите сделать невозможное!

– Я хочу доказать мою честность всем, особенно вам, человеку, который сделал для меня так много!

При этих словах, произнесенных таким тоном, который убедил бы самого отчаянного скептика, де Белен почувствовал волнение, далеко ему не свойственное.

– Выслушайте меня! – сказал он. – Да, я вам верю… И… прошу прощения…

– Просите прощения… Если бы вы знали, как я счастлив!

– Я не хочу, чтобы вы покидали меня!

– Нет! Умоляю вас, отпустите меня, иначе мне постоянно будет казаться, что между нами стоит это ужасное подозрение.

– Я заявляю, что вы не оставите меня и в то же время узнаете истину…

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что при вашей молодости и неопытности безумно воображать, что вы можете осветить этот мрак… На каждом шагу вам будет встречаться новая загадка… Отчаяние овладеет вами… Неудача может убить вас… Я не хочу этого. Я должен исправить причиненное вам зло.

– Я вас не понимаю. Ради Бога, объяснитесь!

– Мы станем искать вместе… В чем могу я вас упрекнуть? В том, что вы, как сами говорите, слишком легко согласились принять счастье, свалившееся на вас с неба или поднявшееся из ада… Мы должны узнать – слышите, я говорю «мы» – не стали ли вы, сами того не подозревая, орудием какого-нибудь подлого заговора, не угрожает ли вам самому какая-нибудь опасность, которую вы не сумеете отвратить при вашей неопытности. Я возьмусь за это дело и мы увидим, черт возьми… буду ли я обманут… таким негодяем, как этот Манкаль… А! Он хотел перехитрить нас, но мы еще посмотрим, кто кого!

Самое интересное во всем этом было то, что негодование де Белена, который сам являлся подлым вором и безжалостным убийцей, было вполне искренним.

Что касается Жака, то он слушал его с восторгом. Он был так счастлив, что нашел друга и руководителя! Он прощал теперь его подозрения, которые были только доказательством безукоризненной честности его благодетеля.

– Вы спасете мою честь! – воскликнул он. – Я верю вам! Если это состояние принадлежит мне по праву, как и мой титул, если розыски, за которые мы примемся, бесспорно докажут мою честность, тогда я останусь возле вас, и вы найдете во мне не только друга и союзника, но и верного раба… Если же меня обманули, то я снова надену мою рабочую блузу… и с помощью воли и труда постараюсь завоевать себе место в обществе!

В то время, как он говорил, де Белен встал и задумчиво прошелся по комнате.

Совершенно машинально он сунул руку в карман и вдруг нащупал пальцами письмо, переданное ему в ту минуту, как он выходил из комнаты Жака.

Он вынул его и мельком взглянул на конверт.

Там было написано:

«Его сиятельству герцогу де Белену. С просьбой передать графу де Шерлю».

Первым его движением было отдать письмо Жаку, но вдруг в голове его мелькнула одна мысль…

Кто мог писать Жаку? Де Белену смутно казалось, что он уже видел где-то этот почерк.

Но где? Когда?

Жак, замолчав, погрузился в размышления, ища путеводную нить в лабиринте, в котором он запутался.

Подозрение вновь пронзило де Белена. Что, если Жак всего лишь ловкий актер?… Конечно, совестливость не могла остановить де Белена, убийцу отца Марсиаля. Он взглянул на Жака, который смотрел в другую сторону. Во всяком случае, если в письме нет ничего любопытного, его можно было отдать Жаку, оправдавшись рассеянностью. Де Белен сломал печать…

Хриплый крик вырвался из его груди и он бросился к Жаку.

– Негодяй! – закричал он. – Неужели вы все еще будете отпираться?

– Что такое? Что вы хотите? – сказал Жак, неожиданно возвращенный к действительности.

– То, господин актер, что вам следовало бы осторожнее… подбирать сообщников!

– Сообщников?

– Которые не имели бы дерзости адресовать на мое имя писем, способных помочь сорвать с вас маску!

– Но, герцог, это безумие!… Что случилось? Вы были сейчас так добры и снисходительны!…

– Скажите лучше – так глупы! А случилось то, что Манкаль, исчезновение которого вас так удивляет, позаботился, по крайней мере, оставить вам инструкции…

– Манкаль! Как! Вы знаете, где мы можем его найти?

