Текст книги "( Не) мой профессор (СИ)"
Автор книги: Виктория Анкай
Соавторы: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
23. Люда
Слёзы застилали глаза, пока я шла по опустевшему после занятий коридору мимо закрытых аудиторий, прижав к груди стопку книг по античной литературе – тема исчерпана, надо сдавать материал. В груди теснилась горечь и какая-то неподъёмная тяжесть, ощущение одиночества и беспомощности достигло апогея в этой пустынной тишине...
Свернула в рекреацию, обвела глазами пустой холл, вышла к лестнице. Медленно принялась спускаться на второй этаж, завернувшись в старую дежурную кофту, оставленную чёрт знает кем из учителей на кафедре...
Слёзы катились непроизвольно, казались горячими и ядовитыми, выжигающими сетчатку и расплавляющими веки. Но они не могли растворить картинки воспоминаний, отпечатавшихся на сердце, в голове и на душе...
Как?! Почему?! Что это вообще было сегодня?!
Нет, я никогда не питала иллюзий насчёт Эдуарда Альбертовича, не ждала от него больше, чем он был способен мне дать. Это была своеобразная точка отсчета, некая система координат, где мы просто двигались в определённом темпе, доступном и понятном только нам двоим. И я никак не ожидала, что вместо плавного пути вперёд меня внезапно отбросит в отрицательную плоскость, будто в невесомость... Что мне теперь делать?! Я даже не понимаю, где я нахожусь, и просто не представляю, как вернуться обратно в своих ощущениях... Кто я для него? Кем была всё это время? Успели ли мы продвинуться в наших отношениях достаточно далеко, или это были мои иллюзии, хуже того – пустые надежды? Только вопросы, от которых хочется выть и на которые не хочется знать ответ. Хочется лишь, чтобы самих этих вопросов просто не было, как их не было ещё сегодня утром...
Добрела до допотопной деревянной двустворчатой двери библиотеки, прислушиваясь к гулкому эху собственных шагов в непривычной тишине обычно шумных коридоров. Обречённо вздохнула, толкая дверь – опять открыто, никакой техники безопасности... Вошла внутрь, включила свет, вдыхая такой знакомый и родной запах книг и пыли...
Нет, я не настолько отупела от произошедшего, чтобы не понять очевидную вещь – один из студентов отвратительно повёл себя по отношению к моей дочери, а Эдик встал на её защиту. Так ведь?! Андрей никогда не отличался спокойным нравом, с такими учениками всегда сложно найти общий язык, да никто особо и не пытается. Но... Чтобы так... Избить парня... Почему?! За что?!
Прошла к длинному столу, сгрузила кипу литературы рядом с настольной лампой. Села в кресло, принялась копаться в бумажных формулярах в ящике стола, отыскивая самый пухлый из всех – свой...
Лера наотрез отказалась разговаривать на эту тему – я несколько раз звонила ей в течение дня, но она упорно скидывала звонки, потом и вовсе прислала сообщение "Мам, пожалуйста давай не будем это обсуждать". Настаивать – снова стать врагами, я ответила "Ок, как скажешь" и прекратила попытки... Беспомощность, да. Я не знаю, что мне делать! Наверное, впервые в жизни настолько не знаю... И теперь я банально боюсь того, что дочь сама захочет поговорить о случившемся – я совсем не уверена в том, что достойно выдержу правду...
Достала формуляр. Поставила галочки в нужных окошках, вернула бланк на место – Аня давно привыкла к тому, что я возвращаю книги в её отсутствие, в компьютер сама завтра внесёт. Поднялась на ноги, запахнула поплотнее кофту, вышла из библиотеки. Снова направилась к лестнице...
