Текст книги "Ричард Глостер, король английский (СИ)"

Автор книги: Виктория Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Эдварда и Ричарда хотели убить?! – Ричард Глостер побелел от ужаса, представив себе, какая смертельная опасность грозила его любимым племянникам. – Где они, я хочу их видеть!

– Они здесь, наверху, в детской, – Елизавета показала на одну из лестниц в доме, и Ричард быстро поднялся по ней наверх, движимый желанием убедиться, что с принцами все в порядке.

В детской комнате оба племянника радостно бросились к нему, приветствуя его возвращение. Ричард прижал их светловолосые головы к своей груди, и в волнении проговорил:

– Теперь вы всегда будете рядом со мной, я с вас глаз не спущу, пока вы не вырастете.

Затем к нему на шею бросилась принцесса Сесиль, проживающая с братьями, и Ричард с удовлетворением отметил, что и с племянницей на первый взгляд все обстоит благополучно. Наговорившись с королевой Елизаветой и ее детьми, рассказав им, что ему пришлось пережить за последние месяцы, Ричард с признательностью произнес:

– Я и многие мои люди живы только благодаря великодушию Екатерины Ланкастер.

– Да благословит ее бог! – восторженно воскликнула принцесса Сесилъ.

– Вряд ли стоит призывать божье благословение на соперницу величия дома Йорков, – вновь нахмурилась честолюбивая Елизавета.

– Спасение жизней моего дяди и братьев дает мне основание так поступать, – нашлась принцесса Сесиль.

– Да, мы остались живы только потому, что Джеймс Тиррел узнал, что Екатерина Ланкастер не одобряет казней, – подтвердили принцы.

– Где этот негодяй? – резко спросил Ричард.

– Он сбежал во Францию, опасаясь твоего гнева, – ответила Елизавета.

– Ничего, я еще до него доберусь, – угрожающе пообещал Ричард, и спросил о своем сыне Джоне Глостере.

– Джон был вместе с нами, с тревогой ожидая известий о вашей участи. Услышав новость, что вас, дядя, отпустили на свободу, он успокоился и сказал, что ему нужно посетить кулачные бои. Якобы вам, дядя, нужно непременно знать, кто сейчас является самым искусным бойцом в Лондоне,– недовольно проговорила Сесиль.

Ричард грустно улыбнулся – его сын оставался верным себе, самым главным в его жизни оставались развлечения. А он давал унизительную процедуру отречения от престола не в последнюю очередь движимый желанием поскорее увидеть своего дорогого мальчика.

Перед тем как пойти на отдых, Ричард послал гонца с распоряжением скорого приезда к нему старшей племянницы Елизаветы из замка Шеррифф – Хаттон, желая, чтобы в это беспокойное время как можно больше юных наследников Йорков были под его крылом.

Екатерина на следующий день после судьбоносного заседания парламента принялась вознаграждать своих сторонников за верную службу. Сначала она поторопилась выплатить деньги французским наемникам и выслать их из Англии, видя, как не нравится лондонцам их присутствие. Затем юная королева произвела в рыцари несколько воинов, особо отличившихся в Босвортской битве, и стала наделять новыми титулами своих приближенных. Лорд Джаспер, граф Пембрук, получил титул герцога Бедфордского: Томас, лорд Стэнли и его жена Маргарита Бифорт, мать Генриха Тюдора, были пожалованы Екатериной графским достоинством Дерби, а соратник Тюдоров Эдвард Кортни стал графом Девонским. Лорду Томасу Леукнору был возвращен замок Бодиам, и в награду за свою верность он был наделен титулом барона.

