Текст книги "Ричард Глостер, король английский (СИ)"

Автор книги: Виктория Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Виктория Воронина

Ричард Глостер, король английский

Аннотация: Герцог Ричард Глостер, ставший впоследствии королем Ричардом Третьим, всей душой предан идеалам рыцарства, и судьба посылает ему непростое испытание. Что предпочтительней – сдержать слово, данное умершему брату или изо всех сил стараться сохранить мир в родной стране? Защищать интересы своей семьи или соблюсти правила чести по отношению к женщине, враждебной роду Йорков? Ричард Третий сделает свой выбор, но он не будет соответствовать ожиданию многих людей. Повесть будет интересна поклонникам любовно-исторических романов Филиппы Грегори и Симоны Вилар.

Трагическая новость о смерти старшего брата Эдуарда настигла Ричарда на охоте. Герцог Глостер с недоумением посмотрел на посланца, доставившего печальную весть. Сорокалетний Эдуард был только на десять лет старше его, и Ричард надеялся прожить с ним всю свою оставшуюся жизнь, пользуясь его поддержкой и советами. В следующую минуту потеря брата отозвалась резкой болью в его груди, и Ричард машинально перевел взгляд на тушу дикого кабана, которого он только что заколол своим кинжалом. Мертвые глаза вепря уже покрыла серая пелена, и на мгновение Ричарду представилось, что он видит перед собой тело своего мертвого брата, чьи глаза также закрылись навеки. Ричард перекрестился, прочел короткую молитву об усопшем и пожелал больше никогда не переживать горечи утраты от смерти близкого человека. Но вспомнив о том, что благочестивый христианин никогда не будет просить об этом бога, и будет смиренно принимать все испытания судьбы, нахмурился и велел своей свите готовиться к возвращению в замок Ньюкасла, в котором проживал последние два года вместе со своей семьей.

Приветственные крики народа, восторженно встречавшего герцога Глостера и его свиту, на минуту согрели сердце Ричарда, и он подумал, что в полной мере заслужил любовь простых людей. Он со своим войском упорно сражался с шотландцами, препятствуя их набегам на англичан, прилагал все доступные ему средства, чтобы на севере Англии восторжествовал закон, а не грубая сила, и простолюдины не могли не оценить наступившей безопасности, которая после многих лет смуты казалась им чудом. Да и многие дворяне северных областей были благодарны Ричарду Глостеру за надежду на мирное процветание. Он вполне оправдал доверие своего брата короля Эдуарда Четвертого, и Эдуард, нисколько не сомневаясь, предоставил младшему брату титулы лорда-наместника, адмирала Англии, и вместе с ними неограниченную власть над северной половиной королевства. Ричард успешно правил на севере Англии, и Эдуард мог спокойно решать проблемы власти на юге. Ричарду было горько сознавать, что когда он месяц назад окончательно разгромил шотландцев в последнем сражении и начал надеяться на спокойную счастливую жизнь со своей семьей, умер Эдуард, бывший всю жизнь кумиром Ричарда и его опорой. Герцог понимал, что его ждут трудные времена, – с честолюбивой королевой Елизаветой Вудвилл и ее родственниками у него сложились неприязненные отношения.

