Текст книги "( Не) мой профессор (СИ)"
Автор книги: Виктория Анкай
Соавторы: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
42. Люда
Первые сбивающие с ног эмоции уже сошли на нет, снизив градус напряжения. Осталась какая-то горечь и недосказанность...
Наверное, я уже понимала, что спорить с дочерью бесполезно. Да и надо ли? Ну сходит она замуж за этого... молодого человека, ну не получится – разведутся, и дело с концом... Меня мать тоже в восемнадцать лет отговаривала замуж выходить, хотя тогда у меня ещё был шанс это сделать, а потом я родила Лерку, и меня уже никто не брал... А как бы сложилась моя жизнь, если бы я поступила так, как считала нужным? Возможно, сейчас всё было бы совсем иначе...
Впрочем, что иначе? Я до сих пор боюсь реакции матери на то, что живу с Гришей. Это дочь меня ещё хоть как-то понимает, а мама...
Покосилась на Леру, упрямо поджавшую губы и в гробовом молчании смотрящую прямо перед собой в лобовое стекло.
Хм, может, мне тоже просто поставить Аллу перед фактом? Так же взять и сказать, что выхожу замуж за Гришу...
Почему-то стало весело, и я закусила губу, пряча от дочери улыбку – мама явно трагически схватится за сердце и заведёт длинный монолог о том, что она так и не смогла воспитать во мне такие важные качества, как достоинство и самодостаточность. А ещё женственность, самоуважение и... Чёрт, забыла что там дальше. Значит, не так важно...
Набрала в грудь воздуха. Снова покосилась на упрямую в своём молчании дочь, покусала губы, притормаживая на светофоре.
– Лер... – я потянулась за сигаретой, торопливо прикурила, не глядя на неё. – Я больше не хочу ссорится. Если ты для себя всё решила... – я глубоко затянулась дымом, сглотнула ком в горле. – Поступай как знаешь. Наверное, Андрей... Наверное, ты знаешь, что делаешь... – я нервно усмехнулась, не сдержав пару слезинок, шмыгнула носом. – Короче, Жаров так Жаров. Семья вроде приличная, папашка при деньгах...
– Мам?! – Лера совершенно по-детски округлила глаза, повернув голову ко мне. – Ты вот это всё сейчас... серьёзно что ли?! Или просто очередная драма на публику?
Глубоко втянула носом воздух, чувствуя какую-то неподъёмную тяжесть на плечах.
– Серьёзно, Лер.
– Мммм... – дочь явно не знала что сказать. Поёрзала в кресле, отстегнула ремень безопасности, скинула кроссовки, демонстративно забралась с ногами на сиденье, явно пытаясь нарочно спровоцировать меня на замечание. – Ничего, если я так посижу? – она с вызовом вскинула голову.
Равнодушно пожала плечами, плавно отпуская педаль и трогаясь с места с зелёным сигналом светофора. Повинуясь какому-то порыву, резко нажала на тормоз прямо посреди пустующего в этот час ночи перекрёстка...
Лерка нелепо взвизгнула, едва не скатившись с кресла на коврик. Двумя руками вцепилась в ручку, села нормально, с испуганным недоумением взирая на меня...
– Что случил-лось?
– Ничего, – я снова развела руками, вновь трогаясь с места. – Кошка через дорогу бежала. Или белка... Неважно.
Дочь всё-таки надела обратно кроссовки, осуждающе сопя на весь салон, но пристёгиваться всё равно не стала. Внезапно тихо шмыгнула, утёрла кулаком глаза...
– Ну а ты? С дядь Гришей, да? – она произнесла это с плохо скрываемым осуждением, но тут же со вздохом сменила тон. – Говорят, он Сашку нашего избил... В смысле препода...
– Не избил, а подрались, – я кивнула, чувствуя, как топит желанием обвинить частично и её, Лерку, в том, что всё так вышло... – Да это тоже неважно уже, Лер, – я выкинула окурок в окно. – Да, я с дядей Гришей. Так получилось...
Лера в запале открыла рот, чтобы возразить... Но закрыла обратно.
– Надеюсь, ты тоже знаешь, что делаешь, мам... – тихо произнесла, откидываясь на спинку кресла.
Невольно улыбнулась.
– Я тоже надеюсь, Лер...