Возвращение имущества, присвоенного людьми Йорков, и вознаграждение сторонников Ланкастеров стала немалой головной болью для Екатерины, поскольку права обеих сторон были весьма запутанны и неопределенны. Несколько раз она решала проблему тем, что одному из претендентов отдавала собственность, другого наделяла за отказ от нее выгодной должностью. Юная королева то и дело заседала в зале суда, выслушивая длинные юридические прения, и разбирала целые кипы документов. Во время этого занятия ей не раз приходилось рассматривать бумаги, составленные при личном участии короля Ричарда Третьего, и она ясно видела, что только душевное благородство двигало им в решении многих вопросов, когда он поступал даже в ущерб своим интересам. Изучение его писем помогло ей лучше узнать его. Ричард стремился стать не надменным властелином, далеким от надежд и чувств своих подданных, а первым среди равных по благородным качествам натуры людей. И Екатерины часто жалела о том, что вражда их семей не позволяет ей видеть Ричарда Глостера в числе своих друзей. А преданный друг был ей нужен как никогда, ибо те друзья, которые у нее были, возмущались ее поступками и грозили ее покинуть. Как не старалась Екатерина угодить своим сторонникам, они были недовольны тем, что Ричард Третий и его люди были отпущены на свободу и занимали такое же положение, как и до Босвортской битвы, разочарованы тем, что королева не дала им грабить сторонников Йорков и никак не мстила им за свое изгнание и их лишения. Они же надеялись найти в ней вторую Маргариту Анжуйскую. Новый герцог Бедфорд до хрипоты в голосе уговаривал племянницу одуматься и нанести последний сокрушительный удар Йоркам.

– Йорки и Ланкастеры никогда не смогут ужиться вместе, одному роду суждено исчезнуть с лица земли, чтобы процветал другой, так пусть же здравствует род Ланкастеров, – твердил он. – Немедленно прикажите схватить Ричарда Глостера и его рыцарей, предайте их скорой казни!

– Я не согласна с вами, дядя, Йорки мои подданные. Сколько бы горя они не причинили мне в прошлом, я должна заботиться об их благе, – ответила ему Екатерина.

– Ну, если вы так думаете, то не жалуйтесь, если ваши враги погубят вас в ближайшем будущем, – задохнулся от возмущения лорд Джаспер. – Да будет вам известно, Екатерина, что бургундская герцогиня Маргарет Йоркская снаряжает войско для своего обожаемого братца Ричарда с целью вернуть ему английскую корону. Если их намерения увенчаются успехом, то где же мы тогда все окажемся?

– На все воля божья, – последовал неизменный ответ Екатерины, но на душе у нее стало тоскливо. Возможно герцог Глостер, не смотря на свою клятву верности ей, видит в ней только врага своей семьи, и месть будет основным мотивом в его отношении к ней. Но Екатерина не стала изменять своим принципам даже в случае угрозы с его стороны.

Благодаря тому, что в детстве Екатерина внимательно слушала предания о злоключениях сторонников Ланкастеров, она хорошо знала историю большинства английских знатных семей, и это позволило ей решить большинство их проблем до праздника Рождества. Получив временную передышку, Екатерина издала новый указ, способствующий достижению согласия между сторонниками Йорков и Ланкастеров, а значит мира в стране. Она велела, чтобы сотня знатных юношей и девушек с обеих сторон поселилась при ее дворе. Юная королева рассудила, что ее ровесники будут более склонны к миролюбивым занятиям и любовным играм, чем к междоусобной вражде их родителей, – их браки по личной склонности быстрее изгонят из Англии призраков гражданской войны.

Первые десять юношей и девушек прибыли в Вестминстер в канун Рождества, и Екатерина разослала праздничные приглашения на бал, как Ланкастерам, так и Йоркам.

Ричард получил свое приглашение от юной королевы не в самое благоприятное для себя время – из-за его небрежения на нем снова открылись плохо залеченные раны, и герцог Глостер почти все время находился в постели. Но, получив приглашение, Ричард немедленно встал и начал одеваться, не смотря на возражения врача, – он не мог упустить возможности лишний раз увидеть Екатерину. Его приближенные, граф Суррей и виконт Лавелл, неохотно последовали за ним. Им вовсе не хотелось видеть торжество сторонников Ланкастеров, но они не могли отпустить явно нездорового герцога Глостера без всякой поддержки, от любого неосторожного движения у Ричарда возникала острая боль.