Переехав мост через реку Тайн, свита герцога Глостера въехала в его резиденцию. Ричард первым делом принялся разыскивать свою супругу леди Анну Невилл. Никто не понимал его лучше, чем она, и мысль поделиться с ней своим горем была естественным желанием Ричарда. Правда, на этот раз она могла отказать ему в своем сочувствии – леди Анна откровенно не любила короля Эдуарда, считая его виновным в гибели своего отца графа Уорика. Когда-то граф Уорик был преданным сторонником братьев Йорков в их борьбе против Ланкастеров, и самым любящим их родственником, – его родная тетка Сесилия Йоркская была матерью Эдуарда и Ричарда. Но после того как король Эдуард нанес ему непростительное оскорбление, женившись на Елизавете Вудвилл во время сватовства Уорика от его имени к французской принцессе Боне, надменный граф объявил Эдуарда недостойным короны и поклялся отомстить ему за свой позор. Он перешел на сторону изгнанной королевы Маргариты Анжуйской, которую прежде считал своим смертельным врагом, и обручил свою младшую дочь леди Анну с ее сыном принцем Эдуардом Ланкастером. Но удача отвернулась от графа Уорика, – в междоусобной войне погибли и он, и принц Эдуард Ланкастер. Для беззащитной леди Анны со смертью отца и жениха наступили тяжелые времена. Дочь Уорика была объявлена дочерью предателя и бунтовщика, лишенной права на свою долю наследства, которую захватил муж ее старшей сестры Изабеллы герцог Георг Йоркский, и она испытала много притеснений от своих недоброжелателей. От дальнейших лишений Анну спас только Ричард Глостер. Он с детства симпатизировал своей кузине Анне Невилл, и без раздумий предложил ей свою руку, которую она приняла с благодарной готовностью. Признанию их брака немало способствовала мать Ричарда герцогиня Йоркская, в свою очередь возмущенная недостойной женитьбой Эдуарда на вдове простого дворянина Грея. Чтобы умиротворить родственников король Эдуард дал согласие на брак младшего брата, и все же леди Анна, став герцогиней Глостер, не могла простить ему перенесенного горя. Ее неприязнь к королю Эдуарду стала одной из причин, по которым Ричард согласился принять в управление северные области Англии.

Ричард нашел герцогиню уже облаченную в черное траурное платье и облегченно вздохнул, – как бы леди Анна не относилась к его умершему брату, ее преданность ему, Ричарду, оказалась выше ее ненависти к покойному. На ее лице отражалась непритворная скорбь, ее глаза смотрели на него участливо и выражали желание уменьшить по возможности его горе. Их былые препирательства по поводу отношения к Эдуарду были забыты. Ричард со слезами поцеловал жену, она же прижала его голову к себе, словно этим жестом хотела укрыть его от постигшего его несчастья.

– Ничего, Дик, ничего, – шептала Анна, ласково гладя его по волосам. – Никто не умирает окончательно, бог по своей милости еще позволит вам встретиться, мы только не знаем когда это будет и как.

– Анна, я остался один из рыцарей Йорков, – сокрушенно проговорил Ричард. – Врагов у нашей семьи много, родня же королевы Елизаветы алчна.

– Вы, мой супруг, одолели могущество Ланкастеров, поверьте, вам ничего не стоит справиться с этими ничтожными Вудвилями, – в голосе Анны прозвучало презрение высокородной леди, когда она говорила о родственниках королевы. – Я верю в вас!

– Ты женщина разумная, и дай бог, твоя вера в меня не напрасна, – Ричард распрямился, приободренный поддержкой жены. – Давай подготовимся к обеду, не будем заставлять детей ждать нас.

Ричард также переоделся в траурное платье, и спустился в обеденный зал с таким спокойным выражением лица, по которому нельзя было догадаться о боли, терзающей его изнутри. Леди Анна сопровождала его также спокойная, но ее омраченные глаза говорили о семейном горе. Но, в любом случае они должны подавать своим детям и челяди пример стойкости перед жизненными невзгодами.

За большим дубовым столом уже собрались их ежедневные сотрапезники. Девятилетний сын Эдуард в сопровождении своего воспитателя подошел к родителям за благословением, и леди Анна не смогла удержаться от того, чтобы не коснуться его макушки коротким поцелуем – своего единственного сына она любила без памяти. За своей долей родительского внимания поспешила и дочь Кэтрин. Сердце Ричарда сжалось при виде дочери – одиннадцатилетняя девочка уже явно начала превращаться в девушку, чего ему решительно не хотелось. Насколько сильно он желал, чтобы его сыновья скорее выросли и возмужали, настолько ему хотелось, чтобы Кэт навсегда осталась его малышкой и ничего не знала бы кроме его отцовской любви. Слишком много примеров наблюдал Ричард, какой немилосердной была жизнь в средневековой Европе для женщин. 'Междоусобные войны приводили к тому, что множество из них становилось жертвами насильников и грабителей; именно женщины и их маленькие дети первыми умирали от различных болезней и подвергались всевозможным унижениям. Ричарду оставалось только надеяться, что ему удастся надежно обеспечить будущее Кэтрин.