Молчание длилось минут десять, пока мы поддержали к нашему двору. От мысли о том, что сейчас нам предстоит разговор с моей матерью, физически ныли зубы.
Я припарковала Опель подальше от окон. Заглушила двигатель. Осталась сидеть, положив руки на руль...
Лера тоже не спешила покинуть салон. Скребла когда-то белым носком обуви резиновый коврик, будто это было самое интересное занятие в мире...
– Лер, послушай...
– Мам, я хотела сказать...
Неловко рассмеялись обе. Повернулись друг к другу...
Не знаю, кто первый протянул руки, но уже через секунду я изо всех сил прижимала к себе дочь. Гладила по голове, по спутанным волосам, тихо всхлипывала в её смешную макушку, пропахшую сигаретным дымом и какими-то совсем чужими запахами, сжимала ладонями худенькие плечи, пока сама Лера тихо шмыгала у меня на груди, дрожа всем телом и тоже неуклюже обнимая мои руки...
– Мамочка, ты... прости, а... Я не хотела...
– Тшшшш... – я крепче прижала её к себе, чувствуя, как от острой жалости и жестокого чувства вины по спине ползёт испарина. – Это ты меня прости, солнышко моё... Прости-прости-прости...
***
В окне горел свет – мать явно не спала. Тем лучше.
Взяла дочь за руку, быстрым шагом пересекла дорожку, направляясь к дому...
Наверное, вопросов в голове было больше, чем ответов. Но они подождут до лучших времён.
Мы ни разу не затронули Эдика... Но его образ незримо стоял между нами, и глупо было это отрицать. Разговора о нём нам не избежать в любом случае. Но только не сейчас...
– Переживаешь за своего Жа... за Андрея? – я распахнула перед задумчивой Лерой дверь подъезда. Не дождавшись ответа, приобняла её одной рукой, поднимаясь по ступенькам и отыскивая в сумке ключи. – Не волнуйся – Валерий Павлович всё уладил. Реутов забрал заявление. С ним, кстати, всё относительно неплохо, несколько месяцев проведёт в гипсе, но это, как говорят сами врачи, самое малое, что могло случиться при таком падении, – я не смогла скрыть осуждение в голосе. – Лер, я всё понимаю, конечно, но... Я прочитала протокол – вы все были в хлам пьяные! Столько народу... Удивительно, что всё ещё так закончилось! Ты хоть представляешь, на что способна бухая толпа в вашем возрасте? Помолвка у них... – я закатила глаза, вставляя ключ в замочную скважину. – Что сейчас бабушка скажет...
На удивление дочь не ощерилась на меня, а только кивнула головой, молча проглатывая мои нотации. Но тут же натянуто улыбнулась:
– Да, бабушку надо было подготовить хоть как-то...
В нос ударил непривычный запах родной квартиры – знакомый сладковатый шлейф маминых духов, аромат какой-то еды, дорогого свежего кофе... До слуха донеслись аккомпанементы классической музыки – любимый мамин фоновый шум. В коридоре царил образцовый порядок – многочисленные пальто висели на плечиках в строгом порядке, обувь была убрана в новую обувницу с ящиками...
– Бабушка в своём репертуаре, – прошептала Лера, поднимая глаза к потолку и тихо хихикая. – Дожили – в своём доме чувствую себя как в гостях...
– Я тоже, – я скорчила рожицу, вешая плащ на крючок. – Зря мы, конечно, без предупреждения...
– Да ладно, – дочь на цыпочках прошла вперёд, пока я стаскивала сапоги. – Алла сама любит заявляться без приглашения, значит нам тоже можно! Эффектное... появление... – голос Леры стал тише и глуше, и закончила фразу она тихим ошарашенным хрипом, останавливаясь в дверях комнаты... – Как говорит сама... бабушка... – она шумно выдохнула, недоверчиво тряся головой. – Бляяяя...
Что?!
Кинулась следом за дочерью...
Как громом поражённая застыла рядом с Лерой, тупо хлопая глазами и с трудом хватая ртом воздух. Пошатнулась, на секунду допустив мысль, что я просто сошла с ума, и меня мучают галлюцинации...