Вестминстер они застали ярко освещенным и весьма оживленным, повсюду толпились празднично одетые люди. В нем Ричард был уже не хозяином, а гостем, но благодаря тому, что Вестминстерским дворцом теперь владела Екатерина, он казался Ричарду более великолепным и торжественным, чем он привык его видеть.

В парадном зале вновь прибывшие гости увидели почти всю знать юго-западной Англии, издавна поддерживавших Ланкастеров, а также незнакомых им лордов, прибывших из Уэльса. Королева Екатерина, стоя на возвышении, беседовала с лондонским мэром и графом Нортумберлендом. Новоиспеченный герцог Бедфорд неотступно следовал за нею, не выпуская ее из своего надзора. Молодежь собралась возле группы играющих музыкантов и увлеченно танцевала первые танцы, не дожидаясь официального начала праздника.

Когда большинство собравшихся заметило запоздавших гостей, в зале возникла тишина, волнами катившаяся на остальные ряды придворных. Постепенно смолк смех и говор, и спутники герцога Глостера поняли, что здесь им откровенно не рады, в особенности бывшему королю.

Екатерина не дала затянуться этому угнетающему молчанию. Приветливо улыбаясь, она приблизилась к последним приглашенным гостями, и мягко произнесла:

– Очень рада вас видеть, милорды, мне не хватало только вас. Надеюсь, в этот святой для нас праздник Рождества, мы с новой силой ощутим связь между нами как верные последователи Христа.

– Таков долг всех христиан, моя королева. Мы будем ждать от вас приглашения посетить вместе с вами все рождественские службы, – с поклоном ответил ей Ричард, и тут же ощутил в своем теле нестерпимую боль. Граф Оксфорд заметил его невольную гримасу, и вполголоса, но с возмущением сказал своим соседям:

– Удивляюсь долготерпению королевы, имеющей дело с этим надменным Йорком. Он не может сдержать своей злобы даже в обычном разговоре, требующем элементарной вежливости.

Мнения графа Оксфорда придерживался не только он. Лорд Джаспер выступил вперед и резко сказал, не удостаивая Йорков ни одним приветственным словом:

– Екатерина, с тобой хочет побеседовать архиепископ Кентерберийский. Ты заставляешь его ждать.

Юная королева послушно последовала за своим дядей, и после обмена любезностями с высшим церковным сановником Англии, подала знак к началу праздника. Мажордом вступил в центр зала и объявил начало танцев. Первым была церемонная павана, Екатерине предстояло самой выбрать себе партнера и тем самым показать, кому она желает оказать наибольшую честь в этом зале.

Екатерина медленно обвела взглядом присутствующих, и задержалась на Ричарде. Заметив это, лорд Джаспер поспешно прошептал:

– Ни в коем случае, ваше величество! Своим выбором вы обидите ваших верных друзей. Ни к чему привечать вашего смертельного врага, вы сами видели, как его передернуло от ненависти при разговоре с вами. Лучше выберите партнером графа Оксфорда или уэльского лорда Мэредада Фичана.

– Я все же постараюсь смягчить короля Ричарда, – еле слышно ответила ему Екатерина, и, преодолевая слабость, протянула свою руку по направлению к Ричарду, произнеся имя своего партнера: – Милорд Глостер!

Ее голос, называющий это имя, произвел эффект внезапной грозы. Все в который раз умолкли, ярко освещенный зал будто потемнел. Застигнутого врасплох Ричарда, не ожидавшего, что на него падет выбор королевы, ее обращение взволновало больше всех. Вместе с тем он засомневался, что сможет выдержать оказанную ею честь, так как чувствовал себя значительно хуже, чем при выходе из дома. Ему бы следовало воздержаться от любых движений, только в этом случае у него был шанс простоять до конца бала.