Сразу после позорной драки меня вызвал зав. кафедрой Николай Валерьянович. Банальные вопросы – знаю ли я, в чём причина конфликта между моей дочерью и Жаровым, насколько хорошо я осведомлена о том, чем занимает Валерия в неучебное время... Намеки на то, что инцидент не удастся скрыть от ректора, что нас всех, скорее всего, вызовут на ковёр... Кроме меня не явился никто – Жаров в медпункте ждал скорую, Лера банально игнорировала любые звонки, а Эдуард Альбертович... Он совершенно невозмутимо ответил по телефону Николаю Валерьяновичу, что подойти никак не может, ибо он занят обедом, а потом у него пара в другом корпусе, и он просто не успеет... В итоге отдуваться за всех и выслушивать нотации пришлось мне. Но прямо в кабинете зав. кафедрой мне стало плохо, и Николаю пришлось сбросить с себя весь свой начальственный пафос и проводить меня к Ирочке, нашей медсестре. Андрея там я уже не застала – его забрал разгневанный отец, наоравший, по слухам, на охрану на входе... Получается, я прогуляла одну пару, а на вторую пришла с большим опозданием. Тоже придётся писать объяснительную...
Сумасшедший день. Полная потеря почвы под ногами...
Потёрла лицо руками. Шмыгнула носом, выходя в рекреацию и пытаясь отдышаться после лестницы. Побрела по коридору в свой кабинет...
Самое страшное – мне совершенно не хочется домой, ибо я просто не знаю, как вести себя с дочерью. Конечно, о ней проявила заботу бабушка – сопроводила на обед, отвезла после занятий домой, по пути они заехали в ресторан... И это ещё одна из причин, по которой я не готова видеть собственную дочь – после разговоров с моей матерью она становится сама не своя, придирается по любому пустяку, требует продать машину и купить новую, злится на то, что мы не можем себе позволить поехать в отпуск... Да что там, после общения с мамой я себя чувствую примерно так же – мне навязчиво хочется денег и роскоши. И мы всегда ссоримся с Леркой из-за неё...
Вздрогнула, уловив отголосок какого-то звука в глубине здания... Тут же успокоилась – ещё не настолько поздно, и тут полно преподавателей кроме меня, проверяющих работы, подготавливающих материал или тоже не желающих появляться дома. А у некоторых до сих пор длятся дополнительные занятия...
Я видела, с какой злостью Эдик бил Андрея. Нет, я тоже не испытываю трепетных чувств к Жарову, но...
Сжала виски ладонями – головная боль скоро станет запредельной. Сделала очередной шаг вперёд...
Прямо передо мной из приоткрытой двери одной из аудиторий послышался громкий мужской голос. Смех другого преподавателя в ответ...
Притормозила, почему-то внутренне сжимаясь от напряжения – меньше всего мне сейчас хотелось бы видеть чьи-то знакомые лица. Поджала губы, как можно незаметнее обходя стороной занятый кабинет...
– Людмила?!
Резко повернула голову, не веря своим ушам. Эдик?! И... Александр Дмитриевич?!
Остановилась, растерянно хлопая глазами. Стало неловко, будто Эдуард Альбертович по моему виду мог догадаться о том, что я думала именно о нём всё это время...
А математик что тут делает? Чёрт, они же друзья, я как-то подзабыла... И, насколько я могу судить, Саша давно в курсе о нас с Эдиком, ещё с того дня, как встретил меня в туалете...
– Добрый вечер... – выдавила подобие улыбки, невольно краснея и отводя глаза.
– Добрый... – Александр Дмитриевич поднял бровь в ответ, кривя уголок рта.
Эдуард Альбертович промолчал...
Опустила взгляд, поспешно отворачиваясь от застывших около стола мужчин. Закусила губу, торопливо делая шаг в сторону и стремясь побыстрее скрыться из их поля зрения...
Я успела преодолеть пару метров, успокаивая бухающее в груди сердце. Выдохнула, стараясь не прислушиваться к возобновившемуся за спиной тихому разговору...
– Люд, подожди!
В спину словно выстрелили в упор. Почему-то по позвоночнику пробежал лёгкий холодок...
Сбавила шаг. Остановилась, почему-то не решаясь оглянуться...
– Люююд... – голос Эдика неуловимо изменился, за спиной послышались неторопливые шаги, мягкие и осторожные, будто он боялся меня спугнуть. – Задержалась сегодня, да?
Ну вроде и так очевидно...
– Да, – нервно закусила губу, всё-таки поворачиваясь к нему и наблюдая за тем, как он приближается. Один, Александр остался в кабинете...
