Текст книги "Девичник в космосе (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Я не могу сказать, что идея родилась именно в ту минуту. Но спустя примерно пару месяцев я вывела свою первую формулу и показала ее преподавателю. Препод счел формулу сырой и недоработанной. А чтобы наверняка мне это доказать, предоставил место в лаборатории для проведения опыта. И понеслось.

Привычная, до мелочей знакомая работа помогала хотя бы частично заглушить тревогу. Внести изменения в формулу. Записать какие. Составить сыворотку. Протестировать свойства. Записать результаты. Испытать на ДНК водяных блох с моей родной Земли. И снова все зафиксировать.

Вообще, в лабораториях Арганадала в качестве подопытных использовались микроорганизмы с планеты Патана, с поэтическим названием Sollea Lilleus. У этих козявок был наиболее сложный из всех известных геномов – шестьдесят четыре тысячи генов! Тогда как, например, у меня и всех остальных людей геном составляет «всего» двадцать три тысячи генов. Но, увы, Шрам не смог мне достать Sollea Lilleus. Вместо нее, поставщик всучил пирату «равноценную» замену – земную водяную блоху. Не совсем, конечно, равноценная замена. Но сойдет.

Шрам появился на пороге каюты в конце третьего дня, когда я уничтожила после очередного неудачного эксперимента последних блох из второго контейнера. Второго из трех. Прислонился плечом к стене у входа, посмотрел на меня долгим усталым взглядом и хрипло скомандовал:

– Идем, тебе нужно занять место в противоперегрузочной капсуле. Мы улетаем немедленно.

Я спорить не стала. Быстро убрала все, что могло разбиться, рассыпаться или разлиться и послушно подошла к буканьеру. Шрам выглядел просто ужасно: словно почерневшая, высохшая кожа, ввалившиеся, вылинявшие до серости глаза, как будто спекшийся рот. Не живое существо, а оживший труп. И я не сдержалась:

– Ты совсем не отдыхал эти трое суток?

Шрам дернул уголком рта, за плечо выводя меня в коридор и закрывая за нами дверь в каюту:

– Вот сейчас стартуем, ляжем на курс, а потом ты мне потрешь спинку в душе… Ну и после этого завалимся спать. Вдвоем. Ты, в мое отсутствие, уверен, тоже пренебрегала режимом.

Остро захотелось съязвить: «Да, папочка!» Но я сдержалась и в ответ только фыркнула. Шрам неисправим.

От присутствия на корабле буканьера я успокоилась настолько, что умудрилась даже подремать в капсуле. Что было, конечно же, очень кстати с учетом планов Шрама на вечер. Это для него секс – энергетическая подзарядка. А я часто после такого, как выжатый лимон. Особенно с учетом того, что Шрам прав. Без него я уделяла сну удручающе мало времени.

Несмотря на свое громкое и грозное обещание, душ Шрам принимал в одиночестве. Предварительно велев мне накрыть на стол, взяв для него из автомата блюда с самым высоким содержанием белка. Шрам и раньше предпочитал белковую пищу. Поэтому просьба не удивила. Как и жадность, с которой пират поглощал еду. Словно не ел целую вечность. Меня даже подмывало спросить, а перекусывал ли он хоть что-нибудь за пределами корабля. Но я промолчала. Как бы там ни было, главное, что он вернулся назад. С остальным разберемся.

После ужина в душ на скорую руку сбегала я. А после вышла не одеваясь. Продефилировала по тесному помещению, глядя на лежащего на кровати Шрама. А после, без излишних церемоний, оседлала его бедра, несказанно удивив буканьера подобным поведением.

Я и сама себе удивлялась. Еще совсем недавно едва ли не в истерике билась, что мне нужно отдаваться незнакомому мужику, который взял меня себе в качестве сексуальной игрушки в счет оплаты. И вот уже я извиваюсь на нем словно пьяная змея, возбуждая и себя, и его, и приближая момент оргазма. Для себя я оправдывала подобное поведение тем, что качественный секс поможет Шраму быстрее восстановиться, слишком уж плохо он выглядел после вылазки на Аверсум. Но где-то в глубине меня мой внутренний шептун укоризненно качал головой. Слишком быстро я предала погибшего жениха и друзей. Слишком быстро утешилась. Это было неправильно. Не по-людски. Судьба вполне могла за такое наказать самым жестоким образом. И в действительности возмездие не задержалось.

