Текст книги "Темный принц. Трилогия"

Автор книги: Виктория Иванова

Соавторы: Ксения Баштовая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 56 страниц)

Кстати, он все же отловил меня и спросил, откуда это одна неизвестная мне девушка знает очень известного ему Ди? На что я, невинно похлопав глазами, сообщил, что помог девушке найти одну безделушку. Так, и упоминания не стоит! Хи–хи, точно. Упоминать о Хранителе не стоит, а то еще папа заинтересуется, а куда это делся Хранитель его старшего сыночка?… Вообще, я думал над тем, стоит ли сказать Тери о… слегка… странном… поведении его невесты… Но потом решил, что не надо! Хранитель и так с заклятием справится, так зачем брату нервы портить?

Страдальческий вздох – «Ну честное слово, ребенок!» А ты сомневался? «Разумеется, нет! Ребенком был, ребенком и останешься!» Ой–ой–ой! И чья бы лейна мычала! Конечно, тебе легко говорить – ребенок, а я даже ответить ничего не могу! Вот бы встретиться, чтоб не как голос неизвестно откуда, уж я бы тогда все сказал насчет ребенка! Скептическая усмешка – «Ну–ну…»

О боги, но как же все–таки хочется спа–а–а–ать…

Знакомая темнота сероватой пеленой окутывала мир. Здесь пустынно, спокойно и как–то… ровно, тихо. Никто не нападет. Вот только…

– Зачем я здесь?

Ответ пришел откуда–то из–за спины:

– Ты ведь сам хотел поговорить. Или уже передумал?

– Хотел, – легко согласился я, поворачиваясь на звук и продолжая разглядывать сероватую муть. – Но все равно, я тебя не вижу! Покажись! Как ты выглядишь? Или выглядел… Семьдесят веков назад…

В голосе отвечающего прорезалась неуверенность:

– А… Может не стоит?…

– Почему? – удивился я. – Покажись! Что такого может быть в твоем облике? Властелина я, что ли, никогда не видел? Так в зеркало посмотрюсь!

Тихий смешок:

– Учти, я насчет зеркала ничего не говорил!..

Темнота медленно начала рассеиваться, и из полумрака выступила худощавая человеческая фигура…

– Ну, малыш, доволен?

В костюме моды неизвестно какой давности. Худощавый, с длинными, черными встрепанными волосами, непослушно рассыпавшимися по плечам… И моим лицом. Вернее – не моим, а таким, какое оно могло бы стать лет через сорок–пятьдесят, если считать по жизни Властелина (или пятнадцать – двадцать – если по жизни обычного человека). Лишь глаза не зеленые, а синие. И безумно старые…

Кривая усмешка:

– Ну? Налюбовался, малыш?

– Но… Как!? Почему?…

Он пожал плечами:

– Маргул его знает!

Встречу еще раз – обязательно спрошу.

– А… Как к тебе все–таки обращаться? Ал…

– Зачем?! Меня зовут Дариэн, – и прямой взгляд: – Будем знакомы!

– Аг–га, – выдохнул я, пожимая протянутую руку. – То есть… Все рассказанное в легендах – правда?!

Кривая усмешка:

– Практически.

– Но… Как это все было? Ну, на самом деле?…

Дариэн непонимающе прищурился:

– О чем ты?

– О мече, о части души… Как ты вообще решился на такое?!

Он задумался на мгновение, а потом, словно решившись, сделал шаг вперед:

– Закрой глаза. Я покажу.

Я опасливо попятился назад:

– Э… А может не стоит? – после вечера воспоминаний Шамита, я начал весьма опасливо относиться к подобным «показам». Мне и одного раза хватило!

– Не бойся, – хмыкнул он. – Такого, как с оборотнем, не будет.

– Э–э–эй! – переполошился я. – А про рыжика ты откуда знаешь?!

Дариэн рассмеялся:

– Я поражаюсь тебе, малыш! Как вызвать меч – это ты знаешь, как общаться мысленно – тоже, а то, что мы с тобой, по сути, единое целое, что сейчас твои воспоминания – это и мои – не знаешь. Пора тобой серьезно заняться. Ну ладно, не бойся. Просто закрой глаза и дай руку.

