Текст книги "Ричард Глостер, король английский (СИ)"
Автор книги: Виктория Воронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– Милорды, я вижу, вы не очень справляетесь с возложенной на вас задачей. Остается спросить у самой королевы, чью кандидатуру она считает наиболее подходящей, и рассмотреть ее со всей тщательностью.
Екатерина с благодарностью посмотрела на Ричарда, – из всех присутствующих только он высказал личное участие к ее судьбе и к ее мнению. Без него юная королева все больше чувствовала себя неодушевленным предметом, который не постесняются отдать тому, кто больше за него заплатит.
– Благодарю вас за внимание, милорд Глостер, – тепло улыбнулась ему Екатерина. – Я действительно приметила одного знатного жениха для себя, но молчала, поскольку никто не счел нужным упомянуть о нем.
– И кто же это? – нахмурился Ричард.
– Владетельный лорд Патрик Александр 0"Коннел, потомок древнеирландских королей, – ответила Екатерина. – Я наводила о нем справки. Он наиболее влиятелен среди ирландских вельмож, ему недавно исполнилось двадцать девять лет, он отважный воин, честный и справедливый правитель, никто не может упрекнуть его ни в одном пороке. Лучшего монарха для Англии и желать нельзя.
Несмотря на все перечисленные королевой привлекательные качества жениха, всеобщее изумление ее выбором воцарилось в королевском Совете.
– Как, королева выбрала ирландца?! – только и слышалось во всех углах в перешептывании английских лордов. Для них это было невероятно, поскольку ни к кому англичане не относились столь пренебрежительно как к ирландцам. Ирландия была для них не более чем колонией, которой можно было управлять исключительно по своему произволу.
– Ваше величество, ирландцы совершенные варвары, – немного опомнившись, высказал общее мнение граф Суррей.
– Даже если они не столь образованы, как вы, милорд Суррей, это не дает вам права относиться к ним с презрением, – ответила спокойно Екатерина. – Ирландцы, как и англичане, дети Божьи, создания его рук, и пренебрегать ими все равно, что идти против бога, подвергая сомнению совершенство его творений. У каждого народа свой путь, свои трудности и испытания, но англичанам не стоит быть высокомерными только потому, что в распределении жизненных благ им повезло больше, чем ирландцам. Здесь уместно вспомнить библейскую заповедь: "Последние да будут первыми, а первые – последними", так что опасайтесь, чтобы этот постулат не оказался верным в отношении вас.
– Здесь не религиозный диспут, моя королева, а совещание, посвященное решению проблем нашего государства. И я уверяю вас, что англичане никогда не признают над собой короля-ирландца, так что прошу вас, откажитесь от своего замысла, – резко произнес граф Оксфорд.
– Но мой выбор должен решить многие трудные вопросы, сэр Джон, – живо ответила королева. – Надеюсь, вам известно, что сейчас в Ирландии зреет заговор лорда Морхольта, который желает привлечь по свои знамена как можно больше своих земляков, недовольных английским владычеством. Столь угрожающая ситуация возникла во многом благодаря пренебрежительному отношению англичан к ирландцам. Мой брак с лордом О"Коннелом значительно исправит положение и сблизит наши страны. Мы больше станем общаться с ирландцами, и со временем будем сближаться друг с другом. Неравные части всегда отдаляются друг от друга, а равные стремятся к сближению. Если вы хотите сохранить Ирландию, лорды, стремитесь к равенству с ирландцами.
При этих словах Екатерина посмотрела на герцога Глостера, надеясь обрести в нем поддержку, но по его потемневшему взгляду она поняла, что он является наиболее упорным противником ее намерений. У королевы пропало желание что-либо доказывать своим советникам, и она утомленно произнесла:
– Судя по тому, что мы так и не смогли прийти к единому мнению, нам следует отложить решение вопроса, но я обещаю рассмотреть кандидатуры, вызвавшие наибольшее количество голосов. Прощайте, милорды.
