Текст книги "Ричард Глостер, король английский (СИ)"
Автор книги: Виктория Воронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Но рассказ сына ничуть не убедил герцогиню Йоркскую в невиновности нежеланной невестки, она по прежнему твердо хотела их разлучить.
– Ловко придумано, – язвительно заметила она, когда сын закончил говорить. – Вижу, Ланкастер тебя хорошо изучила, и знает, что лучше всего ей удастся сыграть на твоих чувствах великодушия и благородства. Леди Стэнли ее оговорила. Как бы ни так! Для меня яснее ясного, что леди Стэнли является ее верной сообщницей, намеренной покрывать ее тайные похождения.
– Я верю своей жене! – упрямо заявил Ричард.
– Подумай, Ричард, если бы все было так, как ты говоришь, разве стала бы Екатерина приближать к себе леди Стэнли и оказывать ей высокую честь быть крестной матерью наследницы престола? – сокрушенно покачала головой герцогиня Йоркская, дивясь скудоумию сына. – Совершенно очевидно, что все милости, которыми королева осыпает графиню Стэнли, являются платой за ее молчание.
– Матушка, Екатерина любит меня и не способна причинить мне какое– либо зло. Я это чувствую душой, и для меня это важнее всех доводов рассудка, – ответил король.
– И за что господь посылает мне такое горе, – простонала герцогиня. -
Я удивляюсь, отчего мои сыновья, щедро одаренные небом блестящими качествами, оказались столь слабыми в делах, касающихся женщин. Ты заворожен хитростями девчонки из враждебного нам рода. Эдуард отдал власть родственникам своей супруги Вудвилл и подчинялся всем прихотям своих любовниц. Один только Джордж был достойным сыном, он слушался только одну женщину, меня – свою мать! Как можно простить супружескую измену?!
– Может, я пошел в своего отца? – хмуро предположил Ричард. – Он тоже простил вас из любви к вам, и признал Эдуарда своим сыном, не смотря на его сомнительное происхождение.
– Как ты можешь сравнивать меня со своей потаскушкой женой! – негодующе воскликнула герцогиня. – Я была с другим мужчиной не по своей воле, а из-за обмана с его стороны, а Екатерина сознательно предавалась прелюбодеянию.
– Простите меня, матушка, – в раскаянии произнес Ричард.
– Пойми, сын мой, я забочусь, прежде всего, о твоем благе, – смягчилась герцогиня Сесилия. – Я не хочу, чтобы ты стал посмешищем в глазах других людей из-за своей излишней доверчивости и уверенности в том, что якобы жена тебя любит. Подумай, разве юную женщину может увлечь уже немолодой мужчина, когда ее окружают красивые юноши. Посмотрите на себя хотя бы в зеркало, чтобы здраво рассудить о своих любовных возможностях при своей далеко непривлекательной внешности.
– Матушка, вас послушать, так я вовсе не достоин любви женщины, – усмехнулся Ричард Третий.
– Я этого не говорила, – встревожилась его мать. – По-настоящему благородная женщина, вроде покойной леди Анны, которую на наше несчастье бог слишком рано забрал от нас, могла бы здраво оценить твои достоинства. Но юная вертихвостка, вроде теперешней королевы, способна лишь морочить тебе голову, чтобы с твоей помощью удержаться на троне.
Как не старался Ричард не поддаваться гнетущему давлению своей матери, ядовитые сомнения уже начали терзать его душу, когда он вернулся на главную трибуну и занял свое место рядом с Екатериной. Екатерина, видя, что муж не в духе, не пожелала своими расспросами о неудачном разговоре с матерью еще больше раздражать его, и стала следить за схваткой на ристалище, где проходил поединок "жюст" – конно-копейная сшибка. Это было ее ошибкой, так как Ричарду не понравилось, что она лишила его своего внимания. Кроме того, ему показалось, что жена слишком пристально рассматривает юных рыцарей Уорика, носящих плащи с эмблемой белого зазубренного посоха. И в самом деле, Екатерина, подобно многим дамам, от всего сердца желала успеха Уорику. Она любила юношу за его мягкий миролюбивый нрав, и со своей стороны делала все, чтобы помочь ему наладить отношения с Ричардом.