Благословив дочь, Ричард коротко поприветствовал капеллана, своих приближенных и нескольких юношей из благородных дворянских семей, которые воспитывались в его доме с надеждой получить рыцарское звание из его рук. Пустым оставалось только место Джона, его незаконнорожденного сына, который, как и Кэтрин, был плодом юношеской любви Ричарда до его брака с леди Анной Невилл.

– Гью, вы не знаете где мой сын Джон? – спросил Ричард у сына барона Латимера, постоянного товарища всех игр и проделок Джона Глостера.

Гью Латимер вскочил и поспешно ответил:

– Он остался смотреть новых лошадей, которых вы купили на днях, мой господин.

– Разве ему не сообщили о смерти нашего повелителя короля Эдуарда Четвертого? – нахмурился Ричард.

– Господин, Джон заявил, что выбор коней не менее важное дело, чем оплакивать покойников, – смутился юный Латимер. С одной стороны ему не хотелось подставлять друга, с другой стороны авторитет герцога Глостера был так велик, что никто из приближенных никогда не лгал ему.

– Вы можете сесть, Гью, – спокойно сказал Ричард, и обратился к капеллану. – Отец мой, прочтите молитву за упокой души нашего возлюбленного короля Эдуарда.

Капеллан с готовностью встал и начал читать молитву. Все присутствующие принялись повторять за ним слова, и стойко держались, не смотря на величину молитвенного правила.

После того как прозвучало "аминь", двери распахнулись и стража пропустила тринадцатилетнего юношу с веселым лицом, отдаленно напоминающего Ричарда в том же возрасте. Джон единственный из присутствующих не был одет в черную траурную одежду, и он откровенно радовался тому, что пропустил длинное унылое молебствие, воплощая собой торжество жизнелюбивой юности. Ричард, глядя на него, сознавал, что у него не хватит духу быть с ним суровым. Джон единственный вел себя так словно не было гонца с трагической вестью, и он постоянно напоминал Ричарду о счастье первой любви, которую он испытал к его матери, прелестной леди Бланш Уэд.

Ричард увидел Бланш при дворе своей матери герцогини Сесилии, и ее красота произвела на него столь неотразимое впечатление, что он не хотел замечать остальных дам, какими бы достоинствами они не обладали. Саму Бланш Ричард поначалу не привлек, его в отличие от его братьев трудно было назвать красавцем, одно его плечо было выше другого из-за травмы при родах, когда повитухе, чтобы помочь уже немолодой герцогине Йоркской родить, пришлось вытаскивать Ричарда из материнского лона. Но, несмотря на отсутствие внешней красоты, Ричард, в чем убедилась леди Бланш, обладал тем безграничным личным обаянием, до которого было далеко его более удачливым старшим братьям. Он умел говорить более проникновенные слова любви, чем самые искусные трубадуры и вдохновенные поэты, и с каждым разом, расставаясь с Ричардом, Бланш все больше мечтала о новой встрече с ним. Красавица думала – она знает о любви все, но Ричард подарил ей такие более глубокие и утонченные переживания нежного чувства, что весь мир стал видеться ей в более сияющем свете. Все чаще Ричард говорил во время их тайных свиданий о необходимости узаконить их отношения. Сначала Бланш не воспринимала его предложение всерьез, она знала, как горда мать Ричарда герцогиня Сесилия Йоркская, и понимала, что она никогда не согласится на брак своего сына с ней, ее придворной дамой. Но время шло, любовь увеличивалась в сердце Бланш и, благодаря этому чувству, невозможное стало казаться возможным. Когда она родила сына Джона, то позволила Ричарду обратиться за разрешением на брак к герцогине Йоркской и королю Эдуарду. Хотя король Эдуард был склонен согласиться выполнить просьбу младшего брата о браке, герцогиня Йоркская, как предвидела Бланш, пришла в гнев и выгнала ее из своего дома с запрещением видеться с членами семьи Йорков. Несмотря на почтение к матери, Ричард в этом случае пренебрег ее запретом, и продолжал встречаться со своей возлюбленной, пока у них не родилась Кэтрин. Рождение дочери заставило Ричарда слова настойчиво добиваться разрешения на брак с леди Бланш. Но герцогиня Йоркская заняла непримиримую позицию и заявила, что еще один недостойный брак одного из ее сыновей ее убьет. Напуганный перспективой близкой кончины матери по его вине, Ричард отступился от своего намерения и тем самым разбил все надежды леди Бланш, возымевшей такое отвращение к жизни, что она ушла в монастырь. Потеряв желание жить, в скором времени возлюбленная Ричарда умерла.

