Текст книги "Седьмая девственница"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

На них лежит проклятье, на этих Деррайзах – проклятье сумасшествия, наложенное тем чудовищем. И Джудит ожидала та же участь.

Горький гнев кипел во мне в тот вечер. Я всегда ненавидела тех, кто унижает меня, а Джудит меня унижала.

Вам бы лучше поостеречься, – сказала она мне.

Она непременно избавится от меня. Сама подберет себе камеристку. Она теперь леди Сент-Ларнстон, и теперь ей незачем сдерживать свои порывы.

Я предложила ей принять успокоительный порошок, из тех, что прописал ей доктор Хилльярд, и, к моему удивлению, она согласилась. Я дала ей лекарство, и его действие – через каких-нибудь десять минут – было очевидно. Гроза миновала; она послушно позволила мне уложить ее в постель.

Я вернулась к себе в комнату и, хотя было уже поздно, сделала испанскую прическу, надев гребень и мантилью. Это всегда меня успокаивало и вошло в привычку. С такой прической я вспомнила бал, и как я танцевала с Кимом, и как он мне сказал, что я очаровательна. А в глубине души я лелеяла мечту, что Ким вернется и увлечется мной. Каким-нибудь чудом он станет владельцем аббатства, и мы поженимся, и будем жить-поживать да добра наживать.

Когда я так сидела у окна, глядя в лунную ночь, мне вновь захотелось выйти к каменному хороводу, но я устала. Я взяла книгу, чтобы успокоиться за чтением, и прилегла на кровати, одетая, потому что мне хотелось оставить в полосах гребень; чтение всегда успокаивало меня; оно напоминало мне, какой длинный путь я прошла, напоминало, что я добилась того, что многие посчитали бы невозможным.

Я все читала и читала, и было уже за полночь, когда я услышала звук крадущихся шагов, направляющихся в мою комнату.

Я вскочила с кровати и задула свечи. Я стояла у двери, когда Джонни открыл ее и вошел.

Это был совсем другой Джонни. Я не знала, почему он изменился, знала только, что никогда его таким не видела. Он был спокоен, серьезен, и была в нем какая-то странная решимость.

– Что вам угодно? – строго спросила я.

Он поднял палец, предупреждая, чтобы я не шумела.

– Убирайтесь, или я закричу, – сказала я ему.

– Я хочу с тобой поговорить. Я должен поговорить с тобой.

– Не желаю с вами разговаривать.

– Ты должна выслушать. Подойди ко мне поближе.

– Не понимаю вас.

Он стоял со мной рядом, и вся его агрессивность исчезла – он был словно умоляющий ребенок. Это было так необычно для Джонни.

– Я на тебе женюсь, – сказал он.

– Что?!

– Я сказал, я на тебе женюсь.

– К чему вы клоните?

Он схватил меня за плечи и потряс.

– Ты знаешь, – сказал он. – Знаешь. Это цена, которую я готов заплатить. Говорю тебе, что женюсь.

– А ваша семья?

– Они поднимут адский шум. Но я говорю: к черту семью! Я женюсь на тебе. Обещаю.

– Не уверена, что я за вас выйду.

– Конечно, выйдешь! Это же то, чего ты ждала. Керенса, я серьезно… никогда не был серьезнее за всю свою жизнь. Я не хочу жениться. Не оберешься неприятностей. Но говорю, что женюсь на тебе.

– Это невозможно.

– Я еду в Плимут.

– Когда?

– Сегодня ночью… Хотя… уже утро. Значит, сегодня утром. Первым же поездом… Я уезжаю в пять. Ты едешь со мной?

– Почему такое поспешное решение?

–  Ты сама знаешь. Чего притворяться?

– Я думаю, вы сошли с ума.

– Я тебя всегда хотел. А так это можно сделать. Ты едешь со мной?

– Я вам не верю.

– Мы должны доверять друг другу. Я женюсь на тебе. Я достану разрешение на брак до двадцати одного года. Клянусь!

– Откуда мне знать…

– Слушай. Мы должны быть вместе. Что сделано, то сделано. Я женюсь на тебе, Керенса.

– Мне нужно время подумать.

– Даю тебе срок до четырех утра. Будь готова. Мы уедем. Пойду соберу кое-какие вещи. Ты сделай то же самое. Потом возьмем двуколку до станции… как раз поспеем на поезд.