– Ма... Мама?! – губы с трудом шевелились, и я невзначай прислонилась спиной к стене ванной прямо напротив входа в комнату, не сводя глаз с открывшейся картины, где мы с Лерой явно были лишними. – Ты?! – я неосознанно подняла ладонь в сторону слегка растерявшегося Эдуарда Альбертовича. – Боже мой... – я прижала ладони к щекам, ощущая дикий панический стыд, переводя взгляд на третью участницу происходящих в моей квартире событий. – Соня...
– Вишневецкая?! – голос подала Лера, подавшись в перёд и придерживаясь рукой за дверной наличник. – Охуеть... Пиздееец...
Она озвучила то, что не могла сформулировать я. Ибо никакие литературные слова в голову просто не шли...
Задыхаясь воздухом, подняла глаза на мать.
Она сидела в моём любимом кресле, закинув ногу на ногу и совершенно не стесняясь того, что её белый шёлковый пеньюар, украшенный нелепыми перьями по подолу, полностью распахнулся, обнажая полную подтянутую грудь с едва заметными следами хирургического вмешательства – последнюю подтяжку она делала два года назад, и явно не зря... В одной руке она держала высокий бокал, в другой – сигарету с мундштуком, как настоящая порно звезда обворожительно и томно выпуская белёсый дым идеально накрашенными красной помадой пухлыми губами. Кажется, она даже не смутилась нас с Лерой...
Господи, какая же она всё-таки... роскошная женщина. И мне не понять, за что Гриша её недолюбливает – обычно мужики из кожи вон лезут, чтобы добиться внимания таких вот тёток. Даже Эдик, оказывается, не исключение...
Перевела стыдливый взгляд на Эдуарда Альбертовича, краснея до самых корней волос...
Против воли не могла не отметить классическую красоту его атлетического мужского тела – он явно из той же породы, что и моя мать, и внешность для него имеет отнюдь не последнее значение. Конечно, я знала, насколько он хорош, но увидеть его вот так со стороны, полностью без одежды... С каплями пота на шее и спине, со слипшейся взъерошенной чёлкой, с напрягшимися мышцами плеч, когда он вскинул голову и приподнялся на руках над распростертым под ним юным женским телом... Да ещё с этим прожигающим и полным глухого раздражения взглядом, направленным, кажется, в самую душу...
Мечта, а не мужик. Но не моя...
Со вздохом опустила глаза. Покосилась на девушку, распластанную на моём разложенном диване...
Соня Вешневецкая, первокурсница, отличница, скромница. Была, по крайней мере.
Сейчас она только кусала губы и слизывала слёзы, катившиеся по её нежным раскрасневшимся щекам. Дрожала, лёжа на животе и подставляя Эдику задницу, утопая в ворохе разбросанных по простыни игрушек в виде пушистых хвостов, прозрачных и металлических пробок, каких-то шариков и прочей лабуды. Тихо всхлипывала, комкая мою подушку...
Надо же, на меня Эдик так не тратился. Или... это Алла потратилась?!
– Эдуард Альбертович, Вы совсем девушку не бережёте! – мама театрально махнула рукой, с осуждением стряхивая пепел в изящную маленькую хрустальную пепельницу. – Ей всё-таки больно! Возьмите другой лубрикант, меня уже утомили её бесконечные слёзы, – только сейчас она строго посмотрела в нашу сторону. – Впрочем, предлагаю сделать перерыв. Как-никак, у нас гости... – она всё-таки со вздохом прикрыла одну грудь, взяла в руки пульт, сделала потише музыку. – Эдик, милый, поставь пожалуйста чайник и завари нам чайку. Мне с берамотом...
Ощущение того, что я окончательно схожу с ума, достигло апогея.
– Да, Алла Леонидовна, – Эдик оттолкнулся от постели, последний раз мазнув по мне злым взглядом. Поднялся, почти сразу прикрыл опавший член коротким полотенцем, обмотав его вокруг бёдер... – Гостям тоже с бергамотом? – он, как ни в чём не бывало, поднял на мою мать полный почтения и обожания взор.
– Софье тоже налей... – мама царственно кивнула головой. – Ей тоже требуется перыв. Да, Сонечка?
– Охуеть блатхату тут устроили! – Лера совершенно неожиданно запальчиво усмехнулась, звонко хлопнула в ладоши. – Бабуль, уж от кого кого, а от тебя... Бля, как это теперь развидеть?! – она отвернулась от них, прижимая ладонь ко лбу. – Ещё и чаю...
