Текст книги "Ричард Глостер, король английский (СИ)"
Автор книги: Виктория Воронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– Оставь в покое мое здоровье, Ричард, я должна поговорить с тобой о более важных вещах, – резко сказала герцогиня Сесилия.
Ричард покорно занял кресло напротив матери и приготовился слушать ее длинные речи.
– Говорите, матушка, и я постараюсь выполнить все, что вы мне предложите, поскольку ваша воля для меня закон, – сказал он.
Но, не смотря на то, что герцогиня Йоркская любила поговорить, на этот раз она не спешила начать разговор. Наконец она собралась с духом и начала:
– Ричард, я давно наблюдаю за тем, что происходит вокруг и пришла к
выводу, что королем должен стать не маленький Эдуард, а ты!
Ричард, ожидавший от матери какой угодно речи только не таких слов, подумал, что он ослышался и попросил мать повторить сказанное. Когда она выполнила, его просьбу, он растерянно проговорил:
– Матушка, я не могу поверить, что вы предлагаете мне стать узурпатором и отнять наследие ваших собственных внуков.
– Как раз это у тебя есть законные основания претендовать на английский престол, Ричард, и благодарить за все сложности и опасности нашего положения мы должны твоего любимого брата Эдуарда, – хмуро произнесла герцогиня Йоркская. – Его брак с Елизаветой Вудвилл незаконен, его дети незаконнорожденные, потому что он обвенчался с вдовой дворянина Грея, будучи женатым на леди Элеоноре Батлер.
Но Ричард не поверил матери, считая ее рассказ очередной сказкой женщины, мечтающей сокрушить Вудвиллей, которых она ненавидела.
– Матушка, этого не может быть, – мягко возразил он. – Ни дети Эдуарда, ни он сам не могут быть незаконнорожденными. Я никогда не поверю, что ты изменяла моему отцу. Все знают, как горячо и преданно ты его любила.
– И, тем не менее, измена была, хотя она случилась не по моей воле, – тихо сказала герцогиня, и прижала руку к своей груди, словно желая унять боль своего сердца. – Это произошло в Руане. Однажды я как обычно отправилась спать, твердо уверенная в том, что мой муж скоро ко мне присоединится. Мое ожидание оправдалось, я провела страстную ночь любви, но утром выяснилось, что провела я ее с незнакомцем, чье лицо даже не видела. Герцогу накануне пришлось так срочно выехать по делам службы, что он даже не успел предупредить меня о своем отъезде. Вскоре я почувствовала под сердцем Эдуарда, и никто не переубедит меня в том, что он не сын того негодяя, который обесчестил меня. Теперь я всегда сплю с открытым светом, прогоняющим обман. Что касается леди Элеоноры Батлер, то если ты не веришь мне, то прочитай документы английского парламента, в них отмечен ее брак с Эдуардом. Он тайно женился на ней, поскольку эта девушка стойко сопротивлялась и не желала быть его любовницей. Иногда я думаю, прости Господи, что королевская власть была нужна Эдуарду только для того, чтобы лишать невинности девиц и отнимать жен у своих подданных.
– Но почему я ничего не знаю о леди Элеоноре? – спросил Ричард, подавленный потоком неприглядных семейных тайн, который мать обрушила на него.
