Текст книги "Девичник в космосе (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

К пищевому автомату даже подходить не стала. Ни голода, ни аппетита я не ощущала. Вместо этого подобралась к проходу, в котором исчез Шрам. И осторожно выглянула. Соседнее помещение тонуло в темноте. Что это за комната, рассмотреть не получалось. Но какая-то техника там все же стояла, ибо под противоположной стеной я заметила несколько горящих индикаторов. Входить сюда мне никто не запрещал. Но постояв на пороге и подумав, я поняла, что у меня нет никакого желания исследовать эту территорию. Мне было все равно, что находится там. Апатия накатывала волнами. Так что я вернулась, постояла у ложа, посмотрела на все еще запаянную в пластик одежду, а потом как была обнаженная, так и легла. Свернувшись клубочком под одеялом. В горле першило и горело. А в глазах стояли слезы. Первые слезы с того самого момента, как я оказалась в ангаре с клетками…

Глава 2

Слезы так и не пролились. Я долго лежала в каком-то полуступоре-полусне. Эмоции и чувства словно окаменели. Я ничего не хотела, мне ничего не требовалось. Только память изредка подбрасывала мне лица друзей. Такими, какими я их запомнила после того первого и последнего ужина на борту пассажирского межзвездника…

– …Какая же ты счастливая, Оль, – выдохнула не совсем трезвым тоном Милита, отчаянно цепляясь за мою руку и провожая заинтересованным взглядом попавшегося в коридоре яоху в строгом деловом костюме. – Я так тебе завидую! Будет ли когда-нибудь, кто-нибудь так же любить меня, как Стейн любит тебя? – Милли споткнулась, философски вздохнула и мечтательно продолжила: – Стейн всегда был таким строгим и сдержанным! Лишний раз не улыбнется, находясь в лаборатории. И за каждую ошибку спрашивал так, словно от нее зависела жизнь всех граждан Альянса! Пока не увидел тебя!..

В этом месте я тоже споткнулась. Не потому, что была недостаточно трезва. И не потому, что внезапно сломался каблук модной туфельки. А потому что в первую же минуту знакомства со Стейном умудрилась расколотить дорогущую реторту, облить Милитину реактивом, из-за воздействия которого не только лабораторный халат, но и платье блондинки полезло клочьями прямо на теле. Испугавшись, что арлинта заработает химический ожог, не думая о том, что вокруг полно сотрудников-мужчин, я, сама не знаю как, одним движением содрала с арлинты пострадавшее тряпье, оставив ту лишь в кружевном белье и чулках на подвязках. Весьма провокационный внешний вид. Смутивший меня почти до истерики. В отличие от самой Милитины. Та, ничуть не смущаясь, продефилировала на высоких тонких каблучках через все помещение, попутно раздаривая всем воздушные поцелуи, взяла с вешалки чей-то халат и, не спеша, в него замоталась. А потом до вечера успокаивала меня, отпаивая каким-то иномирным аналогом валерьянки и рассказывая, что я нечаянно исполнила ее мечту. Дескать, она давно мечтала показаться директору в одном белье и продемонстрировать роскошь своей фигуры. Но никак не представлялся удобный случай.

После этого случая мы с Милли стали подругами. И эту дружбу не разрушило даже то, что через две недели после начала моей работы в лаборатории я начала встречаться со Стейном. Помню, как нервничала, собираясь рассказать Милитине, что Стейн выбрал меня. И как блондинка легкомысленно пожала плечами, выслушав меня. Попутно пожелав мне счастья. А также с полной энтузиазма улыбкой сообщив, что, видимо, это не ее мужчина. Раз предпочел ей другую.

За ужином на корабле Милли перебрала мартини. Я ее с трудом довела до отведенной ей каюты. И это был последний раз, когда я ее видела живой. Видимо, подруга слишком крепко уснула под влиянием алкоголя, и не слышала ни сигнала тревоги, ни как на нас напали. Хорошо, если она умерла во сне и ничего не почувствовала…

– Ты почему сегодня ничего не ела? – вырвал меня из забытья хриплый рык Шрама. – Я же тебя предупреждал, что сразу узнаю, если ты решишь что-то сделать с собой!