– Куда вы смотрите, Кэтрин? – подозрительно спросил Ричард. От его непривычной резкости Екатерина растерялась, и невпопад ответила:
– На вашего племянника Уорика, он очень на вас похож.
– Что вы придумываете, мадам, Уорик ничуть на меня не похож!– сердито произнес Ричард – неискренность ответа жены еще больше возмутила его.
– Но Уорик, по крайней мере, старается брать с вас пример, – поспешно сказала Екатерина, пытаясь примирительно улыбнуться под тяжелым взглядом ревнивого супруга. Но Ричард разгневался еще больше, видя, как Уорик при виде его недовольства смутился и начал совершать один промах за другим. Он всем сердцем хотел, чтобы племянник прославил их род, но Уорик всегда приносил ему одни разочарования.
– Просто позор, как он бьет копьем. Неужели я зря платил огромные деньги лучшим фехтовальщикам Европы за его обучение, – твердил Ричард, в раздражении ударяя кулаком по подлокотнику своего кресла. Будучи последним одиннадцатым ребенком у своих родителей, он, не отличаясь хорошим здоровьем, стал прославленным бойцом благодаря упорным тренировкам, и ему было непонятно пренебрежение военным искусством у других юношей. Ричард нашел, что Уорик не будет в силах противостоять ему на поединке, и уверенность в этом отбила у него охоту выходить на ристалище. К тому же он не желал выставлять в невыгодном свете боевые способности своего племянника в поединке с собой. Не в силах переносить неудачное выступление своего подопечного, король резко встал и, никому ничего не объясняя, покинул турнир. Сомнение в любви Екатерины снова заставило его страдать, и Ричард поспешил уйти от людей, надеясь в одиночестве найти желанное забвение своих переживаний.
Его постигла неудача. Отныне в Екатерине заключалась его жизнь, но жена стала для него источником страдания, и теперь само свое существование Ричард воспринимал как непрерывную муку.
Екатерина в перерыве между схватками поспешила в шатер к Уорику, и постаралась успокоить расстроенного юношу, говоря, что его дядя находится в гневе из-за их супружеской размолвки, а вовсе не по его вине. Уорик приободрился, и вполне успешно провел главное состязание, заслуженно получив из рук королевы главный приз. Правда, его успеху способствовал уход короля Ричарда. Северяне, оставшись без предводителя, растерялись и действовали неслаженно, что и помогло отряду Уорика одержать победу. Но и Уорик во второй части турнира выступал гораздо лучше, чем в первой.
На протяжении всего дня Екатерина старалась делать вид, будто ничего не случилось, но беспокойство из-за необъяснимого гнева мужа все больше тревожило ее. Она только могла догадываться, что ревность по непонятной причине снова овладела им, и ее начало томить горестное предчувствие разлуки с Ричардом.
Отсутствие Ричарда за ужином подтвердило опасения Екатерины, и, из-за подступавших к ее глазам невольных слез, она едва замечала окружающих. Но быстрая скачка по окрестностям Лондона несколько остудила гнев короля, и в его душе снова взяла верх нежность к своей юной жене. Он появился в спальне, когда Екатерина уже перестала надеяться на его приход. В первую минуту юная королева не поверила своим глазам, увидев мужа, затем она вскочила, подхваченная порывом нечаянной радости, и, споря быстротою с птицей, подбежала к нему и крепко прижалась к его груди. Выражение счастья в ее глазах наполнило ликованием душу Ричарда, и он снова поверил в то, что весь мир наполнен лучезарным светом любви.
– Значит, ты меня все-таки любишь, Кэти, – прошептал Ричард, наслаждаясь присутствием своей жены.
– И всегда буду любить, – подтвердила Екатерина.