– Венчание Эдуарда и леди Батлер произошло, когда тебе исполнилось двенадцать лет, ты был слишком мал для того, чтобы знать о недостойных похождениях брата, – сухо ответила герцогиня Сесилия. – Когда я принялась упрекать Эдуарда за этот поспешный и неосмотрительный брак, который не делал чести Йоркскому дому, он рассмеялся и заявил, что не считает свою женитьбу серьезной, и добьется развода, как только покончит с Ланкастерами. В самом деле, он бросил леди Элеонору вскоре после первой брачной ночи, и ей не оставалось другого выхода, как уйти в монастырь. Так же обстояло дело со сватовством к леди Елизавете Вудвилл. Эдуард женился на ней, рассчитывая позабавиться ею некоторое время, тем более что этот второй его брак был недействительным, но вышло иначе. Елизавета приобрела неограниченное влияние, и Эдуард, в самом деле, захотел стать ее законным супругом. Он спешно отправил священников в монастырь, чтобы добиться у леди Элеоноры развода и узаконить свой второй брак, но не успел. Леди Элеонора Батлер к тому времени уже умерла, и умерла она законной супругой Эдуарда. Эдуарду не хватило духа обнародовать позорные обстоятельства своей женитьбы и привести факт ее существования в соответствие с законом, и он решил скрыть их, рассчитывая на преданность епископа Батского, который обвенчал его с леди Батлер, и на мое молчание. Хотя я не люблю Елизавету Вудвилл, в данном случае мне было жаль ее, ведь она порядочная женщина и верила в законность своего супружеского союза. Мне казалось несправедливым заставить ее расплачиваться за грехи Эдуарда, но сейчас я жалею об этом, поскольку ее сына сейчас собираются возвести на престол, когда живы законные представители дома Йорков.
– Даже если ты говоришь правду, матушка, все равно мои претензии на английский трон выглядят прямой узурпацией власти, – подавленно проговорил Ричард. – Весь народ Англии видит в моем племяннике Эдуарде единственного законного наследника трона, и никто не подозревает сомнительности его происхождения.
– Не забывай, твой брат Эдуард также незаконнорожденный, он не сын твоего отца герцога Йоркского, – напомнила мать.
–Тогда мне придется публично обвинить его в этом, а для меня, матушка, будет пыткой порочить ваше имя, – содрогнулся Ричард, страстно желая, чтобы мать отказалась от своих замыслов.
– Я стойко переживу свой собственный позор и людские насмешки, но не переживу падения и гибели дома Йорков, – жестко проговорила герцогиня.
– Матушка, вспомните, как сильно вы любите принцев Эдуарда и Ричарда, как гордитесь тем, что они ваши внуки. Неужели вам не жаль лишать их наследства? – умоляюще произнес Ричард, – Как вы думаете, что они будут о вас говорить, когда узнают, что именно вы, их любимая бабушка, лишили их блестящего будущего, которое они считают своим по праву. Вы подумали о том, что они могут нас обоих возненавидеть смертельной ненавистью?
Герцогиня побледнела и снова прижала руку к своей груди.
– Не терзай мое сердце, Ричард, оно и так исходит болью за них, – глухо сказала она. – Ты не представляешь, как много я думала об этом, и как нелегко мне было принять решение. Но поверь, другого выхода нет. Если мы коронуем маленького Эдуарда, Вудвилли не успокоятся, пока не изведут всех Йорков, наших родственников Невиллей, и не завладеют имуществом Уорика, Маргарет и твоих детей! Запомни, Ричард, ты сохранишь свою жизнь и свободу, только если сам станешь королем. И перестань сомневаться и малодушествовать, кто, в конце концов, мужчина в нашей семье – ты, могущественный герцог тридцати лет, или я дряхлая старуха, уже стоящая одной ногой в могиле!
Упрек матери словно отрезвил Ричарда, избавил его от всех сомнений, главным мотивом слов и поступков герцогини Йоркской была неустанная забота о процветании своих детей и внуков, а отстаивание интересов семьи Ричард считал главным делом своей жизни. Когда он понял, что его мать и он сам хотят одного и того же, и герцогиня Йоркская права почти во всей своей оценке сложившейся ситуации, его сердце исполнилось твердости и он сказал:
– Избави меня бог, чтобы я хоть в чем-то ослушался вас, матушка. Надеюсь, вы и вперед не будете оставлять меня своими советами.
– Я послала письмо епископу Батскому с приказом немедленно раскрыть тайну первого брака Эдуарда на королевском Совете, – сообщила герцогиня Всесилия, и все ее морщинистое лицо выражало непреклонную решимость бороться с врагами. – Он уже в пути, так что, Ричард, готовься к тому, что в очень скором времени ты станешь королем.
