Текст книги "Девичник в космосе (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Annotation

Жизнь в любой момент может сделать крутой поворот или финт ушами. Сначала клетка и подготовка к участи инкубатора, а потом вообще роль батарейки для подзаряжающегося от секса гуманоида, вот во что вылился мой каприз провести девичник на другой планете. Не оставив ни единого шанса вернуться домой, узнать о судьбах моих друзей и жениха. Но земляне никогда не сдаются, это стало девизом нашей расы в Альянсе. Не сдамся и я. У меня будет еще и счастье, и любовь, и обожаемая профессия. Даже если для этого придется выдрессировать команду космических флибустьеров!

Виктория Серебрянская

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Эпилог

Виктория Серебрянская

Девичник в космосе

Глава 1

В клетке было сухо, тепло и сытно. Но это все равно была клетка. В которой все мы сидели в ожидании своей участи. Словно пойманные в силки звери на потеху хозяину, которому отныне и принадлежат права на нашу жизнь.

Еда здесь была обильной, но совершенно безвкусной: белково-витаминный концентрат, содержащий необходимые микроэлементы и биологические добавки. Места для сна в меру удобными. Пространства, чтобы размяться, не мешая другим, тоже хватало. Но это ничего не меняло. Глаза все равно с тоской смотрели туда, за серебристые прутья клетки, ограничивающие нашу свободу. Хотя… С каждым прожитым в замкнутом пространстве днем острота чувств притуплялась все сильней и сильней. Эмоции умирали. На смену им приходила апатия.

Клеток здесь было много. Если подойти к передним прутьям, то в ряду напротив я могла увидеть пять загонов, содержащих в себе минимум по пять-семь женщин, принадлежащих к самым разным расам. Итого в этом просторном и гулком помещении содержалось более пятидесяти пленниц. Но даже несмотря на то, что никто не оставался в одиночестве и изоляции, психика неизбежно ломалась у всех. Я видела, как постепенно гасли глаза пленниц, напуганных своей участью до такой степени, что кроме шороха и шагов наших надсмотрщиков, других звуков в помещении не было. И когда раздавались уверенные, тяжелые мужские шаги, все мы, будто смытые в море приливной волной, невольно мгновенно вжимались в заднюю стенку клеток. И ждали: кому не повезет сегодня? Кого заберут, чтобы больше никогда не вернуть?

То, что мы сбивались в кучки в дальних углах клеток, нас не спасало. Никогда. Надсмотрщики всегда приходили, четко зная, кто им нужен. И вытаскивали несчастную жертву, даже если она забивалась за спины товарок по несчастью или пряталась в туалет. И никогда, никто не становился на их защиту. Самоубийц среди пленниц не было. Каждой хотелось пожить еще хотя бы чуть-чуть. А те, кого забирали, назад уже никогда не возвращались. Иногда, конечно, надсмотрщики приходили, чтобы втолкнуть в ту или иную клетку очередную насмерть перепуганную пленницу с остекленевшими от ужаса глазами. И тогда остальные расслаблялись. В этот раз пронесло.

Сегодня мы тоже привычно дружно вжались в заднюю стенку клетки, едва заслышали ненавистные шаги. Звук соприкосновения ботинок на магнитных подошвах с металлическим полом не спутать ни с чем. Мы дежурно замерли, съежившись, стараясь стать меньше и незаметнее. Но потом…

– Ну вот! – набатом вдруг прогремел под сводами ангара самодовольный и неприятный мужской голос. – Все, что сейчас есть! Выбирай любую!

Слышать такое было страшно. Но и непривычно. Надсмотрщики обычно делали свое черное дело молча. А сегодня…

Шаги медленно, но уверенно приближались. Самодовольный вдруг предложил:

– Если хочешь, бери двух. Или трех. Хотя, признаться, я не понимаю твоей логики: ты же можешь оставить себе после успешной операции любую! – В самодовольном голосе слышалось то ли осторожное любопытство, то ли какое-то опасение. – И я об этом даже не узнаю…

– Эти уже прошли медицинский контроль, – хрипловато перебил Самодовольного другой голос. Холодный и равнодушный. Мертвый. От него по коже дыханием космоса пробежался озноб. Это существо мужского пола явно было смертельно опасным.