Екатерина напряженно следила за внутренней борьбой Ричарда Глостера, чувствуя все возрастающий страх перед публичным унижением быть отвергнутой наиболее опасным из своих подданных. Она уже начала раскаиваться в своем желании вызвать хоть какие-то дружелюбные чувства к себе у Йорка, когда Ричард отбросил все свои сомнения и шагнул ей навстречу. Не смотря на голос благоразумия, твердившего ему, что он поступает опрометчиво, Ричард не мог противостоять соблазну коснуться руки Екатерины и провести несколько упоительных минут в танце, думая только о ней.

Под взглядами своих растерявшихся приближенных, знавших сколь незавидно его физическое состояние, Ричард, собравшись с силами, поклонился Екатерине, поблагодарил ее за оказанную ему честь, и повел ее к началу блестящей танцевальной процессии. Все увеличивающаяся радость от близкого присутствия очаровавшего его юного существа поначалу столь укрепила Ричарда, что он почти не замечал своей боли, и присутствующие могли в некотором оцепенении наблюдать за зрелищем, казавшимся им прежде невозможным, – видеть как предводитель Йорков танцует с наследницей Ланкастеров.

Два танцевальных круга Ричард успешно преодолел, но на третьем стал все больше шататься и делать неверные движения. Екатерина с ужасом увидела, как побледнело и заострилось его лицо. Она инстинктивно протянула свои руки, чтобы помочь ему, но не смогла удержать его вдруг отяжелевшее тело, и Ричард без сознания упал к ее ногам. Граф Суррей и виконт Лавелл тут же кинулись к своему повелителю. Они расстегнули на нем темный, шитый серебром камзол и стало видно, что его белая рубашка все больше пропитывается кровью.

– Как это произошло? – в недоумении спросила Екатерина, с жалостью глядя на кровавые раны находившегося в беспамятстве Ричарда.

– – Милорд Глостер был цел и невредим, когда пришел к нам сегодня вечером.

– Это не так, ваше величество, – отозвался граф Суррей. – Наш герцог получил столь тяжелые раны, что через время они снова открылись. Но благородный Ричард Йорк не посмел пренебречь вашей волей и явился на ваше приглашение.

– Ах, я ничего не знала о тяжелом состоянии герцога, иначе бы мне и в голову не пришла мысль так рисковать его жизнью, – растерянно проговорила юная королева, и тут же отдала распоряжение своей прислуге приготовить самую удобную повозку для раненого. Ричарда Глостера подняли с необходимой осторожностью и вынесли под охраной виконта Лавелла и графа Суррея, после чего королева потеряла всякий интерес к балу. Она велела доложить ей о состоянии герцога Глостера на следующий день, и при первой же удобной возможности покинула танцы.

Через несколько дней, когда в состоянии Ричарда наступило заметное улучшение, королева решила лично проведать его и подъехала со своей свитой к городскому дому Йорков Бейнардз-касл, не смотря на то, что ее сторонники уговаривали ее не делать этого. Для Ричарда ее приезд стал полной неожиданностью, но, не желая, чтобы Екатерина видела его беспомощным и ослабевшим, он приказал слугам задернуть все занавеси балдахина своей кровати. Герцогу оставалось только жалеть о том, что он много сил отдал написанию письма своей сестре Маргарите Бургундской, в котором просил ее воздержаться от присылки снаряженных ею войск – силы ему были нужны для разговора с Екатериной, все больше завладевавшей его воображением. Но герцогу Глостеру нужно было применить весь свой дар убеждения, чтобы остановить сестру. Маргарита обычно трудно поддавалась на сдерживающие уговоры, твердо веря в то, что ее долг способствовать возвышению своей семьи Йорков. Ричард полностью разделял ее убеждения, но чувствовал, что ему все труднее будет причинить какое-либо зло Екатерине Ланкастер, не говоря уже о том, чтобы начать против нее войну.