– Перестаньте лицемерить! Или, клянусь честью, я сам выдам вас правосудию!… Но нет, при всей вашей ловкости, вы глупец, над которым я смеюсь и которого я презираю!

– Но скажете ли вы, наконец, что дает вам право так оскорблять меня?

– Вы хотите это знать? Слушайте же! Вот письмо, адресованное вам, и которое я вам сейчас прочту!

– Письмо ко мне! И вы его распечатали!…

– Я узнал почерк Манкаля, который даже не взял на себя труд изменить его!…

– Это письмо должно быть моим оправданием!

– Судите сами…

И он громко зачитал следующее:

«Милый Шерлю! Не забывайте моих указаний. Я уеду на несколько дней. Наши дела требуют временного исчезновения… Пасите хорошенько де Белена. Пусть он поверит безоговорочно… Затем, благодаря вам, мы сумеем, когда придет время, заглянуть в его делишки. У него карман туго набит, не мешает облегчить его. Соблюдайте осторожность. Ваш Манкаль».

– Что вы на это скажете? – спросил де Белен.

Жак схватился руками за голову.

– Это ужасно! Я не понимаю! Или я с ума схожу!…

– Я уже сказал вам, что немедленно мог бы отдать вас в руки правосудия, но я не сделаю этого…

В сущности де Белен совсем не желал впутывать полицию в свои частные дела. Он подошел к камину и позвонил два раза. Вошли два лакея.

Де Белен жестом указал им на Жака, неподвижно стоявшего у окна.

– Выбросьте вон этого человека, – произнес герцог.

Лакеи подошли. Один из них положил руку на плечо Жака, который вздрогнул.

– Не трогайте меня! – крикнул он.

– Ну, выполняйте, – сказал де Белен, – гоните этого негодяя…

– Выгнать!… Меня!

Де Белен сделал шаг к нему.

– Не сопротивляйтесь! А не то… вы будете сегодня спать в префектуре…

– Вы лжете! – закричал Жак вне себя.

По знаку герцога лакеи схватили его.

Тогда началась отвратительная борьба. Жак не сознавал, что делает, и отбивался будто под влиянием кошмара, но ему быстро скрутили руки.

– Передайте вашим друзьям, – крикнул ему вслед де Белен, – что так я обойдусь со всяким, кто вздумает обмануть меня!…

Минуту спустя дверь дома захлопнулась за Жаком, и он остался один, вне себя от ярости и отчаяния.

19
ВИДЕНИЯ И БЕЗУМИЕ

Что делать? Куда идти? На что решаться? Несчастному моло-. дому человеку казалось, что он получил удар обухом по голове. Он шатался, как пьяный.

Не было ли это продолжением того сна, который, в последние дни все чаще увлекал его в мир иллюзий, и не превратилось ли вдруг очаровательное сновидение в отвратительный кошмар?

Как известно нашим читателям, дом де Белена находился на улице Сены.

Не сознавая, что делает, Жак шел вперед, спотыкаясь, временами останавливаясь и прислоняясь к стене.

– А! Вот этот уже готов! – раздался возле него крикливый голос гамена.

– Э! Старина! Ты, верно, потерял шляпу? – добавил другой.

– И голову вместе с ней…

– Вы, должно быть, нездоровы? – заметил, подходя к нему, один из прохожих.

Жак не отвечал.

– Что с вами? – спрашивал его другой.

Наконец, свежий воздух заставил Жака опомниться. Он поднял голову и оглянулся.

Около него собралась уже толпа зевак. Мысли Жака неожиданно прояснились и он испугался, поняв, что ему, быть может, придется давать объяснения своему странному поведению.

Возможно, все эти люди думают, что он вор?

По странному совпадению, после недавних обвинений де Белена, Жак вдруг припомнил те наставления, которые давал ему некогда дядя Жан, когда старался развратить его душу и увлечь на путь зла.