– А меня пытались уверить, что твоя любовь ко мне – это притворство, – признался Ричард. – Мол, не может такая очаровательная красавица любить скрюченного немолодого калеку как я.
– О, Ричард, какая мне разница молод ты или стар, прекрасен или безобразен! – взволнованно воскликнула Екатерина. – Я знаю, что бог создал меня для тебя, только в твоем присутствии я по настоящему живу и чувствую, всю полноту и радость жизни. Ни к кому из людей я не испытываю столь всепоглощающего чувства как к тебе, и я не устаю благодарить за это господа бога. Если ты по-прежнему не веришь мне, то поверь своей любви, силу которой я хорошо узнала. Она способна увлечь и согреть любое сердце, и даже из пустой и легкомысленной кокетки сделать любящую женщину.
Ричард ничего не ответил на эти слова, но его поцелуи, подаренные Екатерине, стали подлинной благодарностью за счастье, которое она подарила ему своим признанием. Проведенная ночь стала одним из самых лучших воспоминаний их жизни, и Екатерина будто растворялась в любви, думая о ней. Ей казалось, что после такого откровения навсегда должны отступить все заботы и печали, ей хотелось всех вокруг видеть счастливыми, и она немало радовалась, когда ее верная Скай Эббот вышла замуж за сэра Роберта, из служанки превратившись в благородную леди Шелтон. Теперь королева могла делиться с Скай не только тревогами, но и любовными радостями на равных, и мир казался игл обеим состоящим только из любви.
Идиллия длилась недолго – верные слуги покойных родителей Екатерины все больше нуждались в ее помощи. Кардинал Мортон доносил ей неутешительные известия о том, что права сторонников Ланкастеров все больше нарушаются. Политика умиротворения Англии удавалась Ричарду Третьему гораздо хуже, чем его жене, из-за его предпочтения своих приближенных, и хрупкое равновесие мира в стране все больше грозило исчезнуть. Екатерина поняла, что ей нужно вмешаться во внутренние дела государства, чтобы избежать дальнейшего обострения отношений между двумя могущественными группировками английских феодалов. Она решилась на это, хотя ей очень не хотелось снова ссориться из-за политики с мужем. Екатерина завязала переписку с несколькими влиятельными семьями, до сих пор противостоящих Йоркам, стараясь понять суть проблем. Их представители требовали возвращения на высшие государственные должности лорда Джаспера Тюдора и его друзей. Екатерина согласилась с их требованиями, и в своих разговорах с мужем начала осторожно затрагивать эту тему.
Растущее влияние королевы на Ричарда Третьего не нравилось его приближенным, они не желали, чтобы при дворе создалась новая могущественная партия, способная угрожать их положению. Все они – лорд Невилл, граф Суррей, канцлер Джон Гантроп, епископ Рассел Линкольнский, • сошлись на том, что нужно пресечь влияние королевы Екатерины на их господина, и по возможности навсегда отдалить ее от него. Из приближенных Ричарда один только виконт Лавелл был против этого замысла.
– Что именно останавливает вас, виконт? – спросил его граф Суррей.
– То, что ваш план по-настоящему опасен, милорд, и я очень сомневаюсь в его успехе, – откровенно признался Лавелл. – Король до беспамятства влюблен в свою жену, и не станет слушать никаких наветов на нее.
– А вы предлагаете Лавелл, сидеть и ждать пока люди мстительного герцога Бедфорда не вытеснят нас?! – возмутился канцлер Гантроп.
– Лавелл, у меня на руках прямые улики того, что королева переписывается с врагами нашего короля и тайно противодействует его воле. С такими доказательствами королю придется считаться, – снисходительно объяснил виконту лорд Невилл.
– Я все равно отказываюсь участвовать в этом заговоре, – заявил виконт Лавелл.– Смотрите, милорды, как бы гнев короля не обрушился на вас, вместо того, чтобы пасть на его жену, а в королеве не пробудилась ее Пантера.