– Валерия! – мать грозно посмотрела в её сторону. – За языком следи, будь добра...
Лера резко повернулась ко мне, даже не пытаясь скрыть гримасу презрения и брезгливого разочарования.
– Пошли отсюда! – она с ожесточением дёрнула меня за рукав. – Или ты решила остаться на чай? – она с сарказмом подняла бровь.
– Нет конечно! – я холодно усмехнулась, охотно перехватывая её под локоть и следуя с ней в коридор. – Не будем мешать... Кстати, – я чуть наклонилась к Лериному уху, – девчонке восемнадцать есть, не знаешь?
Лерка закатила глаза, торопливо напяливая куртку и запрыгивая в кроссовки.
– Ей уже девятнадцать! Спасать здесь некого, мам, Сонька сама давно этого хотела, поверь, – она протянула мне мой плащ. – Так что пусть наслаждается. Пошли уже, хватит копаться...
Лера в сердцах хотела хлопнуть дверью, но я не позволила. Зачем? Качнула головой, перехватывая ручку и аккуратно бесшумно прикрывая дверь с этой стороны. Выдохнула с каким-то фееричным облегчением, оказавшись на площадке...
Не сговариваясь, спустились на этаж ниже, остановились у окна. Я машинально полезла за пачкой и зажигалкой...
Лера засунула руки в карманы куртки, глядя в темноту ночного двора. Тяжело вздохнула, растеряв всю свою браваду и думая о чём-то сокровенном...
– Мам, я, наверное, в квартиру поеду...
Поджала губы, обнимая её со спины, так и не прикурив сигарету.
– Завтра утром я сама тебя отвезу, сегодня переночуешь у нас.
– Да чего я... мешать вам буду... – дочь опустила голову, злясь на всех и сразу.
– Ты никогда мне не помешаешь, запомни это, – я уткнулась носом в её затылок. – Гриша на диване поспит, ему не привыкать. К тому же, я там такооой ремонт сделалаааа... И даже похвастать некому!
Лерка понимающе усмехнулась, обнимая мои ладони.
– А дядь Гриша что? Не оценил твой энтузиазм?
– Оценил, – кивнула. – Но по-своему.
Дочка рассмеялась, скидывая остатки напряжения и разворачиваясь ко мне лицом.
– Мам, я сказать должна... Я не вернусь в универ. По крайней мере, не сейчас... – она потупила глаза. – Андрей против и...
– Хорошо, – я ожидала чего-то подобного, поэтому даже не удивилась на её слова. Да и после пережитого сегодня я, кажется, вообще утратила возможность испытывать любые эмоции... – Валерий Павлович сказал, что вы уже заявление подали?
Лера совсем сникла, краснея.
– Да... Так получилось... – она подняла пытливый взгляд мне в лицо. – Андрей обещал, что помирится с отцом и пойдёт к нему работать, и мы ни в чём не будем нуждаться...
– Лер, ты не беременна часом? – я напряглась, ожидая ответа.
Дочь нервно закусила губу.
– Я не знаю, мам. Андрей не хочет предохраняться...
Глубоко втянула носом воздух, стараясь держать себя в руках до последнего. Они уже взрослые, верно? Сами всё решают...
– Андрей против. А ты?
Лера с вызовом вскинула голову.
– А мне всё равно. Я его люблю! Будет ребёнок – пусть будет...
Мысленно досчитала до десяти.
Снова прижалась к дочери... Господи, какие они сами ещё наивные дети, оба.
– Ну и отлично! – я улыбнулась с преувеличенным энтузиазмом. Обхватила Леру за плечи, потянула к лестнице. – А платье на свадьбу? Купила?
– Н-нет... – дочь неуверенно потянулась за мной. – Мы решили вдвоём расписаться, мам! Прости...
– Ну и ладно! Вдвоём так вдвоём! – я снова кивнула, со вздохом похоронив надежду выдать дочь замуж по-человечески. – Но хоть какое-то платье должно у тебя быть? Пусть не свадебное, но нарядное. Белое... – я украдкой смахнула слезу, подводя её к нашей с Гришей квартире. – Мы, кстати, дверь новую поставили! Нравится?