Я проснулась в четыре часа утра от чьего-то крика. Дернулась, села в постели. И вдруг поняла, что мне просто безумно, безумно жарко. Словно пока я спала, меня кто-то засунул в обогреватель. Это еще что за новости? Система жизнеобеспечения полетела ко всем чертям? Или?..

В этот момент рядом со мной глухо застонал сквозь зубы, а потом и дернулся, словно его укололи иглой Шрам. И я оцепенела. Потому что поняла, наконец, откуда идет жар. Шрам метался рядом со мной в лихорадке.

Я так давно не имела дела с болезнями, что в первый момент совершенно растерялась, глядя на скрипящего в бреду зубами Шрама. Что делать? Куда бежать? У кого просить помощи? В академии и позже, на работе в Арганадале профессиональные медики с любыми болячками расправлялись быстро и просто: инъекция витаминной сыворотки, и через сутки ты здоров. Или медицинская капсула. Там все происходило за несколько часов. А вот в далеком детстве, на Земле, стоило мне простудиться, как мама вызывала врача. Или везла меня в больницу. И тогда были сиропы и разноцветные пилюли. И несколько дней можно было не ходить в школу. Но сейчас-то я на пиратском корабле! Где медиков, как я понимаю, нет и в помине!

Наверное, с минуту я сидела в ступоре и слушала периодические глухие стоны Шрама и его рваное дыхание. А потом решительно сползла с кровати. Надо что-то делать. Шраму нужно помочь. Вот только как? Натянув одежду, я с некоторой робостью и даже страхом потопала на выход. Если в коридоре никто не попадется, то придется идти либо в столовую, либо в рубку управления кораблем. В рубке точно будет хотя бы дежурный. Где можно еще найти ответы на свои вопросы, я не знала.

По внутреннему корабельному времени было половина четвертого утра. Вся команда, не занятая на дежурствах, видела сладкие сны. Освещение было «ночным», приглушенным. Наверное, поэтому я чувствовала себя жутко, топая в сторону рубки управления: полумрак, тишина такая, что слышно сопение системы жизнеобеспечения, обычно неслышное уху из-за дневного уровня шума, полупьяные тени на стенах, изгибающиеся под немыслимыми углами, и гулкий звук шагов. Наверное, не только мне было жутко идти по коридорам спящего корабля, несущегося через ледяное пространство космоса. На звук моих шагов в коридор испуганно выглянул какой-то заспанный фарн. Присмотрелся. А потом сердито поджал тонкие губы:

– Чего тебе не спится? Чего шляешься?..

– Шрам заболел, – хрипло перебила возмущенную речь пирата. – У вас есть медик, медпункт, капсула или на худой конец аптечка?

– Аптечка? – непонимающе переспросил пират, блуждая по моей фигуре взглядом. – Зачем?

– Уснуть не могу! – зло огрызнулась в ответ. Вот ведь идиот! – Так есть или нет?

– Ну, кое-что есть, – как-то подозрительно задумчиво отозвался фарн. Но даже и не подумал сдвинуться с места.

Только прождав несколько секунд, я сообразила, что объяснять мне, где взять аптечку, мне никто не торопится. Теряя последние крохи терпения, я вызверилась на пирата:

– Ну?! Что и где у вас есть? Долго будешь стоять на одном месте? Проведи или скажи, где найти!

Где-то в подсознание тлела мысль, что мне нужно спешить, что время сейчас играет против меня. Но совершенно неожиданно фарн, уже, видимо, окончательно проснувшийся, воровато оглянулся назад, вышел в коридор, закрыл за собой дверь, а потом как-то гаденько, маслено ухмыльнулся:

– А что мне за это будет? Как будешь благодарить? Я ничуть не хуже Шрама, детка…

– Вот ему это и объяснишь, когда выздоровеет! – перебила пирата, чувствуя, как по спине вдоль позвоночника ползет ледяная капелька пота. – Не думаю, что он будет доволен, когда, выздоровев, узнает о проволочках по твоей вине!