– Видишь ли, молодчик, – говорил дядя Жан, – когда ты попадешь впросак и надо будет вывернуться, разыграй из себя важного барина… Брось в лицо толпе первое попавшееся имя, только бы перед ним стояло «де»… Прикинься оскорбленным. И держу пари, сто против одного, что дураки станут извиняться…

– Я граф де Шерлю, – сказал громко Жак.

Да, Бискар хорошо знал нравы толпы.

Этот граф, без шляпы, бледный, взволнованный, должен бы быть просто отведен в полицию, как подозрительная личность.

Но – граф! Один из «де»! И безукоризненно одетый!…

– Это оригинал! – сказал кто-то.

– Коллега лорда Сеймура…

– Оставим его в покое!

Жак вполне овладел собой, по крайней мере, все его способности были направлены на то, чтобы избавиться от назойливого любопытства. Услышав замечания толпы, он спокойно вынул часы и, показывая их окружающим, сказал:

– Господа, я прошу вас засвидетельствовать, что теперь действительно десять часов.

– Совершенно верно, даже две минуты одиннадцатого, – отвечал какой-то буржуа.

– В таком случае, я, значит, выиграл пари, – заметил Жак. – Не будете ли вы так добры указать мне ближайший шляпный магазин?

В толпе послышался веселый ропот.

– Так вот, значит, что! Это было пари? Пройтись без шляпы!

И комментарии не заставили себя ждать…

В то же время какой-то простак, гордый возможностью оказать услугу одному из легендарных парижан, подвиги которых наполняют парижскую хронику, поспешил указать Жаку нужный ему магазин. Через минуту дверь магазина уже закрылась за Жаком.

Спустя несколько минут, когда рассеялись последние любопытные, он вышел, на этот раз уже в полном костюме. Интереснее всего то, что все произошло, так сказать, помимо его воли. Он просто повиновался какому-то необъяснимому побуждению. Это было как бы неожиданное прорастание дурных семян, посеянных в его душе тем, кто некогда сказал его матери:

«Твой сын умер на каторге или на эшафоте!»

И действительно, никогда еще самый закоренелый преступник не выпутывался из подобного положения с большей легкостью и непринужденностью!

Когда, наконец, Жак пришел в себя, он вздрогнул. Странная вещь: он испугался самого себя. Смелость, высказанная им, изумляла его и пугала одновременно. Мгновение ему казалось, что оскорбления, которыми осыпал его де Белен, были им вполне заслужены и что он действительно был негодяем, которого стоило изгнать с позором.

Мало-помалу он замедлил шаги. Волнение, владевшее им, ослабело, и подлинное его положение представилось ему четко и детально.

Он был изгнан. Это было ясно. Были у него средства к существованию? Он вспомнил, что в шляпном магазине вынимал из кармана несколько золотых.

Он захотел проверить, не было ли это галлюцинацией.

Нет, это было правдой. У него в кармане оказалось около пятнадцати луидоров. Для графа де Шерлю это было ничто, для безвестного Жака это было целое состояние.

– Теперь я не боюсь никого и ничего, – произнес с улыбкой Жак. – Я сумею занять место, в котором мне отказывают!

Но он чувствовал себя разбитым. Это было вполне естественно, так как ничто так не утомляет человека, как нравственные потрясения.

– Я ничего не соображаю, – прошептал он. – Неплохо бы отдохнуть.

Он был в эту минуту около Королевского моста. На углу улицы Бак он увидел кофейню и вошел туда.

– Что угодно господину? – спросил его гарсон.

Об этом Жак не подумал.

– Дайте «Шартрез», – сказал он, ухватившись за первое пришедшее ему на память слово.

– Зеленый или желтый?

– Зеленый.

Гарсон взглянул с удивлением на посетителя, требовавшего в такое время этого возбуждающего напитка.

А Жак лихорадочно пытался схватить ускользавшую от него логику… Его мысли стремились вырваться из узкого круга переживаний. Когда бутылка и стакан возникли перед ним (тогда еще не подавались вина в наперстках, как в наше время), он налил себе стакан и осушил его залпом.

Алкоголь опалил ему желудок. Это ощущение показалось ему приятным. Он налил второй стакан, затем третий…

Несколько минут он сидел неподвижно и задумчиво. Но пары алкоголя вскоре подействовали на мозг. Перед его глазами как бы разорвалась завеса.