– Много работы? – Эдуард Альбертович ласково улыбнулся, притормаживая в паре метров от меня и пряча руки в карманы брюк.
Господи, ему тоже от Жарова досталось – кровоподтёк на переносице, распухшая губа, красный порез над бровью... Почему-то бросило в жар – не зря, наверное, говорят, что шрамы украшают мужчину, по крайней мере этому конкретному мужику они определенно идут...
– Хватает, – я потупила глаза, нервничая и искренне надеясь на то, что в такой близости от математика Эдик не станет говорить что бы то ни было о нас и наших отношениях. – Я почти закончила...
– Отлично! – Эдуард Альбертович неожиданно воодушевился. Нетерпеливо перекатился с пятки на носок, наклоняя голову вбок и пристально глядя мне в лицо. – Слушай, Люд... – он бросил взгляд на незакрытую дверь аудитории, чуть понизил голос. – Нам как раз не хватает женской компании, – по его губам скользнула лукавая доверительная улыбка. – Разговоры у нас, знаешь... О женщинах. А в таких обсуждениях всегда интересно послушать мнение противоположной стороны. Мы, кстати, только об этом думали! А тут как раз ты... – он расслабленно опустил плечи, будто отдавая мне право самой захотеть поучаствовать в мужских спорах. – Знак судьбы, не меньше, не считаешь, Людмила? – он внезапно подмигнул мне, улыбнувшись широко и от души.
– Я... – я тоже покосилась на дверь. – Мне уже пора домой. Тем более, я без машины...
– Я довезу, – Эдик мгновенно стал серьёзным, подался вперёд на пару шагов для убедительности. – Побудь с нами полчаса, Люд... – он остановился прямо напротив меня, закусил нижнюю губу, будто реально просил о великом одолжении. – Тем более, я соскучился – ты сбежала на перерыве, в столовую не пришла... А больше мы за сегодня не встречались...
От такого душевного и искреннего признания к щекам прилила кровь. Чёрт, ну не первый же раз мы практически не видимся в учебное время?! С чего сегодня такое проявление чувств?
Усмехнулась на его слова. Обняла себя за плечи, поплотнее натянула кофту...
– Ты был занят моей матерью во время обеда. Впрочем, ничего удивительного – она умеет приковывать внимание...
Эдик тоже тихо и понимающе рассмеялся, расслабленно ссутулив плечи.
– О да... Алла Викторовна – шедевральный персонаж. Почему-то я предполагал, что доклад на выбранную тему будет читать совсем не такая личность... Впервые сталкиваюсь с подобным сочетанием качеств в одном человеке, и что самое удивительное – это женщина, а не мужчина...
В голосе Эдуарда прозвучало искреннее восхищение и... что-то ещё, нечто такое, что вызвало во мне волну горьковатой ревности. Не такой, какую я испытываю к другим женщинам в его окружении, в том числе к своим коллегам, когда хочется бороться и показать себя с лучшей стороны, а иной... Отчаянной, несбыточной, глубокой, безнадёжной... Мне не тягаться с собственной матерью. Никогда.
– Да... – я опустила голову. – Мама – весьма экстраординарная личность. Иногда мне жаль, что ни я, ни Лера не унаследовали её характер и силу воли...
Эдик сделал ещё шаг вперёд, вытащил из кармана руку, почти невесомо коснулся моего локтя ладонью...
– А вот это ты зря, Люд, – его взгляд стал проникновенным и сочувствующим. – В вас обеих есть свои неповторимые черты, вы обе обладаете уникальными качествами...
Громко усмехнулась. Подняла руку, предупреждая продолжение этой успокоительной речи.
– Не продолжай. Считай, что я поверила. И... – я тоже подняла взгляд, – спасибо.
Эдик поджал губы. Вздохнул, демонстрируя несогласие с моим ответом, но возражать не стал. Приобнял меня за плечи, шагнул в сторону открытого кабинета, настойчиво увлекая меня за собой...
Наверное, в каком-то роде у меня был выбор отказаться от навязанного мне общества и уехать домой. Но в то же время выбора не было – отказать Эдику в чем бы то ни было после этого откровенного для меня разговора я просто не могла...