Фарн сначала дернулся. Видимо, авторитет Шрама у команды был непререкаемым. Но потом насупился, что-то сообразив и нагло заявил:

– Это при условии, что Шрам выздоровеет!

Я выпрямилась и скрестила на груди руки, уже начиная понимать, что зря трачу свое время на этого фарна:

– Выздоровеет! Можешь быть уверен! А я потом ему с удовольствием все расскажу!

Авторитет Шрама все же перевесил наглость. Пират нехотя повернулся ко мне спиной:

– Ладно. Идем. Но будешь должна. – И он оглянулся на меня с таким видом, что сразу становилось понятно, что именно я буду должна.

По позвоночнику вниз устремилась еще одна холодная капелька. В голове медленно зрело понимание, что, если я хочу уцелеть на этом проклятом корабле, мне кровь из носу нужно поставить Шрама на ноги в кратчайшие сроки. Вот только я инженер-биолог, а не врач.

Фарн провел меня, наверное, через весь корабль в крохотную комнатушку недалеко от рубки управления. Здесь помещался лишь стол, стул и небольшой застекленный шкаф. Одномоментно в комнате могли находиться лишь двое. И то, при условии, что один из двоих сидел. Настолько тесным был закуток.

– Ну вот, – ухмыльнулся фарн, открывая дверь и входя внутрь. – Здесь все, что у нас имеется по медицинской части. Милости просим!

Хмуро оценив размер комнаты, я сухо скомандовала:

– Выходи!

– Это еще почему? – Инсект и не скрывал того, что собирается зажать меня в комнатке.

– Потому, – с нажимом отозвалась я. – Мне нужно все достать из шкафа. А как его открыть, не дав при этом тебе дверцей по морде? Может, подскажешь?

Мыслительная деятельность подчиненного Шрама шла ровно пятнадцать секунд. Он посмотрел на меня, потом на шкаф, потом смерил взглядом расстояние от шкафа до себя. И, видимо, признал мою правоту. Молча вышел. Но не ушел. Но на это мне уже было плевать.

Буквально запрыгнув внутрь, я распахнула шкаф и принялась жадно изучать его содержимое. Увы, особо рассматривать там было нечего. Большую часть шкафа занимали перевязочные материалы, медицинский клей и все, что относилось к заживлению. Лекарств почти не было.

Чувствуя спиной взгляд фарна, я нашла пустой контейнер и практически не глядя выгребла из шкафа все, что не относилось к перевязкам. В каюте разберусь, что к чему. На мгновение задумавшись и вспомнив, как мама в детстве делала мне компрессы, чтобы сбить температуру, схватила две упаковки перевязочного материала. Сойдет вместо марли. А спирт, вернее, водку, можно взять в баре у Шрама. Буканьер почти не пил спиртное, но крепкого алкоголя у него было полно. То ли для коллекции. То ли угощать «партнеров».

Больше всего расстраивало отсутствие средств для определения болезни. Хорошо, если Шрам просто простудился, в чем я глубоко сомневалась, и через пару дней все пройдет само. А если это «привет» из лаборатории, в которую он забирался? Как и чем диагностировать? И чем лечить? От страха перед будущим противно тряслись руки и ноги. В голове царил дикий коктейль из тревоги, сомнений, опасений и решимости любой ценой поставить буканьера на ноги. Иначе крышка будет уже мне. Мне просто некуда деваться с этого корабля посреди космоса…

В каюту я возвращалась почти бегом. Не обращая внимания на что-то кричавшего мне вдогонку фарна. С ним буду разбираться потом. Если придется. На данный момент важнее всего поднять на ноги Шрама. Глядишь, и не придется отдавать долги этому фарну, мой пират отдаст их за меня. От этой мысли стало чуточку легче дышать.