Негодяй! Вор!

Ему казалось, что эти слова все еще раздаются в его ушах. Он глухо вскрикнул и поднес руки ко лбу, как бы пытаясь вырвать из него воспоминания.

Невозможно, невыносимо подвергаться подобным оскорблениям!… И, чтобы избавиться от этого кошмара, он выпил еще…

На этот раз возникшая картина приобрела четкость. Все это было правдой. Малейшие обстоятельства, самые ничтожные подробности предшествовавшей сцены, все, даже интонация голоса де Белена, все возвращалось, повторялось, воскресало в его памяти…

Несколько слов сорвалось с его побледневших губ:

– Этот человек солгал!

Потом, минуту спустя:

– Я ему это докажу, я отомщу ему!

Он подкрепил эти слова сильным ударом кулака по столу.

Гарсон подошел к нему.

– Я замечу господину, – сказал он отеческим тоном, – что он беспокоит прочих посетителей.

Действительно, неподалеку от него за столом сидело несколько офицеров из Орсейской казармы, которые смотрели на странного соседа и говорили, подталкивая один другого локтями:

– Этот молодец, должно быть, слишком хорошо поужинал!

– Хорошо, – сказал Жак. – Вот ваши деньги.

С этими словами он бросил на стол луидор и направился к выходу.

– А сдачу, господин?

– Не надо.

Гарсон поспешно бросился отворить дверь щедрому посетителю, но на обратном пути не удержался, чтобы не сказать одному из офицеров:

– Если бы мне сообщили, что этот молодец идет убить кого-нибудь, я не стал бы спорить!

Между тем Жак принял решение.

Он хотел во что бы ни стало узнать всю правду. Но кто мог пролить свет на нее? Во-первых, дядя Жан, во-вторых, Дьюлуфе, «Кит» или «Поджигательница». У этих личностей при помощи искусных расспросов он сумеет узнать правду о своем прошлом. Затем, после этого, он думал пуститься на поиски Манкаля.

План был ясен, и он был уверен, что у него хватит сил привести его в исполнение. Он чувствовал в себе какие-то новые силы, не понимая, что его нервы находились под влиянием винных паров. Его цель была четко намечена. Надо было принудить каждого из них рассказать все, что ему известно, и во что бы то ни стало докопаться до истины.

Манкаль! Что это за человек? Что значило это странное письмо, смысл которого от него ускользал? Можно было подумать о сообщничестве в каком-то темном деле, тогда как он видел Манкаля всего два раза: на улице Людовика Великого и у герцогини Торрес.

При этом имени Жак невольно вздрогнул.

О! Она не увлекла бы его в эту бездну! Весь свет мог ему изменить, но она осталась бы и тогда для него ангелом надежды!

Итак, сначала надо было отыскать дядю Жана. С первых же дней своего нового положения Жак почти совсем забыл о том, кто его воспитал. Быть может, дядя Жан из скромности не хотел прийти к нему в дом герцога? Быть может, он боялся, что блуза каменщика будет выглядеть грязным пятном среди этой роскоши?

Первой мыслью Жака было идти в таверну «Зеленый Медведь». Там он надеялся найти Дьюлуфе и узнать у него, где работает дядя Жан.

Он чувствовал себя гораздо спокойнее, думая о скорой встрече со своими старыми покровителями. Они сумеют защитить его, и кроме того, избавят, от этого гнетущего чувства одиночества и ненужности кому бы то ни было.

Но эти иллюзии были непродолжительны.

«Зеленый Медведь» совершенно преобразился. Когда Жак подошел к нему, старая вывеска валялась на земле, а рабочие были заняты ремонтом фасада. Внутренность таверны была набита посетителями, нисколько не походившими на бывших завсегдатаев «Зеленого Медведя».

За прилавком, цинк которого блестел незнакомым для Жака блеском, новый хозяин, засучив рукава, старательно разливал посетителям белое вино.

После минутного колебания Жак решился подойти к прилавку.

– Скажите, пожалуйста, – спросил он, вежливо приподнимая шляпу, – этот кабак сменил владельца?