Не догадываясь о противоречивых мыслях Ричарда Глостера, Екатерина подошла ближе к его кровати, чтобы он мог хорошо слышать ее голос сквозь плотные занавеси, поздравила его с начавшимся выздоровлением и поделилась с врачом рецептами лечебных мазей, быстро заживляющие раны, которые использовались в ее родном аббатстве де Сенанк.

От ее ласковых слов Ричард чувствовал все большее облегчение своей душе, перенесшей в последние полгода слишком много жестоких потрясений, и все же он не мог не высказать вслух своего сомнения по поводу искренности ее доброты к нему.

– Вы проявляете ко мне столько участия, моя королева, что я все больше чувствую себя недостойным его, поскольку ничем не заслужил вашего хорошего ко мне отношения, – глухо проговорил он.

– Вы ошибаетесь, милорд Глостер, я ваша должница, – живо откликнулась Екатерина. – Вы единственный почтили память моего отца и удостоили его останки приличествующему его сану похоронами. Такое не забывается... Когда вы окончательно поправитесь, хочу попросить вас о еще одном одолжении, – присоединитесь к моим молитвам за упокой его души возле его гробницы в Виндзоре.

Разумеется, герцог Глостер выполнил просьбу королевы, и вся Англия могла убедиться в воцарившемся между ними согласии. Этот факт весьма воодушевил сторонников Йорков, и даже позволил им с надеждой смотреть в будущее. Королева из рода Ланкастеров не только не подвергла их гонениям, но явно была склонна уважать их права наравне с правами своих сторонников. Лорды из северных областей Англии, посовещавшись с герцогом Глостером, окончательно решили признать Екатерину Ланкастер своей королевой и склонить ее начать войну за французское наследство, поскольку этого, по их понятиям, требовала честь Англии.

На следующий день после совещания делегация во главе с герцогом Глостером отправилась в Вестминстер. У Екатерины в это утро состоялся важный разговор со своими лордами, настаивающими на ее немедленной коронации. Они откровенно недоумевали по поводу того, что Екатерина не спешит с проведением этого важного акта, окончательно закрепляющим за ней верховную власть в английском государстве.

– Я не тороплюсь короноваться, поскольку все еще решаю, достойны ли вы быть моими подданными, – прямо заявила лордам Екатерина, чем и привела их в крайнее замешательство полным отсутствием у нее честолюбия. – Со дня нашей первой встречи вы часто игнорировали мою волю, иногда даже противодействовали ей, а так быть не должно.

– Племянница, мы всего лишь старались подсказать вам, как поступить в той или иной ситуации, – нашелся герцог Бедфорд. – Вы еще очень молоды и неопытны, и вам нужно прислушиваться к голосу своих советников.

– Как бы там ни было, вы не смеете противоречить мне, – не согласилась Екатерина. – Советы вы мне можете давать только, когда я спрошу их у вас. Для меня неприемлемо быть королевой лишь по названию и превращать корону в пустое украшение... – в зал вошел герольд и возвестил о прибытии партии Йорков. Екатерина с удовлетворением заметила:

– Вот эти господа ни разу не возразили мне, хотя им, по вашим словам, не по душе моя власть.

– Ваше величество, нужно смотреть на суть поступков, а не на форму поведения, – чуть не простонал граф Оксфорд, но Екатерина, больше не обращая внимания на своих собеседников, велела мажордому пригласить к ней приезжих йоркистов.

К растерянности Екатерины, герцог Глостер повел речь о деле, с которым она никак не могла согласиться, поскольку покой и благополучие ее родины Франции были ей не менее дороги, чем мир в Англии. Даже не дослушав герцога Глостера до конца, юная королева прервала его, сухо заявив, что он может не трудиться быть красноречивым, никакой дар слова не поможет ему добиться ее согласия по поднятому им вопросу. Изумленный непривычной резкостью юной королевы Ричард принялся настаивать на необходимости новой войны с Францией. К его уговорам присоединились его приближенные и даже несколько лордов из партии Ланкастеров, принявшие расписывать королеве выгоды от войны с французами. Но все их доводы оказались напрасными.