Грубо разбуженная и выдернутая из сна в ненавистную реальность, я приподнялась на одном локте и из чистого противоречия огрызнулась, глядя прямо в темнеющие от злости сиреневые глаза:

– А тебе не приходило в голову, что я могла быть попросту не голодна? Не все после секса жрут как не в себя! Некоторым в первую очередь требуется сон! Разве не знал?

Пират слегка опешил от моего ответа. Постоял, подумал, пристально глядя на меня, а потом буркнул, отходя от кровати:

– Вставай и одевайся! Ты уже больше тридцати часов на моем корабле и еще ничего не ела. Так не пойдет! Поедим вместе, заодно я присмотрю за тобой!

Есть не хотелось. Тем более, в такой компании. Но проводив взглядом спину вышедшего в соседнее помещение Шрама, я решила не нарываться на конфликт. Пока. Пока не разберусь, куда, к кому и зачем я попала.

Молча выбравшись из-под одеяла и неприятно поразившись тому, как дрожат ноги, угрожая в любой момент подогнуться, я распечатала сначала пакет с бельем. Трусы фасона «боксеры» из эластичной ткани не имели размера, растягивались на любые габариты, но были не особо приятны к телу. Бюстгальтера не было совсем. Только такая же эластичная, как и трусы, майка. Я поморщилась, но выбора не было. Оставалось лишь порадоваться, что у меня не слишком большая грудь и майка с успехом может заменить бюстик.

Натянув белье, я распечатала второй пакет и вытащила унифицированный комбинезон. Не люблю одежду в обтяжку. Она слишком подчеркивает все недостатки моей худосочной фигуры. Хотя… Если вспомнить, что за время плена у меня округлились не только щеки… А значит, комбинезон обтянет и беспристрастно продемонстрирует все мои округлости… Так и вышло.

Едва я, бесшумно ступая босыми ногами, а обуви у меня не было, вошла в соседнюю комнату, как сиреневые глаза посмотревшего на меня Шрама потемнели до состояния грозового неба на Земле, а сам Шрам шумно втянул ноздрями воздух и скомандовал:

– Садись! Говядину можно всем расам. Я сверился с пищевым анализатором. Так что ешь!

Как говорится на Земле, назвался груздем – лечись дальше! Если я сюда пришла, то отказываться принимать пищу глупо. Поэтому я молча проскользнула на место напротив пирата. Но из чувства противоречия ехидно огрызнулась:

– Это смотря из какого существа добывали эту говядину. Если фарнское производство, то ешь эту тухлятину сам!

Шрам молча положил кусок мяса в рот, прожевал, проглотил, нанизал еще один кусок на вилку. И только после этого, вопреки всем моим ожиданиям рыка, спокойно сообщил:

– Мясо с одной из земных колоний. Люди лучше всех выращивают его. С остальных планет Альянса мясо, как правило, имеет специфический привкус. Но если ты имеешь что-то против землян, то можешь выбрать себе в автомате то, что тебе больше нравится.

Я не ожидала такого. И того, что спустя три месяца безвкусной питательной бурды вновь попробую земную пищу. И того, что пират будет настолько спокоен и учтив. Словно я не его рабыня, а мы присутствуем на каком-нибудь светском рауте. Против моей воли на глаза навернулись слезы. Дрожащими пальцами нанизала на вилку кусок мяса и, осознавая, что если не отвлекусь хотя бы на что-нибудь, то позорно разревусь прямо за столом, срывающимся голосом спросила:

– Что со мной будет дальше? Зачем я тебе? Что меня ждет?

Шрам снова положил в рот кусочек и не торопясь прожевал. Словно давая себе время обдумать, что мне можно сказать. Проглотив пищу, прищурился и внимательно посмотрел на меня:

– Что тебе известно о модификантах?

Я пожала плечами. Тоже мне еще, напугал. У меня в лаборатории этих модификаций было больше, чем микробов на грязных руках.