За время моего отсутствия Шраму стало лишь хуже. Он уже стонал, не переставая, и метался по широкой постели, словно в своем воспаленном воображении с кем-то дрался. Впрочем, это вполне могло быть правдой. Едва я, пристроив по пути контейнер на первую же попавшуюся горизонтальную поверхность, подбежала к кровати, чтобы удержать и не дать упасть на пол, как в сантиметре от моего носа просвистел кулак буканьера. Я отшатнулась в последний момент, каким-то чудом избежав фингала под глазом.

Прикосновение к Шраму ошеломило и напугало одновременно. Сухая кожа пирата пылала, будто раскаленный огнем лист железа. И моих скудных познаний в медицине хватало, чтобы понять, насколько это плохо. Очень плохо. Наблюдая одним глазом за пиратом, чтобы не упустить нужный момент и в случае чего поймать, не дать упасть, ибо поднимать Шрама с пола будет некому, я принялась потрошить содержимое контейнера.

Еще одной моей проблемой было как измерить пирату температуру. Термометра или каких-то медицинских приборов для диагностики на корабле не нашлось. Зато были антибиотики. После долгих колебаний я решила попробовать задействовать лабораторный термометр для определения температуры сред.

Не знаю, насколько большой была погрешность измерения, но показания термометра заставили меня икнуть и схватиться за пистолет с антибиотиком. Вирус там или что, но температуру Шраму сбить больше было нечем. Компрессы при такой температуре не помогут. Хотя компресс, по принципу «лишним не будет», я сделала все равно, вытащив из бара Шрама бутылку с обозначением содержания алкоголя «75».

Спустя семь минут после инъекции на лбу буканьера выступили крупные капли пота, а он сам обмяк и перестал метаться по кровати как одержимый. Я перевела дух. Первый бой выигран. Теперь нужно выиграть войну. А для этого нужно определить, что же за дрянь принес на корабль Шрам. И один ли он заразился, или нам грозит эпидемия в масштабе звездолета.

Шрам пришел в себя как раз в то время, как я брала у него кровь. Открыл помутневшие сиреневые глаза и несколько секунд непонимающим взглядом смотрел на меня. Словно не видел или не узнавал. Я напряглась. Но спустя несколько секунд буканьер тихо и хрипло спросил:

– Ольга? Что ты делаешь?

Я помедлила, заканчивая манипуляцию. Потом протерла крохотную ранку заживляющим и дезинфицирующим раствором и посмотрела в лицо пирату:

– Беру у тебя кровь на анализ. Нужно хотя бы попытаться определить, что за дрянь ты подхватил. А потом – как лечить. – Я помолчала, изучая лицо Шрама. Он точно слышал меня. Но едва ли понимал смысл услышанного. А значит, болезнь и не думала отступать, антибиотик оказался ей не страшен. И я решилась: – Шрам, – я склонилась ниже над мужчиной, внимательно вглядываясь в его глаза, – дай мне доступ в галанет! Без него я не смогу тебя вытянуть! Я же не медик! Мне нужно найти хотя бы информацию по анализу крови и диагностике. Нужно разобраться, что ты подцепил. – И, тяжело сглотнув, осторожно добавила: – В какой лаборатории вы были? Слышишь меня? Шрам, это важно! От этого зависит твоя, да и моя жизнь!

Выражение сиреневых глаз Шрама не изменилось. Он продолжал невидяще смотреть в пустоту. И у меня от отчаяния сжалось сердце. Не понимает, что я ему говорю? Или по-прежнему считает, что безопаснее держать меня как можно дальше от галанета? Если так, то он не только упрямец, но и глупец, каких поискать!