Оставшись с двумя детьми на руках Ричард, ощущая свою вину за их сиротство и незавидное социальное положение, поклялся окружить их двойной заботой, а также не иметь больше незаконных любовных связей, приводящих к трагическим последствиям. Леди Анна помогала ему в воспитании его старших детей тем более охотно, что кроме сына Эдуарда она больше никого не могла родить, что ее удручало. Пасынок и падчерица в какой-то мере замещали ей нерожденных детей, и она испытывала к ним спокойную привязанность, хотя и не такую сильную как к своему родному сыну.

И все же трепетное отношение к старшему отпрыску не гарантировало тому, что Ричард будет смотреть сквозь пальцы на его вызывающее поведение, и когда он направился к отцу, чтобы поцеловать его руку, заметил:

– Вы показали, Джон, что не намерены вести себя как подобает дворянину, очевидно, вы собираетесь сделать карьеру конюха. Но мне хотелось бы знать – достаточно ли в вашем сердце любви ко мне для сочувствия моему горю по моему безвременно умершему брату. Вы даже не потрудились сменить свою одежду на более подобающий печальному случаю траур.

– Я люблю вас, отец, и приложу все свои усилия к тому, чтобы вы забыли свое горе, – весело отозвался Джон, бесстрашно глядя на отца. Ричард, желал знать все сокровенные мысли и чувства своих детей, никогда не прерывал их в разговоре и позволял им свободно высказываться с тем, чтобы вернее наметить линию их воспитания. Его внимательное отношение к детям еще сильнее привязывало их к нему.

– Если вы, юноша, будете вести себя подобным образом, то моя скорбь еще больше усугубится, – заметил Ричард.

– Так что мне брать пример с этого тихого мышонка? – спросил Джон, отпуская легкую затрещину своему младшему брату, послушно следовавшему за столом всем указаниям своего наставника. Болезненный малыш Эдуард залился слезами. Джон считал Кэтрин недостойной своего внимания и никогда не дразнил ее, зато не упускал случая задеть младшего брата и посмеяться над ним.

– Отец, Джон снова обижает меня, – пожаловался мальчик Ричарду.

– Не плачь, Эд, ты вырастешь, и я научу тебя достойно отвечать на обиду, – ласково сказал Ричард своему любимцу, казалось, вовсе не замечая выходки своего старшего сына.

– Эдуард, ты должен более мужественно встречать нападки. Как ты сможешь противостоять врагам нашей семьи, если даже безобидное поддразнивание своего брата встречаешь потоком слез, – сделала замечание леди Анна, желавшая, чтобы ее маленький болезненный сын походил на мощных и неустрашимых рыцарей ее семьи Невилл.

– Эду есть с кого брать пример, матушка, с нашего отца, который так горюет по своему несравненному братцу Эдуарду, что ни разу не улыбнулся, хотя я ему поменял соль на сахар. Ей-богу, он бы вас всех давно заразил своей скорбью, если бы не я, – подхватил Джон, с аппетитом уплетая подрумяненный кусок кабана, заколотого сегодня Ричардом.