– О каких именно? Просто «модификанты» – это слишком широкое понятие и я не знаю, что тебе отвечать.

– Даже так? – Сиреневые глаза как-то подозрительно сузились. – То есть, ты знаешь, кто такие модификанты, откуда они взялись и какие у них возможности?

– На первые два вопроса ответ положительный. – Я неожиданно начала успокаиваться. – А вот возможности модификантов, боюсь, известны далеко не все…

Шрам неожиданно усмехнулся. Горько, устало и… хищно:

– Умненькая девочка… Неужели мне хоть раз повезло?

От тональности и смысла сказанного меня невольно пробрала дрожь. Мясо свалилось с вилки и шлепнулось назад в контейнер, благо, что бортики у него было достаточно высокие, а жидкой подливки почти не было. Повезло? Ему повезло? А мне?

Долгая, почти бесконечная минута ушла у меня на то, чтобы взять под контроль чувства. Не успокоиться, нет. До спокойствия мне было так же далеко, как отсюда до родной планеты. Время я потратила на то, чтобы запереть свою эмоциональность как можно глубже. Эмоции всегда были моей слабой стороной. Но они делу не помогут, так всегда говорил мой наставник. Глупо плакать над пролитым реактивом, необходимо как можно быстрее ликвидировать последствия, чтобы минимизировать ущерб. Вот и мне сейчас нужно сначала разобраться с тем, куда я влипла, а потом уже думать, что делать дальше. Рефлексия уже ушла, видимо, я все-таки недопустимо сильно дала волю своей эмоциональности и едва не допустила роковую ошибку. Теперь нужно было думать, как все исправить. В конце концов, я еще дышу и живу. А значит, надежда есть.

Осторожно отложив вилку в сторону, я спрятала подрагивающие пальцы под стол, изо всех сил вцепившись себе в колени, и сдержанно поинтересовалась:

– Я могу узнать, в чем состоит твое везение? И во что оно выльется для меня?

Шрам откинулся на спинку сидения и скрестил руки на груди:

– Образованная… Хмм…

И еще одна долгая, почти бесконечная минута, во время которой каждый из нас с подозрением изучал сидящего напротив. Я пыталась понять, к кому в лапы угодила на этот раз, а в том, что Шрам необычный пират, у меня сомнений уже не было. Сам буканьер, видимо, пытался решить, что мне говорить. И почему-то мне казалось, он склонялся к тому, чтобы сказать мне правду. Слишком уж странное выражение было на выдубленном космосом лице.

– Во что выльется для тебя мое везение? – медленно протянул он, в конце концов, мой же вопрос. – Думаю, это будет зависеть лишь от тебя. – У меня от удивления взметнулись брови, а недоверчивость куда-то улетучилась. – Ну хорошо, давай попробуем правду. Но имей в виду: даже если тебе эта правда и не понравится, то все равно ничего не изменится. Я все уже решил. А насколько приятным будет твое времяпрепровождение, будет зависеть только от твоих реакций и решений. – В эту секунду у меня вдруг возникло неприятное ощущение, что колючий ком застрял у меня в горле и не дает ни дышать, ни сглотнуть. Но я молча смотрела на буканьера, ожидая продолжения. – Итак, как ты уже, наверное, поняла, что я – модификант. Подозреваю, что из меня пытались сделать универсального солдата. Но каким бы гением ни был мой создатель, где-то он просчитался. Да, в результате я получил выносливость, в разы превышающую выносливость всех известных рас. И решения я могу принимать за доли секунды после, при этом успев обработать огромный массив информации. Практически, как искусственный интеллект. – Я невольно затаила дыхание, расширившимися от шока глазами глядя на собеседника. А Шрам горько усмехнулся, глядя пустыми глазами куда-то перед собой: – Но у всего есть своя цена. Мне тоже просто так это не дается. Чтобы функционировать в подобном режиме, мне необходима энергия, которую выделяет женская особь во время оргазма. Вот такая шутка природы над попыткой вмешаться в геном.

И я все-таки поперхнулась воздухом. Закашлялась, потрясенно таращась на Шрама. А он с непроницаемым видом смотрел на меня.