– Но предупреждение Лавелла не могло поколебать решительности заговорщиков, они твердо решили осуществить свой замысел на следующее утро. В тот день Ричард разбирался с вопросом улучшения связи между отдаленными областями Англии. При нем в стране впервые ввели регулярно действующую почту, и административное управление государством стало более эффективным. На совете король обсуждал с советниками дополнительные меры для развития сообщения с органами правления других городов. По окончании совещания, лорд Невилл встал из-за стола и сказал:
– А теперь, государь, мне нужно предупредить вас о тайных умыслах королевы. Она составила оппозицию против вас.
– Что означают твои нападки на мою жену, Невилл? Ты хочешь стать моим врагом? – нахмурился король.
– Я хочу уберечь вас от врагов, кузен, – невозмутимо ответил лорд Невилл. – Королева Екатерина желает отстранить вас от власти, и назначить своего дядю Джаспера Тюдора лордом-протектором королевства.
– Я не потерплю голословного обвинения своей супруги, – яростно воскликнул Ричард. – Горе тебе, Невилл, если у тебя нет доказательств ее вины.
Лорд Невилл тут же передал королю раздобытые письма королевы, адресованные ее сторонникам. Ричард резко схватил их и быстро прочел. Чтение мало что открыло ему нового, поскольку Екатерина давно говорила в их беседах о необходимости умерить недовольство сторонников Ланкастеров, просила вернуть ее дядю в Лондон, но письма можно было толковать двояко.
– Государь, нужно провести судебное расследование, чтобы выяснить имеем ли мы дело с государственной изменой, – рискнул сказать ему канцлер Гантроп.
Ричард не сразу ответил ему, еще не зная как поступить. С одной стороны он твердо знал о том, что Екатерина не составляла заговора против него, с другой стороны ей было выдвинуто подкрепленное доказательствами обвинение. Ричард понял, что из-за своих нравственных принципов он не сможет нарушить закон, и ему придется согласиться на это злополучное расследование. Но он надеялся, что Екатерина с ее даром слова без труда сумеет убедить своих судей в своей невиновности, и ее убедительное оправдание навсегда закроет рты ее хулителям.
Король нехотя дал свое согласие, и покои Екатерины окружила усиленная стража. Когда она хотела выйти в сад, то дорогу ей преградили два охранника, сообщившие ей, что она находится под домашним арестом.
– Что вы такое говорите, вы разве забыли о том, что я ваша королева?– в изумлении произнесла Екатерина.
– Простите, государыня, но пока над вами не состоится суд, вы не можете покинуть свои комнаты, – ответил ей один из охранников.
– Кто меня обвиняет, и в чем? – быстро спросила королева.
– Король приказал провести расследование по обвинению вас в государственной измене, – получила она ответ.
У Екатерины потемнело в глазах от этой новости, и она без дальнейших слов вернулась к себе. Никогда Екатерина не предполагала, что Ричард способен так жестоко поступить с нею, и новость просто сокрушила ее, вызвав у нее сомнения в его любви и острую боль в сердце. На судебных заседаниях Екатерина вовсе не проявила свойственной ей убедительности и уверенности в правоте, на что так надеялся Ричард Третий, она отвечала односложно, часто невпопад, угнетенно думал о чем-то своем, что мало имело отношения к происходящему вокруг нее. Думала юная королева о том, что, не смотря на все ее усилия, ей так и не удалось смягчить сердца сторонников Йорков,– которые сейчас обвиняли ее яростно и озлобленно. Это зрелище окончательно подавило и сломило ее, – последний год выдался на редкость тяжелым для нее. Екатерина чувствовала, что она устала успокаивать вечную подозрительность Ричарда Третьего, бороться с происками своих недоброжелателей, и пытаться хоть чем-то помочь сторонникам своей семьи. Когда канцлер Гантроп начала зачитывать очередное обвинение королеве в ее преступной переписке с лордом Фичаном, Екатерина поняла, что у нее нет сил бороться даже за свою жизнь. Она резко поднялась и сказала:
– Милорды, я больше не буду оправдываться. Выносите же мне такой приговор, какой вам будет угодно вынести.