– Это сумасшествие, – сказала я.

Он привлек меня к себе, и я не могла понять, что было в его объятии; в нем смешались желание, страсть и, пожалуй, ненависть.

– Ты этого хочешь. Я этого хочу.

И он вышел.

Я села у окна. Я думала об унижении сегодняшнего вечера. Я думала, что сбывается моя мечта. Она может сбыться так, как я хотела.

Я не любила Джонни. Но его чувственность затрагивала во мне что-то. Мое предназначение – выйти замуж и рожать детей. Детей, которые будут носить фамилию Сент-Ларнстон.

Моя мечта становилась еще более смелой. У Джастина и Джудит не было детей. Я видела своего сына – юного сэра Джастина. А я – мать наследника аббатства!

Ради этого можно пойти на все. На брак с Джонни, на все.

Я села и написала письмо Меллиоре; и вложила еще одно, которое просила передать бабушке.

Я приняла решение!

И пятичасовым поездом уехала в Плимут.

Джонни сдержал слово, и вскоре я стала миссис Джон Сент-Ларнстон…

4

Дни, последовавшие за нашим бегством из аббатства, до сих пор кажутся мне каким-то сном; и лишь спустя недели, когда я вернулась в аббатство уже как миссис Сент-Ларнстон и мне понадобились все силы, чтобы бороться за то место, какое я намеревалась занять, жизнь снова обрела реальность.

Я не испытывала страха в тот день, когда мы вернулись, – в душе моей вряд ли нашлось бы место для иного чувства, кроме триумфа. Страх испытывал Джонни – я начинала понимать, что вышла замуж за слабого человека.

Во время того путешествия в Плимут ранним утром я определила свои планы. Я была полна решимости не возвращаться в аббатство, пока не стану миссис Сент-Ларнстон, но вернуться в аббатство намеревалась непременно. Можно было не беспокоиться. Джонни не сделал никаких попыток нарушить обещание; по правде говоря, он, казалось, столь же жаждал этой церемонии, сколь и я, и даже готов был держаться на расстоянии, пока она не свершится. Потом у нас был медовый месяц в Плимутском отеле.

Свой медовый месяц с Джонни я и теперь не особенно люблю вспоминать. Наши отношения были построены исключительно на чувственности. Настоящей любви ни я к нему не испытывала, ни он ко мне. У него было, пожалуй, невольное восхищение моей настойчивостью; временами мне казалось, что он восхищается моей силой духа; но наши отношения были чисто физического свойства, чего в эти первые дни нам хватало в избытке, чтобы не задумываться слишком глубоко о том положении, в которое мы себя поставили.

Для меня это было свершением моей заветной мечты, а из всех моих мечтаний выросла новая, еще более честолюбивая мечта: я страстно желала ребенка, все мое тело требовало ребенка! Мальчика, который станет наследником Сент-Ларнстона, баронетом. В эти дни и ночи в плимутском отеле, когда казалось, что для меня и Джонни ничто не имеет значения в жизни, кроме нашей страсти, мое счастье было диким и озорным, потому что я чувствовала, как во мне растет какая-то сила. Я могла сделать свои мечты явью. Я непременно хотела зачать без промедления и не могла дождаться того дня, когда смогу держать на руках своего сына.

Я не сказала Джонни об этом; видя мою потребность в нем, равную его потребности во мне, он совершенно не так истолковал мою чувственность; но она разжигала его страсть, и он часто повторял мне, что доволен мной.

– Я ни о чем не жалею… ни о чем, – кричал он и смеялся, напоминая мне о моей былой холодности.

– Ты ведьма, Керенса, – сказал он мне. – Я всегда думал, что ты ведьма. Твоя бабушка ведьма, и ты тоже. Ты все время сходила по мне с ума, так же, как и я по тебе, а обращалась со мной так, словно меня терпеть не можешь. А как теперь насчет того священника, а?

– Не будь чересчур в себе уверен, Джонни, – предостерегла его я.

А он смеялся надо мной и любил меня, и я никогда не противилась, потому что говорила себе: «Может, сейчас будет зачат мой сын».