Кое-как отдышавшись, в чем сильно мне помог какой-то густой и белесый напиток из стакана, стоявшего рядом с моим контейнером, я ошарашенно и хрипло спросила, впрочем, уже догадываясь, что услышу в ответ:

– И при чем здесь я? Вернее, почему именно я?

Мясо стыло на столе. В углу тихо попискивала какая-то техника. Едва слышно над головой всхлипывала система жизнеобеспечения корабля. Шрам долго и молча смотрел на меня в упор. Наверное, гораздо дольше, чем минуту. А потом нехотя отозвался:

– Не все женщины одинаковы. У кого-то слабая психика и они ломаются, даже не зная, для чего я их использую. Редко, но бывает так, что как бы я ни старался, довести партнершу до разрядки у меня не получается. Чаще бывает так, что женщина излучает слишком малое количество необходимой мне энергии. Не так просто найти подходящую…

Шрам замялся, подбирая определение. И я не отказала себе в удовольствии ехидно подсказать:

– Батарейку.

– Что? – сиреневые глаза чуть расширились в непонимании.

И я уточнила, ощущая, как снова волнами начинают накатывать усталость и безразличие:

– Непросто найти подходящую тебе батарейку для подзарядки.

Секундная пауза. И осторожное в ответ:

– Ну, можно сказать и так. – Шрам подождал моей реакции. Но не дождавшись, все так же осторожно продолжил: – Ты заинтересовала меня еще там, в ангаре у Тейса. Почти все его обитатели уже отупели и словно уснули от той гадости, которой подручные Тейса вас пичкали. А ты, несмотря на все его заверения, что уже готова к модификации, все еще была в большей степени жива и излучала необходимый диапазон энергии. Оставалось лишь заполучить тебя и выделить то, что мне так необходимо.

– Чем ты и занялся, не дождавшись, пока я приду в себя, – вздохнула. А потом серьезно посмотрела в сиреневые глаза Шрама: – Не делай так больше. Если не хочешь, чтобы я сошла с ума от чувства вины. Я ведь приняла тебя за своего жениха, который на том проклятом лайнере оказался из-за моего каприза. – Шрам в ответ неопределенно пожал плечами. Я подождала, ожидая, что он что-то мне скажет или пояснит. Не дождавшись, повторила вопрос: – Ладно. Почему я, разобрались. А теперь мне хотелось бы узнать, что меня ждет в будущем?

– Хорошее питание, отдых и секс два раза в сутки минимум, – не моргнув глазом отозвался Шрам.

Я опять поперхнулась воздухом. И недовольно покосилась в сторону буканьера:

– Я не это имела в виду, и ты это прекрасно понял. Я хочу знать, когда ты меня отпустишь.

– А я должен тебя отпустить? – в преувеличенном удивлении, явно издеваясь, поднял брови Шрам. – Что тебя не устраивает? По-моему, я тебе предлагаю не жизнь, а курорт! Каждая женщина о таком может только мечтать: чтобы ее всем обеспечивали и удовлетворяли по первому требованию, – издевательским тоном просветил он меня.

Я нахмурилась:

– Ключевое слово здесь: по первому требованию. А если женщине это не нужно? Если у нее другие интересы? – Шрам промолчал в ответ. И я, вздохнув, повторила вопрос: – Итак, что меня ждет? Ты же меня выбрал не просто так, а с какой-то целью? До этого же ты как-то жил без регулярного секса?

Пауза. И убийственное:

– До тебя были сотни других. Одни ломались сразу. Другие через небольшой промежуток времени. Среди них не было ни одной с настолько сильной волей к жизни, как у тебя. Но ты права. Я вполне могу жить и без регулярного секса, просто больше ем в таком случае. Но в моей жизни бывают такие ситуации, когда от скорости принятия мною решений зависят жизни моей команды и целостность корабля. И батарейку я себе искал не просто так, а имея в виду одну очень важную для меня операцию.