Именно в этот момент раздался пронзительный звон, оповещающий о том, что кто-то пришел в гости. Я невольно покосилась на хронометр: почти пять утра. Долго же я провозилась со Шрамом! Но все равно, это слишком раннее время для визитов вежливости. Следовательно, что-то случилось. Либо слегли остальные члены команды, сопровождавшие Шрама в вылазке на планету, либо… К сигналу добавился грохот, словно в дверь кто-то молотил пяткой ботинка на магнитной подошве. Шрам устало опустил ресницы и прохрипел:

– Посмотри, кто там, и какого космического дьявола ему нужно…

Поскольку визг сигнала и грохот не умолкали, я без споров подчинилась требованию. Прошла в соседнюю комнату и разблокировала входную дверь. И это стало моей большой ошибкой. Нужно было активировать смотровое окно и разговаривать так. Но это я поняла в тот момент, когда в распахнувшуюся дверь влетели двое: килл с подозрительно белесыми, бесцветными глазами, имени которого я не знала, но уже несколько раз видела в обществе Шрама, и еще один громила неопознанной расы. Килл мгновенно осмотрелся по сторонам:

– Где Шрам? Он срочно нужен!

Тон килла был холодным и каким-то страшным, что ли. Мне пришлось приложить усилие, чтобы не поежится от него и ответить хотя бы относительно спокойно:

– Шрам болен. Лежит в соседней комнате…

Килл, не дослушав, метнулся в спальню. Я бросилась за ним, наплевав на второго визитера, опасаясь, чтобы пират не повредил как-нибудь Шраму. Но килл, видимо, лишь хотел убедиться, что я не солгала. Он склонился над кроватью, внимательно посмотрел на своего капитана, а потом выпрямился и задумчиво протянул, будто про себя:

– Даже так… Ну ладно… – И в этот миг его глаза наткнулись на меня. Медленно прошлись по телу от ботинок и до лица. А потом килл решительно выдал: – Идешь со мной. Теперь ты принадлежишь мне!

У меня гадко екнуло в груди сердце. Это было именно то, чего я боялась. Шрам свалился, и его авторитет зашатался. Чувствуя, как от страха спина покрывается холодным потом, а колени противно подрагивают, я искривила рот в отвращении:

– Не так шустро! И вообще, с какого это перепугу я принадлежу тебе?

Килл мерзко ухмыльнулся в ответ:

– По праву преемственности. Теперь я капитан корабля. Соответственно, все имущество Шрама переходит ко мне. И уже я решаю, что с ним делать: выбросить за борт, отдать команде или оставить себе.

Мне еще больше поплохело. Но я старательно скопировала мерзкую ухмылочку килла:

– А Шраму что ты будешь говорить, когда он встанет на ноги?

Аргумент оказался удачным. Килл заколебался. Покосился на лежащего без движения Шрама и задумался. А потом хмыкнул:

– Ну ладно. Днем раньше, днем позже. Особой разницы нет. Сиди пока здесь. И начинай уже привыкать к мысли, кто твой новый хозяин!

С этими словами килл и его сопровождающий вышли. Спустя пару секунд мягко всхлипнула, закрываясь, входная дверь. А я без сил опустилась на пол там, где стояла. Противостояние с киллом отобрало у меня последние силы.

На некоторое время в комнате повисла тяжелая тишина. Но спустя секунд тридцать раздался слабый голос Шрама:

– Ольга?.. Где ты?

Пришлось собираться с силами и вставать:

– Здесь, – со вздохом подошла поближе к кровати. – Что ты хотел?

Сиреневые глаза Шрама заглянули мне, казалось, в самую душу. А потом буканьер прохрипел:

– Мы были в «Сигме». И попали в сработавшую ловушку. Нас всех обдало какой-то взвесью пыли и воздуха так, что чихали и кашляли потом еще с полчаса. А доступ в галанет по паролю QN49m7Ut829_Wz. Мне нужно быть на ногах через пятьдесят часов, нас встретит корабль Тейта.

– Какие пятьдесят часов? – Я аж воздухом захлебнулась от возмущения. – Я не врач! Ты молись вообще, чтоб…

Шрам внезапным змеиным движением выбросил вперед руку и схватил меня за запястье:

– Ол-ля, – в моем имени нет шипящих звуков, но Шрам как-то смог его прошипеть, причем угрожающе, – Майлеорн – хороший штурман и отличный исполнитель. Но для того чтобы стать капитаном, ему не хватает двух вещей: опыта и решимости брать на себя ответственность. Мне плевать на свою жизнь! Но я клялся, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы спасти шкуры доверившихся мне модификантов. Если меня не станет, Майлеорн угробит и корабль, и экипаж, я знаю это точно. Так что если есть желание жить и дальше, сделай все, чтобы я встал на ноги через пятьдесят часов!..