Джонни мог весь отдаться настоящему, совершенно не думая о будущем; позже я поняла, что именно эта черта была причиной всех его неприятностей. В те недели в Плимуте мы были молодоженами, поглощенными страстью друг к другу, и он совершенно не задумывался о нашем возвращении, пока не пришел день нашего отъезда в аббатство.

Джонни написал брату, сообщив ему, что мы возвращаемся, и попросил, чтобы он послал Полора на станцию нас встретить.

Никогда не забуду, как вышла из вагона. На мне был дорожный костюм из зеленого велюра, отороченный черной тесьмой, и шляпка подходящего по тону зеленого цвета с черными лентами. Джонни купил мне эту одежду и заявил, что в соответствующих нарядах, а уж он позаботится, чтоб они у меня были, я смогу затмить Джудит в два счета.

Похоже, что Джонни ненавидел свою семью, но я понимала, что это потому, что он их просто боится. Это так типично для Джонни – ненавидеть то, чего боишься. Он делал иногда какие-то намеки на наши отношения, которые меня озадачивали. Я вынудила его сделать этот шаг, говорил он мне, но он надеется, что в конце концов не пожалеет об этом. Мы понимаем друг друга. Мы будем держаться друг друга; мы ведь узнали, что необходимы друг другу, разве не так?

Полор вел себя сдержанно, приветствуя нас. Что, в самом деле, надо говорить женщине, которая еще вчера сидела за столом для прислуги и вдруг стала одной из хозяек в доме? Полор был в совершенной растерянности.

– Добрый день, мистер Джон, сэр. Добрый день… э-э… мэм.

– Добрый день, Полор. – Я задала тон. – Надеюсь, в аббатстве все хорошо?

Полор искоса взглянул на меня. Я представила себе, как он пересказывает события сегодня вечером за ужином; я будто слышала реплики миссис Роулт: «Ну надо же!» и миссис Солт: «Ах дорогуша, я давно уже не была так потрясена, с тех самых пор, как он однажды заявился ночью в таком состоянии…»

Но сплетни слуг за столом меня больше не занимали.

Мы затряслись по дороге, и вскоре стало видно аббатство, выглядевшее еще прекраснее, чем когда-либо: ведь теперь и я была среди его хозяев.

Когда мы подъехали к портику, Полор сказал, что старая леди Сент-Ларнстон велела, чтоб нас привели к ней, как только мы прибудем.

Джонни чувствовал себя немного напряженно, но я высоко держала голову. Я не боялась. Я была теперь миссис Сент-Ларнстон.

У старой леди находились сэр Джастин и Джудит; когда мы вошли, они изумленно взглянули на нас.

– Подойди сюда, Джонни, – строго сказала леди Сент-Ларнстон, и, когда Джонни шел через всю комнату к ее креслу, я была с ним рядом.

Ее трясло от негодования, и я могла вообразить, как она себя чувствовала, впервые услышав новость. Она на меня не смотрела, но я знала, что ей приходится бороться с собой, чтобы удержаться от этого. В своем новом наряде я чувствовала себя способной встретить их всех лицом к лицу.

– После всех тех неприятностей, что ты причинил, – продолжала она дрожащим голосом, – теперь еще и… это. Могу только порадоваться, что твой отец не дожил до этого дня.

– Мама, я… – начал Джонни.

Но она жестом руки заставила его замолчать.

– Никогда в жизни никто из нашей семьи не наносил такого позора имени Сент-Ларнстон.

Тут заговорила я.

– Здесь нет никакого позора, леди Сент-Ларнстон. Мы женаты. Я могу вам это доказать.

– Я надеялась, что это еще одна из твоих глупых выходок Джонни, – сказала она, игнорируя меня. – Но это еще хуже, чем я ожидала.

Сэр Джастин подошел и встал за спинкой кресла матери; положив ей руку на плечо, он сказал:

– Мама, что сделано, то сделано. С этим надо смириться. Керенса, я приветствую вас как нового члена нашей семьи.

В его лице не было никакой приветливости; я видела, что он в таком же ужасе от нашего брака, как и его мать. Но Джастин был человеком, который всегда выбирает мирный путь. Женившись на прислуге из материнского дома, Джонни вызвал скандал, а лучший способ погасить этот скандал – это сделать вид, что его не существует вовсе.

Я не была уверена, что мне такое отношение нравится больше, чем отношение леди Сент-Ларнстон.