Лерка равнодушно окинула взглядом стальное дверное полотно.
– Мммм... Блин, вы молодцы, мам! Реально очень круто...
Просияла, вставляя другой ключ из связки в замок.
– Вот я тебе всё покажу! Заодно платье в интернете поищем... – я толкнула дверь, с радостью впуская дочь в свой новый дом. – И чаю, наконец, попьём. У меня шарлотка домашняя как раз приготовлена...
– Только без бергамота, – мрачно вставила Лера, – я его теперь пить наверно никогда не смогу...
Рассмеялась, вызывая у дочери ответную улыбку.
– Договорились, пусть будет обычный, с лимоном, как ты любишь...
Эпилог. Лера
ДВА ГОДА СПУСТЯ – Андрюш, ну ты скоро? – я зажала телефон между ухом и плечом, потому что руки мои были заняты отмыванием попы дочери от какашек, – Я сейчас уже купать буду, – добавила, не сумев скрыть недовольство, прорезавшееся в голосе. Блять, я устала как собака за сегодняшний день. И купать Ладочку – его обязанность! Задолбал почти каждый вечер торчать на своей чертовой работе! Я целыми днями с младенцем одна... Да, к нам приходит няня, а еще обе бабушки с большими удовольствием сидят с внучкой, и даже прабабушка балует своим вниманием иногда, так что у меня есть возможность спокойно сходить в салон или в кафе, но это всегда урывками, впопыхах. Тем более, что Ладу я до сих пор докармливаю грудью, хотя завтра ей уже год. Не могу пока бросить. Она очень плохо спит без груди. Если проснется посреди ночи – потом не уложить, а Андрей устает после работы, ему нужен нормальный сон. И, стоит Ладе начать орать, он моментально сбегает от нас в гостиную. А мне не нравится спать без него. Вообще не думала, что в браке можно так скучать по собственному мужу. Но я почти не вижу его! Вот и сегодня...Время десятый час... Может у него баба там? Какая– нибудь кладовщица с четвертым размером груди, которая выплывает раньше нее из-за угла на минуты полторы. А Жаров сейчас зарывается своей наглой любимой рожей в ее пышные титьки, и конечно ему не до меня... – Не купай, пятнадцать минут, – отрезал Андрей, и тут же крикнул кому-то на дороге, – Осел, куда прешь? Ебаный звирениц! – Ок, жду, – вздохнула я и отключилась. А то еще врежется куда-нибудь. – Булочка, папочка едет. Скоро купи-купи, да? – засюкала с дочкой, вытирая Ладочке пухлую попу пеленкой, – Ути, моя булочка, любимочка моя. А у кого такой носик? А у кого такие глазки? А у кого такой пузик? Сладкий-сладкий пузик. Ам, сьем тебя! Ам-ам-ам! Дочка захохотала до икоты, уворачиваясь и булькая слюнками в почти беззубом рту. А мне и правда хотелось ее съесть в этот момент. Сахарную мою. Так на Андрея похожа. Брови, ямочки на щеках, улыбка, глаза... Стоит взглянуть в ее счастливое крохотное личико, и любовью топит так, что захлёбываешься. С ребенком тяжело, конечно, и периодически я схожу с ума с ней, но в такие моменты все забывается. Не став одевать Ладу и лишь сменив ей памперс, пошла с ребенком на кухню, чтобы дать прикорм. Пока возилась с банкой брокколи, все время поглядывала на часы. Ну где там Андрей? Кто бы мне сказал два года назад, что его будет не дождаться с мясокомбината, я бы покрутила тому человеку пальцем у виска. Что из Жарова получится ответственный и толковый работник вообще никто не ожидал. Тем более он сам. Но как-то закрутилось все... Когда Валерий Павлович, мой свекр, вывалил Реутову кругленькую сумму в качестве компенсации, он Андрея чуть не убил. Очень был зол на сына. Решил проучить и сказал, что нет у него для такого идиота никакой работы. Пусть выживает как хочет. Вот... Разве что может шуровать обычным комплектовщиком на его мясокомбинат. Или встать там же на производственную линию. Думаю, Валерий Павлович хотел просто унизить Андрея и был уверен, что тот не согласится. И тогда уже можно будет и вопрос с свадьбой поднять. Что вот, раз работать не хочешь, значит рано тебе