Кабатчик гневно вскинул голову.

– Кабак! Кабак!

Очевидно, это слово неприятно отозвалось в его ушах. Но при виде молодого человека, по-видимому принадлежащего к высшему классу общества, он смягчился и отвечал более ласковым тоном:

– Я хозяин этого заведения.

– И давно уже?

– Всего несколько дней.

– А! – сказал Жак изумленным тоном. – Но ваш предшественник?…

Кабатчик взглянул на Жака. Потом, видимо, неожиданная мысль мелькнула в его мозгу. Он позвал мальчика, занимавшегося в углу мытьем бутылок, и поставил его на свое место за стойкой.

Затем он подошел к Жаку и, подмигнув ему, сказал вполголоса:

– Понимаю!… Пойдемте, поговорим!…

И не дожидаясь ответа Жака, он провел его в маленькую соседнюю комнату и поспешно запер дверь.

– Значит, вы из них? – спросил он Жака.

– Из каких, из них?…

– Э! Да, Боже мой! Разве меня можно надуть?… О! У меня на это такой глаз!

Не понимая, что хочет сказать этот человек, Жак кивнул головой.

– Только, пожалуйста, не думайте, что я презираю вас за это… – продолжал кабатчик. – Черт побери!… Такие люди как вы, – защита всех честных людей!… Вас надо только благодарить за то, что вам угодно исполнять этот долг…

Жак едва мог сохранить хладнокровие. За кого принимал его кабатчик?

– Короче, – сказал он, – дадите ли вы мне какие-нибудь сведения?…

– Конечно! Я скажу вам все, что только знаю… Есть кое-что нового за последние два дня.

– Нового?

– О! Да! С хорошей мышеловкой всех их можно подцепить… Это верно… Но позвольте мне предложить вам кое-что…

С этими словами кабатчик вышел, и через минуту вернулся с двумя стаканами и бутылкой вина. Выходя из зала, он шепнул одному из своих клиентов.

– Это из «Рыжей»! Вы знаете, при нашем ремесле надо быть в хороших отношениях с этими птицами!…

– Послушайте же, – сказал Жак кабатчику. – Вы мне сказали, что знаете кое-что новое. Конечно, вы знаете куда переехал Дьюлуфе?

– Переехал? – сказал, смеясь, кабатчик. – Вот это великолепно!… Переехал в тюрьму с кандалами на ногах, не правда ли?

– Что вы хотите этим сказать?

– Не прикидывайтесь простачком! Ничего страшного, если его и поймали! Этот Дьюлуфе, кажется, порядочная каналья?

Жак решил больше не удивляться. Очевидно, произошло какое-то недоразумение. По крайней мере, он думал, что ему удастся узнать что-нибудь из того, что его интересовало.

– Он не пойман, – сказал он. – Я его ищу… и если вы поможете мне найти его, я вам хорошо заплачу…

Кабатчик нахмурил брови.

– А!… Погодите! Не во гнев вам будь сказано, я не ем такого хлеба… Я работаю, чтобы жить… Ну, ладно!… Если я смогу помочь вам зацепить его, я это сделаю… но – даром!… Так, что не предлагайте мне денег, господин «Четверть глаза»! – закончил кабатчик, начинавший невольно раздражаться.

«Четверть глаза!…» Жак знал это слово. Его, значит, принимают за полицейского агента! Он и не думал протестовать, видя в этом недоразумении средство скорей и верней достичь своей цели.

– Не сердитесь, – сказал он. – Если я так сильно желаю напасть на след этого Дьюлуфе, так это потому…

– Что это обеспечит вам повышение?… Ну, хорошо! Несмотря на то, что вы мне сейчас сказали, я на вас не сержусь… и докажу вам это… Во-первых, надо вам сказать, что здесь бродит теперь полным-полно молодцов… и каких! Настоящие висельники… Сначала, в первые дни, они считали, не знаю почему, что я из шайки… Один даже вошел сюда и, протянув мне руку, сказал мне довольно забавное слово…

– Какое?