– Запомните, милорды, пока я королева Англии, англичане никогда не начнут войны с Францией, – сказала, как отрезала, Екатерина. – Французский король Карл Восьмой мой союзник, я клялась ему в вечной дружбе, и я не желаю становиться вероломной из-за вашего давления.

– И это говорит внучка Генриха Пятого, завоевателя Франции! – сокрушенно проговорил герцог Норфолк. Его слова прибавили гневной запальчивости Екатерине, но обрушила она ее на Ричарда Глостера.

– Не хочется напоминать, милорд, о вещах явно вам неприятных, но настало время прояснить, почему в битве при Босворте бог даровал победу не вам, а моему кузену Генриху Тюдору, – язвительно произнесла королева. – Господь устал терпеть безрассудные притязания англичан на соседнее королевство, постоянно уносящих тысячи жизней, и решил остановить постоянных разжигателей войны, не видящих ничего, кроме своего честолюбия, и попирающих его святую волю. Да, вы идете против воли бога, захватывая чужие земли, поскольку каждая страна имеет свою божественную идею, свое предназначение, и мешать им есть тяжелое прегрешение, – усилила свой голос Екатерина, видя, что герцог Глостер пытается ей возразить. – Я отказываю вам в вашем прошении, поскольку, во-первых, оно игнорирование воли бога, во-вторых, это, безусловно, безумное предприятие. Англия обескровлена постоянными войнами, ей нужна не война, а длительный мир, который поможет ей восстановить свои силы.

Ричард уехал из Вестминстера разочарованный, он не ожидал отказа от Екатерины, которая, казалось, разделяла его понятия о чести.

– Королева по своей матери, месту рождения и чувствам является француженкой. Ее воспитание перебило даже ту малую толику английской крови, которая в ней есть. Пока Екатерина Ланкастер сидит на троне, нечего надеяться на то, что Англия займет первое место среди европейских государств, – хмуро сказал Ричард своим приближенным, согласно кивающими ему своими головами. Он был не на шутку задет, поскольку являлся истинным патриотом своей родины, радеющим о ее славе, и притягательный ореол юной королевы Екатерины значительно померк в его глазах.

После этой ссоры в Вестминстере королева и герцог Глостер перестали видеться, считая каждый из них, что вправе быть недовольным другим. Но отходчивая Екатерина вскоре пожалела об их размолвке. Она захотела сделать шаг к примирению, но наткнулась на столь холодную сдержанность главы рода Йорков, что сочла за лучшее не испытывать его терпение, не догадываясь, что в глубине души Ричард терзается не меньше ее из-за их несогласия.

Неопределенное положение не то друга, не то врага длилось между двумя королевскими родами Англии до начала весны, когда была получена тревожная весть об иноземном вторжении. Двадцатитысячная армия шотландцев с примкнувшими к ним норвежцами и датчанами, шла на Лондон для грабежей, воспользовавшись внутренней смутой в Англии, Ситуация была настолько угрожающей, что требовала от всех англичан немедленных и решительных действий. Ричард созвал на совещание всех лордов союзных Йоркам в Сент-Олбенское аббатство, думая при этом, что юная королева не столь неправа, когда отказалась начать войну с Францией. Тогда положение Англии стало бы катастрофическим, она не смогла бы биться сразу на два фронта.

Екатерина тоже не могла думать ни о чем другом, кроме как о спасении своей страны. После получения известия она всю ночь провела в молитвах, прося бога вразумить ее и внушить ответ на вопрос как избежать смертельной опасности для Англии. Утро застало ее поникшей перед аналоем, но не спящей, вновь обретшей уверенность в себе. Наскоро позавтракав, Екатерина велела графу Оксфорду, герцогу Бредфорду, графу Дерби и другим военачальникам партии Ланкастеров сопровождать ее в Сент-Олбенское аббатство к Йоркам. Лордам не понравилось ее распоряжение, но они не смели ей перечить. Мягкая и покладистая в мелочах, королева Екатерина становилась неподатливой, когда речь заходила о важных вещах.