Лорды выразили удовлетворение уступкой королевы: и, довольные собою пошли домой, не смотря на то, что ни один вопрос не был положительно решен. В отличие от них герцог Глостер ничуть не испытывал облегчения, понимая всю временность отсрочки.
– Рано или поздно один из этих проклятых женихов явится в Англию, – высказал он свою тревогу приближенным.
– Да, ваша светлость, и расклад сил может существенно измениться, причем не в нашу пользу, – согласился граф Суррей.
– Мой господин, а почему бы вам не посвататься к королеве Екатерине? – как ни в чем не бывало, спросил виконт Лавелл. Ричард остановился на ходу, и изумленно посмотрел на виконта.
– Неужели это возможно? – не веря, прошептал он.
– Конечно, возможно, – утвердительно произнес виконт Лавелл. – Вы и королева не состоите в близком родстве. Вы – вдовец, она – незамужняя девушка, и вы оба не связаны обязательствами с другими особами. У церкви не будет ни единого возражения против вашего брака.
– Даже лорды партии Ланкастеров скорее предпочтут вас в качестве мужа королевы, милорд Глостер, а не какого-нибудь ирландца, – вставил граф Суррей.
Ричард не сразу ответил на эти заманчивые предложения, некоторое время постоял в раздумье. Совещание в Тауэре раскрыло ему глаза на обстоятельство, мысль о котором он раньше пытался прогнать прочь, – что он влюблен в Екатерину Ланкастер. Страх увидеть Екатерину замужем за другим мужчиной наконец заставил его признать свою любовь и подталкивал к решительным действиям. Но Ричард сомневался, что юная королева благосклонно отнесется к его сватовству. Пятнадцатилетней девочке вряд ли могла понравиться перспектива совместной жизни с мужчиной с изуродованной фигурой и малопривлекательной внешностью, который, вдобавок, был, по крайней мере, на семнадцать лет старше ее, и стоял на социальной лестнице ступенькой ниже.
Но теперь Ричард не хотел сдаваться судьбе без борьбы.
– Я попробую посвататься к Екатерине, но сначала я попрошу лондонского епископа отправиться к королеве и узнать ее мнение, – сказал он своим советникам.
Лондонский епископ Томас Кемп издавна благоволил герцогу Глостеру как к благочестивому прихожанину, и охотно согласился выполнить его просьбу. Отсутствовал церковный прелат довольно долго, и приближенные Ричарда могли видеть, как от волнения бледнеет его лицо.
Наконец, епископ приехал в Бейнардз-касл, и сокрушенно сказал:
– Увы, милорд Глостер, я вынужден сообщить вам отрицательный ответ. Королева Екатерина не считает возможным свой брак с вами. Напрасно я убеждал ее дать согласие, говоря, что ваш семейный союз принесет настоящий прочный мир в Англию. Напрасно твердил о ваших высоких моральных качествах, о том, каким прекрасным мужем вы были для королевы Анны, упокой господи ее благородную душу.
– Не беспокойтесь, ваше преосвященство, я был готов к такому ответу, – невозмутимо произнес Ричард, но пальцы его непроизвольно сжались.
– Королева объяснила причину, по которой отказывает герцогу Глостеру?– спросил виконт Лавелл.
– Да, и, думаю, эту причину сочтут уважительной много людей, – кивнул головой епископ. – Королева сказала, что вы, ваша светлость, достойный жених для любой невесты, но не для нее. Вас разделяет кровавая вражда ваших семей, и она все больше склоняется к кандидатуре лорда ОКоннела.
– Действительно, прошлое нельзя изменить, и это ужасно, – пробормотал Ричард, как бы соглашаясь с мнением Екатерины. – Невозможно воскресить ни короля Генриха с принцем Эдуардом, ни моего отца и брата Эдмунда.
При этом герцог Глостер подумал, что ему все равно придется хлопотать о своей женитьбе, хотя после смерти королевы Анны он поклялся самому себе больше не вступать в брак. Но одиночество Ричард переносил хуже, чем прежде думал, вдовство все больше тяготило его.