– Название зверя. Он протянул мне свою грязную лапу и сказал: «Волк»… – «Что? Волк? Убирайся-ка, старое животное!» Он тогда выпучил на меня глаза и убрался вон… Я подошел к двери и видел, как он собрал своих друзей, наговорил им целый ворох, все указывая на этот дом… и потом все ушли.

– Что же вы предполагаете?

– Сначала я ничего не предположил, но в тот день я увидел одного из ваших товарищей, знаете, такой маленький, черномазый…

– Да, да, я знаю, – сказал Жак, конечно же, и в глаза не видевший этого маленького, черномазого «товарища». – И что же он вам сказал?

– Что разыскивают целую шайку негодяев, которые называли себя «Парижскими Волками»… Начальник их, кажется утонул. Эти бандиты постоянно торчали здесь, так как этот Дьюлуфе был тоже…

– Что?

– Э! Волк, что же еще?… Право, можно подумать, что я говорю с вами по-еврейски! Вы не понимаете, что ли?

– Нет! Я отлично понимаю, – сказал Жак, мысли которого начинали путаться… – Значит, здесь было сборное место «Парижских Волков»?

– Вы это отлично знаете, потому как сами пришли сюда ради этого…

– И Дьюлуфе был из их числа?

– Конечно!… Как и Биско. Они делали тут такие дела, что у всего квартала мороз гулял по коже!

– Дьюлуфе… Спасся.

– Черт побери… Он успел уволочь свои ноги, когда увидел, что дело становится жарким… Но, – заметил вдруг словоохотливый кабатчик, – право, можно подумать, что вы ничего не знаете!

– Знаю!

Жак выпил вина, чтобы придать себе бодрости. В эту минуту в его голове сверкнула, как молния, неожиданная мысль. Он вспомнил о странной сцене, при которой он присутствовал… Это когда мнимые работники дяди Жана бросились на Дьюлуфе…

– Что же, – сказал он, – можете вы мне сказать, как напасть на след Дьюлуфе.

– А! Вот и заговорила любовь к ремеслу… Хорошо, слушайте! Вы знаете, что он был здесь не один… У него была какая-то женщина, настоящее чудовище, которую звали «Поджигательницей»…

– Да, это я знаю.

– Ну, так вот что случилось… Вчера вечером… Это было около одиннадцати часов… Да, так, в одиннадцать… Я собирался уже запирать. Все ушли… И вдруг передо мной возникла эта ведьма… Она была пьяна так, что не стояла на ногах… И начала же она меня честить! «Убирайся отсюда, ступай к черту, старый хрыч!…» Я отвечал ей: «Чего вам от меня надо? Оставьте меня в покое, я здесь у себя дома…». «У себя! Ты врешь!…» Потом, как бы вспомнив, она сказала: «Да, это правда!… Ну, так дай же мне стаканчик… у меня есть кругляши… Я плачу…» И прежде чем я успел разинуть рот, чтобы ответить, она уже вошла… Я подумал тогда, что лучше всего избавиться от нее, если ей уступить, а потом у меня возникла идея порасспросить ее немного…

– Хорошая мысль! – заметил Жак.

– Но вы думаете, что она так и стала сейчас говорить? Нет!… Она пила, пила, пила… Эта ведьма – настоящая губка…

– Дальше!

– Я рассказываю все, как было. Если вы торопитесь…

– Я не тороплюсь, мне просто хочется поскорее узнать, что она могла вам рассказать!

– Собственно говоря, не очень-то много. Она говорила: «Понимаешь, мой малютка, это животное, старый Кит хотел не пустить меня еюда… О! Он мне даже запретил… Но я хотела видеть своими глазами. Все они ведь врут…»

– Вы не спросили у нее, где «Кит»? То есть, Дьюлуфе…

– Конечно! Я не дурак… Но она отвечала мне жестом, который я не хочу повторять, и сказала: «Он все еще в своей шкуре и меняет ее только каждые полгода!» Это было совсем не много… Видя, что от нее ничего не добьешься, я хотел выпроводить ее. Тогда вот и случилась странная штука…

– Что же? Говорите!