– Логично! – несколько нервно хохотнул Самодовольный. – Вот теперь я, пожалуй, понимаю, почему тебя считают самым удачливым сукиным сыном, Шрам! Ты предвидишь даже те последствия, которые, скорее всего, никогда не наступят.

Шаги медленно приближались, периодически затихая. Видимо, мужчины задерживались у клеток, рассматривая их обитательниц. Пленницы слегка расслабились, но все равно испуганно переглядывались и не спешили отлипать от стен.

– Ты мне льстишь, Тейс, – так же сухо и безразлично отозвался второй. – Я тоже возвращался ни с чем из походов. Да и парочка удачных вылазок еще ни о чем не говорят. Мне странно, что ты так настаиваешь на нашем сотрудничестве. Даже согласен на нестандартные условия…

Как бы медленно ни шли мужчины, а я уже могла их видеть, хоть частично и мешали прутья клеток. Один из них, тот, что пониже и потолще, был одет в привычную серебристую робу: разновидность медицинской одежды, легко поддающейся обработке и при необходимости стерилизации. Все наши надсмотрщики носили такую. К этой робе еще крепился сзади капюшон, который они обычно натягивали на голову, заходя к нам в ангар, и прозрачные защитные очки-щитки, защищающие глаза практически от любых воздействий. Но на сегодняшнем нашем визитере не было ни капюшона, ни очков. Мне вообще почему-то показалось, что он здесь главнее всех.

Его спутник был выше его почти на голову. Поджарая фигура, потрепанный комбинезон наемника, на каждом бедре по кобуре с бластером, на поясе куча кармашков, содержащих другую смертельную для врагов ерунду. В какой-то момент у меня в груди болезненно екнуло сердце: показалось, что рядом с серебряным боссом идет землянин. Я растерялась, от робкой надежды мелко и противно затряслись пальцы, обмякли ноги. Неужели? Неужели меня, наконец, вытащат?.. Хотя… Я еще раз, уже внимательнее, скользнула взглядом по высокой фигуре. Если землянин – пират, то это ненамного лучше, чем сидеть в клетке, ожидая своей очереди на модификацию.

– Если тебе кто-то и льстит, Шрам, то точно не я, – все так же самодовольно ответил серебристый. – Я не считаю необходимым льстить своим наемникам. Достаточно хорошо оплачивать их услуги. А тебя я хочу заполучить для того, что еще никому не удавалось. Да-да, не смотри на меня так! Четыре экспедиции, четыре команды, которые сгинули. Я хочу, чтобы за это дело взялся ты и довел его до победного конца!

Я поняла, что ошиблась с оценкой расовой принадлежности наемника в тот момент, когда эта парочка остановилась у соседней клетки и серебристый кивнул на нее:

– Вон, смотри, у меня есть парочка килл. Или ты не хочешь соплеменниц?

Высокий будто не услышал, что ему предлагают. Смотрел куда-то вперед и молчал. А потом вдруг холодно и неприязненно протянул:

– Значит, ты решил сунуть шкуры меня и моей команды на Аверсум? – Серебристый застыл с нелепо поднятой рукой, будто захваченный врасплох. – Нет, Тейс, так не пойдет. Я не стану рисковать кораблем и командой за стандартную оплату и весьма сомнительный результат. Сделки не будет!

Наемник решительно развернулся и зашагал обратно. Серебристый, что-то яростно прошипев сквозь зубы, бросился за ним. Под своды ангара вместе с грохотом магнитных подошв мужской обуви взлетело нетерпеливое:

– Шрам, стой! Сколько ты хочешь?

Наемник остановился. Но, насколько я видела через прутья клеток, оборачиваться не спешил. То ли это была такая игра. То ли он попросту без Серебристого не смог бы покинуть ангар и только сейчас об этом вспомнил.

Когда Тейс добежал до наемника, я почти потеряла их из виду. Кажется, мужчины некоторое время просто стояли и смотрели друг на друга. А потом Шрам неохотно откликнулся:

– Это самоубийство, лететь на Аверс. А мне пока еще жить не надоело. И не настолько я нуждаюсь в деньгах, чтобы лезть в смертельную авантюру.