Ричард после этих слов ушел, испытывая двойственное чувство восхищения своей матерью, проявившей редкую силу духа, и тягостного предчувствия грядущих несчастий. Положение было настолько плохим, что как бы он не поступил, все равно его ожидали плачевные результаты. Но Ричард уже выбрал путь, указанный ему матерью, и был твердо намерен пройти все испытания судьбы.
Девятого июня Стиллингтон, епископ Батский, на собрании вестминстерских лордов, представляющих собой королевский Совет, заявил, что прежде чем Эдуард женился на Елизавете Вудвилл, он, Роберт Стиллингтон, обвенчал его с леди Элеонорой Батлер.
Ричарда, присутствовавшего на этом собрании, занимало главным образом не то, как воспримут знатные лица королевства эту новость, одобрительно или отрицательно посмотрят на его притязания, а отношение к нему его племянника Эдуарда. Для ребенка все, что происходило на Совете, несомненно, стало большим ударом. Накануне Ричард долго думал, как не пустить его на собрание, но так и не мог найти благовидного предлога, чтобы не пустить наследника своего брата на Совет, где должна была обсуждаться его коронация. А ведь юный Эдуард уже начал доверять ему, искренне и от всего сердца ища дядиного внимания: он тоже все сильнее привязывался к мальчику, перенеся на него свою любовь к умершему брату. И ему страшно было подумать, как неприглядно он выглядит в глазах доверившегося ему ребенка, и что сказал бы сейчас покойный брат Эдуард, поручивший ему опеку над своими детьми. Хотя Ричард убедился в том, что у его матери было достаточно оснований желать устранения старшего сына от решающего влияния на судьбу их рода и дела королевства, он сохранил преданность умершему Эдуарду, вспоминая только хорошие его черты.
В довершение всего этого позора после того как епископ Батский представил Совету письма Эдуарда Четвертого и свидетелей его венчания с леди Батлер, Ричард был вынужден для подкрепления своих прав, заявить, что покойный король был рожден от неизвестного отца. Теперь в глазах людей он выглядел законченным алчным честолюбцем, не погнушавшимся выставить на позор родную мать ради собственной выгоды.
При первой же возможности, когда закончился злополучный Совет, Ричард, ни на кого не глядя, удалился к себе, рассчитывая побыть в одиночестве и хоть отчасти вернуть себе душевное равновесие. Но долго быть наедине с собой ему не удалось. Как только Ричард, задыхаясь, сорвал с себя верхнюю парадную одежду, постучался оруженосец и доложил, что Эдуард Пятый хочет видеть регента Глостера. Ричард застыл в нерешительности, затем покорно махнул рукой и разрешил племяннику войти в свои покои. В конце концов, от этого испытания ему никуда не уйти.
Юный принц нерешительно переступил порог комнаты, словно размышляя, стоит ли идти дальше и не лучше уйти сейчас, пока не открылось нечто страшное, способное навсегда разбить его сердце и заставить его потерять веру в разумное начало земной жизни. При этом он не сводил настойчивого вопросительного взгляда с Ричарда, пытаясь понять, что он представляет собой на самом деле – любящего родственника или коварное лицемерное чудовище.
– Дядя, – тихо проговорил принц Эдуард, все еще сомневаясь, стоит ли ему вообще начинать разговор. – Как ты мог так со мной, поступить? Ты ведь обещал сделать меня королем, зачем же ты берешь корону, предназначенную мне?
– Эд, ты слышал, что сказал епископ Батский? Дети двоеженцев не имеют прав на корону, – глухо произнес Ричард.
– Но отец не мог так обманывать мою мать, меня, всю Англию! – в отчаянии крикнул мальчик.
– Скорее твой отец обманывал самого себя, не желая помнить свое прошлое,– грустно заметил Ричард.
– А я считаю эти разговоры о якобы незаконном рождении, моем, моего брата и моих сестер наветами и интригами, подстроенные подкупленными вами людьми, – упрямо заявил юный Эдуард, продолжая прямо смотреть на дядю. Тот невольно улыбнулся несгибаемости своего племянника – чужая храбрость всегда внушала ему уважение.
Ричард подошел к мальчику поближе и взял его за плечи.