Джудит пришла на помощь мужу.

– Ты прав, милый. Керенса теперь миссис Сент-Ларнстон.

Ее улыбка была более теплой. Все, чего она хотела в этой жизни, так это полного и безраздельного внимания к ней Джастина.

– Благодарю вас, – сказала я. – Мы немного устали после нашей поездки. Я бы хотела принять ванну с дороги. В поездах так грязно. И, Джонни, я бы выпила чаю.

Они все смотрели на меня в изумлении, и мне показалось, что я вызвала у старой леди Сент-Ларнстон невольное восхищение, и будучи в ярости из-за того, что Джонни на мне женился, она тем не менее не могла не восхищаться мной за то, что я заставила его это сделать.

– Я еще многое должна тебе сказать. – Леди Сент-Ларнстон растерянно смотрела на Джонни.

– Мы сможем поговорить попозже, – вставила я и улыбнулась своей свекрови. – Нам просто необходимо выпить чаю.

Я взяла Джонни под руку, и, поскольку все были совершенно ошеломлены, у меня хватило времени вывести его из комнаты, прежде чем они смогли что-либо ответить.

Мы прошли в его комнату, и я позвонила в колокольчик.

Джонни смотрел на меня с тем же выражением на лице, которое я видела у других членов семьи, но, прежде чем он успел сделать какое-нибудь замечание, появилась миссис Роулт. Подозреваю, что она была где-нибудь недалеко во время пашей семейной встречи.

– Добрый день, миссис Роулт, – сказала я. – Мы бы хотели, чтобы чай был подан немедленно.

Она на какой-то миг даже задохнулась, а потом сказала:

– Э-э… да… мэм.

Я представила себе, как она вернется в кухню, где все ее поджидают.

Джонни прислонился к двери, а потом разразился смехом.

– Ведьма! – вскричал он. – Я женился на ведьме.

Я жаждала повидать бабушку, но моя первая встреча была с Меллиорой.

Я прошла в ее комнату. Она меня ждала, но когда открылась дверь, Меллиора просто пристально взглянула на меня и что-то похожее на ужас мелькнуло в ее взгляде.

– Керенса! – вскрикнула она.

– Миссис Сент-Ларнстон, – напомнила я ей со смехом.

– Ты и вправду вышла замуж за Джонни?

– У меня есть свидетельство о браке; если хочешь, можешь на него взглянуть.

Я протянула левую руку, на которой было отлично видно гладкое золотое кольцо.

– Как ты могла!

– Неужели так трудно понять? Это все меняет. Больше никаких «Карли, сделайте то… сделайте се». Теперь я прихожусь своей бывшей госпоже невесткой. И ее светлости тоже. Подумай об этом. Бедная маленькая Керенса Карли, девчонка из деревни. Миссис Сент-Ларнстон, с вашего позволения.

– Керенса, порой ты меня пугаешь.

– Пугаю тебя? – Я посмотрела прямо ей в лицо. – За меня тебе не надо бояться. Я-то могу за себя постоять.

Она покраснела, потому что поняла мой намек на то, что она-то, пожалуй, не сможет.

Губы ее сжались, и она сказала:

– Похоже, что так. Ты больше не камеристка. Ах, Керенса, стоило ли оно того?

– Ну, будущее покажет, не так ли?

– Не понимаю.

– Да, ты не поймешь.

– Но я думала, ты его ненавидишь.

– Больше я его не ненавижу.

– Потому что он предложил тебе занять такое положение?

Оттенок сарказма в ее голосе возмутил меня.

– По крайней мере, – сказала я, – он был свободен, чтобы жениться на мне.

Я выскочила из комнаты, но через несколько минут вернулась. И застала Меллиору врасплох; она лежала на кровати, зарывшись лицом в подушки. Я бросилась к ней и легла рядом. Я не могла вынести мысли о том, что мы можем перестать быть подругами.

– Почти как раньше, – сказала я.

– Нет… совсем по-другому.

– Просто мы поменялись местами, вот и все. Когда я жила у вас в доме, ты обо мне заботилась. А теперь пришла моя очередь позаботиться о тебе.

– Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Поживем – увидим.

– Если бы ты хоть любила Джонни…

– Любовь бывает разная, Меллиора. Есть любовь… святая, а есть мирская.