– Двойной тариф в качестве гонорара, – быстро и сквозь зубы, словно сам себе удивлялся, что готов пойти на такое, выпалил Тейс. – Любая помощь в качестве подготовки вылазки. И любая девка из этого ангара лично тебе. Пойдем, посмотри, какие здесь есть!

Он вцепился в руку наемника и словно на буксире потянул за собой, ненадолго останавливаясь у каждой клетки, торопливо и как-то нервно комментируя:

– А вот здесь у меня есть арлинточки! Посмотри, какие конфетки! И у всех отменное здоровье! Есть яоху, они вот тут. Гибкие и выносливые, что хочешь, то с ними и делай! Есть даже шурфы…

Под этот бред мужчины миновали почти весь ангар. Но наемник, насколько я могла видеть, на пленниц даже не смотрел. Не знаю как Тейсу, а мне уже было абсолютно понятно, что браться за заказ он не хочет, ждет только возможности покинуть ангар. Но «серебрянный» Тейс не сдавался. И вот уже они остановились возле клетки, в которой третий месяц сидела и я. Если, конечно, не ошиблась в подсчетах времени.

– Здесь у меня…

– Тейс!.. – сухо и предостерегающе перебил «серебряного» наемник. И в этот момент его глаза наткнулись на меня.

Наемник смотрел на меня не более десяти секунд. Холодный, мертвый взгляд словно сдирал с меня кожу заживо. А потом склонил голову к плечу и нетерпеливо выдал:

– Ладно. Если ты так настаиваешь, тогда тройной гонорар, помощь в сборе информации о планете и вот эту девицу, – палец наемника уперся в меня. – Тогда я возьмусь за задание.

Мы с Тейсом вздрогнули одновременно. Серебряный босс растерянно посмотрел на наемника, потом на меня. Поджал губы. В какой-то момент мне даже показалось, что я вижу, как происходит в его голове лихорадочный мыслительный процесс. Видимо, потребность в услугах этого Шрама перевешивала все, даже жадность. Потому что он, в конце концов, кивнул:

– Хорошо, договорились. Но с девкой будь аккуратен. Я ее стимулировал в течение трех месяцев, сегодня собирался отправить на оплодотворение. Беременность гарантировано должна была наступить с первого раза.

– Мне это не грозит, – сухо отозвался наемник, поворачиваясь ко мне спиной и намереваясь уходить.

* * *

Меня разбудил бесконечно нежный, опьяняющий, умопомрачительный поцелуй. Губы Стейна скользили по моим губам, ловя мое дыхание, лаская, воспламеняя, заставляя желать большего. Язык настойчиво гладил, требуя пустить его внутрь, обещая рай на Земле. И я не стала отказываться от столь многообещающего предложения. Приоткрылась, сдаваясь на милость победителя, впуская захватчика внутрь, плавясь от каждого требовательного прикосновения. О! Стейн умел пользоваться языком, я всегда это знала! Он вытворял им такие вещи, что я первое время после знакомства отчаянно краснела, вспоминая, как будущий жених практически имел меня языком в рот. Как членом. Так же властно, бескомпромиссно, иногда по-варварски. Но от каждого движения этого волшебного языка у меня кровь воспламенялась и лавой текла дальше по жилам.

Я кошкой потерлась о лицо жениха, ощущая, как от накатывающего волнами удовольствия кости стремительно расплавляются, превращаясь в желе, и не сдержалась, застонала в тот миг, когда Стейн отпустил из своего плена мои губы, скользнул вниз: на подбородок, а затем на шею. В тот миг, когда Стейн слегка прикусил чувствительную кожу над тем местечком, под которым отчаянно колотился мой пульс, я почти утратила контроль над собой:

– О да-а-а-а!.. – непроизвольно вырвалось из моего горла, а тело выгнулось дугой от пронзившего его острого наслаждения. – Да-а-а, Сте-е-ейнн… Еще!..