– Можешь мне верить или не верить, Эд, но знай, ты мне дороже любой короны. А твою же, как ты говоришь, корону я взял для того, чтобы вернее защитить тебя и всю нашу семью от многочисленных врагов здесь в Англии и за морем. Я знаю, сегодня я потерял твою любовь, потому что нельзя любить человека, которому не доверяешь, – тут голос Ричарда задрожал, на его глазах показались слезы. – Но я буду терпеть твою ненависть и твое презрение, так как для меня важно, чтобы ты остался жив, был в безопасности, и надеяться, что когда-нибудь я верну себе твое доверие.
Искренность Ричарда, его непритворное выражение любви произвели решительную перемену в поведении мальчика, – он разом отмел все свои подозрения, и забыл о своем негодовании.
– Тебе не придется долго ждать, дядя, я верю тебе, верю всем твоим словам, – пылко воскликнул маленький принц. – И матушке я скажу, что ты ни в чем не виноват, я буду стараться, чтобы вы помирились.
Ричард почувствовал такое облегчение, словно был грешником, которому прощались многочисленные грехи, и даровалось райское блаженство. Благодарные слезы с новой силой полились с его глаз, он крепко прижал к себе мальчика, не желая его от себя отпускать. Теперь не имело значения, кому из них должна достаться корона – они понимали, что оба они Йорки, и у них одна вера, одни чувства и одни общие надежды. Эту минуту подлинного единения Ричард и юный Эдуард запомнили навсегда, воспоминание о ней влияло на их отношения в будущем. И Ричард пожалел, что его брат Эдуард не прожил хотя бы еще пять лет до возмужания своего наследника. Тогда бы мальчик не находился под сильным влиянием родственников своей матери как сейчас, более справедливо и объективно относился к спорам английской знати, и Ричарду не было бы необходимости выдвигать свои притязания на королевский трон Англии.
Вопрос об избрании Ричарда королем был решен в парламенте положительно. Принцы Эдуард и Ричард Йоркские были признанны незаконнорожденными, а дети герцога Кларенса были лишены прав, поскольку их отец был объявлен по закону изменником и бунтовщиком. Реакция Вудвиллей и их сторонников была явно негативной, они открыто протестовали против назначения нового преемника на трон. Особенно бурным было возмущение королевы Елизаветы, на которую не могли повлиять уговоры ее старшего сына помириться с Ричардом. Она снова развила бурную деятельность: слала воззвания к своим сторонникам во все концы страны, искала новых союзников в борьбе против герцога Глостера, и сумела договориться о союзе с самим Генрихом Тюдором, графом Ричмондом, посулив ему в жены свою старшую дочь Елизавету, которая отныне считалась невестой предводителя партии Ланкастеров.
Для наведения в стране порядка, Ричард запросил из Йорка свои войска и обратился за помощью к своему кузену лорду Невиллу. При виде его превосходящей военной мощи немногочисленные сторонники королевы были вынуждены умолкнуть и отступить. Теперь ничто не могло помешать коронации Ричарда Глостера и его жены Анны Невилл.
Церемония коронации проходила 6 июля в Вестминстерском аббатстве, и она была самой многолюдной коронацией, которую только знали современники Ричарда, поскольку он в своем стремлении вернуть стране гражданский мир почтил своим приглашением многих сторонников Ланкастеров.
Яркий солнечный свет лился через цветные витражи многочисленных окон огромного Вестминстерского аббатства, делая богатую одежду собравшейся английской знати еще более роскошной и нарядной. Ричард поддерживал рукой побледневшую от волнения Анну Невилл, и думал о том, что коронация очень напоминает ему его вступление в брак с Анной одиннадцать лет назад, только сейчас он венчается не с Анной, а с не менее дорогой его сердцу Англией, процветание которой было его давней мечтой.