Я на некоторое время замер, а потом резко, боясь передумать, протянул руку Дариэну. Наши ладони встретились, и в тот же миг перед глазами вспыхнул яркий свет. Все закружилось сумасшедшей каруселью…

Серые глаза Тийлы были полны тревоги:

– Дар, неужели это правда?! Я слышала, Мирн обмолвился, но… Ты собираешься уничтожить Царицу Ночь?… Дар, одумайся! Всех твоих способностей не хватит, чтобы победить ее!

Я попытался выдавить улыбку:

– Тийла, я уверен, все будет в порядке! Просто поверь мне, ладно?

Ее губы были солеными от слез…

Комната пуста. Посредине – кровать с балдахином. Рядом – туалетный столик, уставленный различными кремами и притираниями. На полу – мягкий ковер, заглушающий шаги…

Тихий скрип двери. Рвануться вперед и с размаху вонзить кинжал в спину, спрятанную под черным балахоном…

Но, прежде чем я успеваю пошевелиться, она разворачивается… Мощный магический удар, отшвыривает меня к стене…

Все тело пронзила острая боль, из глаз сами брызнули слезы, с уголка рта потекла тонкая струйка крови…

А в следующий миг, сама тьма, взглянув из–под капюшона, провела кончиками пальцев по моей щеке, ласково шепнув:

– Красивый мальчик… – а потом резко бросила ворвавшейся страже: – В пыточную его!

Взмах крылом, поворот, меч пронзает чье–то тело. Каждое движение как отработанное па в танце. Поворот, короткое заклинание стекает по острию клинка. Взмах, удар хвостом…

Враг! Смерть! Убить!

Легкое прикосновение к плечу и мягкий шепот:

– Успокойся, мой рыцарь. Бой уже закончен…

Воздух с трудом пробивается сквозь стиснутые зубы. Алая пелена медленно расступается перед глазами. Сердце колотится как бешеное, чудом не разламывая грудную клетку.

Полыхают дома, подожженные каким–то особо ретивым орком. Меж хатками мечутся гоблины–мародеры, вытаскивая на улицу домашнюю утварь, и вырывая друг у друга из лапок позабытые хозяевами ценности. Под ногами хлюпает кровь. А на земле лежит, уставившись безжизненным взглядом в ночное небо, молодая сероглазая девушка…

Сердце пропускает удар, застывший под коркой безразличия разум вздрагивает от узнавания. Медленно, словно пробуждаясь ото сна, со дна казалось бы навек потерянной души поднимается обжигающий гнев, густо приправленный ядовитой ненавистью. Полыхнувшее пламя этой смеси выдавливает единственную каплю влаги из сухих глаз. Последнюю.

Тийла…

Милая моя…

Боги, как же так…

С губ сорвался хриплый полувой–полустон, а остановившийся взгляд поймал темный балахон на одном из холмов.

Бушующий под кажущимся безразличием разъедающий волю ураган получил свою цель! Тихо хрупнув, осыпались оковы послушания. Ты забрала у меня смысл жизни, но ты мне его и дала…

Лицо обожгла короткая хлесткая пощечина:

– Очнись! Забыл?! Ты – не я! Очнись!

Ночной пейзаж рассеялся мрачным дымком, а я вдруг понял, что нахожусь все в той же мрачной пелене, где до этого общался с Дариэном. А вот и он, собственно. Стоит рядом, встревожено смотрит в глаза:

– Очухался? Или еще раз… помочь?

– Спасибо, – мрачно буркнул я, потирая горящую щеку. – Я уже в порядке.

– Хвала Богам… – Дариэн опустил глаза: – Извини. Не думал, что воспоминания окажутся настолько яркими. Тебя начало затягивать…

Угу. То–то я смотрю – настроение такое, что хоть сейчас иди и вешайся! Вот только, чего это я один страдать должен?! Хай и прапрапрапра… в общем, понятно… дедушка угрызениями совести помучается!

– У тебя веревка и мыло есть? – сладко поинтересовался я у Дариэна и, прежде чем тот успел хоть что–то ответить, пояснил: – Помоюсь, и – в горы!

Тот только вздохнул:

– Малыш, извини. Я действительно полагал, что… – тяжелый вздох, – …забыл смерть Тийлы… Не думал, что воспоминания будут настолько живыми. Знал бы… На словах рассказал!

Ага, как говорится: «Знал бы, чем пахнет, лоем б тещу угостил!»