Екатерина вступила в главный зал аббатства Сент-Олбени, когда обсуждение обороны было в самом разгаре. Ричард, заметив ее, немедленно вскочил с председательствующего места, и подошел к ней, говоря:

– Мы весьма встревожены дурными вестями, моя королева, и пытаемся решить, как отвести беду.

– Вы занимаетесь похвальным делом, милорд, но положение Англии касается меня больше всех, поэтому вам придется считаться, с моим мнением, – сказала королева. Ричарду явно не понравился ее безапелляционный тон, к тому же он сомневался, что Екатерина хоть что-нибудь понимает в делах войны – весь ее опыт знакомства с армией ограничивался светскими разговорами с командирами рыцарских отрядов, и предвидел помехи с ее стороны. Лорды партии Ланкастеров довольно зашептались, удовлетворенные тем, что их королева, наконец, осадила надменного Йорка. Но герцог Глостер пересилил себя и холодно спросил:

– С чем же мы должны будем согласиться, ваше величество?

– Для начала с тем, что мои войска должны объединиться с вашей армией, милорд Глостер, – спокойно ответила Екатерина. – Согласитесь, что в отдельности они мало смогут противостоять врагам, имеющим численный перевес.

– Вы правы, королева, но об объединении легче сказать, чем сделать его, – вздохнул Ричард Глостер. – Как бы наши воины не передрались еще до того как увидят врага.

– Я думаю уладить этот вопрос, назначив на должность главнокомандующего английской армии компетентного человека, – продолжала гнуть свою линию Екатерина. – Им будете вы, милорд Глостер!

– Я?! – не поверив, растерянно проговорил Ричард. Своим распоряжением Екатерина фактически отдавала ему всю власть в стране. Он же предполагал, что она назначит главнокомандующим своего дядю, герцога Бедфорда, которого слова юной королевы поразили даже больше, чем его. Екатерина по собственной воле отдавала в руки своего врага Йорка не только судьбу Англии, но и собственную жизнь.

– Вы правильно поняли меня, герцог, – подтвердила свои слова Екатерина. – Вы больше всех подходите на роль главнокомандующего английским войском, поскольку много лет управляли северными областями страны и являетесь наиболее искусным военачальником Англии.

– Тогда, племянница, отдайте заодно герцогу Глостеру свою королевскую корону, вы в таком случае только избавите всех от лишних хлопот, – гневно заявил лорд Джаспер, не вынеся неожиданного возвышения своего главного врага. Торжество Ричарда стало последней каплей, переполнив чашу его возмущения снисходительным отношением Екатерины к своим кровным врагам. Герцог Бедфорд круто повернулся и покинул зал.

– Вас, милорды, я призываю немедленно дать присягу на верность герцогу Глостеру, вашему главнокомандующему, – невозмутимо сказала Екатерина своим сторонникам, словно не заметив выходки своего старшего родственника. – Кто откажется подчиниться, тот станет мятежником и государственным изменником.

Чуть помешкав, лорды Алой розы нехотя стали подходить к еще рас[Author ID1: at Mon Apr 25 16:21:00 2011 ]стерянному и одновременно обрадованному Ричарду Йорку. Они опускались перед ним на одно колено и говорили положенные слова клятвы верности. Когда эта процедура закончилась, Екатерина обратилась с просьбой к аб[Author ID1: at Mon Apr 25 16:21:00 2011 ]бату провести ее в самую удаленную келью, где она без сил упала на узкую кровать и проспала до самого вечера.

После ужина лорд Джаспер хмуро заявил племяннице, что после ее назначения Ричарда Йорка командующим армией, которое является чудовищным поруганием памяти ее родителей и погибшего брата, он больше не находит нужным оставаться у нее на службе и возвращается в Уэльс. По его непреклонному виду Екатерина поняла с остановившимся сердцем, что дядя говорит серьезно и его не умолить. Она оставалась без своего главного и самого надежного защитника.