Правда редко когда бывает приятной. И почти никогда не доставляет удовольствия тому, кто ее узнает. Правду прячут не просто так. А потому что чаще всего она оказывается горькой и неприглядной. Обнаженная, ничем не прикрытая и не приукрашенная правда на вкус как полынь. Едкая, чудовищная, безжалостная. После слов Шрама у меня как-то резко не стало сил даже просто смотреть ему в лицо. А от вида лежащего в контейнере мяса затошнило так, что возникла мысль метнуться в санблок.

Шрам не сказал этого вслух. Но я уже давно лишилась присущей землянам наивности и невинности, научилась читать между строк еще в академии. Иначе вряд ли бы я стала тем, кем я стала, вряд ли бы смогла подняться на те высоты, которые некоторые и на закате жизни рассматривают, до боли в шее задрав голову. Отпускать он меня не собирается. Слишком долго искал подходящую.

На этот раз мне потребовалось много, очень много времени, чтобы успокоиться, взять себя в руки, начать думать связно. Шрам, поняв, что я не собираюсь или не могу возражать, равнодушно поглощал свою порцию мяса. Изредка я ощущала его внимательный, цепкий взгляд на себе. Но он молчал. Молчала и я. Хотя, видит Вселенная, мне хотелось орать, топать ногами. Хотелось схватить контейнер с мясом и разбить его о голову буканьера. А потом отобрать у него лазер, который он носил в кобуре на поясе, и расстрелять в него весь заряд. В каменное лицо. Словно высеченные из гранита губы. В брови, будто нарисованные черным маркером прямыми линиями под углом к глазам. В сами мертвые сиреневые глаза. У меня даже кончики пальцев зудели это сделать.

– Не будешь есть – свяжу и залью в глотку витаминно-минеральный коктейль, – вдруг долетело до меня зловещее обещание.

Сбитая с толку, я недоуменно посмотрела на Шрама. Тот подбородком указал мне на контейнер с забытой едой. И вот, кажется, именно в этот момент я и осознала, что все, что сейчас происходит со мной, это не сон. Это проклятая всеми богами реальность.

Есть не хотелось, хоть тошнота уже и отступила. Однако злить буканьера из-за ерунды я себе позволить не могла. В груди еще теплилась надежда договориться. А потому я непослушными пальцами снова взяла в руки вилку и подцепила на нее кусок мяса.

Во второй раз я решилась заговорить, когда Шрам уже подчистил свой контейнер и потягивал какой-то напиток из большой, наверное, на целый литр жидкости, кружки. И все так же изучающе разглядывал меня. Из-за чего мне почему-то казалось, что я сижу на муравьиной куче, а ее обитатели нещадно кусают меня за то, что я посмела помять своим седалищем их дом.

– А если я пообещаю вести себя хорошо…

Мой голос звучал так жалко и ломко, что я почти возненавидела себя за это проявление слабости, и почти обрадовалась, когда Шрам решительно меня перебил:

– Ты и так будешь себя вести хорошо. Потому что если взбрыкнешь, то я тебя накажу. И поверь мне на слово, наказание тебе не понравится.

От бескомпромиссности его тона я едва не забыла все свои благие намерения. В последний момент прикусила себе язык, чтобы не заорать на него и не устроить скандал с истерикой. Рано еще портить отношения, успеется. Сделав пару глубоких вдохов, осторожно продолжила:

– Послушание послушанию рознь. Я могу быть инертной и ко всему безразличной. А могу активно участвовать в процессе и живо тебе помогать во всем. Выбирать тебе. – Шрам одарил меня тяжелым взглядом, но промолчал, снова приложившись к кружке. Пришлось продолжать, не зная, как он вообще воспринял мои слова: – Я обязуюсь держать себя в тонусе и активно участвовать во всем, к чему ты сочтешь нужным меня привлечь. Ты взамен отпустишь меня на все четыре стороны, когда закончится… твоя операция, – неловко закончила я под новым пронзительным взглядом.