– Знаешь, Джон, я пожалуй ошибся насчет тебя, ты готовишься не конюхом стать, а шутом, – задумчиво сказал Ричард, мысленно задавая себе вопрос, что он упустил в воспитании Джона, что тот так равнодушен к памяти его покойного брата.

– Кто это претендует на мое место? – встрепенулся шут Джарвик, который до сих пор молчал, опасаясь еще больше растревожить горе своего господина.

– Найдется, кому исполнить твои обязанности, шут, если ты отлыниваешь от дела, – крикнул Джон, бросая в Джарвика кабаньей костью. – Уже час идет, а ты ни словечка не сказал, чтобы отвлечь своего хозяина от его скорби.

– Что ж, я, пожалуй, тоже как наш герцог Глостер буду рыдать и биться о стену головой, когда мне скажут, что я получил власть над Англией, глубокомысленно заметил Джарвик.

– Правду говорят – выслушай дурака и понимай все наоборот, – вздохнул Ричард, заканчивая, обед чаркой бургундского вина, – Сегодня мы слушали двух шутов, но их участь будет разной. Джон, ты последуешь за капелланом, пусть он назначит молитвы для твоего покаяния, чтобы ты мог искупить свою дерзость, А ты, Джарвик, ступай на кухню, там тебя ждет кувшин отборного красного вина для поддержания твоего здоровья.

Шута не нужно было упрашивать идти на кухню, он помчался туда вприпрыжку, а вот Джон, пробормотав "Слушаюсь, отец" нехотя побрел за капелланом за наложенным на него наказанием. При всем своем озорстве Джон знал, когда нужно подчиниться Ричарду, поскольку больше всего на свете боялся, что отец может выгнать его и лишить своего общества.

Ричард, встав из-за стола, подозвал дворецкого и дал ему поручение послать гонцов ко всем знатным лордам севера Англии, чтобы известить их о смерти короля Эдуарда и приказать им дать присягу верности его старшему сыну Эдуарду Пятому. Так герцог Глостер начал выполнять свое обещание данное покойному брату сделать его наследника королем.

– Те лорды, которые откажутся без уважительной причины явиться в Ньюкасл, будут считаться изменникам и врагами дома Йорков, – закончил Ричард свое распоряжение.

Надежда Ричарда на поддержку династии Йорков северной английской знати оправдалась, – приехали почти все приглашенные, кроме старого лорда Уэнора, разбитого ревматизмом. Вместе с ними Ричард со своей семьей присутствовал на заупокойной мессе и все дали клятву верности новому королю 0x08 graphic

Эдуарду Пятому.

Обеспечив надежный тыл на севере, Ричард начал собираться в Лондон, зная, что завещание покойного брата назначает его опекуном несовершеннолетнего Эдуарда Пятого и лордом-протектором королевства. Предвкушение путешествия не доставляло удовольствие Ричарду, оно сулило ему неприятные встречи с заносчивыми Вудвиллями и долгую разлуку с семьей. Впервые он отправлялся в долгую дорогу без леди Анны, с которой, не разлучаясь, прожил десять лет, и все эти десять лет она была единственной женщиной, которую он знал. Ричард добровольно хранил супружескую верность и ни разу об этом не пожалел. Слишком хорошо помнил он свои душевные терзания, когда он метался между своей матерью и леди Бланш, не в силах примирить интересы этих двух дорогих ему женщин. Ему казалось немыслимым переступить через сыновнюю почтительность, и невозможным предать доверие своей возлюбленной. Эта неопределенность не могла длиться вечно, и он сделал выбор в пользу матери, о чем впоследствии не раз сокрушался. Женясь на леди Анне, Ричард твердо решил про себя, что больше не допустит борьбы двух любовных чувств, не допустит, чтобы у него была любовница, претендующая на него. Желание любовных утех со многими женщинами лишает возможности искренне любить одну из них. Его сердце должно быть отдано только супруге Анне, и только она должна быть сосредоточием его супружеской нежности и заботы. Даже если он повстречает женщину во много раз краше своей герцогини, это не должно смущать его, недаром Христос сказал: "Только одна женщина может быть женой мужчины, все остальные сестрами для него". Если Анна состарится, заболеет, потеряет свою красоту, все равно она останется для него единственной женщиной на свете, поскольку он отдал много своих душевных сил на укрепление их супружеского союза, и был готов отдать еще столько же. Чуткая Анна сознавала преданность мужа и сторицей возвращала ему благодарностью за все его заботы. Она жила только ради него, разделяла все его радости и печали, понимая его с полуслова. Ему же была нужна именно такая женщина с благородной натурой. Ричард не помнил случая, когда жена отказала бы ему в просьбе.