– А… что было потом? – выдавил я, чувствуя, что если помолчу еще пару секунд, то на меня вновь обрушится та волна страха, горечи и ненависти, что клубилась в воспоминаниях Дариэна.

Да… воспоминания, может быть и не мои, но отчего у меня перед глазами до сих пор стоит остановившийся взгляд серых глаз? Отчего рука машинально ищет несуществующий меч? Я бы… да за такое… Из абстрактных врагов Царица Ночь стала для меня вполне конкретным, осязаемым. Не прощу. Никогда…

Он грустно улыбнулся и тихо заговорил, прикрыв глаза:

– А что там может быть?… Месть. Желание уничтожить тех, кто повинен в том, что ты стал чудовищем. Мирноэля. Царицу Ночь. Себя. Всех. И можно лишь выковать клинок, который будет обладать частью твоей души, и в разгаре боя, когда кровавая пелена затмевает взор, остановит руку… – сизовато–черный туман завертелся за спиной Дариэна, образуя мягкое кресло. Тот осторожно сел, запрокинул голову на спинку: – А потом… Потом ссора с Мирном, попытка создать собственный дом, смерть на поле боя… – я, не глядя, тоже опустился в кресло. Откуда оно взялось, не задумывался. – И… Знаешь, Диран, это так… странно. Когда ты знаешь, что рядом есть частица тебя, пусть даже ты сейчас находишься не в том же теле, что она, а привязан к клинку… А потом – раз, и все! Есть только ты. И чья–то чужая рука, пусть даже это рука сына, искренне скорбящего из–за твоей смерти, берет клинок, к которому ты теперь привязан до скончания веков. И теперь ты мечтаешь лишь о том, чтобы это все когда–нибудь закончилось, и ты бы получил возможность уйти за Грань… А, ладно! – Дариэн одним прыжком взвился на ноги. – Забудь, малыш! Ал`Дзаур никогда не обманет тебя… Так что… Иди, спи. Завтра, как обычно, будет трудный день…

Последние слова потонули в тяжелой пелене полумрака…

Я мотнул головой, просыпаясь, покосился на Шамита, беспокойной тенью кружащего вокруг лагеря… А потом вскинул голову к небесам и быстро, боясь передумать, зашептал в темноту:

– Клянусь непроизносимым именем Мира и его Сущностью, что найду способ отпустить твою душу, Дариэн гар Тарркхан! Сказано!

Небеса ответили переливом падающей звезды, а мысли откликнулись тихим яростным шепотом: «Идиот!!! Одной клятвы Мира мало, да?!»

Криво усмехнувшись, я поудобнее устроился на плаще и погрузился в глубокий сон… Однако интересно, если у него был сын, значит, замена Тийле нашлась?… «А вот моя личная жизнь всяких там, недоучек, не касается!!!»

И после этого кто–то говорит о единстве воспоминаний?!

Я сплю редко. Хотя нет, не так. К Ал`Дзауру, мечу выкованному около семи тысяч лет назад (плюс–минус сто лет, так и быть, считать не будем), я привязан очень тесно, уйти от него невозможно никак. Вот уж точно, насмешка судьбы (или кривой оскал?), стремиться к тому, чтобы меч никто не мог уничтожить и… самому стать заложником своих способностей…

В любом случае, человеческого тела у меня сейчас нет. Куча достоинств – куча недостатков. Смотря, что чем считать. В любом случае, спать мне теперь уже не хочется. Лишь иногда наступает короткое забытье. Провал. Пустота. И каждый раз можно лишь надеяться на то, что это окажется последним шагом за Грань и… вновь приходить в себя в этой гнетущей темноте… Хотя, надо отдать должное, в последний раз меня разбудили весьма оригинально! Это ж надо придумать – найти Адептов Хаоса! Да их еще маргул знает сколько лет назад уничтожили! По крайней мере, я на это надеялся…

А тут… Сон пришел неожиданно. Сон – чересчур яркий и живой в своей неправдоподобности.

Длинный широкий коридор. На серых стенах горят поддерживаемые магией факелы. В нишах примостились рыцарские доспехи. Я медленно шагаю вперед. Шагаю, боясь повернуть голову и увидеть, что я иду не один. Летучая мышь, срываясь из–под потолка, порхает подле меня и, чудом не задевая мои волосы, делает круг почета вокруг моего спутника. Вернее – моей спутницы.