– Хорошо, что королева Маргарита Анжуйская не дожила до этого прискорбного дня и не видела, как ее родная дочь исполняет все потребности Йорка. Это зрелище окончательно разбило бы ей сердце, – гневно закончил лорд Джаспер свою обличительную речь, пробудив в Екатерине чувство вины перед всеми своими живыми и мертвыми родственниками, для которых она мало что сделала хорошего.

– Дядя, не уезжайте, не оставляйте меня без своей поддержки, – взмолилась юная королева.

– Пусть теперь вас защищает Ричард Йорк, для которого вы так много сделали, и другие враги вашей семьи, я же не желаю встречаться с ними каждый день, – насмешливо произнес Джаспер Тюдор и повернулся к двери. Екатерина кинулась к нему и упала перед ним на колени.

– Пожалуйста, простите меня, дядя, – взмолилась она. – Да, я поступаю дурно по отношению к вам, но у меня нет другого выхода. Ссора с вами разрывает мне сердце, и я сделаю все, чтобы помириться с вами,

– Встаньте, Екатерина, – с презрением произнес лорд Джаспер. – Если вы не можете поступать как настоящая королева, то хотя бы внешне ведите себя как она. Ваши старания бесполезны, я не останусь с вами, поскольку я сам стал бесполезным с такой слабодушной девчонкой как вы. Злой рок вынуждал меня вам повиноваться!

Но его обидные слова не пошатнули решимости Екатерины помириться с ним

– Дядя, я не встану с колен, пока вы не выслушаете меня, – жалобно проговорила она. – Я не прошу вас остаться, если такова ваша воля и желание, уезжайте в Уэльс, но я молю вас не вовсе лишать меня вашего теплого родственного участия. Я знаю, истинный король Ланкастеров это вы, вы бы больше могли принести блеска нашему роду, но я должна думать о своей стране, и ради ее блага рисковать многим, даже своей жизнью.

Лорд Джаспер ничем не ответил на пылкие слова племянницы, но она увидела, как что-то дрогнуло в его лице, и после его ухода в ней затеплилась надежда на примирение с ним.

На следующее утро лорд Джаспер прислал свое войско Ричарду Йорку. Сам он так и не мог пересилить себя и уехал в Уэльс, но за него присягу верности герцогу Глостеру дал его родственник лорд Мэредад Фичан, держащий в руке знамя Тюдоров с извивающимся уэльским драконом.

Ричард был столь признателен королеве Екатерине за мощное войско, которое она предоставила ему для борьбы с захватчиками, что отправился лично благодарить ее за эту милость. Его безмерно радовал тот факт, что под его началом оказались многие искусные военачальники Ланкастеров, чью воинскую доблесть он испытал на себе в полях сражений. Особенно же ему хотелось заполучить Джона де ла Вера, графа Оксфордского, чьими военными талантами он откровенно восхищался, хотя граф Оксфорд при принесении присяги умудрился окинуть его откровенно враждебным взглядом, явно не собираясь прощать обиды, нанесенные ему Йорками. Ричард же любезно улыбнулся ему и выразил надежду на то, что они станут добрыми боевыми товарищами, как прежде были хорошими противниками. Граф Оксфорд только фыркнул в ответ, ему явно не нравилось быть под началом у герцога Глостера.

Ричард с чистым сердцем и от всей души поблагодарил юную королеву в одной из молелен аббатства Сент-Олбени, но Екатерина удержала его для дальнейшего разговора. Недоумевая, о чем пойдет речь, герцог Глостер уселся напротив нее на дубовой скамье. Екатерина немного задержалась с разговором, ей было нелегко начать его.

– Милорд, вы видите, что последние события говорят о гибельности нашей семейной вражды не только лично для нас, но и для Англии, – решилась сказать она.