Анна, заметив подавленное настроение Ричарда, ободряюще шепнула ему на прощание:

– Дик, как только ты обустроишься в каком-нибудь месте, я тут же приеду к тебе с детьми.

Ричард немного успокоился, и спустился к сводчатому проходу над аркой, ведущему во двор, где его ожидала охрана. Ждущий его конный отряд отличался слаженностью и добротной экипировкой. Оружейники королевских мастерских в Гринвиче научились делать доспехи и оружие не хуже своих континентальных коллег, и рыцари герцога Глостера были обладателями отличных бригатин – доспехов, наклепанных на суконную основу, новых арбалетов и полуторных мечей с характерным делением рукоятки на две части – цилиндрическую у гарды и коническую у противовеса. Их головы защищали прочные шлемы-салады, сделанные с подвижными нащечниками; и, также рыцарей предохраняли от возможных ударов прочные щиты с фамильными гербами. Над отрядом развевался багровый флаг герцога Глостера с изображением белого вепря. На языке геральдики Вепрь был символом нарастающей мощи, и Ричард выбрал для него белый цвет своего рода, означающий непорочную чистоту.

Шестьсот рыцарей представляли собой незначительную силу против королевской армии, но их по праву можно было назвать лучшими бойцами из лучших. Обычно благородные сквайры северных графств неохотно поступали в армии знатных феодалов в качестве рыцарей. Торжественный обряд посвящения в рыцари и воинское снаряжение стоили целого состояния, а страна была разорена длительной междоусобицей Алой и Белой роз. Но если герцог Глостер замечал способного молодого человека, он посвящал его в рыцари за свой счет, и не жалел денег на вооружение своих воинов. Рыцари в ответ на заботу герцога Глостера отвечали ему небывалой преданностью, и Ричард мог надеяться, что с их помощью он справится со всеми кознями врагов. Да и его невестка Вудвилл по малочисленности его воинов поймет, что он не злоумышляет против нее. И Ричард отправился в Нортгемптон, чтобы встретиться с юным племянником-королем, проходившим учебу в Лудлоу, и вместе с ним ехать в Лондон, на коронацию.

В Нортгемптоне его встретил лишь герцог Бекингэм, который сообщил плохие новости. Королева Елизавета уничтожила завещание своего покойного мужа о назначении Ричарда Йорка регентом королевства. Дорсет, ее сын от первого брака, захватил арсенал и королевскую сокровищницу в Тауэре. Приказы королевского Совета были подписаны лордом Риверсом, братом королевы. Другие Вудвилли начали вооружать войска и снаряжать корабли на Ла-Манше. Из всего сказанного следовало, что королева-мать и ее приближенные твердо решили не допустить Ричарда к исполнению его обязанностей и самим захватить власть до совершеннолетия Эдуарда Пятого. Но было много вельмож, которые не желали правления партии алчных Вудвиллей, способных покуситься на их владения. Во главе их стояли герцог Бекингэм и лорд Хейстинг. Они пообещали поддержку Ричарду в борьбе против Вудвиллей и присоединили свои войска к его свите. В Стрэдфорде Ричард со своими союзниками настиг лорда Риверса, сопровождавшего юного короля, и арестовал его за сопротивление законной власти, стараясь одновременно успокоить племянника, изрядно напуганного столкновением двух своих дядей. Юный Эдуард внял внушениям своего старшего родственника по отцу – Ричарду удалось пробудить в нем фамильную гордость Йорков, которая возобладала над кровью Вудвиллей, и юный наследник доверился герцогу Глостеру, взявшему на себя роль его проводника на пути к трону.