Однако стоило Ричарду задуматься о поисках подходящей невесты, как он сразу осознал, что кроме Екатерины Ланкастер ему никто не нужен. Выпущенная на свободу любовь к ней переполняла собою всю натуру Ричарда. Он часто испытывал жгучее желание поведать о своей любви к Екатерине всем, кто только попадался на его пути мужчине, женщине, ребенку, собаке, дереву и далее каменному столбу. Только опасение смутить покой любимой девушки, холодно отнесшейся к идее брака с ним, заставляло его хранить тягостное молчание. В нем все больше росло желание видеть свою королеву, и он придумывал любые поводы и отговорки, чтобы остаться в Лондоне и посещать дворцовые приемы Екатерины. Править подвластным ему севером Англии он послал виконта Лавелла, отличавшегося острым умом и проницательностью.
Когда наступило лето, двор королевы отправился на проживание в Виндзорский замок, расположенный в тридцати километрах к западу от Лондона. Ричард последовал за Екатериной, пользуясь тем, что королева привечает каждого, кто помогал ей восстановить мир между сторонниками Ланкастеров и Йорков. При ней по-прежнему находились юноши и девушки из знатных семей Англии, и некоторые из них уже успели вступить по своей сердечной склонности в брачный союз, способствующей политике умиротворения Англии, задуманной королевой. В Виндзор также поехали старшие племянники герцога Глостера.
Екатерина поняла, почему многие люди ожесточенно борются за королевскую власть. В Виндзоре ее буквально окружало море почитания и восхищения, и королева сполна познала сладость человеческих похвал и комплиментов, на которые не скупились окружавшие ее придворные. Особенно отличились поэты и менестрели: они называли Екатерину "самой драгоценной розой Англии", "ангелом-хранителем страны", "королевой прелести". Менестрелю Гауэру ей даже пришлось заметить с улыбкой:
– Право, милый певец, вы слишком усердствуете в описании моей красоты, пора бы вам отдохнуть. Уделите внимание принцессе Елизавете Йоркской, которая гораздо более достойна, чем я, ваших поэтических вздохов, иначе я подумаю, что у вас слабое зрение, и усомнюсь в искренности ваших похвал.
Менестрель тут же с готовностью занялся поклонением старшей дочери Эдуарда Четвертого, и Екатерина получила возможность включиться в веселую игру в отгадывание кольца, затеянную ее ровесниками. Извилистый берег Темзы, на котором был расположен Виндзор, способствовал игре в прятки, и дни королевского двора проходили в беззаботном веселье и забавах.
Все это очень не нравилось посланцу Маргариты Бургундской, Жану де Флавиньи, приехавшему по приказу своей госпожи обговорить с герцогом Глостером совместные действия, и вместо этого вынужденного наблюдать придворную комедию нравов, поскольку Ричард избегал всякого общения с ним. Бургундский советник выговаривал сэру Кэтсби за то, что он не мог повлиять на своего господина в нужную для Флавиньи сторону.
– Династия Йорков унижена и ограблена, а ваш хозяин предпочитает, как ни в чем не бывало наблюдать, как веселится его удачливая соперница. Герцог Глостер когда-нибудь закончит заниматься всей этой чепухой вроде "судов любви", "стран нежности" и "селений сердца", о которых я слышу здесь с утра до ночи? Моей повелительнице очень не понравится все происходящее здесь, уверяю вас.
– Милорд Глостер пытается угодить королеве, его поведение – обычная светская любезность, не более того, – осторожно заметил Уильям Кэтсби.
– Иногда миром можно добиться большего, чем войной.
– Но не полной капитуляцией! – резко возразил Жан де Флавиньи, и показал рукой. – Смотрите, ваш король просто глаз не сводит с этой самозванки.
– Тише, мессир, прошу вас, – осторожно прошептал Кэтсби. – Теперь говорить так считается изменой.