– Сказав эти слова, Екатерина покинула зал суда, будто проведя между собою и остальными присутствующими невидимую черту. Она имела только одно желание – никогда не видеть людей, находящихся в зале суда, и ничего не слышать о них.
У Ричарда, державшегося в стороне от хода дела, будто оборвалось сердце, когда он увидел, как Екатерина покинула суд. В нем больше не осталось надежды на благополучный исход дела, вдобавок он чувствовал, как между ним и Екатериной разверзлась целая пропасть. Король без лишних слов бросился за женой, предоставляя обоим приближенным распутывать их проблемы, как они хотят.
Ричард застал Екатерину, когда она неподвижно сидела в кресле, а Скай хлопотала возле нее, уговаривая выпить горячего вина с пряностями. Король поспешил к жене, и в свою очередь попытался успокоить ее:
– Ничего страшного не произошло, Кэти. Я тут же прекращу этот суд, если он так расстроил тебя, – говорил он, но Екатерина упорно отнимала от него свои руки. Перед Ричардом теперь была чужая враждебная ему незнакомка с чертами его любимой королевы.
– Я уже сказала, государь, что приму любое ваше решение. Что вам еще от меня нужно? – холодно спросила Екатерина, но Ричард еще не потерял надежды умилостивить жену.
– Кэти, я предполагал, что ты сумеешь расположить своих обвинителей в свою пользу, и они, подобно мне, будут безоговорочно на твоей стороне, – горячо втолковывал Ричард жене. – Во всяком случае, ты всегда будешь находиться под моей защитой, я всегда приду к тебе на помощь, и с тобой не случится беды.
– Предать меня на суд моих врагов – в этом состоит ваша защита, Ричард? – презрительно спросила Екатерина.
– Монархи тоже подлежат ответственности перед законом, Кэти, но я исправлю это дело, – попытался было уверить ее Ричард, но Екатерина отвернулась от него.
– Уходите, король, я не хочу вас больше видеть, – отрезала она. Ричард стушевался, чувствуя в ее голосе еле скрытое отвращение, и понял, что ему, в самом деле, нужно оставить обиженную жену. Он вернулся к своим советчикам, и те, видя, как король тяжело переживает размолвку с женой, уже раскаивались в том, что задумали поссорить его с ней, и не осмеливались прервать его продолжительное молчание. Наконец лорд Невилл решился спросить у своего кузена, как он думает завершить судебное расследование. Только тогда Ричард Третий обратил внимание на своих придворных, и в его глазах появился гнев.
– Благодаря вашим проискам и интригам я только что лишился своей жены, – взорвался король. – Ты спрашиваешь, Невилл, как я закончу постыдное дело, затеянное вами. А вот так!
Ричард сорвал с себя золотую массивную цепь, признак его королевского сана, и бросил ее перед собой на стол со словами:
– Я отрекаюсь от трона и снова становлюсь герцогом Глостером. Все дальнейшие указания спрашивайте у королевы Екатерины: теперь она является вашей повелительницей и будет решать вашу участь. Надеюсь, больше никому не придет в голову обвинять ее в какой-либо измене!
Приближенные Ричарда Третьего с криками ужаса бросились на колени перед королем и умоляли его изменить решение. Но Ричард был непреклонен. Он решился использовать любую возможность для примирения с женой. В эту минуту к нему подошел начальник его охраны, и с поклоном передал ему распечатанное письмо.
– Что это, сэр Воген? – спросил Ричард, беря бумагу.
– Признание сэра Хыо Ридгрейва в том, что он оклеветал королеву Екатерину, – ответил Томас Воген. – Не так давно он умер от сифилиса во Франции, и перед лицом смерти решил покаяться в своих грехах. Письмо написано с его предсмертных слов исповедником отцом Жаком Бернье.