еще. Поэтому, когда сын, раздраженно почесав затылок, выдал, что наверно лучше на линию, старший Жаров даже в кресло осел, подбирая челюсть, как мне потом рассказывал Андрей. На линии Андрей простоял три месяца, никому не говоря, что он сын главного акционера. Работал как все и даже иногда бухал с рабочими мужиками. Потом у них там кто-то ушел на пенсию, и Андрея, сообразительного, активного и резкого, поставили в бригаду старшим. Тогда же примерно мы узнали, что я беременна. Андрей повторно пошел к отцу просить поддержки. И мой свекр, теперь уже совсем по-другому смотревший на своего сына, конечно ее дал. Впервые они наверно поговорили как два взрослых человека, обсудили все между собой. Было решено, что Андрей пройдется по всей карьерной лестнице, чтобы изнутри понимать, как устроен мясокомбинат. Ведь у его отца их было три. Основа их благополучия. Через еще два месяца Андрей стал мастером, потом через полгода начальником смены, а после и начальником производства, коим работал до сих пор. Отец предлагал идти дальше, но в высший менеджмент муж пока не хотел, все оттягивал этот момент. Производство ему было понятней и интересней. "Там нельзя будет столько материться, " – говорил мне с усмешкой, объясняя свое нежелание двигаться вперед. «И мы только станки новые заказали» – добавлял с такой тоской, будто эти чертовы станки – его личные любимые игрушки! Бесил этим иногда! Я бы так не ворчала, но на мясокомбинате вечно что-то происходило, и он постоянно там торчал. А я эгоистично хотела для Андрея менее пыльной и энергозатратной работы. Вздрогнула, услышав, как проворачивается дверной замок. – Папа-папа, – счастливо запищала Лада, хлопая в ладоши и роняя ложку с брокколи, отчего зеленые пятна мгновенно разрисовывали стульчик для кормления и дочкино лицо. – Да, папа, ешь давай, – со вздохом принялась оттирать брокколи. – Девчонки, привет, – Андрей появился в дверном проеме. Уставший, холодный с улицы, но улыбающийся. Его сильная энергетика мгновенно будто уплотнила атмосферу на кухне и заставила нас с Ладой взбудораженно оживиться. – Привет, моя принцессочка, как у тебя дела? М-м-м, что это у тебя за вкуснятина? Блять, вонючая какая, – Андрей первым делом подошел к дочке. Затискал ее, почти доставая из стульчика. – Не матерись при ней, – напомнила мужу, ревниво ожидая, когда мне тоже достанется приветственная ласка. – Не ворчи на меня при ней, – заиграл бровями Андрей, отпуская дочку и наконец дотрагиваясь до меня. Ладонью обхватил затылок, притянул к себе, поцеловал в губы. – Мы же сегодня поебемся? – требовательно зашептал. – Если покупаешь и сам уложишь, – поиграла бровями, передразнивая его. – Блять, Лер, ну уложи ты. Я устал пиздец как, – простонал на это Жаров и сделал вид, что плачет мне в плечо. – Хватит материться, – я засмеялась, гладя Андрея по темному ёжику на затылке, – У нас дочь в сад не возьмут, или опеку натравят. – Пусть только попробуют, – фыркнул в ответ муж, – Кстати, что пожрать? – Макароны, котлеты... – Кайф, все, я купать. Разогрей мне пока, – и, подхватив счастливо засмеявшуюся Ладу, исчез с кухни. *** Андрею в этот вечер повезло. Пока он ужинал, Ладочка присосалась к моей груди и, уставшая после длинного дня и купания, крепко уснула буквально за пару минут. Я как раз перекладывала ее в кроватку, когда Жаров вошел в спальню. Подошел, крепко обнял сзади, требовательно вжимаясь пахом в мою попу. Шумно, горячо задышал, целуя в шею. Прикрыла глаза, откидывая голову ему на плечо. Одна его рука уже забралась под майку и мяла мою грудь, вторая протиснулась под резинку шорт. Пальцы поглаживали низ живота, рисуя круги и подбираясь к лобку. М-м-м... Заулыбалась томно, предвкушая быстрый, жадный секс. Я по первым же прикосновениям легко чувствовала настроение Андрея. – Пошли в гостиную, пиздец как твои стоны хочу. Меня эта тихая ебля заебала, – заворчал муж, пошло облизывая мою шею и перекатывая между пальцами сосок. – Мхм...