– Измена это то, как ведет себя Ричард Йорк, – возмущенно проговорил бургундец. – Похоже, он собирается принять участие в очередном диспуте по поводу выбора цветов, а не радеть о возвышении своего рода.
Галантнее молодые люди принялись срывать цветы с кустов роз в честь дам, завладевших их сердцем, и прикалывать их к своей одежде, но и здесь политическая осторожность не покинула их. Были сорваны розовые, желтые, бордовые розы разных оттенков, но никто не осмеливался притронуться к алым и белым розам. Юный граф Уорик замешкался, поскольку роз безопасных окрасок уже не оставалось, а ему хотелось преподнести цветок принцессе Анне Йоркской, третьей дочери Эдуарда Четвертого и Елизаветы Вудвилл, которая в эти дни стела его неизменной спутницей. Королева заметила его затруднение и решила ему помочь.
– По-моему, граф, цвет вашей дамы запечатлен на розе, находящейся возле вашей левой руки. Берите ее и несите принцессе Анне, – как ни в чем не бывало, произнесла Екатерина, и, сорвав белую розу, подала ее Уорику. Юный граф смущенно поблагодарил королеву и поспешил к своей принцессе. Только тогда Екатерина заметила стоящего рядом герцога Глостера, и удивленно произнесла:
– И вы, милорд, пришли за цветком?
– Разве я так сильно отличаюсь от остальных людей, моя королева, что
не могу испытывать тех же желаний, что и они? – мягко спросил Ричард.
– Я не это хотела сказать, я просто не знала, что у вас есть дама сердца, заторопилась сказать Екатерина. – Можно узнать ее имя?
– Вы узнаете ее по розе, которую я сорву, – пообещал Ричард, и сор
вал алую розу. – Из двух роз я всегда выбирал одну, и никогда не думал, что предпочту ей другую.
– Если дама принадлежит к сторонникам моей семьи, то вам придется
весьма трудно, – сочувственно произнесла Екатерина. – Дай-то бог, чтобы она верность любви поставила выше верности семейному долгу.
– Я об этом молюсь, но пока молитвы мне не помогают, – подавленно произнес Ричард.
– Видно вам придется еще не один десяток алых роз сорвать, – пошутила Екатерина, и поспешила на зов графини Оксфорд, гадая про себя, кто счастливая избранница герцога Глостера. Ричард проводил ее с затуманившимся от счастья взглядом, и сильнее сжал колючий цветок в своей руке. Алая роза не так легко ему далась, как белая Екатерине: она сопротивлялась, когда Йорк срывал ее со стебля, и в его руке впилась своими острыми шипами в его ладонь, стремясь поскорее расстаться с человеком, враждебному Ланкастерам. Но Ричард только сильнее сжимал алую розу в своих пальцах, словно именно в ней заключалось его счастье, и зловредный цветок, смирившись, перестал причинять ему боль.
Обремененный многими житейскими и семейными заботами Ричард давно утратил пылкость чувств, свойственную юности, но любовь к Екатерине заставила его вспомнить прежнюю счастливую окрыленность души, которой не страшны никакие преграды. Он чувствовал себя так, словно помолодел на несколько лет, и во многом снова уподобился чистым сердцем юноше, каким был когда-то много лет назад. Ричард мог удовлетвориться одним лицезрением Екатерины, довольной, счастливой и свободной от женихов, и больше ничего не желать сверх этого. Он торопился насладиться обществом юной королевы, пока ее ничего не связывало с другим мужчиной.
Вскоре герцог Глостер стал значительно меньше видеть Екатерину, поскольку она начала посвящать свой досуг посещению Итона – виндзорского колледжа для одаренных мальчиков, основанного Генрихом Шестым. Королева часто беседовала с преподававшими там священнослужителями, лично знавшими ее отца и боготворившими его память. Ради этих воспоминаний Екатерина хотела пренебречь охотничьим сезоном в Вудстоке, но Ричард убедил ее не делать этого, – развлечение охоты могло сильнее сплотить лордов враждебных партий, съехавших на традиционный сезон. Потом Ричард на коленях просил у бога прощения за то, что отвлек Екатерину от бесед с итонскими монахами, но ему очень не нравилось отдаление от него предмета его сердечных помышлений.