Жених не отказал в такой малости. Но сначала нежно лизнул меня в шею. А я почему-то содрогнулась от этой ласки всем телом. Почему-то показалось, что Стейн будто слизывал с моей кожи возбуждение. Жадно заглатывал и питался им. Впитывал всем своим существом. Но испугаться я не успела. Лишь только дурман страсти начал развеваться под влиянием непонятного испуга, как Стейн снова прихватил зубами кожу на шее, нежно прижимая отчаянно бьющуюся под ней жилку. И меня снова захлестнуло желание, туманя разум, смывая все чувства, кроме влечения.

Обычно в наших играх жених был гораздо консервативнее. Да, целовался умело и жадно, доставляя этим нам обоим удовольствие. Но целовал исключительно в губы, лаская остальное тело руками. А сейчас Стейн будто с ума сошел. Отпустив мою шею, он спустился ниже, прокладывая себе путь дорожкой из коротких, но не менее жадных огненных поцелуев, и не успела я опомниться, как его губы сомкнулись на вершинке правой груди. И я хрипло ахнула.

Ради такого взрыва чувств и ощущений стоило просидеть три месяца в клетке, как верная собачонка в ожидании хозяина, мелькнуло у меня в голове. Мелькнуло и погасло. Потому что Стейн жадно втянул в рот сосок, лаская его языком, а вершинку другой груди по-хозяйски сжал в пальцах, прокатывая сосок между шершавыми большим и указательным пальцем. От этих действий жениха во мне словно сверхновая взорвалась. Белое пламя загудело, рвануло вверх, заслоняя собой реальность, выжигая собой вены, оставляя после себя лишь чистое наслаждение.

Знакомый сладкий спазм свел низ живота, заставляя меня инстинктивно раздвигать ноги. Во мне ширилась и росла жадная пустота, алчно требовавшая, чтобы ее заполнили. От неконтролируемых ощущений меня начало потряхивать. А Стейн продолжал, не торопясь, массировать мягкие холмики пальцами, дразнить языком соски, очерчивая чувствительные ореолы.

– Сте-е-е…

Я не смогла даже имя жениха договорить. Захрипела, жадно хватая ртом ускользающий воздух, не понимая, что вообще хотела сказать или попросить. Мне точно что-то было от жениха нужно, жизненно необходимо, но то, что с моим телом вытворяли его руки и губы, лишали элементарной возможности внятно сформулировать свои желания. Так что когда мужская рука, наконец, скользнула вниз и провела по моему бедру, пальцами размазывая по коже мою влагу, я смогла лишь прохрипеть в пустоту:

– Да-а-а-а!.. Не… Не останавливайся!

И Стейн наконец мне внял. Понял и признал мое ненасытное желание. Согласился его удовлетворить. Его пальцы перестали, наконец, терзать мою грудь. Сильные руки легко, но осторожно, не причиняя боли, развели в стороны мои бедра. А потом и вовсе закинули мои ноги себе на плечи. Я нервно хохотнула. Что это сегодня на Стейна нашло? Так соскучился? Он никогда ничего подобного между нами не допускал, признавая одну-единственную позу в сексе: мужчина сзади. Первое время меня это раздражало. Хотелось видеть лицо своего мужчины, его глаза в ту минуту, когда он погружался в мое тело. Но постепенно я привыкла, ведь во всем остальном мы совпадали практически идеально. Так стоило ли капризничать? Я научилась закрывать глаза и представлять лицо Стейна в те мгновения, когда мы соединялись, его удовольствие от того, как его член властно проникал в мое тело, заполнял собой всю меня.

Я непроизвольно вцепилась ногтями в простыни, почему-то оказавшиеся слишком толстыми и грубыми, чем привычное мне постельное белье, когда головка скользнула к входу во влагалище и на мгновение там замерла. Будто Стейн заколебался: продолжать или нет? Готова ли я его принять или стоит продолжить прелюдию?