– Керенса, ты говоришь так… фривольно.

– Ну, это не всегда так уж и плохо.

– Я тебе не верю. Что с тобой случилось, Керенса?

– Что с нами обеими случилось? – спросила я.

Потом мы молча лежали на кровати и обе думали, что же выйдет из ее любви к Джастину.

Я не могла дождаться, когда же увижу бабушку, и на следующий день приказала Полору отвезти меня к ее домику. Какое это было наслаждение – выйти из экипажа в моем зеленом с черным наряде. И велела Полору вернуться за мной через час.

Бабушка с беспокойством вглядывалась в мое лицо.

– Ну что, голубка? – только и спросила она.

– Я теперь миссис Сент-Ларнстон, бабушка.

– Что ж, значит, заполучила, чего хотела, а?

– Это только начало.

– Да? – сказала она, широко раскрыв глаза, но объяснить мои слова не попросила. Вместо этого она взяла меня за плечи и вгляделась в лицо.

– У тебя счастливый вид, – сказала она немного погодя.

Я бросилась к ней в объятия и крепко прижала к себе. Когда я отпустила ее, она отвернулась, и я поняла, что она не хочет, чтобы я увидела слезы на ее глазах. Я сняла накидку и шляпу и забралась «наверх», и лежала там, и разговаривала с ней, а она курила свою трубку.

Она была какой-то другой, часто погружалась в свои мысли, и мне казалось, что она не слышит всего, что я говорю. Я не возражала. Мне просто хотелось излить душу и выговориться, так как ни с кем другим я этого сделать не могла.

Скоро у меня будет ребенок. Я была уверена. Я хотела мальчика – он будет носить имя Сент-Ларнстон.

– Бабушка, если у Джастина не будет детей, мой сын унаследует аббатство. Он будет сэром, бабушка. Как тебе это нравится? Сэр Джастин Сент-Ларнстон – твой правнук.

Бабушка пристально смотрела в одну точку, куря трубку.

– У тебя всегда будет новая цель впереди, любушка, – сказала она наконец. – Может, так и надо жить. Может, то, как все поворотилось, и к лучшему. А ты любишь муженька-то своего?

– Люблю ли, бабушка? Он дал мне то, что я хотела. От него я получу то, чего хочу теперь. Я не забываю, что этого не могло произойти… без Джонни.

– И ты думаешь, этим можно заменить любовь, Керенса?

– Я люблю, бабушка.

– Любишь своего мужа, девочка?

– Люблю то, что есть сейчас, бабушка. Чего еще можно желать?

– Да уж большего нам требовать нельзя, иль не так? И кто мы такие есть, чтоб волноваться о средствах, когда в конце получаем все, что только пожелаем? Я бы умерла счастливой, Керенса, если б ты смогла и дальше держаться, как сейчас.

– Не говори о смерти, – потребовала я, и она рассмеялась.

– Не буду, не буду, красавица моя. Раз уж велит госпожа, которая теперь всем распоряжается.

И мы рассмеялись так, как только мы могли смеяться вместе; и я порадовалась, что бабушка теперь уже совсем другая, не такая, как сначала, когда я только приехала.

Как же мне нравилось мое новое положение! От смущения я не страдала. Я столько раз проигрывала эту роль в воображении, что полностью ее отрепетировала и достигла в ней совершенства. Я развлекала себя и Джонни, передразнивая те разговоры, которые, как я знала, шли сейчас на кухне. Я умела отдать распоряжение столь же хладнокровно, как и старая леди Сент-Ларнстон, и куда лучше, чем Джудит. С Джудит мы стали практически подругами. Порой я ее причесывала, потому что у нее больше не было камеристки, но ясно дала ей понять, что это с моей стороны сестринская услуга. По-моему, факт моего замужества порадовал ее, потому что она не переставала думать, что каждая женщина бегает только за Джастином. Таким образом, ей было приятно сознавать, что я соединена с Джонни брачными узами и теперь ей не опасна; хотя если бы не я, а Меллиора тайно обвенчалась с Джонни, Джудит была бы просто счастлива.

В моем обществе она становилась заметно спокойнее, и я была уверена, что скоро она начнет поверять мне свои тайны.

