Текст книги "Девичник в космосе (СИ)"
Автор книги: Виктория Серебрянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
«И меня» вслух я говорить не стала. Но, кажется, буканьер понял. Усмехнулся над ухом, снова согрев кожу своим дыханием:
– Хорошо. Тогда беги, все упаковывай, чтобы пережило старт. И занимай капсулу. У тебя пятнадцать минут времени.
Я думала о разном, на хорошей спринтерской скорости направляясь в нашу со Шрамом каюту. О самом Шраме, который неведомым мне образом всегда держал руку на пульсе и даже давая задание сделать что-то самостоятельно, аккуратно контролировал исполнение, вмешиваясь по мере необходимости. О том, что рядом с ним я как-то исподволь, постепенно привыкла к его заботе, к тому, что он старается меня оберегать. И в этом месте невольно напрашивалось сравнение буканьера с бывшим. И не в пользу последнего. Стейн никогда не интересовался моей работой, что мне требовалось для достижения той или иной цели. А если возникала какая-то проблема на проекте или в лаборатории в целом, то бывший обычно пожимал плечами со словами: «Детка, ты же у меня самостоятельная, ты разберешься!» Раньше мне это неимоверно льстило. И я из трусов выпрыгивала, чтобы самостоятельно разобраться. Даже если это не касалось меня напрямую. Увы и ах, но я только рядом со Шрамом неожиданно почувствовала себя женщиной. Может, и недостаточно слабой, но той, о которой заботятся, той, которую стараются оберегать, однозначно.
* * *
Мы все успели. Вечером, за ужином, Шрам рассказал мне, что в гиперпространство корабль нырнул буквально в последний момент, когда датчики уже попискивали, предупреждая, что к нам приближается искусственное тело. Капсула с Жиаром за минут пятнадцать до этого тоже была отправлена в гиперпространство. Только в противоположную сторону. Нас же Шрам решил спрятать в небольшом плохо исследованном квадрате в стороне от освоенных путей. По его словам, там ничего не было, кроме парочки довольно крупных астероидов, которые вопреки всем законам физики не покидали квадрат уже очень давно.
Конечно, мне очень хотелось узнать, кто следует за нами. И еще больше – увидеть лицо Стейна, когда тот узнает о судьбе приятеля и подельника. Хотя… Наверное, все же в большей степени подельника. Чем больше я узнавала про Стейна, тем больше убеждалась, что жениха не знала совсем, и что у него, как у шакала, друзей быть просто не может. Но свое любопытство мне пришлось поумерить. Шрам популярно мне пояснил, чем чревато для нас даже просто оставить передающую на расстояние камеру. Нам нужно было исчезнуть, раствориться на ледяных просторах Вселенной, сгинуть без следа. Зализать раны, разобраться с моим проектом. И решить, что делать дальше. Особенно, мне. Меня чем дальше, тем сильнее преследовало ощущение, что пришла пора каяться. Но вот беда: впервые в жизни мне было что терять. А потому я никак не могла решиться на откровенный разговор с буканьером.
Шрам рассчитывал приткнуться к одному из двух астероидов, чтобы спрятаться в его тени от возможного поиска. Слишком пристально искать все равно не будут. Тем более что на половине современных карт эти странные обломки космических тел вообще не были указаны. Сам Шрам знал о них от какого-то другого пирата, который здесь когда-то спасся от преследования. Вроде бы из-за какой-то природной аномалии. А потому точку выхода из гиперпространства Шрам рассчитывал таким образом, чтобы она оказалась за пределами нужного нам квадрата. И входили в него мы медленно и осторожно. Будто в комнату, доверху набитую взрывчаткой.
Приборы вели себя спокойно, опасности никакой не предвиделось, а потому я напросилась присутствовать в рубке управления во время маневров. Мне было любопытно, почему астероиды никогда не покидают заданную территорию и хотелось посмотреть на них хотя бы на обзорном экране. А потому я с разрешения Шрама забилась в уголок и жадно наблюдала за происходящим.