– Если бог послал мне такую радость, значит, я все сделал правильно,– сказал Ричард, воодушевленный тем, что рассеялись последние сомнения в супружеской верности Екатерины. – Да не дрожите вы так от страха, милорды, моя жена милостива и великодушна, она не причинит вам вреда.
Правда, к самому Ричарду Екатерина не пожелала быть великодушной. Леди Шелтон передала ему, что королева по-прежнему не желает видеть его, и не пустила в покои Екатерины. Ричард счел за лучшее на время пожить на расстоянии от Екатерины, чтобы не раздражать ее еще больше и уехал в свое владение Глостершир, надеясь, что возникшее между ними непонимание со временем исчезнет. Утешением ему стали воспоминания о покойной супруге Анне. Анна подобно ему обладала щепетильностью в вопросах чести, и Ричард был совершенно уверен в том, что она не стала осуждать его за судебное расследование, поскольку стремилась к безупречности своего имени. Герцог Глостер охотно встречался с людьми, близко знавшими покойную королеву, и в то же время надеялся, что Екатерина простит его и позовет обратно.
Екатерина никого не хотела видеть кроме своей дочери и верной Скай. Наедине с собой она мучилась от душевных терзаний, пока не призналась самой себе в страшной правде – она разлюбила своего мужа Ричарда. Это открытие повергло Екатерину в шок, ее жизнь показалась лишенной ей всякого смысла. Теперь королева не знала, что ей делать. Любить по-прежнему мужа и жить с ним она не могла, признаться ему в своих теперешних чувствах тоже – не смотря ни на что, он по-прежнему был ей дорог. Екатерина могла теперь объяснить свое отдаление от мужа его виной перед ней, и укрываться за этим объяснением. Все чаще приходила к ней мысль о разводе.
Душевный срыв обессилил Екатерину как после тяжелой болезни – она почти не вставала с постели, потеряв всякий интерес к жизни. Это ее состояние грозило затянуться по бесконечности, до полного измождения пока в один из бесконечно томительных вечеров перед ней не предстал ее духовный отец Пьер Ланже. Екатерина смотрела на аббата де Сенанка, не веря своим глазам, – не мог обычный человек появиться именно тогда, когда он больше всего нужен, словно по заклинанию. Наконец королева неуверенно спросила:
– Это вы, отец Пьер?
– Да, Екатерина. Я узнал о твоей беде и понял, что нужен тебе, – улыбнулся ей аббат де Сенанк, подходя ближе. – Вижу, тебе приходится еще хуже, чем я думал.
– Отец мой, я очень верила своему мужу, но он предал мое доверие, – издала стон Екатерина. – Я думала, он по настоящему дорожит мною и отнесется к сторонникам моей семьи с тем же милосердием, с каким я относилась к его близким. Но все они не упускали случая проявить ко мне свою враждебность. Напрасны были все мои усилия, я так и не могла склонить их к миру.
Отец Ланже внимательно, не перебивая, выслушал исповедь Екатерины, но на его лице она не увидела негодования против ее притеснителей.
– Дочь моя, не ищи виновных, – мягко сказал он ей. – В твоих страданиях виновата ты сама.
– Я не понимаю вас, отец мой, – растерялась Екатерина.
– Твоя вина состоит в том, что ты слишком сильно любила своего мужа, преклонялась перед ним, сделала из него себе кумира, – вздохнул Пьер Ланже.– Я предостерегал тебя в своих письмах против этого идолопоклонничества, но твоя любовь к мужу настолько ослепила тебя, что совершенно заслонила собою любовь к богу. Только наш господь воистину совершенен, прекрасен и всемогущ, а в любом человеке, какими бы он достоинствами не обладал, всегда отыщутся изъяны, и нужно с этим смириться. В земной жизни человек не может добиться полного совершенства, запомни это, и только признавая это обстоятельство, человек получает возможность развиваться дальше, и тем самым приблизиться к богу.
– Значит, моя любовь – это грех? – замирая, спросила Екатерина.