Внезапно Ричард увидел то, что никак не могли заметить остальные присутствующие в храме. Легкое, едва обозначенное, светящееся облачко отделялось от купола собора, и поплыло над головами людей к алтарю, не останавливаясь и не задерживаясь, легкой струйкой пара. Перед алтарем оно чуть заколебалось, но опустилось на Анну Невилл, благоговейно смотревшую на образ Искупителя Христа. Анна, ничего не почувствовала, но Ричард, который не доверял обычной человеческой премудрости и ощущал не видимую мистическую связь между многими явлениями и людьми, понял, что представилось его взору, хотя раньше он считая подобное всего лишь сказочной легендой. Когда-то ему рассказывали в детстве, что дух-покровитель Англии появляется в момент коронации истинного монарха для его благополучного царствования, и вселяется либо в какой-либо предмет, либо в подходящее живое существо, и пока эти носители находятся в целости и сохранности, жизни и царствованию короля ничего не угрожает. Еще рассказчики прибавляли, что видеть духа-покровителя Англии может только чистый сердцем король, чья совесть не запятнана ни одним преступлением.
Раньше Ричард не очень верил в эту сказку, ничего подобного видеть ему не приходилось, но сейчас, когда он стал свидетелем этого явления, он осознал, что живет на острове, окутанном древней светлой магией, охраняющей Англию от зла и несчастья. Ричард с удвоенным пылом принялся благодарить на коленях Бога за все его милости к нему до тех пор, пока его голову и голову его жены не покрыли королевские короны, и хор не запел "Тебя, Бога, хвалим",
Коронационный день закончился посвящением избранных сквайров в рыцари и раздачей щедрой милостыни нищим. Затем Ричард с новой королевой предпринял поездку по Англии. Они посетили Оксфорд, Глостер, Вустер, Йоркшир. Всюду население встречало их радостно, приветствуя в их лице твердую власть, способную обуздать своеволие и бесчинства злодеев.
Осенью Ричарду уже пришлось противостоять нападению Ланкастеров и их наемников. Они привели целую флотилию с французской армией на борту. Сторонники Вудвиллей готовы были к ним присоединиться в Солсбери, Экстере и Брекноке, но подавляющее большинство англичан осталось верным королю Ричарду Третьему, и не поддержало иноземных пришельцев. Этот факт и плохая погода в море, разбросавшая и потрепавшая многие корабли заставили Генриха Тюдора отступить.
Но гораздо больше этого вражеского нападения Ричарда встревожило выступление канцлера Франции в Туре перед представителями Генеральных штатов, уговаривающего их оказать помощь Генриху Тюдору. Обвинение было настолько порочащим, что и менее щепетильный в вопросах чести человек, чем Ричард Третий, и то пробудился бы к действию. Оно гласило: "Обратите, пожалуйста, внимание, на события, что произошли в этой стране после смерти короля Эдуарда. Вы увидите, что дети его, уже большие и храбрые, безнаказанно умерщвлены, и корона его передана убийце по благосклонности народной".
Мера безопасности, предпринятая Ричардом, когда он спрятал сыновей Эдуарда, чтобы их не захватили сторонники Вудвиллей, обернулась против него обвинением, хуже которого не придумаешь – обвинением в их убийстве. Ричард решил во избежание этих порочащих его слухов как можно скорее помириться с вдовствующей королевой Елизаветой и восстановить мир в семействе Йорков.
Поначалу гордый и неприступный вид Елизаветы Вудвилл не располагал к откровенному разговору. Она всячески старалась подчеркнуть, что считает своего деверя наглым самозванцем, беззастенчиво укравшим корону ее старшего сына. И раньше их отношения были далеки от идеала, поскольку Ричард, как и его мать, герцогиня Йоркская, считал женитьбу Эдуарда на вдове лорда Грея неподходящим браком для Йорка. Королева Елизавета знала это, знала она также, что Ричард по мере своих возможностей старался не допускать ее родственников к власти, что и обусловило ее враждебное к нему отношение. Но теперь Ричард решил быть терпимым, не напоминать королеве Елизавете об их прошлых взаимных обидах, ни в чем не обвинять ее и добиваться ее расположения.
– Добрый день, сестра моя, – ласково произнес Ричард, подходя к королеве Елизавете, неподвижно сидевшей в своем кресле. – Я давно мечтал о нашем семейном согласии и пришел сюда с надеждой осуществить это свое желание.