В эту вспышку, видимо, Шрам вложил все имеющиеся у него силы. И едва пират выдохнул последний звук, как выпустил мою руку и бессильно откинулся, закрыв глаза, на скомканную подушку.

Меня тоже оставили последние силы, и я потрясенно шлепнулась на краешек кровати рядом с ним, глядя прямо перед собой пустым взглядом. Мне стало страшно до одури. Я боялась, что у меня не получится поставить Шраму правильный диагноз, а если даже и поставлю, то лечить будет нечем. А еще трясло от одной мысли, что Шрам все-таки умрет, а я окажусь в руках карьериста, думающего только о себе. От страха даже дышать нормально не получалось и сердце работало с перебоями. Но потом я спохватилась. Рано еще хоронить Шрама, он еще жив! Надавала себе мысленных оплеух. Вскочила, бросилась к столу и записала код доступа в галанет, пока информация не выветрилась из головы. Жалеть себя буду потом. Если ничего не получится. А пока нужно работать.

Бабушка в моем далеком детстве, пытаясь научить меня вышивать, приговаривала: «Глаза боятся, а руки делают». Мне вспомнилась эта присказка, когда я, следуя найденным в галанете нормам и инструкциям, разбирала кровь Шрама на составляющие. В целом, все оказалось не настолько и ужасно. Базовые навыки у меня были, в лаборатории мне тоже часто приходилось работать с кровью. Выяснилось, что исходя из моих навыков и прочитанного в галанете, не так уж и сложно разложить кровь на составляющие и вывести формулу. Сложности начались потом.

К десяти утра буквы перед глазами уже танцевали какой-то древний языческий танец. Голова раскалывалась. Глаза словно кто-то намазал перцем. Но хуже всего было то, что у Шрама снова поползла вверх температура. Он снова был горячим, как печка и метался по кровати, будто кого-то пытался догнать. Или поймать. А я не была уверена в том диагнозе, который поставила ему на основании картины анализа крови. На всякий случай я еще взяла у буканьера слюну и посеяла ее в питательную среду. Если вдруг получится выделить возбудителя, я точно буду знать, чем пирата лечить. Но было одно «но»: микроорганизмам требовалось время, чтобы вырасти и размножиться. Чтобы я смогла рассмотреть, что за гадость подхватил в лаборатории Шрам и попробовать непосредственно на микроорганизмах лекарства. А пока у меня нет иного выхода, кроме как вколоть буканьеру вторую дозу антибиотика, и уповать на то, что температура спадет.

Дождавшись, пока Шрам перестанет метаться в бреду по кровати, я устало подошла к пищевому автомату. Есть не хотелось от слова «совсем», аппетита не было. Но мне нужны были силы. Где-то в глубине души зрело понимание, что время сейчас работает против меня. Что мне нужно торопиться и хоть что-то делать. Я была уверена в том, что сопровождавшие Шрама на вылазку пираты тоже или уже заболели, или вот-вот заболеют, допускала, что мой буканьер, как всегда, шел первым и получил наибольшую дозу заразы. А потому и свалился первым. Остальных эта участь тоже не минует. И тогда кто-то, да примчится к Шраму за помощью. А чтоб эта помощь была, мне нужны силы. Подумав, я заказала витаминно-минеральную болтушку с добавлением двойной дозы протеина.

Забрав из автомата контейнер, прихлебывая густую, как кисель и практически безвкусную жидкость, я устроилась в уголке с файлом, который мне дал Шрам перед уходом. Он сказал, что их целью была лаборатория «Сигма». Надо посмотреть, какую заразу разводят там. Может, в файле найдется подсказка, как действовать.