– Я тихонько толкал ее вон, а она упиралась, все требуя пить… Кстати сказать, она не заплатила за вино… но я не требовал с нее. Но в ту минуту, когда она уже была на тротуаре, она пошатнулась, так как была совсем пьяна, упала и вышибла у меня окно… Я рассердился и крикнул: «Ну, ты старая волчица, ты мне развалишь весь дом!…» Вы понимаете, я был рассержен… Едва я сказал это, как вдруг я получил великолепный удар кулаком в переносье… У меня искры из глаз посыпались… Но, однако, я не был настолько оглушен, чтобы не видеть здоровенного дьявола, который схватил старую ведьму, как узел с бельем, взвалил ее себе на плечи и, не обращая на меня никакого внимания, бросился бежать в сторону набережной…

– И вы пошли за ним?

– Вы думаете? Нет, я был доволен одной зуботычиной и пошел спокойно спать!

– Но тогда какие же сведения?…

– Подождите! Сейчас дойдет очередь и до этого. Знаете, что я узнал на другой день утром? Что на углу набережной и улицы Арси был большой пожар, целый этаж сгорел… И кто поджег? Та старая ведьма, «Поджигательница»… Я не говорю, что она сделала это нарочно… Она была слишком пьяна… Но она, верно, как-нибудь обронила искру… К тому же она, уходя, просила у меня спичек для трубки…

Жак поспешно поднялся.

– Она не сгорела?

– Нет. Только, говорят, она порядком попортилась… и потом совсем будто помешалась… Ну, да это меня не касается…

– Благодарю вас, – сказал Жак. – Я найду эту женщину, и у нее…

– Счастье ваше, если вам удастся у нее что-нибудь разузнать…

– Я попытаюсь. По всяком случае, я вам очень благодарен за те сведения, которые вы мне сообщили… Надеюсь, что мы еще увидимся, и если мне понадобится ваша помощь…

– К вашим услугам… Только, в свою очередь, не можете ли вы оказать мне маленькую услугу?…

– С удовольствием!… Какую?

– Вы знаете, на рынке есть погребки, которые не запираются всю ночь. Я хотел бы тоже иметь на это позволение.

– Но я здесь при чем? – спросил Жак.

– Ну, да, говорите! У вас есть связи там, на Иерусалимской улице… Одно словечко, и…

– Да, вы правы… Я попытаюсь… Я увижу…

– Вы можете сделать кое-что получше…

– Что?

– Передать мою просьбу… О! Она уже готова… Это не трудно ведь?… Да? Вы сделаете, вы добрый малый!

И кабатчик почти силой всунул в его руку прошение.

Что делать? Отказать, значило признаться в обмане…

– Хорошо, я берусь за это! – сказал Жак с воодушевлением.

– Еще стаканчик!…

– Благодарю вас! Вы говорите, что сгоревший дом…

– На углу набережной и улицы Арси… Это легко найти.

Жак поспешно вышел, пожав на прощанье руку кабатчику, который и слышать не хотел о плате за выпитое вино.

– Ну, наконец-то, убрался! – проворчал кабатчик, когда дверь заперлась за Жаком. – Туда же, ломается еще!… А сам ни к черту не годен!

Между тем Жак спешил на-улицу Арси.

Не отдавая себе отчета почему, но он отчаянно цеплялся за эту последнюю спасительную доску. Он надеялся найти Дьюлуфе и через него отыскать дядю Жана.

В ту минуту, когда он вышел на набережную, печальное зрелище представилось его глазам.

Читателям известен уже угловой дом улицы Арси. Там мы видели Волков, распределяющих добычу. От этого дома оставалась только груда развалин, над которой все еще поднимался к небу густой едкий дым. Это убежище бедности и порока было разрушено в несколько часов…

Но печальнее всего было то, что пострадали и соседние дома, населенные по большей части честными рабочими, ищущими возможность, как можно дешевле разместить свое семейство и свое убогое имущество.

Один день разрушил и уничтожил все, что годами с таким трудом они накапливали ценой лишений…

Если бы хоть инструменты были спасены! Но нет, человек спасает прежде всего тех, кто дорог его сердцу. Он думает только о тех, кого он любит…

Большая ошибка! – скажет филантроп. – Прежде чем спасать жену и детей, надо подумать о том, что могло бы обеспечить их существование…