24. Люда
Александр Дмитриевич поднял глаза, едва Эдик подтолкнул меня в кабинет. В первый момент мне показалось, что в его взгляде мелькнуло удивление, но уже через секунду оно пропало... На лице математика отразилась насмешливая и какая-то скупая улыбка, он тут же отвернулся...
Тело бросило в жар, ладони мелко задрожали, и я крепче вцепилась ногтями в накинутую на плечи кофту.
– Эдик... Эдуард Альбертович, Вы уверены, что я вам не помешаю? – я оглянулась, почему-то искренне надеясь на то, что всё-таки помешаю, и меня благополочну отпустят восвояси. Ну какой из меня эксперт в области общения, тем более с двумя взрослыми состоявшимися мужиками? Это не дочь воспитывать и не на мать огрызаться...
– Никоим образом, Людмила Витальевна, – Эдик терпеливо улыбнулся, с сарказмом выделяя обращение по имени-отчеству и очевидно намекая на то, что среди своих можно не соблюдать правила приличия. – Не помешаете, будьте уверены... – он совсем по-свойски приобнял меня за плечи, глядя мне прямо в глаза своим лучистым синим взглядом, сейчас кристально-чистым и каким-то гипнотизирующим... – В кабинете тепло, сними эту кофту, Люд, она тебе совсем не идёт, – он невозмутимо потянул за воротник, безапелляционно стягивая с меня безразмерное вытянутое одеяние.
Поджала губы, опуская голову. Вздохнула, наблюдая за тем, как кофта небрежной тряпкой оседает на ближайшей парте... В принципе да, в приличной блузке я чувствую себя гораздо увереннее и женственнее, да и мимолётный взгляд Александра сразу стал более заинтересованным, а ведь когда-то этот мужчина мне очень сильно нравился, и если бы он не был женат... Безусловно, в своей родной одежде мне несоизмеримо лучше. Но...
– Чаю, Люд? – Эдик кивнул на стоявший под огромным преподавательским столом старый электрический чайник.
– Или сразу что покрепче, Людмила Витальевна? – Александр Дмитриевич неожиданно тепло улыбнулся, явно намекая на алкоголь.
Какой-то подспудный страх снова вцепился в горло когтистой лапой, хотя ничего такого вроде не происходило – у каждого учителя всегда есть в загашнике подаренный студентами коньяк или шоколад. Но говорить об этом вслух вроде как-то не принято...
Метнула взгляд на Эдика, миролюбиво поднявшего бровь в ожидании моего ответа, снова посмотрела на Александра...
– Н-нет, – для убедительности помотала головой, чувствуя, как почему-то немеет затылок и перехватывает дыхание. – Спасибо, но я воздержусь...
– Ну, нет так нет, – Эдуард Альбертович бросил предупреждающий взгляд на друга, вновь душевно улыбнулся мне. – Проходи, не стесняйся, Люд... Саню ты вроде знаешь... Чего застыла? Боишься нас что ли? – он слишком вычурно усмехнулся, вновь приобнимая меня за лопатки.
Теперь жар его ладони казался нестерпимым, проникая сквозь тонкую блузку, не являющуюся преградой для телесного контакта. И он действительно обжигал кожу...
Тоже улыбнулась краем губ, ругая себя за невозможность расслабиться. Чего я в самом деле так напряглась? Мы в стенах учебного заведения, на этаже наверняка ещё остались люди, по крайней мере на третьем точно...
– Немного, – честно ответила, прекрасно понимая, что мужчины в любом случае воспримут это как жеманство. – Я уже домой собиралась...
– Не заводи ту же песню, Люд, – Эдик внезапно отстранился, в его голосе отчётливо проступил ленивый холодок. Через секунду за спиной послышался негромкий щелчок – поворот ключа в двери...
Вздрогнула, ощущая, как все колокольчики тревоги начиают трезвонить в унисон. Чёрт, этого не может быть...
Снова подняла взгляд на Александра, который совершенно не обратил внимания на действия друга. Лишь прикурил сигарету, глубоко затянулся дымом...