– Нет, если превыше всего ты будешь ставить бога, – успокаивающе произнёс аббат де Сенанк. – Господь недаром послал тебе и Ричарду великую любовь, поскольку вы оба были достойны ее. Но в уме ты наделила мужа поистине божественными качествами, видела в нем полное совершенство, и начала получать один удар судьбы за другим за свое неверное представление о нем. А тебе стоило бы проявить снисходительность к нему, как к несовершенному человеку. Ты просила бога вернуть тебе любовь к мужу, Екатерина, тогда как истинная любовь не исчезает, ты перестала получать удовольствие от своей любви и сочла, что ее нет.
– Теперь я многое понимаю после ваших объяснений, отец мой, – прошептала Екатерина. – Ричард как-то сказал мне, что примет от меня все – любое горе, боль и обиду, если будет уверен в моей любви к нему.
– Да, твой муж мудрый человек, и я в свое время очень радовался, когда узнал, что ты сочеталась браком с Ричардом Йорком, – одобрительно кивнул головой Пьер Ланже. – Ричард в любви оказался выше и достойнее тебя, Екатерина. Не смотря на все испытания в вашей жизни, он, в отличие от тебя, не отказался от возложенных на вас брачных уз. Ты же отреклась от него, увидев, что он не справляется с теми трудностями, которые были предназначены тебе. А ведь это ты взвалила на его плечи свою ношу, сделав его королем. Ричард способный правитель, но он так и остался, прежде всего, главой клана Йорков. К несчастью, он еще имеет советников, злоумышляющих против своих противников, но он им доверяет как вассалам, доказавшим свою преданность Йоркскому дому. Поэтому твой муж не способен объединить страну, – эта задача возложена на тебя.
– Но я тоже не справляюсь с государственным правлением! – воскликнула Екатерина. – Я слишком слаба и неразумна для этого, отец мой.
– Тебя сам бог предназначил быть английской королевой, Екатерина, и ты не посмеешь пренебречь его волей, – строго сказал аббат де Сенанк. – Если ты последуешь по пути, указанному им, в трудностях к тебе неизбежно придет нужная помощь. В противном случае тебя будут преследовать беды и несчастья.
– Но англичане не любят меня, – пожаловалась Екатерина. – В этом я убедилась на суде. Никто из них не заступился за меня.
– А кто тебе сказал, Екатерина, что ты имеешь право ждать любви и благодарности от своих подданных? – прищурил глаза аббат де Сенанк. – Только бог может оценить твои заслуги. Людей против их воли никому не удастся переделать, – это их личный выбор, предоставленный им богом. Нам же следует жить по заповедям Христа. Как бы ни относились к тебе англичане, забота об их благе твой первейший долг.
– Я чувствую себя очень больной, я не потяну эту ношу, – прошептала Екатерина. – Отец мой, сжальтесь надо мною, укажите мне другой путь.
– Встань. Екатерина, я не собираюсь потакать твоему малодушию! – воскликнул Пьер Ланже, и, видя, что королева медлит, резко вытащил ее из постели. – За тобою вся мощь Англии, а ты плачешь как малое дитя.
– Отец мой, не говорите со мною так сурово, иначе я подумаю, что вы сердитесь на меня, – устыдилась Екатерина. – Вы же утверждали, что я не способна вызвать ваш гнев.
– Если ты хочешь использовать мою личную привязанность к тебе, Екатерина, будь по-твоему, – улыбнулся Пьер Ланже. – Только откажись хотя бы на время от человеческой логики во имя божественной, и помни, что твоими мыслями и поступками бог творит свою волю в Англии. Ты сама выбрала себе девиз – "Стойкая в невзгодах".
Аббат де Сенанк ласково простился со своей духовной дочерью, поцеловав ее в лоб, и оставил Екатерину прислушиваться к внутренним переменам в своей душе. На следующее утро юная королева осознала, что для нее наступила новая жизнь. Ее охватила жажда деятельности, и она спешно взялась за дела, требующие безотлагательного вмешательства.