Екатерина не любила охоты, но довод, приведенный ей герцогом Глостером, она сочла достаточно важным для того, чтобы решиться на еще одну утомительную поездку. В конце июля королевский двор переехал в графство Оксфордшир, в небольшой город Вудсток, возле которого было расположено охотничье поместье – дворец, выстроенное еще Генрихом Вторым. Как предсказывал герцог Глостер, съехалось много знатных господ, желающих принять участие в охотничьей забаве. Маленький городок оказался переполненным приезжими, желающими снять подходящее жилье.
Грандиозная охота была намечена на начало августа, и знатные лорды и леди в богато разукрашенных охотничьих костюмах десятками съезжались б назначенный день к королевскому поместью, и выстраивались в ряд. Когда все собрались, вышла королева, и тем самым открыла начало охоты. Впереди ехали егеря со сворами гончих, с яростным лаем рвущихся с поводков, за ними следовали знатные охотники с ощущением все набирающего силу азарта.
Ричард непрестанно любовался Екатериной, отмечая, как даже неброско одетая юная королева выгодно отличалась в его глазах от других придворных красавиц чистотой своей прелести. Для него существовала только она одна, и когда герцог Глостер заметил, как в пылу охоты Екатерина отстала от своей свиты и свернула в сторону, то, как привязанный, последовал за нею.
Екатерина отделилась от охотников, не желая видеть как будут загонять до смерти оленей, которых она очень любила. Ей было непонятно, что могут находить приятного люди в столь жестокой забаве. К тому же юная королева уже начала тяготиться обществом излишне шумных и резвых господ, и стала желать, чтобы осенью они разъехались по домам и занялись своими делами. Сейчас она наслаждалась одиночеством, рассматривая с возвышения великолепную панораму густого оксфордширского леса, пронизанного лучами солнечного света. Август был самым солнечным месяцем в Англии, и сияющий свет, окутывая каждый ее уголок, выявляя во всей красе ее дикие цветы и травы. Тихая безмятежность леса навеяла на юную девушку мечтательное настроение, и она ощутила разочарование, когда услышала топот копыт коня другого всадника: она решила, что ее нагоняет один из рыцарей ее охраны, которому поручено вернуть ее остальным охотникам.
Но всякое неудовольствие Екатерины исчезло, как только она узнала герцога Глостера. Королева ласково потрепала по голове коня Ричарда и спросила:
– Милорд, вы тоже, как я предпочитаете охотиться за впечатлениями красоты природы, а не присутствовать при убийстве благородных животных?
– На самом деле, я охочусь за каждой минутой встречи с вами, моя королева, так как боюсь, что это счастье скоро станет для меня невозможным. Но если своим поступком я нарушил ваш покой, и вызвал ваше неудовольствие, то я немедленно удалюсь от вас, – с невольным вздохом произнес Ричард.
– С чего вы взяли, герцог, что ваше общество неприятно мне? – изумленно спросила Екатерина, и задумчиво улыбнулась, вспоминая свои переживания безнадежной любви: – Нет, общение с вами всегда доставляло мне истинную радость. С первой же минуты нашего знакомства я почувствовала, что никто не может сравниться с вами в благородстве и великодушии. Именно ваше присутствие я предпочту обществу всякого другого человека.
– Любовь моя, я отдал бы все на свете, чтобы только всегда быть рядом с вами! – воскликнул обрадованный Ричард. – Мне больше ничего нужно.
– Милорд, я тоже люблю вас, но я воспитывалась в монастыре и ничего не знаю об отношениях мужчин и женщин. Боюсь, я разочарую вас, – робко проговорила Екатерина, обнаруживая свои страхи, но Ричард стал еще ласковее и нежнее.