– Зачем... – мой голос сорвался, и я перевела дыхание. – Зачем это? Дверь? – я повернулась к Эдику, отчаянно боясь услышать ответ и уже сожалея о своём вопросе, будто сама провоцирую ситуацию к чему-то нехорошему. Но ведь нет же? Нет?..
Эдик растерянно развёл руками, будто не понял, что не так.
– Чтобы никто не зашёл сюда и не помешал нам, очевидно же, Люд?! Мы тут курим, чай пьём... – он обезоруживающе улыбнулся, делая осторожный шаг в мою сторону. – Кстати, ты сегодня отлично выглядишь, знаешь об этом? Ты вообще последнее время очень похорошела, Люда... Многие это заметили... – он приблизился почти вплотную, положил руку мне на шею, привлекая к себе... – Вот Александр Дмитриевич точно заметил... Уже неделю про тебя говорит при каждой встрече...
Вытянулась на цыпочки, хлопая глазами и старательно изображая из себя дурочку – идиотский ход, но иногда он реально спасает. Хоть и не в таких дурацких ситуациях...
– Мне... очень приятно... – я сглотнула слюну, уловив едва ощутимый запах алкоголя. – Но Александру Дмитриевичу лучше не замечать подобных вещей, ибо его жене это может не понравиться...
Эдик и Саша рассмеялись одновременно, натянуто и немного хрипло.
– Да при чём здесь жена Александра Дмитриевича? – Эдик выгнул бровь, улыбаясь мне как малоразумной девочке. – Жена дома, а мы – тут... – он притянул моё лицо к своему, зачем-то прикоснулся тыльной стороной ладони к моей щеке... – Нет ничего страшного в том, чтобы он проявил внимание к тебе, Люд, не считаешь?..
Затаила дыхание, окончательно осознавая, к чему он клонит. Но он не может это делать на полном серьёзе... Ведь нет же?!
– Мне, пожалуй, пора... – я отшатнулась от его пальцев, и холеная мужская ладонь замерла в воздухе в нескольких сантиметрах от моего лица. – Открой дверь. Пожалуйста...
Эдик перевёл мрачный взгляд на наблюдавшего за нами Адександра и спокойно проговорил, обращаясь к нему:
– Ну бывает и так, что делать...
В ту же секунду его руки сомкнулись на моих плечах. С силой развернули к Саше лицом...
– Люд, никто не причинит тебе вреда, – холодный полушёпот раздался около виска, перекрывая шум в ушах и обезумевший стук сердца. – Просто ещё одна ступень. Ещё один виток спирали. Даже не испытание, нееет... Всего лишь открытие возможностей... Способностей... Твоих... как женщины... Тебе даже может понравиться... Это было бы прекрасно... Нужно только постараться... Не ради нас, Люд. Ради себя...
С каждым произносимым им словом я чувствовала, как вместо успокоения к горлу подкатывает тошнотворная паника, как сжимается грудь от какого-то извращенного страха, как подкашиваются ослабевшие колени, а пульс частит в голове подобно ударам грома. Смотреть на Сашу не хотелось совсем, но боковым зрением я видела, как он приближается...
– Эдик, пусти... – на миг прикрыла глаза, прерывая философскую лекцию. – Это... неправильно. Так нельзя...
– Тшшшш... – хватка на моих плечах стала мягче, чувственнее. Над ухом раздалось горячее шумное дыхание, паутиной окутывающее сознание... – Просто поверь мне, Люд... – эти слова звучали как угроза, но воспринимались как просьба... – Так будет лучше для всех, прежде всего для тебя... – мужские ладони прошлись по коже на несколько сантиметров вверх и вниз, в волосах запутался мимолётный поцелуй, через секунду сухие губы обозначились на виске... – Просто поверь... – неожиданно пальцы с силой впились в основание шеи, неторопливо очертили чувствительный болезненный круг. – Веришь мне?
Выбор без выбора. Мой непройденный урок, по словам самого же Эдика...
– Веришь?..
Сглотнула ком в горле, прикрывая глаза, чтобы не смотреть на Сашу, поправляющего ворот рубашки.
– Верю...