Они въехали в Лондон четвертого мая, и Эдуард удивился отсутствию матери и ее свиты. Через час он и герцог Глостер узнали, что королева Елизавета с остальными детьми заперлась в Вестминстере. Вудвиллей никто не захотел поддерживать ни народ, ни даже нанятые ими войска, и королевский Совет объявил герцога Глостера регентом.

До умиротворения разбушевавшихся страстей Ричард решил за лучшее отдать юного короля под временную опеку лондонского епископа, а сам поселился в городской резиденции Йорков – Бейнард-касл. Там регент занялся подготовкой к коронации Эдуарда Пятого, которая должна была состояться 22 июня.

Вскоре к нему приехала мать, герцогиня Йоркская. Как и сам Ричард, она долгое время не появлялась в Лондоне, предпочитая жить в фамильных владениях из-за неприязни к королеве и ее родственникам, которые оттеснили при дворе Эдуарда Четвертого истинных Йорков и их верных слуг. Многочисленные внуки несколько примирили ее с существованием королевы Елизаветы, но все равно она не могла простить сыну Эдуарду его недостойный брак с ней. Когда ее средний сын Джордж, герцог Кларенс заявил о своих притязаниях на английскую корону, она открыто приняла его сторону. Герцогиня не побоялась публично заявить о своей супружеской измене, о том, что настоящий отец Эдуарда был ее любовник, а не ее покойный муж герцог Йорк, и, следовательно, Эдуард не по праву занимает трон, и ему следует со своей Елизаветой удалиться в сторону. Но взбешенный Эдуард никому не собирался отдавать свою корону, он признал герцога Кларенса изменником, приговорил его к смертной казни и лишил его детей прав наследства. Ричард в этом семейном споре поддержал Эдуарда, он не поверил своей матери, зная, как упорно она настроена против своего старшего сына и невестки. Хотя он тоже был недоволен родством с Вудвиллями, преданность старшему брату, одержавшему блестящую победу над их смертельными врагами Ланкастерами, снова взяла верх. Впрочем, Ричард пытался всех помирить и даже добился от Эдуарда отмены публичной казни для Джорджа.

Но вскоре герцог Кларенс умер в Тауэре при неясных обстоятельствах, и сокрушенная герцогиня Йоркская, забрав с собой его осиротевших детей, надолго покинула Лондон.

Теперь, после первых приветствий, герцогиня Йоркская принялась язвительно попрекать Ричарда теми событиями пятилетней давности, будто вина за гибель Джорджа лежала всецело на нем, и совсем не упоминала своего старшего сына Эдуарда, словно это не он скончался месяц назад, а Джордж.

– Как, Ричард, вы довольны сложившейся ситуацией? – держала она свою обличительную речь. – Вудвилли порядком намутили воду в королевстве, эти ничтожные незнатного рода людишки, – и, похоже, хорошенько растрясли государственную казну. Все это произошло при вашем прямом попустительстве, вы ведь всеми силами старались поддержать вашего братца Эдуарда и всю его негодную семейку, которая вот-вот приведет нас к полному краху.

– Успокойтесь, матушка, я назначен регентом и постараюсь в скором времени навести порядок, – мягко произнес Ричард.

Старая герцогиня только махнула рукой,

– Да уж, ты со своим добросердечием наведешь порядок, – проворчала она. – Стоит какому-нибудь Вудвиллю заплакать перед тобой, так ты последнюю рубашку с себя снимешь и отдашь ему.

– Вы напрасно не верите мне, матушка, – взгляд Ричарда стал жестким.