С молчаливого согласия Джудит я распорядилась, чтобы нам с Джонни подготовили новые смежные комнаты и переставили в наши покои мебель из других помещений дома. Слуги перешептывались за моей спиной, но я была к этому готова. Я знала, что вдовствующая леди Сент-Ларнстон говорит о «некоторых выскочках» и трагической женитьбе Джонни, но мне было на нее наплевать. Она стара и скоро не будет иметь никакого влияния. Я смотрела в будущее.

Я выжидала, жадно наблюдая, когда появятся первые признаки беременности. Я была уверена, что у меня скоро будет сын, а когда я смогу объявить, что жду ребенка, мое положение в этом доме изменится к лучшему. Больше всего старая леди Сент-Ларнстон хотела внуков и уже отчаялась получить их от Джудит.

Как-то я поехала к ветеринару проведать брата. Мне хотелось с ним поговорить, потому что я заставила Джонни пообещать, что мой брат будет учиться на доктора, и мне не терпелось сообщить Джо хорошую новость.

Дом мистера Поллента, когда-то казавшийся мне таким великолепным, теперь выглядел скромным, но это было уютное жилище у самой дороги, и большая часть земли была занята конюшнями, собачьими конурами и надворными постройками. На окнах висели чистые занавески из канифаса, и, слезая с экипажа, я увидела, что они колыхнулись, так что мне стало ясно, что мое появление не осталось незамеченным.

Одна из девочек Поллент вышла в холл встретить меня.

– Ах, проходите в приемную, прошу вас, – вскричала она, и я была уверена, что она только что поспешно надела чистое муслиновое платьице, в котором вышла меня встречать.

Я прошла за ней в приемную – другое название гостиной, – которой явно пользовались только в особых случаях. Это было мне приятно, и я села на предложенный мне стул, глянув на фарфоровых собачек на камине.

– Я приехала повидаться с Джо, – сказала я.

– Да-да, миссис Сент-Ларнстон. Я пойду скажу ему. Прошу меня извинить.

Я любезно улыбнулась, и она вышла. Я догадывалась, что история моего замужества была главной темой разговоров в округе и что к Джо стали относиться с большим почтением из-за его родства со мной. Я порадовалась: мне всегда доставляло удовольствие улучшить положение моей семьи.

Я разглядывала серебро и фарфор в угловом буфете и, оценив их стоимость, сказала себе, что Полленты если не богаты, то достаточно зажиточны; тут возвратилась мисс Поллент и сказала мне, что Джо просил проводить меня туда, где он работает, потому что он занят.

То, что Джо не разделял уважительного отношения Поллентов ко мне, слегка испортило мне настроение, но я не показала виду и позволила проводить себя в комнату, где и увидела, что он стоит у стола и смешивает какую-то жидкость в бутылочке.

Когда я подошла к нему и поцеловала его, он искренне обрадовался.

Он поднял бутылочку, показывая ее мне.

– Новая микстура, – пояснил он. – Мы с мистером Поллентом точно знаем, что заполучили кое-что новенькое, чего раньше тут не видали.

– Да? – сказала я. – У меня для тебя новости, Джо.

Он рассмеялся.

– Ну да, ты ж теперь миссис Сент-Ларнстон. Мы тут все слыхали, как ты сбежала в Плимут с мистером Джонни.

Я нахмурилась. Ему придется поучиться выражать свои мысли, как подобает джентльмену.

– Вот ведь, – продолжал он, – какая заварушка! И ты, и мистер Сент-Ларнстон, и Хетти Пенгастер – все исчезли в один и тот же день.

Я удивилась.

– Хетти Пенгастер!

– Ты чего, не слыхала? Такой был переполох, куда там! Пенгастеры все испереживались, а Сол Канди, тот прямо убивать был готов, право слово. Но… так все и обошлось. Долл считает, что она сбежала прямо в Лондон. Она вечно твердила, что ей туда страсть как хочется.

Я молчала, забыв на мгновение то, с чем приехала к Джо. Хетти Пенгастер! Как странно, что она выбрала тот же день и час, чтобы уйти из дома, что и мы с Джонни.

– Так она уехала в Лондон? – спросила я.

– Ну, вестей пока никто не получал, но так говорят. Был тут летом один парнишка из Лондона, и Долл говорит, что они вроде как столковались. Долл считает, что они все продумали, пока он был тут… хотя точно ей Хетти вроде как не говорила.