– Вам не стоило трудиться, милорд, и тратить время на беспомощную вдову, которая все равно ничего не сможет вам сделать, – неприязненно сказала королева Елизавета, бросая на Ричарда мрачный взгляд, удивительно гармонирующий с ее траурным платьем. – О каком согласии может идти речь, если мы с вами не доверяем друг другу?
– Если вы попробуете поверить мне, то сможете убедиться, что поверили мне не зря. Я теперь помазанный король Англии, и сам Бог будет способствовать моей заботе о вас, – предложил Ричард, надеясь пробудить в невестке способность к здравому смыслу. Но королеву Елизавету от его слов передернуло как от приступа боли.
– О, я не напрасно не доверяла тебе, Ричард, и всеми силами пыталась отговорить Эдуарда от назначения тебя регентом, – с яростью проговорила она, – К сожалению, я оказалась права, ты не только захватил власть и отнял наследие моих детей, но и опозорил и нас, и свою собственную мать. У тебя черное сердце, Ричард, даже не надейся, что я когда-нибудь поверю тебе!
Ричард не стал напоминать Елизавете Вудвилл, что истинной причиной устранения ее от власти стала алчность ее родственников, не на шутку встревожившая многих знатных лордов. Он почувствовал, что любое обвинение будет в штыки принято этой женщиной, потерявшей голову от горя, и решил говорить о том, что было близко им обоим, и даже взять всю вину за их трения на себя.
– Вы правы, сестра моя, предвзято ко мне относясь, и я заслужил ваш гнев, – покорно сказал он, садясь на ступеньку кресла возле ее ног. – Да, я в свое время пытался не допустить союза между вами и Эдуардом, теперь я понимаю, что совершал великий грех, стараясь разлучить такую любящую и преданную друг другу пару. Вы и я любили Эдуарда больше всех на свете, и не можем утешиться от скорби по нему в объятиях друг друга, поскольку вы справедливо видите во мне врага. Я раскаиваюсь в том, что я не принял вас как сестру после свадьбы с Эдуардом, но я хочу исправить этот грех и сказать, что как бы вы не относились ко мне в дальнейшем, я всегда буду о вас заботиться как самый преданный брат.
– В последнее время вы совершили много такого чего нельзя простить,– в волнении произнесла королева Елизавета. – Неужели вас не мучила совесть, когда вы забирали корону у моего мальчика?!
– Сестра моя, давайте представим себе, что свершилось ваше желание, и наш принц Эдуард был бы коронован, – предложил ей Ричард. – Ваши братья, дяди, сыновья Грей не успокоились бы, пока не уничтожили меня и моих сторонников, а победу в этой войне вполне мог одержать и я. Нашей смутой воспользовались бы Ланкастеры для начала войны за английскую корону. Лордам, которые до сих пор не брали участия в военных столкновениях, пришлось бы выбирать, на чьей они находятся стороне, и тогда бы в Англии началась настоящая бойня, длящаяся до полного уничтожения одной из сторон. Беспорядками в нашей стране вполне бы могли воспользоваться шотландцы, французы и воинственные датчане. Как вы думаете, много шансов у двенадцатилетнего мальчика-короля уцелеть в этой тотальной войне, если он не то, что свою страну, самого себя не может защитить. Почему-то вы думаете, что корона это обязательная гарантия власти, благополучия и счастья, но это далеко не так. Корона иногда бывает знаком обреченности жертвы на мучительную смерть, достаточно вспомнить несчастного безумного короля Генриха Шестого. Подумайте над моими словами, и в случае необходимости всегда обращайтесь ко мне, – Ричард слегка поклонился невестке и вышел из ее покоев, оставив ее в глубокой задумчивости.
Поразмыслив над услышанным, королева Елизавета была вынуждена признаться самой себе, что Ричард во многом был прав, и его поступки были поведением честного человека, заботящегося о благе всех членов своей семьи. Через два дня она послала за Ричардом, и когда он пришел, она бросилась к нему со словами, что полностью вручает его опеке и саму себя и своих детей. Ричард тогда ощутил радость большую, чем при своем короновании, – еще одно сердце повернулось к нему с любовью, что он ценил гораздо больше своего высокого положения. Елизавета же впервые за долгие месяцы страха и волнений почувствовала покой и умиротворение, чувствуя, что она действительно приобрела верного и надежного защитника, готового бескорыстно протянуть ей руку помощи.