– Так и будешь молчать, Дар? – голос, раздающийся из–под капюшона, совершенно не изменился. Все такой же мягкий, обволакивающий…

Я медленно поворачиваю голову. Тьма, расцвеченная золотыми вспышками звезд, в упор смотрит на меня, и я вновь чувствую себя семнадцатилетним мальчишкой, пробравшимся в замок, и считающим, что нет ничего страшнее смерти. Ошибался, как оказалось…

Мой голос ровен и деловит. Как всегда при разговорах с Ней.

– А о чем вы хотите поговорить, миледи?

Она вздыхает:

– Ах, Дариэн, Дариэн… Если бы ты знал, – в ее голосе прорезаются игривые нотки, – как плохо я сплю в последнее время! Вот, недавно. У меня создалось такое впечатление, что кто–то звал меня, но, прежде чем я проснулась, он замолчал, сорвав голос!

Она останавливается, поворачивается ко мне, медленно проводит кончиками пальцев по моей щеке:

– Представляешь?… – а вслед за этим тонкие острые ногти изо всей силы впиваются мне в лицо. Я отдергиваюсь… и просыпаюсь…

Снова просыпаюсь в кромешной темноте. Ведь это был всего лишь сон, правда? Но почему тогда так ноет щека?

Меня затрясли за плечо. Резко подскочив, я заозирался по сторонам:

– А? Что?! – черный меч сам появился в руке.

– Тихо ты! – шикнул на меня Шамит. – Просыпайся, давай! Только не ори, спят же все.

– В чем дело? – гораздо тише, но не менее раздраженно поинтересовался я.

– Стража сейчас твоя! – фыркнул оборотень. – Или ты до самой школы собираешься спокойненько спать?

Н–ну? И кто тут жаловался, что ему не доверяют?

А рыжик, между тем продолжил:

– Через два часа разбудишь Аэлиниэль.

Забавно. Вот ведь невооруженным глазом видно, что эльфийка для Шамита больше, чем просто друг, а он упорно зовет ее полным именем! Ну не идиот ли? Хотя… кто этих оборотней поймет? Особенно – рыжих. Вечно у них все… через левую пятку да об дерево с размаху!

В общем, мне ничего не оставалось, кроме как заступить на стражу. Вот только… Я не могу понять, откуда на клинке Ал`Дзаура, возле самого эфеса, взялись четыре тонкие алые полосы, похожие на налившиеся кровью царапины? Дариэн мне голову снимет за порчу фамильного вооружения!

Как оказалось, ночная стража очень подходит для размышлений. Мне было достаточно просто попросить Трима посторожить, поставить на всякий случай пару сторожевых заклинаний с не слишком болезненным предупреждением и уютно расположиться у костра. Осмыслить все, что произошло – я так и не успел, надо наверстать, пока выдался спокойный момент.

А обдумать нужно многое. Во–первых – некоторые интересные подробности жизни моего далекого предка. А во–вторых – странные сны, которые мне начали сниться. Кажется – всего ничего, два пункта – но на каждом из них можно сломать извилины! Да и не только их…

Царица Ночь… Как считается – наша покровительница и госпожа. Считается. Но уже давно не является. Еще во времена сына Дариэна (хотя, возможно и позже) было решено навсегда уйти из–под ее власти.

А потом произошел забавный казус. Много лет Властелины являлись для темных кем–то вроде смертных богов. И вот однажды, в каком–то споре, у представителя Старшей Знати спросили, какому богу он поклоняется? На что получили весьма конкретный ответ: «Над нами только Властелин!» А когда паломник из интереса задал тот же вопрос Темному Властелину, то в ответ услышал спокойное – «Над нами – только небо…»

Мы уже давно живем по неписаному кодексу, отвечая за все проступки только перед собой и своей семьей. И никому не прощая обид, будь то барон, граф, герцог, король, император или даже боги (гм… на ум невольно приходит история жизни Сэммиша ас`Ильтэса)! Слишком давно, чтобы по первому же зову склонится перед Царицей, будь она хоть трижды нашим создателем! Да и тут можно поспорить.