Я невольно захныкала:

– Сте-е-ейн…

Да он надо мной издевается! Наказывает за что-то! Я три месяца просидела в клетке, не зная, где он и что с ним происходит! А теперь, когда мы, наконец, встретились, он раздразнил меня, возбудил и…

Сердце в груди вдруг замерло, сжавшись в комочек. Три месяца?.. Клетка?.. В тот же миг беспощадная реальность обрушила мне на голову целую бочку ледяной воды понимания. Возбуждение схлынуло, будто его и не было, а я резко распахнула глаза и… В эту же самую секунду мужской член проник в меня, а я встретилась взглядом с сиреневыми глазами… Шрама!

Один удар сердца, и я понимаю, что никакого Стейна не было и в помине! Все это время я была с головорезом, который потребовал меня в уплату своих услуг. Это он ласкал и возбуждал меня. Это в его странные сиреневые с серебристо-зеркальным треугольным зрачком глаза я смотрела сейчас!

Заниматься сексом со Шрамом? Вот уж чего я точно не хочу! Накатило такое отвращение на себя и свои реакции, что меня затошнило. Тело сжалось в попытке избавиться от ненавистных прикосновений. Вот только кто б меня отпустил! Руки, еще недавно нежно оглаживавшие мои бедра, сжались тисками, удерживая меня на месте. Я охнула от боли. А мужчина, нахмурившись и слегка ослабив хватку, вдруг хрипло велел:

– Расслабься! И боли не будет!

Вместо этого я сжалась еще больше. Почти как пружина на взводе. Малодушно понадеялась, что он меня сейчас отпустит. Но вместо этого наемник начал двигаться во мне. А у меня из глаз брызнули слезы. Стоило ли три месяца сидеть в клетке, чтобы все равно оказаться изнасилованной? Пусть и не совсем с применением физической силы. Суть от этого все равно не меняется.

Шрам, глядя на меня, нахмурился. Отпустил мою ногу, которую удерживал правой рукой, поднес руку к лицу, медленно и чувственно лизнул большой палец. А потом нащупал им клитор и…

Спустя несколько неловких минут возбуждение не только вернулось, но и усилилось стократно. Этот мерзавец определенно знал, как нужно обращаться с женским телом. И как бы я этого ни хотела избежать, в конце концов, меня опрокинул самый сокрушительный оргазм в моей недолгой жизни…

…Из опиумного дурмана послеоргазменной неги меня вырвал какой-то резкий подозрительный свист, больно ударивший по ушам. Я вяло дернулась. И это ленивое неловкое движение оказалось единственным, на которое было способно мое тело. Ни встать, ни перевернуться, ни открыть глаза. Словно мне вкололи парализатор, не только лишающий возможности управлять своим телом, но и притупляющий чувства и ощущения. Когда-то я уже испробовала действие этой гадости на себе. Потом сутки не могла прийти в норму. Так что ощущения были знакомы.

Следом за свистом раздалась целая серия стремительных сухих щелчков. Будто кто-то яростно барабанил по допотопной компьютерной клавиатуре. Такая была у меня дома, на Земле. Еще до поступления в Академию. Тогда я еще не понимала, насколько удобнее передовые технологии. Но за время обучения и последующей работе в Арганадале, сердце Звездного Альянса, от такого отвыкла. Виртуальная клавиатура не издает таких ужасающих звуков.

Я все еще силилась заставить голову работать, когда надо мной вдруг раздался хриплый и до ужаса, до отвращения знакомый голос:

– Пришла в себя? Открывай глаза!

В голосе не было ни капли злости или агрессии, но не повиноваться я не смогла. Послушно распахнула глаза и уставилась в лицо Шрама. Кстати, почему его так величали, было любопытно, ведь лицо у мужчины, равно как и все обнаженное тело, было чистым, без единой отметины.

Дождавшись, пока я сфокусирую на нем более-менее осмысленный взгляд, он вдруг взял меня за левую руку. Спустя пару секунд с обреченным щелчком у меня на запястье защелкнулся довольно широкий, наверное, больше двух моих пальцев по ширине, браслет. Я тупо уставилась на странное украшение. Шрам прокомментировал:

– Если попытаешься что-то сделать с собой, я об этом мгновенно узнаю, – безэмоционально сообщил он мне, слегка встряхнув в воздухе моей кистью. – И тогда, во-первых, ты получишь укол парализатора, – меня передернуло от отвращения, – во-вторых, я тебя накажу. Поняла?