Приближенные Ричарда Третьего ни в чем не пострадали за то, что преследовали ее в судебном порядке, – она оставила их в прежних должностях; а лорда Невилла Екатерина сделала наместником английских владений в Франции, уповая на то, что его решительность поможет уберечь их от притязаний французского короля Карла Восьмого. Не забыла королева и своих приверженцев, продвигая их на важные государственные посты. За этими заботами Екатерине было некогда думать о своих семейных проблемах, и они напомнили ей о себе визитом в Вестминстер герцогини Йоркской, которая впервые решилась встретиться со своей младшей невесткой. Но Екатерине вовсе не хотелось видеться с нелюбящей ее свекровью, и она послала леди Шелтон узнать о желании герцогини Йоркской, обещая выполнить его в меру своих возможностей. Скай вскоре вернулась и растерянно доложила:
– Ее светлость сказали, что ее главное желание – встретиться с вами.
Екатерине ничего не оставалось, как идти на неприятную встречу в приемную.
Герцогиня Йоркская заняла самое удобное кресло и хмуро ждала свою невестку, опираясь на трость, прямая и несгибаемая как скала. Ожидание ей скрашивало лицезрение ее любимого гобелена, изображающего встречу Соломона и царицы Савской. Картина привлекала не только яркостью своих красок и красотой рисунка, но и радостным волнением ее внутреннего содержания. Царица Савская, – само земное совершенство, – явно находилась под влиянием человека, открывающего ей мудрость нездешнего мира, существующего по законам любви. Герцогиню Сесилию неизменно трогало это редко встречающееся зрелище полного согласия между сферой небесного духа и земной жизнью, и она всегда ощущала легкость на сердце от ее лицезрения.
Когда юная королева вошла в приемную, старой герцогине показалось, будто эта долго ненавидимая ею невестка сошла с очаровавшего ее гобелена. На первый взгляд одетая по бургундской моде Екатерина ничем не напоминала библейских персонажей; ее наряд, состоящий из высоко подпоясанного синего платья со шлейфом, горностаевого жакета сюркот и остроконечного головного убора эннан не только говорил о ее высоком социальном положении, но и делал ее его символом, раскрывал все присущие ему возможности. И все же личность Екатерины далеко выходила за рамки отведенной ей роли самодержавной повелительницы. Нежное выражение ее одухотворенного лица, невысказанное ожидание какой-то лучшей участи для себя и окружающих ее людей, затаившееся в ее глазах, выдавали в Екатерине удивительную гармонию далеких библейских времен, когда земля была согрета непосредственным общением людей с богом. Теперь матери Ричарда Третьего стало понятным как эта слабая девушка могла преодолеть множество трудностей, терзающих Англию, водворить в ней желанный мир, а также, почему ее младший сын так упорно держится за свою любовь к ней. Подобное совершенство души, облагораживающее тех, кто находится в непосредственной близости к ней, встречается нечасто, и герцогиня Сесилия еще сильнее ощутила беспокойство при мысли о том, что невестка может отвергнуть ее просьбу о примирении.
Екатерина еле выдержала ее тяжелый оценивающий взгляд, и все же нашла в себе силы заговорить:
– Я пришла по вашему зову, миледи.
– Ричард был прав, ты прекрасна своей душевной чистотой, – заметила герцогиня Йоркская, и тростью показала невестке на противоположное кресло. Но Екатерина отрицательно покачала головой.
– Я не смею садиться в присутствии матери моего мужа, ваша светлость, ведь мне еще ни разу не посчастливилось вызвать вашу милость ко мне, – сказала она.
– Но это я сейчас пришла просить твоей милости, Екатерина, хотя и не надеюсь получить ее из-за моего плохого к вам отношения, – с горечью произнесла герцогиня Сесилия. Узнав, о покаянном предсмертном письме сообщника леди Маргарет Бифорт, полностью снимающем с Екатерины все подозрения в супружеской измене, герцогиня, обладая от природы честной натурой, ощутила стыд за свои несправедливые суждения о ней.