Согласно мифам, все живые существа Орраша – творения Доргия. А она только извратила, усилила, скрестила… Вот именно, что скрестила и усилила… Где–то я прочел такую красивую и безжалостную фразу: «Властелин – это просто идеальное орудие убийства…».

Да, собственно говоря – мне плевать на то, чем она является! Над нами – только небо, и больше никого! Никого и никогда. Так что пусть эта Царица Ночи эл'таррес мик'шеварт грек'тер ик'валлах шевтаар со своими желаниями и требованиями! Семь тысяч лет Властелины правят Империей, не допуская и малейшего посягательства на свои земли и родственников! И если она думает, что я так спокойно прощу эти странные сны…

Не прощу! И мне плевать на тех маргулов под кроватью, что наверняка связаны с разрешением оборотням остаться на территории Темной Империи! Сделанного сотни лет назад не вернешь! И сейчас, думая, что мой предок, соглашаясь на присутствие Многоликих, знал об особенностях их крови и просто–напросто рассчитывал найти легкий способ становиться Властелином до срока… Что ж! Пусть будет так! Я не знаю, чем он руководствовался, но семья и ее благополучие для нас – главное! А сейчас можно лишь жить… Жить по законам чести и долга!

Светлые считают Властелинов ужасными, кровожадными и беспощадными существами, не знающими ни пощады, ни снисхождения. Честно говоря, после всего узнанного мне и впрямь захотелось быть именно таким. Впервые за всю свою не слишком длинную жизнь я ощутил желание убить кого–то. Не то мимолетное раздражение, которое очень быстро проходит, стоит только хорошенько съездить по носу или подстроить каверзу. А самое настоящее, холодное и беспристрастное.

Мы – темные, и прощать оскорбления своей семьи не умеем. Никому. Слышишь, Дариэн гар Тарркхан, никому!..

…На чуть выдвинутом из ножен темном полотне меча тускло блеснул алый отсвет костра и зеленоватый всполох глаз Властелина…

«Сидишь, да? Лодырничаешь? А кто будет учиться?»

Чему? – не понял я. Да и голос Дара после довольно тяжких размышлений чуть не опрокинул меня с бревна.

«Как это – чему? В ученики кто набивался? Давай, пора работать!»

У–у–у–у!! Ладно, рассказывай, чего делать?…

ЧТО?!

Ночь прошла быстро и насыщенно. Ни одна зверушка в округе не пискнула, опасаясь незваных гостей, с таким нахальством расположившихся у самого чистого ручья в округе. Да еще и сумасшедших. Иначе с чего бы это один из них треть ночи проскакал по полянке как какое–нибудь странное животное? Хорошо хоть, что никто не проснулся. А то не знаю, как бы мне пришлось объяснять свое странное поведение.

Первым делом Дариэн решил обучить меня контролировать свое тело и разум как вместе, так и по отдельности. Для чего я все свое дежурство прыгал по каменному пятачку самым невероятным образом, при этом быстро в уме отвечая на каверзные вопросы предка. В случае если не выполню переворот или не отвечу на вопрос – следовал довольно болезненный магический удар от меча. А потом еще дополнительный синяк от падения…

Да я даже во время обитания в Кардморе столько мечом за один день не махал!! И только перед самым концом моей смены Дар сжалился и соизволил довести до моего сведения, что если я буду и дальше так стараться, то может быть, пока доеду до Школы – толк из меня выйдет. Ой, спасибо! Ой, утешил!.. Конечно – толк выйдет, а что тогда останется? Бестолочь?…

Сдав стражу Аэлиниэль, я, с чувством выполненного долга и принятого решения, растянулся на плаще, провалившись в сон без сновидений. Из которого выбрался только утром, когда какая–то нахальная пичуга решила пискнуть прямо у меня над ухом! Да еще противно так…

Пришлось вставать, нехотя потягиваясь и зевая во все зубы. Кстати, улыбаться теперь мне нужно поменьше. Хоть я и выгляжу как человек, но после Посвящения клыки у меня стали чуть длиннее. Если не приглядываться – заметно не слишком сильно, но лучше не рисковать.