Я взглянула на Джо, и его довольство жизнью вызвало у меня раздражение.

– У меня для тебя замечательная новость, Джо, – сказала я ему.

Он взглянул на меня, и я продолжила:

– Теперь все будет по-другому. Тебе больше нет необходимости кому-то подчиняться.

Он поднял брови и стал похож на дурачка.

– Я всегда хотела что-нибудь сделать для тебя, Джо, а теперь мое положение позволяет это. Я могу помочь тебе стать доктором. Ты можешь сегодня же сообщить об этом мистеру Полленту. Нужно будет очень многому научиться, и я собираюсь завтра зайти к доктору Хилльярду посоветоваться. А потом…

– Не пойму, про что ты тут толкуешь, Керенса, – сказал он, и лицо его стало медленно краснеть.

– Я же теперь ношу фамилию Сент-Ларнстон, Джо. Ты понимаешь, что это значит?

Джо поставил бутылочку, которую держал в руке, и захромал к одной из полок, взял там склянку с какой-то жидкостью и начал ее рассеянно взбалтывать. Я расчувствовалась, глядя на него, и вспомнила ту ночь, когда мы с Кимом вытащили его из капкана, и ощутила острое желание увидеть Кима.

– Не вижу, какая мне-то разница от этого, – сказал он. – Я-то собираюсь остаться тут с мистером Поллентом. Тут и есть мое место.

– Ветеринаром? Ты же мог бы стать врачом!

– Мое место тут, – повторил он.

– Но ты выучишься, Джо. Ты можешь стать настоящим врачом.

– Не могу. Я ветеринар, и тут мое…

– Твое место, – нетерпеливо закончила я. – Ах, Джо, неужели тебе не хочется двигаться дальше?

Он посмотрел на меня, и глаза у него были холодными, как никогда.

– Я хочу, чтобы меня оставили в покое, вот что, – сказал он.

– Но, Джо…

Он захромал ко мне и, приблизившись вплотную, сказал:

– С тобой, Керенса, беда в том, что ты хочешь быть словно Бог. Ты хочешь, чтоб мы все плясали под твою дудку. Ну так вот: я этого делать не буду, понимаешь? Я останусь тут с мистером Поллентом. Мое место тут.

– Ты глупец, Джо Карли, – сказала я ему.

– Ну, это твое мнение, но если я глупец, что ж, значит, я хочу быть глупцом.

Я разозлилась. Вот оно, мое первое настоящее препятствие. Я так хорошо знала, чего хочу. Миссис Сент-Ларнстон из аббатства; ее сын, наследник титула; ее брат, местный врач; ее бабушка, что проживает в… ну, скажем, Дауэр Хауз. Я хотела, чтобы сбылась каждая деталь моей мечты. А Джо, который всегда был таким покорным, противостоит мне.

Я сердито повернулась и, резко распахнув дверь, почти упала на одну из девочек Поллентов, которая совершенно очевидно подслушивала у замочной скважины. Я сделала вид, что ее не вижу, и она вбежала в комнату.

Я услышала, как она спросила:

– Ах, Джо, ты ведь не уедешь, ведь нет, Джо?

Я подождала, когда Джо ответил:

– Нет, Эсси. Ты же знаешь, что я никуда не уеду. Мое место тут, с тобой и с работой.

Тогда я с отвращением заспешила прочь.

Прошло два месяца моего замужества, и я уже точно знала, что жду ребенка.

Впервые заподозрив это, я никому не сказала, кроме бабушки; только убедившись окончательно, я поделилась новостью с другими.

Триумф превзошел все мои ожидания.

Первой, кому следовало сообщить об этом в аббатстве, была моя свекровь. Я прошла к ее комнате и постучала в дверь. Она была одна и не слишком обрадовалась, что ее потревожили.

– Я сейчас занята и не могу вас принять, – сказала она.

До сих пор она ни разу не обратилась ко мне по имени.

– Я хотела, чтобы вы первой услышали эту новость, – ответила я сдержанно. – Если вы этого не желаете, то для меня неважно, если вы останетесь в неведении.

– Что за новость? – спросила она.

– Могу я присесть? – спросила я.