– Никакого особого поведения не требуется, моя королева, лишь бы все, что ты делаешь, шло от чистого любящего сердца, оно само подскажет как нужно поступить. Когда есть любовь, не нужны никакие ухищрения соблазна, – успокаивал он ее. – Я все приму от тебя, Кэти, любое разочарование, боль и несчастье, если только буду знать, что ты любишь меня... – желание близости все больше охватывало Ричарда. Он соскочил со своего коня, и протянул руки к Екатерине со словами: – Иди ко мне, любовь моя, дай мне, наконец, обнять тебя!
Екатерина без раздумий подчинилась ему, – подавляемая долгое время ею любовь вдруг без остатка завладела ею и заставила ее забыть обо всем на свете. Она оказалась в новом совершенно незнакомом мире, где даже время остановило свой ход, подчиняясь иным сверхъестественным законам. Значение имело только присутствие рядом с нею Ричарда и его ласки. От избытка эмоций девушка даже не чувствовала его физических прикосновений, она ощущала как от рук Ричарда по ее телу все больше разливается тепло, будто рядом с нею находилось невидимое солнце, сжигающее все воспоминания о пережитых ею страданиях и боли. Ее душа обновлялась для счастья подобно сказочному фениксу. Ричард ощущал нечто подобное, и без раздумий отдавался потоку чистого наслаждения, которым наградила его судьба
Он опомнился только вечером, когда увидел, как солнце с угрожающей быстротой склоняется к горизонту. Нужно было срочно возвращаться в Вудсток, пока их не схватились и не начали искать. Но его королева до сих пор была пьяна первым опытом любви, и никак не могла прийти в себя, не смотря на его уговоры.
– Мой господин, вы же видите, что я не могу уехать отсюда. Давайте останемся здесь вдвоем и переночуем тут же, – умоляла она его. Ричард держался из последних сил, – остатки благоразумия боролись в нем с сильнейшим соблазном вновь изведать безграничное наслаждение.
Видя, что Екатерина не способна даже держаться на ногах, он наскоро поправил их одежду, привязал ее коня к своему, и поднял свое сокровище к себе в седло, торопясь в обратный путь.
Герцог Глостер выбрал самую неприметную дорогу к Вудстоку, и незаметно подъехал к самому поместью. Здесь ему предстояло расстаться с Екатериной, чтобы их вместе не увидели другие люди.
– Вы покидаете меня? – удивилась Екатерина.
– Наша честь требует этого, любовь моя, но я обязательно найду способ поскорее увидеться с вами, – с болью в голосе произнес Ричард, и Екатерина, наконец, пришла в себя.
– Тогда до новой встречи, мой Ричард, – еле слышно сказала она, и торопливо поехала к главным воротам поместья.
Ричард остался один и не мог обрести себе покой, невпопад отвечая на вопросы своих приближенных, встревоженных его долгим отсутствием. Пир, устроенный по поводу удачной охоты, для которого зажарили туши забитых оленей, тоже прошел мимо его сознания, – у него было одно только стремление снова увидеться с Екатериной. Проще всего было под каким-то предлогом прийти в ее покои и попросить свидания с нею. Но в приемной королевы всегда толпились сторонники Ланкастеров, враждебно к нему настроенные, и Ричарду не хотелось сталкиваться с ними, он решил пойти другим путем. Дождавшись полного безлюдья, Ричард быстро взобрался на, дуб, растущий возле окон комнаты королевы, и по нему перебрался в здание.
Екатерина не сразу поверила в неожиданное появление Ричарда, больше похожего на порождение ее разыгравшегося воображения. Затем она хотела броситься ему в объятия, но Ричард ограничился тем, что нежно поцеловал ее руку.
– Мы не вправе позволить себе большего, любовь моя, пока не состоим в законном браке, – сокрушенно произнес он. – Кэти, я пришел, чтобы просить тебя выйти за меня замуж, и сделать это как можно скорее. Не хочу в своей любви к вам уподобляться вору, тайком крадущего драгоценное достояние и прячущегося от людей. В своем отношении к вам я должен быть предельно честен.
– Но разве наш брак возможен? – испугалась Екатерина.