Так вот, зевнув, я поплелся умываться в ручейке. А он же, зараза эдакая, с гор течет! Х–холод–днющ–щий!! Бррр! Попрыгав на бережку «для сугреву», как говорят жители Хребта, я бодрым шагом направился к костру, над которым источала заманчивые запахи разогретые над костром птички съедобной наружности. Явно упакованые вчера мамой с праздничного стола. Вот и подкрепимся! (Честно говоря, я не понимаю светлых… Зачем каждый раз собирать хворост, разводить костер, когда можно один раз запулить «Огненным Шаром»?… Но… Здесь же они главные! В смысле, она. Аэлин.)

Предвкушающе клацнув зубами, я быстро устроился у костра. А то с них станется заявить мне, что не успел!..

Птички закончились на удивление быстро. Вопросов задавать никто не стал, да и с чего их было задавать? Быстро свернув лагерь и затушив костер, мы направились дальше по тропе. По рассказам Шамита, уже ездившего этой дорогой, в самом ее конце нас ждал небольшой вольный городок, со странным для меня названием – Оштавал. Хм, и за что его так?…

Громкий детский плач разнесся над горами так неожиданно, что даже я подскочил! Неизвестный ребенок рыдал громко, с чувством, со всеми положенными в подобной ситуации завываниями и подвсхлипываниями. В общем, от души. Естественно, в стороне мы остаться не могли. Точнее, в стороне не могла остаться Аэлиниэль. За ней на звук тут же рванулся рыжик, ну, а нам с Элиа ничего не оставалось, как последовать за ними.

Ребенок был обнаружен за ближайшей скалой. Вот только ЧТО это был за ребенок… Ярко–синяя кожа, глаза насыщенного золотого цвета с кошачьими вертикальными зрачками, волосы черной паклей торчащие в разные стороны, и тело, покрытое множеством мелких, с дюйм величиной, шипов. Одежда на этом странном существе была изодрана в клочья, перепачкана в каменной пыли и, судя по тому, как этот ребятенок упорно вытирал рукавом лицо (а точнее, размазывал по нему грязь), это было только начало.

– Великий Воконр! – тихо выдохнул Шамит. – Это же демон!

– Ну вот, почему сразу Воконр?! – обидчиво заканючил кто–то сбоку. Я медленно повернулся – на дальнем камне, сидел мрачно уставившись на Шамита, Михшул… И почему мне это все так не нравится?… – Я тут помогаю, работаю! А он, сразу: Воконр, Воконр… Ну ладно, рыжик, ладно, я тебе это вспомню! – и южный покровитель воровства растаял в воздухе. Странно, но, похоже, никто кроме меня его не заметил…

– Ну и что? – неожиданно взвилась Элиа. – Это в первую очередь – ребенок!

Эльфийка тоже пристально посмотрела на рыжего, отчего тот сразу утратил весь боевой задор и неопределенно пожал плечами, мол – вам надо, вы с ним и возитесь…

М–да… Проблема! Причем – большая, несмотря на свои размеры. Похоже, на мне все же где–то висит проклятие. Или – на Светлой команде. Ибо такого таланта собирать оригинальный набор неприятностей у меня раньше не было.

Только – создавать… Вот это – пожалуйста! От всей широты души, в любом количестве и качестве. А так же любых размеров. Но оказаться в качестве адресата этих неприятностей… Вот что–то мне это все не нравится. Очень.

Только меня, как всегда, никто не спрашивал. Женская часть нашей компании развила бурную деятельность по обеспечению дитяти «достойных условий». Так что дитенка успокоили, погладили по головке и принялись искать ему потребную одежду. Под этот лозунг у Шамита была реквизирована завалявшаяся в сумке шкурка какой–то не особо крупной зверюшки (дабы дитятко не замерзло), Элиа щедро поделилась штанами, а меня захотели лишить последней рубахи. Пришлось сурово сдвинуть брови и заявить, что в моей одежке демонёнок просто утонет и потеряется. Может, я и не особо крупный, но уж длинный – это точно! Так что рубашку пришлось искать в сумке у эльфийки, а я получил в свою копилку очередной возмущенный взгляд оборотня. Если бы они переводились в деньги – я уже был бы богаче всех купцов Южного Харнора!