После примирения с королевой Елизаветой Ричард Третий публично заявил о том, что он будет заботиться об детях Эдуарда Четвертого как о своих собственных детях. Принцев Эдуарда и Ричарда отправили в Лудлоу продолжать образование, королева Елизавета и ее дочери покинули свое убежище и возобновили светскую жизнь, посещая все приемы и балы, устраиваемые Ричардом Третьим. Разумное и тактичное поведение королевы Анны Невилл почтительно обращавшейся с вдовствующей королевой, окончательно примирило Елизавету с новыми монархами. Она даже начала обсуждать с Ричардом Третьим перспективу брака их детей, и они договорились до того, что возможно единственная дочь Ричарда Кэтрин выйдет замуж за сына королевы маркиза Дорсета, а наследник Ричарда Третьего Эдуард обвенчается со второй дочерью королевы Сесиль, поскольку старшая, Елизавета, уже была просватана за Генриха Тюдора, графа Ричмонда. Елизавета Вудвилл написала письмо своему старшему сыну от первого брака маркизу Дорсету с просьбой вернуться в Англию и помириться с Ричардом, уверяя его, что король не причинит ему ни малейшего вреда. Но маркиз Дорсет предпочел остаться во Франции, сбитый с толку предостережениями изгнанных врагов Ричарда, убеждавших его в необычайном коварстве нового короля.
Согласие между королем и Елизаветой Вудвилл бесило заклятого врага Ричарда Третьего Илийского епископа Мортона, который подумывал, не добавить ли к своему измышлению о тайном убийстве сыновей Эдуарда Четвертого обвинение Ричарда в колдовстве, ибо ему непостижимым образом удалось склонить на свою сторону вдовствующую королеву, которая его прежде ненавидела.
В дни встреч с королевой Елизаветой, Ричард имел сомнительное удовольствие познакомиться с еще одной женщиной, с которой проводил свои ночи Эдуард Четвертый, с его любовницей Джейн Шор. Он не раз замечал в Вестминстере молодую женщину, которая, не занимая никакой должности, вольготно чувствовала себя при дворе, и шныряла во все уголки дворца подобно крысе, водя со всеми знакомство. Ричард недоумевал также, почему эта женщина смотрит на него с вожделением. Он навел справки о ней и узнал, что она была любовницей не только покойного короля, но и казненного им лорда Хейстинга.
Джейн Шор еще в отрочестве была выдана замуж за развращенного старика, и потеряла всякое представление о нравственности и морали. Природа наделила ее необычайно красивой внешностью: при густых светло-каштановых волосах она имела завораживающие чуть раскосые зелёные глаза, а ее точеная, в меру полная фигура сводила с ума всех мужчин. Джейн Шор видела цель своей жизни в том, чтобы быть фавориткой могущественных вельмож, имевших силу и власть исполнять все ее прихоти и желания. После казни лорда Хейстинга она сразу решила сделаться любовницей Ричарда. Осуществить немедленно ее намерение помешала поездка нового короля по Англии, но теперь она снова вернулась к своему прежнему плану. Джейн Шор предполагала, что одержать любовную победу над Ричардом Третьим ей не составит никакого труда, ей не придется бороться с его другими любовницами, поскольку у Ричарда не было увлечений на стороне, а королева Анна отнюдь не отличалась красотой леди Хейстинг.
Воодушевленная этими мыслями, Джейн Шор попросила аудиенции у короля с целью приступить к его соблазнению. Ричард как раз рассматривал первый пробный экземпляр книги сэра Томаса Мэлори с повестями о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, который он предназначал в подарок леди Анне. Он и его жена очень любили рыцарские романы и романтические истории, и Ричард заранее предвкушал наслаждение, которое он с королевой получит от чтения. К тому же книга Мэлори была необычна тем, что была не написана от руки на пергаменте, а отпечатана на бумаге Кэкстоном, и текст отличался необычайной четкостью и доходчивостью.