Она кивнула, не слишком любезно.

– У меня будет ребенок, – сказала я.

Она опустила взгляд, но я успела заметить в нем волнение.

– Это, несомненно, и послужило причиной брака.

Я встала.

– Если вы намереваетесь оскорбить меня, я предпочитаю уйти после того, как скажу вам, что ваше предположение неверно. Рождение моего сына послужит тому доказательством, а я полагаю, что вы хотите доказательств, прежде чем поверить мне. Сожалею, что сочла правильным уведомить вас первой. Это было глупо с моей стороны.

Я надменно пошла прочь из комнаты, и, когда закрывала дверь, мне показалось, что я услышала ее шепот: «Керенса». Я пошла в покои, которые занимали мы с Джонни. Пойду повидаю бабушку и успокою в ее обществе свое уязвленное самолюбие. Но когда я надевала накидку, раздался стук в дверь.

В дверях стояла миссис Роулт.

– Ее светлость говорят, что они были бы рады, если бы вы к ним пришли… мэм.

– Я собиралась уходить, – ответила я. – Поколебавшись, я пожала плечами: – Ну, хорошо. Я загляну, когда буду спускаться. Благодарю вас, миссис Роулт.

Хорошо зная миссис Роулт, я видела, что у нее с губ готовы сорваться слова: «Ну и вид! Словно такой родилась!».

Я снова открыла дверь в гостиную леди Сент-Ларнстон и стала там, ожидая.

– Керенса, – сказала она, и голос ее был теплым, – войдите.

Я подошла к ней и остановилась в ожидании.

– Садитесь, прошу вас.

Я села на краешек кресла, показывая ей своим поведением, что ее одобрение для меня мало что значит.

– Я рада этой новости, – сказала она.

Я не смогла скрыть охватившего меня удовлетворения.

– Я хочу этого… больше всего на свете, – ответила я – Я хочу сына.

В этот момент наши отношения изменились. Ее огорчало что сын женился на мне, но я была молодой и сильной, меня можно было даже представлять в свете, и только соседи (низшие слои) будут помнить, откуда я. После двух месяцев замужества я уже зачала ребенка – ее внука. А от Джудит все это время ничего. Старая леди Сент-Ларнстон была женщиной, имевшей в жизни почта все, что хотела Она должно быть, быстро примирилась с невоздержанностью мужа Возможно, она считала, что таковы потребности джентльмена, и пока ее власть в доме оставалась абсолютной ее это устраивало. Я не могла представить себе какова была ее замужняя жизнь, но я знала, что в ней было это качество, какая-то любовь к власти, желание, управлять жизнью, как своей, так и окружающих, которые, чувствовала и в себе; и поскольку мы распознали это друг в друге, мы стали фактически союзниками.

– Я этому рада – повторила она, – Вы должны беречь себя.

– Я собираюсь сделать всё, чтобы родился здоровый мальчик.

Она рассмеялась.

– Не будьте слишком уверены, что родится мальчик. Если это девочка, мы примем ее с радостью. Вы молоды, мальчики еще появятся.

– Я очень хочу мальчика, – горячо сказала я.

Она кивнула.

– Будем надеяться, что это мальчик. Завтра я сама покажу вам детские комнаты. Давно не было малышей в аббатстве. Но сегодня я немного утомлена, а мне хотелось бы показать вам их самой.

– Значит, завтра, – сказала я.

Наши глаза встретились. Это была победа. Гордая старая женщина, еще недавно считавшая катастрофой женитьбу Джонни, теперь быстро примирилась с невесткой, в которой почувствовала родственную душу.

Сын для Сент-Ларнстона! Вот чего мы обе хотели больше всего на свете, и в моей власти было дать ей это, более того, похоже, что лишь в моей.

Когда женщина в положении, с ней происходит перемена. Часто для нее не существует ничего кроме ребенка, который, как она знает, растет в ней с каждой неделей. Она чувствует, как он меняется, как развивается его маленькое тельце.

Я жила в ожидании того дня, когда родится мой ребенок.

Я стала спокойной, довольной; характер у меня стал мягче; часто доктор Хилльярд заставал меня с Меллиорой в саду среди роз, за шитьем какой-нибудь маленькой вещицы, потому что я просила ее помочь мне с приданым для новорожденного.