Вообще, мое психическое состояние меня пугало. Еще совсем недавно я истерила и ненавидела себя за то, что по моей вине погибли друзья и жених. И вот уже судорожно сжимаю на коленях кулаки, молча умоляя пирата принять мои условия и после операции отпустить меня. Это было дико. Особенно если учесть, что я понятия не имею, что буду делать, если Шрам меня все-таки отпустит. В лабораторию мне уже не вернуться никогда, я это хорошо понимала. После трехмесячного, если не больше, плена в лапах модификантов, даже если я и докажу, что мой геном остался без изменений, в правительственные программы меня уже больше не допустят никогда. А без этих лабораторий закончить свои исследования я вряд ли смогу. У меня просто нет средств, чтобы создать свою лабораторию. Конечно, всегда остаются частные лаборатории и исследовательские центры. И там меня примут с распростертыми объятиями. Но… всегда есть это проклятущее «но». О работе подобных центров я была слишком хорошо осведомлена.

Во-первых, раз подписав контракт, я больше никогда не смогу уволиться и буду вынуждена существовать практически на правах раба. Порой доходило до того, что владельцы подобных центров, функционирующих в основном на окраинах освоенного космоса, не только решали за своих сотрудников, какими исследованиями им заниматься, но и с кем создавать семью. И создавать ли ее вообще. Или с сотрудника хватит дроида для сексуальной разрядки. А во-вторых, и это для меня перевешивало все остальное, даже если мне и дадут закончить исследование, то на результатах будет стоять не мое имя. А имя владельца лаборатории. И вот этого я точно не хотела.

Шрам будто подслушал мои мысли, мои самые потаенные страхи. Допил содержимое кружки, отставил ее в сторону и язвительно усмехнулся:

– И куда ты пойдешь? Неужели я настолько отстал от жизни, а Альянс стал лояльно относиться к тем, кто имел несчастье попасть в лапы последователей Дурана? Или ты настолько наивна, что не знаешь, что ждет тех, кто вернулся от модификантов?

Вольно или невольно, но буканьер ударил по самому больному. Боль и ярость во мне на некоторое время затмили здравый смысл, и я, не подумав, прошипела:

– Да какая разница? Как по мне, так лучше сдохнуть на помойке, но свободной, ни от чьей воли не зависящей! Чем жить как на курорте и не иметь права даже выйти из каюты!

Я резким движением отпихнула от себя контейнер с недоеденным мясом, намереваясь встать и уйти в соседнее помещение, но ледяной голос Шрама буквально пригвоздил меня к месту:

– Сядь! И доешь мясо!

То ли это было просто настолько неожиданно, то ли Шрам обладал неприятными дополнительными талантами, но чужая воля почти сковала. Я неохотно села ровнее, взяла вилку и продолжила жевать под прожигающим меня сиреневым взглядом.

Шрам снова заговорил только тогда, когда я проглотила последний кусочек ненавистного завтрака и поспешно глотнула из кружки, запивая его. Отчего белесая жидкость едва не пошла у меня носом:

– Какое незавершенное дело осталось у тебя там, на воле? Почему ты так туда рвешься?

Я вполне могла промолчать. Буканьеру совершенно необязательно было знать, что я потеряла из-за собственного каприза. Но я почему-то ответила. Абсолютно честно. Как на исповеди. Хотя он совершенно точно никак на меня не влиял:

– Не завершила исследования сыворотки, которая позволила бы, так сказать, «запирать» геном того, кому ее введут, которая будет запрещать любое вмешательство в него.

В помещении стало настолько тихо, что едва слышные звуки системы жизнеобеспечения корабля мне показались громом среди ясного неба. А спустя пару мгновений Шрам вдруг требовательно спросил:

– Кто ты?

Скрывать свое имя смысла точно не было. Я пожала плечами:

– Меня зовут Ольга Милоградова.

Шрам наградил меня новым, пронзительным взглядом. А потом медленно кивнул головой:

– Я подумаю, что смогу для тебя сделать.

Шрам оказался довольно интересным существом. Если так только можно выразиться в отношении космического буканьера. Я готовилась к тому, что мне придется осторожно напоминать ему о наших весьма размытых и неясных договоренностях, подбирала слова. Но все вышло иначе.