Но книгу пришлось отложить в связи с приходом Джейн Шор, – Ричард никогда не отказывал своим подданным, обращающимся к нему за помощью.
– Чем я могу помочь вам, мадам? – как, можно приветливее спросил у Джейн Ричард, стараясь не вспоминать о том негативном впечатлении, которое на него произвело ее прошлое. Слабая женщина сейчас обращалась к нему с просьбой о помощи, и он собирался выполнить ее, насколько это было в его силах.
– Вы в чем-то нуждаетесь, не так ли?
– Вы правы, ваше величество, только вы сможете мне помочь, – развязно ответила Джейн Шор, стараясь подойти к королю как можно ближе. – Сейчас моя постель по ночам холодна, и если по справедливости, то это вы должны ее согревать.
– Что вы имеете и виду? – нахмурился Ричард.
– Ваше величество, вы казнили красавчика лорда Хейстинга, который служил мне единственным утешением в моей вдовьей доле и в скорби по безвременной кончине нашего возлюбленного короля Эдуарда, – с шутливой плаксивостью проговорила Джейн Шор. – Теперь вы просто обязаны поддержать меня в моих невосполнимых потерях, тем более, что последняя произошла по вашей вине.
Подобного отсутствия стыда у женщины Ричарду еще не приходилось видеть, даже продажные девицы вели себя гораздо скромнее и сдержаннее. Особое отвращение ему внушала неизменная готовность Джейн Шор пробуждать в мужчинах самые низменные похотливые желания. Этой способностью она явно гордилась.
– Мадам, вы отдаете себе отчет, с кем вы говорите? – опомнившись, спросил Ричард, желая как можно скорее покончить со своим разговором с Джейн Шор.
– Конечно. Я говорю с мужчиной, с которым сегодня ночью узнаю все любовные наслаждения, созданные богом, – сладострастно произнесла Джейн, сбитая с толку первоначальной благожелательностью Ричарда, обычно проявляемой им к просителям.
– Ваши удовольствия подлежат ведомству дьявола, мадам, и я больше не собираюсь терпеть ваше общество, – жестко сказал король, и рот Джейн Шор раскрылся от удивления. Непонимание людей с благородной натурой сыграло с ней злую шутку, и она не знала, что внутреннее содержание Ричард ценит больше привлекательной оболочки. Он оказался первым мужчиной, на которого не подействовали ее чары, и этот мужчина разрушил все ее планы.
Король схватил ее за руку, и вытащил из своей комнаты со словами:
– Я запрещаю вам показываться в королевских резиденциях Вестминстера и Тауэра. Если вы нарушите мой запрет, то ваше пребывание в дальнейшем ограничится тюремными застенками.
Стражники увели разочарованную и разозленную Джейн Шор, но Ричард продолжал думать о ней. Эта женщина представилась ему более опасной, чем он думал вначале, и он пожелал узнать все подробности ее жизни. Узнав, что король Эдуард ради нее основательно опустошил государственную казну, Ричард решил хотя бы частично компенсировать эти затраты и велел конфисковать поместье, которое Эдуард подарил Джейн Шор. Теперь она ненавидела Ричарда и за пренебрежение к ней, и за потерю имущества, и в своих ругательствах могла посостязаться с епископом Мортоном, засевшим в кройландских болотах вдали от карающей руки Ричарда Третьего. При всех своих пороках Джейн Шор обладала большой смелостью и не упускала случая публично осыпать бранью короля Ричарда. Особенно ему был памятен случай, когда она бросилась к нему при его выезде из ворот Сент-Олбанского аббатства. Ричард едва смог удержать своего коня, чтобы он не затоптал орущую женщину, но животное продолжало нервничать и беспокойно перебирать копытами, поскольку Джейн Шор, крича словно фурия, кружила вокруг них, явно не замечая опасности, пока в пылу ярости не свалилась в огромную грязную лужу, освобождая им дорогу.