Поначалу экран лишь слабо мерцал и смотреть особо было не на что. Но через небольшой промежуток времени наш корабль занял такую позицию, что в противоположных углах дисплея появились слабо светящиеся отраженным светом точки – астероиды. И вот здесь нас поджидал первый сюрприз.
– Шрам, – вдруг потрясенно воскликнул обычно флегматичный Оруэл, – а ты не ошибся с координатами? Мы точно попали туда, куда следует?
Буканьер, в этот момент что-то сосредоточенно изучающий на проекции карты, не поднимая головы, недовольно буркнул:
– Точно. Такие вещи не забываются.
Оруэл не впечатлился тоном начальства и задал второй вопрос:
– А ты здесь раньше когда-нибудь был?
Вот теперь Шрам бросил свое занятие, выпрямился и наградил яоху тяжелым взглядом:
– Нет, никогда. Что не так?
Ответ Оруэла обескуражил всех, кто присутствовал в рубке:
– Да понимаешь, кэп, по-моему, эти астероиды искусственного происхождения…
Вопль, вырвавшийся из шести глоток одновременно, перебил обескураженного яоху:
– Что?!
* * *
Пиратский корабль и исследовательское судно – это далеко не одно и то же. У Шрама даже приблизительно не было приборов и механизмов, подходящих для исследования, уточнения природы небесных тел, к которым мы медленно приближались.
Шесть пар глаз почти неотрывно наблюдали за астероидами на обзорном экране. Небесные тела пока были еще слишком далеко, чтобы можно было различить хоть что-то на их поверхности. Но это только подогревало интерес к ним. Каждому хотелось заметить хоть что-то первому.
– Кэп, – неуверенно позвал Оруэл.
– Что? – сухо отозвался Шрам спустя секунд тридцать, когда стало понятно, что продолжать без поощрения яоху не собирается.
– Может, – все так же неуверенно предложил Оруэл, – попробовать прощупать их сканером? Ну, которым мы контейнеры проверяем.
– И что нам это даст? – Шрам скептически поджал губы. – Кроме того, мощность грузового сканера невелика. Я неуверен, что ее хватит, чтобы из космоса «пощупать» оба небесных тела.
– А опускаться на них и потом запускать сканер может быть опасно, – встряла и я. – Если про эти астероиды вообще ничего не известно, то кто даст гарантию, что излучение сканера не запустит механизм самоуничтожения или самозащиты? Для нас это равнозначно нехорошо.
На меня покосились и Шрам, и Оруэл. Но яоху промолчал. А буканьер небрежно поинтересовался:
– У тебя есть какие-то конкретные предложения, Оля?
Я невольно задумалась. А что я могу предложить? Разведывать новые, неосвоенные территории меня не учили точно. Разве что сравнить астероиды с расположением врага…
– А что мы сейчас вообще знаем про эти астероиды? – поинтересовалась сразу у всех. – Из того, что добыли сами, а не из воспоминаний и слухов? Прости Шрам, – виновато улыбнулась буканьеру.
Тот вернул мне улыбку:
– Тебе не за что извиняться, Оля. Ты мыслишь в правильном направлении. Парни, – обратился он к присутствующим членам экипажа, – нужно собрать и свести воедино все, что на данный момент известно об этих небесных телах и об этом квадрате. Оля, а тебя я прошу попробовать поковыряться в галанете. Если будет сеть. Координаты квадрата я дам. Может, что-то интересное нароешь…
Насчет сети Шрам будто в воду глядел. Сигнал шел слабый и неустойчивый, что, впрочем, и не удивительно. Мы же находились где-то на задворках освоенного космоса. Промучившись какое-то время, я стала просто грузить все подряд, где мелькало хоть какое-то упоминание о нашем квадрате. Пока одно загружалось, я изучала то, что уже загрузилось. Но информации, можно сказать, не было совсем. Те крупицы, что мне попадались, помочь не могли никак…
Спустя два часа напряженной работы астероиды увеличились в размерах настолько, что уже не помещались полностью на дисплее. Только по половинке от каждого и узкая полоска чернильной темноты между ними. Теперь уже можно было частично рассмотреть рельеф поверхности каждого из них. Мы прервались на обед-перекус, который кто-то из команды притащил для нас прямо в рубку, и теперь я что-то жевала, не ощущая вкуса и не отрывая глаз от медленно приближающихся небесных тел.