После обещания подумать, как облегчить мое существование, Шрам молча, ни слова больше не сказав, покинул каюту, оставив меня в одиночестве. А я еще немного посидела за столом, медленно допивая странный напиток. Потом отправила одноразовую посуду в утилизатор и уничтожила любые следы принятия пищи. А потом… Делать мне было решительно нечего и я, пользуясь тем, что никаких запретов не было, отправилась изучать то, что еще не успела рассмотреть.

В целом, Шрам был существом аккуратным. Грязные носки и объедки не валялись по углам его каюты. Да, организация пространства в его помещениях меня почти шокировала: огромный траходром в космосе и терминал у кровати были только началом. В той комнате, в которой стоял стол, и мы ели, обнаружился настоящий спортивный уголок, оборудованный дорогущим многофункциональным тренажером и занимающий треть пространства, еще один терминал, а также встроенный шкаф, заполненный литературой на… медицинские темы! Последнее шокировало больше всего. Как-то я не ожидала, что пират будет интересоваться медициной. Хотя… Может, у него на борту нет медицинской капсулы и нет никого, кто бы разбирался в лечении ран. Уверена, что подобных повреждений на пиратском корабле хватает.

Не найдя больше ничего интересного для себя, я от нечего делать вернулась к тренажеру. В академии, пусть я и не попала на то отделение, на которое планировала, а оказалась на гражданском, все равно привыкла поддерживать определенный уровень физической формы. Даже после завершения учебы и устройства на работу занятия спортом для меня остались обязательными. Хотя бы потому что работа в основном была сидячей и это не самым лучшим образом сказывалось на здоровье.

С тренажером пришлось повозиться. Он оказался настолько навороченным, что даже я, привыкшая в Арганадале ко всяческим умным устройствам, существенно облегчающим жизнь, не сразу разобралась, что к чему. Даже с досадой провела параллель между этим монстром от спорта и теми тренажерами, которые были в моем распоряжении дома и в лаборатории. А когда разобралась, то оказалось, что за три месяца плена я существенно ослабела. Видимо, сказалась та дрянь, которой меня поили в клетках. С нынешней физической формой я не то, что на пилота, даже на генетика не смогла бы поступить на обучение. Активировав банальный велотренажер и с трудом прокручивая педали на минимальном уровне нагрузки, подумала, что либо с этим монстром что-то не то, либо я стала настолько женственной, что мне теперь под силу лишь всякие там фитнесы для красования перед самцами. То-то Стейн бы порадовался! Жениху постоянно казалось, что я недостаточно мягкая и женственная. Он даже беззлобно подшучивал надо мной, что в случае нападения на лабораторию, он вполне может спрятаться за моей спиной, а я отобьюсь от всех. И доля правды в этом была. Я ведь готовилась поступать на пилота, это была самая модная профессия на Земле. Просто так сложилась моя жизнь, что отца я не знала, он бросил маму почти сразу после моего рождения, мама умерла за год до того, как я окончила школу. А остальным родственникам до меня не было никакого дела. Дядька, мамин брат, в чьей семье я и жила после маминой смерти, узнав, что я нацелилась поступать в Первую Звездную Академию, лишь скривился. А потом сказал как отрезал, чтобы деньги на дорогу и поступление я зарабатывала сама. Он мне ничего давать не будет. Долг перед покойной сестрой он выполнил, меня вырастил. Дальше я должна была пробиваться в жизни сама. И на тот момент я еще не понимала, что это значит.

Весь смысл дядькиных слов до меня дошел, когда я узнала, что недобираю баллы по физическом развитию. Выбор был: возвращаться домой, а на это у меня не было денег, или поступать на какой-то из непрестижных факультетов. Так я и оказалась на биоинженерном, среди всяких ботанов и заучек. Вот когда пригодилось мое увлечение органикой. И впоследствии я этому только порадовалась, когда мне предложили повышенную стипендию, а потом и место в ведущей лаборатории Арганадала задолго до окончания обучения… Возможно, это была сама судьба?..