– то ли промычала, то ли простонала. Колени уже подгибались от чувственной слабости, между ног стало мокро и пекло. Нетвердой походкой направилась в другую комнату, остро ощущая горячие руки Андрея на своей талии и его жаркое дыхание на своей макушке. Не успела дойти до дивана, как он уже грубовато меня на него толкнул. Резко подтянул за бедра, вынуждая встать на колени, а руки и голову положить на спинку. Прогнулась в пояснице мурлыча, когда рывками стянул по ногам до колен пижамные шорты с трусами. – Сучка... м-м– м, – хлестко шлепнул по голой заднице, тут же поцеловал место удара, потом чувствительно прикусил. Завизжала, виляя бёдрами и чувствуя, как между ног уже начинается настоящий потоп. После родов чувствительность сильно изменилась. И я раньше не жаловалась, а теперь хотелось вообще почти всегда. Если не падала от усталости конечно. Андрей навис сверху, лапая мою грудь и беспорядочно целуя спину вверх по позвоночнику сквозь майку. Добрался до шеи, губ... Сцепился со мной языками в пошлом поцелуе и снова повел горячую дорожку вниз, пока не присосался ртом прямо к мокрой, раскаляющейся промежности. – Сука...Блять...Да... Да...– захныкала плаксиво, поддаваясь навстречу его языку. Ногти впились в ладони. По бедрам волны онемения начали гулять, меняясь с жаркими приливами. Мышцы на ногах задрожали, живот напрягся. В голос страдальчески застонала, когда отстранился, не дав кончить от языка, и тут же счастливо охнула, когда жестко, с ходу впихнул в меня член. На глазах слезы выступили. Внутри завибрировало от чувственного нетерпения. Да-да-да... Утробно простонала на новом толчке. И еще, и еще. Не сдерживалась, зная, что это заводит нас обоих. Главный минус, на нас в лифте часто осуждающе косятся соседи, но и по хрен на них... – Бля, охуенная пизда...Сочная блядь...– Жаров в своем репертуаре запальчиво бормотал нежности, от которых вяли уши, но невероятно пекло между ног. Шлепки влажных бедер разливались по всей гостиной, мешаясь со стонами и пошлыми словами. Андрей увеличил темп, всаживая глубже. Перехватил мою шею, потянув на себя и заставляя сильнее выгнуться. Бедра в преддверии оргазма уже свело судорогой. Я захныкала, замирая, напряглась. И вздрогнула от истошного вопля, донесшегося из спальни. Будто Ладу там кто-то режет. На такой призыв невозможно, нереально не отреагировать. – Да блять! – выматерилась в сердцах, совершенно теряя весь настрой. Дернулась было, чтобы пойти к проснувшейся дочке. Но Андрей не дал. – Сука, стой, – прохрипел, больно впиваясь пальцами мне в бедра. Сорвался в бешеный темп. – Андрееей, ну ты не слышишь, пусти! – Потерпи, потерпи, сука, блять, забей, пусть орет, – Жаров навалился сверху всем телом, жестко взял меня в захват, не давая увернуться от таранящего члена. Протестующе захрипела от нехватки воздуха. Андрей чуть ослабил хватку, и я терпеливо затихла под ним. Дочь так и орала, невероятно раздражая. И одновременно с ее воплями от бешено быстро толкающегося внутри члена жарко и болезненно зудело все. И не кончить, и плохо, и охрененно хорошо... Разревелась, чувствуя, как Андрей накачивает меня спермой. Черт-черт– черт...От желания кончить вместе с ним сводило живот. Жаров скатился с меня, тяжело дыша. Липкие тела издали смешной чавкающий звук, разьеденяясь. – Бля, Лера, не ной, я сам Ладку успокою, – зафырчал мне в ухо Андрей совсем другим, довольным и расслабленным голосом, – Валяйся тут пока. Приду -отлижу. И подмигнув, ушел в спальню. Я упала на спину, провожая его взглядом. Всхлипнула, улыбнулась. И правда, чего я разнылась. Ведь почти каждую ночь так... Да, дети это непросто. И муж, и семья. Но если подумать, они – все, что я от этой жизни хочу.