Далее перед ребенком весело запрыгали, покивали в ответ на «Я заблудился–я–я–я–я–я!!! Даааааамой хаачуууу!» и бодренько решили, что оставлять здесь этого малыша все–таки нельзя… Вот вывезем из гор, а потом…

Что «потом» я так и не понял. Но пока предавался размышлениям, упакованного наподобие тючка ребенка водрузили на лошадь Элиа, и мы тихо, не спеша (куда несетесь?! Дитё растрясете!) отправились в дальнейшее путешествие…

М–да… Не было печали, так завели марханга…

Теперь наш путь протекал куда как интереснее. Завернутый в ткань малыш, поименованный, как оказалось, Так'ошем, успокоился, аккуратненько размазал грязь и слезы по лицу и стал активно общаться с окружающими. Его совершенно не беспокоило то, что темная сидела к нему спиной. Дотянувшись до длинных косичек, он устроил игру в лошадку. Элиа кривилась, но стоически терпела, а на особо резких рывках, еще и ржала, подражая представителю игры, в честь которой названа. Лошадь девушки удивленно оборачивалась, а мой Трим фыркал самым непристойным образом. Будь его воля – он бы сейчас тоже ржал. Но совсем по другой причине…

Эльфийка, стараясь отвлечь малыша от этого занятия, вытащила из сумки какую–то блестящую висюлину и предложила ее в качестве игрушки. Ребенок согласился и принял подношение. Теперь «лошадку» постегивал еще и «кнут»… Шамит сдавлено всхрюкнул и зажал себе рот обеими руками. Темная покраснела, но со смирением, достойным великомучеников выносила все игры Так'оша. Боги, ну и имя! Будет Ташем.

Наконец, сжалившись над Элиа, я грозно насупился и тихо рявкнул:

– А ну, прекратить!

Вздрогнули и застыли по стойке «смирно» все, включая и моего собственного грона (Трим – так тот вообще с задранной для шага ногой). М–да… Властелинствую понемногу…

Не отвлекаясь на постороннее, я сумрачно посмотрел на малыша, сверкнув зеленоватой искрой в глазах, и внушительно сказал первое, что пришло в голову:

– Таш, будешь баловаться – эльфам отдам!

Ребенок присмирел и даже немного втянул голову в плечи, виновато пробормотав:

– Я больше не бу–уду–у–у… Не надо меня к эльфам…

– А чем тебе эльфы так не нравятся? – Аэлиниэль недоуменно вскинула брови.

– Они страшные! Рога – во! Зубы – во! – при этом малыш разводил ручки так широко, как только мог. – С большими глазами, хвостом… А еще они детей маленьких, которые не слушаются, похищают – и едят! – под конец речи, совсем потерявшись Таш зарылся в куртку на спине темной.

Честно, я пытался. Изо всех сил старался не расхохотаться.

Увы, не получилось.

Согнувшись пополам, я уткнулся лицом в холку Трима и залился громким смехом. Из глаз аж слезы брызнули! Нет, это надо же! Детей демонов эльфами пугают!! Нет, я так не могу… А описание? Хи–и–и–и!! Если судить по нему – то Властелины самые что ни на есть эльфийские длинноухие!

Шамит тоже пытался честно сохранить невозмутимое выражение лица, но это ему удавалось не просто плохо – кошмарно! Глядя на гримасничанье оборотня, я еще сильнее закатывался, бросив поводья и вцепившись в луку седла, чтобы не упасть. Аэлин возмущенно фыркнула и демонстративно отвернулась. Ничего, это–то я переживу, а вот апатия светлой мне очень и очень не нравилась. Неправильно это было.

«Неужели беспокойство за других взыграло?» Да нет, за собственную шкуру беспокоюсь. Они же тут дома, и если эльфийка вовремя не углядит врагов… Откуда мне знать, что у них тут считается враждебностью, а что – знаком наивысшего доверия?!

«Ну–ну… Я вроде как поверил…» Ой, и кто бы говорил!

Дальнейший путь протекал куда живее. Ташу было интересно практически все, начиная от камней под ногами и заканчивая облаками на небе. От его постоянных «почему» да «зачем» даже мне уже становилось плохо. Не знаю, как наша женская часть еще не запечатала ему рот, чтобы хоть немного поспал… Кстати… Воровато поглядев по сторонам и убедившись, что на меня никто не смотрит, я сложил пальцы в «Покрывало сна» и тихо подул в сторону ребенка. Запнувшись на полуслове, тот широко зевнул, потер кулачком глаз, уткнулся темной в спину и сладко засопел.

Команда настороженно замерла, даже боясь дышать. Пару минут сосредоточенно послушала сопение малыша и облегченно вздохнула. Но тоже тихо–тихо.