– Не бойтесь нашего союза, любовь моя, – ласково произнес Ричард. – Обещаю вам, что ваши интересы я всегда буду ставить выше собственных интересов.
– Но многие люди, особенно сторонники наших семей, воспримут наш брак как кощунство, как поругание памяти погибших в воине Алой и Белой роз, – осторожно проговорила Екатерина, не желая затрагивать эту тему. – Подумайте о своих родных, Ричард. Разве вы сможете доставить им столь большое огорчение как вашу женитьбу на мне?
– Один день любви к вам перевесил во мне всю тридцатилетнюю ненависть Ланкастеров и Йорков, Кэти, и я добьюсь, чтобы моя семья признала вас, – ответил Ричард. – Ты беспокоишься о людях, но забываешь, что наша первейшая обязанность жить в мире и в согласии с богом, а не с людьми. Мы оскорбили нашего Господа тем, что предались своей любви прежде, чем преподнесли ее Ему, и нам нужно поскорее исправить эту ошибку. Фактически, Кэти, мы уже стали мужем и женой, и это нельзя изменить, нужно только освятить наш союз в церкви. Узы между супругами самые крепкие и нерасторжимые, перед ними отступают все иные родственные связи. Я буду уговаривать тебя, Кэти, пока ты не согласишься на мое предложение.
– Но я уже согласна, – улыбнулась Екатерина. – Только сперва сделайте кое-что для меня.
– Все, что угодно, – радостно воскликнул Ричард.
– Поклянитесь, что решение судьбы сторонников Ланкастеров будет зависеть от меня, а судьбу союзников вашей семьи я предоставляю вам, – попросила Екатерина. – Только при этом обещании я выйду за вас замуж.
Ричард тут же дал необходимую клятву. Екатерина обговорила с ним подробности их будущего венчания, после чего окрыленный герцог Глостер вышел из покоев королевы, от радости даже не замечая дежурную даму леди Блаунт, словно она была бесплотным духом. Другие мысли занимали его – он торопился найти священника, который завтра бы смог совершить его венчание с Екатериной Ланкастер. Пораженная его уходом, леди Блаунт кинулась к королеве.
– Ваше величество, что делал лорд Йорк в ваших покоях? – возмущенно спросила она.
– Мы с герцогом Глостером обсуждали важные дела, и наше решение он объявит завтра за обедом, – ответила Екатерина, опуская глаза, чтобы не смущаться еще больше в присутствии этой верной сторонницы Ланкастеров. Она предчувствовала, что для леди Блаунт ее решение выйти замуж за Ричарда Глостера станет страшным ударом, но теперь она не могла отказаться от него. То, что герцог Глостер дороже ей всех людей на свете, Екатерина поняла в первый раз на рождественском балу, когда Ричард неожиданно потерял сознание. С тех пор юная королева пыталась подавить в себе нежные чувства к представителю рода Йорков, считая всякое влечение к нему предосудительным для себя. Некоторое время ей помогали выстоять в поединке разума и чувств перипетии междоусобной борьбы, но сила любви ее избранника необратимо увлекла ее на путь исполнения сокровенного желания.
– Неспроста в Англию приехал бургундский советник Жан де Флавиньи, он вместе с Йорками что-то замышляет против вас. Берегитесь, госпожа, вы в последнее время слишком прислушиваетесь к коварному герцогу Глостеру. Не доверяйте Йорку, моя королева, он спит и видит, как снова завладеет английским престолом, – предостерегающе произнесла леди Блаунт, и в сердцах воскликнула:
– И вообще, все при нашем дворе происходит так как того пожелает милорд Глостер!
– Но его желания совпадают с моими! – простодушно воскликнула Екатерина, и спохватилась, что чуть не выдала суровой наперснице своего счастья. Видя, что юную королеву не удастся настроить против ненавистного ей Ричарда Йорка, леди Блаунт ушла, сердито пожелав Екатерине спокойной ночи.