Я с ненавистью уставилась в странные сиреневые глаза мужчины:

– Как? Изнасилуешь? Ты это уже сделал!

Лиловый оттенок глаз Шрама потемнел. А сами глаза словно превратились в напильник – с кровью сдирали с меня кожу слой за слоем.

– Ты еще не знаешь, что такое насилие. И поверь мне, тебе не понравится. Ни насилие, ни наказание. – Он на мгновение отвернулся, чтобы что-то взять со стола. А я только сейчас обратила внимание на то, в каком тесном и захламленном помещении мы находимся. – Вон там, – вновь заговорил Шрам, привлекая мое внимание и световым лучом указывая направление, – находится санблок. Душ есть и с водой. Но ее лучше беречь. Впрочем, если не будешь долго отмокать, можешь мыться под водой. – Луч переместился на соседнюю стену в угол. Шрам пояснил: – Пищевой автомат. Если не найдешь ничего знакомого, то в левом нижнем углу встроен пищевой анализатор. Можно ввести расу и даже пищевые привычки, он подскажет, что лучше взять.

Шрам отпустил мою руку, кисть безвольно упала на койку. А мужчина молча отошел в изножье ложа. Сознание все еще было заторможенным, и только в этот момент я поняла, что назвать корабельной койкой то, на чем я очнулась, не смог бы даже безумец. Это был настоящий плац. Сексодром, застеленный грубой серой тканью. Не имеющий ни спинки, ни подушек. А ведь мы находились на корабле. Что-что, а это я знала точно. За три месяца, проведенных в клетке, где больше нечем было заняться, кроме как спать, есть, испражняться и наблюдать за окружением, я научилась подмечать малейшие изменения в воздухе. И сейчас готова была заклясться на свою жизнь, что находилась на корабле, а корабль находился в космосе. Кажется, готовился к гиперпрыжку.

Рядом со мной вдруг один за другим шлепнулись два запечатанных в пластик свертка. Один побольше, другой поменьше. Я нервно подпрыгнула, выронив край одеяла, которым была укрыта. При виде моей обнаженной груди глаза Шрама вспыхнули. Но спустя пару мгновений он совершенно спокойно, будто и не было моей наготы, посмотрел мне в глаза:

– Одежда. Комбинезон и белье унифицированы. Другого нет. Я вернусь позже. Каюта в твоем распоряжении. Но из нее выйти ты не сможешь.

С этими словами Шрам повернулся и вышел, оставив меня сидеть на разоренном ложе. Спустя несколько секунд из соседнего помещения донесся печальный всхлип сжатого воздуха, обозначая открытие и закрытие двери. Потом – короткий щелчок блокировки электронного замка. А далее наступила почти такая же тишина, какая была в загоне с клетками. Я осталась наедине со своей совестью…

– …ты ненормальная, Олька! – Подруга Милата просто фонтанировала возмущением, а у самой от предвкушения ярко горели глаза. – Это же безумно дорого!

– А я что, мало зарабатываю? – беззаботно отозвалась и задрала нос, обмахиваясь, как веером, рекламными проспектами проводимых на заказ вечеринок на знаменитом Фалькон-5. – К тому же Стейн с друзьями тоже летит. Так что оплачиваем поровну.

Я упоительно улыбнулась, вспомнив, как Стейн, директор лаборатории, в которой я работала, и по совместительству мой жених, выслушав меня, ухмыльнулся:

– Отличная идея! Я тоже хочу мальчишник на Фальконе! Говорят, что стриптиз там танцуют живые существа, а не дроиды…

Конечно, в чем-то Милата была права. Стоимость тура на Фалькон равнялась двухмесячному жалованию профессора, уже сделавшего себе имя в научном мире. А я только писала кандидатскую. Но правда была в том, что в моем проекте было заинтересовано правительство Звездного Альянса. Слишком заинтересовано. Мне предложили контракт еще до того, как я закончила обучение. И платили мне гораздо больше, чем именитому профессору. Потому что по завершении исследований Альянс смог бы решить самую острую проблему во Вселенной. Потому я и получила авансом не только хорошее жалование, но и огромную квартиру в лучшем районе столицы Звездного Альянса. А также кучу привилегий и возможностей, половиной которых я вообще ни разу не пользовалась. Так почему бы и не шикануть разок, отправившись туда, где регулярно отдыхают сливки звездного общества?