Я не допила болтушку. Спустя несколько минут контейнер вывалился из моих враз ослабевших пальцев, забрызгав густой жидкостью мне колени и пол у моих ног. Я растерянно посмотрела на белесую жидкость. А потом перевела взгляд снова на файл. Сердце в груди работало с перебоями, а по коже волнами пробегал мороз. «Сигма» разрабатывала технологию массового вживления модифицированных генов. Заражения ими большого количества существ одновременно. Как гриппом или чумой. Как же я не обратила на это внимание сразу?

Не хотелось даже думать о том, что ждет Альянс и его граждан, если последователи безумного генетика все-таки доведут эту технологию до ума. Это будет катастрофа. Катастрофа для разумных и для Альянса, после которой он, возможно, и вовсе прекратит свое существование. Не в этом ли была главная цель Дурана? Ведь еще древние говорили: «Разделяй и властвуй!» А чего проще посеять вражду в обществе, разделенном на два лагеря, где даже родственники и близкие могут оказаться по разные стороны баррикад и начнут убивать друг друга? Я представила реакцию Стейна, если бы он остался жив, а я вернулась с модифицированным геномом. И меня затошнило от перспектив.

Чтобы отогнать от себя ужасы, нарисованные слишком живым воображением, я с головой зарылась в файл. Работа всегда помогала мне забыться и забыть свои горести. А сейчас у меня была благая цель. Я еще не знала, как добьюсь этого, но была уверена в одном: я жизнь свою положу, но сыворотку доработаю. От безумных фанатиков генной инженерии должна быть защита. У разумных должен быть выбор: изменять свой геном или нет. Не кто-то за них чтоб решал, а они сами.

После принятого решения работа пошла веселей. Я неожиданно сообразила, что нахожусь в одном помещении со Шрамом уже больше двенадцати часов. И еще не заболела. Я даже не поленилась сходить в санблок и изучить свое лицо в зеркало: болезненных признаков не было. Следовательно, либо дрянь, которой заразили Шрама, не заразна, а этого точно быть не могло, это противоречило всем принципам использования вирусов в качестве защиты лаборатории, либо инкубационный период был дольше, в чем я сомневалась, либо… Либо у меня стояла прививка от этого дерьма.

Как только я увидела выход из создавшейся ситуации, страх улетучился словно дым. В моем положении выделить антитела из крови, и на их основе создать сыворотку было непросто. Даже сложно. Но возможно. А трудности меня никогда не пугали.

Глава 5

Производить забор крови у самой себя было до крайности неудобно. Особенно с тем оборудованием, которое было в наличии. Но как говорится, выбирать не приходилось, а необходимость – мать всего. Все равно одномоментно много крови брать нельзя: ослабею и не смогу работать. А кровь обрабатывать необходимо пока она свежая. Иначе толку не будет.

Первая порция сыворотки была готова только к десяти часам вечера по внутреннему времени корабля. Ее должно было хватить на три инъекции. Но этого было мало. Если бы я спохватилась сразу, то, наверное, можно было бы обойтись одной-двумя инъекциями. А так утром придется снова откачивать у себя кровь и делать новую порцию. Я невольно поежилась, заранее предвкушая весь спектр «удовольствий» от вынужденного донорства.

С инъекционным пистолетом наперевес я подошла к кровати. Шрам снова горел от температуры. Но бреда уже не было. Я поджала губы. Выходит, на антибиотик этой гадости наплевать, а организм буканьера сдается. Здоровый, цветущий мужчина у меня на глазах превращался в горелую деревяшку. Если сыворотка не подействует… Об этом думать не хотелось.

Я рассчитывала после первой инъекции сыворотки поспать хотя бы несколько часов. Видит космический бог, сон и отдых мне были крайне необходимы, прошедшие сутки меня измотали. Однако, у Вселенной оказались свои планы на меня и мое времяпровождение. Спустя минут двадцать после первой инъекции сыворотки Шраму стало хуже, и начался ад.