– Я в тебе не сомневался... – голос Эдика стал совсем призрачным, почти невесомым, будто он произнёс это не вслух, а транслировал прямо в голову...
Страх не отступил, нет. Он просто сконцентрировался где-то в стороне, будто не в силах преодолеть невидимую преграду и проникнуть в сознание. Я чувствовала его ледяной холод, его пустоту и тяжесть, но словно сквозь слой тонкого одеяла – да, пугает, но не касается напрямую. Ощущение – хочется из любопытства как-то пройти по краю и не сорваться в пропасть...
Всё-таки подняла настороженный взгляд на Сашу.
Александр Дмитриевич больше не казался строгим самоуверенным преподавателем, каким был всегда. Холёные руки непроизвольно сжимались в кулаки и заметно дрожали, ноздри раздувались на каждом вдохе и выдохе, лицо пошло красными пятнами, над верхней губой проступили капли пота, взгляд стал алчным и жёстким...
Отстранённо подумала о том, что примерно так, наверное, выглядит человек, впервые пробующий вкус вседозволенности. И этот не выдержит... Даже сам Эдик не всегда выдерживает, а этот точно не справится...
– Люд... – даже голос Саши стал сиплым от опьяняющего волнения. Он протянул руку, коснулся верхней пуговицы на моей блузке, провёл по ней пальцем, но расстегнуть не решился. Поднял затуманившийся взгляд мне в глаза. – Людка...
– Что чувствуешь, Люд? – Эдик держал мои локти. Вроде просто придерживал, но я знала, что стоит мне дёрнуться, и пальцы вопьются в кожу мёртвой хваткой...
Что?! Ничего... Жду, когда страх прорвёт сети и накроет одуряющей паникой с головой...
– Н-не знаю... – мой голос всё-таки задрожал, в уголках глаз неожиданно защекотали слёзы. – Эдик, я н-не хочу...
– Поздно уже, – он мимолётно чмокнул меня в висок. – Потерпи... А ещё лучше – попробуй сама прочувствовать происходящее... Ты удивишься, насколько это может быть... интересно. Всё, даже этот момент... Закрой глаза...
Сглотнула слюну. Послушно зажмурилась, ощущая, как страх рвётся проникнуть глубже, но пока не может...
Задержала дыхание. Саша наоборот задышал чаще, выдыхая мне в лицо крепким алкоголем... До боли закусила губу, чувствуя, как его пальцы торопливо расстёгивают одну пуговицу, другую, третью, четвёртую... Как под нетерпеливым движением чужих рук распахивается блузка...
Несколько секунд тишины. Извращённого перерыва, от которого лишь ещё больше стало не по себе. Наконец ладони коснулись моего живота, скользнули по бокам, неуклюже пытаясь дотянуться до спины и расстегнуть бюстгальтер...
Чужие прикосновения вызывали неприязнь, почти отвращение. Наверное, мне было бы проще переспать с Александром по-быстрому в том самом туалете, чем терпеть это нудное унижение...
– Что чувствуешь, Люююд?.. – мягкий привычный голос Эдика показался родным и долгожданным.
– Стыдно... И... – я сглотнула слюну, ощущая, как предательская слеза всё-таки скатывается по щеке. – И унизительно... Я... Я н-не х-хочу...
– Нуууу... – он провёл носом над ухом, шумно втягивая мой запах. – Снова эти поверхностные стереотипы... Откуда стыд, Люд? – он зашептал негромко, но так, чтобы Саша его тоже прекрасно слышал. – Неуверенность в себе? В своей сексуальности? В женской силе?
Да при чём здесь... То есть... Или...
Кивнула, просто не желая возражать и спорить.
– Не нааадо... – Эдик крепче сжал мои плечи, прижимаясь плотнее к спине и, по всей видимости, наблюдая за тем, как Александр наконец приподнимает лифчик и оголяет мою грудь... – Ты обещала мне верить, помнишь? А если я скажу, что ты очень привлекательна, Люд? От тебя исходят волны сексуальной энергии, ты сама хочешь этого, просто боишься себе признаться...
Сама? Правда что ли?! Как-то сомневаюсь. Но про привлекательность было приятно...