Я долго сидела на кровати без движения. Прижимая к груди одеяло. Борясь с отвращением к самой себе. Я была себе отвратительна. И если бы можно было остановить сердце усилием воли, я бы это сделала, не колеблясь. Или если бы можно было перестать дышать. Но увы, человек не властен над инстинктами. Особенно, над инстинктом самосохранения.

С кровати меня согнало очень банальное желание посетить санблок. Я, может быть, и дальше продолжала бы сидеть на месте не двигаясь. Но вполне реальная перспектива напрудить под себя лужу заставила встать. Я и так уже упала, ниже некуда, если еще и обделаюсь, то…

Санблок был крохотным и функциональным. Практически все пряталось в стенах. Так что мне пришлось потратить некоторое время на то, чтобы разобраться, где прячутся пульты управления сантехникой. Зато потом, воспользовавшись услугами компактного унитаза с волновым очистителем и умывшись в таком же компактном умывальнике, я впервые за три месяца посмотрела на себя в зеркало. И скривилась. Жаль, что я выжила в той проклятой бойне. В бойне, в которой сгинули Стейн, Милата, Жиар, Фиосса и остальные…

… – Предлагаю выпить по бокалу шампанского! – Милата возбужденно ерзала на стуле повышенной комфортности у накрытого к ужину стола. Ее глаза горели ярче звезд, которые с холодным любопытством заглядывали в обзорные экраны «Триона».

– Шампанское на ужин? Это снобизм, дорогая Милата! – Жиар, заместитель Стейна и его лучший друг старался вести себя так, словно окружающая нас роскошь была ему привычна. Но сколько бы он ни пыжился, со стороны было видно, насколько он завидует другу, у которого была возможность оплатить этот космический рай для всей компании. – Ты еще скажи, что мы обязательно должны попробовать гаалузких моллюсков!..

– А почему бы и нет? – с жаром подскочила Милата, тоненькая, как травинка, натуральная блондинка с забавными, но совершенно неприсущими арлинтам кудряшками и яркими бирюзовыми глазами. – Это же классика! Моллюски с…

– О нет! – Категорично замотала я головой, точно зная, что если Милату не остановить вовремя, то удержу ей уже не будет. – Во-первых, отмечать еще нечего, мы только готовимся совершить гиперпрыжок и до Фалькона еще очень далеко. А во-вторых, я терпеть не могу сырую пищу! Так что если вы не хотите, чтобы меня стошнило прямо за столом, то откажитесь от идеи дегустации этой желеобразной гадости!

– Ну, Оля! – сразу же заныла подруга, потряхивая кудряшками и привычно складывая губки бантиком. – Не будь занудой! Когда еще у нас, скромных прислужников твой ценной персоны, случится подобный праздник?

Милата в нашей лаборатории отвечала за снабжение и давно уже привыкла пользоваться тем, что ей щедро подарила матушка-природа: чистой кожей, густыми волосами, яркими, пухлыми губками и огромными, щемяще-невинными глазами. Она в совершенстве владела инструментами обольщения, могла в кратчайшее время очаровать любого мужчину, любой расы, будь то арлинт или яоху. Облом у нее случился только со Стейном. Сколько Милата не пыталась, у нее так и не вышло соблазнить директора крупнейшей биогенетической лаборатории Арганадала. Зато, когда Стейн увидел меня…

– Оля говорит правильно, – вмешался, ну, собственно, мой жених и интимно приобнял меня за плечи, заглядывая мне в глаза. Словно чтобы убедиться, что я не передумала и все так же люблю его. – Пока еще отмечать с шампанским нечего. Межпланетные перелеты до сих пор считаются безопасными только условно. Опасностей вокруг предостаточно. Может забарахлить двигатель, в нас может врезаться астероид, могут напасть пираты. На сегодня хватит с тебя, Милли, и мартини. Отмечать будем, когда доберемся. А по поводу моллюсков… Прости, но я на стороне будущей супруги! Не хочу портить ей круиз отравлением!