Рано утром Екатерина пожелала видеть духовника, и исповедалась ему, готовясь к таинству венчания. Поскольку грехов у юной королевы набралось немного, ее исповедь длилась недолго. Основное затруднение для нее состояло в отсутствии подходящего наряда для свадебной церемонии. Подумав, Екатерина выбрала новое платье, которое она приготовила для окончания охотничьего сезона, и вместе с двумя служанками удлинила его подол до длины, положенной по этикету.
Более серьезные заботы были у Ричарда. По каноническому закону венчание проводили через три месяца после помолвки, и Ричарду стоило немалого труда убедить капеллана немедленно совершить обряд. Довод о кознях недоброжелателей, которые могут помешать заключению брачного союза, священник посчитал убедительным, и в обед герцог Глостер объявил собравшимся вельможам о своей предстоящей свадьбе с королевой. Опешившие знатные господа, еще не пришедшие в себя после ночной попойки, направились в готическую часовню Вудстока, уже готовую к предстоящей торжественной церемонии. Много знатных лордов, особенно из партии Ланкастеров, считали, что Ричард Йорк и королева Екатерина являются неподходящей парой, но из-за неожиданности сообщения они оказались неспособными препятствовать их браку. Одна леди Блаунт попыталась чинить помехи намечающему бракосочетанию. Она в ужасе кинулась к графу Оксфорду, и закричала:
– Нужно что-то делать, граф! Нельзя допустить этой свадьбы, которая нас всех погубит.
Но, к ее изумлению, граф Оксфорд иначе смотрел на происходящее.
– По мне, пусть королева лучше выйдет замуж за герцога Глостера, чем за какого-то рыжебородого ирландца. По крайней мере, Ричард Йорк англичанин, – невозмутимо ответил он взбудораженной даме.
Из-за поспешности венчания часовню не убрали, как следует, и ее украшали только несколько, быстро собранных букетов скромных полевых цветов. Ричард ожидал невесту у алтаря, одетый в свое выходное платье темно-синего цвета. На его черном тюрбане сверкал прославленный алмаз "Роза Йорков", который глава семьи носил в особо торжественных случаях. Но лицо Ричарда привлекало больше сияния знаменитого алмаза выражением нетерпеливого ожидания любимой женщины. В Екатерине Ланкастер он, наконец, встретил свой идеал, и всей душой предался счастливому переживанию появления своей возлюбленной. Когда он в первый раз заглянул в ее бездонные чарующие глаза, то сразу безоговорочно поверил в красоту и совершенство ее женственной натуры. Каждое произнесенное ею слово обнаруживало возвышенность ее суждений, и эта возвышенность передавалась большинству близко знающих ее людей. Ее 0x08 graphic
благородная, льющаяся таинственной музыкой речь, как будто проистекала из неземного мира и наполняла радостью мир земной. Екатерина поистине обладала даром внушать к себе безграничную любовь, которую можно встретить лишь в царстве снов, а не в реальной жизни. Ричард с каждой минутой все больше желал остаться со своей избранницей наедине, и навсегда сделать явь незабываемым прекрасным сном. Минута появления его невесты наполнила его сердце еще небывалым счастьем исполненной мечты.
Екатерина шла по длинному проходу часовни в великолепном платье, представляющим собою шедевр искусства королевских портных. Темно-красной шелковой основы платья почти не было видно, она только образовывала контуры изящных узоров – цветов, листьев и ягод. Пространство между ними заткали переплетением желтых шелковых и покрытых позолотой серебряных нитей, и ткань казалась золотой, от нее исходило мягкое свечение. Парадное одеяние королевы составляло верхнее и нижнее платье, их рукава были разного цвета и пристегивались булавками к проймам. Шею и затылок Екатерины закрывало белое полотняное покрывало, второе покрывало из материала платья с наколкой из бархата, свободно свисало с ее головы, покрытой небольшой королевской короной с треугольными зубцами. Длинный шлейф платья на метр волочился за Екатериной, и утяжеленный подол придавал юбке форму устрицы.