– Изменников и предателей я буду карать без всякой пощады.

– Дай-то бог, – вздохнула герцогиня Йоркская, и в ее глазах, устремленных на младшего сына, наконец-то мелькнула материнская нежность.

–Ты выглядишь уставшим, Дик, – ласково сказала она.

– Стараюсь, чтобы на английском троне был Йорк, а не Вудвилл, – пошутил Ричард. – Наш маленький Эдуард уже начинает сознавать, что значит быть потомком Плантагенетов, и он пытается держать дистанцию от родни своей матери.

– Надеюсь, он не повторит прискорбных ошибок своего отца, – веско произнесла герцогиня Сесилия.

– При постоянном обществе такой бабушки как вы это невозможно, – улыбнулся Ричард. – Моя госпожа, позвольте мне увидеться с Уориком и Маргарет.

Герцогиня милостиво дала ему разрешение повидать детей покойного брата Джорджа, и Ричард нашел, что они очень выросли и находятся в добром здравии, только их манеры отличала некоторая неуверенность, свойственная детям, лишенным родительской ласки. Ричард, заметив это, уверил детей в своей готовности заменить им отца, и предложил им в любой нужде обращаться непосредственно к нему. После визита он написал письмо леди Анне, в котором много места было уделено Уорику и Маргарет. Она тоже очень интересовалась детьми, поскольку их покойная мать была ее старшей сестрой, и не раз выражала желание разделить опеку над ними.

Пятого июня свершился долгожданный приезд леди Анны в Лондон, и Ричард со своей семьей переехал жить в другой столичный дом Йорков Кросби-плейс. Общество жены, ее поддержка как никогда были нужны Ричарду поскольку обстановка в столице Англии заметно обострилась. Вудвилли и их вассалы не смирились с потерей власти и, как старший сын королевы маркиз Дорсет, покидали страну, чтобы вести борьбу против Ричарда Глостера, подобно изгнанным Ланкастерам во Франции. Активизировались и участились военные стычки. Кроме того, Ричард поссорился со своими союзниками лордом Хейстингом и герцогом Бекингэмом. В беседе с ним они потребовали захвата имущества Вудвиллей, рассчитывая поживиться за счет их немалого состояния. Ричард отказал им ведь подобный шаг еще больше обострил бы его отношения с королевой Елизаветой, а она как-никак была матерью Эдуарда Пятого, и заявил, что собирается считаться только с законом и своей совестью. Обманутые в своих ожиданиях могущественные лорды решили, что такой неуступчивый и независимый регент не соответствует их интересам, и хорошо было бы устранить его со своего пути,

Десятого июня верные сторонники герцога Глостера донесли ему о заговоре против него лорда Хейстинга, графа Стэнли и Илийского епископа Джона Мортона. Ни минуты не медля, Ричард арестовал заговорщиков и назначил над ними суд – страх за свою семью заставлял его действовать решительно и беспощадно. Граф Стэнли покаялся перед ним и был им прощен. Епископа Мортона отправили в изгнание. Но Ричард не смог простить лорда Хейстинга, бывшего другом его юности, не смог забыть его предательства и вероломства. Хейстинг был казнен спустя неделю после ареста, но Ричард не конфисковал имущество мятежника, а передал его вдове и детям Хейстинга.

Ричард все еще переживал измену своего бывшего друга, когда из Бейнардз-касл явился посланный от герцогини Йоркской с просьбой посетить ее, и Ричард немедленно отправился к матери.

В покоях герцогини Йоркской пахло лечебными снадобьями, тяжелые бархатные занавеси закрывали окна, и темные старинные стены освещались слабым пламенем камина и пятью горящими свечами, вставленными в высокий позолоченный канделябр. Усохшая фигура герцогини, одетой в фиолетовое платье, совершенно терялась в широком, обитом штофом кресле.

– Как ваше здоровье, моя госпожа? – осторожно осведомился он, видя, что герцогиня Йоркская неважно выглядит, и явно чем-то подавленна.