Чувствовала, как сжимаются соски от прохладного воздуха, как тяжелеет грудь под чужими взглядами...
– А унижение почему, Людмила?.. – он снова заговорил вполголоса, задевая вибрирующей хрипотцой какие-то тонкие струны внутри.
На этот раз предпочла не думать над ответом...
– Потому что... – набрала в лёгкие воздуха, сглотнула ком в горле. – Вас двое... Вы сильнее...
– Нееет... Ну откуда такая глупость в твоей красивой голове, Людааа... – он потерся подбородком о моё плечо. В этот же момент Саша коснулся подушечками пальцев моих сосков, которые мгновенно затвердели и стали болезненно-чувствительными... – Унижение – это падение достоинства, а разве твоё достоинство может пострадать от людей, которые восхищаются тобой и хотят обладать твоим телом? Это просто невозможно, Люд... Подумай об этом... – Эдик нежно провёл ладонями по моим рукам вверх и вниз, Саша покрутил соски между пальцами, рассылая по телу резкие обжигающие импульсы... – Наоборот, такое внимание поднимает самооценку, разве нет? Неужели ты не чувствуешь этого, Люд...
Рвано втянула ртом воздух. Красивые слова, не более того. Но ведь действует, чёрт побери...
– Я... Я боюсь...
– Чего? – Эдик с придыханием прикусил мочку моего уха, обнимая меня всем телом и прижимаясь к ягодицам вставшим членом, отлично чувствующимся даже сквозь тонкую шерсть моей юбки и мягкую ткань его брюк.
– Н-не знаю... Боли, наверное...
Эдик тихо усмехнулся. Саша неожиданно присосался губами к правой груди, порождая резкое брезгливое отвращение и острое пронизывающее возбуждение...
– Дурочка... Может, ты боишься не боли, а того, что не сможешь получить удовольствия сама? Знаешь, что слишком зажата и испугана, чтобы быть достойной оргазма? – Эдик обхватил ладонью вторую грудь, сжал, отпустил... Надавил на ноющий сосок... – Или неееет, Люююд... Наоборот... Ты боишься того, что тебе понравится, верно? Что придётся как-то объяснять себе эту похотливую сторону твоей натуры, что ты станешь... как там у вас говорится... падшей женщиной в собственных глазах, так ведь, Люд?
Это просто бред, я не хочу этого слышать...
Распахнула глаза, с каким-то равнодушием глядя на темную макушку Александра, с жадностью вылизывающего мою грудь.
– Эдик, я просто не смогу... – я глубоко вздохнула, чувствуя, как между ног против воли становится нестерпимо мокро и горячо. – Найдите другую...
– Другую? – Эдик повернул голову, но я видела его лишь боковым зрением. – Ты правда хочешь этого, Люд? Чтобы я сейчас держал в объятиях не тебя, а какую-то другую женщину? – его голос насмешливо зашелестел прямо над ухом. – Хотел трахнуть её, дал бы ей отсосать, расхваливал бы её Александру Дмитриевичу, позволяя ему трогать её и доставлять ей удовольствие... Этого ты хочешь?
Слова прозвучали слишком надменно и жёстко, вызывая тупую ревнивую обиду и чувство собственничества. Зачем другую, если есть я, верно? Слишком невыносимо представить сейчас на моём месте кого-то другого...
– Нет...
– Не слышу!
– Нет! Не хочу...
Саша отстранился. Тяжело дыша, наблюдал за нами исподлобья, глядя на меня с какой-то нетерпеливой ненавистью.
– Я так и думал, – Эдик внезапно вцепился рукой мне в волосы, оттянул голову назад, выбивая воздух из лёгких и порождая в груди воронку беспощадного страха... – Нет, мы, конечно, можем получить своё и без твоего согласия, верно? Но нам это не нужно... – хватка ослабла, пальцы ласково помассировали затылок, вызывая волну невероятного облегчения... – Нееет... Это должен быть твой триумф, Люд, понимаешь? Где нет стыда и унижения... Ты справишься, – его голос стал твёрже и грубее. – Я знаю, что ты справишься, – он чуть подтолкнул меня вперёд, выставляя перед собой. – Поцелуй его, Люда...