Устала на тренажере я быстро. Слишком быстро, как мне показалось. Пот уже заливал глаза, а сердце так и норовило выскочить из груди, но я из чистого упрямства не прекращала упражнение. Слишком я размякла за время плена. Чересчур.

Я едва ласточкой не слетела с седла тренажера, когда колеса внезапно заклинило насмерть, а над головой раздался полный холодного недовольства голос:

– Мне казалось, что мы договорились сотрудничать. Так почему же ты не выполняешь свою часть договора и по-прежнему пытаешься нанести себе вред?

– Что?.. – От физической нагрузки и от испуга пульс набатом грохотал в ушах, мешая думать. – Что за ерунда? Я не собиралась…

– Ты на износ второй час занимаешься на тренажере. Да еще и на одном из самых сложных режимов. – Сиреневые глаза буквально прожигали во мне дыры, настолько был недоволен их владелец. – Что я еще должен был подумать?

– А… – невольно вылетело из моего рта. А потом накрыло пониманием: – Так вот почему педали настолько туго шли! Но ведь я выбрала самую маленькую скорость!

Мне сразу как-то стало легче дышать. Значит, не совсем уж меня затравили теми болтушками в клетке! Кое-что еще могу! От нахлынувшей радости и облегчения я невольно улыбнулась буканьеру. А у Шрама от моей улыбки сделалось такое лицо, словно он не знал, что со мной сделать: то ли стащить с тренажера и придушить, то ли махнуть рукой на идиотку.

– А режимы ты переключать не пробовала? – Лицо пирата слегка перекосило, но злость уже ушла из сиреневых глаз. – Здесь выставлен профессиональный режим в усиленном варианте! Я настраивал тренажер под себя! Понятно? Чего ты вообще полезла на него?

Я послушно кивнула в ответ:

– Понятно. – Чего ж так орать-то? И, смахнув ладонью пот со лба, со вздохом объяснила: – Во-первых, я привыкла к ежедневным физическим нагрузкам. Но в клетке была этого лишена. А во-вторых, мне здесь особо и заниматься нечем, скучно сидеть просто так в четырех стенах…

Меня снова прожгли яростным взглядом. И Шрам пробормотал себе под нос:

– Вот проблема ходячая! – Я хотела огрызнуться, что раз решил завести себе женщину, то пусть терпит. Я тоже живая, и у меня тоже есть другие потребности кроме еды и сна. Но Шрам вдруг наградил меня каким-то странным, подозрительным взглядом и слова застряли в горле. А когда он заговорил, я вообще забыла, что нужно дышать: – Во-первых, ты можешь выходить из каюты, она не заперта, экипаж тебя не тронет. А во-вторых, в ящике стола слева, – палец буканьера ткнул в сторону комнаты с кроватью, – возьми пластиковый лист и составь список необходимого для мини-лаборатории. Я ничего не обещаю, но если получится, то добуду тебе оборудование, сможешь продолжать свои исследования. – У меня челюсть с грохотом свалилась на пол. Шрам посмотрел на меня и поджал губы: – Да, я пошуровал в галанете и знаю, чем ты занималась. Считаю это необходимым Альянсу экспериментом и чем смогу, тем помогу.

С этими словами пират развернулся и стремительно вышел. А я еще долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь и пыталась заново научиться дышать. От переизбытка эмоций слезы сами собой катились по щекам крупным горохом.

Глава 3

Человеческая психика – странная штука. После слов Шрама о том, что ему от меня нужен секс два раза в день, я вечером долго ждала, когда же буканьер вернется в каюту. В первый раз он меня почти изнасиловал, взяв в бессознательном состоянии, но теперь-то я была живее всех живых. И чем больше утекало времени, тем нервознее мне почему-то становилось. Воображение подкидывало одну картинку за другой, а я ничего не могла с этим поделать. То фантазия рисовала мне, как Шрам возвращается в каюту, с порога командует раздеться и лечь в кровать, а потом бесцеремонно расстегивает ширинку и… От размера мужского достоинства Шрама в моем воображении меня бросило в пот.