Милата кокетливо надула губки и накуксилась как ребенок. Но ее глаза все так же горели, будто бирюзовые звезды, давая понять окружающим, что блондинка нисколько не обиделась. У подруги вообще, в отличие от меня характер был легкий и необидчивый…

Стейн тогда, за самым первым нашим ужином на борту пятизвездочного космического лайнера «Трион», направлявшимся с богатыми туристами на борту, на знаменитую планету-казино, будто напророчил наше будущее. Ощутив, как во рту в очередной раз стало горько от желчи и отчаянных сожалений, я наклонилась над все еще не убранным умывальником и принялась яростно полоскать рот.

Я тщательно прополоскала рот пять раз. Но отвратительный привкус и не думал исчезать. И я знала почему. Опершись дрожащими руками на край умывальника, с отвращением посмотрела на темноволосую девушку в зеркале. Обычная, ничего примечательного в лице. Глаза, нос, рот, щеки как у всех. Кстати, за время сидения в клетке щеки даже неплохо округлились. Когда я работала, то вечно забывала вовремя и нормально поесть. Часто перебивалась какими-то сухими бутербродами на ходу, зачастую не ощущая вкуса того, что жевала. Три месяца невкусного, но обильного и регулярного питания исподволь сделали свое дело. Глядя на себя сейчас в зеркало, я с отвращением поняла, что щепкой меня сейчас Стейн точно бы не назвал – я округлилась во всех нужных местах. Фигура дышала женственностью. Меня затошнило.

– Ты, Ольга Милоградова, – медленно, с отвращением к самой себе произнесла я, – разжирела на смерти своего любимого и своих друзей! Ты отвратительна!

Внезапно отчаянно захотелось шарахнуть кулаком по зеркальной панели. Расколотить ее, поранить в кровь руки. А потом сидеть и смотреть, как стекает по коже кровь. До тех пор, пока не вытечет вся. Иной судьбы я не заслуживала. Я была виновата в том, что погибли хорошие, достойные граждане Звездного Альянса. Они погибли, а я живу. И даже наслаждаюсь сексом. Господи, какая же я мерзкая! Отвратительная дрянь! Хорошо, что все это случилось до того, как я получила ученую степень. До того, как от меня стали зависеть нормальные люди. Которых тоже могло убить мое гнилое нутро.

Внезапно стало настолько противно смотреть на себя в зеркале, что я почти не глядя ударила кулаком по панели, скрывая в стене умывальник, и выбежала из санблока.

Несколько секунд пришлось просто постоять на пороге, сжав до боли кулаки и тяжело дыша, в попытке унять бушующую в душе тоску, боль и отвращение к себе. Если бы не я, не мой каприз, прихоть, все бы были живы. А теперь… Что ж, я не заслуживаю иной судьбы, кроме как быть подстилкой пирата. Это мое наказание за беспечность и дурость. Смерть в моем случае – слишком легко.

Кое-как совладав с тем, что разрушало меня изнутри, я без всякого интереса оглядела территорию, на которой мне теперь предстояло существовать. Помещение, видимо, должно было соответствовать спальне. Потому что здесь находилось огромное, занимающее большую половину комнатки ложе. Кроме него, здесь в углу еще притулился небольшой стол, больше похожий на помесь книжной полки и старинного бюро. На нем располагался терминал. И вот та самая допотопная клавиатура, щелчки которой меня и разбудили. По монитору лениво перемещался клубок какой-то авангардистой хрени, похожей одновременно на сплетшихся в страстных объятиях змей, стыковочные кишки-переходы и какие-то доисторические шланги. Но едва я тронула клавиатуру, как дисплей моргнул и выбросил мне окошко с требованием ввести пароль. Я разочарованно вздохнула. И сразу же обругала себя дурой. Просто ожидать, что тебя закроют в одном помещении с незапароленным терминалом, мог только идиот.