– Хвала всем Богам, – прошептал Шамит, – он заткнулся…

– А поименовать?! – справа от меня возмущенно всхлипнула пустота голосом Михшула.

У него что, комплекс какой–то?!

– А я всегда говорил! Эти мелкие божки такие ревнивые! – согласился откуда–то слева голос Воконра. – То ли дело мы! Великие, могучие и скромные!..

К`ен тершттха! Мало мне личной шизофрении в лице глубоко любимого пра–пра… дедушки, так еще и божественные голоса теперь… Я повешусь! Вот выедем из гор, найду дерево побольше, пораскидистей – и повешусь! «Ой, внучек, а я как раз веревочку подобрал… Мыла пока нет, не взыщи…». У–у–у–у–у–у–у–у!!!!

Аэлин укоризненно покосилась на рыжего, но промолчала. Видимо, еще пару часов подряд работать бесплатным гидом и нянькой ей уже не хотелось. Несмотря на всю хваленую эльфийскую сдержанность и невозмутимость. Элиа же вообще замерла подобно статуе, боясь пошевелить даже головой.

– Да не переживайте вы так, – в полный голос высказался я. На меня тут же дружно зашикали и зашипели. Причем с таким азартом, словно я потревожил гнездовище змей. – Не проснется он. Во всяком случае, в ближайшие три–четыре часа его даже землетрясением не разбудишь.

– Твои проделки? – покосился на меня оборотень, стараясь выдать признательный взгляд за недоверчивый.

– Ага, – гордо кивнул я.

– А сразу не мог?! – взвился рыжий.

– Не–а… – потянулся в седле я, прикидывая, может и мне подремать?…

– Почему? – вступила в разговор эльфийка, искоса поглядывая на сладко сопевшего малыша.

– Выдержку вам тренировал! – показал им язык и пришпорил Трима, оставив за спиной возмущенные вопли.

Похоже, это путешествие начинает мне нравиться!

Часа через четыре езды под палящим солнцем по каньонам и ущельям душа настоятельно потребовала передыху. И чем больше – тем лучше. Уж на что гроны выносливые животные, а и то Трим то и дело оборачивался ко мне, намекая, что неплохо бы устроить привал. А я что? Я – двумя руками за! И крыльями… и хвостом… и… Ой, что–то мне от солнца мысли странные в голову лезут!

Еще один поворот – и перед нами раскинулась зеленая просторная долина, в центре которой словно лой на тарелке лежал небольшой городок. Почему лой? Да вот запах от этого городка шел… Специфический! Грон фыркнул и яростно потерся носом о мой сапог. Да… тут явно не вино делают… А если и вино – то я такое никогда пить не стану! Оборотень, с его тонким нюхом, вообще задержал дыхание, но вскоре мужественно развернул плечи и с гордым видом победителя чудовищ направил коня вниз по дороге. Эльфийка с темной последовали за ним. Как ни странно, но они ничего не ощутили или просто не показали виду. Я же плелся в самом конце процессии. Ну не хотелось мне туда заезжать, не хотелось! От таких запахов ничего хорошего не жди…

И как я угадал?…

На въезде в город всех путешественников заставили спешиться. Привратник долго и нудно допытывался кто, куда и зачем едет, какого ляда мы здесь забыли и не пойти ли нам дальше… Затем столько же времени внимательно ощупывал сумки, едва ли в зубы к лошадям не полез. Вот бы Трим ему обра–а–адовался! Как минимум без ушей оставил! На счастье, по поводу нашего внешнего облика к нам особо не привязывались – умненький и благоразумненький мальчик Диран додумался набросить на Трима и Таша морок, скрывавший их истинный облик.

Конечно, ничто не может длиться вечно. Так что, в конце концов, промариновав нас около получаса, бедных–несчастных странников (объяснять, кто это, надеюсь, не надо?) все–таки впустили в город, содрав «чисто символическую» плату. По серебряной монете с морды лица, да по пять медных с морды коня…

Въехав на территорию сего поселения, я задержался, оглядываясь по сторонам и надеясь, что вот тут–то, наконец, увижу эту самую разницу между темными и светлыми землями. Но пока ничего кроме противного запаха не находил. Вернее – пока запах перекрывал все остальное.