– Докладывайте, – сдержанно попросил Шрам, убедившись перед этим, что у меня есть и еда, и вскрыв собственный контейнер после этого. – Что у нас есть хорошего?
– Из хорошего, пожалуй, то, – задумчиво отозвался Оруэл, – что оба астероида совершенно точно необитаемы. Попытка измерить температуру их поверхности ни к чему не привела: она ничем не отличается от окружающей астероиды среды.
– Согласен, – кивнул Шрам, – для нас это хорошо. Что еще?
Помолчав несколько секунд, заговорил Майлеорн:
– Вряд ли для нас это хорошо: рассчитать массу тел я не могу. Не работает ни одна из известных формул. Астероиды движутся по какой-то странной траектории, которую точно нельзя назвать орбитой. Они словно облетают границы невидимого квадрата.
– Электроника фиксирует наличие большого количества какой-то аппаратуры, – робко добавил еще один килл по имени Кноллин. – Однако, она не работает.
– Точно? – прищурился Шрам.
Килл смутился еще больше:
– Гарантий не дам. Но ни одного из известных излучений сканеры корабля не улавливают. Кроме того, в пользу неработающей аппаратуры говорит и то, что температура самих астероидов не отличается от температуры окружения. Не мне тебе объяснять, Шрам, что даже спящий режим потребляет энергию и взамен выделяет тепло. Энергия, хоть и в микродозах, но поглощается все равно.
Шрам скупо кивнул, прищурив сиреневые глаза, уставился на обзорный экран:
– Похоже, кое-кто позабыл сообщить мне, что на этих астероидах расположена чья-то база, – задумчиво протянул он. – Интересно, как давно она заброшена и насколько велик риск напороться на ее настоящих хозяев?
Мы все дружно промолчали. Ну а что можно было на это сказать? Единственное…
– Шрам, – аккуратно позвала я, – а как давно ты про эти астероиды знаешь? И где тот, кто тебе про них рассказал?
Буканьер удивленно оглянулся на меня, потом мягко усмехнулся:
– Я знаю про эти астероиды уже более пятидесяти лет. – Я невольно вздрогнула. А сколько же тогда лет самому Шраму, если он за двадцать пять лет до моего рождения узнал эту информацию? – А Грегори, того, кто мне рассказал про этот малоизвестный квадрат, я не видел уже лет тридцать. Можно предположить, что он уже покинул общество живых.
– Ольга, – вдруг с доброй усмешкой заговорил Оруэл, – намекаешь на то, что проще подлететь и посмотреть, чем тратить зря время на беспочвенные догадки?
Вообще-то, я думала о другом. Но после слов яоху вдруг осознала, что он прав. Если имеющаяся на астероидах аппаратура давно не работает, сломана или закончился источник питания, то живых там нет точно. А все остальное не так страшно. Можно будет разобраться на месте, что и к чему. И я, широко улыбнувшись Оруэлу, утвердительно кивнула:
– Вполне. Если не торопиться и для начала все внимательно осмотреть с космолета…
– Астероиды лишены атмосферы, – брюзгливо встрял Майлеорн. – Следовательно, только идиот оставит все на поверхности. Особенно с учетом того, что астероиды явно полые. Иначе хотя бы приблизительно, но их массу можно было бы рассчитать!
– Спасибо, Капитан Очевидность! – фыркнула в ответ я. Остальные рассмеялись.
Смех смыл напряжение, владевшее нами в последние часы. Все сразу как-то расслабились. А может быть, виной тому было осознание, что прямо сейчас нам ничего не грозит, и скорее всего, мы действительно сможем пересидеть на этих астероидах какое-то время, как и планировали. Осознание безопасности помогло взять себя в руки и прочистило мозги.
Отсмеявшись вместе со всеми, Шрам провел пятерней по коротко стриженной голове, будто приглаживал волосы, шумно вздохнул:
– Хорошо. Летим к астероидам. Не торопимся. Визуально изучаем каждый видимый клочок поверхности. Всем быть начеку. О любой, самой мельчайшей странности сразу же докладывать. Будь то не характерное, неприродное освещение небесных тел или кем-то потерянный ботинок. За штурвал я сяду сам. Всем понятно? Возражения имеются?
Возражений ни у кого не было. И спустя всего пять минут нос звездолета начал разворачиваться в сторону ближайшего астероида.
* * *
Майлеорн как в воду глядел: потратив более двух часов на облет и осмотр обеих астероидов, мы ничего не нашли. Как ни напрягали глаза, как ни приближали и увеличивали поверхность. Перед глазами был лишь мертвый камень, лишенный даже пыли и мусора. Астероиды не обладали атмосферой и не вращались вокруг своей оси. А потому не было у них силы притяжения, на их поверхностях ничего и не задерживалось.
– Согласно сканированию поверхности, содержание железа в породе достаточно велико для того, чтобы мы могли смело использовать магнитный якорь и не опасаться улететь в космос! – эхом моих мыслей отозвался Кноллин.
– Есть парочка очень удобных для посадки площадок, – вторил ему Майлеорн. – И при отсутствии атмосферы взлетать будет очень легко. Как засадить ба…
– Майлеорн! – злобно рявкнул, оторвавшись от пилотирования Шрам. – Следи за своим языком или я тебе его укорочу!
В рубке повисла на некоторое время опасливая тишина. Шрам редко повышал голос на кого-то из команды. От удивления я почти перестала следить за астероидами на обзорном экране. А когда мы подлетели ко второму, неожиданно вспышкой появился хороший и ровный сигнал галанета. И я поспешила загрузить оставшиеся источники, раздумывая, откуда здесь может быть такой сигнал. Как вдруг Оруэл напряженным тоном сообщил:
– Я, кажется, вижу вход в подземелья!
Естественно, дальше мы уже не полетели. Сначала корабль завис на месте, и мы все вместе пытались визуально и с помощью имеющейся аппаратуры оценить, насколько прав Оруэл в своих предположениях. А придя к выводу, что что-то внизу все-таки есть, решили садиться на поверхность астероида. В конце концов, в любом случае изначально Шрам и планировал просто приткнуться на поверхность осколка под защиту какой-нибудь скалы и пересидеть какое-то время, пока немного уляжется волна, поднятая похищением Жиара и проникновением в новую часть секретов Стейна. Лично я это время планировала использовать для того, чтобы разобраться, наконец, со своим изобретением, с тем, что было спрятано в зубах Жиара, и с тем, что Шрам и его команда похитили из лабораторий. Меня не оставляло жуткое ощущение, что это все разрозненные ниточки одного клубка. И что я наконец совершенно неожиданно вплотную приблизилась к выполнению своего единственного задания. А из этого следовало, что мне пора исповедоваться буканьеру. Кем бы ни был Шрам, он хорошо ко мне относился и не заслужил, чтобы его использовали втемную. Даже на благо всего остального Альянса.
После короткого совещания было решено, что на поверхность отправятся Оруэл, Тихан, Глово, еще один игумар-силовик, неплохо разбирающийся в технике, шурф Руфус, который вырывал Жиару зубы-тайники, и… я. Шрам отчаянно не хотел меня отпускать, сопротивлялся до последнего. Но ощущение, что нас в последнее время совсем не просто так окружают какие-то генетические интриги, преследовало не только меня. Оруэл сам настоял на том, чтобы я сопровождала группу, как единственный, кто разбирается в микробиологии и бактериологии. Буканьеру пришлось уступить. Но он лично, собственными руками, натягивал на меня скафандр для выхода в открытый космос и проверял его функционал. И все время при этом раздраженно сопел. Я бы охотно его подколола. Если бы мы были одни. Но вокруг была такая же собранная и напряженная команда. А в рубке Майлеорн ожидал команды открыть внешний шлюз. Нам со Шрамом пришлось ограничиться взглядами, прощаясь перед моим выходом с корабля. Но буканьер смотрел на меня так, словно целовал у всех на глазах, глубоко проникая языком в рот. Клеймил им. Занимался любовью. Проникал в самые потаенные глубины души. Опомнились мы оба после ехидного напоминания Майлеорна по внутренней связи:
– Шрам, мы вообще-то признательны тебе за бесплатный сеанс секса в эфире, но у нас сейчас важное дело. Может, вы с Ольгой потом устроите для нас эротический спектакль?
Я густо покраснела, почти побагровела, осознав, что связь уже работает и мое тяжелое, прерывистое дыхание слышат все. Будто микрофон установлен где-то возле кровати в то время, когда мы со Шрамом предаемся любви. Буканьер же только хмыкнул и сдержанно посоветовал:
– Завидуй молча. Если вообще позабыл, что завидовать нехорошо. И вообще, лучше делом займись: какая вокруг корабля обстановка?
Майлеорн не обиделся и не смутился. Бодро доложил для всех сразу:
– Температура за бортом два целых и семь десятых по Кельвину (-270,45 °C), ветра нет, метеоритов тоже. Так что погода располагает к прогулке.
Все засмеялись. Шутка разрядила обстановку. И корабль я покидала с улыбкой от уха до уха.
Мне никогда ранее не приходилось носить скафандр для открытого космоса. Отсутствие гравитации компенсировало громоздкость и немалый вес конструкции, а специальная обувь позволяла оставаться на поверхности астероида без риска улететь в бескрайнюю черноту вокруг. Но мне все равно пришлось потратить некоторые усилия, чтобы научиться оптимально управлять своим телом в подобных условиях. И я очень быстро ощутила, что невероятно устала. А мы не добрались еще даже до каменного козырька, под которым по предположению Оруэла скрывался вход в нутро астероида. Из-за этого я плелась позади всех, рассеянно изучая освещенную сильным прожектором с носа корабля каменную поверхность. Она была подозрительно гладкой. Словно оплавленной. Словно…
– Шрам! – взволнованно позвала я, осознав, что сейчас топчу своими громоздкими ботинками.
– Да, Оля? – ворвался в уши чуть напряженный голос буканьера. – Что-то не так?
– Шрам, мне кажется, – я даже облизнула внезапно пересохшие от посетившей догадки губы, – мы сейчас идем по древнему космодрому! Слишком гладкая, будто оплавленная, под ногами поверхность! Будто отсюда стартовали древние космические корабли на допотопном ракетном топливе! Но… Разве это возможно? Древние звездолеты, насколько я знаю, не обладали большой дальностью полетов!
Ответом мне была тишина в эфире. А у меня тревожно сжалось сердце. Во что мы вляпались на этот раз? Ведь в те времена, когда космолеты летали на ракетном топливе, подобными полетами ведали исключительно правительственные программы…
– Я не ошибся, здесь действительно вход! – ворвался в уши непривычно возбужденный голос Оруэла. – Еще бы быстро разобраться, как его вскрыть в отсутствии питания для электроники!..
Я вздрогнула, выныривая из своих невеселых размышлений, и повернула голову в сторону ушедших вперед членов экипажа Шрама. Там, под ярким светом корабельного прожектора, под нависающим каменным козырьком хищно поблескивала металлическая дверь-шлюз очень знакомой конструкции: небольшое окошко-иллюминатор по центру из специального закаленного стекла, могущего выдержать даже ядерный взрыв, переговорник и два пульта для ввода кода доступа по бокам от двери. Для синхронного введения пароля…
– Попробуйте подключить к своим аккумуляторам, – предложил оставшийся на корабле Майлеорн. – Обычно системы входа и выхода автономны во избежание всяких смертельных казусов. А дальше посмотрим. База может быть просто обесточена из шлюза. И тогда вы ее просто запитаете и подождете, пока оживет система жизнеобеспечения. Или же…
– Не смейте! – взвизгнула я, холодея от нехорошей догадки. – Нельзя подключать свои аккумуляторы! Это смертельно опасно!
– Ольга, – снисходительно отозвался с корабля Майлеорн, – ты женщина, и потому тебе простительно незнание некоторых деталей: на каждом скафандре стоит предохранитель…
– …который можно просто вырубить одним импульсом, а потом выкачать из скафандра все, подчистую, за считаные мгновения! – сердито перебила я килла. – Майлеорн, чтоб ты знал, женщина – не равно дура! Элементарные вещи нам в академии преподавали! Но вот ты, дорогой мой, кое-чего не знаешь!
Я начала заводиться. Скафандр поддерживал оптимальную для каждого индивида температуру внутренней среды. Но на нервной почве меня сейчас начало потряхивать от озноба, и умная аппаратура мгновенно чутко среагировала на мое состояние, впрыскивая в кровь успокоительное и одновременно передавая на корабль параметры моего самочувствия. В ушах зазвучал встревоженный голос Шрама:
– Оля, что случилось? Ты что-то знаешь про это место? Почему не рассказала, когда накопала в галасети?
Шрам опять все не так понял. Мне пришлось сделать два медленных и очень глубоких вдоха. А потом и выдоха. Чтобы взять себя в руки, а эмоции под контроль. Зато когда я все-таки заговорила, то мой голос звучал ровно, словно на воскресной проповеди в церкви:
– Эту информацию ты никогда не найдешь в галасети. Она из раздела «Особо секретно». Да и мне ее знать не положено по рангу и должности. Это просто мои догадки, основанные на некоторых обрывках информации и однажды случайно услышанной сплетне. Но поверь, в своих догадках я достаточно уверена, чтобы утверждать: если вскроем базу без подготовки, погибнут все. А не только те несчастные, которые туда сунутся.
Глава 11
Вопреки всем привычкам и правилам, обедать я садилась со стопочкой квадратных кусочков пластика в руках. На каждом кусочке было что-то написано. Имена, даты, факты, события. Аппетита у меня не было совершенно. Поэтому, раскрыв контейнер из пищевого автомата и всунув внутрь ложку, не поинтересовавшись, что Шрам мне взял на обед, я принялась раскладывать эти квадратики по столу вокруг себя под тяжелым взглядом буканьера. А потом, даже не взяв в руки ложку, начала перекладывать и передвигать пластик, пытаясь выявить взаимосвязь.
Некоторое время мы со Шрамом сидели в относительной тишине: он обедал, я передвигала пластик и пыталась понять, что в этой истории не так. Кроме того, что я продолжаю замалчивать правду о себе. Но у меня что-то не клеилось. После той моей истерической выходки на астероиде, когда я, не в состоянии толком объяснить, почему нельзя вскрывать вход на подземную базу без подготовки, все равно настояла на том, чтобы вернуться на корабль, команда на меня обиделась. Мягко говоря. Да и Шрам встретил меня молча. Молча дождался, пока я сниму снаряжение, приму душ и надену привычный комбинезон. Молча дождался, пока я расчленю лист пластика и подпишу каждый кусочек. А теперь наблюдал за моими действиями тоже молча. Кажется, он тоже был на меня обижен. И это давило на психику так, что у меня уже начали подрагивать руки.
Когда давление на нервы достигло совершенно невыносимого предела, я нервно оттолкнула от себя контейнер с едой, запах которой сейчас вызывал лишь тошноту, и дергано сообщила:
– Нам нужно серьезно поговорить!..
И захлебнулась воздухом, когда Шрам прищурил свои невозможные сиреневые глаза:
– Да. Расскажи уже, что тебя так гнетет. Обещаю, никаких репрессий не будет.
Я осознала, что сижу с неприлично открытым ртом только тогда, когда буканьер хмуро дернул уголком губ и, протянув руку над столом, мягким прикосновением к подбородку заставил меня его закрыть. А Шрам вздохнул, посмотрел на стол, решительно встал из-за него, впервые на моей памяти оставив недоеденный обед неубранным, взял меня за руку и повел за собой в спальню:
– Давай рассказывай уже. Я не могу понять, как твое прошлое связано с нашей находкой, но кожей чувствую, что связь есть. И пока ты не объяснишь, ты не успокоишься.
У Шрама это прозвучало так, будто я – нервная истеричка. Но доля правды в его словах все равно была. Наверное, поэтому я даже не пыталась воспротивиться, когда он подвел меня к нашей кровати и заставил лечь. Кровать не место для серьезных разговоров. Но я сейчас так дергалась, что была согласна на все.
Шрам протянулся рядом со мной, чуть-чуть поерзал, устраиваясь поудобнее, а потом предложил:
– Ложись ко мне на плечо. Мне нравится думать, что ты прислушиваешься, как бьется мое сердце.
Это было сказано простым, нейтральным тоном. Словно в противовес смыслу, сказанное ничего для Шрама не значило. И я прикусила губу. От понимания того, что я сейчас причиню боль этому мужчине, стало больно самой.
Неловко сдвинувшись, я осторожно прилегла на мужское плечо. Шрам шумно вздохнул, когда моя ладонь неловко и неуклюже накрыла ту область, где размеренно билось его сердце. И неожиданно тепло и запах его большого, сильного тела, обволакивая, успокоили меня. Я тоже вздохнула, решительно устроилась поудобнее и нескладно начала свой рассказ:
– Я не помню, говорила я тебе или нет, но я сирота. Родителей у меня нет, родственники мною давно не интересуются. С того самого момента, когда, собрав свои вещи, я отправилась поступать в Первую звездную Академию. Уже тогда я знала, что для меня это билет в один конец и на Землю я не вернусь, как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба. – Грудь Шрама под моей ладонью слегка напряглась, но буканьер промолчал. И я продолжила: – Как и большинство землянок до меня, я мечтала о карьере звездного пилота. И даже набрала необходимое для поступления количество проходных баллов по физической подготовке. Но на меня неожиданно обратили внимание тайники. Им нужны были полевые агенты, которых не начнет в самый неподходящий и ответственный момент разыскивать родня. Как ты, наверное, понимаешь, меня точно никто не стал бы искать. Кроме того, у меня был еще один громадный плюс: я действительно в школе увлекалась химией и биологией. Моя подготовка была достаточно высока, чтобы без помех поступить на генную инженерию. И именно туда и нужнее всего были агенты. До момента моего появления в Академии все внедренные агенты были лишь из вспомогательного персонала, специалистов, чтобы разведать обстановку изнутри, подобрать не могли. Ты, наверное, догадываешься, что полевые агенты – это такое специалисты одноразового применения, которые после выполнения определенной операции списываются в утиль и переводятся на кабинетную работу…
– Не всегда, – сдержанно отозвался Шрам.
– Второй раз использовать под прикрытием одного и того же агента весьма проблематично, – криво усмехнулась на это я. – Как бы спецы из Тайного отдела ни старались, какую бы пластику ни проводили, всегда остаются какие-то индивидуальные черты характера и привычки, от которых до конца избавиться нельзя. Поэтому все зависит от задания. Но мы отвлеклись. Как ты уже понял, меня завербовали. Подправили результаты экзамена по физической подготовке и устроили так, что я его провалила. После этого никого не удивило, что я пошла туда, куда мне было проще всего поступить: на факультет генетики и генной инженерии. Параллельно и втайне ото всех я еще проходила обучение у своих кураторов…
– А твой проект?.. – многозначительно спросил Шрам. – Ширма?
– Реальность, – вздохнула я. – Но нечаянная. Это куратор предложил мне что-то придумать, какое-то исследование, которое помогло бы ему протолкнуть меня на практику в Арганадал. Именно там по всем донесениям агентов что-то затевалось. И именно туда Тайной службе не было доступа: в правительственные лаборатории. Темы придумала я. И, кажется, невольно попала в яблочко. Потому что мной заинтересовались, место в правительственной лаборатории я получила сама, благодаря своему проекту, а не при содействии кураторов.
– Уверена? – скептически поинтересовался буканьер.
– Да. Куратору не было никакой нужды разыгрывать тот спектакль. Мы сидели с ним вдвоем, пытались придумать, как пропихнуть меня в Арганадал на более длительный срок, чем практика, когда куратору позвонили и сообщили, что я привлекла внимание ответственных лиц правительства и что я ни в коем случае не должна отказываться от того предложения, которое получу.
– А Стейн? – Может быть, мне показалось, но в голосе Шрама прозвучали горячие нотки ревности, когда он проговаривал имя моего бывшего. – Это тоже подтасовка?
– Наполовину, – неохотно отозвалась я. – Стейн сам по себе мной заинтересовался и начал ухаживать. Мне приказали принять его ухаживания и прощупать его. А потом все как-то завертелось… Я действительно привязалась к нему и добровольно согласилась выйти за него замуж, рассчитывая, что мое задание вот-вот закончится, и я смогу жить как все. Но где-то я допустила ошибку. Не знаю, прокололась или просто угодила не вовремя и не туда, но для меня оказалось огромным сюрпризом то, что я попала в клетку к черному генетику, а Стейн не просто остался жив, но еще и пытается доработать мое изобретение. Я теперь просто не знаю, что думать: то ли все это просто стечение обстоятельств и никак не связано с тем делом, которое я разрабатываю, то ли я совершенно нечаянно угодила в самый эпицентр событий.
После этих слов Шрам молчал довольно долго, будто осмысливая услышанное. Или пытаясь принять решение. А потом, спустя долгих минут пять, я услышала закономерный вопрос:
– Ну хорошо. С тобой все более-менее понятно. Но как твое прошлое связано с тем, что мы нашли на этом астероиде?
Отвечать отчаянно не хотелось. И вместе с тем, весь этот разговор я затеяла именно для того, чтобы уберечь команду от возможной опасности. Поэтому рассказать, объяснить было просто жизненно необходимо. Если я права, то у нас под боком находится опаснейшее оружие, возможно, мина замедленного действия галактических масштабов.
– Помнишь, я говорила, что работала в секретной правительственной лаборатории? – нехотя спросила я.
– Помню, – сдержанно отозвался буканьер.
Он лежал настолько спокойно, словно мы сейчас обсуждали не мое сомнительное прошлое и грозящую его команде опасность, а, скажем, говорили о космическом мусоре за бортом. Вроде и не мешает, если не терять бдительности. И ничем не грозит. Но стоит лишь ненадолго зазеваться, и кораблю придет каюк. Меня сбивало с толку это непроницаемое спокойствие. Сама я нервничала так, что пальцы лежащей на груди Шрама руки мелко дрожали.
– Ну вот. А уровни секретности бывают очень разными. И тот уровень, который доступен мне, это детские шалости по сравнению с тем, на что мы наткнулись.
Вот теперь Шрам отреагировал. Приподнялся с такой скоростью и легкостью, будто меня у него под боком и не было. Я скатилась на подушку.
– Хочешь сказать, что в этой проклятой космическим дьяволом дыре находится биологическая лаборатория?
Теперь Шрам нависал надо мной, давя массой и авторитетом, опасно сверкая сиреневыми, начавшими темнеть глазами. Я прикусила губу, глядя на его очевидное волнение:
– Почти уверена в этом. Мне однажды уже пришлось видеть подобную дверь. И внутрь меня не пустили. Потому что у меня всего лишь первый общий допуск. А в ту лабораторию пропуска подписывал лично президент Альянса. – Шрам присвистнул. А я усмехнулась уголками губ такой непосредственной реакции и сообщила: – Это было на втором году моего обучения, когда мне еще не вбили в голову абсолютное повиновение приказам командования. Куратору нужны были какие-то материалы оттуда, и поскольку меня не пускали внутрь, он велел мне подождать перед входом. Я, скажем так, обиделась. Подождать-то подождала. Но потом решила потренироваться в сборе информации. А в связи с тем, что многому я научиться еще не успела, но уже мнила себя крутым спецом, то наделала кучу ошибок. И в итоге за мной пришли. Настоящие спецы особого управления. И мне пришлось провести три дня в камере, отвечая на крайне неприятные вопросы, но при этом не имея права раскрыть правду.