Симптомы нарастали с такой пугающей скоростью, что у меня не оставалось времени, чтобы остановиться, подумать, проанализировать. Шрам горел, бредил и метался по постели как одержимый. Мне приходилось одновременно делать ему компрессы в попытке хоть немного сбить температуру, удерживать его от падения на пол и членовредительства себе самому, и пытаться хоть что-то найти в галанете. Хотя бы понять, что я делаю не так. Неужели недостаточно очистила антитела? Или модифицированный геном пирата не принимал сыворотку, рассчитанную на обычных людей? А потом мне вообще стало дурно от посетившей меня догадки: впопыхах я все расчеты делала, исходя из человеческой физиологии. Но Шрам ведь инопланетник и модификант! Если его физиология кардинально отличается от физиологии среднестатистического гражданина Альянса, то моя ошибка может стоить ему жизни!

Компрессы, казалось, высыхали, едва коснувшись кожи Шрама. Мне даже чудилось, что вода, перемешанная со спиртным, с шипением испаряется со лба мужчины, настолько горячим он был. В какой-то миг мои действия превратились в бездумные движения робота: смочить, отжать, положить на тело, и так по кругу. Мыслей и чувств не осталось. Я не могла ни на секунду отойти от кровати даже для того, чтобы самой глотнуть воды. Стоило сделать шаг в сторону, как Шрам начинал метаться с утроенной силой. Словно одно мое присутствие действовало на него успокаивающе.

Я не могу сказать, сколько все это длилось. Минуты и часы слились для меня в одну мучительную бесконечность. В набор простых действий, которые я выполняла, не думая. Просто думать уже не могла. В какой-то момент у меня словно перегорел предохранитель. В голове стало пусто, мысли куда-то ушли. А следом за ними исчез и страх, что Шрам умрет у меня на руках, а я останусь во власти циничного и не особо умного мерзавца. Я сама словно выгорела от той лихорадки, которая терзала организм буканьера. И от меня словно осталась пустая оболочка. Тело без души, сердца, чувств и ощущений.

Приступ лихорадки у Шрама пошел на убыль где-то ближе к утру. Его кожа перестала гореть от слишком высокой температуры, а он сам вытянулся на спине и затих. Словно умер. Даже дыхания не было слышно. Наверное, мне следовало бы испугаться. Хотя бы для приличия. Но я настолько устала и измучилась, что меня хватило лишь на то, чтобы цинично проверить пульс у пирата на шее. Пульс был. Слабый, но размеренный. И вот тогда до меня дошло, что кризис, кажется, позади.

По-хорошему мне следовало сменить на кровати скомканное и смятое постельное белье, взять у Шрама анализ крови и проверить, как там поживают его лейкоциты и антитела, вкатить ему вторую дозу сыворотки, сходить в душ самой, выпить питательную болтушку и лечь поспать. Но сил у меня хватило лишь на самое необходимое. Я сделала инъекцию Шраму, доковыляла до пищевого автомата и заказала себе болтушку, и заставила себя проглотить ее в несколько больших глотков. Я бы и этого не делала. Но мне нужны были силы. Нужно было восстановить баланс собственного организма. Потому что впереди было еще очень много работы.

Допив болтушку, я пристроила, не глядя, куда-то пустой контейнер, не имея сил нести его в утилизатор. И сказав себе, что все остальное может подождать несколько часов, пока я отдохну, без сил свалилась под бок пирату. Отключилась мгновенно. Словно в черную воду нырнула.

* * *

Спала я, по ощущениям, недолго. А проснулась от неприятного чувства чужого взгляда на лице. Не вскочила только потому, что неожиданно осознала: тело будто деревянное и отказывается мне подчиняться. На мгновение накатила паника. Но уже вместе со следующим ударом сердца включилась память. И я вспомнила и адскую ночку, и болезнь Шрама, и почему я в таком разобранном виде.

– Прости, что разбудил, – вдруг раздался совсем рядом с ухом хриплый, едва слышный шепот. – Не хотел. Но и не смог заставить себя отвести взгляд в сторону. Поспи еще… Тебе это нужно.

Шрам. Очнулся! Меня приливной волной затопило какое-то странное чувство. Будто я сделала очень важное открытие, и вся Вселенная признала его. Глаза распахнулись сами собой, а губы тоже по собственной воле растянулись в улыбке: