Текст книги "Золотое царство"
Автор книги: Виктория Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
– Мужики, а чего мы с котом да змеем делать будем?
– Ничего! – не сговариваясь, хором закричали Витомысл с Андреем. – Тут оставим.
– Со мной они, – вздохнула Яга, – все равно я с вами не иду, у меня и тут дела найдутся. Уж как-нибудь погляжу я за вашими зверями.
– За нашими? – ахнул стрелок. – Твой кот, змей тоже твой, сам к тебе напросился!
– Не надо мне такого счастья, – замахала руками чародейка, – прокормить – это мы запросто, но вот чтобы себе оставлять Володимира этого – это я еще не совсем ума лишилась. Нет, братцы, коли вам он не нужен, отпущу я его на все четыре стороны. И кота пусть тоже себе забирает, на кой мне эта напасть?
– Ну, – развел руками Андрей, – поступай как знаешь, а вот я больше ни слышать, ни видеть не хочу этих прожорливых чудищ. Уж будь так любезна, сплавь ты их куда подальше, чтобы мы больше про них ничего не знали!
– Ладно, разберусь как-нибудь и без твоих советов, – отмахнулась чародейка, – мне бы сейчас другое понять…
– Что же? – поинтересовался Вертодуб. – Али ты нам не все досказала?
– Все, что вам знать следует, поведала, ничего не сокрыла, – твердо сказала Яга, глядя прямо ему в глаза, – а уж коли свои какие мысли да домыслы имею – это уж, покуда все доподлинно не изведаю, не скажу.
– Ладно, – кивнул Вертодуб, – коли так, пойдем мы уже, нечего тут боле делать.
– Да уж, поспешайте, – согласилась чародейка. – Да вот еще что: как доберетесь вы до моря, там уж будьте начеку. Как увидите, что по воде белые перья плывут, – там вам лебединую деву и кликать. Да, совсем забыла… – Тут чародейка, смущенно улыбаясь, достала из-за пазухи белый платок, вышитый красными нитками. – Коли приключится у вас какая беда-невзгода, махните этим платком – мигом помощь явится.
– Спасибо тебе, – поблагодарил Вертодуб, низко кланяясь, – и прости нас, коли чего не так сказали да сделали.
– А, чего там, – усмехнулась Яга, – и не такое бывало…
Андрей последовал примеру Вертодуба и тоже поклонился чародейке в пояс, а Витомысл зачем-то еще притопнул сапогом, взял руку Яги и поднес к губам.
– Совсем обалдел? – изумилась та, вырывая руку. – Ты чего это?
Витомысл смутился и быстро выскользнул за порог. Следом за ним, еще раз поклонившись, вышел стрелок, а Вертодуб отчего-то замешкался.
– Ну чего ты? – устало спросила его Яга. – Ступай!
– Спросить можно? – тихо спросил добрый молодец, почему-то краснея и опуская глаза.
– Спрашивай, только быстро, – разрешила чародейка.
– А очень глупое спросить можно?
– Ничего другого я от тебя и не жду, – усмехнулась Яга, – чего надо-то?
– Ну так, – замялся Вертодуб, – ты ведь все про всех знаешь, да?
– Всего не знаю, – не без гордости проговорила чародейка, – но что-то точно ведаю. Так чего ты спросить хотел?
– Я хотел спросить… – совсем смутился Вертодуб и вдруг выпалил: – Кто моя суженая, а?!
– Вот это загнул! – восхитилась Яга. – Зачем это тебе знать?
– Так просто…
– Ну уж точно не я, – чародейка хихикнула, – это ты себе можешь на носу зарубить.
– Жаль, – огорчился Вертодуб, – а почему?
– Потому что, – многозначительно сказала Яга и потерла лоб. – Это ж надо мне такую задачу задать! Чего это тебе так вдруг захотелось?
– Да вот, – развел руками молодец, – решил вдруг спросить. Скажешь, нет ли?
– А то раньше не мог спросить, – ворчливо проговорила чародейка, но ругаться не стала и только внимательно посмотрела на Вертодуба. тот вздрогнул как от холода, завороженный ее взглядом, да так и стоял, не в силах сдвинуться с места. Глаза Яги разгорались все ярче и ярче, свет, исходящий из них, казалось, проникал в самую душу, прикасался к каким-то самым потаенным ее струнам и вызывал удивительные ощущения.
Спустя несколько мгновений чародейка глубоко вздохнула и закрыла глаза. Вертодуба затрясло, будто в лихорадке, по телу пробежала тягучая судорога, и он чихнул. Яга усмехнулась:
– Ну как, очухался?
– Ага, – с изумлением сказал Вертодуб, – а что это было?
– Я это была, – рассмеялась Яга, – глянула, что тебе там на роду написано.
– И что же?
– Ну скажем так, бобылем тебе не быть, это уж точно. А суженая твоя… – Тут чародейка развела руками, – Я уж и не знаю, как тебе сказать. Вижу – девка больно мудреная, то ли царской крови, то ли княжеской – короче говоря, не из простых. А коли глубже копнуть, и вовсе что-то непонятное получается – будто бы девица твоя вовсе и не девица.
– А кто? – так и ахнул Вертодуб. – Нешто чудо какое морское?
– Сам ты чудо! Не девка, а баба замужняя. Я вот и думаю, на кой оно тебе надо?
– Стало быть, надо, – серьезно сказал Вертодуб, – ежели так на роду написано, значит, так тому и быть. Это ничего, что вдовая, главное, чтобы баба хорошая.
– А кто тебе сказал, что она вдовая? – хмыкнула чародейка. – По моим примеркам получается, что муж ее и посейчас здравствует.
– Может, помрет к тому времени, как мы с ней сойдемся? – предположил Вертодуб, но Яга только рукой махнула:
– Дожидайся! Жив он и здоров, что твой бык.
– Как же так? – удивленно воскликнул Вертодуб. – Это ты чего-то не то глянула! Мне так не надо!
– Мало ли чего тебе не надо, – рассудительно сказала Яга, – говорю, как вижу.
И, заметив, что он хочет еще что-то сказать, предостерегающе подняла руку:
– И не спорь!
– Ладно, – грустно кивнул Вертодуб, – спасибо тебе. Я, правда, ничего не понял, но хоть спасибо, что не оставила меня на всю жизнь холостым.
– Это завсегда пожалуйста, – фыркнула чародейка, – уж что-что, а это в любое время с радостью. Иди уже!
– Иду, – послушно сказал славный богатырь и еще раз поклонился.
– Скатертью дорога! – крикнула Яга ему вслед.
Во дворе молодцы успели уже заскучать и развлекались тем, что наблюдали за Баяном, который тщетно пытался подобраться к пестрой курице, одиноко сидящей подле забора. Курица настороженно поглядывала на кота и моргала черным глазом. Баян полз на животе, в полной уверенности, что его никто не замечает. Андрей с Витомыслом тихо перешептывались, рассуждая, станет ли курица клевать глупого кота в темечко или просто взлетит на низенький плетень, оставив Баяна ни с чем.
– Эй, мужики! – закричал Вертодуб, выходя за порог. – Ну чего, пошли?
Курица испуганно забила крыльями и бросилась бежать по грядкам. Кот взвыл – его труды пропали впустую.
– Тьфу на тебя! – воскликнул стрелок с досадой. – Ну чего разорался?
– А чего? – спросил Вертодуб шепотом. – Что тут у вас, мужики?
– Да уже ничего, – грустно сказал Витомысл, – ладно, пойдем.
Со двора выходили тихо, чтобы не разбудить спящего Володимира, стрелок даже калитку придержал. Но все испортил кот, который, отчаявшись поймать курицу, вздумал выкопать пару морковок. Земля комьями летела из-под его лап, кое-что попало и в змея. Он чихнул и проснулся.
– Что, кушать пора? – спросил он, едва открыв глаза. – Хорошо бы!
– Не кормят нас, – грустно проговорил Баян, – видишь, с голоду уже сам себе пропитание ищу.
Володимир с грустью посмотрел на кота, погладил его лапой и тут только заметил молодцев, которые были уже далеко за забором.
– Эй! – закричал змей так, что Баян выронил морковку. – Вы куда это?
– Вот проклятый, – вздохнул Вертодуб, – не даст ведь уйти спокойно, ирод!
– Думаешь, следом увяжется? – предположил Витомысл.
– Ой, не надо! – испугался стрелок. – Что угодно, братцы, любая беда-напасть, только бы не этот зверь в товарищи!
– Вот и я так думаю, – кивнул Вертодуб, развернулся и заорал что есть мочи: – Володимир! Никуда не уходи, жди нас тут!
– Я с вами хочу! – жалобно закричал змей. – И кушать тоже хочу! Но с вами хочу больше!
– А ну не разговаривать! Сказал сидеть, так сиди! Во всем Ягу слушайся и веди себя хорошо. Понял?
– Понял, – еще жалобнее сказал змей, и из его глаза выкатилась слезинка. – А вы скоро вернетесь?
– Скоро, – уверил Вертодуб, – не горюй тут!
– Не буду, – вздохнул Вова и пошел искать утешения у кота.
– Ну вот и славно, – хлопнул в ладоши Вертодуб, – избавились от этой напасти. Как там Яга сказала? Направо надобно?
– Вроде бы, – наморщил лоб Андрей, – а может, и прямо…
– Направо и кругом, – рассмеялся Витомысл. – И вправду, братцы, хочешь не хочешь, а придется с Ягой согласиться – олухи вы, эдакой простой вещи не запомнили!
– Всего не упомнишь, – краснея, сказал стрелок, – мы и в самом деле не думские бояре, чтобы головой работать.
– Сила есть – ума не надо, – подтвердил Вертодуб, – самая правильная поговорка!
– Эх, что бы вы без меня делали, – покачал головой Витомысл.
– Пропали бы, – сделал Андрей страшные глаза, – точно тебе говорю!
Тропинка, ведущая через лес, была узкой и засыпанной опавшими листьями, тут и там встречались вылезшие из земли корни деревьев, издали похожие на свернувшихся змей. Несколько раз Вертодуб спотыкался, падал, хватаясь за товарищей, снова вставал. Жара донимала даже здесь, под густыми сводами могучих дубов и берез, по лицам путников градом катился пот, взмокшие рубахи липли к телу. Витомысл, который очень хотел спать, беспрестанно зевал и тряс головой. Один стрелок выглядел молодцом, шагал без устали и даже пробовал что-то запеть.
Лес кончился, миновав небольшую лужайку, молодцы вошли в небольшую рощу. Звонко шумел ручей, птицы распевали на все голоса, пахло спелой земляникой и грибами. Вертодуб в очередной раз оступился и с тихим шипением повалился в заросли крапивы.
– Ты живой там? – весело спросил его Андрей, которому все было нипочем. – Чего валяешься?
– Будто я нарочно! – ворчливо ответил Вертодуб, вставая на ноги и отряхиваясь.
– Смотри, осторожнее!
– И без тебя знаю, – огрызнулся Вертодуб.
Андрей только рассмеялся. За рощей оказалась обещанная Ягой дорога. Витомысл удивился – сколько лет живет в Золотом царстве, а про кружную тропу и слыхом не слыхивал. По проторенному пути идти было гораздо легче, но Вертодуб умудрялся спотыкаться и тут, чем вызывал искреннее недоумение у товарищей.
– Да что с тобой, брат, – не выдержал Витомысл, – словно во сне идешь!
– Может, и во сне, – с раздражением ответил Вертодуб, – откуда мне знать! Это Ягу спросить надобно, чего она со мной учудила.
– А что такое? – насторожился Андрей. – Чего она сделала?
– Самому бы знать, – развел руками Вертодуб. – Спросил ее кое о чем, а она как начала свои чародейские штуки на мне опробовать! Чуть через то, братцы, жизни не лишился.
– Это что за штуки такие? – подозрительно спросил Витомысл. – Али зельем каким опоила?
– Если бы, – вздохнул Вертодуб. – Она, братцы, такую мудреность мне сказала, что аж голова кругом идет. И не пересказать всего!
– Ну это еще ничего, – с облегчением проговорил стрелок, – коли только наговорила всякого – это так, мелочи.
Молодцы бодро шагали по кружной дороге, глядя по сторонам и выискивая глазами, где же надобно свернуть. Река Золотинка была неподалеку, но, если верить Яге, напрямую к ней идти было нельзя, а кусты вдоль дороги были до того густыми и колючими, что через них не отважился продираться даже крепкий Вертодуб. Наконец стрелок приметил небольшой просвет между кустами и шустро протиснулся в него, оцарапав при этом шею. За ним пролез и Витомысл, а Вертодуб, кряхтя, долго примеривался, а когда лез, сильно порвал штаны и громко ругался.
– Теперь куда? – шепотом спросил Витомысл. – Неужто через эти заросли целую версту ползти?
– А у тебя что, есть варианты? – зло хмыкнул Вертодуб, разглаживая рваные штаны.
– Куда уж деваться, мужики, – виновато сказал Андрей, – поползли.
– Поползли, – обреченно вздохнул Витомысл, – только, чур, ты первый.
– Ладно.
Колючие ветки, словно живые, то и дело норовили хлестнуть по лицу или колену. Острые шипы оставляли глубокие царапины, которые начинали нестерпимо жечь – видимо, кусты были ядовитыми.
– Да когда же эти кусты проклятые кончатся! – простонал стрелок, еле уворачиваясь от очередного шипа, – Мы же так до реки живыми не дойдем!
– Чего до нее идти, – ворчливо отозвался Вертодуб, – вон она! Может, пойдем, а, мужики? Ну кому мы нужны, следить еще за нами!
– Нельзя! – строго сказал Витомысл, – Яга что сказала? С версту по бурелому топать! Вот и топаем.
– Так по бурелому же! Про кусты и речи не было…
– Так баба ведь, – пожал плечами Витомысл, – ей что бурелом, что кусты – все едино.
– Ей-то едино, а нам страдать. Почто эдакие тяготы принимать? По мне, так лучше кому по шее насовать или там побоище учинить, чем по зарослям этим тащиться! – продолжал ворчать Вертодуб.
– Не бурчи, – строго сказал Андрей, удивляясь, что какие-то кусты смогли довести до изнеможения одного из сильнейших воинов царства, – прав Витомысл, слушать нашу чародейку надобно. Она, поди, поболе нашего ведает.
– Ну разве что, – с неохотой согласился Вертодуб, – Только когда мы уже наконец дойдем!
Идти было и в самом деле несладко. Молодцам приходилось то сгибаться в три погибели, а то и вовсе ползти ползком, то и дело попадая под острые шипы. Вертодуб шипел, отплевывался от травы, которая будто сама лезла в рот, и ругался на чем свет стоит. Досталось всем – и стрелку, который подбил его на это сомнительное приключение, и Витомыслу, подначивающему слушать советы всяких баб, и Яге, которая ничего не смыслит в кустах, и самому себе. Но больше всего, как ни странно, доставалось царю Кусману, который, по словам Вертодуба, сидит сиднем у себя во дворце и в ус не дует.
– А нам мучиться! – с чувством воскликнул Вертодуб и сплюнул.
Кусты закончились. Вместо них начался обещанный бурелом. Корни, ветви, поваленные деревья и пни лежали на земле, вокруг росла высокая трава с толстыми и жесткими стеблями. Путники, переглянувшись и тяжело вздохнув, стали пробираться верхами, с трудом выбирая дорогу между острыми сучьями и колючими ветками.
– Что-то я не припомню эдакой бури, чтобы деревья вместе с корнями из земли выворачивало! Это будто нам назло такое! – пожаловался Вертодуб. – Не везет нам, мужики.
– На моей памяти в здешних местах бурь да вихорей порядком было, – усмехнулся стрелок. – Сам посуди, отчего вдоль реки ни сел, ни поселков – ничего нет?
– Мне почем знать, – пробурчал Вертодуб, – а только что это за буря такая, что тут кружит да вертит, а у нас в царстве тишь да гладь?
– Так золотые стены же! – с улыбкой отозвался Витомысл. – Али забыл, что их Угрила-мастер делал? Одного злата на них перевел с полтысячи пудов, а серебра да каменьев драгоценных – и не сосчитать. тогда еще всех горняков переморили в штольнях – столько урока задали, что и не слыхано.
– И что? Нешто бурям до того какое дело есть?
– Ну может, до злата им и вправду никакого дела нет, да вот только заклятое оно, и не кем-то, а самим Милорадом-королевичем.
– Опять этот Милорад, – разозлился Вертодуб, – куда ни плюнь – везде он! Али королевич еще и чародеем знатным был?
– Был, – кивнул Витомысл, – еще как был! Бабка-то у него, вишь, знатная ворожейка из северных земель, а он на слова-обереги большой мастер был. Коли над луком боевым пошептал чего – так бьет тот лук без промаху, а уж коли над мечом – меч сам рубит всякого, на кого только подымешь.
– Брехня, – покачал головой Вертодуб, стараясь не навернуться с пня, на который залез с большим трудом, – где же такое видано, чтобы простой лук вдруг самострелом стал?
– Вот, – улыбнулся Андрей и снял с плеча свой лук, – гляди-ка! Ты, чай, думаешь, что это я сызмальства приучился да руку набил так, что самолучшим стрелком заделался? Нет, брат, врать не стану. Коли мне меч дай – в самом деле, мало кто супротив меня выстоит, а вот из лука стрелять – тут я подкачал. Глаз хоть и зоркий, да не орлиный, чтобы цель видеть за версту – не видит. Думал я в мечники определиться, ан тут-то и попал мне в руки лук, самим Милорадом заклятый. С той поры и птице налету в глаз попаду, и горного козла со склона крутого сниму. Приучился, конечно, потихоньку да полегоньку, как стрелять-то надобно, да только ежели бы не этот лук – не быть бы мне царским стрелком.
Вертодуб только недоверчиво хмыкнул. Витомысл за интересовался:
– А откуда у тебя, брат, такой лук? Подарил кто?
– Подарит кто такое, дожидайся, – фыркнул Андрей, любовно оглаживая лук, – сам купил! Сколько на то денег положил – тебе и не скажу, да только год, что ли, впроголодь потом жил, покуда не узнал, что лук-то не простой.
– А зачем же покупал? – не понял Витомысл. – Ты что, покупал, не зная, чего берешь?
– Красивый больно, – смущенно признался стрелок, – Я тогда молодой был, глупый, мне, главное чтобы блестело поярче, да узор похитрее, а остальное уж не в счет.
– Ну ты даешь, – рассмеялся Витомысл, – ровно девица красная!
– Сам не лучше, – огрызнулся Андрей, – вспомни, как ты кафтан-то покупал парчовый!
– Так на праздник же! – Витомысл покраснел. – Да и… девке одной полюбиться больно хотел.
– Ага, полюбился, – продолжал насмехаться стрелок, – ты за одни пуговицы полгода с портным расплатиться не мог.
– Так расплатился же! – запальчиво воскликнул Витомысл.
– Так через полгода же!
– Ну ладно. Все мы по молодости чудили. Дурные были!
– Будто теперь поумнели, – усмехнулся Вертодуб, – как были олухи, так ими и остались.
– Это верно, – с улыбкой согласился Андрей.
Впереди высилась целая гора из тощих осинок, которые кто-то будто нарочно уложил одну на другую. Стрелок, тяжко вздыхая, попробовал забраться наверх, понял, что это бесполезно, и, махнув рукой товарищам, начал искать обходных путей. Пройдя еще несколько саженей по крапиве и папоротникам, молодцы вышли к самой реке.
– Вот и река, мужики. Чего нам, опять в кусты лезть? – тоскливо спросил Вертодуб.
Витомысл промолчал и пытливо посмотрел на Андрея. тот вздохнул, почесал макушку и неохотно кивнул:
– Ладно, пойдемте уж по берегу. Хотя, конечно, не стоило бы…
Вертодуб радостно гикнул и, потрепав стрелка по плечу, с уханьем помчался вдоль реки. Молодцы переглянулись, пожали плечами и бросились за ним.
Берег был песчаным, тут и там виднелись островки чахлой зелени. Попадались и крупные булыжники, заросшие мхом, целые россыпи ракушек всевозможных цветов и размеров. Сама река покойно лежала меж высоких берегов, течение было медленным, вода отливала изумрудной зеленью. Где-то громко крякали утки, так что стрелок даже прищелкнул языком – будет пожива.
– И где этот рыбарь? – спросил Витомысл немного погодя. – Не пройдем ли мимо?
– Не пройдем, – успокоил его Андрей, – на такие вещи у меня нюх.
– На какие?
– На жилье, – усмехнулся стрелок, – по лесам да по нолям коли бродишь с утра до ночи, это первейшее дело. Где дымок высматриваешь да вынюхиваешь, где – чу! – корова замычала. Мимо никогда не пройду!
– Ну ладно, поверим, – кивнул Витомысл, – коли ты такой знаток – наше дело слушаться.
– Вот и правильно, – удовлетворенно кивнул стрелок и посмотрел из-под руки куда-то вдаль. Прищурился и спросил: – Слушай, а куда это Вертодуб так ломанулся?
– Может, по нужде занадобилось? – предположил Витомысл.
– Странно, – пожал плечами Андрей, – сколько лет его знаю, эдакой стеснительности не припомню.
Догнать Вертодуба оказалось не сложно, гораздо сложнее оказалось шагать с ним в ногу, да так, чтобы дыхание не сбивалось.
– Ты чего это, а? – спросил стрелок, задыхаясь. Куда ты так несешься?
– Леший его знает, – пожал Вертодуб могучими плечами, – да только, мнится мне, неспроста тут все так тихо да гладко. Может, попросту мерещится или там грезится, но сердцем чую – поспешать надобно.
– А то мы не поспешаем! – грустно вздохнул стрелок, но спорить не стал.
Быстро промелькнули несколько верст, река сделала поворот влево, в обе стороны потянулись от нее два узких рукава, заросших зеленой ряской. Молодцы вброд перешли через один такой рукав и снова зашагали по песчаному берегу. Андрей даже сапоги сбросил и шел босиком, с удовольствием ощущая всей ступней крупный речной песок, щедро прогретый солнцем. Сапоги он сцепил между собою куском веревки и перекинул через плечо. Витомысл позавидовал:
– Хорошо тебе!
– Скидай обувку да и шагай себе по песочку. Эвон он какой горячий да мягкий! – предложил стрелок.
– Не могу, – погрустнел Витомысл, – ногу в кровь истер.
– А в сапоге что, лучше?! – так и ахнул Андрей. – Ты хоть замотал?
– Не…
– Эх ты, растяпа.
И Андрей, на все корки ругая товарища, полез куда-то в прибрежные заросли. Там он долго копошился, что-то приговаривая, и наконец выбрался обратно, сжимая в руках пучок подорожника. Затем стрелок велел Витомыслу скинуть сапог и показать ногу. И в самом деле, рана была знатной – молодец начисто стер кожу почти по всей ступне.
– Эк тебя угораздило! – покачал головой Андрей и приступил к лечению. Омыв как следует больную ногу водой из фляги, он сначала приложил к подошве подорожник, а потом достал из поясной сумки узелок с какими-то сушеными листьями.
– Это еще что такое? – подозрительно спросил Витомысл. – Я не хочу! Я боюсь!
– Терпи, а то хуже будет, – пригрозил стрелок и провел по ноге товарища сухим листом.
– Ой, щекотно, – пискнул Витомысл, стараясь выдернуть ногу, – чего ты?
– А ну стой смирно! – рявкнул Андрей. – Это тебе не отрава какая, а прострел-трава. Всяку рану лечит, хворь вытягивает.
– А ходить-то я буду? – тоскливо спросил Витомысл.
– Даже бегать, – пообещал стрелок, заматывая ногу чистым белым платком, – погоди только чуток.
– Да куда уж годить! – заволновался Вертодуб. – Говорю же, поспешать надобно!
– Надобно, да только куда мы пойдем, ежели у него нога хворая? Обождать надо маленько, сейчас там все соком травяным напитается, кровоточить перестанет – и пойдем потихоньку. Заживет ближе к вечеру, а покуда поноет малость. Но это ты, брат, уж потерпи, иначе никак.
– Потерплю, куда деваться, – вздохнул Витомысл, – сколько уже терпел!
– А раньше-то чего молчал?
– Да покуда по этим буреломам ноги ломали, думал о том, как бы шею не свернуть, – махнул рукой Витомысл, с удовольствием ощущая, как резкая боль постепенно проходит и остается только легкий зуд.
– Ну как ты там? – спросил Андрей. – Полегчало?
– Ага, – довольно кивнул Витомысл и, надев сапог, шустро вскочил на ноги, – пойдем, мужики.
Чуть больше версты молодцы прошли бодро, пробовали даже запевать, но потом берег стал каменистым и крутым, так что было уже не до песен – надо было глядеть, как бы не сорваться в реку головой вниз.
– Вечер близко, – тревожно проговорил стрелок, глядя на небо, – а рыбаря этого и не видать.
– Все верно, – кивнул Вертодуб, – сказано же – идти до самого вечера. День пути, не меньше.
– А вдруг опоздаем? – со страхом спросил Витомысл. – Чего тогда делать будем?
– А чего делать, – грустно усмехнулся Андрей, – помирать, не иначе. От темного всадника еще никто живьем не уходил.
– Да уж, – вздохнул Витомысл, – и за что нам, братцы, такая напасть? Слыхал я от деда, что в старые времена, бывало, хоть целую ночь под луной шатайся – ничего тебе не будет. Ну скажу я вам, и гулянки тогда бывали – земля дрожала. А все потому, что трех братьев-всадникои еще и в помине не было.
– Брешут небось, – недоверчиво покачал головой Вертодуб, – быть того не может, чтобы ночь, день да рассвет никто не караулил. Эдак все мигом бы распустились, девки бы себя не помнили, мужики и того плоше – головы бы друг другу по расшибали. Ночное дело – не шутка!
– Не брешут, – обиделся Витомысл, – правду тебе говорю, дед мой врать не станет, ему зачем? Он от деда своего слыхал, а тот уж то ли сам видал, то ли рассказал кто.
– Быть того не может, – повторил Вертодуб.
Витомысл хотел было что-то возразить, но, подумав, махнул рукой. Не верите – и леший с вами.
– Я другого не понимаю, – сказал стрелок, – ведь живут же кочевники в шатрах да в юртах! В седмицу, бывало, шатер свой раз десять переставят с места на место! И ничего ведь им не делается. Почему же мы с собой эдакий тканый домик не носим? Всяко проще было бы!
– Болван, – беззлобно проговорил Вертодуб, – кабы все были такими умными, никого в живых бы уже не осталось! Где мы, по-твоему, ночью хорониться должны?
– Как где? – удивился Андрей. – В доме.
– Во-от, – довольно улыбнулся Вертодуб, – в доме!
– А чем палатка не дом?
– Дом, – посерьезнел Вертодуб, – это тебе не шуточки. Дом обжитым должен быть, чтобы, значит, в нем душа появилась, да и духи-обереги всякие – домовые те же, заоконные, подстольники…
– Это что же за подстольники такие? – встрял Витомысл. – Никогда не слыхал!
– Под столом живут, крошками питаются, – пояснил Вертодуб, – вроде тараканов, только побольше.
– А-а-а, – понимающе кивнул Витомысл, – знаю, видал.
– Ну так вот, – продолжал Вертодуб, – взять тот же шатер. Чем не дом? В нем, поди, делая семья живет, со стариками да с дитями малыми. Кочевники-то хоть тягают его туда-сюда, да только все с умом, обстоятельно, значит. Посему – жилье это и есть, береженое да обжитое!
– Ну и что? – недоверчиво хмыкнул стрелок. – Им можно, а нам нельзя, что ли?
– Погоди ты, – поморщился Вертодуб, – не перебивай. Я тебе о чем толкую? Коли ты живешь в шатре, это, считай, твой дом и есть – он и от непогоды спасение, и от черного всадника оборона. А коли у тебя шатер вроде забавы, в лесу заночевать да потом домой на печь, то это не жилье, а так, баловство одно. Днем оно, конечно, удобно, и солнце не печет, и от дождя схоронишься, а только как ночь на порог – ты для Темнополка ровно бы под небом лежишь. Так-то, друг.
– Да уж, – разочарованно покачал головой Андрей, – а я уж подумал…
– Ты лучше думай, где нам рыбаря этого сыскать, – посоветовал Вертодуб.
На другом берегу реки росли стройные березы, листва которых была уже тронута осенним золотом. Старая ива склонила ветви к самой воде, будто бы любуясь своим отражением, тонкая рябина робко жалась на берегу, выставив из земли перекрученные корни. Две вороны кружили над рекой, громко каркая и будто бы ссорясь, несколько черных перьев упали в воду и были тотчас проглочены толстой блестящей рыбой.
– Братцы, закусим, что ли? – спросил Витомысл, доставая из заплечного мешка ломоть ржаного хлеба. – Привал делать не стоит, а так, перехватить на ходу – святое дело.
– Закусим, – согласился Вертодуб, роясь в мешке, – дело к вечеру уже, а завтракали-то вон когда!
– У меня сыр есть… – сказал Андрей и вдруг вспомнил: – Мужики! Нам же Яга мешок заговоренный дала! Глянем, что ли?
– Я бы не стал, – покачал головой Витомысл, – мало ли что это за штука. Мы люди простые, на что нам такие чуда?
– Еще жахнет, – добавил Вертодуб, – не надо, Андрейка, не доставай ты его! Как бы не было беды!
– Да ну вас, – махнул рукой стрелок, – больно уж вы, братцы, пугливые. А в нашем деле нельзя так. Ишь чего удумали – подарка Яги убояться. Она же от всей души!
– Ну тебе виднее, – неодобрительно проговорил Витомысл и на всякий случай отошел подальше, – только не говори опосля, что мы тебя не упреждали.
– Ладно, не буду, – улыбнулся Андрей и снял мешок с плеча. Спервоначалу стрелок не рассмотрел его как следует, а сейчас, оглядев и ощупав, понял, что мешок самый что ни на есть обыкновенный. Развязал не торопясь, посмотрел внутрь, но ничего не увидел. тогда Андрей перевернул мешок вверх дном и как следует потряс, но оттуда ничего не выпало.
– Тьфу ты, – разочарованно протянул он, – а я-то думал, тут невесть какие сокровища. А тут ничего нету.
– Рукой пошарь, – посоветовал Вертодуб, – может, закатилось что куда?
– Да чему там закатиться, – пожал плечами стрелок, – коли там пусто. Ну да ладно, попробую.
С этими словами он сунул руку в мешок, пощупал и чуть не заорал от удивления.
– Чего там? – испуганно спросил Витомысл, перейдя вдруг на шепот. – Укусило что-нибудь?
– Нет, не укусило, – с изумлением ответил Андрей, вытаскивая из мешка большую сдобную булку.
– Эге! – восхитился Вертодуб. – А еще там чего имеется?
– Сейчас, – пробормотал стрелок, снова запустил руку в мешок и подцепил там что-то твердое и маслянистое. Это оказалась большая гусиная нога, прокопченная и аппетитно пахнувшая дымком.
– Вот те на! – обрадовался Витомысл. – Давай-ка еще чего добудь!
– Хорошо, – кивнул стрелок, облизывая пересохшие губы, и вытащил из мешка кусок пахучего сала.
– Ну-ка теперь я! – разохотился Вертодуб и сунул руку в мешок по локоть. Долго там что-то выискивал, покряхтывая и сглатывая слюну, а потом вытащил разом огромный свиной окорок и целую связку баранок.
– Я тоже хочу, – смущенно сказал Витомысл, – Андрейка, дай и мне…
– Ты же боишься, – улыбнулся стрелок, но мешок дал. Витомысл долго примеривался, потом с опаской сунул внутрь один палец, убедился, что кусать его никто не собирается, и залез всей рукой. Ухватил что-то и, блаженно улыбаясь, выудил толстый пряник, разукрашенный занятными узорами из разноцветного сахара.
Следующие несколько минут молодцы шли молча, так как рты у всех были заняты едой. Витомысл быстро разделался со своим пряником и, взяв у Андрея лакомый мешок, смело запустил в него руку. Достал оттуда большое наливное яблоко и с наслаждением впился в него зубами.
Как следует закусив, молодцы почувствовали себя гораздо бодрее и прибавили шагу. В самом деле, надо было поспешать – небо уже полыхало закатными красками, вот-вот должны были наступить сумерки, сгущался туман. Река, прежде казавшаяся мирной и неторопливой, теперь словно бы просыпалась от полуденного сна и тревожно плескалась, будто в ней ходили косяки огромных рыбин.
– Да где же этот рыбарь! – воскликнул стрелок с досадой. – Ночь близко, а его и не видать!
– Погоди, – успокоил его Вертодуб, – дойдем скоро. Быть того не может, чтобы не дошли.
– И верно, Андрейка, чего ты! – поддержал товарища и Витомысл. – Сказано – тут живет рыбарь Вестрень, стало быть, так.
Стрелок только рукой махнул – говорите, мол, что хотите, а только чует сердце, что несдобровать нам, проходим по берегу до самой ночи.
Закат меж тем догорал, солнце закатилось, оставив на потемневшем небе лишь тонкую алую полосу. Сумерки приближались неумолимо, а следом за ними должна была прийти ночь, черная, как вороново крыло, и опасная, как стрела, летящая прямо в сердце. Никому не дано уйти от черного всадника Темнополка, а он уже седлал своего коня в преддверии ночного пути. Над рекой поднялся, заклубился густой белый туман, плеснула хвостом большая рыба. Похолодало. Стрелок порылся в заплечном мешке, ища там попону кота Баяна, потом вспомнил, что вся она ушла на кляпы для змея, и поежился. На небе начали зажигаться звезды.
– Ну и где он? – повторил Андрей с тревогой. – Наверное, этот рыбарь…
Договорить он не успел, потому что увидел крохотную хижину, приютившуюся у самой воды.
– Ну наконец-то! – выдохнул Витомысл, улыбаясь. Но через мгновение улыбка сползла с его лица – путники услышали конский топот, раздающийся позади.
– Это он, – прошептал стрелок, еле шевеля губами, – бежим, братцы!
Молодцы сорвались с места. Впереди несся самый быстроногий и легкий Витомысл, в затылок ему дышат Андрей, а чуть позади, задыхаясь и проклиная тяжеленные сапоги, бежал могучий Вертодуб. Черный всадник догонял, стрелок краем глаза уже видел взмыленную морду его коня, спиной чуял жар сильного конского тела. Бледный месяц выплыл из-за тучи и залил речной берег мертвенным светом, в этот же миг беглецы, сравнявшись, одним прыжком перелетели через низенький плетень. Всадник проскакал мимо.
